Текст книги "Спартачок. Двадцать дней войны (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 18

День двадцатый и последний

Замполит обреченно смотрел в небо. В зимнее ясное небо, грозу и смерть военных. Для военных лучше всего низкие тучи, желательно с туманом, снег с дождем сутки напролет и подвал поглубже. И тогда есть вариант, что выживешь. А посреди поля при ясном небе – верная смерть. Которая почему-то не приходила. Хотя, казалось бы – чего проще? Вот вам группа бойцов на минном поле, бери любой дрон и гоняй их, как испуганных зайцев. Не попадут под сброс, так нарвутся на мину. Если нечего сбросить на головы трем дуракам, тоже не беда – просто передать координаты артиллеристам. Уж один снаряд им не жалко. И туранской артиллерии хватает, гремит не смолкая всего километрах в трех от Кара-су.

Но день тянулся себе неторопливо и даже как-то мирно, а смерть не спешила.

Замполит вздохнул и с тоской понял, что придется действовать самому. А какой красивый был вариант достойно уйти! Командир бригады, конечно, сволочь конченая, но со своими представлениями о справедливости. Достойно оценил вклад штурмовиков в прорыв туранской обороны, которые имели глупость выжить в сумасшедшем штурме, где полегла половина бригады. Не расстрелял предателей-офицеров у ближайшей стенки, не загнал под позорный трибунал с лишением званий, наград и денежного довольствия. Просто приказал разминировать один из выходов на трассу Кара-су – столица. Днем. Великодушно дал возможность погибнуть офицерами и героями.

Одного не учел командир бригады – некоего сержанта Грошева. Чертов коммуняка занимался разминированием, как будто родился с щупом минера в руке. Еще и глазами недоуменно похлопал, мол, любой офицер обязан владеть всеми солдатскими специальностями. Всеми! Миндец. И ведь он реально владеет. А еще стреляет так, что уже седьмая туранская птичка упокоилась на минном поле. А сейчас ему с майором, видите ли, непременно надо отдохнуть, поболтать о том о сем! Вот и уселись на краю воронки, свесили ноги и болтают…

– Вниз!

Грошев и майор резво скатились в воронку, пригнулись. Замполит сжал зубы и остался сидеть на месте. Но не смог – майор с силой дернул за ногу и стащил вниз. И тут же грохнули прилеты, три в стороне и один совсем рядом. Замполит отстраненно оценил: если б остался сидеть на месте, была бы верная, легкая смерть. Не дали, суки, уйти легко… И туранцы суки, могли бы кассетником вдарить!

Он выбрался из воронки, зажмурился и пошел на минное поле. И шел, пока грубо не схватили за плечи.

– Сдурел? – рявкнул майор.

– Пусти, – тихо прошипел замполит в ответ.

– Понятно, – неодобрительно сказал майор. – Но знаешь что? Ты эти замполитские штучки насчет офицерской чести оставь для гражданки, хорошо? Когда погибнем, тогда и погибнем, а самому нарываться – это некошерно.

– Тебе, может, без разницы, – буркнул замполит. – А я должен погибнуть офицером. Без моей пенсии дочкам на что жить? На зарплату мамы-продавщицы⁈

– Вот с-сука… – озабоченно пробормотал майор. – Так… давай так: живем спокойно до вечера, договорились? А там либо ишак сдохнет, либо султан помре… или нас прибьют. Хорошо? На крайняк сам тебя пристрелю, обещаю! Веришь? Вот и топай обратно, не стой тут, как указатель «на Берлин»!

После чего грубо развернул друга и потащил обратно к воронке. Замполит попробовал вырваться, но безуспешно. Медведь – он и есть медведь. В тельняшке.

На край воронки замполит опустился на остатках воли. Вдруг затрясло всего, и в ногах такая слабость, что шага не сделать.

– А Замполлитра у нас, оказывается, герой, а не придурок! – как ни в чем не бывало сообщил майор и уселся рядом. – Так на чем мы остановились? На лучших сортах сала? Ах, не, на коммунизме! Вот скажи, коммуняка – а я в вашем коммунизме смог бы жить? Я не именно про себя, а обобщенно! Простым, как дважды два, в вашем мире место есть – или все жутко идейные и гениальные?

– Тебе? – переспросил Грошев и рассеянно поглядел на небо. – Тебе… а почему нет?

– Потому что не коммунист! В гробу я видал вашу идеологию!

– В гробу ты видал не нашу, а вашу коммунистическую идеологию, – заметил Грошев хладнокровно. – Так я ее видал там же. Мертворожденная конструкция. А мы… ушли далеко и сильно не туда, если коротко.

– И вашу в гробу видал! И любую другую!

– Но со мной как-то уживаешься? – улыбнулся Грошев. – А я вообще-то не самый компромиссный тип. Страж закона, холодное сердце, стальные руки, верность коммунарским принципам! До сих пор не прибил – значит, с коммунарами ты совместим. И вообще наши адаты основаны на простой, понятной человечности. Действуй по совести и не ошибешься.

– Но я не гений, – сказал майор уже серьезно. – Я простой дубовый офицер, таким и на гражданке останусь. Ваши коммунисты утверждают… м-да… ладно, «не ваши» коммунисты утверждают, что каждый человек талантлив в чем-то своем! Так вот, вранье это! Большинство людей бесталанны, вокруг себя вижу, и не переубедишь! И что им у вас делать? Жить своими мелкими страстями? А как? Обогащаться нельзя, за зависть, клевету и грязные сплетни, если не врешь, у вас сразу морду бьют… и работать надо! Вот что я, лично я буду делать в вашем счастливом будущем? Я же простой российский офицер, в вашем понимании вообще никто, потому что «не владею всеми солдатскими специальностями» и не желаю владеть! А у вас же, в будущем, все без исключения ЛИЧНОСТИ!

– Это ты в меня сейчас плюнул? – спокойно уточнил Грошев. – Да, я творец. И что? Знаешь, сколько от этого проблем? А люди у нас разные, это обязательное условие выживания цивилизации. Тупых нет, научились эту гадость лечить, а в остальном… разные мы. Хватает и очень простых, без них никакого коллектива не получится.

– Ох и скользкий ты, как юго-восточная жаба! – пожаловался майор, потянулся поскрести подбородок и с сожалением передумал. – Поллитра, чего молчишь? Помогай его прижать! Ладно, буду конкретно бить! Как я могу у вас жить, если выпить не дурак, и нравится? Вот как нажрусь на халяву, у вас же оно бесплатно!

– Нажраться и здесь ничто не мешает, – пожал плечами Грошев. – Однако ж не нажираешься? А выпить и я не дурак. Главное – себя контролировать. Но непереносимость алкоголя мы умеем лечить, сам понимаешь.

– А я еще буен во хмелю! – злорадно сообщил майор.

– И что? Хватаешь девушек за руки, тянешь в кусты? Громишь витрины магазинов? Думаю, что нет. Орешь на улицах и нарываешься на неприятности на танцах? Ну, это у нас быстро лечится, и лекарства не нужны. Пару раз по роже получишь и шустро поменяешь поведение. У нас, знаешь ли, в стороне никто не останется, адаты.

– В караоке ору! – хмуро признался майор.

– Да ори на здоровье. У нас прекрасная звукоизоляция, и большинство кластеров формируются из индивидуальных жилищ.

– Ладно, выкрутился… Но какие стимулы у меня будут работать, если можно не работать? У вас же всё есть, и всё бесплатно? Сяду в личном доме на берегу моря и буду вино хлестать да на пляж ходить – красота! А вы на меня будете пахать!

– А хороший вопрос! – признал Грошев. – В общем виде ответа нет, а если конкретно для тебя…Ну… пашут у нас роботы, большинство производств полностью автоматизированы, так что сиди у моря, никому ты там не помешаешь. Но лично ты точно не усидишь. Для начала придется учить язык.

– Чего?

– Того. Вот эта дрянь, которой вы тут пользуетесь – она к русскому языку какое отношение имеет? Две трети лексического ядра – заимствования, грамматика нерегулярная, англицизмы сплошь и рядом, фонетика плывет…

– Ты не матерись, ты по-русски говори, – напомнил кротко майор.

– Общаетесь словами из неродственных языков, из-за этого произношение очень невнятное, и исключений в языке больше, чем нормы, – буркнул Грошев. – То, что меня понимаешь, ничего не значит. Я специально готовился работать в ваших мирах.

Да ну? И как будет по-вашему, например… деревня?

– Весь.

– А город?

– Град.

– Тоже мне сложности! – фыркнул майор. – Весь, град!

– У нас полнозвучие, – усмехнулся Грошев. – В слове «град» последний звук остается звонким. И «г» произносится по-другому, но ты не слышишь. И в слове «весь» последняя гласная звучит. Этого ты тоже не слышишь.

– Обойдетесь! – отмахнулся майор. – И что, могу у вас просто балдеть и ничего не делать?

– Нет, – улыбнулся Грошев. – Сначала будешь учить язык, ржать над тобой будут даже дети. Потом начнут донимать в сетке вопросами насчет индекса, станешь огрызаться, так и знакомства появятся… Потом на социальное дежурство залетишь, с твоими данными – это куда-нибудь в Центроспас…

– А если откажусь? – полюбопытствовал майор.

– Тебе трудно вытащить из реки юных балбесов, которые не рассчитали сил на сплаве? – удивился Грошев. – Отстрелить хищника в лесу, эвакуировать гражданских при стычке с «проникновенцами»?

– Нет, но если из принципа?

– Социальный индекс понизится, – пожал плечами Грошев. – При падении ниже полусотни выселят на Запад-2. Там радиоактивная пустыня в основном, населения негусто, так что места таким вот принципиальным хватает. Придет парочка Стражей закона, и вылетишь со свистом. Мы вообще-то общественное ставим выше личного, в этом суть нашего строя. Но именно тебе там понравится. У нас… весело. Срач в сетке до небес, Фестивали… и коллективная гордость за достижения. Будешь работать психологом в Азиатском крыле Стражей закона, ходить в красивой форме, и девочки при встрече будут уважительно приседать и кланяться…

– Что, вот прям так? – подпрыгнул майор. – Что ж ты молчал⁈ С этого надо было начинать, не с языка! Согласен!

– Да я и сам бы не против… – пробормотал Грошев и как-то странно повел головой. – Шкапыч… ты ничего не слышишь?

– Кассетными работают, – озадаченно сказал майор. – На северо-западе. Еще танковая группа долбила, но уже заткнулись, позицию меняют… И Витя сопит, но он всегда сопит, носопырка слабая.

– Звенит, – неохотно сказал замполит. – Звенит что-то уже с полчаса. И как будто голос. Женский.

– Женский, – задумчиво пробормотал Грошев и глянул на небо. – Женский… печально. Тогда идем разминировать, тут немного осталось. Хоть морячки без потерь после нас пройдут. Шкапыч, на тебе небо, бди. Капитан, потащишь накладные заряды. Вперед меня не лезть. И вообще не лезть.

– А может, ну его? – предложил майор. – Все равно же вечером расстреляют. А то мы как в анекдоте: если объявили завтра конец света, надо обязательно выполнить пятилетку за сутки.

– Так-то да, но до вечера мы успеем разминировать и провесить тропу, – сказал Грошев. – Тебя морпехи чем обидели?

– Расстрелять хотят, а так больше ничем, – безмятежно согласился майор. – Ладно, работаем. Можно, я за твоей спиной спрячусь? Когда жизни осталось всего ничего, как-то начинаешь ценить каждый ее момент… Витя, к тебе это не относится, не морщись. Ты у нас замполит, это не лечится.

Грошев молча поднял автомат. Стрекотнула короткая очередь, взметнулся вверх фонтан земли.

– Заряд!

Замполит поспешно сунул затребованное в руку Грошеву. Пара минут ожидания – и еще один разрыв, более мощный, который пришлось переждать в воронке. Выбрались, осторожно двинулись вперед. Уничтожили пару «ромашек», майор рявкнул «небо!» и принялся палить вверх – как обычно, без результата. Грошев сбил атакующий дрон, почти не отвлекаясь от минного поля, и пошел дальше. Майор аккуратно поставил вешки с обеих сторон тропы и двинулся следом. За их необычной, невозможной работой, раскрыв рты, следили из крайней многоэтажки наблюдатели-морпехи…

– Звон, – вдруг сказал Грошев и остановился. – Плохо. Не успели.

– Да и покун! – облегченно сказал майор. – Что, у морпехов пары саперов не найдется? Морская пехота может всё! А почему не успели? Тебе звон мешает?

– Да не в нас дело… – рассеянно сказал Грошев и принялся расстегивать броник.

Майор озадаченно склонил голову.

– Рехнулся? – участливо поинтересовался он… и замолчал.

Прямо на минном поле словно сверкнуло отраженным солнцем зеркало. И повернулось. И из-за его плоскости вышли две фигуры в броне.

– Спартак! – крикнула одна звонким женским голосом. – Кто из вас Спартак?

– И не надо так орать, – непочтительно отозвался Грошев.

Майор отмер, озадаченно почесал подбородок и пробормотал тихо:

– Рехнулся. Я.

И не глядя придавил автомат замполита вниз.

Щелкнул лицевой щиток, и бронированный шлем легко сложился. На бойцов уставилась юная черноволосая девушка резкой красоты.

– Тю! – вдруг сказала она. – Спартачок! Какой ты миниатюрный! Творческая флейта тоже?

– Владка, по заднице получишь! – поморщился Грошев.

Щелкнул еще один щиток. Майор уставился, раскрыв рот. Еще одна. Тоже красивая. Очень. Но блондинка.

– Вот так блюдешь себя, блюдешь… – озадаченно пробормотала брюнетка, скорчила забавную рожицу, и обе девушки звонко расхохотались, явно над неозвученным продолжением какой-то цитаты.

– Сколько у меня? – буркнул Грошев.

– Пять минут, – негромко отозвалась блондинка.

– Понятно… А навелись как?

– Новая разработка. На тебе испытываем.

– Портал стабильный, по мощности всех потянет?

– С двукратным превышением. Теоретически.

– Ну да, планировали на две мегатонны, а оно как шваркнуло на пятьдесят! – едко прокомментировал Грошев.

Он отстегнул наколенники, распрямился, отряхнул руки… и серьезно посмотрел на друзей.

– Не успел, – хмуро сказал он. – Что должно было случиться – случилось, теперь только так… Ну… приятно было познакомиться. Действительно приятно. Шкапыч, мои слова не забыл? Вот и не забывай.

– Э, мужики, а это кто⁈ – недоуменно заорали из многоэтажки.

Грошев молча бросил автомат на кучу снаряжения и ушел, ссутулившись и зябко засунув руки в карманы. Перед ним на мгновение словно провернулась невидимая плоскость, встала ребром… и он исчез.

– Марта, пробы, маяк и координаты! – сердито скомандовала брюнетка. Потом развернулась к майору.

– Чего уставился? Инопланетянок не видел?

– Ты Владка? – с жадным любопытством спросил майор. – Та самая, которая в порнушке играла?

От Марты донесся несдержанный смешок.

– Чего⁈ – мгновенно взбеленилась девушка. – Опять Спартак наболтал? Вот урод, по всем мирам раззвонил! Нашли кому верить! Он же врет как дышит! Не было ничего!

– Верю-верю! – торопливо согласился майор. – Но личико у тебя… характерное. То самое, из рассказа.

Марта открыто засмеялась.

– Нравлюсь, да? – сверкнула глазами девушка.

– Очень! – откровенно сказал майор. – Так бы и завалил.

– Наглец, – оценила брюнетка. – Но забавный. Я бы с тобой прямо здесь склещилась. Только… ты бы вылечился сначала!

– Чего?

– Того! Гонорея, три разновидности венерических бактерий, триппер и недолеченный сифилис!

Брюнетка раздраженно тряхнула волосами и ушла в плоскость. Марта с ослепительной улыбкой помахала на прощание бронированной ладошкой и тоже исчезла.

Майор грустно смотрел им вслед.

– Знаешь, такое странное чувство, – признался он. – Как будто мелькнула перед глазами красочная, яркая, волшебная жизнь – и ушла… И осталась одна тоска. Они такие… такие…

– Ну ты даешь, – отмер замполит. – Что, правда столько болячек?

– Кому ты веришь? – мгновенно взбесился майор. – Коммунистам⁈ Да они врут как дышат! Не было ничего!

Замполит на всякий случай опасливо отстранился.

– Сифилиса не было, – буркнул майор, успокоившись. Подумал и добавил:

– Недолеченного – точно не было.

Замполит посмотрел шальным взглядом и неуверенно хохотнул.

– Подойдите.

У плоскости перехода стоял недовольный Грошев.

– Мы там посовещались, – буркнул он. – Короче… есть вариант. Держитесь крепче.

И протянул им руки.

Майор недоверчиво шагнул вперед. Покосился на капитана. На Грошева.

– У вас полминуты, – внятно сообщил Грошев. – Решайте быстрее.

– А потом что? – из вредности спросил майор.

– Обернись.

Майор обернулся и окаменел. Далеко за горизонтом вверх медленно и страшно поднималось облако ядерного взрыва. За ним – еще одно. И еще…

Майор облизал мгновенно пересохшие губы, в панике бросил взгляд на капитана, оглянулся…

– Это – испытание, – тихо сказал Грошев. – Нужно выбрать, и выбрать правильно.

– Я… остаюсь, – дрогнувшим голосом сказал замполит. – Я… тут, вместе с дочками… Зачем мне жизнь без них, не нужна она…

– С-сука… – прошипел майор. Почему-то ясно и четко вспомнил слова коммуняки о пророках. Снова оглянулся.

– С-сука…