Текст книги "Спартачок. Двадцать дней войны (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Укросвиньи, – пробормотал Грошев. – Хохлофашисты.

– Ого, наотмашь… а нас? – полюбопытствовал майор.

– Обзовут, узнаешь.

– Это верно, незачем раньше времени всякие гадости слушать, – легко согласился майор. – Хотя… хохлосвинья – это как бы уже и про меня? Я хохол или нет? А, покун… Слушай, коммуняка! Я вот чего понять не могу: ты же режиссер? Режиссер. А режиссер – это такое существо, такое… с невнятной сексуальной ориентацией, с драной бородкой, с кучей бзиков в башке, и все выражает свое видение классики, выражает всякими извращенными способами… а тут ты. И тоже режиссер!

– Когнитивный диссонанс? – уточнил Грошев.

– Не, просто непонятки! Разве бывают режиссеры с руками по плечи в крови?

– Что б ты понимал в режиссерах, – буркнул Грошев. – У вас театра нет, и режиссеров нет, чистая показуха. Театр вообще-то – одна из форм общественной дискуссии, а она у вас запрещена. Настоящий театр ставит спектакли по самым болезненным вопросам современности, и режиссер там просто обязан быть бойцом, иначе забьют. Лично у меня раза три социальный индекс чуть не порезали, еле отбился.

– За порнушки? – с жадным интересом спросил майор.

– Тьфу на тебя! – рассердился Грошев. – Нет порнушек в театральных дефинициях, просто нет! Есть высокохудожественные вещи и есть дрянь, и всё!

– Да ну на… что я, порнушек не видел⁈

– Понятно, проще показать…

Грошев вздохнул и встал.

– Пластическая миниатюра, – буркнул он. – Название – самое то для тебя, «Секс». Вот смотри, как предлагали себя женщины в разные эпохи…

Майор моргнул. Фигура мужчины словно поплыла, стала бескостной… и вот уже скачет перед пещерой первобытная богатырка, хвастливо трясет могучими ягодицами и грудями, а потом с торжеством срывает набедренную повязку… вот плывет в чопорном менуэте благовоспитанная дама, и вот она же бесстыдно отдается за ближайшей портьерой… вот томная тургеневская девушка смущенно расстегивает блузку… вот яркая комсомолка влепляет звонкую пощечину обладателю липких рук…

и вдруг наваждение пропало. От лежанок раздались одобрительные свисты и аплодисменты, Грошев вернулся на матрас и иронично хмыкнул:

– Челюсть подбери. Видел бы ты Владку. Она и пластичней меня, и такие рожицы строила, что сеть легла. А изюминка в конце: стоит она перед указателем «коммунизьм», раскрыв рот, в огромной растерянности. И вопрос прямо читается у нее на лице: а как это должно выглядеть в коммунизме? Откровенно? Вульгарно? Смущенно? А если смущенно, то в честь чего⁈ Ну, это только Владка смогла, я словами, и то бледно звучит… и вот это, по-твоему, порнушка⁈

– И как оно, в коммунизме⁈ – с жадным интересом спросил майор.

– Тьфу на тебя, – вздохнул Грошев. – Лучше о другом подумай. Мы в узловой точке. Не возьмем Кара-су – откроется западный фронт…

– Да и покун…

– … и цивилизация кончится, – спокойно продолжил Грошев.

– В смысле? – забеспокоился майор. – Не, я догадываюсь, что на коромысле, но все же? Как – кончится?

– Пальцем по кнопке, вот как. По ядерной.

– Врешь! – убежденно сказал майор. – Там многоступенчатые ключи! А наше руководство приказ никогда не отдаст, оно с западом вась-вась!

– Это не руководство, это простой офицер сделал. Когда решил, что проигрываем. Стратегические носители закрыты ключами, а тактические нет. Евразии хватило тактических.

Рука майора потянулась к подбородку и замерла на полпути.

– В изученных лепестках Восточного сектора большинство миров закончило ядерной войной, – негромко сказал Грошев. – Два ближайших к нам, Азия-1 и Азия-2, смогли проскочить. Как у вас – не знаю, честно.

– Витя! – негромко позвал майор. – Как ты насчет того, чтоб спасти мир?

Глава 15

День семнадцатый

Гулко бухали берцы по мерзлой земле, гулко бухало сердце. Чертова лодка тряслась не в такт, сбивала с шага, и терялись мгновения – драгоценные мгновения, высчитанные скрупулезно, в обрез!

Майор взмолился, чтоб чертов коммуняка ошибся в подсчетах и у них оказалось чуть побольше времени, хоть чуточку! Потому что с другого берега в проломы хищно глядят пулеметы, и если начнут поливать из трех стволов – миндец всем уже на этом берегу!

Напротив майора широкими прыжками несся Булат, дергал невпопад, чуть не сбивал с ног, сзади пыхтели изо всех сил и обливались потом Дымок и Жутик. Время, время! Братишки из бригады морской пехоты сделали, что смогли, отправили вперед саперов, и один из них так и остался на болоте, лежит у воронки бесформенным комком. Но свою смертную задачу парни выполнили, путь расчистили. А группа дроноводов прямо сейчас отрабатывает противника в небе, не дает присмотреться к тому, что творится на земле… и где-то впереди под кучей мерзлого камыша лежит жуткий снайпер из будущего, ловит генетически измененными чувствами шевеления в многоэтажке за каналом, готовый пресечь активность мгновенной пулей в лоб. И значит, рано еще умирать надежде.

Брызги полетели в стороны, майор вместе с Булатом торопливо протолкнули лодку на глубокую воду, придержали, и в нее с ходу залетели Дымок с Жутиком, замполит, потом Лунтик, Шкет, Рыжий – все тощие, легкие, все без брони в надежде запустить максимально возможную штурмовую группу.

Хэк! Майор рывком завалился в лодку, торопливо сел к мотору, с носа то же самое проделал Булат, плавсредство угрожающе просело и согнулось… легкие стремительные шаги, Грошев прыгнул через голову майора прямо на десантников, и майор тут же дал максимальный ход.

Лодка неторопливо поползла через канал. Электромотор, чтоб его черти в аду разорвали, сука экологичная, маломощная, какая сволочь его придумала⁈ Одно достоинство – тихий!

Сухо хлестнули несколько выстрелов – Грошев бил поверх голов из стойки. Казалось невероятным, что в таких условиях можно попасть хотя бы в многоэтажку, но перед операцией коммуняка туманно сослался на эфир, и ему все охотно поверили – потому что не во что больше верить!

Прорвались! Лодка ткнулась носом в бетон, Булат в своем непротекаемом костюме рыболова кувыркнулся в воду, придержал, и бойцы, как мыши, побежали по бетонному скосу наверх. Майор выскочил последним, с хэканьем поддернул лодку повыше и тоже бросился наверх. Время, время!

Снова хлестнули выстрелы. Чертов коммуняка стелился далеко впереди над землей, бесполезно догонять – но можно хотя бы не сильно отставать! Майор поддал скорости. С гордостью обогнал Лунтика, Жутика и Рыжего, поравнялся с шустрым Дымком – услышал резкую команду и бросился на землю. Пулеметная очередь вспорола воздух над головой, в ответ коротко огрызнулась винтовка коммуняки, майор по команде подскочил и припустил к многоэтажке, умоляя всех богов, чтоб не подсунули под ноги мину. Боги сжалились, не подсунули, майор с разгону ударился плечом в стену, тут же сунул автомат в подвальное окошко и дал короткую очередь. Подбежал тяжелый, но очень быстрый Булат, согнулся, Грошев легко толкнулся от его спины, взлетел на лоджию, выстрелил пару раз вглубь комнаты и прыгнул следом, как кот – низким стелющимся движением. Торопливо полезли через хрипящего Булата остальные бойцы, майор в прыжке зацепился за ограждение, подтянулся и забрался на лоджию самостоятельно – морская пехота легких путей не ищет!

Грошев вылетел навстречу, коротко бросил «лестница заблокирована!» и ловко полез по лоджиям вверх. Майор выдохнул, глянул вниз – пока что невысоко! – и повторил маневр. Морскую пехоту высотой не напугать! Рядом сильный, как горилла, Булат одним рывком выбросил себя наверх. Майор мимолетно позавидовал – выход силой на две руки, не хвост собачий! – вломился следом за Грошевым на этаж, пробежал через комнаты, метнул на лестничную площадку гранату… началась кровавая боевая работа.

По разблокированной лестнице побежали наверх десантники, замполит на ходу сунул в горло ножом недобитому туранцу и не задерживаясь рванул дальше – по результатам наблюдений основные огневые точки располагались на третьем этаже…

По лоджиям пришлось перебираться еще несколько раз – конструктивных проходов между подъездами не было. Покун, морская пехота и в воздухе как дома!

Остановился майор только в крайнем подъезде. Оглянулся неверяще. Перебежал через разбитую снарядом квартиру на противоположную сторону, чтоб увидеть спины туранцев, торопливо бегущих к многоэтажкам второй линии. Выругался, вскинул автомат – но тут начала сухо бить из соседней квартиры снайперская винтовка. Майор с мрачным удовлетворением отметил, что до второй линии не добежал никто, и двинулся обратно – спинной мозг испуганно подсказал, что туранцы вот-вот опомнятся и откроют по захваченной многоэтажке ураганный огонь, и в этот момент лучше находиться на другой стороне здания, под защитой несущих стен.

Из соседней квартиры вышел Грошев. Вытер кровь с лица, покрутил в руках винтовку и выбросил. Подобрал снайперку убитого туранца, обобрал труп на патроны и удовлетворенно кивнул головой.

Жутко загрохотало, пули густо стали стучать по остаткам стен. Грошев махнул рукой, и майор побежал следом за ним проверять захваченный дом и считать уцелевших. Периодически Грошев выглядывал на другую сторону дома, делал пару выстрелов и тут же дергался обратно. Попадал или нет, неизвестно, но в итоге стрельба противника как-то съежилась до одиночных и очень неуверенных очередей.

Дымок лежал на лестничной площадке. Бывший домушник был изорван пулями и осколками до неузнаваемости – нарвался на засаду туранцев. Рыжий улетел с лоджии – подловили, когда перебирался между подъездами, и срезали очередью в упор. А Лунтик, очкарик не от мира сего, который по логике войны должен был погибнуть первым – уцелел и теперь неловко пытался перевязать мелкую ранку на руке.

– Неужели получилось⁈ – изумился майор. – Ай да мы!

Замполит бросил быстрый взгляд на Грошева, бледно усмехнулся своим мыслям и устало присел у стены. Рядом пристроился Булат, а Жутик и Шкет обосновались в соседней комнате, чтоб можно было слышать разговор и поглядывать на перемещения туранцев.

– Сдернем с убитых броники, соберем трофейное оружие, распределимся – нас отсюда без тяжелой арты не вышибут! – высказался довольный Булат.

– Вышибут! – уверенно сказал майор. – Мы же вышибли. Надеюсь, тут никого нет, кто считает туранцев за слабаков и дураков? Я так и знал.

– Надо еще чистить соседнюю девятиэтажку, – безразлично сказал Грошев. – Чтоб у десанта был шанс проскочить до нас. Небольшой все равно, но это лучше, чем ничего.

– Не понял! – признался майор после всеобщего молчания. – Чистить, это я понимаю. А как туда попасть – нет. Тут же все открыто и под перекрестным огнем! Ладно, сюда мы добежали на скорости и наглости, и морпехи помогли, отвлекли на себя – а дальше? Они там лупят из всех стволов! Я вот сейчас высунусь и побегу – сколько дырок во мне будет, угадайте!

– Не почистим соседей, роту покрошат на болоте, до канала не добегут, – буркнул Грошев. – И чистить надо прямо сейчас, пока суматоха и неразбериха. Не перебьем, так напугаем, авось свалят сами.

– А доберемся как? – упрямо спросил майор.

– Попроси бригаду поставить минометную завесу по второй линии многоэтажек, меньше будут высовываться. Пусть снайпера тоже поработают. Сами добавим. Побежим побыстрее. И…

– Что «и»? – не выдержал майор.

– И моли своих морпеховских богов, – без улыбки сказал Грошев. – Без их помощи не обойтись.

– И тогда добежим?

– Нет.

Жутик в соседней комнате выругался и дал короткую очередь наружу. Замполит покосился на него, тяжело поднялся и пошел собирать оружие, следом за ним Лунтик.

– Штурм так штурм, – пробормотал Булат, невидяще уставившись в посеченную пулями стену. – Только ради тебя, майор.

– В смысле – ради меня?

– За то, что не отсиживался в блиндаже, не руководил штурмом по рации, сам пошел в десант, – без улыбки сказал Булат. – Ты пошел – и я пойду. С настоящим офицером – хоть в огонь, хоть под пули.

Грошев аккуратно пристроил винтовку в проломе, поискал цели и спокойно предупредил:

– Готовность десять минут. Капитан и Шкет – держите позиции здесь, вы точно не добежите со своими дырками. Остальным – изготавливаетесь на первом этаже возле лоджии. По сигналу спрыгиваете и рвете по дорожке. Найдете дымовухи – используйте обязательно, нам любая прибавка к шансу важна. Держите дистанцию. Если срежут первого – падаете и ползком, вприжим к левому бордюру, он там достаточно высокий, хотя бы с первого этажа не достанут. Торец для захода я вам почищу… если буду жив. И накиньте броники – осколков будет много, эффект неожиданности мы уже использовали.

– А ты сам как? –хладнокровно поинтересовался майор.

– А я бегаю быстро.

И снова бешеный топот ног, бешеный стук сердца, хриплое дыхание, разрывающее легкие. Майор несся, как на стометровке, но широкая спина Булата не приближалась, наоборот, отдалялась все больше. Противно взвизгнули пули, но поздно, поздно! Прыжок на покореженное балконное ограждение, и вот она, спасительная защита кирпичных стен!

Впереди яростно заорал Булат, грохнуло. Майор быстро оглянулся: у стены в изнеможении присел Лунтик… и медленными, неверными шагами брел к балкону Жутик. Потом ноги у него заплелись, и он молча ткнулся лицом в голый асфальт.

– Работаем! – хрипло выдохнул майор и бросился к лестнице. Где-то там, впереди и выше, орал и бесчинствовал Булат, и уж хотя бы в матерном оре его стоило поддержать!

На четвертом этаже откуда-то материализовался Грошев. Сдернул с головы шлем, прислушался и уверенно повел стволом – туда! И работа пошла намного увереннее и веселее – чертов коммуняка не только слышал, но как будто еще и видел сквозь стены! И майор с кровожадным злорадством швырял гранаты, расстреливал из-за угла, обходил по балконам засады и убивал, убивал… И изредка краешком глаза ловил быстрое движение за каналом – пошли полосатые на прорыв, пошли!

И снова повторилось то же самое – туранцы отступили, не приняв серьезного боя. Майор бил им в спины длинными очередями, даже в кого-то попал – пока не кончились патроны. А потом мимо побежали морпехи, начали торопливо рассредоточиваться и закрепляться в захваченном здании. И как-то все быстро кончилось. Майор грязно выругался, отбросил автомат и пошел искать выживших.

Булат нашелся на пятом этаже, изрубленный осколками, но еще живой. Рядом с ним сидел как будто бессмертный очкарик Лунтик и растерянно пытался пристроить гемостатические бинты поверх камуфляжа. Майор вежливо приподнял его за шиворот, посадил в стороне и занялся бинтами сам.

– Больно, – прохрипел Булат. – Больно, командир…

Лунтик сбоку сунул в ладонь майору пару «Пчелок». Получив уколы, Булат затих. Майор устало сел рядом. Равнодушно проверил собственные руки и ноги. Как ни странно, без лишних дырок. Только в берцах все еще противно хлюпала вода, но ноги почему-то почти не чувствовали холода.

Пришел Грошев, глянул остро, отлучился на несколько минут, вернулся с огромными зимними сапогами, бросил и буркнул что-то среднее между «дебил» и «переобуйся». Потом пристроился у стены и сообщил:

– Жутика я затащил, словил в ноги, но был жив. Морпехи обещали эвакуировать по возможности. И с замполитом в соседнем здании трое, вроде как Король, Абзац и Йота. Шкета достал снайпер. Остальных накрыло еще на болоте. Роты нет, Шкапыч. Снова нет.

– Зато есть плацдарм, – пробормотал майор. – А там и до взятия Кара-су недалеко.

– Бесполезно это все, Шкапыч, – устало сказал Грошев. – Бесполезно. Взяли два здания и встали. Снова встали. Положим еще роту и возьмем вторую линию – за ней третья. А время идет. Тактика выдавливания хороша только для уничтожения личного состава.

– Но когда-то же у них кончатся резервы! – убежденно сказал майор.

– Пока что есть. А кончатся – заведут дивизии из Турции. И азерские штурмовые бригады. И в Оше армия прорыва стоит наготове.

– А для чего это все тогда, командир? – робко спросил Лунтик. – У нас же не дураки в руководстве?

– В руководстве? – переспросил майор и опасно задумался. – Ну, если с точки зрения простого российского офицера… хохляцкого происхождения… а у нас сил на другую войну нет.

– Как нет? Такая огромная страна, совсем недавно пол-Европы завоевали!

Майор хмыкнул, почесал грязными пальцами подбородок, посмотрел на Грошева и демонстративно почесал еще раз.

– Назло бабушке уши отморожу? – устало прокомментировал Грошев, не открывая глаз.

– Ага! – легко согласился майор. – Было такое в детстве. Тебе, правильному, не понять, какое это сладостное удовольствие – сделать наперекор! Скучная ты личность, коммуняка. А ты, Лунтяра, к чужой славе не примазывайся. Пол-Европы не мы захватили, а Союз – а это совсем другое государство. Союз мог себе позволить захватывать целые государства. Но даже он воевал с оглядкой. Финляндию в свое время не добили из опасения, что соседи вмешаются, и Румынию по той же причине, и Персию, и Ниппон. А уж сейчас тем более каждый шаг делаем с предварительными договоренностями. Вон коммуняка предлагает широким фланговым охватом выйти на кыпчакскую столицу…

– Я не предлагаю, – пробормотал Грошев. – Не дурак.

– Но мечтаешь! А нам, чтоб выйти на кыпчакскую столицу, нужна космическая разведка, которой нет и не будет, спутниковые системы наведения, которых нет и не будет, огромный бронетанковый кулак, которого в оперативном резерве тоже нет, кунову тучу эшелонов с боеприпасами, которые сейчас выпрашиваем у Чайна-републик в месяц по горсточке… что еще? Еще нам надо уронить спутниковую группировку противника, чтоб колонны прорыва не сожгли на марше – а кто ж нам это позволит? И еще потребуется провести вторую мобилизацию – а мы с первой еле-еле справились, вон коммуняка не даст соврать. Но даже если… даже если все это сумеем сделать – знаешь, что будет? Соседи тут же перевозбудятся и прихлопнут нас сообща, чтоб не допустить опасного усиления одной страны. Не, это империи могут воевать с размахом, у них экономики сильные, а обычные страны вроде нынешней нашей – только на кулачках, только за приграничные территории, только с перемириями и переговорами, с торговлей… Потому что если мы размахнемся – тут же введут армию из Оша. И детишек наших руководителей всех за рубежом арестуют и в тюрьму закатают, что более важно… Уяснил?

– Но здесь же людей кладут без счета и без смысла! – возмутился Лунтик.

– Ну и что? – хладнокровно сказал майор. – На то они и люди. Это война, Лунтик. И с туранской стороны она такая же. Ну, может, чуть получше за счет помощи соседей, давят они нас пока что связью и дронами… да и артиллерией высокой точности тоже, если уж совсем честно… но побеждаем все равно мы!

Лунтик несогласно поджал губы, но промолчал.

– Выбрось свои имперские представления из головы, – серьезно посоветовал майор. – Мы сейчас живем не в Союзе. Пора уже это осознать.

В комнату заглянул незнакомый боец.

– Штурма? – бросил он торопливо. – Быстро на эвакуацию, пока держим понтон! Вы свою работу сделали, пришло разрешение на отход. Бегом!

– Носилки дашь? – тут же подскочил майор.

– Самим не хватает!

Майор выругался и беспомощно огляделся. Посмотрел с отчаянием на огромного Булата. Можно бы поискать что-нибудь вместо носилок, но время, время! Надо сматываться, пока начальство не передумало!

– На спине, – пробормотал Грошев и поднялся. – Приподнимите, я перехвачу.

– А унесешь? – недоверчиво спросил майор.

– Нет, здесь брошу…

Кое-как приподняли тяжеленного бойца, Грошев втиснулся под него, напрягся и встал.

– Придерживайте! – с хрипом выдохнул Грошев и мелкими шагами побежал к лестнице…

Обратный путь показался майору адом. Он бежал рядом, насколько мог, принимал на себя немалый вес Булата. С другой стороны бестолково болтался Лунтик – и страшно хрипел под грузом Грошев. Покореженный взрывом понтон остался позади с грохотом металла и глухими ударами мин по болоту. Развалины частного сектора приближались тягуче медленно. Потом мелькнули торопливые фигуры с медповязками на рукавах, майора оттеснили, Булата перевалили на узкие носилки, и эвакуационная группа сноровисто побежала к укрытиям.

– Лунтик, не убегай! – хрипло крикнул майор. – Коммуняка всё, сам не дойдет!

Но мелкий боец в диком желании жить рванул к спасительным развалинам… и вбежал в облако разрыва мины. Майор упал на мерзлую землю. Всхлипнул, кое-как поднялся, неимоверным напряжением всех сил затащил легкое тело Грошева себе на плечи и побрел, зачем-то шепотом объясняя беспомощному другу на ходу:

– Это война, коммуняка, просто война…

Глава 16

День восемнадцатый

В углу подвала у тактического экрана тихо бормотал оператор. Майор прошелся вдоль топчанов, с удовольствием сделал несколько гимнастических упражнений и этим удовлетворился – хорошего помаленьку, особенно когда это хорошее дается тяжело.

– Поллитра, наводи марафет! – весело посоветовал он замполиту. – «Птичку» садят на профилактику, эвакуаторы на паузе. Значит, скоро к нам на обогрев заглянет медсестричка Тамара! И-эх! Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой…

Замполит зыркнул угрюмо и промолчал. После того, как ему отказали в отпуске, он ушел в себя и практически ни с кем не разговаривал, попытки майора растормошить его пока что результата не давали, но майор смотрел в будущее с оптимизмом. Как говорится, жизнь лечит все душевные раны, а смерть еще лучше!

– А хороший подвал забацали бабаи! – сказал неугомонный майор. – Железобетонный! Только рыбой почему-то воняет! Должно вонять прелыми носками, а воняет рыбой! Коммуняка, как думаешь, почему?

– Рыбный холодильник был, – отозвался Грошев из дальнего угла.

– Рыбный? С карагача рухнул? Какая рыба в степи⁈

– Привозная, вот какая.

– Тоже верно! – легко согласился майор. – Каспий еще не пересох, ну и наши вкругаля приторговывают! Кому война, а кому… О, Тамарочка! Заходи, пожалуйста, оставайся, Тома, с нами оставайся, ай Тамара-джан!

Два бойца поставили сложенные носилки к стене, с них тут же закапало красное.

– Болтун! – устало буркнула женщина средних лет в камуфляже и тяжело присела на лавку.

– Зато обаятельный! – не смутился майор.

Молча пришел Грошев, аккуратно передал медсестре в руки горячую кружку с кофе, потом притащил по кружке носильщикам. Его даже не поблагодарили, настолько устали.

– Сестра, ты помнишь, как из боя меня ты вынесла в санбат? – неожиданно чистым баритоном вдруг пропел майор. – Остались живы мы с тобой в тот раз, товарищ мой и брат…

– Ты, оказывается, умеешь петь, – вдруг недовольно буркнул замполит. – А чего придуривался?

– Не придуривался, а стимула не было! – наставительно сказал майор. – А сейчас у меня вон какой стимул! Я ей спою, а она меня вынесет из боя… у-у, какая выгода!

– Такого жирдяя только мне и выносить, – вздохнула женщина. – Как попадется на эвакуацию вот такой, да еще с броником – хоть плачь…

– А как раньше, в нашу священную войну? – коварно поинтересовался майор. – Как-то же выносили? Я точно знаю, в детстве книгу читал! «Четвертая высота» называется! Там санинструктор – бывшая актриска, не колхозанка! – кучу народу на плечах вытащила! Через осеннюю реку! Героиней стала! Как-то же она могла? Как ее там…

– Гуля Королева, – внезапно сказал Грошев. – На самом деле – Мариэтта. Девочка-мажор, дочь очень обеспеченных родителей, киевлянка. Через семейные связи сыграла в паре фанерных фильмов с колхозами и вредителями, за что была обласкана партией и правительством. Училась в элитной школе, среди детей начальников, вместе с сыном Пятакова. Спортсменка-пловчиха, плюс отличное питание и комфортная столичная жизнь – в результате на полголовы выше большинства недокормленных мужчин того времени и вдвое их шире. После школы, естественно, институт, какая-то мутная история с отцом ребенка – то ли его не было, то ли было двое – но ребенка она в итоге бросила и ушла на фронт. Где стала санинструктором и, естественно, походной женой командира батальона. Вот она да, и вытаскивала раненых на себе, и через реку вплавь. Но там такая баба была – на общей фотографии выше мужиков, с мужицким телосложением, с цигаркой во рту… не Гуля вовсе, а Гулища. Героически погибла в атаке, повела солдат за собой. Они там все погибли – и ее подруга-санинструктор, и все командиры, которые до нее в атаку поднимали, и сожитель-комбат. Видите ли, высоту требовалось захватить, а это ж только в лоб, чтоб тысячу положить, не менее, а лучше, если больше. Мы ж не можем отсечь от снабжения, окружить, а потом перепахать артиллерией, мы ж только так… вон как сейчас многоэтажки за каналом берем, тоже в лоб. Их там посмертно всех наградили. Но наградили всех, а знатные писатели в родне были только у Королевой. Так что эти знатные писатели быстренько нашли способную писательницу, и она увековечила подвиг Гули в очень хорошей книге. И на обложку поместила фотографию пятнадцатилетней девочки – вроде как именно вот эта нежная и трепетная с детским именем Гуля раненых вытаскивала и в атаку поднимала. Очень романтично получилось, хороший маркетинговый ход. Изданный многотысячными тиражами. Благодаря этой книге ее родители до конца жизни кормились с квартиры-музея Гули Королевой. Ну а ее однополчане остались на той высоте безымянными – и герои, и трусы, и хрупкие девушки… все. На них именитой писательской родни не хватило. Вот это то, что касается «Четвертой высоты».

– Умеешь ты в душу плюнуть! – сказал майор в тишине. – Но согласись, что она была героиней!

– Очень здоровой, – поправил Грошев хмуро. – И не героиней, орден «Боевого Красного знамени» у нее, про героинь мы не знаем, если у них знаменитых писателей в родне не нашлось. Но да – девочка-мажор, однако воевала. Не отсиживалась в Ташкенте, как большинство.

– И еще раз в душу плюнул! – с удовольствием констатировал майор. – Замполлитра, возьми его на карандаш! Порочит наше священное прошлое!.. Кстати, именитая родня героини – это кто? Ну, чтоб знать, на кого ты лапку задираешь!

– У нас – Михалков, – равнодушно отозвался Грошев. – У вас вроде как Маршак.

– Это как это? – изумился майор. – Так кому она родня⁈

– Да все они там меж собой родня, если покопаться.

Грошев вдруг развернулся ко входу. Прислушался. Буркнул что-то вроде «некстати» и ушел в свой угол. А в подземный бункер шумно спустился командир бригады. Бойцы-носильщики подскочили, не зная, куда девать кружки с кофе.

– Попрятались? – с презрением сказал офицер. – Бегом на маршрут! Сволочи…

Потом он уставился на майора, отдельно на вскочившего с лежака замполита. Смерил взглядом, и расхристанно-мирный вид офицеров командиру бригады явно не понравился.

– На расслабоне? В штурма загоню!

– А мы и есть штурмовики, – хладнокровно сказал майор. – Всё, что осталось от отдельной штурмовой роты. На отдыхе и ждем пополнения.

– Считай, что отдохнули! Чтоб через час на точку!

– БЗ? – безмятежно поинтересовался майор. – Пополнение боекомплекта? Приданные огневые средства? Сопровождение «птички»? И, кстати, носильщики на эвакуации – мои бойцы. Кто заменит? Одна медсестра раненых на себе не вытащит.

Командир бригады сжал кулак, коротко шагнул вперед… и замер, словно на стенку наткнулся – потому что в тишине бункера звучно и решительно лязгнул затвор автомата.

– Будет тебе БЗ! – пообещал после молчания офицер. – Всем вам будет! Туда, откуда не возвращаются! Понял?

И стремительно ушел.

– Ф-фух… – выдохнул майор. – Ну ты, коммуняка, даешь, чуть командира бригады не пристрелил… Ничего, переживем, всех переживем… Томочка, ты уж не обижайся на ущербного! Всего лишь полковник, что с него взять? Зато я – ого-го! Он позорит морскую пехоту, я прославляю – в целом получается позитивный образ!

– Полковник не самый плохой командир, – вздохнула медсестра. – Он хотя бы по подразделениям ходит, смотрит, все ли в порядке. А что жестокий, так война, здесь по-другому нельзя… Ладно, нам на маршрут, пойдем без «птички». Спасибо за кофе.

Майор тут же потянулся поцеловать на прощание, получил несильно по шее и разулыбался.

– Некстати этот полковник приперся, – пробормотал Грошев. – Шкапыч, как бы с выходом потянуть? Мне эта ночь край как нужна.

– Зачем? – мгновенно рассердился майор. – Куда тебя опять черти тащат⁈ Куда ты каждую ночь пропадаешь – по бабам, да? И без меня⁈

– В частном секторе гражданские сидят по подвалам, – спокойно сказал Грошев. – Уже полгода. Половина – дети. Они уже умирать начали. Не выведу – им конец.

Майор крякнул. Прошелся по бункеру.

– Поправь, если ошибаюсь, – язвительно сказал в итоге он. – Значит, по подвалам сидят туранские семьи. Которые нас ненавидят, и за дело. Ты их нашел по слуху, да? И теперь хочешь их вывести. Надо полагать, не к нам в тыл, а к туранцам. Я правильно понял?

– С туранцами я договорился. Не с офицерами, с солдатами. Обещали пропустить.

Майор от души выматерился.

– Коммуняка! А ты понимаешь, что нас за это сразу в ноль⁈ Туранцы на подходе в ноль, и потом свалят гибель гражданских на зверства русских! А свои на возвращении в ноль – за контакты с противником!

– Там два десятка детей, – хмуро сказал Грошев. – Полгода в подвалах. Без еды, без лекарств, без чистой воды. И без света. Это, по-твоему, не зверство? Ты только выход на задание оттяни до завтра, я их сам выведу.

– Да⁈ – взъярился майор. – А как⁈ Полгода без движения – они ходить разучились! А там бежать надо, чтоб артой не накрыли! А через наши порядки – как? Толпа гражданских, да ночью – как дадут из пулеметов!

– Не дадут. Есть еще нормальные мужики на свете.

– Значит, и с нашими договорился… шустрый ты, как понос… Ну даже если чудом выведем – а дальше как? Добровольно под расстрел? Или с особым отделом тоже договорился?

– А дальше – никак, – спокойно сказал Грошев. – Я же говорил – коммунары в мире типа вашего долго не живут. Не выведу детей – не прощу себя. Так что у меня выбора нет, мне все предельно ясно. А вы… просто дайте мне время. И отвернитесь.

– Дебил! – с ненавистью прошипел майор. – Какой же ты дебил! И я вместе с тобой… Витя, топай в штаб, получай БЗ! И сиди там до утра, понял? Под любым предлогом! Боекомплект получай, «Горынычей» требуй! У тебя дети, тебе под расстрел подставляться не очень правильно…

– Я с вами, – еле слышно сказал замполит. – Мне… надо.

– И ты дебил! – зло заключил майор. – Эй, как тебя… Ланцет! Ты ничего не видел и не слышал, понял?

– Прекрасно я все слышал, – вежливо сказал боец у тактического экрана. – Согласуем частоты, я вас сверху «птичкой» провожу.

Майор только сплюнул обреченно.

Гулко бухали по замерзшей земле берцы, шаркали женские сапоги, унты и валенки. Длинная вереница темных фигур невыносимо медленно перемещалась в серой мгле. Майор злобно тащил носилки с детьми и обливался потом от страха и напряжения.

– Алга! – звучал впереди негромкий голос Грошева. – Йыгереп!