Текст книги "Хроноагент. Гексалогия"

Автор книги: Владимир Добряков

Соавторы: Александр Калачев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 178 страниц) [доступный отрывок для чтения: 63 страниц]

Естественно, на всех трех слоях я увековечил свою подругу в тех видах, в каких она запомнилась мне в первые сутки моей монастырской жизни. На первом слое Лена сидела за компьютером в зоне переброса и, обернувшись вполоборота, смотрела на меня. Такой я увидел ее в первый раз.

На втором слое она стоит передо мною в тот момент, когда признавалась мне в любви.

Третий слой был самым эротичным и самым, на мой взгляд, непристойным. Я изобразил ее спящую на моем диване после первой ночи любви, такую, какая она тогда была: в одних босоножках. Лена же находила эту голограмму самой удачной: “Здесь я получилась лучше всего. Те голограммы писало изумление, а эту – любовь”.

Глава 14

Экзамен нельзя по шпаргалке сдавать,

Профессор тобой недоволен.

Студенческий фольклор

А между тем время шло. В день я сдавал по дватри зачета или экзамена. Моя электронная “зачетка” стремительно заполнялась отличными оценками. Все это поднимало настроение. Но в то же время неотвратимо приближался роковой день экзамена по темпоральной математике. Вот это настроения никак не поднимало, не способствовало както.

Вот наконец и он – этот день. Проснувшись, я читаю на дисплее: “7.30 – тренинг верховой езды. 8.40 – отработка приемов конного боя: сабля, рубка пешего противника. 10.20 – темпоральная математика, экзамен”.

В десять я уже сижу за компьютером и мрачно размышляю о том, как хороша была бы всетаки жизнь, если бы ее не отравляла темпоральная математика. Я совсем было решаю сразу признаться экзаменатору, что я не готов. Но тут бес толкает меня в ребро, и я наскоро готовлю себе шпаргалку. Записываю необходимую информацию отдельным файлом, с тем чтобы в нужный момент вывести ее на один из четырех дисплеев. При этом я совершенно упускаю из виду, что, когда компьютер находится в режиме “экзамен”, экзаменатор имеет возможность просматривать все четыре дисплея моего компьютера. Совсем недавно это помогло мне на экзамене по хронофизике. Я решал задачу, используя один из дисплеев как “черновик”, и, выдавая ответ, от волнения вместо –17й степени умножил результат на +7ю. То, что получилось, не лезло ни в какие ворота. Экзаменатор улыбнулся и, сказав: “Ну, зачем же так волноваться, Коршунов?”, поставил “отлично”.

В 10.20 на дисплее появляется лицо экзаменатора. Это седой Маг с пышной шевелюрой. Чертами лица он мне чемто отдаленно напоминает Эйнштейна. Мы приветствуем друг друга, и экзамен начинается. Довольно быстро Маг разбирается, что теорию темпоральной математики я усвоил довольно прилично, и переходит к практическим задачам. Я вызываю “помощь”. Лицо Мага мрачнеет, он с минуту внимательно смотрит на меня, потом начинает говорить, словно гвозди в крышку гроба вколачивает:

– Молодой человек, до настоящего момента я страдал уверенностью в том, что в секторе Внедрения и Воздействия работают самые надежные, самые ответственные люди. Вы только что излечили меня от этого синдрома. Я сегодня же скажу об этом Филиппу, пусть он порадуется. А вам я скажу вот что: не надейтесь стать полноценным хроноагентом с таким отношением к делу. Такие вещи недопустимы вообще, но их еще можно представить в работе техника, хронофизика, аналитика. В их распоряжении наша компьютерная сеть, рядом более опытные товарищи, они подскажут и поправят. А вы? Вы выходите в реальную фазу, чтобы осуществить воздействие. Огромный коллектив работает на вас. И от того, какое вы примете решение, зависит результат. Я прекрасно знаю, как часто возникают нештатные ситуации, всего никогда не предусмотришь. Успех или неуспех в этом случае во многом зависит от того, как свободно хроноагент владеет аппаратом темпоральной алгебры. А вы, я вижу, готовите себя к тому, чтобы и там работать по шпаргалке. Неужели вы не можете взять себе в голову, что от ваших действий там зависит не только успех нашей работы здесь, но и судьбы десятков тысяч, миллионов людей в тех фазах, куда будут внедряться такие, с позволения сказать, хроноагенты?..

Маг безнадежно машет рукой, и дисплей гаснет…

Полчаса я сижу в кресле и курю одну сигарету за другой. Похоже, Андрей Николаевич, вы уже подвели итог своей карьере в фазе Стоуна. Пакуйте багаж, XXV век ждет вас. Интересно, а чем я там смогу заниматься? В принципе, можно будет попробовать свои силы на межпланетных трассах, а то и на звездных крейсерах. Эту технику я уже освоил.

Сигнал таймера прерывает мои “мечты” и возвращает меня к реальности. Пора работать по заданиям Магистра. Делаю это скорее по привычке, машинально.

Закончив, как всегда, готовлю отчет и несу его к Магистру. Как правило, он с интересом смотрит мои отчеты, сопровождает их язвительными замечаниями и задает массу вопросов. На этот раз Магистр даже не отрывается от компьютера при моем появлении.

– Положи на стол, – сухо говорит он, не оборачиваясь.

Ясно. Беседовать со мной он не расположен. Да и о чем ему теперь со мной беседовать? Молча возвращаюсь к себе. Скоро должна прийти Лена. Жду ее до вечера, но она не приходит. Здесь тоже все ясно.

Я вызываю по линии доставки бутылку какойто крепкой дряни вроде виски, пакет бутербродов и ухожу к озеру. Ну вас всех… И вас, и ваш Монастырь, и вашу работу. Раз уж я такой безответственный, то мне здесь и делать нечего. Интересно, когда меня будут перебрасывать в XXV век? Завтра или попозже?

Будит меня утренний холод. Умываюсь прямо из озера и иду в свой коттедж. Надо прощаться с ним. А жаль, откровенно говоря. Привык я к нему.

Ого! На компьютер пришла новая информация. Наверное, предписание: покинуть коттедж и явиться в пункт переброски для внедрения в XXV век. Что такое? Новая дата экзамена по темпоральной математике! Мне дают еще одну неделю на подготовку. А чему я радуюсь? Это только продлит мою агонию. Ладно, попробуем подрыгаться.

Отчеты мои Магистр принимает в той же манере, что и вчера. Правда, уходя, я слышу за спиной тяжелый вздох.

Компьютер у Лены выдает сообщение: “Отсутствую до 16.00 завтрашнего дня”. Вздыхаю еще тяжелее, чем Магистр, и сажусь за работу. Часа через три я начинаю понимать, что толку все равно никакого не будет. Тем не менее работаю еще столько же. Когда мои бедные мозги начинают излучать в пространство сигналы SOS, я бросаю это занятие, вызываю вчерашний комплект и, сидя у камина, надираюсь до бесчувствия. При этом я стараюсь сидеть так, чтобы голограмма Лены не попадалась мне на глаза.

Утром у меня два последних зачета. Стакан нейтрализатора приводит меня в порядок, и я иду на полигон. Зачет сдаю на “отлично”, не потому, что мне это надо, а для тог чтобы сказать: “Я сделал все, что мог”. Чтобы совесть был чиста. Дома застаю еще одну новость. Магистр не дал мне задания на проработку фаз. Это верный признак того, что в мне поставили крест.

Чтобы убить время до четырех, снова пытаюсь составлять и решать темпоральные уравнения и снова убеждаюсь, что это мне не по зубам. Четыре часа. Рука тянется к пульту, но останавливаю себя. Зачем? Зачем Ленке кандидат на отчисление из Монастыря? Да какой, к лешему, кандидат! Считай, уже отчисленный.

Снова подхожу к линии доставки и вызываю ставший уже традиционным комплект. Хочу идти к озеру, но на улице – дождь. Оставаться дома выше моих сил. Голограмма Лены настойчиво лезет мне на глаза, а уничтожить ее рука не поднимается.

Переодеваюсь в брюки и рубашку синего цвета и отправляюсь в первый же попавшийся мне в справочнике бар. Там я усаживаюсь за столик, рассеянно изучаю меню: сплошные коктейли. Выяснив у метрдотеля, какие из них покрепче, я заказываю пару и почти залпом выпиваю один из них. Едва я приступаю к другому, как слышу над собой голос:

– Здравствуйте, Андрей! Разрешите присесть?

За столик присаживается хронофизик, который занимался со мной в лаборатории. Он внимательно смотрит на меня:

– Я вижу, у вас проблемы. Поделитесь.

А почему бы и нет? Человек он для меня посторонний, пусть сыграет роль “жилетки”. И я, под влиянием выпитого, рассказываю ему все. Он ни разу меня не прерывает и только потягивает свой коктейль через соломинку.

– Знаете, – говорит он, когда я кончаю, – ваши проблемы не стоят пустого бокала.

Хронофизик заменяет опустевшие бокалы полными и продолжает:

– Почему вы решили, что ваши друзья и наставники вас осудили и отринули? А я скажу вам: наоборот. Конечно, то, что вы сделали, заслуживает осуждения, и самого сурового, спору нет. Но, поверьте, они сейчас переживают это даже острее, чем вы. Вам кажется, что наставник ваш отвернулся от вас. Нет. Просто он дает вам время прийти в себя, продумать все самому. Он сознательно не делает первого шага, чтобы вы не приняли это как жалость, как снисхождение. Он наверняка знает вашу сильную натуру, знает, что вы справитесь с собой, и Просто щадит ваше самолюбие. То же относится и к вашей подруге. Судя по вашим словам, она – женщина умная и чуткая. Вы знаете, чего она сейчас ждет? Она ждет, чтобы вы попросили у нее помощи. Сами ваши товарищи вам ее предлагать и навязывать не будут. То, что вы приняли за отчуждение, на самом деле особая, характерная для вашего сектора, профессиональная деликатность. Не навязывать свою помощь, пока тебя о ней не попросят. И то, что вы до сих пор не обратились к ним за помощью, они сейчас переживают еще тяжелей, чем вы. Вы для них не чужой. Все вы оставили в своих фазах чтото самое главное в жизни: родных, друзей, любимых… Так ведь? И вы знаете, что это – навсегда, возврат невозможен. Потомуто у вас, хроноагентов, так сильна привязанность друг к другу. Вы в своем секторе – своеобразная семья, со своими обычаями, традициями, этикой. Время мое! Как мы вам завидуем! Нам бы такие отношения! Извините, мне пора. Прощайте и поразмыслите над тем, что я вам сказал. Удачи вам! С нами Время!

– С нами Время! – отвечаю я.

Хронофизик уходит, а я допиваю коктейль и возвращаюсь к себе. Долго меряю шагами свою комнату, часто останавливаясь перед голограммой Лены. Неужели хронофизик прав? А почему бы и нет? Мне не терпится проверить догадку, но взгляд на таймер останавливает меня. Придется подождать до утра. Мне не спится, и я сажусь к компьютеру. Начинаю “путешествие по фазам” наугад. Так я коротаю ночь.

Рано утром я решительно вхожу в кабину нульТ и набираю код Лены. На мое счастье, ее кабина не заблокирована. Впрочем, в эти дни я и не пытался прийти к ней лично. Лена еще спит, уютно устроившись на диване. Но едва я осторожно присаживаюсь в кресло, она открывает один глаз.

– Пришел? Наконецто, я тебя заждалась. Займись завтраком, а я пойду приведу себя в порядок.

За кофе я рассказываю Лене о своей беде. Почти не задумываясь, она говорит:

– Скорее всего у тебя неправильный подход. Этим страдают все, кто не изучал темпоральную математику еще в Школе. Надо было сразу обратиться ко мне, когда ты только столкнулся с затруднениями, а ты все пытался сам справиться. Давай посмотрим.

Мы садимся к компьютеру, и Лена дает мне несколько ситуационных задач на составление систем темпоральных уравнений. Через полчаса я уже мокрый от умственного напряжения. Лена какоето время молча наблюдает за моими героическими попытками, потом говорит:

– Так я и думала. Милый, ты пытаешься объять необъятное. Так ты никогда не составишь систему, а даже если и составишь, то без помощи компьютера не решишь. А ведь в реальных фазах такие вещи надо делать в уме!

– Как же быть?

– Отсечь все второстепенное, несущественное. Ну, зачем тебе в данном случае учитывать скорость и направление ветра? А какое здесь имеет значение температура воды? Скорость движения объекта в данном случае тоже роли не играет: он прибудет в пункт назначения ночью, а действовать начнет на другой день в двенадцать часов.

– Но в этом случае заметно снижается точность.

– А зачем тебе такая точность? Ты что – начальник отдела в Аналитическом секторе? Это у них там стоят суперкомпьютеры, а у тебя будет только один, вот этот, – Лена стучит мне пальцем по лбу. – Такая точность требуется при подготовке операций. А наш раздел темпоральной математики потому и называется прикладным, что предусматривает более простой вариант использования, так сказать в полевых условиях.

– Я, кажется, начинаю понимать. Ведь для того чтобы получить ответ на вопрос, будет иметь мое действие значительное влияние или нет, мне достаточно знать значение детерминанта системы: положительный он, отрицательный или мнимый.

– Совершенно верно! Поэтому очень важно при составлении системы уравнений сначала оценить численные значения коэффициентов и, сравнив их, отбросить те, которые изза своей несоразмерной малости на знак детерминанта не повлияют.

– Так… – Я осмысливаю услышанное. – К этим членам, выброшенным из системы, можно и нужно будет вернуться, когда значение детерминанта получится очень близким к нулю. Для повышения, так сказать, порядка точности.

– А я и не подозревала, что ты у меня такой умный. Сам догадался или как?

– Или как. Без тебя, Леночка, я бы до этого никогда не допер. Давай попробуем еще разок.

За четыре часа мы с Леной решили целую вязанку ситуационных задач. Наконец Лена встает от компьютера и потягивается.

– Все. Теперь я за тебя спокойна. Еще пара дней работы, и ты выдержишь любой экзамен. Давай обедать.

За обедом Лена спрашивает, внимательно посмотрев на меня:

– Что еще тебя грызет? Колись, я же вижу, что ты не в своей тарелке.

– Да перед Магом дико неудобно, – признаюсь я и рассказываю о той отповеди, которую мне пришлось выслушать.

– Не бери в голову. Жиль – очень душевный человек и редкостный умница. А то, что он тебя так высек, закономерно. Он очень переживает за работу нашего сектора. Ведь он возглавляет отдел, курирующий наши операции. Он во всех нас души не чает и от всего сердца желает, чтобы все у нас было на высочайшем уровне. Если ты ему понравишься, он помирится с тобой и полюбит тебя, как и всех нас. А ты ему уже понравился, невзирая на свою выходку.

– С чего ты это взяла?

– Я слышала его разговор с Магистром. Жиль в дым разругал его за то, что он в период подготовки к экзамену перегрузил тебя своими аномальными фазами.

– Ясно. Слушай, а кто такой Филипп? – вспомнил я угрозу Мага.

Лена смотрит на меня большими глазами, потом смеется.

– Филипп Леруа, наш Магистр! Ты что, не знал?

– Нет. Тогда тем более странно. Маг грозил, что будет говорить обо мне с Филиппом.

– Они и говорили, часа два, не меньше. Я была при этом разговоре.

Я вздыхаю. Всетаки насколько прав был этот хронофизик и насколько я еще мало знаю тех людей, рядом с которыми Время сподобило меня жить и работать.

Еще два дня подготовки, и я уже без всякого трепета жду экзамена. В положенное время на экране появляется лицо Мага Жиля. Он смотрит на меня сурово.

– Нус, молодой человек. Надеюсь, вы не потеряли этого времени даром? Предупреждаю, на этот раз я намерен вынуть из вас душу.

Почти два часа Маг вынимает из меня душу, задавая мне одну ситуационную задачу за другой. К концу экзамена я чувствую, что душа моя уже покинула мое бренное тело, но лицо Мага светлеет, морщины на лбу разглаживаются, он откидывается в кресле и закуривает.

– Какие еще будут вопросы, Маг? – спрашиваю я.

– Только один: что, если я сейчас зайду к вам лично? Я не нарушу ваши планы?

– Никоим образом. Вот мой код.

На соседнем дисплее загорается “отлично”.

Через десять минут Маг выходит из нульТ. В руках у него бутылка коньяка. Я быстро организую легкую закуску. Мы садимся за стол, и Маг разливает коньяк.

– Давайте, Андрей, выпьем за успешное окончание вашей учебы. Я очень рад за вас, Андрей, что у вас все так удачно завершилось, – говорит Жиль, закусив коньяк кусочком семги. – Ваш товарищ, тоже Андрей, также произвел на меня самое благоприятное впечатление. Сейчас вам осталось пройти курс моральнопсихологической подготовки, и наши ряды пополнятся двумя неслабыми хроноагентами.

– Кстати, а как Андрей справился с математикой?

– Отлично! Он сдал экзамен еще пять дней назад. У него – прекрасная наставница! – Жиль зажмуривается и крякает. – Настолько прекрасная, что, будь я лет на шестьдесят моложе, увел бы! Кстати, а вам кто помогал? Стоп! Сам вижу.

Маг смотрит на голограмму, затем поднимает руку, щелкает пальцами и просматривает все три слоя.

– Как вы догадались, что она трехслойная?

– Ну, я всетаки немножечко Маг. Леночка. Лена Илек – одна из жемчужин фазы Стоуна. Вам несказанно повезло, что вы сошлись с такой женщиной. Давайте выпьем за нее, за Леночку Илек.

– Завидую я вам, – продолжает Маг после того, как мы расправились со второй рюмкой. – Не знаю даже, кому больше: вам или Злобину. А знаете, что это за бутылка? Откуда она?

– Представления не имею.

– Я выиграл ее у Филиппа. Мы держали пари. Я утверждал, что в назначенный срок вы сдадите на “отлично”. Филипп утверждал, что вы не сможете переступить через свою гордость и опять завалитесь.

– И что тогда?

– Тогда бы он сам пришел к вам на помощь. Но теперь я вижу, что он был заведомо неправ. Ведь он знал о ваших отношениях с Еленой. Неужели он полагал, что чьянибудь гордость устоит перед ней?

– Помоему, он переоценил меня.

– Нет, недооценил. Поверьте, Андрей, у меня хорошее чутье. Из вас получится незаурядный хроноагент.

Жиль подходит к окну, смотрит на пейзаж и вдруг предлагает:

– Елена говорила, что у вас здесь прекрасные места. Познакомьте меня с ними. Заодно расскажите мне о своей фазе. Я, к сожалению, мало с ней знаком.

Мы забираем коньяк, закуску и уходим к озеру. Часа через два Жиль, опьяненный коньяком и природой, переполненный информацией, засобирался к себе.

Провожая его к нульТ, я обращаю внимание, что на дисплее горит надпись: “В 17.00 – у меня. Лена”.

Время было как раз без пяти пять.

Давай с тобою поменяемся судьбою,

Махнем не глядя, как на фронте говорят!

Я выхожу из нульТ и застаю Лену стоящей босиком среди шести или семи пар туфель и босоножек. Она – в том самом платье, в котором я увидел ее в первый раз. Увидев меня, она бросается мне на шею и звонко целует.

– Поздравляю! Теперь ты уже наполовину настоящий хроноагент.

– Почему только наполовину?

– Надо еще пройти курс МПП. Но это ерунда, лучше подскажи, что мне обуть? – показывает она на свой арсенал.

– Вопрос сложный и чисто женский. У тебя такие ножки, что на них что ни обуй, все – хорошо. Лучше всего так, как есть – босиком. Но ты этого не примешь. А из того, что здесь есть, лучше всего тебе идут вот эти.

Я показываю на белые босоножки, с ремешками до колен, в которых Лена была в первый день и приходила ко мне ночью.

– Хм! Это я и без тебя знаю! Но, увы, они больше подходят для повседневной носки, а сейчас случай особый.

– Что за случай?

– Узнаешь, – загадочно улыбается Лена и вздыхает. – Дождешься от тебя совета, как же! Придется самой выбирать.

Она думает еще несколько минут и выбирает белые открытые замшевые туфельки на высокой шпильке с длинными серебряными ремешками.

– Помоги застегнуть, – приказывает она.

Я догадываюсь, что ремешки надо обернуть крестнакрест вокруг лодыжек, и молча выполняю просьбу.

– Вот, теперь со мной все в порядке. Дело за тобой. Вот лежит твой костюм, переодевайся.

На диване я вижу серосиние брюки, голубую рубашку и синюю короткую, чуть ниже пояса, куртку. Все сделано из эластичной, отливающей перламутром ткани. Пока я одеваюсь, Лена натягивает на руки длинные белые лайковые перчатки.

– Это теперь твоя официальная форма одежды для всех особых случаев, – говорит она, показывая на эмблему на левом рукаве: белый луч на синем фоне. – Остался последний штрих.

Лена прикалывает на левый лацкан небольшую серебряную ящерицу.

– А что за особый случай сегодня? – снова спрашиваю я.

– Узнаешь, – твердо отвечает Лена и берет со стола какойто сверток. – Пойдем.

– Скажи хоть куда?

– Мы сегодня ужинаем в приятном обществе, – говорит мне Лена уже в кабине.

Из нульТ мы выходим в вестибюле какогото кафе или ресторана. Поднимаемся на второй этаж. Нас встречает метрдотель, здоровается и ведет к сервированному на четверых столику.

– Мы пришли первыми, – констатирует Лена, усаживаясь за стол.

– И с кем мы ужинаем?

– Потерпи пару минут, скоро узнаешь.

Поняв, что вытягивать информацию из моей подруги бесполезно, я начинаю осматриваться. Ресторан, скорее ресторанчик, небольшой и весьма уютный. Мягкое освещение, пастельные тона отделки, ничего кричащего, режущего глаз. Занята примерно треть столиков, расположенных по периметру зала. Середина пустая, там танцуют пары под негромкую, не мешающую другим музыку.

Разглядывая зал, я упускаю момент, когда к столику подходит пара, поражающая своим контрастом. Он – высокий, крепкого сложения, светлорусый, славянского типа, глаза голубые, одет в такую же, как и на мне, униформу нашего сектора. Она – молодая девушка, почти девочка, миниатюрная, едва достает ему до плеча, жгучая брюнетка, типичная француженка. Пышная прическа обрамляет приятное лицо, на котором в первую очередь выделяются большие синие глаза. Это так необычно, что все остальное я разглядываю уже позже, когда девушка поворачивается ко мне в профиль, здороваясь с Леной.

На девушке такое же, как на Лене, короткое платье с полупрозрачной накидкой сзади. Только вся ее одежда выдержана в красных и розовых тонах. Накидка украшена золотыми четырехлучевыми звездочками, на руках красные, до половины локтя перчатки не то из пластика, не то из какойто блестящей ткани. На ножках туфельки бронзового цвета.

– Андрей, знакомься, – говорит Лена. – Это – Катрин Моро, восходящая звезда Аналитического сектора, а это – Андрей Злобин, восходящая звезда сектора Внедрения и Воздействия. И закрой, пожалуйста, рот, когда собираешься поцеловать руку дамы, она может подумать, что ты собираешься укусить ее.

Я нахожу в себе достаточно в данной обстановке галантности, чтобы поцеловать маленькую ручку в красной перчатке. Потом делаю шаг к Андрею, тот тоже шагает мне навстречу, и мы крепко, порусски, обнимаемся.

– Вот и встретились наконец два Андрея, – комментирует Лена. – Хватит обниматься, ребра друг другу поломаете. Андрей, открывай шампанское, выпьем за вашу встречу.

Какоето время мы с Андреем просто не можем прийти в себя и ничего, кроме хлопанья по плечу и маловразумительных: “Вот это да!”, “Это надо же!”, “Ну и судьба!”, – у нас не получается. Понаблюдав за нами несколько минут, Лена разворачивает пакет и ставит на стол бутылку “Столичной”. Мы с Андреем замираем и смотрим на бутылку широко раскрытыми глазами, а Лена поясняет:

– Это подарок Магистра к сегодняшней встрече.

Андрей первым выходит из микрошока, открывает бутылку и разливает водку по рюмкам.

Катрин спрашивает:

– А мне?

Андрей в нерешительности смотрит на нее.

– Вообщето этот напиток не для детей, но… А что, Лена, как тут у нас со статьей по поводу втягивания несовершеннолетних в пьянку?

– Прежде всего скажу тебе, что совершеннолетним у нас считается человек, способный к самостоятельной работе, а сие, как известно, от возраста не зависит. Вовторых, как мне известно, ты уже успел сделать коечто похуже спаивания. – При этих словах Катрин краснеет, а Андрей смущается. – А втретьих, налей, пусть попробует самый популярный русский напиток XX века.

– Это, Кэт, называется – водка, – поясняет Андрей, наливая рюмку.

– Давайте, ребята, выпьем за вас, – предлагает Лена, – за то, что Время свело здесь, в Монастыре, таких замечательных парней.

Катрин, посмотрев на нас, так же лихо опрокидывает свою рюмку. Ее огромные глаза стремительно увеличиваются, пытаясь вытеснить с лица все остальное, из них ручьями льют слезы, она задыхается.

Андрей быстро насаживает на вилку кусочек селедки.

– Быстро закуси! Водку лучше всего соленым закусывать.

– Или острым, – подхватываю я, – например, лучком в уксусе. Очень способствует.

– А лучшая закуска – соленые рыжики! – мечтательно говорит Андрей.

При этих словах мы с Леной прыскаем от смеха.

– Я чтонибудь не то сказал? – удивляется Андрей.

Тут Лена подробно, с “картинками”, описывает мои опыты с синтезатором. Рассказ, как и следовало ожидать, производит неизгладимое впечатление. Кэт буквально лежит на столе, трясясь от смеха. Андрей, отсмеявшись, подводит итог:

– Что ж, друже, первый блин комом. Ничего, освоим и эту технику. Звездные крейсера освоили и с синтезатором, даст Время, какнибудь справимся.

– Какнибудь не надо, – замечает Кэт и, в свою очередь, рассказывает, как Андрей сделал ей букет роз, которые через полчаса начали благоухать чесноком.

Когда проходит очередной приступ смеха, я спрашиваю Андрея:

– Ну что, теперь будем работать вместе?

– Конечно. А что, у тебя есть выбор? У меня нет. Мне после твоих подвигов в 41м делать больше нечего. Тоже мне – летчик, ас! Ломится в атаку без оглядки на тылы. Слушай, нехорошо получается. Тебе в распоряжение дают полный сил, молодой, здоровый организм, а ты его в дым распыляешь. Не ожидал!

Андрей сокрушенно качает головой. Я в долгу не остаюсь:

– А самто хорош! Здоровый, опытный мужик не смог справиться с пятеркой подростков. Где тебе было в 41м с “мессерами” драться!

Андрей мрачнеет.

– Да, подвел я тебя…

– Да брось ты! Шуток не понимаешь. Моя судьба была предопределена еще тогда, 4 мая. Кстати, ладно, я – человек случайный. А тыто как в эту историю влип?

– Еще в апреле, когда я служил в Ленинградском округе, мне предложил эту работу наш командир дивизии. Он был хроноагентом и присматривался ко мне еще с Финской кампании. Я было согласился, но, когда он начал рассказывать подробности, у меня возникли сомнения, что я справлюсь с этим заданием. Тогда и была задумана эта многоходовая комбинация. Ты просто слегка спутал карты, но ведь все закончилось нормально.

– А что это ты вдруг засомневался?

– Меня взяло сомнение, что я просто не доживу до октября. Комдив рассказал, как начнется война, какие будут потери и все остальные подробности. И тогда я понял, что просто забуду о задании, буду лезть в любую драку без оглядки и потеряю башку задолго раньше срока.

– Так и я мог так же сделать!

– Ты – нет! Я же видел, как ты воевал. Не так, как все наши, а подругому, поновому. Ты резко уходил в набор, выигрывая высоту. Сколько раз Сергей изза этого от тебя отрывался! И стрелял ты с малой дистанции, короткими очередями, в упор, наверняка. Мне бы этому учиться и учиться. А пока бы я этому учился, меня бы успокоили.

Я на мгновение задумываюсь.

– Да, ты, пожалуй, прав. Самолеты были новые, а вот инерция мышления подводила ребят. Буквально единицы – Волков, Лосев, Федоров и еще коекто – сразу поняли, что основа современного воздушного боя – вертикальный маневр и точный огонь, и умело пользовались этим.

– Это тебе было легко понять. Ты уже знал об опыте всей войны, да и на реактивных успел…

– Знаешь что, Кэт, – вступает в разговор Лена, – если мы их сейчас не остановим, они сядут на свои истребители и улетят от нас куданибудь далекодалеко.

Андрей смеется.

– В самом деле, мы увлеклись. – Он разливает по второй, а Кэт наливает вина. – К водке надо привыкать постепенно.

После того как вторую мы основательно закусили, я интересуюсь:

– А ты, часом, не выяснил, в чем конкретно будет состоять наша работа? Для чего нас так тщательно готовят?

Андрей качает головой, а Лена неожиданно говорит:

– Я приоткрою вам завесу. Судя по всему, Магистр готовит вас для выполнения особых заданий по своей теме.

– А что это за тема?

– Никто этого не знает. Доступ к информации строго ограничен.

Андрей хмурится.

– Ох! Не нравятся мне эти секреты.

– Если уж на то пошло, – подхватываю я, – мне все это вообще не нравится. Я на эту работу согласился только потому, что выбора у меня не было.

– Так, Андрей садится на любимую лошадку, – замечает Лена.

– И что это за лошадка? – интересуется Кэт.

– Неэтичность нашего вмешательства в ход исторического процесса. Помоему, эта проблема мешает ему спокойно спать по ночам.

Катрин смотрит на меня с любопытством. Андрей порывается чтото сказать, но Кэт останавливает его, положив ему на руку свою ладошку.

– Не знаю, Андрей, как вам это все объясняли и вразумляли вас, но я попробую еще раз. Вот вам простая аналогия. По железной дороге идет пассажирский поезд. Автоматы переводят стрелки, блокируют переезды, закрывают и открывают пути, задерживают встречные поезда на разъездах.

Но вот произошел сбой. Залипли нечищеные контакты, пробило транзистор, диспетчер вовремя не заметил или напился. А может сработать и злой умысел. Поезд можно загнать в тупик – это полбеды. Хуже, если его загонят на ветку, где сняты рельсы. Еще хуже, если рельсы оборвутся на недостроенном мосту. А еще хуже, если его пустят на ветку, по которой уже идет встречный поезд. И вот вы, зная об этом и имея возможность перевести стрелку вручную, чтобы восстановить нормальное движение, предотвратить катастрофу, неужели вы пройдете мимо? Неужели вы посчитаете неэтичным вмешаться и из этих же этических соображений предоставите пассажиров их страшной судьбе? Чему быть, того не миновать? Не мной задумано, не мне и исправлять?

– Ну, Кэт! – не сдаюсь я. – Это слишком уж приземленная аналогия.

– Почему же? – говорит Лена. – Аналогия вполне удачная. Мы здесь только и делаем, что переводим стрелки. К сожалению, не всегда успеваем это сделать.

– Довольно об этом, – прерывает Андрей дискуссию. – Думаю, Андрей уже давно принял решение, и сейчас он просто кокетничает. Давайте о чемнибудь менее отвлеченном и более приятном.

– Раз уж на то пошло, – предлагает Лена, – давайте обсудим, как мы отметим вашу защиту. А ведь она не за горами. Вам осталось пройти курс МПП и официальное собеседование.

– Неплохо бы вырваться на несколько дней на природу, – мечтательно произносит Андрей, – да где их взять, эти дни?

– Ну, это я беру на себя, – подмигивает Лена. – Вопрос другой: где будем отрываться?

– Почему не у меня в окрестностях? – предлагаю я.

– Вопервых, слишком близко, – возражает Лена. – Магистр нас там быстро найдет, вовторых, в твоих местах мы можем отдохнуть в любое время. А что вы скажете по поводу Звездного острова?

Мы с Андреем непонимающе переглядываемся, зато Катрин не скрывает восторга:

– Лена, ты – умница! Я давно уже мечтаю там побывать, Да все случай не подворачивается.

Лена объясняет нам с Андреем, что Звездный остров – это уединенный островок в океане, за две тысячи миль от берега. В плане он имеет форму многолучевой звезды, откуда и название. Климат нежаркий, но настолько мягкий, что позволяет бегать и спать практически нагишом. Природа – великолепная! Бухты, ручьи, лес, скалы, гроты, водопады… Словом, это излюбленное место отдыха тех, кто хочет уединиться с кемнибудь и ни с кем другим не общаться. Естественно, надо заблаговременно подать заявку, чтобы ни мы никому, ни нам никто не помешал.