Текст книги "Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер"
Автор книги: Владимир Брюханов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
Теперь Редлю можно было дожидаться конца субботнего рабочего дня – и приступать к захватывающим экспериментам на Венском почтамте!
Письма, вскрытые Редлем в такси, показали, что произошла непонятная катастрофа: таких писем Занкевич послать не мог!
Приходилось, следовательно, приступать к реализации спасательного плана по самой тревожной программе.
Редль выдал обоим молодым людям деньги, весьма кстати подсунутые майором Ронге в письмо – все семь тысяч крон! – и отдал команду на отбытие. Шофер довез Редля до «Кломзера», затем поставил машину на стоянку в наемный гараж, и оба молодых человека отправились с личными вещами на вокзал – и в Прагу.
Там их должен был встретить Сладек, получивший срочное предписание от Редля по телеграфу или телефону (Редль мог вручить молодым людям и письменные указания к Сладеку; да и шофера последний отлично знал), снабдить их упаковкой с компрометирующими материалами – и отправиться вместе с ними дальше. Редль должен был передать и необходимые документы для Сладека: едва ли солдат действительной службы обладал правами свободного перемещения даже внутри империи.
Сладек должен был сопроводить молодых людей минимум до немецкой границы, а лучше – до Мюнхена, чтобы доложить Редлю, что переход через границу благополучно удался. Если Сладек, в силу наличных у него документов, мог проводить их лишь до границы, то потом они сами должны были телеграфировать из Мюнхена, что добрались благополучно – и готовы выполнять все обусловленные задания.
Сладек, не пользовавшийся никакими специальными поездами, отбыл из квартиры Редля в Праге в первую половину дня воскресенья (еще до прибытия туда Урбанского и прочих), доехал вместе с молодыми людьми до германской границы (или дальше), а затем развернулся в Вену; он как раз и должен был добраться до Редля к утру понедельника.
Вот тогда-то Редль и мог выставлять условия всем своим противникам – и противостоять его шантажу они бы не сумели!
Но Редль к этому времени был уже мертв.
Редль, сделавший вроде бы все необходимое, чтобы выйти победителем из очередной невероятной круговерти обстоятельств, тем не менее недостаточно серьезно оценил решимость своих убийц.
Вечером в субботу, когда он гулял по венским улицам и разбрасывал бумажки, то совершенно напрасно вернулся в отель: он вполне мог направиться на вокзал, сесть в поезд и двинуться в сторону Праги.
Сыщики, сопровождавшие его, не имели права на арест, а любой встреченный военный должен был бы оказать Редлю помощь, если бы сыщики попытались применить силу. Но Редлю не захотелось ввязываться в возможные скандалы. Здесь мы опять должны вспомнить о его незавидном физическом самочувствии.
Редль даже и в воскресенье 25 мая думал больше о том, как вывезти свою машину в Прагу, чем о том, как сохранить собственную жизнь.
6. Явление ученика реального училища
6.1. Тупик Первой Мировой войны
С 27 мая 1913 года «Дело Редля» стало развиваться в грандиозный скандал.
Для начала пришлось отменить уже назначенные торжественные похороны покойного.[609]609
Ронге М. Указ. сочин. С. 74–75, сноска.
[Закрыть]
Далее этот скандал стал приобретать вполне типичные социальные мотивы.
Редль по рождению не принадлежал к знати – и не был женат на какой-нибудь графине, что и не соответствовало его сексуальной ориентации. Но по достигнутому положению он уже относился к властной номенклатуре, а его богатство, расписанное в газетах, и якобы роскошный образ жизни (сведения о чем почти целиком относились к незадачливому Хоринке) возбудили яростное возмущение – и в прессе, и в парламенте, и в досужих разговорах публики.
Тут же возникла и масса «провидцев», о которых Ронге, которому тоже доставалось в это время, отзывался так: «Теперь, когда Редль был обезврежен, многие лица стали утверждать, что они знали то или другое из его шпионской деятельности. Нам хватило бы рассказа одного из них, если бы он раньше рассказал о деятельности Редля. Все сообщения рассматривались моими сотрудниками, военным следователем [Ворличеком], ведшим следствие, и полицейским управлением. Всем им приходилось много работать и как раз в такое время, когда много хлопот давали отклики дела Занкевича».[610]610
Там же. С. 75.
[Закрыть]
Но в поднятом волной шпиономании ворохе доносов сообщалось не только о покойном Редле – каждый непонятный и неприятный факт трактовался теперь как шпионские происки. Доносы буквально парализовали всю деятельность австрийской контрразведки на несколько месяцев.
Урбанский сообщал, что в Галиции, где многие австро-венгерские офицеры снимали жилые помещения у квартирохозяев-евреев и при этом, что являлось обычной традицией, не слишком аккуратно соблюдали сроки оплаты, все они были обвинены в шпионаже в пользу русских – и с каждым доносом надлежало разбираться.[611]611
Urbanski von Ostrymiecz A. Der Fall Redl. S. 97.
[Закрыть]
Все это улеглось не сразу, а после Первой Мировой войны всеобщее убеждение в виновности Редля только укрепилось.
Об этом прямо говорится в завершающем фрагменте текста Роуэна:
«Если бы мы знали, – сказал ныне уже покойный граф Альберт Аппони[612]612
Видный австро-венгерский, затем – венгерский политический деятель, участник Версальской мирной конференции в 1919 г.; умер в 1933 году.
[Закрыть], – что Россия располагает таким количеством войск, то нашему генеральному штабу, как, впрочем, и немецкому, стал бы ясен риск ввязывания с ней в войну, и нам бы удалось уговорить собственных «государственных мужей» не начинать ее в 1914 году. Не было бы тогда и этого абсурдного военного психоза, который привел в конечном итоге к нашему же разгрому… Этот проклятый Редль! Он выдал абсолютно всех австрийских шпионов в России, передал в руки противника наши секреты и воспрепятствовал тому, чтобы оттуда к нам просочились нужные сведения…»[613]613
Роуэн Р.У. Указ. сочин. С. 397.
[Закрыть]
Такая оценка (не заслуг конкретно Редля, а общего характера процесса принятия решений в 1914 году) вполне соответствует всему ходу событий, непосредственно предшествовавших войне: среди главных мотивов и причин ее развязывания в 1914 году действительно первейшую роль сыграло полнейшее непонимание ее инициаторами истинных сил своих противников и, соответственно, собственных грядущих проблем. Этим грешили и австрийцы, и немцы, и их противники.
Все они планировали выиграть войну одним ударом, который намеревались осуществить в течение времени, не превышающего пары месяцев,[614]614
Имеется много публикаций на эту тему, в том числе: История первой мировой войны. В двух томах. Под ред. Ростунова И.И. М., 1975. Т. 1, с. 153–206; Мельгунов С. На путях к дворцовому перевороту. Париж, 1979. С. 11–13, 20–23.
[Закрыть] – поистине храбрые портняжки!
Характерно, однако, что наибольшую прозорливость проявил все-таки Конрад, который хотя, как и прочие стратеги, решительно гнал свои войска в наступление – и против Сербии, и против России, но все же, как было рассказано, еще до войны хоть как-то постарался позаботиться об обороне. Но это, повторяем, не сыграло особой роли: русские просто не стали наступать достаточными силами в том направлении, которое постарался обезопасить Конрад.
Почти полная симметричность планов обеих сторон, собиравшихся исключительно победоносно наступать,[615]615
Почти единственным исключением и оказался генерал Конрад, которому поэтому и пришлось изощряться в затуманивании собственных планов.
[Закрыть] выглядит в итоге удивительнейшей нелепостью, абсурднейшим фарсом, безграничным издевательством над апломбом и мнимой компетентностью государственных мужей и генеральных штабов, не способных ни управляться с собственными вожделениями, ни считаться с реальными возможностями!
А расплачиваться за все это пришлось многим миллионам людей и их потомкам – в том числе и нам с вами!
Начавшееся в 1914 году преступное по своей бессмысленности истребление человечества – притом самой цивилизованной его части! – все продолжалось и продолжалось: год, другой, третий, четвертый…
В солидной книге, написанной известным советским специалистом по демографической статистике Б.Ц. Урланисом, приведены солидные же опубликованные данные о военных потерях 1914–1918 годов. В каждой из цитируемых книг и статей (общим числом в 31 название), выпущенных в различных странах с 1919 по 1944 год, приводятся самостоятельные оценки. Все они разные: от минимальной – 6 миллионов 435 тысяч до максимальной – 13 миллионов 33 тысячи погибших и умерших от ран[616]616
Урланис Б.Ц. История военных потерь. СПб.-М., 1999. С. 374–377.
[Закрыть] – разброс в два раза! Примерно треть из них так или иначе приходится на Россию.
А как подсчитать неродившихся потомков этих погибших?
В любом варианте такое число погибших заведомо перекрывает численность суммарных военных потерь за всю предшествующую зафиксированную и описанную историю человечества. По существу произошла грандиознейшая демографическая и генетическая катастрофа.
Все это не представляется ныне столь чудовищным лишь потому, что численность истребленных во Второй Мировой войне оказалась почти на порядок выше, что уже начисто изменило генетическую структуру человечества!
Но ведь и Вторая Мировая война по смыслу и содержанию явилась лишь продолжением и развитием Первой!..
Но почему же Первая Мировая война оказалась так неожиданно продолжительной и кровопролитной? Только ли в результате недооценки сил противоположных сторон?
Внятный ответ на эти вопросы содержится (заметим без излишней скромности) лишь в публикациях автора этих строк.[617]617
Брюханов В.А. Заговор графа Милорадовича. М., 2004. С. 239–249, 283–284; Брюханов В. Мифы и правда о восстании декабристов. М., 2005. С. 385–402, 456–459; Брюханов В.А. Заговор против мира. С. 242–245, 249–253, 292–294.
[Закрыть]
Воспроизведем их содержание в максимально сжатом виде.
Особенностью этой войны стало то, что в период 1914–1918 годов ее невозможно было завершить военной победой какой-либо из сторон.
Это было и остается до сего времени одной из важнейших политических тайн ХХ века.
Невозможность же победы объяснялась чисто техническими факторами.
В истории человечества и раньше бывали периоды, порой весьма продолжительные, когда уровень военной технологии (если можно употребить такой термин) предопределял безоговорочное преобладание оборонительной стратегии над наступательной. Так случалось, например, в средневековье, когда годами продолжались осады неприступных крепостей, иногда завершавшиеся позорным отступлением осаждавших, истощенных не менее осаждаемых бесплодным противоборством.
Эпоха великих полководцев и блистательных военных кампаний ХVII-ХIХ веков заставила забыть этот опыт, печальный для милитаристов.
Между тем, именно такая ситуация сложилась и к 1914 году.
Важнейшим фактором, изменившим все стратегические возможности, было создание железнодорожной сети, покрывшей Европу. Железные дороги создали колоссальный разрыв скорости передвижения армий по дорогам в собственном тылу и тех же армий непосредственно на поле боя.
Сражения Первой Мировой войны, начавшись как обычные маневренные военные действия, не приведшие, однако, к решающим победным результатам, в дальнейшем происходили по одному сценарию.
Наступавшая сторона запасалась боеприпасами, обрушивала артиллерийский огонь на окопы противника, превращала их в пыль, а затем продвигалась вперед.
Скорость продвижения равнялась скорости пешего человека: появление пулеметов сделало бесполезной конницу, снова и в последний раз вырвавшуюся на просторы сражений Гражданской войны в России – исключительно благодаря огромным пространствам и слабой организации войск, не позволявших создать сплошную линию обороны. На фронтах же Первой Мировой конные массы оказывались бессильны.
Тогдашние танки, тысячами возникшие на Западном фронте в 1918 году, были неуязвимы для пулеметов, но ползали все с той же скоростью пешеходов.
Зато оборонявшаяся сторона свободно перемещала подкрепления в своем тылу по железным дорогам. Они успевали не только подъехать, но и подготовиться к обороне или даже сосредоточиться для контрудара. Наступавшие же, продвигаясь все дальше и дальше, оставляли за своей спиной пространства, превращенные в пустыню, где железные дороги нужно было снова налаживать.
В конце концов, преодолев одну или несколько полос, разрушенных своей артиллерией, медленно бредущие наступающие массы натыкались на хорошо подготовленную новую линию обороны, и все нужно было начинать сначала.
На российско-германском фронте трудности наступления усугублялись еще и разницей железнодорожной колеи: наступавшие захватывали железные дороги, непригодные для собственного транспорта.
Никаких глубоких прорывов, способных решить судьбу войны, при такой технологии быть не могло. Их и не было в течение всего периода по крайней мере до 1917 года, когда на различных фронтах стали возникать эпизоды элементарного бегства с поля боя солдат, уставших от безнадежной войны.
Принципиальный перелом мог наступить лишь тогда, когда на полях сражений появились быстроходные танки, превосходившие по скорости и ресурсам пробега не только пехоту, но и прежнюю кавалерию. Сверх того понадобилась авиация, наносившая удары по вражеским подкреплениям еще задолго до того, как те могли приблизиться и занять новую линию обороны.
Все это появилось, но значительно позже – к началу Второй Мировой войны. Последнюю уже можно было закончить чисто военной победой, что и состоялось, хотя и потребовало многих лет почти беспрерывных военных действий.
Первую же Мировую войну выиграть было невозможно. Даже в самый первый месяц войны, когда сплошные линии фронтов не успели установиться, оборона имела колоссальное преимущество перед наступлением. Чистой гипотезой остается упомянутая нами возможность разгрома австрийцев русскими, если бы последние наступали в нужном направлении – чего они не сделали.
Разумеется, если у страны не было достаточной территории, ее могли и победить, и полностью захватить. Так и произошло в конце концов с Бельгией, Сербией, Румынией.
Но чуть покрупнее и посильнее страна – и ничего с ней не сделаешь! Так устояли Турция и Италия.
О Франции, Германии, Австро-Венгрии и России нечего было и говорить!
Причем парадоксом ситуации было то, что наступать было относительно легко по бездорожным горам (так Карпаты несколько раз переходили из рук в руки), но, спускаясь после гор на равнину, наступавшие неизменно останавливались.
Невозможность выиграть Первую Мировую войну, повторяем, одна из величайших тайн ХХ века.
До появления наших собственных публикаций об этом не возникло ни строчки, ни полстрочки.
Самая сильная критика, обрушенная позже на политических и военных стратегов 1914 года, сводилась к тому, что те не сумели предвидеть столь длительную протяженность войны и вовремя перевести экономику своих стран на военные рельсы; это, в свою очередь, утяжелило необходимые военные усилия и замедлило достижение окончательной победы.
Сам же по себе факт принципиальной невозможности выиграть Первую Мировую войну чисто военным путем так никогда и не был обнародован.
Почему?
Война не желала заканчиваться естественным путем – для этого не было никаких реальных возможностей. Это оказалось чрезвычайно неприятным сюрпризом для политиков и военных.
Осознали ли военные специалисты хотя бы позже, в какой именно тупик зашла военная стратегия?
Для наиболее квалифицированных это стало вполне очевидным уже в первые месяцы сражений – примеров их откровенных признаний более чем достаточно. Но подобная откровенность была не более чем брюзжанием под нос: слишком страшной была истина, заключавшаяся в невозможности достичь военной победы; она противоречила всем прежним представлениям, вошедшим в плоть и кровь профессионального генералитета и офицерства.
Это был подлинный крах всей идеологии милитаризма. Для его осознания помимо ума нужна была исключительная честность мышления, а публичное признание этой горькой истины требовало такой силы гражданского мужества, какой не нашлось практически ни у кого из вояк.
Единственное исключение – последний военный министр Временного правительства А.И. Верховский, безуспешно пытавшийся накануне Октябрьского переворота 1917 года донести горькую истину до российского политического руководства.[618]618
Политические деятели России 1917: Биографический словарь. М., 1993. С. 63–65.
[Закрыть]
Но если Первую Мировую войну невозможно было выиграть военным путем, то чем же она должна была завершиться?
Естественно, экономическим крахом, поскольку все возраставшие военные усилия и приносимые жертвы приводили к ухудшению экономической ситуации. Причем крах должен был наступить не во всех странах одновременно (о чем мечтали в свое время Карл Маркс и Фридрих Энгельс), а по очереди.
И не было проблемы в том, чтобы угадать, в какой последовательности это должно было произойти.
Вот показатели среднедушевого национального дохода основных воевавших стран, за полгода до начала войны, в 1913 году, в английских фунтах стерлингов:[619]619
Каценеленбаум З.С. Война и финансово-экономическое положение России. М., 1917. С. 11.
Аналогичные оценки приводили и другие тогдашние экономисты, в частности – С.Н. Прокопович; см.: Сидоров А.Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны. М., 1960. С. 131–132.
[Закрыть]
Великобритания – 49,0
Франция – 37,0
Германия – 30,9
Австро-Венгрия – 24,9
Италия – 24,3
Россия – 8,0
Добавьте к этому Канаду, Австралию, множество британских и французских колоний с их безграничными людскими ресурсами, Японию, также выступавшую тогда на стороне Антанты, а затем и колоссальный экономический потенциал США, с весны 1917 года усиливший экономику Англии, Франции и Италии (тоже оказавшейся среди противников Германии), но в весьма малой степени помогший России – ввиду сложности транспортной связи и заметного охлаждения западных союзников к материальной помощи государству, увязшему в трясине революции.
Поскольку вся война распадалась на два основных и практически не связанных театра военных действий,[620]620
Помимо многих второстепенных: на Балканах, в Закавказье, на Ближнем Востоке, в Африке, в Северной Италии.
[Закрыть] то и ее исход был строго предопределен: сначала должна была пасть Россия, затем – Германия с Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией (других союзников у Германии не было), а оставшиеся имели формальное право объявить себя победителями, что и состоялось.
Заговоры и интриги, приведшие к созреванию политического кризиса и началу войны, развивались не один год, и в первую половину 1914 года ее неизбежность (ничего общего не имевшая с марксистской теорией неизбежности войн при империализме!) не составляла секрета в информированных политических кругах.
Исход же войны тоже был ясен тогда немногим трезвомыслящим людям, не опьяненным политическими амбициями, а, наоборот, строившим четкие планы, чтобы воспользоваться грядущей ситуацией.
Лидер Партии социалистов-революционеров Виктор Чернов свидетельствовал,[621]621
Чернов В.М. Перед бурей. М., 1993. С. 290.
[Закрыть] что в январе 1914 года в Париже, в зале Географического общества, Юзеф Пилсудский сделал доклад, в котором сообщил, что в ближайшем будущем произойдет столкновение между Россией и Австро-Венгрией из-за Балкан, которое приведет к общеевропейской войне. В этой войне Россия потерпит поражение, а затем потерпят поражение и Германия с Австро-Венгрией от соединенных сил Англии, Франции и США, вступление в войну которых Пилсудский гарантировал. Из этого вытекал изложенный им план завоевания независимости Польши: на первом этапе войны поляки выступают на стороне Германии против России, на втором этапе – на стороне западных союзников против Германии.
План этот, как всем известно, был четко реализован и привел к полному успеху, хотя после двух фаз, предусмотренных Пилсудским, наступила и третья – война с воспрянувшей Советской Россией, в которой Польша едва вновь не утратила только что обретенную независимость. Опять же, как известно, мытарства поляков после этого продолжались почти до конца ХХ века.
Чернов, к его чести, отказался от конкретных предложений Пилсудского к сотрудничеству в рамках этого плана (хотя в 1917 году противники справа обвиняли его именно в пораженческих настроениях), но, не к чести для его проницательности, Чернов даже позже считал предвидения Пилсудского случайным выигрышем в лотерее…
Непосредственными последствиями революций в условиях продолжавшейся годами тотальной войны становились грандиозные политические катастрофы: в каждой стране, охваченной новоявленной революцией, армейский контингент попросту разбегался по домам, а по другую сторону фронта противник сохранял свою армию в относительной целости и сохранности.
Вот только при таких-то условиях и могла возникнуть окончательная победа, формальное провозглашение которой и позволило на все последующие времена затушевать истинную сущность трегедии Первой Мировой войны и отвести критику от виновников этой трагедии!..
Поэтому-то Альфреду Редлю и досталась доля выглядеть одним из главнейших виновников людских бедствий ХХ столетия!..
Но предвидеть это в 1913 году было еще невозможно.
6.2. Эрцгерцог против начальника Генерального штаба
Гибель Редля до предела обострила отношения между его главным покровителем, эрцгерцогом Францем-Фердинандом, и главным виновником этой гибели – генералом Конрадом. Ронге пишет: «Наследник престола, эрцгерцог Франц Фердинанд, был взбешен этим делом и был совершенно не согласен с его разрешением».[622]622
Ронге М. Указ. сочин. С. 75.
[Закрыть]
Францу-Фердинанду было от чего сойти с рельсов: убили (или, как тогда считалось, довели до самоубийства) незаменимого участника главного, а может быть – и единственного подпольного предприятия, пополнявшего деньгами «черную кассу» самого эрцгерцога и позволявшего последнему серьезно регулировать политические планы врагов Австро-Венгрии.
Конечно, эрцгерцог никак не мог в этом признаваться, но упирал сначала на нехристианский подход к подталкиванию к самоубийству, а потом и на всякую запущенность дел в Генеральном штабе.[623]623
Urbanski von Ostrymiecz A. Der Fall Redl. S. 94–95.
[Закрыть]
Дошло до того, что после очередного устного выпада эрцгерцога по адресу Конрада, последний ответил письмом от 27 сентября 1913 года, в котором прямо угрожал собственной отставкой.[624]624
Ebenda. S. 95.
[Закрыть]
Франц-Фердинанд не мог позволить себе зайти столь далеко, и страсти вроде бы улеглись: в конце 1913 года «с одобрения монарха, дело, по-видимому, считалось законченным, и полковник Урбанский был награжден рыцарским крестом ордена Леопольда».[625]625
Ронге М. Указ. сочин. С. 75.
[Закрыть]
Но и этим само по себе «Дело Редля» еще не завершилось!
Где-то еще летом 1913 года «Дело Редля» разбиралось в военном суде в Праге – это мы уже упоминали: следовало завершить юридическую квалификацию происшедшего, выявить соучастников покойного и распорядиться оставшимися после него деньгами и имуществом. В результате, напоминаем, Хоринка был обобран до нитки, но оправдан в отношении шпионажа.
О независимости судов от администрации, как известно, мечтать и не приходится; этот суд тоже не оказался исключением. Поэтому тем более интересны вынесенные им решения.
Военный суд был собран при командовании 8-го корпуса, которым, едва ли нужно напоминать, командовал генерал Артур Гизль. Суд и решил то, что, очевидно, требовалось командиру корпуса, который, в свою очередь, едва ли мог замахнуться на такой поступок без соответствующей поддержки понятно кого – эрцгерцога Франца-Фердинанда.
Еще до решения суда Эвиденцбюро (по-прежнему во главе с Урбанским) обратилось к суду с просьбой-рекомендацией (иного и не позволяли формальные рамки) выставить к покойному шпиону иск со стороны государства, пострадавшего от этой шпионской деятельности; понятно, что размер иска должен был превышать совокупную сумму денег и имущества, оставшихся после Редля. Смысл этой акции вполне ясен и очевидно оправдан: государство пострадало – следовало поэтому компенсировать понесенные потери конфискацией имущества виновного.[626]626
Urbanski von Ostrymiecz A. Der Fall Redl. S. 95.
[Закрыть]
Точная формулировка решения суда нам не известна, но смысл решения, переданный Урбанским, оказался в том, что все имущество Редля (включая и подаренное Хоринке) должно было быть обращено в деньги (путем продажи с торгов), а со всеми деньгами (изначально принадлежавшими Редлю плюс вырученными при распродаже) следовало поступить так, как распорядился покойник в своем завещании![627]627
Ebenda.
[Закрыть]
Учитывая все сведения о различном имуществе и о деньгах, которые нами упоминались, речь идет о совокупной сумме более 150 тысяч крон – даже не считая возможных денег, лежавших на иностранных счетах Редля, о величине и наличии которых нет никакой информации. Но мы уже упоминали, что по крайней мере русская разведка то ли не успела расплатиться с Редлем в 1912–1913 годах (что было бы противоестественным!), либо эти деньги и должны были поступить куда-то еще – скорее на иностранные, а не на австрийские счета.
Ничего себе решение: шпион разоблачен (об этом надрываются все газеты в империи и за границей!), а все деньги, заработанные им исключительно в виде государственного жалованья и гонораров за шпионскую деятельность (других источников доходов у него и не было!), суд оставляет формально самому этому шпиону; поскольку его уже нет в живых – то его наследникам, им же, шпионом, и указанным!
Вот это была мощнейшая демонстрация эрцгерцога Франца-Фердинанда и генерала Гизля по отношению к их покойному соратнику и товарищу! Они как бы расписались и в том, что сами вместе с ним зарабатывали эти же деньги, лишь частично пришедшиеся на долю Редля, и в том, что не считают все это преступлением против собственного отечества!
Тут, заметим, имеет место неувязочка с законно-юридической точки зрения с уплатой налогов государству. Впрочем, ни в каких законах налоги с доходов от шпионской деятельности специально не оговариваются!
Теперь укажем на следующий фундаментальный факт, устанавливаемый в связи с «Делом Редля»: никогда не было опубликовано то, кому же именно достались по наследству все эти капиталы, оставшиеся от Редля!
Учитывая же приведенную выше оценку, что тысячи крон тогда хватало на минимально обеспеченную годовую жизнь вполне цивилизованного человека в европейских условиях, а ныне для того же требуется порядка 25 тысяч долларов в год, можно грубо прикинуть при пересчете на современность, что речь тогда шла о сумме приблизительно в 3–3,5 миллиона современных американских долларов, а то и больше – и это, повторяем, без учета неизвестных сумм на зарубежных счетах Редля!
Все материальное имущество, зачисленное за Редлем, передавалось нотариусу – для исполнения решения о распродаже. При этом обыск квартиры Редля, проведенный Урбанским и его компанией 25 мая 1913 года, оказался последним и единственным. Когда теперь Эвиденцбюро потребовало, чтобы все материалы и имущество, принадлежавшие Редлю, было позволено заново обыскать и проверить до передачи на распродажу, дабы ничто не попало в чужие руки, то и на это заявление был получен отказ судебных властей![628]628
Ebenda.
[Закрыть]
А в результате разразился уже следующий скандал: «В Праге было продано с аукциона имущество Редля, среди которого было два фотографических аппарата. При обыске квартиры Редля они не были обследованы полковником Урбанским и военным следователем Форличеком.
В середине января [1914 года] пражские и венские газеты сообщили, что пластинки, найденные в этом аппарате, были проявлены учеником реального училища, в руки которого попал этот аппарат, и один из учителей реального училища представил эти пластинки командованию корпуса. Газетные заметки передавали частично неправильные сведения. Так, например, утверждали, что среди этих фотографий были снимки чрезвычайно важного приказа наследника престола пражскому командиру корпуса и начштаба. Эрцгерцог Франц Фердинанд телеграфировал военному министру, что он ожидает строгого наказания виновных.
В апреле [1914 года] полковнику Урбанскому дали понять, что по желанию генерального инспектора всех вооруженных сил[629]629
Эту должность эрцгерцог дополнительно получил 17 августа 1913 г.: Залесский К.А. Указ. сочин. С. 627.
[Закрыть], эрцгерцога Франца Фердинанда, он не получит дальнейшего продвижения по службе».[630]630
Ронге М. Указ. сочин. С. 75–76.
[Закрыть]
Ронге даже смягчил подачу информации: Урбанский был вовсе уволен в отставку, а эрцгерцог требовал и лишения его чина, но тут уж заступился император![631]631
Urbanski von Ostrymiecz A. Der Fall Redl. S. 95–96.
[Закрыть]
Преемник Урбанского во главе Эвиденцбюро, полковник фон Гранилович, был переведен с должности военного атташе в Бухаресте,[632]632
Ронге М. Указ. сочин. С. 80.
[Закрыть] и Ронге довольно невысоко расценивал его квалификацию.[633]633
Там же. С. 84.
[Закрыть]
Сам же Ронге, напоминаем, пытался в это же время перебраться под крышу Венской полиции.
Однако почти немедленно выяснилось, что не получил дальнейшего продвижения по службе и сам наследник австро-венгерского престола.
Убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда в Сараеве, а затем и начало Первой Мировой войны изменили всю диспозицию в руководстве Австро-Венгерской армии. Урбанский был возвращен в строй, и он, параллельно с Ронге, продолжил карьеру вплоть до генеральских чинов.[634]634
Urbanski von Ostrymiecz A. Der Fall Redl. S. 96.
[Закрыть]
Чтобы объяснить, что же на самом деле произошло в январе 1914 года, нам следует снять анонимность с нашего персонажа, которого мы обозначили Иксом.
Его подлинное имя – Адольф Гитлер.
