Текст книги "Русская Доктрина"

Автор книги: Владимир Кучеренко

Соавторы: Максим Калашников,Виталий Аверьянов,Андрей Кобяков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 76 страниц)

Однако разглагольствования о хозяйственном нигилизме православия, о его гипертрофированной созерцательности, подобной созерцательности наших “столпников” или лесных индийских йогов, являются совершенно ложными. Православие было не тормозом, а локомотивом экономического и культурного развития, и именно Церковь всегда развивала наиболее передовые для своего времени общественные формы. Подлинное отставание России началось с момента, когда хозяйственные и религиозные мотивации к деятельности были разведены и связь между ними прервана. Напротив, православные группы, которые сохранили единство мотивации, например, русские старообрядцы, достигли больших успехов в экономической деятельности.

Если Римское католичество запрещало банковские проценты (поскольку видело в них “плату за время”, которое может принадлежать только Богу), то православие было в этом отношении мягче, оно не запрещало проценты на оборотный капитал, хотя, конечно, и не делало их основой предпринимательства. Пример: на кредите была построена русская колонизация Севера, во всяком случае, новгородская. Среди русских всегда был слой капиталистов, людей ортодоксальных, соблюдающих церковные заповеди, активно занимающихся благотворительностью. Петр I пытался заручиться поддержкой традиционного купечества, заинтересовать его через сертификацию разных видов международной коммерции.

Это был мир серьезный, совсем непохожий на нынешний деловой мир. Седовласый председательствующий на Нижегородской ярмарке обращался к залу следующим образом: “Господа капиталисты!” Система ценностей была очень строгой, в купеческое собрание могли и не пустить “скоробогача”, если его состояние имело сомнительное происхождение, в купеческую гильдию нужно было попасть, пройдя жесткий отбор на честность и честь. Все дельцы были разделены на несколько категорий: делец первого плана – промышленник, второго плана – купец, уже на третьем месте – процентщик (банкир). В силу непрестижности банковского дела традиционное купечество занималось им неохотно, поэтому в банках, когда они начали расти по всей России, владельцами оказались в основном иноплеменники. Незадолго перед революцией крупные русские дельцы начали потихоньку прибирать к рукам банки (промышленные дома стали основывать филиальные кредитные учреждения), однако, что называется, спохватились поздно и развить русское банковское дело не успели.

Мобилизующая сила Православия исключительно велика, для подтверждения можно указать на колоссальный процесс “священной индустриализации” Северо-Восточной Руси в XIV–XVI веках, в ходе которого монастырская колонизация обеспечила хозяйственное освоение огромного Русского Севера. Отпочковываясь один от другого, возникали на этом пространстве общежительные монастыри, образцом для которых служила лавра, основанная преп. Сергием Радонежским, то есть фактически товарищества по совместному спасению. Эти монастыри привлекали к себе и мирян, создавая благоприятное и в духовном, и в материальном смысле пространство обитания. Русское общество осуществляло масштабные инвестиции в эту колонизацию. Лишь религиозно-идеологический кризис России в XVII–XVIII вв., приведший к смене цивилизационной модели, приостановил процесс “священной индустриализации”, побудил государство к изъятию материальных средств Церкви и усилению ее зависимости от бюрократической системы.

Критики православной хозяйственной этики, мало что понимающие в православии, не хотели заметить огромный потенциал жизнестойкости, скрытый в традиционной русской духовной культуре. Между тем даже по размаху строительства государства, по масштабу и темпам освоения земель можно было бы судить о свойствах русских традиционных моделей поведения и самоорганизации. Православная традиция – вопреки расхожему интеллигентскому мнению – постоянно давала примеры и социально-экономической, и политической, и культурной модернизации – без нарушения догматической стороны своего вероучения. Последнее обстоятельство особенно важно, поскольку западное христианство смогло выйти на ступень буржуазного развития лишь через радикальный разрыв с догматической и схоластической традицией.

Православие предполагает спасение не как одностороннее и исключающее свободу воли “избрание” человека Богом, а как добровольное личное достижение человека, принимаемое и поддерживаемое Богом, а значит, и более высокий потенциал мотивации труда и деловой активности. Другое дело, что этот труд оформляется по-разному, в том числе и как аскетический подвиг, и как государственная служба. В силу специфики России и тех задач, которые ставила история перед русскими, у нас никогда не был по-настоящему востребован предприниматель западного типа. Исключение составляют лишь несколько эпох, когда государство стремилось принудительно европеизировать русскую экономику. Эти попытки всегда проваливались и заканчивались скатыванием к традиционным, более естественным и более эффективным в российских условиях формам и способам хозяйствования.

Точно так же никогда не была востребована русским хозяйством и модель “чистого капитализма” (представляющего, впрочем, историческую фикцию), перенесенные с Запада модели у нас не работали, а, чтобы заработать, должны были существенно перестраиваться на русский лад, становиться, в сущности, другими моделями. Более того, русский экономический космос знал и парадоксальные формы рыночного хозяйствования, сочетание коммунистических и индивидуалистических предприятий (монастырь с принадлежащими ему крестьянами), сложные и разнообразные формы кооперации (артели, сезонные подряды, общины вольных крестьян), государственно-капиталистические союзы (русские заводчики, заготовщики пушнины, золотодобытчики).

В православной экономике богатство необходимо не для демонстрации личной успешности и “спасенности”, а для обеспечения продвижения к спасению и усовершенствованию духовной жизни общества в целом или его частей. Православная этика хозяйствования значительно больше способствует развитию социального государства, чем даже этика коммунистическая, поскольку последняя предполагает сковывание естественных сил излишне детальным планированием, тотальную регламентацию, в то время как православная этика способствует спонтанному структурированию национальной энергии на стратегических направлениях. Ввиду огромных неосвоенных территорий и большого выбора в том, какие богатства осваивать в первую очередь, у нас никогда не обращали пристального внимания на мелочное благоустройство быта и инфраструктуры, не хватало сил на создание качественных коммуникаций, мощение деревенских улиц, стрижку газонов и т.п. Всегда присутствовал в социально-экономической жизни некоторый размах и оттого некоторая беспорядочность – однако это не свидетельствует ни о дурном характере нации, ни о порочной хозяйственной и социальной этике.

В столкновении с современной западной цивилизацией, стоящей уже не на протестантской, а на выродившейся атеистически-секулярной основе, русское православие имеет неоспоримые преимущества. Назовем некоторые из них.

– Идея спасения не как манифестации “избранности” через мирской успех, а как мотив личного “делания”, связанного с аскетическим овладением собственным поведением, более соответствует задаче преодоления материального и духовного кризиса, поразившего современную Россию.

– Православие обладает не менее эффективной, чем протестантизм, индустриальной культурой, предусматривающей сложную и многоуровневую кооперацию в деле материального или духовного производства. При этом кооперация является не индивидуально, а социально ориентированной, то есть предполагает необходимость работы, имеющей своей целью общее благо.

– В отличие от чисто индустриальнойкультуры западного протестантизма, православие обладает культурой, дающей преимущества на постиндустриальномэтапе, связанном уже не с техникой материального производства, а с использованием старых и созданием новых культурных смыслов и символов, с овладением человеческим поведением. Индустриальный этап предполагал производство “прибавочной стоимости” в денежном выражении, в то время как постиндустриализм предусматривает приращение идей и смыслов.

–Другим аспектом православной этики, подтверждающим ее приспособленность к задачам постиндустриального цикла, является установка не на индивидуальное “сверхпотребление”, свойственное современному западному миру, а на достаток, обеспечение достойной жизни, ликвидацию социально значимых и духовно опасных провалов в экономической и культурной инфраструктуре. Последнее, особенно важное обстоятельство – повышенная управляемость, не хаотичность, а упорядоченность финансовых и творческих, производственных потоков.

Если проецировать основы православной этики на хозяйственную и социальную жизнь, то можно сказать, что ее внедрение (точнее – восстановление) приведет в России к формированию надындустриального социального капитализма. Его “надындустриальность”будет связана с тем, что разум нового предпринимателя будет направлен не столько на материальное, сколько на духовное, когнитивное производство, являющееся доминирующей производственной сферой новой эпохи. Соответственно, наиболее важными сферами социальных инвестиций в нашей надындустриальной модели, управляемой в основном с помощью принципов православной этики, станут: духовное воспитание, всестороннее научное, техническое и гуманитарное образование, инновации и изобретения, творческая самореализация, личностный рост граждан и работников хозяйства. Надындустриальный цикл способен вернуть предпринимательскому слою в России благородный смысл: он будет заинтересован уже не в культивировании homo economicus’ов, посреднических агентов, конкурирующих в этом качестве на мировом рынке и стремящихся превзойти тамошних коллег в “сверхпотреблении”, а в воспитании максимально продвинутых, разумных, умелых кадров, русских домостроителей, настроенных на гибкий переход к наиболее востребованным проектам и на модель достатка как достойного качества жизни, не богатой, но зажиточной и уравновешенной в эмоциональном и духовном плане. Русским нужна такая власть, которая поощряла бы их в этом направлении. Такая же власть нужна сегодня и Православной Церкви.

4. Мирской фронт православия

Чтобы остановить пагубные процессы обмирщения России по западным образцам, необходимо инициировать и возглавить общенациональный процесс “православной секуляризации”. Здесь важно заметить, что классическая западническая секуляризация предполагает в любом случае отказ от удержания наших традиционных ценностей, тогда как свое, традиционное и традиционалистское, обмирщение может означать “опредмечивание православия”, “дозарядку” мирского строя православными ценностями. Православное обмирщение может спасти Россию от обмирщения западнического по принципу “клин вышибают клином”.

Как верно заметил В.В. Аксючиц, “с реди православных людей в России распространено мнение, что отцы и учителя Церкви некогда дали ответы на все случаи жизни. Мы цитируем эти ответы, но не учимся у отцов отвечать самостоятельно ”.Между тем кладезь православной традиции, не сводимой только к “отцам”, но живущей и в “детях”, в их дерзких открытиях, в новом творчестве, дает ответы на все острейшие вопросы современности (ответы эти могут, а иногда и должны казаться неожиданными для многих православных).

Русская вера всегда включала в себя не только пафос молитвы за мир, проповеди в миру, но и построение реальной земной, посюсторонней социальной системы, мощной цитадели против разрушительных сил мира. Отречение от мира означало не бегство от него в леса (маргинальная тенденция), а миродержавие (магистральный путь русской цивилизации).

Нелепым заблуждением является представление, что православие мыслит себя только какидеал отречения от мира. Вся история русского православия начиная с Крещения Руси через подвиг преп. Сергия Радонежского и программу преп. Иосифа Волоцкого, вопреки Расколу и западнической “секуляризации”, подтверждает, что русская вера всегда включала в себяне только пафос молитвы за мир, проповеди в миру, но и построение реальной земной, посюсторонней социальной системы, мощной цитадели против разрушительных сил мира. Отречение от мира означало не бегство от него в леса (маргинальная тенденция), а миродержавие (магистральный путь русской цивилизации). Именно в этом качестве – бурного государственного и хозяйственного строительства, небывалой в истории геополитической экспансии – историческое, а не абстрактное, православие дает ответы на все главные проблемы современности. Конкретно сегодня оно дает нам следующее:

– ключ к решению демографического кризиса, самого острого из наших кризисов. Православный образ жизни, воцерковление семьи приводит к решению этой проблемы наперекор самым неблагоприятным внешним условиям – происходит слом безумия потребительской гонки, навязанной нам в середине XX века;

– при этом православие не ориентирует людей на нищету, малоденежье, отречение от благ и радостей земной жизни; оно ориентирует их на активность, труд, создание семьи, воспитание детей, поддержку родных и близких, вспомоществование сиротам и убогим, активную защиту обижаемых;

– православие раскрывает возможности формирования своеобразного урбанистического уклада,который на первый взгляд противоречит традиционной России как преимущественно аграрной стране – однако он противоречит лишь исторически преходящей форме России, но не нашей национально-государственной традиции как таковой и не православной традиции. Новая городская Россия должна быть наполнена храмами и православными общинами, нужно достичь со временем такого положения, когда в городах России из любой точки будут видны купола церкви или шатер колокольни, будет слышен колокольный перезвон;

– православие благословляет мирян не на стяжательство, а на уравновешенное “ стяжание”материальных благ, на приобретение имущества, ведение своего дела, приумножение капитала ради этого дела и ради решенияпоставленных производственных и нравственных задач; православие благословляет на высокооплачиваемую, творческую работу, дающую большую отдачу;

– православие предостерегает людей от увлечения алчностью, от стремления к наживе в ее чистом виде; от увлечения блудом, пьянством, от потакания низменным инстинктам и страстям, православие вырабатывает устойчивость перед сентиментально-“просвещенной” хитростью и прямой лобовой агрессией мирских соблазнов;

– православие в деле распознания, разоблачения, объяснения и исцеления самых мерзких человеческих извращений и преступлений, самых глубоких падений, многих психических расстройств и всех нравственных заблуждений имеет уникальный и в подлинном смысле передовой опыт(то есть идущий далеко впереди опыта психологических наук и современной светской педагогики). Все, чем может шокировать человека современный мир, все его “немыслимые безобразия”, давно поняты и объяснены в православии, их природа там раскрыта и исследована;

– православие благословляет развитие техники, изобретения, инновации,облегчающие человеку земную жизнь и помогающие ему управлять природой и хозяйством;

– православие благословляет и войну, если эта война направлена на защитугонимых и притесняемых, если она отстаиваетсправедливые ценности, если она останавливаетагрессора, который силой навязывает другим свое решение мирских противоречий.

Путь православного, домостроительного хозяйствования вполне соответствует богатейшим природным ресурсам России, новой хозяйственной парадигме, идущей на смену эпохе индустриализма, задачам добиться независимости национальной экономики от международного финансового капитала при полной возможности и даже желательности совместных проектов с зарубежными партнерами (в этом смысле социальный капитализм в России чем-то напоминал бы и советскую цивилизационную самодостаточность, однако без всяких “железных занавесов”).

После восстановления многих тысяч храмов следующим этапом православного возрождения России могла бы стать орденская актуализация православия. Фактически речь идет о новой фазе и вехе в нашей истории: формировании активных сообществ православных мирян, их выход в целом ряде общественных и духовно-политических проектов за рамки расщепленной по приходам жизни (православные сообщества должны “вылупиться” из прихрамовой жизни, чтобы выйти в пространство политики и общественной активности). Несомненно, такое орденское движение соберет в свои ряды много пассионарной молодежи, которую не привлекает замкнутая модель приходской жизни и которая, будучи в сущности православной по убеждениям, вкусам и ценностям, остается сейчас недостаточно востребованной Церковью. Одним из девизов для ордена православных мирян могли бы стать слова Н.В. Гоголя: “Монастырь ваш – Россия!”.

Лучшие силы этого мирского фронта должны возглавить общенациональную кампанию, которая сделала бы распространенными представления о России как стране традиции, как “соборе племен и вер”, о православии как источнике высочайшего потенциала всей нации, о возможности избрать как путь творческого и делового преуспеяния, так и путь праведного служения (расстояние между двумя этими путями, двумя “изводами” русской личности должно не нарастать, а сокращаться). Идеалом мирского фронта могла бы стать “святость” в миру, явленная русскими праведниками, юродивыми Христа ради, святыми государями и государственными мужами. Другой стороной этого идеала станут русские герои, бескорыстные созидатели и самоотверженные воители за веру и отечество.

Лучшие силы мирского фронта должны возглавить общенациональную кампанию, которая сделала бы распространенными представления о России как стране традиции, как “соборе племен и вер”, о православии как источнике высочайшего потенциала всей нации, о возможности избрать как путь творческого и делового преуспеяния, так и путь праведного служения.

Главные качества представителей новой элиты:

1) быть носителем не показной раскрепощенности, а “тайной” – творческой – свободы;

2) особый тип поведения: повышенные планки чувства долга и чести, своеобразная рыцарственность членов ордена, жертвенность, аскетический образ жизни не как полная нищета, но как презрение к “сверхпотреблению”;

3) ключевой долг – служение земному Отечеству как образу Отечества Небесного;

4) осознание России как уникальной культуры и цивилизации, ощущение неразрывной связи с великими предками, их ценностями, победами и достижениями; понимание русской государственности как исторического шедевра;

5) подчеркнутость корпоративно-сословной принадлежности к частному – профессиональному – служению Отечеству;

6) неприятие современного “общечеловеческого” цивилизационного стандарта – культа материальных благ, охлократической модели “нормальной” человеческой жизни (годы последних реформ наглядно показали, что жить “нормально”, “как все”, русский человек не может и не должен – такая жизнь становится для нации отсроченным самоубийством через демографический упадок);

7) способность к выработке единодушия с соотечественниками, в том числе представителями других вер и культурных традиций, ненавязчивость в представлении достоинств своей веры и своего племени, способность формировать соборное единодушиеближних в будни и в праздники без чисто формальной декларации этого принципа (соборование и соборность должны не провозглашаться целью, а скромно констатироваться в каждом случае той или иной их реализации).

Все эти качества обязательно будут востребованы обществом и смогут снискать новому ордену неподдельный духовный авторитет в народной толще. Нет, кстати говоря, лучшего способа миссионерской работы для православия, чем активность такого рода “мирского фронта”.

Помимо идейной работы “мирской фронт” со временем естественно выдвинул бы кадры и аккумулировал ресурсы для активного православного наступления, своего рода культурной и информационной контрреформации. Деятельность мирского фронта может только частично опираться на официальные церковные структуры и учреждения, очень важно, чтобы данная общественная сила действовала и самостоятельно, поскольку Церкви не всегда удобно защищать себя и свои интересы прямо. Но Церковь была бы благодарна своим чадам, если бы они защитили ее как не включенные в иерархию, независимые, мирские деятели. Поэтому мирской фронт должен формировать как собственно церковные (общецерковные и епархиальные), так и совершенно независимые, общественные структуры, такие как информационно-аналитический центр, информационное агентство, телерадиокомпания, общественно-политические газеты, журналы. Мирской фронт должен взять под свой контроль положение в общеобразовательных школах и вузах, отслеживать систематический саботаж церковно-государственных инициатив со стороны местных администраций, настаивать на реализации прав православных учащихся. Мирской фронт мог бы заняться рекрутированием и организацией профессиональной подготовки преподавателей православия, созданием и обеспечением центров русской духовной культуры. Зачастую в регионах удается добиться того, что пробуксовывает на уровне общенациональном. На местах мирской фронт мог бы отрабатывать новые модели взаимодействия общества и власти, находить инициативных верующих людей на всех уровнях государственного управления и в разных сферах деятельности, добиваться их спайки и сосредоточения на первоочередных задачах, стоящих перед фронтом в данном месте и в данный момент.

5. Синхронизация нации через календарь

Мы считаем верным курс на изменение сетки официальных праздников в России, начатый проектом введения праздника 4 ноября (празднование Казанской иконе Божией Матери – в честь избавления России от польского нашествия в 1613 г.). Если продолжить эту линию, то 1 Мая и майские каникулы могли бы быть компенсированы несколькими выходными в Пасхальную седмицу. Было бы верным включить в число красных дат некоторые из двунадесятых и великих праздников православия (Вознесения, Преображения, Успения, Крещения, Покрова).

Актуальным остается вопрос о возврате к старому календарному стилю.

Приведем несколько аргументов в пользу такого решения.

Календарь – это основа культуры, он задает ритм жизни, а ритм жизни в формировании общественного человека (zoon politikon, по Аристотелю) играет едва ли не главную роль. Календарь – это большое время для миллионов малых времен частных жизней. Советский календарь был довольно компромиссным по отношению к Традиции (по сравнению, например, с календарем Французской революции), он не вводил нового времени, не начинал с себя отсчет дней истории, не переименовывал месяцы и даже не отменил выходного воскресного дня. Единственная революционная мера в отношении календаря, принятая большевиками, – это переход со “старого” на “новый” стиль.

Это всегда создавало возможность консервативной реакции изнутри, и она шла. К Пасхе обязательно приурочивалась поездка на кладбище (хотя это и нельзя назвать благочестивым обычаем в церковном смысле), Старый Новый год имел настолько прочный статус, что отмечался почти как официальный праздник, его место закрепляли театральные спектакли, художественные фильмы, где он был несомненной реальностью. Вообще советский ребенок очень рано узнавал, что, оказывается, есть еще какой-то старый стиль и новый его отменяет как бы не полностью.

Сохраняется эта ситуация “двухстильности” и до сих пор, и разрыв между двумя календарями возрастает по мере воцерковления все большего количества людей. Русская Церковь живет (то есть держит посты, отмечает праздники и годовщины и проч.) по Юлианскому освященному календарю, светское государство живет по Григорианскому, выделяя официально Рождество, но “не замечая” многих других праздников (Пасху и Троицу государство вроде бы и не игнорирует, поскольку они всегда приходятся на воскресные дни).

Еще более нелепое положение в учебных заведениях, где, как в школах, остались советские осенние (приуроченные к 7 ноября) и весенние (введенные взамен пасхальных) каникулы. При этом Рождественские каникулы уже имеют официальный статус. Однако “рождественские” сегодня понимаются как промежуток между католическим и православным Рождеством, а не как промежуток между православными Рождеством и Крещением, имеющий в русской культуре замечательное историческое название Святки. Таким образом, компромиссность и отсутствие всякой серьезной логики в таком календаре достаточно очевидны.

Посмотрим, как выглядела бы структура русского года, если бы произошло возвращение к Юлианскому календарю.

Русский Новый год – 1 (14 по новому стилю) сентября. Начало учебного года. Продление летних каникул на 2 недели – мера крайне благоприятная, т. к. обычно в эти дни еще летняя погода. Рождественские каникулы – 25 декабря – 7 января, то есть Святки. Подвижные масленичные каникулы вернули бы русскому ребенку ощущение традиционного весеннего праздника. Большое воспитательное и эстетическое значение имели бы и пасхальные каникулы. Посещение Всенощной, конец поста, куличи, пасхи и яйца через каникулы и праздничные дни запечатлялись бы в памяти как общенациональное торжество, как единение всех близких людей перед святыней. В литературе сохранилось много описаний, как замирала русская жизнь на Страстной неделе, как по-особенному она всегда проходила, и нигде не прочтем мы каких-либо доводов против. Именно веселье Святок, разгул широкой Масленицы, молитвенная сосредоточенность Страстной и неземная светлая пасхальная радость составляли самую соль – неповторимое очарование русской жизни. Нет никаких оснований полагать, что это очарование мы утратили безвозвратно.

Мы должны со всей ответственностью понимать, что, если не вернуть правильного чередования будней, богомольных дней и праздников, мы никогда не введем русскую жизнь и русскую культуру в их традиционное, естественное русло, не восстановим единой ткани русской культуры. И наоборот: когда восстановим русский православный календарь как основной, самым естественным образом решатся многие побочные проблемы, порожденные нынешней структурной неопределенностью.

Сегодня СМИ пытаются навязать, и небезуспешно, искусственные праздники – вроде пошлейшего дня святого Валентина или различных “пивных” дней (день святого Патрика и т.п.). Вместе с тем все новостные СМИ и в особенности телевидение крайне зависят от актуальности момента, от повестки дня. Уже сегодня телевидение, о котором обычно в консервативной среде говорят только плохое, подстраивается под все православные праздники, так как они дают мощный “информационный повод”. Если календарь будет распланирован традиционно, служебная роль СМИ не замедлит проявиться – их планы и сетки будут заполнены в подчинении традиционному календарю, и сами СМИ автоматически станут традиционнее, так как не смогут игнорировать ритм жизни общества, являясь его частью.

Местные власти пытаются своими силами справлять Масленицу, но выглядит это довольно провинциально, поскольку тут нужен именно государственный подход, государственный размах.

Более внимательное отношение общества к постам, особенно к Великому Посту, приведет рано или поздно к ограничению производства и продажи мясной и молочной продукции за счет увеличения овощного, грибного, ягодного и прочего постного ассортимента. Это будет в том числе и мощным стимулом к воцерковлению, поскольку многие входят в Церковь “вратами” Великого Поста. Кроме того, русские будут в эти дни через меню в кафе, в столовых и дома сильнее ощущать свое единство.

Глава 2. ДУХОВНЫЙ МИР РОССИИ

От поликонфессиональности к государству “полной традиции”

Очень даже славно, что все народы возвеличивают и восхваляют Всевышнего на своих языках и согласно с верованиями своих предков. И вдруг нас осеняет, что этот прекрасный закон эпохи русских царей есть не что иное, как выражение древнейшего мироощущения и мировоззренческих установок народа.

И.А. Ильин

1. Принципы вероисповедной политики

Государство и народ вправе самостоятельно определять приоритеты в религиозной сфере на основе своей исторической традиции. Русская доктрина считает необходимым закрепить право русской нации на изменение главенствующих принципов вероисповедной политики: представляется желательным, например, предусмотреть в законодательстве возможность перехода из режима светского государства в режим государства конфессионального (по примеру ныне существующих: Израиля, Таиланда, Мавритании, Иордании и др.)

В настоящий момент следует признать целесообразным режим светского государства, высшее руководство которого принадлежит к первенствующей религии ¹⁶– православию. При этом не допускается слияние религиозных организаций в России с государственными институтами. Представители религиозных корпораций и организаций могут в качестве полноправных граждан России самостоятельно избирать свою партийную принадлежность.

Для полноценной реализации религиозными организациями своих свобод им необходимо предоставить возможность выходить со своими вопросами на любые уровни власти.

1. Признанным религиозным организациям должен быть придан особый статус. Именно они должны стать приоритетными партнерами государства. При этом Русская Православная Церковь должна пользоваться первенством честикак крупнейшая, старейшая и самая влиятельная религиозная организация страны, внесшая решающий вклад в ее становление и развитие. (Следующая по влиянию централизованная религиозная организация – Совет муфтиев России – по количеству общин уступает Русской Православной Церкви в 10 раз, а по количеству верующих – в 25 раз.) Статус “первенствующего среди других исповеданий публично-правового положения” соответствует и не отмененному до сих пор постановлению Поместного Собора Православной Церкви от 2 декабря 1917 года. Русская Православная Церковь является неустранимым элементом оформления правовой идентичности России, задающим религиозную картину мира, в которой находит свое обоснование цивилизационный суверенитет Русского государства. Русской Православной Церкви нужно предоставить возможность влиять на образование и массмедиа, активно пропагандировать положительные достижения православия в указанных сферах.

2. Традиционным религиозным конфессиям сообщается статус корпораций публичного права, что позволяет государству делегировать им ряд прав и обязанностей в рамках их уставной деятельности. Целесообразно передавать им определенные полномочия в социальной, образовательной и медицинской сфере. При этом все общедоступные учреждения, принадлежащие религиозным организациям (средние и высшие школы, приюты, детские дома, дома престарелых, медицинские учреждения, хосписы), должны получать существенную государственную поддержку. Программы религиозных организаций, направленные на улучшение имиджа государства, профилактику межрелигиозной и межнациональной розни, борьбу с алкоголизмом, наркоманией и развратом, увеличение рождаемости, также должны получать решающую поддержку из госбюджета. Приоритетными направлениями деятельности традиционных вероисповеданий, которые подлежат государственной поддержке, являются: