Текст книги "Обыкновенные инопланетяне (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Она даже на обеспечительную карточку для Саши немного взяла. Две-три дюньги, совсем немного, но лучше, чем ничего. Так что в этот раз она Сашу кормила. Саша почему-то недовольно покрутил пальцами, но потом махнул рукой, ниже спины хлопнул и сказал «посредник ты мой». Совсем как брат по ордену сказал.

А ночью она пошла на поле. Туда, где они прикопали статую своего руковода. Приметное место, рука рядом должна валяться.

Там она и нашлась. Хорошо, неглубоко закопали. Кошка Мэй выкопала очень быстро. Статуя была в одежде, потому что руковод голым в другой мир улетел, на замену камень появился. Кошка Мэй очень надеялась, что под одеждой руковода найдется разгрузка, какую Худышка Уй носила. А может, даже лучше, почему нет? У руковода должна быть лучше разгрузка! Кошке Мэй, чтоб орден организовать, много оружия надо, Кошка Мэй даже от игломета не откажется!

Разгрузка оказалась очень хорошей, лучше не пожелаешь. Кошка Мэй намучалась, пока сняла и к лесополосе отнесла. А там включила лучик и внимательно все посмотрела и потрогала. В разведке Южного континента хорошо готовили агентов, все оборудование узнала Кошка Мэй, с любым могла работать. Даже с малым десантным модулем, который прямо к разгрузке крепился, чтоб таскать агента по воздуху. В плавнях его называли просто – крылья. Она примерила разгрузку, а потом и крылья включила. Ненадолго включила, полетать, освежить навык.

Тут оно и произошло.

Дрогнул воздух, и рядом с ней на рыхлую землю встала чья-то фигура. А у Кошки Мэй руки модулем заняты, не выхватить оружие…

Очнулась Мэй Мао – еще ночь. Недолго валялась без сознания, слабо ударили. Значит, не каратели. Не так обычно каратели бьют. Каратели, если бьют, то сразу насмерть.

Спутник сиял с близкой орбиты, и в его свете увидела Кошка – сидит рядом с ней нюйка и в разгрузке ковыряется. Движения уверенные, видно, знает, что делает. Сама в местной одежде, только на груди анализаторы Арктура поблескивают. И рукоятка смертобоя из держателя высовывается.

– Мэй Мао? – с любопытством спросила нюйка. – Из долгой разведки Южного континента, да-нет?

Кошка Мэй подумала. Потрогала голову – болит голова. Решила помолчать.

– Обнаглела разведка! – пожаловалась нюйка. – Работать не дает! Половина управления – агенты. Другая половина – засланцы от корпораций. Никто службой не занимается, друг за другом следят и доносят. Вокруг станции перемещений кругами ходят. А в плавнях порядка нет, плавни без присмотра бандитскими стали! И нам же кричат: разленились полицаи, не хотят работать! Вот и я говорю: не хотят. А заставлю.

Упали на землю мелкие детальки. Нюйка сгребла их ногой, потоптала. Подумала и еще из смертобоя по кучке шарахнула, для надежности. И улыбнулась Кошке Мэй.

– Почему не убила? – не вытерпела Мэй Мао.

– Мэй Мао, – задумчиво сказала нюйка. – Дико красивая Мэй, вижу сама. Головная профсоюза гостиничной прислуги, да-нет? Под расстрелом. А за что под расстрелом? За служанку гостиничную вступилась, покалечили служанку. Кошка Мэй своей жизни не пожалела, вступилась. Здорово стреляет головная профсоюза, лучше не пожелаешь! Понимает Кошка Мэй – между господарями и белхалаш должен стоять закон. С дыроделом в руке, да.

Нюйка покачала на руках разгрузку руковода – и бросила Кошке Мэй.

– Правильно понимаешь закон! – усмехнулась нюйка. – Поддерживаю вся. Иначе не будут работать плавни, бандитствовать будут, воровать будут, а работать – нет. А мне надо, чтоб работали. Мне надо, чтоб Кошка Мэй за порядком следила. С дыроделом в руке, почему нет?

Мэй Мао снова потрогала голову. Болела голова, и думалось плохо.

– Полицайка?

– Полицайка-главняк, – улыбнулась нюйка.

– Значит, стрелять, кто работать не дает?

– Почему нет?

– И полицаев?

Нюйка помрачнела – мгновенно и сильно.

– Полицаев – прежде других! На страже порядка должны быть полицаи, убивать таких, кто не на страже!

– На Арктур пустишь?

Полицайка недовольно махнула пальцами:

– Я хочу, сильно хочу, но не могу. Пока что нет. Не всю власть взяла, затопчут вас на Арктуре. Жди, Кошка Мэй! Возьму власть – чтоб первой вернулась!

– Господари и белхалаш – враги навек! – напомнила Кошка Мэй.

– Экзотизмы Руфеса? Ай да Кошка. Враги, да. По разные стороны баррикады, да. Вот и следи за порядком со своей стороны, Кошка Мэй! А я со своей следить стану. Так и подружимся. Нет лучше друга, чем идейный враг, так Руфес говорил, запомни!

Нюйка поднялась легко и плавно.

– Я – госпожа Тан! – сообщила она. – В свою команду тебя беру, Кошка Мэй! У меня команда маленькая, но сильная! Гордись.

– Не боишься, что предам?

– Как? – удивилась нюйка. – Как жила, так и живи, мне того и надо. Почищу плавни – позову, там жить станешь. Живи, Кошка Мэй, вечно живи! Ты мне нравишься.

Вот еще что скажу: на разгрузке маячки были, больше нет маячков, сгорели. Хоть на крыльях летай, никто не узнает. Идем, Кошка Мэй. Расскажешь про мир, мне быстро-быстро разобраться надо и обратно.

Нюйка протянула руку. Кошка Мэй, сама не понимая, что делает, руку приняла, и они пошли вместе по ночной дороге. Пошли, а внутри Мэй все пело. Как будто снова юность пришла, как будто все еще впереди. Она снова – не просто в плавнях, а разведчица! Снова на задании!

Нет, не все пело, если честно. Душа пела, а разум – тот недоумевал. Как так получилось, что кроме господарей и белхалаш еще кто-то нашелся? Руфес о таком не говорил! Но вот идет нюйка, нежная рука в крепкой ладони Мэй Мао – как настоящая подруга идет. Не белхало, не господарка. Говорит, ей в плавнях порядок нужен… Мао-чмао, как сложна жизнь!

И снова Кошка Мэй

– А теперь вопрос, как подруге вопрос: «Призраки» Крылатых Властителей – откуда?

Нюйка стояла на ночной дороге и безмятежно улыбалась Кошке Мэй в глаза. А у той все заледенело внутри. Нет, не вернулась юность. И не подруга – господарка перед ней. Обманула, лестью внимание усыпила и склоняет к предательству братьев. Сказать про «Призрака» как подруге? То есть отдать на расправу Робкую Весну? Лишить сбежавших боевиков последней защиты? Мастера Меня возлюбленную малышку под отравные газы подставить?

Женщина криво усмехнулась – и незаметно положила ладонь на крепление дыродела. Прощай, недолгая подруга…

И тут земля дрогнула и уплыла у нее из-под ног. Во второй раз за ночь.

Очнулась она на обочине дороги, щекой в мягкую пыль. Все еще ночь, значит, и в этот раз несильно ударила господарка. Могла бы убить, а не убила. Значит, нужно что-то господарке от живой Кошки.

– Кошка Мэй очень-очень хорошо стреляет! – жизнерадостно сказала над ней нюйка. – Пусть извинит Кошка Мэй, что сразу парализатором стукнула, стрельбы дожидаться не стала!

Кошка Мэй осторожно повернулась на бок, и улыбка медленно сползла с личика нюйки, потому что в глаза ей уставился прицел дыродела.

– Думала, рано ударила, а получилось, что поздно, – пробормотала нюйка. – Кошка Мэй – быстрая Кошка, быстрее не пожелаешь. Привела оружие в стрельбовое состояние, я не заметила…

Они стояли на ночной дороге и внимательно следили друг за дружкой.

– «Призраки», – напомнила нюйка нахально. – Немножко информации, лично для меня, да-нет? Как подруге.

– Из дыродела промеж глаз – как подруге!

– Мне надо. Очень-очень. Сильная разведка ушла за Уй Лицзинь, за боевиками ушла. Искала боевиков, нашла «Призрака». Так странно, так необычно. И очень опасно. Императорская семья славится злопамятством! Где императоры, там и «Призраки», да-нет? Завтра тайная разведка пойдет «Призраков» искать, и полиция пойдет, шпионы корпораций пойдут – все страшатся возврата императорской семьи, все пойдут! Мне надо, чтоб правильно шли. Станция перемещений – в плавнях. Мне в плавнях порядок нужен, и чтоб работали! Чтоб шпионы куда надо шли, по сторонам не глядели. Знать бы немножко, как так «Призрак» вместо боевиков попался, лучше могла бы руководить! Совсем-совсем немножко, как подруге знать бы, э?

Кошка Мэй думала. И думала, и думала… Мэй-чмэй, как сложно! Порядок в плавнях нужен, права господарка! Сказать, что Робкая Весна – не императоров «Призрак», сама по себе птица? Лишиться защиты – или наоборот будет? Вуй, как много от доверия зависит!

Ударили по глазам светилки, и с рычанием остановилась местная колымажка. Хорошая колымажка, чуть ли не с летательным допуском, как поняла Кошка Мэй. Опустилась ветрозащита, и абориген заорал противным голосом «бла-бла-бла». Другие из колымажки поддержали странными звуками, Кошка Мэй уже знала, что назывались они – «ржать». Ничего не поняла Кошка Мэй, но догадалась. Развернула дыродел и пробила колымажке колеса. Вот так, чтоб не ржали аборигены, чтоб мимо себе ехали, летели даже. Абориген перестал орать, вылез и озадаченно склонился над колесом. Кошка Мэй и ему врезала – парализатором. Из колымажки заорали.

– Кеззлы! – коротко ответствовала Кошка и пошла к колымажке.

Нюйка с огромным любопытством смотрела, как брызнули в темноту аборигены, своего из команды даже бросили.

– Кеззли?!

– Они и есть! – буркнула Кошка Мэй. – Идем, госпожа Тан.

– Быстро-быстро идем? – догадалась нюйка. – Сканеры глушим, подгляд-глазки смотрим? Кошка Мэй местных господарей стреляла, понимаю вся! Кеззли? Так странно. И любопытно!

– Не господари они. Кеззлы…

– Маскулины? На колымажке?!

– Не маскулины. Нет здесь великого деления, все в господари стремятся-рвутся, совсем тухлый мир, хуже, чем в плавнях!

Нюйка озадаченно затрепетала пальчиками, даже остановилась – а Кошка Мэй вдруг впала в какое-то возвышенное состояние. На одно мгновение открылась ей истина, такая, какой видел ее, наверно, каждый день старый мудрый Ян Хэк. Факт к факту, как говорил он, и потом щелк – и сложилась картина. Нет здесь белхалаш, нет и не было никогда! Все в господари рвутся, вот как! Однополярный мир, бесконечная пирамида власти… Потому и не работают ответственно местные белхалаш, воруют местные, бракодельничают еще, но не работают. И не будут никогда местные стремиться к честной работе. Зачем работать честно? У местных каждый грязный маскулин себя господарем мнит! Пусть маленьким, крохотным даже, пусть только перед своим напарником – но господарем! Господарь не работает – господарь распределяет! Потому так тянутся местные к дорогим колымажкам – чуть ли не с летательным допуском колымажкам! Не нужна колымажка, пешком на работу правильней ходить – а тянутся. Потому что едет юный идиот-маскулин в колымажке и мнит себе – он господарь! И ему хорошо. Потому не полыхают рабочие бунты в этом мире, не стреляют меткие боевики господарей – потому что все хотят таковыми стать. И признают право господарей на бесчеловечную жизнь. Тайно признают, внутренне – но сильно-сильно. И сами так хотят. И получается, что еще труднее Кошке Мэй орден создавать придется! Придется даже не орден – из местных маскулинов воспитать достойных белхалаш, вот как! Вуй, из небывалых задача, как бы не опозориться…

Многое поняла Кошка в этот момент из того, что прежде казалось необъяснимым – и просияла счастливой улыбкой. Не дура она, и ей открыта истина! Пусть нечасто, пусть один раз всего – ну и что? Кошке Мэй одного раза достаточно, чтоб дурой себя не чувствовать. А дальше пусть Ян Хэк думает, как и прежде – он мудрый, ему нетрудно!

Кошка Мэй помрачнела. Озарение пронеслось манящей тенью и исчезло – но оставило очень неприятную мысль. А ведь тайная разведка Арктура уже здесь, вот как получается. Не могла такая умная нюйка в новый мир без данных, без подготовки пойти, никак не могла. Значит, уже пришла разведка, и даже сведения передала. А пришла, как и прежде приходила – Уй Лицзинь искать. Да боевиков топтать.

– Госпожа Тан! – вырвалось у женщины. – Я пойду. Надо мне, сильно-сильно надо!

Нюйка задумчиво глянула – и повела небрежно пальчиком. Мол, иди, совсем не держу, не нужна Кошка.

– Не выстрелишь, о «Призраке» не спросишь? – недоверчиво уточнила Кошка Мэй.

– Иди, Кошка. О «Призраке» догадалась, совсем легко догадаться. Молчит Кошка Мэй – значит, ваш это «Призрак», не императора. В плавнях много кто прячется, даже профессор Ян Хэк прячется, и разведка Южного континента прячется – может и «Призрак» прятаться, почему нет? Из тех, кто Вечную резиденцию императоров защищал до последнего. Иди, Кошка Мэй, отпускаю подругу.

– Я…

Госпожа Тан ослепительно улыбнулась, совсем как нюйка, как малышка даже, и Кошка Мэй невольно улыбнулась в ответ.

– Стой на страже закона с дыроделом в руке, – сказала нюйка. – И Ян Хэк пусть стоит, и Робкая Весна. Мастер Мень предатель – но и он пусть стоит тоже. Тогда в плавнях порядок будет. Тайная разведка иначе посчитала – вот пусть передумает тайная разведка! Я ей не указ – а вы указ. Иди, Кошка Мэй. А то опоздаешь.

– Не опоздаю. Боевиков быстро как разведка найдет? Здесь сканеров нет.

– Есть сканеры, – возразила нюйка. – Вот, у меня на разгрузке, и у тебя тоже. Хорошие сканеры, отличные даже! В разгрузку особые нити зашиты, видит их сканер очень далеко!

– У боевиков нет разгрузок. И полицайской шкуры нет. В обычной одежде боевики ушли, не найти.

Нюйка уважительно качнула пальцами – и достала еще один сканер.

– Вот. Видит заряды оружия. У боевиков есть оружие, как не быть. А сканер видит – и показывает. В плавнях много всего, путается сканер, а здесь не путается. Посмотрит тайная разведка – и увидит, где боевики прячутся.

– У Яна Хэка игломет, – уточнила Кошка Мэй из принципиальности. – Простой игломет, нисколько не энергетический.

– Ян Хэк – старый боевик, мудрый, – признала нюйка. – Но попадется и он. Бери сканер, Кошка Мэй. И – беги.

Кошка Мэй приняла крохотное устройство. Помялась – не выдержала и на мгновение прикоснулась к нежной ладошке нюйки. Просто так, чтоб еще раз почувствовать, что она – на задании, что разведчица, как прежде. И лишь потом исчезла в темноте.

А нюйка улыбнулась ей вслед. Потом достала сканер, тот, который нити в разгрузке показывает, и уверенно развернулась в нужном направлении. Боевики не взяли разгрузки, не дураки они, а вот Худышка Уй – иное дело. И следовало разобраться с Худышкой Уй, пока занята тайная разведка боевиками. Самой надо разобраться, правильно советовала воздушная танцовщица.

Обычный местный маскулин

Может, Мэй Мао считала, что он спит и не слышит, как она уходит. Наверняка так и считала, потому что двигалась тихо, дверью не хлопала. Дура, хоть и умная. Какой сон, когда такая женщина в соседней комнате? И надо бы спать, а не получалось. Все казалось: сейчас она войдет, приляжет рядом… Ну и что, что сказала не трогать? У женщин в привычке отказом обозначать согласие. Его ладонь к своей груди прижимала? Значит, согласна.

Но Мэй ушла. Неприятно кольнуло сердце: как же так? Полночи пролежал, ждал возвращения. И дождался. Скрипнуло крыльцо, осветился на мгновение прямоугольник дверного проема.

Тогда он встал, нагнал на себя неприветливости и включил свет. Ночь на дворе, а она шляется…

Она походила на волшебное видение. Тонкая талия, полные щечки, нежное личико, круглые от удивления глаза… Девочка в детском джинсовом комбинезончике стояла у дверей и с любопытством таращилась на него. Темные волосы заброшены на грудь, и сквозь них поблескивают мелкие яркие финтифлюшки. Куколка-балетница, воображуля-сплетница – сразу подумалось ему.

– Госпожа Тан, – очаровательным голоском сообщила девочка.

Нет, не девочка, вон какие бедра полные. Нюйка.

– Саша-маскулин, – ляпнул он, от неожиданности не придумав ничего лучше.

Все же не каждую ночь к нему приходили волшебные нюйки, понятно, что растерялся.

– А Кошка Мэй…

Он машинально повел пальцами, изображая вопрос. Нюйка зажала рот ладошкой и прыснула. Он поморщился: да, понятно, что и жесты у него с акцентом, но смеяться зачем?

– Мэй Мао ушла, – сообщила нюйка с непонятным весельем. – Надо ей. Мы подруги, Кошка и я.

– Чай? – вспомнил он с трудом.

– Чай, – как ни в чем не бывало согласилась нюйка.

Как в странном сне, они сидели на полу в кухне и пили чай. В три часа ночи. Нюйка прихлебывала осторожно, склоняла голову набок, прислушивалась к собственным ощущениям. Аккуратно пробовала конфеты. Понемногу от каждой, как будто сравнивала вкус.

– Ты откуда такая взялась? Ночью, к незнакомому мужчине, одна…

В голове творилось непонятно что, и вопрос получился грубоватым. Хорошо, догадался сгладить его плавным качанием пальцев.

Нюйка беззаботно вскинула руки, тонкие пальчики затрепетали веером:

– Из дома, тут близко-близко! Никто не видел, только Кошка Мэй, только ты. Совсем безопасно. А ты – не боишься?

Он пожал плечами. Ему-то чего бояться? Его никто не изнасилует, не подумает даже о таком.

– Пустил совсем чужую, с оружием, – пояснила нюйка. – Или Худышка Уй следит-охраняет?

– Ушла она, – ответил он и уставился в стену.

Нюйка недоверчиво улыбнулась. Встала одним текучим движением – он знал, какая для этого требуется гибкость да расслабленность, уже и сам так умел – крутнула в пальчиках безделушку на груди и не спеша отправилась в другую комнату. Он невольно уставился на ее пальцы – и на грудь. Задорная такая грудь… нюйка, одним словом. Девочка, но… зрелая девочка, кругленькая. Какое точное слово придумали китайцы.

В двери она остановилась, вытянула ножку и носком аккуратно приподняла старую рабочую куртку. Он вспомнил, что под ней бросил вещички Уй. Она же переоделась прямо в магазине, а он, как дурак, узелок со старой одеждой домой нес – и принес, недоумок…

– Уй Лицзинь – не очень разумная дзуда! – отметила нюйка и вернулась обратно.

Он недоуменно вскинул пальцы, услышав новое слово. За последние дни он их столько уже запомнил, с десяток тысяч, наверно, и все равно не путал незнакомые слова с уже слышанными. Странно стала работать его память, очень странно. Наверно, шизофрения.

– Дзуда, – мило улыбнулась нюйка. – Хозяйка места, да-нет? Уй не сказала? Вот слушай, учу: малышка, потом девойка, еще сладкая нюйка, а потом дзуда. Понял, не забудешь? Да, и еще кхатынн. Но это старая, мужчинам ни к чему!

– Бабушка Нико – кхатынн? – уточнил он.

– Бабушка Нико – очень опасная бабушка, почти как смерть опасная!

Нюйка тревожно оглянулась на дверь, словно боялась, что из сумрака выступит за ее спиной грозная бабуся, потом снова с любопытством уставилась на него.

– Совсем-совсем не боишься? Или защита? Дал сигнал, да-нет? Вот-вот придут?

– «Крыша»? – понял он. – Ну ты даешь. Я простой каменщик. Кому я нужен? Кому мы все нужны, если на то пошло?

Глаза у нюйки сделались большие-большие. И рот открылся. Прелесть какая девочка. На мгновение она ушла в себя, словно что-то обдумала – и снова изумленно уставилась на него.

– Вы странные белхалаш. У господарей армия. Еще полицаи. Еще живощиты и… чтоб капало на карточку?

– Дюньга? – припомнил он забавное словечко китайцев.

– Дюньга, да! А у белхалаш ничего. А как вы живете-работаете? Если господарь не даст дюньгу, то что?

– То ничего, – угрюмо сказал он. – Дальше живем.

– Дальше хуже, – уверенно улыбнулась нюйка. – Я в Высокой школе училась, знаю.

Он пожал плечами. Подумал и для доходчивости недоверчиво качнул пальцами. Наверно, недоверчиво. Но нюйка поняла.

– У вас господари делятся? – с уважением сказала она. – Странно-странно живете!

– Когда как, – неохотно пробормотал он. – И смотря где. У бюджетников смех, а не зарплата, в фирмах когда как, но больше кидалово… А на шабашках даже хорошо платят. Все платят. И бандиты, и полиция, и чиновники. Коллеги вообще-то стандартный набор благополучия себе обеспечивают. Дом, машина, Таиланд – запросто. Это просто я такой дурак…

Нюйка напряженно размышляла. Он посочувствовал ей. Понять уклад родной страны и ему-то, родившемуся здесь, было не под силу, не то что юной китаянке. Наверно, китаянке. Не очень-то она походила на китайцев с рынка. Хотя, говорят, у них там разные нации на самом деле…

– Саша, – неуверенно сказала нюйка. – Благополучие – другое. Сильно-сильно другое. Я Высокую школу лучше всех закончила, знаю. Дом – да. Еще медицинская защита: если заболеешь, чтоб из защиты брал и на это жил, пока не заработаешь снова. Еще чтоб на карточку постоянно капало, и хорошо капало, не меньше стандарта проживания. Еще жилые ячейки детям…

Теперь озадачился он.

– Ячейки, – улыбнулась нюйка. – Маленькие. Чтоб поспать-пожить. Дети растут, уходят в ячейки. Там спят-поживают. Потом дом, да. Но это сами. А ячейку родители дают. У вас не так?

Он помрачнел. Вот эту сторону своей жизни он старался не вспоминать, чтоб от беспомощности не рвало сердце. Дети, да. А как им помочь, как? Что он может выделить им со своих заработков?! Вот и скитаются по углам… Уродская жизнь. Даже в нищем Китае, оказывается, как-то решают вопрос по-человечески. Ячейки, ну надо же. Наверно, что-то действительно маленькое. Комнатка? Да хоть бы и так! Его детям даже комнатка в личном распоряжении была бы спасением. С комнаткой можно жить! Да где на комнатку деньги взять? Он столько за два года не зарабатывает, сколько комнатка стоит. Да и не строят давно такое. А в Китае, оказывается, строят. И не слышал никогда. С другой стороны, а что он вообще слышал про заграницу? Вот то-то и оно.

– Пять деток, – улыбнулась нюйка мечтательно. – Пять ячеек, почему нет?

– Потому, – хмуро сказал он. – Нет у нас ячеек. Я столько за всю жизнь не заработаю.

Ему стало так плохо, что он чуть не заплакал. При женщине. Да еще при красивой женщине, при нюйке. Вот было б позора. Пришлось опустить голову, а потом и вовсе отвернуться. Стоило б уйти и успокоиться, но… как? Гостья же. Непонятно откуда, непонятно для чего появившаяся гостья. Но не выгнать же малышку в ночь. Тем более – такую красивую.

– Саша? – обеспокоенно спросила Нюйка. – Лао Саша? Плохо, да-нет? Худышка Уй потому ушла, что ячейки нет? Не страдай за Худышку, блудодейка она, она не страдает, ты не страдай тоже.

– Уй ушла, потому что здесь ей ловить нечего. В красивую жизнь позвали, вот и ушла, при чем тут ячейки…

Нюйка всплеснула пальцами и неожиданно развеселилась.

– Вот и пусть идет! – радостно заявила она. – Пусть летит даже, искать не стану! И никто не станет! Вуй, как хорошо, здорово даже! Уй Лицзинь сама мужчину отдала, без принуждения, а я согласная вся. Почему нет? Друг в новом мире, точка входа, много-много информации – и коды знает! Умница Уй Лицзинь, а дура! Я бы не отдала, а она отдала.

И снова мелькание пальцев. Он знал этот жест. Согласна вся, как-то так.

А нюйка, похоже, не понимала, насколько хорошо он уже знал их язык, потому что говорила хотя и для себя, но вовсе не стесняясь. А вот ему стало неловко. Как будто он специально подслушивал!

– Саша? – наклонилась к нему нюйка. – Ночь, тихо, красиво. Гулять?

Он пожал плечами – мол, почему бы и не погулять? Не спать же невинно после таких разговоров. Потом спохватился и продублировал пальцами. Что вышло, не угадать, но нюйка отчего-то расхохоталась, повисла на его руке и потащила к выходу.

Ночь продолжалась, и продолжался странный сон. Они гуляли в полях, нюйка – совсем рядом. Она оказалась такой болтушкой, что просто ужас. Тыкала ладонями во все подряд и лепетала, лепетала без остановки. И каждое слово – со знаком вопроса. Как будто до этой ночи ничего не видела. Как они живут в своем Китае, если про обычный бурьян не слыхивали? Или у них там вся страна прополота на пять раз? Похоже на то, с их-то старательностью. И на зарево мегаполиса она таращилась с изумлением. А уж концепцию лесополос пришлось объяснять полчаса, мобилизовав для этого все ресурсы двух языков. Хотя… не так уж несведуща оказалась нюйка. Про худышку Уй она, к примеру, была очень даже наслышана, и выспрашивала про нее особенно настырно. И при этом прижималась к руке, привставала на цыпочки и заглядывала в глаза – совсем как ребенок.

– Госпожа Тан! – наконец не выдержал он. – Отодвинься, а? Я об тебя спотыкаюсь. А то обниму.

Она расхохоталась и охотно к нему прильнула.

– Ну вот, – растерялся он. – Вот и погуляли.

Они стояли в темноте, где-то между небом и землей, и гладили друг друга. У нюйки оказались очень нежные руки.

– Детки? – азартно предложила она. – Пять штук, да?

И на пальцах показала для верности. Это было… ошеломительно.

– Сразу пять не могу, – брякнул он от неожиданности. – Одного.

Нюйка буйно развеселилась:

– А я еще приду! Ты мне понравился. Пять, да? Обещаешь-не откажешься?

И прижалась так, что он понял: не отодрать и трактором.

Его накрыло таким желанием, что он стал быстро соображать, как же снимается ее комбинезончик. Потому что на ощупь получалось, что никак. Но если она предлагала, значит, существовал способ…

– Саша? – вдруг спросила она. – А почему ты предатель?

Очень серьезно спросила. Его словно ледяным дождем обдало. Он закаменел.

– Предатель, понимаешь-нет? – заторопилась она. – Принял чужих, потеснился и в свою жизнь впустил, и все тайны открываешь… Ты не боевик профсоюза, не брат? Тогда ты – предатель, да-нет?

Он аккуратно взял ее за кисти – нюйка рванулась в попытке освободиться – сжал… приподнял и отставил от себя. Вот так-то. Может, он и не специалист по их тайным боевым искусствам, но все же мужчина.

– Я – не предатель, – сказал он.

И пошел обратно к дому. А она так и осталась стоять на ночной дороге. Да и пусть.

Легкие шажки простучали за спиной.

– Лао Саша!

– Почему предатель?

– Но ты предатель, – виновато сказала нюйка. – Вот следи: чужих принял, информацию отдал? А информация – ценней всего! Чужие – не свои, а чужие. Враги, да-нет? А ты принял. Языку обучил. Точку входа дал. От полицаев укрыл. А мы твою работу заберем. Место займем, твоим детям не оставим. Традиции принесем, свои, правильные традиции. Выполнять вас заставим, почему нет? Нам надо, чтоб выполняли, чтоб своими традициями нам не мешали! Еще язык. Коды Арктура – удобные коды, простые, нам понятны. Чтоб учили, почему нет? Еще – администраторами станем, почему нет? Администратор… власть, решения, дюньга – все его. А ваше будет ничего.

– Да? – выдавил он.

– Ян Хэк – очень умный! – задумчиво отозвалась нюйка. – Как верно боевики друга нашли! Один, без защиты – удачно нашли, лучше не пожелаешь! Умный – и белхало. Очень удивительно, очень редко. А нашли!

– Я не белхало, – сказал он. – Я – человек. Я не делю на своих и чужих. Мне все – свои! Поняла?

Нюйка забежала перед ним и встала на пути.

– Потому что иначе вы мне и на фиг не нужны были б!

Он яростно смотрел на нее. А она вдруг раз – и оказалась у него в руках.

– Я не понимаю, – шепнула она. – Ты не понимаешь. Надо понять!

– Надо, – неловко согласился он.

– Но – потом.

Что ж, и с этим он был полностью согласен.

Что-то зачастили в его дом красивые женщины, мелькнуло где-то в глубине сознания. Не к добру. Раньше бы радовался, как дурак, а сейчас уже нет. Потому что красивых женщин кормить надо. А не накормишь – увезут.

И еще одна мысль мелькнула, но уже совсем слабая. Что китайцы совсем на китайцев не походят.

Кошка Мэй, инопланетянка

Она шла весь остаток ночи. Сначала вдоль дороги. По дороге было б удобней, но там кеззлы ездили, а кеззлы ночью одинокую женщину не пропускали, уже убедилась Кошка. А зарядов дыродела на всех могло не хватить. Так что – вдоль дороги, по посадкам, в темноте. Утомительно, медленно, но безопасно. Кошка шла и ругалась: совсем службу забросили местные полицаи, кеззлы по дорогам в открытую ездят! Быть не могло, что местные кеззлы – не полицаев служба. Полицаи для того и есть, чтоб кеззлов гонять. Еще боевиков, конечно, но это когда прикажут – а кеззлов всегда.

Потом начался мегаполис, и пришлось кружить. Сканер показывал прямо, но как пройдешь? Везде заборы. Называется – завод. Пока огибала завод, наплутала по темным проходам между домов. Совсем господарские дома, стоят отдельно, на одну семью, и заборы собственные. Только грязно в проходах, как будто уборщиков не нанимают местные господари. И темно, как будто и свет господари себе не ставят. Еще охраны нет, как будто нечего беречь. Так странно и непонятно. Если все в господари рвутся, то почему живут, как и маскулины никогда не жили?! А Ян Хэк сразу сказал, что здесь все иное. Прав оказался старый профессор, вот как получается.

В темных проходах пару раз попадались ей местные, звучали голоса навстречу громко и невнятно, и это было опасно, но Кошка Мэй уже знала, как поступать. Так просто все. Надо идти быстро, решительно. Тогда не спросят, кто такая, не успеют. А кто руку вытянет остановить да спросить, тому ломать руку, чтоб не вытягивал. Почему нет? Местные – они без дыроделов, без иглометов даже, ломай да иди спокойно. Так Кошка и поступала, и прошла по темным проходам беспрепятственно. И это тоже было странно и непонятно. Какие равнодушные эти местные! Мимо чужачка идет, оружия полная разгрузка, а никто не остановит, не спросит, кто такая. Как будто все равно местным, кто тут шляется, как будто и не их это земля. На Арктуре, к примеру, так не походишь, там землячества сразу остановят, а здесь – ходи, даже на десантной двигалке летай. Кошка, кстати, и летела, когда никто не видел. А что? Сканеров-то нет. Беззащитный мир.

И еще центр обогнула Кошка Мэй. Полицаи – они во всех мирах полицаи, на окраинах нужны, но там нету, а в центре много, больше, чем надо. Вот и обошла Кошка центр, потому что полицаи ночью одинокую женщину тоже не пропускали, и в этом уже убедилась Кошка Мэй.

Потом снова попался забор, но не завод, а забор, и перепрыгнула его Кошка. Еще и подивилась, как так забор есть, а не охраняется. Для чего тогда забор? Местные говорили, чтоб машинами не воровали, вот для чего. А руками, получается, можно? Но руками все можно вынести, Кошка точно знала! Так что – непонятно.

Идти пришлось далеко. Но Кошка привыкшая, на родине побольше ходила. Шла легко – и мечтала. Как выйдет к боевикам, как сверкнет независимо оружием на разгрузке – и уведет их из-под удара. И скажут, что Кошка Мэй – настоящий лидер, лучше не пожелаешь. Все скажут. И станет Кошке Мэй приятно. И как запросят ее остаться! А она поведет пальцами и скажет, что у нее тут важней дело есть. И уйдет гордо и не оборачиваясь…

Она вышла за мегаполис, на другую его сторону. И поняла, что пришла. Знала она уже это место. Местные звали – «нищая деревня». Могли бы плавнями назвать, да нет в этом мире плавней. Странная у местных логика, непонятная даже. В «нищей деревне» одни господари строились и жили, из первых господари, не из последних! Такие, если б на родине, в горах жили б, не в предгорьях даже. Почему тогда «нищая»? Непонятно.

А сканер мигнул и заметался. Кошка Мэй, чувствуя неладное, похолодела. Вывела окошко информации, посмотрела – и поняла, что правильно похолодела, с запозданием даже! Потому что не в одном месте сияли оружейные заряды, в нескольких. Нашла она боевиков, но и тайная разведка нашла. И совсем скоро не станет боевиков.