Текст книги "Обыкновенные инопланетяне (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Женщина огляделась, наткнулась на выжидательные улыбки – и отступила. Мао-чмао, эта группа подчинится ей! Но – не сейчас. Сейчас надо отступить, лидер должен уметь отступать.

– Не открою большой тайны, если скажу, что мы устали от убийств, – мягко и как-то очень культурно заговорил седоголовый. – Каждый из нас желает себе и своим детям безопасного будущего, это так естественно. На Арктуре безопасного места не найти, там полицаи, там убийцы Аспанбека. Иное дело – новый мир. Как живут здесь? Мы не знаем.

Он замолчал и обвел очень серьезным взглядом слушателей. Внимали все.

– Новый мир велик, а тотальная сеть не обнаружена, – напомнил Ян Хэк. – Может, ее здесь вовсе нет? Тогда в новом мире легко затеряться. И жить счастливо до скончания своих дней.

Все мечтательно притихли. В бесконечных схватках, в бегстве от полицаев как-то позабылось, что можно и просто жить – жить счастливо до скончания своих дней, правильно сказал Ян Хэк!

– Жить было б неплохо, – вдруг опомнился урод Чень. – Но сможем ли? Новый мир – новые болезни! А мой организм слаб! Вот что у меня щеки горят, вот что? И в голове шумит – а раньше не шумело! Чень-блень… мы умираем, братья!

– Не умираем – выздоравливаем, – спокойно поправила Худышка Уй. – На входе вам закачали биозащиту, я инженер, я знаю. Там такой состав – у вас кровь булькает! И все местные болезни жрет. Но голова странно работает от биозащиты, верно. Мы сейчас как дураки. Спать надо, тогда пройдет.

– Бежать надо, а не спать! – облегченно заулыбался урод. – Профессор бежать посоветовал! В разные стороны! Я и с шумом в голове бежать могу, мне бежать шум не мешает!

– Новый мир! – робко улыбнулся толстяк. – Такой большой! И систем тотального контроля нет. Надо бежать, да. В разные стороны. И тогда не догонят!

Кошка Мэй незаметно перевела оружие в стрельбовое состояние.

– Мы – боевики профсоюзных организаций, – напомнила она злобно. – В единстве наша сила, сам Руфес говорил! Все знаем, не спорим? Разделяться нельзя! Новый мир, новые опасности, поодиночке не выжить!

Мастер Чень нахмурился и достал дыродел.

– Кошка Мэй! – прошипел он. – Я плохо стреляю, потому всажу тебе обойму, чтоб наверняка, Руфеса не спрошу! Бежать надо! Карателям наше единство очень удобно, да! Чтоб разом всех убить! У них бронированные леталки, у них взрывалки в каждой руке, скорострелы еще, отравные газы! Все помнят, как бунт давили? Разбегаться надо! На Арктуре станцию возврата быстро восстановят, я мастер-наладчик много чего, я понимаю! И забросят сюда карателей!

Хувентус посмотрел на его бешеное лицо, на Кошку Мэй – и тоже достал оружие…

Десять прицелов заметались, выискивая правильную цель.

– Убрать личное оружие! – приказал седой мужчина так властно, что все невольно подчинились. – Мы как заново родились, нам жить да жить! Кошка Мэй – администратор. Она сразу показала, что администратор, да-нет? Ее слушаться надо. Мы не знаем, что правильно, разбегаться или вместе держаться. Пока не знаем. Изучим мир, верно? И уйдем от места высадки, тоже верно. А Кошка Мэй скомандует, как уходить, что изучать. А потом, если решим, разбежимся.

– Командуй, Кошка Мэй! – подумав, согласно свел пальцы урод Чень. – Пока командуй, во всем тебе подчинюсь. Далеко побежим?

Боевики помолчали, обдумывая предложение, согласно свели пальцы… и мгновенно схватились за оружие, потому что Ян Хэк плавно развернулся и всадил заряд из игломета куда-то вверх.

В настороженной тишине стукнулся о землю комочек пластика и металла.

– Подгляд-глазок! – удовлетворенно сказал Ян Хэк. – Мастер Чень говорил, без подгляд-глазка пусть лоботомники в иные миры ходят. Я подумал: и перед нами должны были пустить подгляд-глазок. Мы же не лоботомники? И стал следить. Мы говорили, а он подкрадывался. А потом – пух-х, как сказал мастер Чень! Больше никто не донесет, куда мы убежали! Последняя ниточка на родину обрублена!

И Ян Хэк спокойно спрятал личное оружие.

– Братья! – вдруг растерянно сказал Толстяк Мень. – Получается, мы действительно сбежали? И нас не догонят? Так это… я счастлив, братья!

И толстяк пустился между деревьями в ритуальный боевой пляс.

Рядом с ним смеялись, размахивали пальцами и раскачивались беглые боевики, и среди них – правительственные чиновники. У правительственных чиновников, кстати, смеяться и плясать получалось даже лучше, чем у остальных. Уж очень им хотелось жить. Кошка Мэй – очень бдительная Кошка, это чиновникам было видно с первого взгляда.

Тем временем на родине

– Цайпань, – угодливо улыбнулся чиновник. – Фэй Цайпань, распределяльщик! Я из команды главного полицая округа плавней!

Распределитель средств полиции всего континента недовольно глянул на него.

– Не помню такого! – отрывисто бросил он. – Чего надо?

– У меня… я заявку вашей помощнице подложил, она сказала…

– Вот у нее и спрашивай! – отрезал распределитель и прошел мимо чиновника в телоподъемник.

Цайпань заискивающе посмотрел на помощницу. Светловолосая большеглазая куколка сочувственно ему улыбнулась и отрицательно качнула пальчиками. Никак. Не приняли заявочку-то! А как было б хорошо получить средства наблюдения да пораспределять! Уже и производитель заплатил ему в торбу, чтоб выбрал их модели, и низшие распределяльщики приготовились поделиться – а теперь что ж, теперь возвращать надо! Или придержать, вдруг да?.. Цайпань ожидающе поглядел на куколку. Та благосклонно водила ноготком по щеке, приоткрыв пухленькие губки и мечтательно глядя в потолок. Понятно. Приглашение к брачным играм недвусмысленное дальше некуда! Чиновник содрогнулся: это сколько ж ей лет, если осветлела?! Старая коряга, гриб-вонючка, а туда же, брачные игрища ей подавай! И ведь подаст! А куда деваться? Хочешь сладко жить, умей… да все умей! Заявочку-то не принимают! Пока не пройдешь помощницу – не примут! Ух. Вот пробьется наверх, он им всем такие игрища устроит!

Цайпань немного помечтал, как бы он поступил с подтянутой корягой на месте ее руковода – а потом подвесил подходящую улыбочку и засеменил на растерзание. Ай-хай, ну не убудет же от него? И, говорят, в главном округе даже у помощниц свои банные комнаты за рабочими кабинетами, и ничего такие комнаты! Ароматными палочками, говорят, отделаны, с намеком! Ну вот сейчас и увидит, к тому все идет! Потом сам всем говорить будет, что там да как. Вот только гриб-вонючка на настоящие игры настроилась, за заявочку-то, ее же уговаривать придется, соблазнять и подкупать – а к ней даже подходить противно, к подтянутой!

Но зато потом он шел на стоянку колымажек хозяином жизни – уверенный, молодой, расстегнув на груди дорогую чифу. [1]1
  Чифа – вообще-то тряпка.


[Закрыть] Пробегающие мимо работницы низших отделов завистливо поглядывали на него издалека. Приближаться и смысла не было – не их ранга тело! И колымажка [2]2
  Колымажка – средство личного передвижения, вроде автомобиля, но не оно, а гораздо дороже.


[Закрыть] у него не простая, а с летательным допуском, и два живощита при ней мнутся, готовые вступиться за благодетеля, и водач колымажки презрительно посматривает на окружающих. Что мечтать, низшим работницам даже водач этой колымажки не по рангу!

Цайпань запрыгнул в распахнутую дверь колымажки и злобно ткнул водача в шею кулаком.

– Опять жара напустил, кастрат! – прошипел он. – Чтоб не напускал! Кастрат!

И еще ткнул, для доходчивости. Водач молча пригнулся, торопливо включил охлаждение в пассажирском салоне. Вот-вот. Слуг не гонять – расслабятся и обленятся! И пусть ветрохладняк восстанавливает норму за пять вдохов – нечего жару напускать!

Живощиты сидели спереди и лениво давали водачу советы – какой рукой руль держать, какой ногой педаль давить. Развлечение нашли, лоботомники, скучно им, видишь ли.

– Вы народ следите! – недовольно бросил им Цайпань. – Через плавни едем, не по предгорьям! И защиту поднимите! В плавнях с мозгами не дружат, закинут тухлую рыбу в салон – неделю отмывать будете!

– Пусть попробует кто! – веско сказал охранник. – Живому внутренности растопчем!

И гигант демонстративно приспустил защиту и привалился под встречный ветерок.

– Как профсоюзный бунт разогнали, храбрых не осталось! – поддержал напарника второй живощит. – Вон как идут по панелям, глаза прячут!

Цайпань совершил усилие, чтоб успокоиться. Живощиты были из серьезной организации и с Цайпанем держались нагло. Да и было б из-за чего спорить, они правы: вон как все глаза прячут! Хоть убивай кого, никто не глянет, не заступится! Вот-вот. Да и что открыто? Салон охранников и открыт. А Цайпань умный, Цайпань защиту у пассажирского салона никогда не опускает!

Машина встала на перекрестке. Закончился рабочий день, и толпа маскулинов перла и перла через улицу. И они еще и не спешили! Прямо перед лобовым щитом застряла парочка: молодой длинноволосый маскулин с паучками в ухе и жизнерадостная нюйка. Нюйка хлопала восторженно ресницами и заливисто смеялась. Маскулин провел пальцем по ее пухлой щечке – у нюйки чувственно затуманились глаза и подогнулись ноги. Юница, а уже из блудодеек! Блудодейки именно так на брачные игры и реагируют, и тело именно для этого модифицируют. Цайпань вспомнил некстати, как презрительно-холодная помощница выгнала его из банной комнаты – и освежиться не позволила, коряга старая!

Чего стоим, кастрат?! – зашипел он в спину водачу. – Леталкой не умеешь пользоваться?! Включай и пошли верхом – давай-давай, в штаб округа!

Молодой водач на мгновение замялся. Над переходами взлетать запрещалось – и правило недавно ввели дурацкое, что за нарушения не хозяин платит, а водач. А как не нарушить, если хозяин требует?!

Цайпань ткнул его кулаком в шею. Машина подпрыгнула, ударилась обо что-то и плавно понеслась вперед-вверх. Цайпань оглянулся: на переходе длинноволосый маскулин держался за плечо и злобно кричал вслед.

– Вернись! – приказал Цайпань.

Живощиты поняли хозяина моментально: выскочили из колымажки и взяли дерзкого в оборот. Парень защищался, как мог, одной рукой, вторая, видно, была поранена взлетавшей машиной.

– Некогда, бросьте! – снисходительно сказал Цайпань.

В воздухе он злорадно усмехнулся. Маскулин остался лежать на переходе, а нюйки и видно рядом не было. Вот-вот.

В штабе ему путь преградил какой-то… из низших. Цайпань отправил его к старшей помощнице – сам он спешил в банную комнату и даже не глянул, кто там и чего. Помощница разберется. У нее опыт и чутье, столько лет на этом месте, коряга светлая!

Начальники отделов трусливо жались у кабинета. Понятно: что-то случилось, ответственности испугались, прибежали с докладами. Вот-вот. Что бы они делали без Цайпаня?

Он не спеша понежился в банной комнате, подышал на террасе. Новенькая нюйка-референт робко суетилась на заднем плане. Пусть суетится. Пусть чифы касается с трепетом. Чифу – это можно. А вот тело – пока нет, пока посмотрим на поведение… и кто у нее родители… и через кого она сюда попала…

– Так что у вас там опять? – наконец спросил он недовольно, развалясь в седалище. [3]3
  Седалище – это на чем сидят, очень сложное приспособление.


[Закрыть]

– Пропала группа Инь Бяо, из разведки, – сообщил инженер службы перемещений.

Цайпань безразлично качнул пальцами. Инь Бяо – он ничей, низший из низших. В чем тогда проблема?

– Правильнее будет сказать, группа не пропала, – поправился инженер. – Группа здесь сидит, отправки ждет. Но кто-то с Инь Бяо ушел, одиннадцать агентов.

– Верните! – буркнул Цайпань. – Дайте по шеям, чтоб не путались! Первый раз, что ли? В чем проблема?

– Проблема в том, что инженер по перемещениям докладывать не умеет! – вмешался инженер-экстраполятор. – Не агенты ушли! Мой отдел обработал данные наблюдений: профсоюзные боевики ушли из зоны покрытия и не появились! Нигде не появились! Каратели их уже брать готовились! В то же время ломается защита отдела перемещений и кого-то куда-то пропускает! И не определить куда, потому что в станцию перемещения сунули термитную взрывалку! Нет больше станции-то!

– Целый отдел сутки гадал, что случилось! – огрызнулся инженер по перемещениям. – А мы сразу поняли, что боевики сбежали в иной мир и следы уничтожили! А не докладывали, потому что связь слушали! Если б они включили брехальники, мы бы их за два вдоха утоптали!

Цайпань поморщился. Он все еще не понимал, в чем проблема. Тут средства наблюдения пораспределять не дают, а они со своей работой! Хотя боевики – настоящий прыщ на заднице!

– Уже доложили в главный округ, что последних боевиков затоптали! – преданно глядя в глаза, прошептал подготовитель докладов.

Цайпань испытующе глянул на него. Понятно, кто доложил. И кто успел нашипеть, что сведения ложные. Лоботомник! Цайпаню ничего не будет, Цайпань в команде! Цайпаня спросят только укоризненно, с чего это у него инженеры совсем работать не могут, боевиков упустили, когда в округе средств наблюдения больше, чем людей. И – конец инженерам. И подготовителю докладов – в первую очередь. Цайпань других наберет, которые работать могут!

Он с важным видом потребовал отчеты, получил тут же, покрутил в руках носители информации, не понимая, что с этим следует делать. Недавно в отдел поставили новую технику, и как-то времени не нашлось приглядеться, что там и куда надо жать. Начальники отделов трепетали и прятали глаза – значит, намутили в отчетах, лоботомники!

– Идите! – угрожающе бросил он. – Я посмотрю еще, чего вы тут намутили!

Но посмотреть почему-то не получалось. Он уже и в руках считыватель покрутил, и постучал по нему… Подошла нюйка-референт, смущенно попросила разрешения – и уверенно нагрузила технику.

– Какой отчет раскрыть первым? – поинтересовалась она деловито.

– Давай по проблеме! – великодушно разрешил он.

Что ж, пусть и нюйка потренируется, попробует рулить. Глядишь, и место белесой карги займет со временем.

– Непосредственно по проблеме – отчет отдела экстраполяции, – решила она. – Вот, они смогли снять с уличных глазков изображения убывших, достаточные для идентификации.

Референт покрутила изобразительный шар, и Цайпань заинтересованно уставился на миловидную малышку. Ух, какая зеленоглазая! Интересно!

– Робкая Весна, – бесстрастно доложила референт. – Инструктор по убийствам, снайпер. Предположительно она же – головная профсоюза маскулинов-поваров.

Цайпань вздрогнул и подобрался. Ух. Вот это добыча ускользнула! Головных принято выбивать сразу при обнаружении! Без головных профсоюз – ничто! За такую и в команде сильно пожурят! Сегодняшнее унижение сладким покажется!

А референт тем временем вывела следующее лицо. Скуластая строгая женщина средних лет. И тоже красивая. Интересно!

– Мэй Мао, – сообщила нюйка-референт с невольным уважением. – Кошка Мэй. Мастер-инструктор по убийствам. Головная профсоюза гостиничной прислуги. И профсоюзный лидер нашего округа. Два сезона в розыске, зацепили, когда бунт топтали.

– Вот как! – пробормотал Цайпань, мгновенно вспотев от волнения. – Еще женщины есть?

Нюйка сочувственно поглядела на него и вывела следующее изображение. Маленькая улыбчивая старушка, ничего особенного. Разве что непривычно узкое лицо? Да, кажется, кожа смуглее обычного.

– Тоже убийца? – язвительно спросил Цайпань.

– Она зовет себя бабушка Нико, – помолчав, сообщила девушка. – Про нее мало что известно. Вот… судя по лицу, она с островов. Экстраполяторы считают – с большой долей допущения, – что она из службы собственной безопасности профсоюзов. Может, из руководства. Может, даже главная у них?

– Ну, хоть не убийца, – только и пробормотал впечатленный Цайпань.

– Ушедшие – все убийцы, – неловко, словно извиняясь, сообщила референт. – А бабушка Нико – вообще мастер-инструктор по убийствам предателей.

– Может, они с собой и предателей прихватили? – предположил Цайпань. – Зачем она там?

От страха Цайпань уже ничего не соображал. За бегство такой группы… ух что будет!

Нюйка вздохнула и показала очередное изображение. Цайпань подозрительно прищурился. Опять красивая! Не к добру!

– Полицай-следователь из нашей службы внутренней безопасности, – шепотом сообщила референт. – Главняк! Тоже там. Она ушла под прикрытием, как инженер по защите информации, пособница профсоюзов. А от нас пряталась зачем-то. Отдел экстраполяции ее случайно определил.

– Чтоб ее там затоптали! – невольно вырвалось у Цайпаня. – Вот задница на ножках! Кто пропустил?!

Референт выразительно промолчала. Цайпань понял и сделал заметочку в памяти, что от составителя докладов надо срочно избавляться – пока тот не избавился от самого Цайпаня!

– Остальные беглецы – мужчины! – утешающе сказала нюйка. – И еще трое наших. Говорят, родня начальника отдела перемещений, на заработки пристроились. А может, и четверо, если экстраполяторы подсуетились тоже.

Цайпань представил, к чему приведет соседство работничков с невинной бабушкой из службы безопасности профсоюзов, и сделал отметку в памяти, что надо не забыть принести начальнику отдела соболезнования и утешающий подарочек на поминки родни.

– Давай теперь мужчин, чего там! – безнадежно скомандовал Цайпань.

И с ужасом уставился на изображение. Его он и сам узнал, без подсказки референта! Ян Хэк! Легендарный, неуловимый, безжалостный, безумно храбрый Ян Хэк!

Ян Хэк, – задумчиво сказала девушка и невольно провела ноготком по своим пухленьким губкам, словно блудодейка. – Главный у них! Идеолог, поэт и Голос Народа. Говорит требования профсоюзов всегда он. И что странно, уходит живым, как будто в полиции снайперов нет! Я почему-то думала, он моложе. Такие веселые песенки сочиняет!

– Песенки?! – взвизгнул Цайпань. – Да пошипеть на его песенки! Со слюной! А что он мастер-метатель, ты знаешь?! А что он половину руководства нашего округа загнал на встречу с посмертием, ты знаешь?! Ян Хэк! Что за имя дурацкое? Лоботомник!

– Лоботомник и есть! – тут же поддакнула нюйка. – У него социологические работы имеются, я изучала студенткой – ну просто муть бездоказательная! А вот песенки хорошие, про любовь…

Она снова непроизвольно провела ноготком по губам. Цайпань покосился раздраженно.

– Хотела бы в его спутницы? – с насмешкой спросил он.

– Я не дура, я Высокую школу среди первых закончила! – обиделась референт. – Понимаю, что держаться надо господарей, а не маскулинов, если хочешь жить хорошо!

– А что, хорошо живешь? – полюбопытствовал Цайпань невинно.

– Да неплохо! – независимо улыбнулась нюйка. – Отчим помогает. Он меня любит!

– И кто у нас отчим?

– Распределяльщик портовых складов. Знаете?

Цайпань враз преисполнился благожелательности и кивнул. Знает он, конечно, ее отчима, как не знать! Распределяльщика портовых складов знать полезно всякому! Старый вор! И в предгорьях его дом недалеко, всего на террасу ниже дома Цайпаня! Любит, значит? И часто любит, надо полагать, как такую молодую не любить?

– Вот что! – сказал он, лихорадочно обдумывая внезапно пришедшую мысль. – Это ты хорошо сказала, что держаться надо господарей! Я отчима твоего знаю, почти что дружим! Я тебе самостоятельную работу дам – что тебе у меня референтом засыхать? Доглядальщиком группы преследования убежавших справишься? Знаешь, что сначала надо делать, что потом?

– Справлюсь, мой руковод! – уверенно улыбнулась нюйка. – Особенно если обеспечительная карточка будет, как у штатного доглядальщика!

– А какая еще? – удивился Цайпань. – Мы своих не обижаем!

– А я своя?

Он засмеялся и ласково потрепал нюйку за грудь. Может, она и справится. Сам-то он даже не представлял, с какого боку подступиться к убежавшим боевикам. Да каким боевикам! Ух! Будь это дело тайным, так Цайпань никого и преследовать бы не стал. Сбежали – это практически то же, что умерли! Но вот следователь, чтоб ее там затоптали – или хотя бы потоптали! Она же наверняка чья-то, у них чужих не бывает, слишком вкусное место!

Впечатленный личностью Яна Хэка, он даже не поинтересовался остальными членами группы. Да и зачем, если референт разберется? Для того и референты, чтоб работать. А Цайпань занят, ему средства распределять!

Референт собиралась домой, крутилась перед зеркалосферой, как на выставке самой себя, поправляла якобы чего-то. Цайпань искоса оценил ее. Молода, конечно. Но уже не свежа, совсем нет. Зря ее нюйкой посчитал. Чувствуется что-то уже этакое, презрительно-холодное… словно не нюйка, а осветлевшая секретарша после десятой подтяжки. Хотя к чуфе прикасается трепетно, этого не отнять! Понимает, кто здесь хозяин жизни!

К стоянке колымажек они вышли вместе. У нее оказалась и колымажка хорошая. Цайпань еще раз потрепал ее за грудь и убыл домой, никак не ответив на вопросительный взгляд. Хоть и своя, а рано еще. Пусть пока чуфы трепетно касается. И не больше.

Водач опять сидел в закрытой колымажке. Лоботомник! Проветривать же надо, а то от внутренних запахов голова заболит! Цайпань треснул его по шее, выпихнул живощитов наружу и погнал колымажку к предгорьям. Там, в охраняемой зоне господарей, живощиты не требовались. Хотя, конечно, они там были – потому что жили на нижних террасах. Ничто по сравнению с местоположением дома Цайпаня, но по сравнению с плавнями – недосягаемые высоты! И за эти высоты живощиты были готовы затоптать любого чужака, забредшего в охраняемую зону. И затаптывали. Они тоже понимали, что держаться лучше господарей, если хочешь хорошо жить. Ну, а кто не хочет?

У дома водач наконец-то догадался, за что весь день получал по шее – и торопливо выскочил первым, чтоб открыть хозяину дверцу. Лоботомник. Цайпань насмешливо посмотрел, как водач усаживается обратно в колымажку, как на его лице снова появляется выражение вселенского презрения. Ведь не отгонит машину на ночное обслуживание, сначала сам покатается всласть, понежится под завистливыми взглядами! Цайпань иногда просматривал записи с машины – интересные дела там происходили с женщинами! Как неотразимо на них действовала модель колымажки! Ладно, пусть катается. Своих не обижаем. За нетрудную работу парень и квартиру получил от полиции в неплохом районе, почти что в предгорьях, и женщин имеет неограниченно, и в отпуск ему позволяют съездить на очень дорогой курорт.

По мощеной каменными плитами аллее не спеша шли две нюйки. Судя по короткой одежде, возвращались с тренировочных площадок.

– Папа, приветик! – звонко крикнула одна и помахала рукой.

Цайпань залюбовался дочкой. Вот какую красавицу вырастили! Единственная и любимая Дяньчи-молния, сгусток энергии! И умница какая! Вон как соседу льстиво улыбнулась – понимает, что главному полицаю округа и первому начальнику над отцом угождать почетно!

– Устал? – сочувственно спросила нюйка и нежно провела пальчиком по морщинке на лбу. – Все работаешь? Бунт топчешь? Бедненький, как тебя жалею! А маскулины – лоботомники!

Цайпань с ласковой улыбкой проследил, как дочка, умничка, дарит обаятельный взгляд заинтересованному соседу и легко уходит в дом. Ай да Дяньчи, ради нее и поунижаться перед помощницей стоило, лишь бы дочка жила в семейном дворце в счастье и довольстве!

– Если по закону, так тебя, Цайпань, казнить пора! – хихикнул главный полицай округа, приятельски хлопнув соседа ниже спины. – Опять маскулина на переходе сломал! Все торопишься? Показали мне запись, а как же… хорошие у тебя живощиты, к себе переманю!

Главный полицай задумался и помрачнел. Мгновенно.

– Есть дело, – жестко произнес он Цайпаню в ухо. – Не для записи. Не для доклада. Понятно, да? У распределяльщика всех средств континента дочка пропала. Она сильно странная. Все приключений ищет. То на крыльях в грозу летает. То прицепом за скоростными поездами катается в компании с двинутыми. Еще наркоманка, с блудодеями путалась. А сейчас выдумала по профессии работать, следователем в службе собственной безопасности! Кровь, говорит, застоялась, жить, говорит, скучно! Зато нам ох как весело ее вытаскивать! Но вот не уследили. Она в нашем округе пропала, значит, тебе и искать. Я бы сам, но – дела! И бросить нельзя, и не искать опасно! Справишься?

Цайпань судорожно дернул головой, чувствуя, как страх вползает под дорогую чифу.

– Ну, тогда смотри личико – и вперед! – подбодрил главный полицай.

Цайпань глянул на полученную карту личности – и бездна разверзлась под ним. Из глубины пластинки на него смотрела худенькая, как все наркоманки-блудодейки, женщина. Та самая, которая ушла с группой самых опасных людей из плавней неизвестно куда. Дочь второго по важности чиновника на материке! Ух! За нее не просто убьют – разотрут ногами! Ух! Всех поднять! За работу! Чтоб сдохли, но нашли!

А потом он вспомнил, что в станцию перемещений какой-то лоботомник сунул термитную взрывалку, и в голове у него помутилось. Как он забыл?! А что, если запасной станции в округе нет? А ведь нет, он же сам распределял! Их две было, самоделка от ученых и первый фабричный образец. Он тогда подумал: зачем самоделка? Самоделка взорваться может, как в плавнях часто бывает, и распределил самоделку низшим распределяльщикам. А те разобрали и дальше распределили, там ценные блоки были, и много, потому что в торбу бросили очень хорошо! Он колымажку тогда взял с летательным допуском, радовался, еще, лоботомник! Фэй-чмэй! Что делать-то?!

Главный полицай округа удовлетворенно понаблюдал, как подчиненный, посеревший от усердия, прыгает в колымажку и уносится в штаб на дикой скорости. Этот найдет. Лучше бы нашел, а то сам-то он даже не представлял, с какого боку взяться за поиски. Ну а главного полицая ждала работа приятная – распределять средства наблюдения! Ему уже и производители в торбу кое-чего подкинули, чтоб выбрал именно их, и низшие распределяльщики согласились на хорошую благодарность, а куда они денутся… да и нюйка соседская ждет, в сводчатом окне красиво так стоит! Как ее? Дяньчи-молния, что ли? Ну, действительно молния, старается нюйка. Да и отец ее старается. Лоботомник.

Инопланетяне

Группа двигалась к строениям. Боевики осторожно переступали через хрупкие ветки, рвали перед собой паутину подобранными прутиками – совсем как на Арктуре паутина! – внимательно поглядывали на деревья и кустарники, провожали тайно прицелами проезжающие колымажки. А недоумение росло.

Первым не выдержал, естественно, мастер Чень.

– Профессор? – почтительно обратился он. – Вот мы идем изучать новый мир. И хорошо идем, мне кажется. Идем хорошо, да, так бы всегда ходить! А изучаем плохо! Потому что не знаем как! Нас на разведчиков не учили! Но ты – ты иное дело, ты профессор! Может…

– Вас учили, – вздохнул Ян Хэк, но остановился. – В школе начал. Всех учили.

Боевики переместились ближе – всем хотелось знать, как так получилось, что их учили, а они и не заметили.

– Есть всего один способ изучения окружающего мира, – терпеливо сказал профессор истину, ему самому надоевшую до невозможности из-за тысяч повторений. – Один, да. Вот… мы идем, смотрим, запоминаем. А когда наблюдения начнут повторяться, сделаем вывод. Так дети мир узнают. И школьники. Единственный правильный путь – но долгий. Очень долгий.

Профессор оглядел разочарованные лица и невесело усмехнулся.

– Понятно, работать не желаем. Не желаем и не знаем, что в умелых руках этот базовый способ дает удивительные результаты. Вот мы идем, хорошо идем, как говорил мастер Чень, а наблюдения копятся себе. Вот мастер Чень паутину палочкой порвал, молодец. И маскулин Мень тоже порвал, и тоже молодец. Все порвали, одна Ики идет в паутине. Интересно, верно? И вот-вот можно будет сделать вывод…

И Ян Хэк неприятно улыбнулся в закаменевшее лицо нюйки.

– Дура, вот каков вывод! – пробурчала Кошка Мэй.

Ян Хэк посмотрел, как разгладилось после оскорбления лицо Ики, и неопределенно качнул пальцами.

– А в Высокой школе иное говорят! – бросила Худышка Уй – и ответила презрительным взглядом Кошке Мэй.

– Да пошипеть на Высокую школу, – спокойно отозвался Ян Хэк. – Высокая школа – кормушка чиновничьих деток, там, чтоб угодить, всё сказать готовы. А метод – один, истинные ученые его знают. Вот идем мы, хорошо идем, запоминаем и в память складываем, да не просто так, а с сортировкой. А потом раз – и передних убивают. Оказывается, нельзя здесь хорошо ходить, и никак нельзя, запретная зона. А задние смотрят, запоминают. Когда всех убьют, последний сделает вывод, что такое запретная зона, как выглядит, детям своим передаст. Группа снова вперед пойдет, из-за другого погибать станет. Почему, думаете, среди ученых смертей так много? Впереди идут, вот поэтому. Когда перемещатель делали, верно, многие погибли… а теперь наша очередь.

Седоголовый профессор оглядел оружие, появившееся в руках у боевиков, и сердито отмахнулся пальцем.

– Только у нас, ученых, редко бывает возможность собирать данные, – сухо сообщил он. – Всё торопят, результаты требуют. И мы научились работать быстрее. Эффективнее, да. Можно строить пространство допущений. Пространство непротиворечивых трех – самое простое. Вот… мы идем, а нас не убивают. Это раз. И до нас тут ходили, даже тропка есть, а трупов нет – это два. Предупреждений, что убьют, нет, пусть не для нас предупреждений, для местных. Водач последней колымажки на нас смотрел, не крикнул, отвернулся. Это три. Значит, можно идти, не убьют. Что и предлагаю делать.

Боевики неуверенно зашагали вперед.

– Правда, если ошибка в исходных – сразу смерть, – невинно добавил Ян Хэк. – Может, тут не убивают, а едят? И сейчас просто за специями все поехали, вон водач как смотрел.

Боевики остановились.

– Ян Хэк шутит! – сердито вмешалась Кошка Мэй. – Нашел когда шутить! Людей биозащита жрет, в голове шумит, а Ян Хэк шутит! Лоботомник! Тебя как ученого спрашивали? Отвечай как ученый!

– Как ученый предлагаю сократить путь познания. Все, что предки говорили детям об опасностях мира, заключено в языке. Нам нужен местный язык. И дружественный носитель языка, согласный обучать. Это – самый первый шаг, без него никак.

– Носители языка под деревьями не валяются! – озабоченно сказала Кошка Мэй. – Все слышали, поняли? Идем к людям – искать друга!

Получив внятный приказ, боевики ободрились настолько, что даже посмели выбраться на дорогу и зашагали цепочкой по краю. Кошка Мэй довольно качнула пальцами. Что бы делал этот сброд без лидера? Люди вообще без лидера себя неуютно чувствуют. Потому и нужны такие, как Кошка Мэй. Нужны, незаменимы, высоко ценятся. Ученые не так нужны, например.

– Я Высокую школу среди первых закончила, чтоб ты знал! – негромко сообщила она профессору. – И скажу, ты странное выдумал! Методов познания мира много, так все в Высокой школе говорят! Эксперимент, к примеру, вот.

– Потому весь Арктур знает Яна Хэка, и никто твою Высокую школу! Отступись, Кошка Мэй! – предостерег седой.

Кошка Мэй в который раз внутренне выругала себя. Никто, значит, пожилой? А он, может, сам Ян Хэк? И он сам говорил, что Ян Хэк, два раза даже, а она, дура, не догадалась поверить! Как такого подчинить?!

Женщина обдумала ситуацию со всех сторон – и с сожалением признала, что подчинить никак. Убить бы, да нужен ученый. Да как бы он сам первый не убил.