Текст книги "Обыкновенные инопланетяне (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

И тенью скользнул к дому. Мэй Мао спохватилась и ревниво опередила его. Она – лидер, она знает, когда идти впереди!

В доме по-прежнему кричали.

– Я открою дверь, – решил гвардеец. – Тихо-осторожно, да. Пусть побережется Кошка.

Что ж, можно было не осторожничать. Можно было зайти в дом парадным строем, никто не обернулся бы. Только мастер Мень заметил их, но он, во-первых, сидел лицом к двери, а во-вторых, хоть и заметил, вряд ли сообразил, что видит. Он вообще вряд ли мог соображать, потому что от падения его удерживала стенка, а вовсе не воля или там чувство равновесия, по лицу текла кровь, а мутный взгляд блуждал… очень далеко он блуждал, как бы не за пределами планеты.

– Урод! – орал маскулин, потрясая перед его лицом железякой. – Вы в гостях, понял?! С разборками – на Арктур! А здесь ведите себя мирно!

Госпожа Тан стояла рядом и очарованно слушала, даже губы трубочкой вытянула, до того увлеклась. Мастер Мень, судя по всему, осознал ошибку и готов был вести себя мирно. Он вообще готов был упасть и помереть, если б не стена.

– Мао-чмао! – выругалась Кошка Мэй и схватилась за разгрузку. – Мастер Чень! Я лечу Меня, ты найди, кто здоровяка убил-покалечил!

При обследовании выяснилось, что рана не так уж страшна. Страшна, да, но не так уж. Мэй управилась за десяток вдохов. Вытерла кровь, залила укупоркой, еще вытерла, пшикнула смягчителем боли – и управилась. Кто-то рассек богатырю голову, но череп не пробил. Кажется, не пробил. Страшный противник попался на этот раз мастеру единоборств.

– Мастер Чень! – сердито развернулась Кошка.

Гвардеец странно скосил глаза на железяку в руках аборигена и промолчал.

– Мастер Мень меня испугался, – задумчиво сказала нюйка. – Сильно– сильно. Он предатель, вот и испугался. Атаковал меня, да. А Саша ответил. Пффух…

И нюйка снова вытянула губы трубочкой. Чего-то она в произошедшем не могла понять.

– Саша? Мастера Меня? – уточнила Мэй Мао.

– Ур-род! – сказал разгоряченный абориген. – На девушку, скотина…

– … из чего следует, что есть тут законы, – рассеянно продолжила нюйка. – Они есть, а мы не знаем. Идем – и не знаем. Очень опасно, очень недальновидно. Надо бы узнать.

И непринужденно уселась на пол рядом с Менем.

– Саша? Мастера Меня?!

– Прыгнул, – озадаченно развела пальцы нюйка. – Развернулся в воздухе. Оттолкнулся от мастера ногами, улетел наружу. Быстро-быстро вернулся. И железкой мастера Меня – пффух! И закричал.

Нюйка задумалась.

– Крик – не боевой прием, – решила она. – Думаю, не боевой.

– Достали, – неловко сказал Саша.

Кошка Мэй посмотрела на него, потом на мастера Меня. Понятней не стало. Мастер единоборств и сидящим казался гораздо страшнее аборигена. Да он и был таковым, не раз убеждалась Кошка. Однако ликвидатор особой службы руководства Западного континента чуть не убит, а на аборигене ни царапинки. Значит, что? Значит, абориген… Кошка Мэй незаметно привела парализатор в стрельбовое положение.

– А ты кто, лао Саша? – тяжело спросила она. – Представься весь. Чей боевик, ба-ба Саша? Или ничей, или отдельная сила?

Гвардеец сдавленно хрюкнул. Женщина сердито на него покосилась: нашел время смеяться! Мень ранен, обнаружилась новая сила, не видит Кошка, над чем тут смеяться!

– Мэй-Пяолян! – неуместно веселым голосом спросил гвардеец. – Укупорка осталась? Дай мне, подержу-приготовлюсь!

– Хорошо Меня полечила! – возмутилась Мэй. – Зачем – укупорка? Пусть сидит-отдыхает Мень!

Абориген смущенно кашлянул и поставил железяку к стене. Нюйка звонко рассмеялась. Мэй сердито обернулась: мастер Мень слабо улыбался.

– Вижу, вернулся мастер Мень! – проворчала Мэй и убрала парализатор. – Сидит-улыбается, как будто не уходил!

А что она еще могла сказать? Что очень трудная в этот раз подобралась команда? Но команда не трудная, а… да и не команда, а непонятно что!

Нюйка хлопнула в ладоши.

– Чту законы Аркана! – весело сообщила она. – Мир-дружба-гости, да-нет?

– И чай, – решила Мэй Мао. – Когда ночью приходят гости, местные пьют чай, видела-знаю!

– И чай, – невозмутимо согласилась нюйка.

– И представиться, – добавил гвардеец настороженно.

Нюйка веером развела пальцы. Она тоже хотела представиться. Маскулин Саша оглядел всех, развел в затруднении руки, но ничего не сказал, только покрутил пальцем у головы. И пошел готовить чай.

Они сидели кружком на полу в кухне и пили чай. Мастер Мень как самый слабый выбрал место у стены. Гвардеец внимательно поглядывал, как пьется чай, и осторожно повторял, ему процедура была внове. Зато нюйка держалась уверенно и беззаботно, как рыбка в южных морях.

– Представляюсь вся! Госпожа Тан, полицайка-главняк, округ плавней.

– Господарка? – уточнил гвардеец.

Нюйка счастливо улыбнулась.

– Не господарка, – сообщила она. – Не белхало. Руковожу-управляю! Вот-вот поняла, вдоха не прошло! Господари беззаботствуют, белхалаш работают, а мы правим-руководим! Личности, которые крутят истории колесо, вот как получается!

– Руфес о таком не говорил.

– Руфеса не было, – уверенно сказала нюйка. – Руфес – образ из многих. Немного Ян Хэк, чуть-чуть профессор Хэй Син, и память о бандите Руфесе из плавней там же, и еще кто-то. Руфес – легенда, знаю точно.

– Но о таком не говорил?

Нюйка сожалеюще развела пальцы. Ну не говорил Руфес о третьей силе, что она могла поделать. Руфес о многом не говорил. Потому что не было его.

– У тебя хороший телохранитель, Мэй Мао, – заметила она. – Завидую вся. Пусть представится телохранитель.

– Командир внутреннего дозора личной гвардии последнего императора Арктура, мастер-техник Чень.

Гвардеец смотрел на нюйку спокойно и твердо, ни тени смешинки в глазах. Мэй Мао даже почувствовала гордость за него: вот какие гвардейцы есть в ее команде, настоящие!

Госпожа Тан снова вытянула губы в трубочку. Крутнула в затруднении пальцами.

– Гвардия императора? – переспросила она. – И принцессы, да?

Гвардеец дернул изуродованной щекой и промолчал.

– Так вот где она пряталась, опасная тварь, – пробормотала полицайка. – А на стройке в бою, там кто был? Подгляд-глазки показали, но плохо, хотелось бы знать лучше!

Мастер Чень опустил глаза.

– Законная властительница Арктура, принцесса Крылатой расы Иаллованна погибла в бою, защищая своих подданных, – тихо сообщил он. – Сгорели крылья, угасло летучее пламя, и умерла мечта. И мы не поняли еще, что потеряли.

– Я – поняла, – холодно сообщила нюйка. – Я в Высокой школе лучше всех училась! Белхалаш и господари – враги навек, да. Мы стоим по разные стороны баррикады, тоже да. Но мы стоим на одной улице и делаем общее дело, вы со своей стороны, я со своей. Мы можем договориться. А принцесса Иаллованна… звала к несбыточному. К мечте, да. Утверждала, что люди лучше могут стать все. Господарям в ее мечте места нет, и белхалаш нет тоже! Это неправильно и очень, очень опасно. Боевиков ордена смело пущу обратно на Арктур – но принцессу не пустила бы! Хорошо, что погибла.

– Ики – учительница, воспитательница, – прошептал гвардеец. – Мудрая – но малышка! Чем испугала малышка господарей?

Госпожа Тан подняла пальцы.

– Не знаю. Лучше не проверять. Принцесса говорила – и сбывалось. И шли за ней. Непонятно и очень опасно. Кто-то ее защищал. Не гвардия, не профсоюзы, не господари. Кто? Кто-то.

– Дети Болдуина, – неожиданно для самой себя ляпнула Кошка Мэй.

– Болдуин – сказка южных морей! – рассердилась нюйка. – Не было такого! И детей его не было!

– Болдуина не было, – вдруг подал голос мастер Мень. – А орден воинов динго – был.

Нюйка пренебрежительно махнула пальцем.

– Болдуин – древняя легенда, – упрямо сказал здоровяк. – Мудрец, решивший, что понятие справедливости вшито в саму ткань мироздания. У него были ученики. Звались – Стражи гор. Защитники справедливости. Тоже – древняя легенда. А у них – свои ученики. И вот они не легенда. Орден воинов динго, так звали учеников. На востоке континента помнят орден, и на севере помнят. В плавнях не помнят, но о чем вообще помнят в плавнях? О Кошке Мэй помнят, о Яне Хэке немного, а о Руфесе уже нет.

– Орден динго – сказка!

Здоровяк усмехнулся.

– Сказка, да. Но такая сказка, что поступишь не по справедливости, и простой абориген чуть не убивает мастера единоборств. А так – сказка, согласен весь.

И мастер Мень уважительно качнул пальцами аборигену Саше, сидевшему с отсутствующим видом в стороне.

– Саша – воин ордена динго? – уточнил гвардеец.

Здоровяк в затруднении повел пальцами.

– Поняла вся! – вдруг радостно сообщила госпожа Тан. – Орден воинов динго – защитник этого мира. И «Призрак» с планеты Крылатых Властителей – еще больше защитник! Очень хорошо, даже здорово!

– А Саша знает, что он боец ордена, который сказка? – оживился гвардеец Чень.

– Мэй Мао, я говорила, что у тебя хороший телохранитель? Скажу еще: нравится он мне! Берегись, подруга, уведу телохранителя! Сашу увела – и гвардейца уведу. Хороший друг, лучше не пожелаешь! Ответ таков: не важно, что знает Саша, важно, что узнают господари. А я скажу господарям, что мир под защитой. «Призраки» Крылатых Властителей его берегут, разве нет? Все видели, что берегут. А где «Призраки», там и сказочному ордену местечко найдется. Надо мне, чтоб господари не шлялись по другим мирам, не жили. Опасно это, очень-очень опасно. Пусть в горах блаженствуют господари и не мешают нам править-руководить. Скажу господарям – мир под защитой. И пусть блаженствуют. А чтоб поверили господари, у точки входа боевиков профсоюзных поставлю, чтоб стреляли всех профсоюзные боевики. Уже поставила.

Нюйка встала и холодно огляделась.

– А чтоб еще больше в защиту поверили, и с другой стороны пострелять надо. Командир сильной полиции – очень опасный командир, стрелять такого надо быстро. Вот, пришла за Кошкой Мэй. Хорошо стреляет Кошка, видела-знаю. Стрельнет Кошка в командира, и мир – ваш. Живите в блаженстве. Власть в плавнях заберу – живите и в плавнях в блаженстве. Мы одной крови, вы и я, мы договоримся. С принцессой нет, а с вами сразу да. Идет Кошка Мэй?

– Сканеры… – пробормотала в затруднении Мэй Мао.

– Пусть смотрят. Не увидят. Вывела Кошку Мэй из всех списков. Стрельнуть – и обратно. Идет Кошка Мэй?

– Согласна вся.

– Не согласен весь! – сердито сказал гвардеец. – Мэй Мао больна! Мэй Мао вода нужна, и еда теплая, и спать на мягком! Не пойдет Кошка!

Женщина неуверенно шевельнула пальцами, но промолчала. Не настолько она была больна. Убивать точно могла, особенно командира сильной полиции. Сильная полиция – это отравные газы, бронированные леталки, это погибший ребенок Робкой Весны, убивать сильную полицию хорошо и приятно! Но мастер Чень сказал нет, а если мастер Чень сказал нет… вот и промолчала Кошка.

– Тогда еще придут, ждите, – невинно предупредила госпожа Тан. – Принцесса погибла, и кто вас защитит? «Призрак»? Но он один «Призрак», а мы энергостанцию не забросим, и заснет энергетический боец.

– Орден воинов динго, – негромко сказал Мень и встал. И всем стало немного страшно, таким грозным показался мастер единоборств.

– Мэй Мао, только тебе – представляюсь весь. Мень. Просто Мень. Воин ордена динго. Защитник справедливости.

Мэй Мао возмущенно всплеснула пальцами. Здоровяк Мень неуловимо улыбнулся.

– Тот, кто сказка? – ухмыльнулся гвардеец.

– Почему нет? Очень удобно, иногда забавно. Идет госпожа Тан? Или не идет, темноты страшится?

– Куда на ночь глядя? – внезапно возмутился абориген Саша.

Госпожа Тан обвела всех вопросительным взглядом.

– Абориген, – извинилась за Сашу Мэй Мао. – Не знает-не понимает, откуда мы.

– Лао Саша! – радостно сообщила нюйка. – Знай, мы из другого мира!

– Да знаю я, что из Арктура, не дурак! Куда на ночь глядя, да еще с молоденькой девочкой? Совсем сдурели косоглазые? Отсюда до вашего Китая, как… как до Китая по-пластунски, блин!

Мэй Мао открыла рот, попыталась подобрать слова… и махнула пальцами. Смотрит абориген, а не видит, что тут поделаешь. Пусть косоглазые. Пусть китайцы, что бы это ни значило. Если подумать, какая разница? Вот то-то.

Часть третья

Обычный местный маскулин

Рабочая одежда упала к стенке у входа. Штанины остались лежать жестким коробом. Бетон, мать его. Когда приходил бетон, он всегда устряпывался до невозможности. Миксер, четыре с половиной тонны, брызги из желоба во все стороны, что тут поделаешь.

Он качнул головой и честно себя поправил: кое-чего поделать можно было. Можно было не торопиться, например, как ребята на соседней стройке. Если не торопиться, вполне можно остаться чистым. Не лезть с ногами в бетон, чтоб разгрести побыстрее. Не подходить к желобу, пока работает миксер, тоже можно. Но для этого надо заставлять шофера останавливать миксер, брать бетон маленькими порциями. А это – время, и немалое. А время – это деньги шофера. Соседям на деньги шофера было наплевать, и они оставались чистыми. И уходили со стройки посмеиваясь, когда он уползал. Своя рубашка ближе к телу? Да, но… противно. И он продолжал лезть под желоб, и в бетон, чтоб отпустить машину побыстрее. А шофера за это над ним тихо подсмеивались – и презирали, между прочим, как лоха, не умеющего отстаивать свои интересы. А, наплевать! Есть же водные процедуры, к которым его приучила Худышка Уй. Бетон смыть нетрудно. Одежда, правда, быстро портится, цемент разъедает нитки, а что творится с обувью, вообще страшно представить. Ну, в следующий раз возьмет на бетон что поплоше.

Прохладная вода резко остудила голову, щипнула кожу – и накатила легкость. Вот то-то. Мудрые люди эти китайцы. Древняя цивилизация, говорят. Они за короткое время принесли в его жизнь столько нового. Разукрасили ее своими проблемами, переживаниями, поисками. Сделали жизнь – жизнью. Вот, приучили к гимнастике. Кошка Мэй, правда, честно предупредила, что опасно это, что на всю жизнь теперь. Мол, бросишь гимнастику – плохо будет. Можно даже помереть. Ну-ну. Мэй Мао – умная Кошка, но иногда такое ляпнет, что даже мастер Чень не может удержаться от улыбки. Особенно – мастер Чень. Хотя вообще-то он трясется над Кошкой, как над хрупким сокровищем, на шаг не отходит. Ага, и спит рядом. И ушел с ней вместе, не слушая возражений. Куда они подались, интересно? Куда-то. Туда же, куда ушла Худышка Уй, наверно. Пришли, когда некуда было идти, и ушли, когда нашелся лучший вариант. Что они забыли в недостроенном доме маскулина-неудачника? Ничего.

Легкая тень качнулась за стеной. Он развернулся. Что, вправду кто-то идет? Кошка Мэй предупреждала, что он научится смотреть сквозь стены, но мало ли о чем предупреждала Кошка Мэй. Что помрет без гимнастики, она тоже говорила, к примеру…

Она открыла дверь и замерла, оглядываясь. Смотрелась она на этот раз в доме-недостройке дико и чуждо. Строгий белый костюм, туфли на высоченных каблуках, ровный загар, тщательно ухоженные волосы, гордая и уверенная посадка головы…. Элитная секретарша какого-нибудь министра, что-то вроде этого. На фоне нештукатуренных стен и рабочей одежды на полу.

– Что, тоже некуда идти? – не сдержался он. И по новой привычке насмешливо растопырил пальцы.

Уй Лицзинь улыбнулась, уверенно шагнула в дом. Прошлась по кругу, словно что-то выискивая. Покосилась на свою старую одежду, так и лежащую под кучей тряпья. Он невольно следил за ней. Да и любой бы следил за девушкой с такой фигуркой. Худышка Уй, как же. В талии она, может, и худышка, а вот выше-ниже… А она еще, словно почувствовав его смятение, подошла и поцеловала его. Легко, формально, но тем не менее. Зараза. И ни тени стыда в глазах.

– Почему некуда? Вот, к тебе пришла. Гости, да-нет?

– Гости ночью ходят, – буркнул он, кое-что вспомнив. – И чай пьют.

– И много ходят?

Вопрос, что называется, повис в воздухе. Девушка смотрела удивленно, он делал вид, что не услышал. Потому что вдруг не захотел отвечать. Вроде и спросила Уй просто так, даже шутливо как бы спросила. Но… вот именно, что но. То ли блеск внимания в черных глазах, то ли легкая настороженность в движениях… но отвечать не следовало ни в коем случае. И об этом тоже предупреждала Кошка Мэй. Предупреждала, что станет он видеть людей лучше. Выходит, правду говорила.

– Хохол! – крикнула китаянка в дверь и махнула рукой.

Свойски этак махнула, даже интимно. Кольнула в груди и отступила ревность. Уй – блудодейка. Его предупреждали.

Уй, оказывается, подъехала на машине. Огромный белый внедорожник, все как положено у богатых людей. У господарей, да. И личный шофер за рулем. Хохол. Кличка? В бандитских сферах вращается ныне Уй-Пяолян, вот как получается.

Крепкий мужик затащил в дом стол, установил на кухне. Вид у него при этом был такой недовольный, словно по помойке бродил.

– Сумку, Хохолок, не забудь, – мило напомнила девушка. – И стулья.

Мило, да. Но мужик, несмотря на бандитский вид, задвигался быстрее и требуемое доставил незамедлительно. И даже сумку собственноручно разгрузил, не погнушался, так сказать. И выглядел он при этом не бандитом вовсе, а лакеем. Получается, очень непростое место заняла в мире Худышка Уй. Милая, непосредственная, порывистая. Блудодейка.

– Неплохо устроилась, – кивнул на машину он.

– Господари – они везде господари! – независимо улыбнулась она. – Дворец в Деревне Нищих, колымажка чуть ли не с летательным допуском, и на обеспечительную карточку хорошо капает – даже очень хорошо, в Арктуре так не капало! Любят меня здесь, сильно-сильно любят!

– А документы как?

Девушка задумалась, неопределенно повела пальцами.

– Есть похожие на Уй Лицзань и в этом мире. Были, да. И для местных полицаев мы все на одно лицо. Очень удобно, очень просто. Просто идешь по улице и смотришь. Смотришь – какая похожая нюйка! Или не очень похожая, немножко, но тоже подходит. Пффух – вот и документы есть у Худышки Уй. Очень легко, очень просто, когда нет сканеров. Беззащитный мир.

Ему почему-то было неприятно слышать такое о своей стране. Беззащитный мир? Ну да, кто бы спорил с правдой. Но – неприятно.

Потом они сидели и пили чай. Совсем как в первую встречу. Только гораздо богаче пили, сумка оказалась битком набита продуктами, и при покупках на цены явно не обращали внимания.

– Стол – тебе, – улыбнулась Уй. – Подарок. Пусть Ян Хэк за столом чай пьет, и Робкая Весна с ним, и мастер Чень, и даже дурочка Ики пусть пьет. Особенно – Ики. Нравится сладкая нюйка?

Отвечать не следовало, внутренний голос предупреждал настойчиво об опасности, но он никогда не скрытничал, не собирался и далее, и потому ответил:

– Принцесса Крылатой расы Иаллованна погибла, так сказал мастер Чень.

Китаянка озадаченно вытянула губы трубочкой. Он невольно уставился на них, потянуло с неудержимой силой поцеловать, еле сдержался, и то только потому, что через стол не дотянуться. Блудодейка, зар-раза…

– Иаллованна. Даже так. Хорошо пряталась опасная тварь, не заметила-не догадалась… А еще что сказал мастер Чень?

– Сказал, что сгорели крылья, угасло летучее пламя, и умерла мечта.

Китаянка задумчиво качнула пальцами. Видимо, для нее в этих словах был смысл.

– А ты хорошо овладел кодами Арктура, – заметила она.

– Меня Кошка Мэй учила, – признался он. – И госпожа Тан. Но вообще да, сам удивлен. Быстро как-то ваши коды в память легли, вместе с пальцевыми иероглифами…

– Тан?! Тан – кто?

Китаянка изменилась мгновенно и сразу вся. И стало как-то понятно, почему здоровяк-шофер явно побаивается миловидной девушки. Такая Уй могла убить не задумываясь.

– Госпожа Тан, полицайка-главняк округа плавней, – пробормотал он.

– Как интересно. Как сильно-сильно интересно. Округ плавней, говоришь? В округе плавней ничтожество Фэй Цайпань руководом. Был, вот как получается. Потому что сейчас – госпожа Тан… Значит, они приходили, с родины-то. А Уй – что? Про Уй Лицзинь забыли?! Не нужна Уй Лицзинь? Вот как получается?

Она сидела, напряженно размышляла, крутила рассеянно пальцами, а редкие слезы текли и текли по ее щекам. Он пересел к ней. Девушка благодарно положила голову на его плечо.

– Очень больно, когда отвергает любимый, – сказала тихо она. – Его любишь, сильно-сильно любишь, а он отвергает. Не нужна, говорит, Уй Лицзинь. Блудодейка – не нужна. Говорит и не знает, что Уй Лицзинь для него блудодейкой стала, не для себя. Так больно.

– Дураки, – сказал он. – Ты – самая красивая.

– А госпожа Тан?

Он смутился и не нашел, что ответить. Госпожа Тан, да, тот еще вопрос. Госпожа Тан – волшебная девочка, приходящая по ночам. Такая забавная в своем джинсовом костюмчике, увешанном побрякушками, такая звонкая, и челочка еще, как у девчонки, по самые глаза… Но Уй действительно самая красивая! М-да. А он – бабник.

Китаянка высвободилась и встала.

– Забыли – пусть так и будет! Значит, надо напомнить. Поймать Руфеса, почему нет? Никто не поймал, а блудодейка Уй – поймает. И поймет он, что неправильно забывать Уй Лицзинь, очень-очень неправильно! И пошлет на выручку сильную разведку, может, даже проникновенцев пошлет…

– Руфеса не было, – уверенно сказал он. – Легенда. Все говорят, что легенда.

– Легенда, – улыбнулась Уй. – Но лингвистический анализ показывает, что экзотизмы Руфеса и песенки один человек писал, очень-очень необычный человек, с уникальным языком! А так – не было, согласна вся.

Он проводил ее до дверей.

– А Ян Хэк – он приходил? – рассеянно спросила китаянка в дверях.

Он отрицательно крутнул пальцами. То, что профессора чуть не убила бабушка Нико, он сообщать не стал. Подумаешь, чуть не убила. Не убила же. Наверно. У китайцев вообще, похоже, жизнь не ценится. Миллионом больше, миллионом меньше – какая им разница, при такой численности?

– Очень странно, – обронила Уй. – Должен был прийти. А не пришел. Старый, мудрый Ян Хэк. Тогда – до нескорой встречи, ба-ба Саша. И вот еще что знай: твой дом – он под охраной. Под наблюдением и охраной. Точка входа – очень важная точка, не может без охраны оставаться. Это очень важно, но для тебя – опасно. Потому что ты – никто.

И она ушла сквозь сумерки к машине. Оказывается, пока они чаевничали, вечер прошел.

Огромный внедорожник давно скрылся в темноте, а он все стоял на дороге. Последние слова китаянки больно резанули, чего скрывать. Он – никто. Жизнь прожил, дом достроить не смог. А Уй появилась совсем недавно, и вот уже ее возят на… да на колымажке с летательным допуском ее и возят, чего уж. И квартира есть. Называется – дворец. И доходы, с его зарплатой не сравнимые. Господарка. Неужели только в этом секрет успеха? В том, что Уй – смеет все, а он ни на что не решается?

Он медленно побрел по улице. Господари, кругом господари. Вот тут – главврач какой-то больницы. Ничего так дворец, миленький. Рядом – декан института. Хорошо живет декан, если по дворцу судить, а не по зарплате. Живет себе, ничего не боится. Дальше – полковник чего-то там, напротив – менеджер добывающей компании. Менеджер маленький, а дворец его очень даже наоборот. Живут, блаженствуют. Видимо, тоже смеют всё. Господари. А с виду – люди как люди. Кое на кого он успел поработать. Вон тот владелец фирмы сам выносил ему обед в беседку. Говорил, что в его семье так принято, накормить гостя или работника. У полковника, кстати, тоже так принято. Люди как люди, разные, встречаются вроде бы и порядочные. Но почему у них все, а у него ничего?! Кошка Мэй говорила, от господарей надо защищаться. И мастер Мень говорил. И что, от Уй защищаться тоже? Или от вон того полковника, очень неплохого человека? Так не чувствует он в себе такой злобы, чтоб кидаться на всех подряд. И, кстати, вряд ли злоба способна изменить уровень его благосостояния. От злобы деньги не заводятся. От работы, как он выяснил, тоже. А от чего тогда? От чего?! Вроде не дурак, не лодырь…

А в доме его горел свет. Уй вернулась? Или явилась из ночи волшебная девочка госпожа Тан? Хм, а если обе? То-то будет весело.

Незнакомый мужчина в явно военном облачении ждал его у дверей. Тупорылый автомат буднично покоился в зажимах. Уй предупреждала – дом под охраной. Вот как. Ну-ну.

– Вуй, – сказал мужчина. – Боец Вуй. Из команды госпожи Тан. Вот, привел.

И военный качнул пальцами в сторону дома.

– А хозяина спрашивать уже не требуется, – проворчал он и пошел внутрь. – Приходят, приводят, кого хотят… еще посмотрим, кого тут привели… и нужен ли этот кто-то в моем доме…

В доме у стены стоял бледный как смерть мастер Мень. По пальцам прижатой к груди руки текли капли крови.

– Вот, значит, как, – сказал он, совершенно не зная, что делать.

– Проблема, – деловито сказал за спиной военный. – Пуля в сердце. Он умереть должен, а живет. Еще – ходит и разговаривает. Разберитесь с этим.

– Ага, щас, – ошарашенно пробормотал он.

Военный удовлетворенно хыкнул:

– Госпожа Тан – справедливая госпожа. Сказала заплатить наемнику. Убит – заплатить все равно. Вот.

Он машинально взял пачку денег. Посмотрел, как военный уверенно и как-то сразу исчезает в темноте за дверью. Развернулся к Меню.

– Госпожа Тан обещала невидимость Кошке Мэй, – прошептал здоровяк. – Мне не обещала, а я не понял. Договор честный, согласен весь, месть не нужна. Пуля в сердце, ушел на импланте. Решил – прибежит малышка, буду жить. А не прибежит…

Здоровяк неловко улыбнулся, качнулся и упал.

– Блин, – сказал он беспомощно.

Тем временем на родине

– Цайпань! – орал кто-то далеко вверху. – Давильщик Цайпань! Отвечай, когда господари спрашивают, лоботомник!

Цайпань хотел отвечать, но не мог. Он был занят – выплывал из дурмана боли. Ему решили помочь, и чья-то нога врезалась в ребра.

– Не сильная полиция, – подумал Цайпань. – Сильная полиция больнее бьет. Сильная полиция – настоящие специалисты, а этот… кто? Понятно, что лоботомник, но кто еще?

Он решился и осторожно приоткрыл глаза.

– Живой! – удовлетворенно хыкнул главный полицай. – Не повезло тебе, лоботомник, выжил и ответишь перед нами за все…

– Не болтай, спрашивай.

Главный полицай дрогнул, услышав голос из видеосферы, и Цайпань дрогнул тоже. С главным распределяльщиком всех средств континента опасно встречаться даже через видеосферу!

– Кто? – заорал главный полицай и угрожающе затряс пальцами. – Кто у нас руковод в округе плавней, кто?

Руководом как раз главный полицай и был, но Цайпань достаточно долго проработал в полицайских структурах, правила игры усвоил давно и потому лежал-помалкивал. Потому что если не промолчишь – получишь по ребрам. Отвечает за неудачи тот, с кого можно спросить. А что спросишь с главного полицая? У него сын высоко сидит, не в полицайских структурах, в финансовых! У него три поколения родни заправляют-распределяют на континенте! Главный полицай – наследственный господарь, чуть ли не с времен Аркана! А кто Цайпань? Вот то-то.

– Станция перемещений, – тяжело напомнил главный распределяльщик. – Моя дочь, приемная, самая любимая. И сильная полиция. Спрашивай.

Главный полицай тяжело задышал и принялся спрашивать. Цайпань уворачивался, как мог. От ударов главного полицая уворачиваться не составляло труда, главный полицай бить не умел. Зачем ему? Он – потомственный господарь, настоящий, его задача распределять. Так что Цайпань получил возможность подумать и вспомнить, как до такого докатился. И получалось, что взяли его прямо на работе. Он точно помнил, что поехал с госпожой Тан в управление в ее колымажке, в хорошей такой колымажке, не хуже, чем у самого Цайпаня. Помнил, как Дяньчи, умница догадливая, колымажку похвалила и госпожу Тан похвалила отдельно, очень уважительно. Потом Дяньчи убежала в свою Высокую школу, а Цайпань отправился в управление. Прошел в кабинет, отметил еще, что бледнеют встречные, но как-то мало бледнеют, неубедительно, не как всегда бледнеют. Теперь понятно, почему мало бледнели – потому что в кабинете его ждал сам главный полицай с парализатором. Подчиненные – они такие, они вроде ничего не знают, но вот как-то же чуют, откуда ветер дует. И если дует с плавней да пахнет тухлой рыбой – сразу наглеют, расслабляются и бледнеют неохотно. Насторожиться бы Цайпаню, обратно сдать, под защиту госпожи Тан – но вот не насторожился и теперь лежит, от заряда парализатора отойти не может. А ведь главный полицай и убить мог. Вряд ли знает жирный лоботомник, что парализатором не менее чем с двух стандартных шагов бить следует, откуда ему знать. Это Цайпань получает доклады инженеров, кое в чем стал разбираться не хуже подчиненных, Цайпань, а не главный полицай…

– Как так руковода сильной полиции убили прямо у станции перемещений, отвечай! – орал багровый от усердия главный полицай.

Цайпань внутренне усмехнулся. Не понравилось главному полицаю, что сильную полицию обезглавили! А вот Цайпаню понравилось. Цайпань несколько раз запись просмотрел, как появляется из ниоткуда грозный мастер единоборств и ломает шею беспечному руководу сильной полиции. Нет больше сильного полицая-то! А тот, кто пришел ему на смену – не очень сильный полицай, потому что чует, откуда ветер дует, и пальцы растопыривать на госпожу Тан не осмеливается. Ему приказывают – а он все равно не осмеливается, потому что жить любит не со свернутой шеей. Ну как тут не усмехнуться?

Главный полицай наконец заметил, что ни разу не попал по подчиненному, обиделся, засопел и стал взглядом выискивать чего-то потяжелее. Цайпань поспешно поддался ему, подставил для удара бок. Все равно главный полицай не умел сильно бить, пусть разок ударит. А потом и ответить можно будет, уже можно.

– Убийца из другого мира прошел, его следом за бойцом охраны точки перехода затянуло, вот он и прошел, – виновато пробормотал Цайпань. – А потом испугался и убил первого, кто рядом стоял. Зря руковод сильной полиции рядом со станцией перемещений стоял, я бы не стоял, опасно это. А убийцу боец охраны тут же застрелил. Развернулся и застрелил. Пффух – прямо в сердце.

Цайпань увидел, как насторожился в видеосфере главный распределяльщик всех средств континента, и внутренне обругал себя. Ничего не понял главный распределяльщик, слишком много слов, вот и насторожился. Короче надо говорить! Это Цайпань рядом с инженерами всего нахватался, даже говорить стал сложно, и понимать начал кое-что из докладов инженеров, но главный распределяльщик – иное дело! Ему ни говорить, ни понимать сложно не требуется, у него все средства континента в кулаке!

– Профсоюзные боевики – везде! – сердито высказался он.

Вот такой уровень главному распределяльщику был близок и понятен.

– Как так не убили? – рявкнул главный распределяльщик. – Убить надо было, а не убили! Лоботомники!

– Пусть сильная разведка убивает! – огрызнулся Цайпань. – Дело-то военные забрали! Обещали-хвалились боевиков убить, Уй Лицзинь обещались вернуть быстро-быстро! Они гвардию императора затоптали, боевиков затоптать на один вдох работы, вот пусть затопчут!