355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Муравьев » Святая дорога » Текст книги (страница 28)
Святая дорога
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:37

Текст книги "Святая дорога"


Автор книги: Владимир Муравьев


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 56 страниц)

В 1991 году храм Сретения Владимир-ской иконы Божией Матери был возвращен Церкви.

С этого времени история Сретенского монастыря – это хроника возрождения обители, продолжающаяся и в настоящее время.

В январе 1991 года во вновь освященном соборе началась служба.

В 1994 году в монастыре разместилось подворье Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря.

В 1995 году возобновлена монашеская жизнь.

8 сентября 1995 года в ознаменование 600-летия встречи Владимирской иконы Божией Матери – события, в память которого основан монастырь, впервые после революции совершен традиционный крестный ход с чудотворной иконой из Успенского собора в Сретенский монастырь. Для крестного хода Третьяковской галереей был предоставлен подлинный образ Владимирской Божией Матери. Литургию в этот праздничный день совершал Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

В тот же день, 8 сентября 1995 года, патриархом освящен установленный в монастыр-ском дворе, справа от ворот, у глухой стены соседнего дома, каменный резной памятный крест-распятие. Рядом с ним установлена медная пластина с надписью: "Крест воздвигнут в память православных христиан, умученных и убиенных на месте сем в годы смуты". Мне объяснили, что под "местом сим" имеется в виду весь окрестный район вокруг Большой Лубянки...

В 1997 году во Владимирском храме помещен выполненный в натуральную величину цветной фотографический снимок известной христианской святыни так называемой Туринской Плащаницы – полотна, которым было обернуто тело Иисуса Христа при погребении и на котором имеется отпечаток Его лица. С самого первого ее появления в одной из французских церквей в 1375 году подлинность Плащаницы и изображения на ней вызывала сомнения и дискуссии, однако в настоящее время, после проведения разнообразных исследований при помощи современных научных методов, доказано, что Плащаница относится к I веку, и точнее – к 30-м его годам.

Лик Христа на Плащанице поражает своей выразительностью, здесь он предстает в двойной своей евангельской ипостаси: Сын Божий – Сын Человеческий.

В 1997 году на монастырской территории сооружена звонница.

В настоящее время Сретенский монастырь получил статус ставропигиального, то есть монастыря, пользующегося особыми привилегиями и подчиненного непосредственно патриарху. При монастыре имеется издательство, книжная лавка и магазин церковной утвари.

11 февраля 1998 году Комиссией Священного Синода по канонизации святых было принято решение о причислении к лику святых священномученика Иллариона – архиепископа, игумена Сретенского монастыря.

10 мая 1999 года в соборе Сретения Владимирской иконы Божией Матери установлена рака с останками Иллариона, доставленными из Петербурга, и Патриарх Московский и всея Руси Алексий II за Божественной литургией совершил чин его прославления в лике святых.

В решении Синодальной Комиссии по канонизации святых сказано: "Ревностный сторонник восстановления Патриаршества, ближайший помощник святителя Тихона, Патриарха Всероссийского, мужественный борец с расколами и последовательный поборник церковного единства священномученик Илларион претерпел изгнание и тюремное заточение, увенчав подвиг исповедничества за Христа кончиной в узах". На основании этого было вынесено определение:

"1. Причислить архиепископа Иллариона к лику священномучеников для почитания в Московской епархии до его общецерковного прославления. (Решение об общецерковном прославлении состоялось на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 13-16 августа 2000 г. – В.М.)

2. Честные останки священномученика Иллариона, обретенные в Санкт-Петербурге и ныне пребывающие в Сретенском монастыре г. Москвы, именовать святыми мощами и воздавать им должное поклонение...

4. Память священномученику Иллариону праздновать в день его мученической кончины 15 (28) декабря и прославления 27 апреля (10 мая).

5. Писать новопрославленному священномученику Иллариону икону для поклонения согласно определения Седьмого Вселенского Собора..."

В проповеди, произнесенной после литургии, патриарх отметил также факты деятельности Иллариона, связанные со Сретенским монастырем:

– В трудные времена святитель Илларион, будучи назначен настоятелем Сретенского монастыря, изгнал отсюда обновленчество, которое было создано и спровоцировано властью для того, чтобы разделить Церковь Христову. Он совершал здесь службу Божию, укреплял православных верующих града нашего в стойкости, мужестве, в стоянии за веру... Мы верим, что его молитвы будут помогать всем, прибегающим к его молитвенному предстательству и просящим укрепления в вере, мужества в трудностях и испытаниях, сохранения единства Святого Православия.

Горят свечи в шестисотлетнем Сретенском монастыре перед иконой нового святого – святого Иллариона – нерушима связь времен. Звучит у его раки кондак: "Илларионе, священномучиниче Христов, служителей грядущего антихриста не убоялся еси, за Церковь Божию живот свой положи. Краса новомучеников Российских, Руси Святой похвала, ты Церкви нашей слава и утверждение".

О митрополите Илларионе нельзя сказать, что его поняли и оценили только после смерти: и современники видели в нем пастыря, отмеченного Богом.

В конце 1980-х годов я получил от бывшего соловчанина Владимира Алексеевича Казачкова несколько сохраненных им с двадцатых годов, несмотря на все жизненные перипетии, стихотворений его друга по заключению священника отца Владимира Лозины-Лозинского, юриста с университетским образованием, в 1919 году принявшего сан.

Отец Владимир попал на Соловки по так называемому "делу лицеистов". В 1924 году группа бывших лицеистов Александровского (Царскосельского) лицея заказала ему в день основания Лицея панихиду по покойным основателям Лицея, преподавателям и лицеистам, которую он и отслужил. В ГПУ ее квалифицировали как панихиду по царской семье и усмотрели в этой акции монархический заговор. Присутствовавшие на панихиде лицеисты и служивший священник были арестованы и осуждены на сроки от 5 до 10 лет.

На одном из полученных мною стихотворений отца Владимира имеется посвящение: "Посвящается архиепископу Иллариону" и стоит дата – 1927 год.

Над этим полным страха строем,

Где грех, и ложь, и суета

Мы свой, надзвездный город строим,

Наш мир под знаменем Креста.

Настанет день, и в час расплаты

За годы крови и тревог

Когда-то на земле распятый

На землю снова снидет Бог.

С Крестом, как с символом спасенья,

Он воззовет и рай и ад:

И, се, расторгнутся каменья,

Се, бездны тайны возвестят.

Полярные растают льдины,

Погаснет солнце навсегда,

И первозданные глубины

Откроет каждая звезда.

Тогда из тьмы времен смятенных

В последнем ужасе угроз

Восстанут души убиенных

За имя вечное – Христос.

И Бог страдавший, Бог распятый,

Он примет подвиг их земной:

Его посол шестикрылатый

Их призовет своей трубой.

И в град грядущего, ликуя,

Они войдут, как в некий храм,

И вознесется "Аллилуя"

Навстречу бурям и громам.

Тогда, о Боже, к смерти, к ранам,

Ко всей их скорби мировой,

Теперь Тобою осиянным,

Мы, люди, бросимся толпой.

Твоя любовь есть бесконечность;

И ради их нас не кляня,

Ты, Господи, введешь нас в вечность

Невечереющего дня.

Митрополит Илларион прошел общий крестный путь с народом, буквально прошел в самых тяжких этапах с миллионами жертв ЧК, ГПУ, НКВД. Один бывший зек, сидевший по известной 58-й статье, сказал, узнав о причислении митрополита Иллариона к лику святых:

– Теперь, слава Богу, и у нас есть свой святой...

На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, состоявшемся 13-16 августа 2000 года в Москве и проходившем в храме Христа Спасителя, было принято решение о причислении к лику святых новомучеников, среди других и отца Владимира Лозины-Лозинского, расстрелянного в 1937 году.

МЕЖДУ ЛУБЯНКОЙ И СРЕТЕНКОЙ

Кусок Большой Лубянки, отторгнутый от Сретенки, несмотря на давность этого акта, не стал органичной частью Лубянки, но в то же время перестал быть собственно Сретенкой. По твердому убеждению нынешнего москвича, Сретенка начинается за Бульварным кольцом, а Большая Лубянка – от Сретенского монастыря – подход к ней, так сказать, преддверие Сретенки.

Следующий за Сретенским монастырем дом № 21 – "серый и мрачный четырехэтажный дом", по характеристике Ю.А.Федосюка, – построен на бывшей территории монастыря. Начинал его строить в последние предреволюционные годы монастырь, а достраивал уже после революции Моссовет. Изначально дом предназначался для сдачи в аренду различным учреждениям, при достройке его учрежденческий, общественный характер не изменился. В 1920-е годы здесь находились гостиница, несколько магазинов, пошивочная мастерская, в 1930-е годы помещался Клуб московского общества глухонемых. В настоящее время его занимает какое-то промышленное предприятие.

Последний по нечетной стороне дом Большой Лубянки – 23 – угловой, он выходит также на Рождественский бульвар. Вернее, в проезд Рождественского бульвара, так как в этой части бульвара сохранилась застройка, существовавшая прежде в торцах всех московских бульваров. Последний дом Лубянки – характерный жилой доходный дом конца 1890-х годов – с угловым эркером и обязательной башенкой-куполом. Он построен по проекту архитектора Митрофана Александровича Арсеньева (1837-1905), много строившего в Москве, его дома можно встретить на разных улицах и в переулках старой Москвы.

До революции этот дом принадлежал купцу, потомственному почетному гражданину Семену Ивановичу Малюшину, крупному московскому домовладельцу. В районе Сретенки семье Малюшиных принадлежало еще несколько домов. Сам хозяин в этом доме не жил, помещения в нем сдавались внаем. В разное время, кроме квартир, в доме размещались меблированные комнаты "Родина", "Самарканд", "Сретенское подворье", трактир, кухмистерская "Гамбринус", букинистический магазин, а также находилось Сретенское начальное училище. После революции жилая часть дома была переоборудована под коммунальные квартиры.

Дома по четной стороне Большой Лубянки – от дома Ростопчина и до конца улицы, до Сретенского бульвара – представляют собой тот вид застройки, которую называют рядовой для начала XX века. Здесь нет зданий, отличающихся особой архитектурной выразительностью, но и они являются свидетелями исторических событий и связаны с известными именами.

Владение № 18 в ХVII-ХVIII веках принадлежало князьям Хованским. В доме, построенном в начале XIX века, в 1860-1870 годах снимал помещение Артистический кружок – клуб, который посещали литераторы, актеры, музыканты, в 1930-е годы там находился Клуб рабочих-типографщиков.

Дом № 20 – огромное здание Управления госбезопасности по Москве и Московской области, построенное в 1982 году (архитектор Ю.С.Африканов). Оно занимает половину квартала по Большой Лубянке, а в глубину доходит до Малой Лубянки. Это расширилась бывшая МЧК, которой стало тесно в особняке Ростопчина и в трех многоэтажных корпусах, которые московские органы безопасности уже понастроили за главным домом. В литературе встречается сравнение: здание УКГБ по Москве и области имеет форму атомохода. Дом в виде атомохода – вполне может быть досто-примечательностью улицы.

Для постройки дома-атомохода был снесен целый квартал между Большой Лубянкой, Сретенским переулком и Милютинским переулком, плотно застроенный и до 1920-х годов плотно заселенный. В XVII веке здесь были владения князей Ромодановских, в ХVIII веке – князей Голицыных, после 1812 года владельцами участков и домов этого квартала становятся купцы. В конце XIX – начале XX века здесь находились: лавка турецких шалей, магазин белья и вышивок "Белый лебедь", меховой салон, модный магазин, торговавший парфюмерией, "Итальянский магазин" шляп, мушкетерок и картузов из итальянской соломки, антикварный магазин, оружейный магазин, булочная и пекарня Ивана Чуева и одна из 88 имевшихся в Москве молочных Чичкина, были также меблированные комнаты "Бель-вю" и "Слава". В 1920-е годы по адресу: Большая Лубянка, дом 20 находилась редакция журнала "Медицинский работник", в котором было напечатано первое крупное произведение М.А.Булгакова "Записки молодого врача".

Снос прежней застройки под возведение дома-атомохода расширил короткий – всего в два дома – Сретенский переулок до небольшой площади и открыл вид на Малую Лубянку и Милютинский переулок.

В правом, смотря от Большой Лубянки, углу образовавшейся площади стоит большой пятиэтажный респектабельный жилой доходный дом, построенный в 1904-1905 годах по проекту архитектора В.В.Шауба (1861-1934) для одного из крупных страховых обществ. Он занимает конец квартала, выходит на три улицы и имеет три адреса: Малая Лубянка, 16, Сретенский переулок, 4, Милютинский переулок, 11. Уже по одному этому можно судить о его величине.

В 1919-1922 годах в этом здании помещалось РОСТА – Российское телеграфное агенство, организация, в задачу которой входили сбор и распространение информации, а также пропагандистская и агитационная работа в самой разной форме. При агентстве существовали литературный, театральный, художественно-изобразительный отделы. Последний выпускал плакаты, художественно оформленные лозунги и – великолепное изобретение тех лет "Окна сатиры РОСТА" – плакаты ручной работы, мгновенно откликающиеся на злобу дня, снабженные хлесткими подписями чаще всего в форме народного раешника. По сути дела, это было возрождение в современной форме традиционного лубка. У "Окон РОСТА", развешенных по Москве в пустых витринах магазинов, постоянно толпились люди, и наиболее удачные подписи быстро распространялись московской молвой.

Своей популярностью "Окна РОСТА", главным образом, обязаны литературному и художественному таланту В.В.Маяковского. "Сделал тысячи три плакатов и тысяч шесть подписей", – подводит Маяковский итог своей работе в РОСТА в автобиографии.

Созданные им гротескные образы персонажей агитационных плакатов, как положительных – рабочего, крестьянина, красноармейца, красного командира, так и отрицательных – буржуя, кулака, спекулянта, белого генерала, деятелей Антанты, – стали классическими и в сознании нескольких поколений существуют именно такими, какими были нарисованы Маяковским.

Само помещение РОСТА и работа в нем – великолепная и характерная картина эпохи. Профессор-литературовед А.В.Февральский, автор многих статей о В.В.Маяковском, работал в РОСТА со времени его создания и в своих воспоминаниях описал этот дом:

"Помещалось РОСТА в большом доме на Малой Лубянке, 16, выходящем также на Сретенский и Милютинский переулки. Основные отделы (за исключением иностранного) занимали весь четвертый этаж дома. Это здание представляет собой обыкновенный жилой дом, внутри которого находится двор. В то время во всех квартирах четвертого этажа были пробиты ходы в смежные квартиры. И, направляясь по коридорам РОСТА, можно было обойти кругом все учреждение и прийти на то же место с противоположной стороны. Время было неспокойное, поэтому все подъезды, кроме одного, были постоянно заперты, и жильцы первых трех этажей попадали в свои квартиры через черные ходы со двора. Многие жильцы дома поступили на работу в РОСТА, а некоторые сотрудники РОСТА поселились в доме, и, значит, большинство населения дома жило общими интересами.

В том же доме на различных этажах были размещены библиотека, бюро вырезок, Московское губернское отделение РОСТА, а также клуб и столовая...

У входа в здание на площадке первого этажа был установлен скульптурный бюст Карла Маркса. Затем посетитель, поднявшись на четвертый этаж, мог, идя по коридорам, последовательно обойти несколько десятков комнат. В них помещались ответственный руководитель РОСТА и основные отделы учреждения. От коридоров отходили многочисленные закоулки.

Художественный отдел РОСТА занимал несколько комнат, окна которых выходили на Малую Лубянку и частью на Сретенский переулок.

Открыв дверь в одну из этих комнат, посетитель обычно попадал в клубы табачного дыма. Сквозь дым вырисовывались три фигуры огромного роста, с папиросами в зубах; все трое рявкали басом. Иной раз они лежали на полу, рисуя плакаты или "Окна сатиры РОСТА", и приходилось шагать через плакаты и через них самих. Троица эта была "коллегией художественного отдела": Владимир Владимирович Маяковский, Михаил Михайлович Черемных и Иван Андреевич Малютин. Черемных был заведующим художественным отделом, а Маяковский и Малютин считались внештатными сотрудниками, но работали все одинаково много и дружно.

К многочисленным трудностям, возникавшим из самой новаторской природы работы РОСТА, прибавлялись еще не меньшие трудности бытового порядка, связанные с условиями жизни тех лет.

В здании РОСТА центральное отопление не действовало, как и по всей Москве. Через коридоры тянулись трубы от железных печурок, так называемых буржуек, обогревавших комнаты, точнее сказать, предназначенных для обогревания комнат, часто дров не было, и мы работали в шубах, пальто или шинелях. Иной раз на голову человека, проходившего под трубой, падало несколько капель жидкой сажи.

Холода и недоедания старались не замечать. Согревались кипятком или странным напитком, имитировавшим чай, с сахарином (если не доложить сахарина или переложить его, получалась горечь, надо было попасть в точку)".

На доме РОСТА Сретенский переулок кончается и упирается в перпендикулярный ему Милютинский. Этот переулок называется Милютинским с ХVIII века, по фамилии жившего в нем в те времена домовладельца. (В 1927 году переулок был переименован в улицу Мархлевского. Юлиан Мархлевский (1866-1925) – польский коммунист, деятель международного рабочего движения; живя с 1918 года в Москве, он часто выступал в Клубе польских коммунистов-политэмигрантов, который находился тогда в этом переулке в доме № 16. В 1994 году переулку возвращено его историческое название.)

Среди прихожан и вкладчиков Сретенского монастыря "дворяне Милютины" значатся с ХVIII века.

Родоначальник дворянского рода Милютиных – Алексей Яковлевич Милютин колоритная фигура Петровской эпохи. Его дед был слугой при дворе царя Михаила Федоровича, отец занялся предпринимательством: будучи "у государевых рыбных промыслов", поставлял рыбу из Астрахани и Нижнего Новгорода к царскому двору. Сам же Алексей Яковлевич в своей деятельности совмещал службу при дворе и купеческие операции. При Петре I и его наследниках он служил комнатным истопником, одновременно в 1714 году завел в Москве шелковую мануфактуру. Милютин приобрел землю на Лубянке, где прежде был Казенный полковой двор Семеновского полка, переведенного в Петербург, выстроил обширное каменное здание для фабрики и поставил вокруг своих владений каменную ограду. Когда в 1721 году купцам-заводчикам разрешили покупать села с крестьянами, одним из первых этим правом воспользовался в 1740 году А.Я.Милютин, продолжавший числиться комнатным дворцовым истопником. Императрицей Анной Иоанновной он был пожалован грамотою на дворянство с гербом. Мануфактура Милютина оставалась крупнейшей в Москве в течение всего ХVIII века.

Фабрика Милютина занимала нынешние домовладения № 14 и 16. Здания под этими номерами в основе своей сохранили постройки ХVIII века. В начале XIX века они были перестроены под жилые дома, в которых проживали потомки фабриканта, а также сдавались квартиры жильцам. Из потомков А.Я.Милютина наиболее известны генерал-фельдмаршал, военный министр Д.А.Милютин и Н.А.Милютин – деятель крестьянской реформы 1861 года.

1 декабря 1873 года в милютинском доме № 14 родился Валерий Яковлевич Брюсов – поэт, основоположник и вождь русского символизма, чьим творчеством в истории русской литературы началась эпоха, называемая теперь Серебряным веком.

В судьбах Брюсова и первого владельца дома, в котором он родился, фабриканта петровского времени, есть одна общая черта: оба они в цепи поколений своего рода сделали решительный шаг в сторону и "выломились" из семейных традиционных профессий, понятий и образа жизни. То, что Брюсов родился в Милютинском переулке, в наемной квартире, а не в фамильном доме (а он имелся), уже само по себе было первым шагом "вылома".

Дед Брюсова Кузьма Андреевич был крепостным крестьянином на оброке и занимался торговлей, в начале 1850-х годов он выкупился на волю и записался в купеческое сословие. Это был типичный купец старого закала: хваткий в торговле, деспот в семье, требовавший, чтобы сын продолжил его дело торговлю пробками, на котором он сколотил "умеренное", по оценке Брюсова, богатство". При этом, как пишет Брюсов в своих воспоминаниях о деде, "читать он умел и охотно перечитывал разрозненный том Четьи-Миней и еще какие-то издавна бывшие у него книги. Писать он так и не научился, лишь с трудом, каракулями подписывал свою фамилию".

Единственный сын Кузьмы Андреевича – отец поэта – Яков Кузьмич оказался по своему характеру и интересам человеком другого склада. Приставленный к делам семейной торговли, он тяготился этими занятиями и время от времени вступал с отцом в конфликты. "Но тут подошли 60-е годы, пишет В.Я.Брюсов, рассказывая об отце в автобиографической повести "Из моей жизни". – Движение это мощно всколыхнуло стоячую воду обывательской жизни. Молодежь стала зачитываться Писаревым. К этому времени относится основание моим отцом и товарищами какого-то самообразовательного общества. Они издавали и рукописный журнал, который назывался "Свобода". Тогда же отец пытал свои силы в литературе. Он писал статьи, повести, стихи. Кое-что было позднее напечатано (без полной подписи) в мелких газетах. Тогда же отец задумал поступить в какое-нибудь высшее учебное заведение. Года два готовился он, потом поступил в Петровскую академию... Впрочем, он пробыл там недолго..."

Далее Брюсов описывает историю женитьбы отца. Родители выбрали ему, как водилось в их кругу, невесту из купеческой семьи с хорошим приданым, но он объявил, что женится по своему выбору. Избранница Якова Кузьмича Матрена Александровна Бакулина – тоже была из купеческой семьи. "Моя мать, – сообщает Брюсов, – познакомилась с отцом уже не молодой, лет 23-24-х. Конечно, отец начал "развивать" ее. Поженились они в 1872 г.".

Женитьба Якова Кузьмича привела к временному разрыву с отцом. В.Я.Брюсов рассказывает о его причинах и дальнейшем развитии событий:

"Мать моя была из семьи очень небогатой, у нее было пять сестер и братьев, так что ни на какое наследство надеяться было невозможно. Отец ее был человек с коммерческой точки ненадежный. Он арендовал землю, занимался сельским хозяйством и едва сводил концы с концами. На этот раз дошло до полного разрыва. Отец ушел из семьи, нашел место в суде на 20 р. в месяц. Он рассказывал мне, с каким внутренним самоудовлетворением отказывался он от взяток и благодарностей. Впрочем, служба отца продолжалась недолго, дед, до безумия любивший своего единственного сына Яшу, сам пришел к нему мириться. Отец вернулся в прежнее дело".

Уйдя из отцовского дома, отец Брюсова снял квартиру в Милютинском переулке, где и родился его первенец. "Имя дали мне нарочно необычное Валерий", – замечает Валерий Яковлевич.

Дом № 22 на левом углу Сретенского переулка и Большой Лубянки, с магазинами в первом этаже и учреждениями во втором, построен в 1900 году по проекту архитектора В.В.Шервуда, сына знаменитого создателя Исторического музея и часовни-памятника гренадерам – героям Плевны. Здание строилось по заказу владельца участка – Московского торгово-строительного акционерного общества и предназначалось под конторские и торговые помещения. Функциональное предназначение и определило его внешний вид, сохранившийся до настоящего времени.

В 1770-е годы участок принадлежал полковнику В.И.Толстому. В XIX веке здесь жил скульптор С.П.Кампиони, на московских кладбищах сохранились надгробные памятники его работы.

Следующий дом по Большой Лубянке – 24 – выделяется в ряду примыкающих к нему зданий внешним декором. Это старинное здание, в подвальном этаже которого сохранились своды ХVII-XVIII веков. Тогда, в начале ХVIII века, это были владения князя М.А.Голицына. В начале XX века этот дом получил в наследство от последнего его владельца – своего родственника литографщика Ф.Ф.Сиверса – молодой архитектор Владимир Иванович Чагин (1865-1948). В 1902 году Чагин перестраивает дом в стиле входившего в моду модерна. Для его декора использованы элементы древнерусской архитектуры, западной готики, растительного стилизованного орнамента. Современный архитектурный путеводитель по Москве характеризует дом Чагина как "стилистически трудно определимое сооружение". Однако он очень украшает этот отрезок улицы.

В 1907-1910 годах в доме Чагина находился один из первых московских кинотеатров – электротеатр "Рекорд".

В 1920-е годы на первом этаже дома помещалась пивная Моссельпрома с дешевыми обедами "от 65 копеек". В послевоенное время, в 1950-е годы, в этом же помещении открылась "Пельменная", пользовавшаяся большой популярностью у москвичей. Здесь было чисто, дешево, вкусно и "прилично" пива не подавали, принос и распитие водки вежливо, но строго пресекались. Постоянные посетители и интеллигентного вида дамы средних лет любили столики у окна, откуда открывался вид на Владимирский собор Сретенского монастыря.

Дом № 26 приобрел свой настоящий вид после кардинальных перестроек и надстроек двух зданий начала XIX века в 1890-е годы. Осуществлял перестройку известный архитектор С.С.Эйбушиц (1851-1898), из его московских построек самое известное здание – банк на Кузнецком мосту (дом 15).

О том, какими были дома, перестроенные Эйбушицем, дает представление соседний трехэтажный дом № 28, который сохранил свой облик середины XIX века. В начале XIX века он принадлежал купцам Колобашкиным, затем мещанке Авдотье Троилиной, в середине века его приобрел купец И.Ф.Малюшин, в начале XX века им владела потомственная почетная гражданка М.В.Вострякова. Впрочем, жила она в собственном доме на Дмитровке и возглавляла благотворительное "Общество взаимопомощи невест", а этот ее дом был доходным. В нем помещались лавки, в том числе магазин известной в Москве фабрики головных уборов Георга Котова и меблированные комнаты "Муром" и "Лондон".

В конце 1850 – начале 1860-х годов в этом доме жил художник Василий Владимирович Пукирев (1832-1890). Он только что закончил Училище живописи, ваяния и зодчества, был беден, но полон сил и замыслов, друзья считали его выдающимся талантом. Здесь в 1862 году Пукирев написал свою самую известную, буквально всенародно известную картину "Неравный брак", за которую Академия наградила его званием профессора живописи.

Друзья и современники художника рассказывали, что эта картина автобиографична.

Художник С.И.Грибков, друживший с Пукиревым, по воспоминаниям В.А.Гиляровского, о своем друге "всегда говорил с восторгом".

Гиляровский пересказывает содержание его рассказов о Пукиреве:

" – Ведь это же Дубровский, пушкинский Дубровский! Только разбойником не был, а вся его жизнь была, как у Дубровского, – и красавец, и могучий, и талантливый, и судьба его такая же!

Товарищ и друг В.В.Пукирева с юных лет, – поясняет Гиляровский, – он знал историю картины "Неравный брак" и всю трагедию жизни автора: этот старый важный чиновник – живое лицо. Невеста рядом с ним – портрет невесты Пукирева, а стоящий со скрещенными руками – это сам Пукирев, как живой".

Эту же историю, но с указанием еще некоторых лиц, изображенных на картине, рассказывает в своих воспоминаниях старейший работник Третьяковской галереи Н.А.Мудрогель, взятый на службу еще самим П.М.Третьяковым.

"И сколько вообще я вижу знакомых лиц на многих и многих картинах! пишет Мудрогель. – На картине Пукирева "Неравный брак" в роли шафера за невестой художник изобразил себя... И вообще, вся картина, как я знаю, является отголоском личной драмы художника: невеста с картины должна была стать его женой и не стала, богатый и знатный старик сгубил ее жизнь. Я еще помню Пукирева красивым, бодрым мужчиной. Конечно, не таким, как он изобразил себя на картине, а все же красивым. Позади жениха стоит художник Шмельков (отдельный портрет его работы Пукирева имеется в галерее), а за Шмельковым сбоку видна голова рамочника Гребенского. Гребенский был приятелем Пукирева, у него была столярная и позолотная мастерская. Когда Пукирев написал эту картину, Гребенский решил сделать для нее раму, "каких еще не было". И в самом деле, он сделал раму, равной которой нет в нашей галерее. Эта рама уже сама по себе художественное произведение. Она вся резная из цельного дерева – и цветы, и плоды. Третьякову эта рама так понравилась, что он стал заказывать рамы Гребенскому".

Интерьер церкви, изображенной на картине Пукирева, писался в церкви Успения в Печатниках, стоящей на углу Рождественского бульвара и Сретенки, через два дома от квартиры Пукирева.

В изданных в 1999 году воспоминаниях московского купца Н.А.Варенцова рассказывается о семейном предании, из которого следует, что в образе шафера, утверждает он, изображен не Пукирев, а двоюродный дядя автора, приятель Пукирева, С.М.Варенцов, а сюжет для картины дала история его несчастной любви – любимая им и любящая его девушка вынуждена была отдать руку более богатому человеку. Увидев себя изображенным на картине, Варенцов потребовал убрать портретное сходство, что художник и исполнил, хотя и не в полной мере.

Вполне вероятно, что история приятеля дала художнику творческий импульс для воплощения этого сюжета в картине, но в то же время не подлежит никакому сомнению очень личный, исповедальный характер картины, ее эмоциональность, воспринимаемая зрителем не как стороннее наблюдение художника, а как глубоко личное переживание.

Кстати сказать, в книге воспоминаний Варенцова указано имя жениха, но с образом на картине этот конкретный человек не имеет ничего общего. Уж не говоря о том, что "старику" в действительности было 37 лет и был он не сановником со звездой, а купцом. Картина Пукирева – не иллюстрация конкретного эпизода, но художественное произведение, для создания которого автор обращается и к личному опыту, и к аналогичным фактам из окружающей жизни.

Последний дом этого квартала – № 30 – построен "покоем", то есть в виде буквы "П". Верхней частью этой фигуры он выходит на Большую Лубянку, одним крылом – во внутренний тесный дворик, другим – проходит по Сретенскому бульвару. Дом построен в первой половине XIX века, тогда он был двухэтажным, в 1870-е годы надстроен третьим этажом, тогда же его фасады получили декоративное оформление, не очень пышное, но все-таки их украшающее. Дом перестраивался под квартиры, домовладелец ради увеличения жилого метража сделал в нем лестницы очень узкие и крутые. На первом этаже, как обычно, помещались лавки, в начале XX века здесь были аптека и букинистический магазин.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю