Текст книги "Богдан Хмельницкий"

Автор книги: Владимир Замлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

ДРЫЖИПОЛЕ

В августе, «в среду (1654 г. – В. З.) в пост спасов страшное было солнца затмение о полдни, так иж цала светлость дневная мраком нощным бысць закрыта и звезды по небеси видины бяху», – сообщают летописи.

Народ воспринял затмение как недоброе предзнаменование и со страхом готовился к новым бедам. Ждать их пришлось недолго. Вскоре по всей Украине распространились вести, что ляхи вместе с татарами двинулись на украинские земли и Богун со своими казаками ведет с ними бой на Брацлавщине.

Тем временем коронный гетман Станислав Потоцкий, который вместе с польским гетманом Лянцкоронским возглавил двинувшееся на Украину шляхетское войско, направил основную часть его под командованием коронного обозного Стефана Чернецкого на Брацлав.

На их пути встала небольшая крепость Буша. Всего шесть тысяч левонцев [106]106
  Так называли восставших крестьян в Подолии.


[Закрыть]укрылось за ее стенами, и казалось, что 60-тысячное войско Речи Посполитой походя сметет крепость с лица земли. Жители Буши поклялись умереть, но не сдаться врагу. Оборону возглавили сотники Гречко и Зависный. Во время одной из вылазок погибли Гречко и Зависный. Руководство обороной приняла на себя вдова Зависного Марьяна. Крепость продолжала держаться. Но с каждым днем ряды ее защитников редели. Шляхтичам удалось ворваться в Бушу. Тогда Марьяна Зависна взорвала пороховой погреб. Развалины крепости погребли вместе с защитниками много врагов.

Когда неприятельские войска подошли к Брацлаву, они встретили такой же решительный отпор, как и под Бушей. Узнав, какое огромное войско ляхов и татар подошло к Брацлаву, Хмельницкий послал Богуну на подмогу казаков во главе с войсковым есаулом Томиленко. Пришел сюда и отряд русских драгун под командованием В. Колупаева.

Казацкое и русское воинство встретило врага, выйдя из крепости. Завязался жестокий бой, в котором погиб есаул Томиленко, полегло много казаков и русских воинов. Но шляхетская армия также понесла тяжелые потери.

После изнурительных боев казаки вместе с Богуном оставили Брацлав, сожгли мост через Буг, замок и город, а сами ушли на Умань.

Умань в то время была одним из главных центров обороны страны. Разместившись на речке Уманке, город издавна подвергался нападениям кочевников, а позже разных иноземных захватчиков. Это заставляло жителей постоянно укреплять его. Богун в очень короткий срок подготовил к обороне уманский замок, а сам город окружил крепкими валами, которые проходили двумя линиями.

Спешные меры, предпринятые Богуном, были кстати. Уже 10 января 1655 года шляхетские и татарские войска подошли к стенам Умани и на следующий день решили взять ее приступом. Потоцкий приказал бомбардировать город изо всех орудий, но зажечь его не удалось. Богун приказал намочить всю имеющуюся материю и покрыть ею крыши домов. Когда польским жолнерам удалось овладеть первым валом и вступить в ров, Богун неожиданно сделал вылазку и заставил врага отступить.

Не раз казакам Богуна пришлось отбивать приступы врага. Они пускали в ход различные уловки и хитрости. Ночью обливали водой пологие склоны крепости, которые превращались в ледовые горки, недоступные врагам для штурма.

Попытка противника взять Умань приступом окончилась неудачей. Не снимая осады, Потоцкий 16 января отправил из-под Умани в рейд к Киеву отряд в 8 тысяч жолнеров и татар.

Хмельницкий внимательно следил за всеми передвижениями шляхетского войска. Он знал все об осажденной Умани, также об осаде города Охматова, где засело полторы тысячи казаков, и спешил им на помощь.

В середине января 1655 года Хмельницкий с 60-тысячной армией был уже в Каневе, откуда вместе с русским войском во главе с В. Б. Шереметьевым вышел на Ставище. Еще в начале декабря 1654 года по его просьбе, обращенной к царю, командующий южной армией боярин Василий Борисович Шереметьев послал на помощь казацким войскам под командованием окольничьего и воеводы Федора Васильевича Бутурлина 3 тысячи человек пехоты во главе с полковником Джоном Лесли и Александром Крафертом, тульский драгунский полк Р. Корсака в 568 человек, дворянские сотни П. Спешнева и М. Лутовинова, с которыми было 335 донских казаков. Сам В. Б. Шереметьев продолжал охранять южные русские рубежи, «опасаясь прихода крымского хана и больших воинских людей на украинские городы».

19 января 1655 года объединенные силы Богдана Хмельницкого и В. Б. Шереметьева выступили из Ставища к Охматову и Умани. Сразу же была снята осада Умани и Охматова, где был оставлен лишь небольшой отряд под командованием Шемберга, и все полки спешно направлены против объединенных сил Хмельницкого и Шереметьева.

Шляхетские войска были встречены в четырех километрах от Охматова сплошным огнем казацкой артиллерии. Хмельницкий уже готов был подать команду к дальнейшему наступлению, как вдруг до него донеслись возгласы и стрельба со стороны казацкого обоза. Это шляхетской коннице удалось разорвать ряды казацких возов и отбить более двадцати орудий. Положение сложилось очень тяжелое. Шляхта напирала все с новой силой, и сдержать ее, казалось, не было никакой возможности. И в эту критическую минуту во вражеском тылу послышались крики казаков и звон сабель. Все это перекрыли отчаянные вопли поляков: «Богун! Богун! Спасайся кто может!» И действительно, в тыл врага ударил отряд Богуна, который, выйдя из крепости после снятия с нее осады, последовал за неприятелем и своим внезапным нападением вызвал панику в его рядах. Прорезая среди шляхетского войска коридор, он пробился к Хмельницкому. Этим немедленно воспользовался гетман. Не успели польские жолнеры прийти в себя от стремительного удара казацкого отряда Богуна, как Хмельницкий организовал оборону, прервавшую наступательный порыв врага. Словно и не было минутного замешательства, вызванного неожиданным ударом шляхетской конницы.

Наступила ночь. Украинско-русский лагерь остановился между Жашковом и Охматовом на голом месте, где не было ни леса, чтобы можно было разжечь костры, ни воды. Люди мерзли, недоставало еды, но Хмельницкий и Шереметьев ни на миг не усомнились в своих воинах. Под их руководством войска целую ночь, не смыкая глаз, на лютом морозе укрепляли лагерь. Они окружали его возами и санями, которые ставили друг на друга, и все это сооружение скрепляли веревками и цепями. Получилась своеобразная крепость. И когда настало утро следующего дня, казаки и их русские побратимы были готовы к новым боям.

Враги окружили лагерь: с одной стороны полки воинства Речи Посполитой, с другой – татарские отряды. В этом капкане украинские и русские войска без пищи и воды сражались три дня и три ночи. Против наступающего противника было использовано все, что было возможно. Непрерывно били по врагу казацкие орудия, не переставала палить из ружей пехота. А если кому-либо из жолнеров удавалось пробиться к стенам лагеря, в ход шли оглобли и разное другое снаряжение, которым можно было отбиваться.

20 января в наступление пошли конница и пехота врага. Нелегко пришлось осажденным. Бой продолжался целый день. Шляхта снимать осаду казацкого лагеря не собиралась, и нужно было готовиться к новым боям.

Хмельницкий позвал Богуна. Вдвоем они обошли лагерь, решая, что еще можно сделать, чтобы лучше укрепить его к завтрашнему бою. Богдан смотрел на хмурых побратимов, которые, укрывшись под возами и санями вместе с русскими солдатами, кто как мог готовились к новой битве, на горы замерзших вражеских трупов, оставшихся перед укреплением, на то, как казаки стягивали в ряды своих погибших товарищей, и невольно вспомнил о далекой Цецоре, когда ему вместе с отцом так же пришлось отбиваться от окружившего их врага. Сколько после этого пережито, сколько боев им проведено, но в такое казалось бы, безвыходное положение, как сейчас, попадать не приходилось. Где-то около Белой Церкви ждут его и Шереметьева войска, а они не могут дать им никакого знака, чтобы выступили на помощь. Неужели отвоевался? Ну нет, не бывать этому!

– Поднимай, Иване, казаков и тащите жолнерские трупы к возам и саням, укладывайте из них шанцы. Пусть хоть мертвые послужат доброму делу.

На следующий день к шляхте, штурмующей лагерь, присоединились наемные прусские пехотные части. Им удалось прорваться в лагерь. Особенно напирали «прусы». Прикрывшись медными щитами, стремясь отличиться среди других и завоевать себе славу, они крушили длинными мечами все на своем пути.

Приступ и на сей раз был отбит. Но Хмельницкий хорошо понимал, что на следующий бой, когда к шляхетской армии подойдет новое подкрепление, сил может не хватить. Чувствовал он и то, что сейчас наступил тот единственный момент, когда, используя растерянность врага, можно вырваться из окружения.

Он отдает команду немедленно вязать сани для наступления. Это было в ночь на 22 января 1655 года. А утром, как только засерел небосвод, казацкий лагерь двинулся на неприятеля в сторону Охматова. Не ожидавшая такого напора движущейся огромной крепости из саней, шляхта растерялась и не смогла задержать ее. Пробиваясь через заставы шляхетских войск, «крепость» продвигалась к Охматову на соединение с полком Пушкаря, осажденным в местном замке.

Вражеская конница постоянными наскоками стремилась разбить ряды возов и саней. Начался бой на саблях. И тут казаки снова показали свое умение. Шляхетским войскам так и не удалось разорвать лагерь.

В это время татарские отряды, видя, что с казаками ничего сделать невозможно, бросили своих союзников и пошли грабить беззащитные украинские села. Поведение татар отрицательно повлияло на боеспособность шляхетского войска. Оно стремительно отступило на Пятигоры, Тетиев и Животов. Теперь украинские полки стали преследовать шляхту.

Чтобы не допустить бесчинства татар на украинской земле, Хмельницкий отправил в погоню за ними Богуна. Многие из них так и не увидели Крыма. Около двух с половиной тысяч татар Богун захватил в плен.

Так закончилась битва под Охматовом. Позднее это место получило в народе название Дрыжиполя в память о том, что от грома пушек и боевых стычек здесь дрожала земля.

Польско-шляхетское войско, понеся большие потери, отступило за Буг, откуда продолжало набеги на украинские города и селения.

И хотя русское правительство, как и раньше, считало целесообразным главные военные силы сосредоточить в Белоруссии, чтобы быстрее осуществить свои стратегические планы, но борьбу за Белоруссию рассматривало в тесной связи с борьбой за Украину. Поэтому уже в феврале 1655 года оно приняло решение послать на Украину новую армию, возглавить которую должны были новый командующий боярин Василий Васильевич Бутурлин и воеводы стольник Григорий Григорьевич Ромодановский и окольничий Андрей Васильевич Бутурлин. Ромодановскому было приказано со всеми ратными людьми идти «под литовские города, а с ним гетману Богдану Хмельницкому со всем Войском Запорожским». В. Б. Шереметьев и Ф. В. Бутурлин были отозваны.

Хмельницкий придавал большое значение приходу русских войск на Украину. И когда армия А. В. Бутурлина прибыла в Севск, расположенный на границе с Украиной, он сразу же послал к нему своего представителя с предложением о совместных действиях.

3 мая 1655 года В. В. Бутурлин и Г. Г. Ромодановский выступили из Севска на Украину.

В СОВМЕСТНЫХ БОЯХ И ПОХОДАХ

В начале июня 1655 года гетман выехал из Корсуня, а 13 июня уже встретился в Киеве с Василием Васильевичем Бутурлиным и стольником князем Григорием Григорьевичем Ромодановским, который был назначен государем в товарищи Бутурлину.

Обсудив важнейшие дела, они направились в Белую Церковь, где 28 июня состоялся военный совет. На совете было принято предложение Хмельницкого: идти на Брацлав, там установить местопребывание неприятеля и двинуться на него. 1 июля 1655 года из Белой Церкви выступили полки Хмельницкого и Ромодановского, а на следующий день – ратные люди Василия и Андрея Бутурлилиных. В это время казаки взяли город Меджибож, где нанесли поражение отряду полковника Моховского. В начале августа, минуя Брацлав, подошли к Каменец-Подольскому. К этому времени, очевидно, командованию объединенных сил уже стало известно, что польско-шляхетские войска собираются за Львовом.

После взятия Каменец-Подольского пришли под город Скала, «а в тем, государь, городке, – доносили воеводы царю, – сидели в осаде крестьянство и к ним, холопем твоим, выходили и говорили, что они под твоею государевою рукою быти рады». Из-под Скалы, пройдя ряд населенных пунктов, подошли к Ягельнице, резиденции Лянцкоронского. 1 сентября город сдался. 4 сентября от Ягельницы пошли на Львов. Ко Львову со своим войском отошел и Потоцкий, но узнав, что сюда идут объединенные силы, отошел к местечку Солоному. К этому его принудили и другие события.

В июне 1655 года в Польшу вторглись шведские войска. Карл X Густав начал реализацию своего обширного плана завоевания Речи Посполитой. Стоявшие во главе войска, выступившего против шведов, познанский воевода Опалинский и калишский воевода Грудзинский изменили своему народу и перешли на сторону шведского короля. Предателями стали и крупнейшие литовские магнаты Януш и Богуслав Радзивиллы. В результате шведы быстро оккупировали часть Литвы и Великую Польшу. 8 сентября пала преданная польскими магнатами Варшава. Ян-Казимир вынужден был бежать в Силезию, это еще более усилило общую растерянность в стране. Военные успехи шведов внушали русскому командованию серьезные опасения.

18 сентября Хмельницкий и Бутурлин со своим войском подошли ко Львову. Осадив его, направили против войска Потоцкого значительный русско-украинский отряд под командованием Ромодановского. Сражение между ними завершилось разгромом шляхты.

Второй отряд под командованием П. Потемкина, Д. Фонвизина и Данилы Выговского был направлен в рейд к Люблину. Отряд двигался спешным порядком и уже 15 октября 1655 года был под Люблином, а 20 октября Потемкин писал Василию Бутурлину, что город сдался без боя, уплатил выкуп и присягнул на верность царю.

Потемкин рассказал о радостной встрече люблинцами русских войск, а также о том, что 1 октября шведам сдался Краков, что шведскому королю присягнул коронный хорунжий Конецпольский, а за ним удравшие из-под Львова Потоцкий и Ляпцкоронский, которые сдали шведам под Сандомиром 11 тысяч солдат.

Все это время Хмельницкий вел переговоры с магистратом Львова о сдаче города. Переписка велась очень активно. Львовские власти упорно не желали сдаваться и вносить выкуп. А тут пришли тревожные вести, что 30 августа 1655 года на Украину, заключив договор с Польшей, выступил сам крымский хан Махмет-Гирей он уже подошел к Чолганскому Камню и устремился ко Львову.

Это была страшная угроза. Все украинские и русские войска сейчас в походах. На Украине их почти не осталось. В этих условиях хан может принести много горя. И Хмельницкий принимает решение отойти на Украину. Бутурлин с ним полностью согласен.

Чтобы выиграть время и предотвратить продвижение татарской орды на Украину, Хмельницкий пишет хану письмо с просьбой начать переговоры о мире. Но тот, бросив в лицо послам Хмельницкого обвинение в вероломстве, приказывает отрезать им носы и уши, а затем отпустить к гетману.

Сжав зубы, Хмельницкий пишет второе письмо. Хан ответил, что согласится на мир, если Хмельницкий разорвет дружбу с Россией, выдаст ему русских воинов и пойдет с ним на Москву, Хмельницкий ответил на это новым письмом, в котором писал: «Удивляемся, что ваша ханская милость пишет, чтобы мы от московского царя отступили – это невозможно», так же невозможно, отмечал далее гетман, как хану отступиться от турецкого султана.

28 сентября 1655 года, получив контрибуцию, Хмельницкий снял осаду Львова и выступил против татар.

Хан затаил злобу. И когда 8 ноября 1655 года войска Хмельницкого и Бутурлина, возвращаясь из-под Львова, подошли к местечку Озерное около Тернополя, татары напали на обоз Г. Ромодановского, по «людям ничего не учинили». На другой день у Озерной переправились через небольшую речушку Гнилая Липа.

10 ноября 1655 года на русско-украинские войска напал совместно с шляхетским отрядом сам Махмет-Гирей. Разгорелось жестокое сражение. Татарским и шляхетским войскам было нанесено жесточайшее поражение.

11 ноября русские воины «з гетманом Богданом Хмельницким обозом стали вместе, прошед городок Езерну». В этот же день хан сообщил Хмельницкому о согласии начать переговоры, повторив свое условие – разорвать союз с Россией и выдать татарам русских начальников.

Хмельницкий и на этот раз отказал. Собрав полковников, он рассказал им о своем решении, и те дружно поддержали. Василий Бутурлин впоследствии доносил царю, что Богдан Хмельницкий и полковники говорили, что они нас, холопей твоих, с твоими государевыми ратными людьми не выдадут и головы свои положат за нас…»

Разгневанный хан решил наказать своевольного гетмана. Всей своей ордой вместе с поляками он снова навалился на русско-украинское войско. Однако татары встретили такой яростный отпор, что в ужасе бежали, оставив на поле боя множество убитых.

Вечером Хмельницкий вместе со старшиной сидели в шатре Бутурлина, тяжело раненного в последнем бою. Вошел джура и сообщил, что прибыли послы крымского хана для переговоров с гетманом. Хмельницкий, усмехаясь, посмотрел на Бутурлина, взглядом спрашивая, что делать, тот в ответ также улыбнулся и молча согласился: можно, мол, и поговорить.

– Ну что ж, переговоры так переговоры, – устало проговорил гетман. – Только вести их я сейчас не в состоянии. – Он оглядел старшину, и взгляд его остановился на войсковом судье Зарудном.

– Вот ты, Самойло, и займешься этим. Моя думка обо всем тебе ведома, на том и стой, – обратился Хмельницкий к Самойло Богдановичу Зарудному. – Да предупреди, что если еще раз нападут, пощады не будет, все здесь лягут.

С ханской стороны переговоры вел визирь Сефергазы-ага. Он сразу же потребовал, чтобы Украина порвала с Россией, обвинил казаков в измене хану.

– В прошлых годах, – говорил он, – казаки присягали, чтобы быть в приязни с крымским ханом, а ныне они присягу свою сломали и от крымского хана отстали, а учинились в подданстве у царского величества и города польского короля отдали царскому величеству, и в Киев пустили русских ратных людей.

Зарудный сразу же возразил визирю:

– Присяга московскому царю вовсе не означает измену договорам с Крымом, и договор с ханом мы не ломали, а хотим ныне с вами в приязни быть.

Он видел, что лицо визиря налилось кровью от возмущения, что ему перечат, и от того, что не признают его скрытой мысли о зависимости казаков от Крыма и внешне спокойно продолжал.

– И договор, который гетман Хмельницкий хочет заключить с ханом, это договор не о подданстве Украины, не о разрыве с Москвой, но лишь договор о союзе. В подданстве России мы останемся вовеки неотступно.

Сефергазы-ага сжал до боли челюсти, сдерживая вырывающуюся лютую злость. Он смотрел на Зарудного острыми уничтожающими глазами, но тот словно не замечал этого и все выпады воспринимал с железным спокойствием, не уступая ни на шаг. Видя, что ничего не добьется, Сефергазы выдвинул новое требование: пусть казаки идут отдельно от русских ратных людей.

– Чтобы вы могли на них напасть? – уточнил со злой иронией Зарудный. – Не будет того.

На этом переговоры в тот вечер закончились, не принеся никаких результатов. На следующий день, 12 ноября 1655 года, они возобновились.

Для принятия ханской шерти [107]107
  Шерть– присяга у мусульман.


[Закрыть]Хмельницкий сам прибыл в лагерь, оставив заложниками двоих мурз. Ему хотелось своими глазами увидеть нового хана, оценить его, испытать в разговоре.

Мехмет-Гирей встретил Хмельницкого сидя на ковре, разостланном на земле, с гневом и высокомерием. На произнесенное Хмельницким по восточному обычаю приветствие и предложенные хану дары, позолоченную конскую сбрую, «оздобленную» драгоценными самоцветами, он презрительно ухмыльнулся и отшвырнул подарок на землю, сразу же начал упрекать гетмана.

– Зачем ты объединился с москалями, а не с нами, крымцами? Помощи их ты не искал тогда, когда с нашей поддержкой сбросил с себя ярмо неволи и разбил польское войско, которое было такое страшное со времен Зигмунда III и Владислава! Его боялись все соседи, а наибольше москали!

Хмельницкий молча слушал истерические выкрики хана, спокойно оправил саблю и сдерживал себя, и это стоило ему немалых усилий. Наконец, когда хан выдохся в своих обвинениях казаков в предательстве, напомнил ему, что хотя он и выпросил у покойного хана татар, но не они выиграли битвы под Желтыми Водами, Корсунем, Пилявцами, а казаки.

– В сражениях под Збаражем, Берестечко, Жванцем татары постыдно изменили казакам, да еще и грабили Украину и брали в ясыр наших людей. И часа не хватит, чтобы перечислить все то зло, которое вы нам причинили… Такая ваша татарская дружба к нам.

Пока говорил Хмельницкий, хан, казалось, сейчас сорвется с ковра и кинется на гетмана в страшном гневе. Потом, прервав Хмельницкого, закричал:

– Был бы жив мой предшественник, ты бы не осмелился, пан гетман, так с ним говорить, а когда видишь, что я добрый человек, то говоришь со мной неучтиво.

Хмельницкий смерил хана суровым взглядом.

– Зачем много говорить. Предшественник твой меня уважал и на мою словесную просьбу дал мне 4 тысячи войска, а тебе, видно, не стыдно так со мной разговаривать. Забываешь, что я такой самый, как и ты, предводитель своего народа.

Но хан, обуянный гневом, казалось, не слышал, что говорил Хмельницкий. Он каждый раз перебивал гетмана, угрожая ему великой силой татар, вспоминал Батыя, приведшего в трепет Россию, Польшу, Германию и другие народы.

– Знаешь ли ты, пане Хмельницкий, – кричал по-прежнему хан, – какая великая сила татар на Московии? Все они готовы помогать нам. А ты с ума сошел и не понимаешь, с кем ты соединился!

На это Хмельницкий, как и прежде, хладнокровно отвечал хану:

– Наоборот, я вижу, что гордость тебе ум застила. Ты думаешь, хан, устрашить меня, подобно хлопца малоумного. Ведаю, что татарские царства: Сибирское, Казанское, Астраханское и иные многие, откуда неисчислимые войска ордынские на войну ходили, вам уже помощи не дадут, находясь под скипетром российским. Что же упомянул ты о Батые, славнейшем вожде вашем, то помысли: война подобна мечу обоюдному: снисканное Батыем потеряно Мамаем.

Очевидно, спокойный голос Хмельницкого, его уверенность и внутренняя сила подействовали на хана. Он постепенно успокоился и стал вести себя более рассудительно. А к вечеру пришли к обоюдному согласию, хотя Хмельницкий и чувствовал, что хан затаил против него лютую ненависть. Василий Бутурлин сообщал царю, что Хмельницкий «помирился на том, что хан с татары царского величества на украинные и на черкасские городы войною не ходить и полякам на них помочи не давать, и царского величества с воеводы и с ратными людьми не битца, и царского величества людей и черкас, которые взяты в полон, отдать». В знак заключения мира татары отпустили захваченных накануне в плен стольника И. А. Бутурлина (сына А. В. Бутурлина), стольника И. Ярыжкина и капитана Колычева.

Утром 13 ноября обменялись пленными и разошлись. Крымский хан пошел в Молдавию, а русское и казацкое войско – на восток к Белой Церкви.