Текст книги "Спартачок. Двадцать дней войны (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6

День восьмой

Сухая полынь хрустела под ногами предательски громко. Замполит представил, как жесткий стебель гнется вниз, натягивает невидимую в темноте растяжку, и ему стало дурно. Но минута летела за минутой, а взрыва не было. Он наконец сообразил, что Грошев идет первым, и если на маршруте поставили растяжку, он ее и словит. Стало немножко легче. Особенно когда набрал безопасную дистанцию. Но пришли другие мысли. Вот туранский наблюдатель отставляет в сторону кружку с горячим кофе, лениво крутит настройки активных наушников… меняется в лице и тянется к крупнокалиберному пулемету. Замполиту снова стало дурно. А если представить, что в темноте тихонько шелестит винтами убийца-дрон, которого не заметил чертов коммуняка… ну не бог же он, не безупречный! – и что захват уже раскрылся, и взрывчатка устремилась к земле…

– Не отставай! – раздался громкий и недовольный голос.

– Тихо! – прошипел замполит и сжался. – Вас чему учили⁈ На задании – держать дистанцию и соблюдать тишину! А ты орешь!

– Чему учили? – по-прежнему громко откликнулся Грошев. – В основном бояться собственной тени. Я так думаю. Прибавь шагу, чтоб я не орал.

Замполит беззвучно выругался и прибавил шагу.

– Вас учили… вас, дятлов, учить беречься!

– Оно все правильно, – задумчиво согласился Грошев. – Но понимаешь, какая штука: в собственном тылу шарахаться по ямам от каждого скрипа – так победители не ходят. Вы уже проиграли, заранее. Сами себя зашугали. Вон там, в пяти километрах от нас, сидят в окопе туранские наблюдатели. Пьют горячий чай, смеются, анекдоты травят, как кыпчак попал в плен к СС. Вот они нас не боятся. А ты идешь их убивать и уже умираешь от страха. У тебя ноги подгибаются, я вижу. Ты уже сдался.

– Потому что у них дроны!

– На их дроны найдется наша РЭБ! Не ссы, капитан, в эту ночь я твоя РЭБ. Иди за мной, и все тебе будет. И мина под ноги, и сброс в зубы.

Замполит выругался. Выдохнул. Стало легче.

– Я их слышу, – уже серьезно сказал Грошев. – А дроны вижу. Так же, как и мины. Рыхлая земля немножко иначе фонит в эфире. Пока что идем спокойно, опасности нет.

– Слышишь? На пяти километрах?

– Округленно на пяти. Если точно – три, двести.

Снова бесконечный шелест травы под ногами. Когда-то здесь были поля. Но за три года войны все заросло бурьяном.

– Тебе хорошо! – буркнул замполит. – Все видишь, все слышишь, стреляешь без промаха, аж жуть берет. И требуешь, чтоб простые люди тебе соответствовали! А это невозможно!

– Я не умею ничего сверх того, что доступно вам с помощью РЭБ, станций наблюдения, тепловых прицелов и зенитных пулеметов. Антитеплак, кстати, поправь, светишься.

Капитан сердито запахнул трофейный плащ. В сотый раз объяснять тупому бойцу, что у страны нет и еще долго не будет возможности обеспечивать фронт современными средствами войны, не хотелось. Потому что коммуняка был убежден, что у страны такие возможности имеются. Что самое противное, он был прав.

– Забавно, – миролюбиво сказал в темноте Грошев. – Миры разные, а обвинения те же. Но нас в основном за моральное превосходство ругают. Мол, вам-то хорошо, вы в идеальных условиях родились, а вот у нас половина воры, другая половина тупые садисты, сами попробовали бы с таким контингентом создать справедливое общество!

– А разве не так? – буркнул замполит. – Я где-то читал, что коммунистические наклонности определяются вообще биохимией человека. Вы-то наверняка уже всех генетически неправильных вышибли, вам просто!

– Ну глупость говоришь, капитан. А еще высшее образование. Генетика человека устроена таким образом, чтоб на выходе давать устойчивое разнообразие, это давно известно даже у вас. Это обязательное условие выживания общества, между прочим. Слышали мы про твою теорию, «окситоциновая цивилизация» называется. Чушь полная. Окситоцинщики – крайне неуживчивые ребята вообще-то, вся мемуарная литература о том. Талантливые, неординарные, с оригинальным мышлением – они все конченые говнюки. Из интереса почитай воспоминания о наших великих физиках, о великих артистах, поэтах – убедишься. Но даже если б получилось выделить ген коммуниста и отсортировать по нему людей для общества будущего, в следующих поколениях снова вылезет все разнообразие человечества, так устроена наша генетика. Монохромное общество не умеет приспосабливаться к изменяющимся условиям жизни и крайне неустойчиво внутри себя. Да ты как замполит должен понимать. Что будет, если собрать в один взвод только лидеров?

– Передерутся, – буркнул замполит неохотно. – Потом стрелять начнут. И как тогда вы? У вас рождаются такие же эгоисты, завистники, подлецы и скандалисты – как вы с ними?

– Я ж уже объяснял. У нас адаты. Твердые нормы жизни, за исполнением которых бдительно следит каждый коммунар.

– Мерзавцев больше, это я точно знаю, на себе испытал! Почему числом вас не задавили?

– Это ты точно ошибаешься. Не больше. Активных сволочей – четыре процента, как и везде. И нас – четыре процента. Пока что побеждаем. Но жизнь у нас веселая и шумная, что есть, то есть. Рубимся в сетях, аж сервера горят. А основная масса людей, как и везде, приспособленцы. Между прочим, самый лучший материал для создания крепких коллективов. И, кстати, голос пора приглушать, близко подошли. А лучше помолчать.

Замполит задавил панику, пригнулся и пошел за Грошевым след в след. Ощутил аккуратный толчок в плечо, понял и принял в сторону. Минное пятно.

Проплыли в сумерках темные купы деревьев и исчезли. Ноги резко провалились вниз, капитан чуть не покатился по склону в овраг. Чертов коммуняка вежливо придержал под локоть. Ему хорошо, у него зрение – кошки от зависти обрыдаются! Вместе спустились, вместе взобрались наверх. Снова бесконечный шелест травы под ногами.

– Люблю степь, – нормальным голосом сказал Грошев. – Она – воля.

И добавил без перехода:

– Адаты, капитан. Они многое значат. Даже у нас в роте – введи свод твердых правил, по-настоящему твердых, за нарушение которых сразу прилетает по башке – и увидишь, как сразу резко оздоровится общество. При тех же людях, при том же олигархате. Адаты – первый шаг на пути к коммунизму. Я вот Перца с Малиной прижал, потом прижму тех, кто вслед за ними начнет жить по уголовным правилам – и через пару недель не рота будет, а образцовая группа детского сада! Все дружат, стульчики друг другу уступают, девочек защищают… М-да. Которых нет.

– Ты меня не агитируй, не агитируй! – огрызнулся замполит. – Как революции устраивать, лучше тебя знаю! А куда мы идем?

– К базе дальней разведки, я же говорил, – беспечно сказал Грошев. – Она не на передовых позициях, сам должен понимать.

Замполит запоздало понял, и сердце сжало от тоски. Тыл, они идут в тыл, битком набитый туранскими войсками! И там будут стрелять. Может, даже взрывать, не зря коммуняка тащит на себе столько гранат, маньяк двужильный! Там их и кончат. При всеобщей тревоге назад через передовые позиции не вернуться, обнаружат и расстреляют на дистанции. Назад не пробиться, там не отсидеться – с высотных птичек туранцы их срисуют через десять минут после начала стрельбы.

– Ну ты и…

– Ага, есть такое.

Снова шелест травы, черная степь вокруг.

– Кто бы мне разрешил вводить твердые правила и жестко карать за нарушение? – буркнул капитан. – У нас штурмовиков и так не хватает, все нужны!

– Мы на «ленточке», кто тебя здесь остановит? К нам только на ротацию прибывают, и то бегом-бегом.

– В полку знают, что у нас творится, все стучат. Вызовут в полк, арестуют, пришьют дело.

– А с такой ротой до вызова в полк не доживем. Я у Шкапыча группу прикрытия не решился попросить, чтоб обеспечила возвращение. Потому что специально пристрелят и оправдаются «дружественным огнем», мол, извините, накладка.

Грошев помолчал, потом неожиданно признался:

– Если б не Шкапыч, давно бы сорвался. Он как-то сглаживает. Тебя бы, кстати, и грохнул.

– За что⁈ – споткнулся замполит.

– За то, что замполит, а делаешь вид, что не замечаешь, как в роте группа оборзевших уголовников зажала всех. За них и позиции роют… рыли, и деньги им отдают, и делают вид, что воровства не замечают. А они так обнаглели, что уже не воруют, а отбирают. Мне со Шкапычем приходится за тебя работать.

– А что я могу сделать⁈ Мне все запрещают! Вытащу историю – сам же и виноват буду!

– Ну, раз тебе все запрещают, я их сам грохну, – спокойно пообещал Грошев. – У меня ограничений нет, я олигархату не слуга.

Замполит промолчал, но где-то в глубине души понадеялся, что так оно и будет. Что как-то решатся проблемы без него. А его дома ждут дети!

В точку они вышли под утро. Поселок дальними домами виднелся через поле. На краю торчала водонапорная башня, метрах в двухстах от нее – деревянный каркас зерносушилки, прекрасная позиция для наблюдателей.

Замполит тяжело осел на траву. М-да. Учебные марши в училище – это одно, а ночной бросок по вражеской степи… вроде расстояния те же, а умотался. Нервное напряжение влияет. А у коммуняки как будто нервов нет.

– Подъем, – безжалостно сказал Грошев. – Всего ничего прошли. А тебе еще позиции искать. И пути отхода.

– Ставь задачу, первый номер, – вздохнул замполит и кое-как поднялся.

– Сам поставишь, ты у нас офицер, не я. А мне надо к базе воздушной разведки подобраться. И пострелять там.

Создавать шум, с тоской понял замполит. Отмороженный коммуняка взял на БЗ трофейную винтовку. Понятно, что и она легче, и патроны к ней. Только для уверенного поражения из трофейной снайперки надо подбираться метров на двести. И стрелять под шумовым прикрытием пулемета. То есть снайпера, может, и не засекут, а вот пулеметчика – сразу. И сколько этому пулеметчику останется жизни? Если минометчики наготове, то минут десять. Если нет… пятнадцать. Так и так смертник.

– Радейку возьми, – сказал Грошев. – Я тебе скомандую на огонь.

– Трофейная, нас услышат, – промямлил замполит.

– И что? Мне тебе орать? Пусть услышат. Пока отследят, мы свое дело закончим. Или нет. Все, я ушел.

И Грошев, не особо скрываясь, ушел к поселку. Тыл, понял замполит. Здесь – ближний тыл, вторая… нет, третья линия. Бойцы держат поселок и дороги, до остального им дела нет. Но если заработает пулемет, на него сразу обратят внимание!

Перебежками он нашел отличную позицию – бывший телятник. От него остались несколько поломанных стеновых панелей, кучи мусора да ребра «клюшек» – то, что надо.

Замполит помялся. Устроиться в центре лучше всего. Защита, обзор, а если выколупать маленькую норку под плитой – то и некая безопасность. Пока тяжелым не жахнут. А они жахнут, пулемет штука такая, очень раздражающая. Значит, с краю. Похуже, да, но если бежать быстро, то можно успеть со сменой позиции вон до той ямки. Может, даже два раза, ямок хватает. Но на два лучше не рассчитывать, как бы на первом забеге ноги не оторвало.

Он устроился в бурьяне, расчистил сектор и поднял бинокль. Где вы там, пиляти туранские?

Обзор в положении лежа на земле оказался отвратительным. То ли дело на полигоне с пригорочка, все курсанты как на ладони! А тут половину закрывает бетонный забор тракторного двора, или как он по-турански называется. А у немногих домов движения не отмечается. Раннее утро, армейская дисциплина. Дежурные бдят, остальные спят.

Время тянулось. Откуда-то с окраины поселка с фырчаньем поднялось и улетело разведывательное крыло. Значит, точно вышли на расположение дальней разведки, не ошибся коммуняка…

Неторопливо проехала и остановилась за деревьями машина-будка, что-то в столовую привезли. А не спешат туранцы, важно катаются, не боятся, суки.

Замполит вспомнил, как они ехали на «ленточку», вжимали голову в плечи и со страхом поглядывали на небо. М-да, не победители, это точно. Ничего, сейчас они забегают!

Вдруг мучительно захотелось жить. Разве для того он пошел в армию, чтоб валяться мертвым в куче мусора⁈ Две очереди – и всё. Дикая и бессмысленная гибель.

Он сжал зубы и включил рацию. Всё, отсчет пошел. Туранские рации четко отслеживаются внутри сети для лучшего управления личным составом, командир всегда видит, где его бойцы. И пусть командир пока спит, но есть дежурный. Сейчас оператор-радист отставит кружечку кофе, посмотрит на планшет и удивится: кто это там в телятнике засветился, не должно быть никого! А не дать ли этому кому-то из АГСа⁈

Вроде учился обращению с активными наушниками, но когда раздался голос Грошева, он чуть не подпрыгнул от неожиданности. Суки туранцы, качественную технику делают, как будто рядом стоит!

– Я на точке, готов! – деловито сообщил Грошев. – Дай-ка по машине для начала, чтоб забегали.

Замполит сжал зубы. Ну? Неужели все? Начнет стрельбу – конец…

– Коммунисты, вперед! – насмешливо прозвучало в наушниках. – Или нет героев, всех затравили?

Сука!!!

Коротко загрохотали очереди. Инструктор садил отсечками, прислушивался в перерывах – работа снайпера вроде не выделялась.

– Разворачивают миномет! – предупредил спокойно Грошев. – Не бегай, я их придавлю. Слева, второй дом с краю – причеши посадки, чего-то там шевелятся

– Принял, не бегаю, чешу! – выдохнул замполит.

Каким-то чертовым образом коммуняка видел перемещения туранцев. Как⁈ Да кун его знает, этого мутанта! Но тем хуже для туранцев!

Он щедро прошелся по далекому саду и злобно ощерился. Миндец сукам!

Странно, но в рации царила тишина. Туранские же. Там сейчас мешанина команд должна звучать, а нету. Потом он вспомнил, что Грошев что-то там настраивал, и досадливо поморщился. Действительно знает все солдатские специальности, ушлепок коммунарский!

В азарте он решил проверить башню зерносушилки на вшивость. Прикинул, где там может сидеть наблюдатель, и со злорадным удовлетворением дал очередь.

– Это ты молодец! – тут же прокомментировал Грошев. – Догадался. Только меня не срежь, я там сижу. Или именно этого добиваешься? Еще раз пальнешь, в лоб влеплю, я тебя вижу.

Й-ёп!.. Но зато рассеялся туман мистики, и остался один отмороженный боец, который умудрился пролезть в расположение и теперь выносит всех сверху. А если учесть, что коммуняка не промахивается при любом темпе стрельбы, туранцам сейчас не позавидуешь!

– Уходи, – пробормотал в наушниках Грошев. – Соседи птичку подняли. Сейчас арту наведут.

– Куда⁈

– А знаешь, лучше всего к поселку, – последовал неожиданный совет. – Пулеметчиков я уложил, сектор открыт. Не будут же они своих стопятидесятыми крошить, как думаешь?

Замполит зарычал, подхватил пулемет, укладку с запасным коробом, согнулся под тяжестью и побежал через поле к поселку. Получается, в одиночку атаковать туранский укреп.

Стреляли бешено, но куда-то в другую сторону. Замполит бежал, обливался потом… и пока что оставался живым.

– Хорошо идешь! – бормотал в наушниках Грошев. – Очень хорошо. Только медленно. Не тренировался, да? Левее возьми, еще. Там «фишка» и траншея к разведке. Выноси всех, сверху поддержу.

Замполит механически подтвердил задачу, добежал до окопа, свалился, отдышался. Значит, выносить всех… Гранату за поворот, ствол за угол, причесать – вперед! Гранату, причесать – вперед!

– Сзади!

Он бешено развернулся, саданул с рук. Снова развернулся…

«Укрытка» от заброшенной туда гранаты ахнула так, что замполита отбросило метра на три и приложило об землю. В глазах поплыли звездочки, и стало так хорошо…

Прорвался голос Грошева:

– Прилетело? Я к тебе, не дергайся.

А он и не собирался. Ему было хорошо, он как будто плыл над землей, и такая вата в голове…

Сверху спрыгнул Грошев, заглянул в глаза, дернул тактическую аптечку. Ах да, аптечка, надо же что-то вколоть…

Медленно сфокусировалось зрение.

– В норме? – без всякой жалости спросил Грошев. – Бежать можешь?

– Нам конец? – жалко улыбнулся замполит.

– Почему? Наоборот. Они не высовываются, значит, надо зачищать, а это лучше вдвоем.

Офицер уже ничему не удивлялся. Зачищать так зачищать, вдвоем против всего укрепа, нормально. Сменил короб, и они пошли зачищать. Нашли две «укрытки», зачистили. Закинули гранаты в подозрительные дома. И остановились.

– Вот как-то так, – сказал Грошев и устало присел у стены.

Замполит огляделся. Трупы. На улице, у домов, в окопах. Возле машины. Но возле машины – это, наверно, пулеметом… Страшное дело – снайпер-скорострел! Особенно страшно, когда он в тылу, на башне и не умеет промахиваться.

По крайним домам защелкали пули.

– Опомнились, – безразлично пробормотал Грошев.

– Кто это?

– Мы же не всех достали. Даже не половину. Они отступили вдоль дороги. Закрепились, сейчас «птички» прилетят из соседней располаги, пойдут нас вытеснять. Но нас тут уже не будет. Давай-ка за мной. За домами, под стеночками.

Они вернулись к базе дальней разведки. Двумя выстрелами Грошев снял вылезших откуда-то недобитков.

– Склад ты им подорвал, это хорошо. Но мог бы и… ого.

Стоявший под сеткой коптер был огромным. Грошев прошелся вокруг, заглянул в снарядные ящики. И вздохнул:

– Нет, не забрать! Наверняка на пилотском пароле.

Коптер они раскурочили в четыре руки.

– Нам, конечно, хорошо, – озабоченно пробормотал Грошев. – Нас от туранцев не отличить. А им еще надо думать, в кого стреляют. Но все равно шансов вернуться негусто, скорость у нас маловата для дня. Я-то рассчитывал на какую-нибудь технику. А тут один грузовик, и тот дырявый.

– На квадроциклах? – с нервным смешком предложил замполит. – Я за домом видел.

– Здесь есть квадроциклы? И ты молчал⁈

Сердце замполита ухнуло вниз. Хотя казалось бы – ниже давно некуда.

Глава 7

День девятый

Плотную ткань камуфляжа иголка не протыкала. Зато неплохо прилипал клей, особенно медицинский. А чего его жалеть, когда трофейный? Так что замполит щедро обработал клеем разрыв, прикатал сверху заплатку, придирчиво оценил. И положил под пресс «дозревать».

– Молчишь, – задумчиво кивнул майор. – А забавно самого себя со стороны видеть. Я тоже после выхода с коммунякой молчал. А ты бесился и вопросы вопрошал.

– Могу не молчать! – огрызнулся замполит. – Ты зачем «фишку» по дороге выдвинул⁈

– Прикрывать вам отход, ясное дело. Что не так?

– А предупредить их, что мы прем – никак? Тебе коммуняка по радейке говорил, я лично слышал!

– Так я предупредил. И перед БЗ, и отдельно перед вашим прорывом. Что не так-то?

– Все так, – хмуро сказал замполит и принялся выкраивать следующую заплату.

– А что тогда не так?

– Бесишь ты меня своим словарным запасом. Специально, да? Предупредил, они нас в два ствола и встретили. Хорошо, коммуняка их заметил и в канаву завалился. Не мог других на «фишку» отправить? Специально подобрал самых пострадавших?

Майор лениво почесал нос. Искоса посмотрел на друга-заместителя:

– Дурачком не прикидывайся. Да, я их специально таких подобрал и вперед отправил. Потому что уголовники мне в роте не нужны. И буду таких потерявших берега отправлять вперед, пока они там все не останутся. Обычная практика на «ленточке», все так делают. Все правильные командиры. Как будто не знаешь.

– Ну да. Правильные командиры уголовников вперед отправляют, неправильные – слишком умных бойцов. Наслышан.

– Бывает. Издержки метода.

Замполит покривился и стал намазывать на очередной разрыв медицинский клей. Улетели они красиво – форма в хлам, а запасная только трофейка. И руки до сих пор потряхивает. Как-то оно некомфортно попадать в издержки метода.

– Я надеялся, их коммуняка положит в случае чего, – добродушно сказал майор. – Со всех сторон хорошо получалось. И неадекватов вычеркнуть, и руки чистые, если в полку узнают. А ты вылез со своим пулеметом. Снайпер кунов.

– Ну извини. По мне стреляют, я стреляю! После выхода с коммунякой в голове не все нормально, сам должен знать.

– Еще как знаю. Пулемет где?

– Там бросил. Он же трофейный. Вроде как туранская ДРГ зашла, охранение вынесла и отошла.

– Коммуняка посоветовал? Хитрый, сволочь. Из будущего, а людей крошит не жалеючи, своих и чужих. Он где, кстати?

– По норам пошел. Говорит, воспитательную беседу проводить. Я бы запретил, но ты ж его поддерживаешь.

– Кто такая Айгюль Тактарова, знаешь? – безразлично спросил майор.

– Юлдуз?

Майор дернулся и рывком сел на лежаке. Замполит уставился на него с опасливым недоумением:

– Ты чего?

– Знаешь. А откуда знаешь⁈

– Все ее знают. Кто из этих мест родом. Она как бы знаменитость. Юлдуз – сценическое имя. Красивая. Говорили, любовница кого-то из туранского руководства. В курсантах ее фотку таскал. А сейчас вот так, воюем. Но она, наверно, за рубеж умотала.

– Не умотала, нас стреляет, – буркнул майор, улегся обратно на спальник и рассеянно уставился в потолок.

Замполит покосился на него, но уточнять не стал. Не хочет говорить – его дело. Самому после выхода с БЗ тоже кое о чем говорить не хочется. Одному коммуняке все покун.

Он вспомнил болезненно ярко, как рывком распахивает дверь, закидывает гранату… и в последнее мгновение сталкивается глаза в глаза с молодой женщиной. В обычном гражданском платье. А за ее спиной, кажется, кто-то еще, а кто, память в ужасе отказывается воспроизводить… Кто ж знал, что в поселке остались гражданские⁈

Внезапно ударило совсем близко, землянка подпрыгнула, свет от потолочного фонарика неуверенно замигал. Грошев проскользнул внутрь, прошел в свой угол и стал разгружаться. Майор хладнокровно стряхнул землю со спальника и поинтересовался:

– Ты не знаешь, какая пилять там лазит и на нас наводит?

– Я там лажу. По необходимости.

– А, это ты пилять. Тогда ладно.

И в землянке воцарилась тишина. Грошев скинул броню, обувь и улегся отдыхать. Майор покрутился, попробовал читать. Замполит сбоку глянул – нет, не читает, голых девиц разглядывает.

– Ну что, провел воспитательную беседу? – с любопытством спросил майор, у которого зудело в одном месте, как у непоседливого мальчишки. – Удовлетворен?

– Вроде поняли, – безразлично отозвался Грошев. – Но надо закрепить. Дашь мне на снабжение Харчо и Клюкву.

– О как. А оно тебе зачем? Снабжением рота обеспечения занимается с третьей линии. Вот пусть и таскают. Своих зачем загружать?

– Туранцы дистанционное минирование провели. Накидали «ромашек» по всей тропе. А у снабженцев ночных саперов нет. Проведу, заодно резерв воды притащим.

Замполит зябко повел плечами. Дистанционное минирование, да не «лепестками», а «ромашками»! Сам бы он по собственной воле на мины не пошел. Не зря ночных саперов называют «одноразовыми». А коммуняке неймется, вперед всех лезет!

– Коммунисты, вперед? – со смешком спросил майор. – Слушай, вот как вас там воспитывают, что вы такие правильные? Нейролингвистическим программированием? Или как-то зомбируют? Наш друг Замполлитра, например, на «ромашки» не полезет, саперов вперед пустит. Потому что боится. А я не боюсь, но тоже не полезу, умный потому что. А ты сам вызвался. А? Или методы воспитания – ваш страшный коммунистический секрет?

– Обычные методы, – неохотно сказал Грошев. – Давно известные всем, и у вас тоже. В воспитании новое сложно придумать, человек практически тот же самый, что у вас, что у нас или там на Западе-3. Генетические правки не в счет, они узкоспециальные.

– А почему такая разница?

– Потому что мы воспитываем делом, а вы показуху гоните.

Майор беззлобно хмыкнул, вернулся к разглядыванию картинок – и внезапно оживился:

– О! А как у вас с женским вопросом?

– Никак, – буркнул Грошев. – У нас его нет.

– Искусственно размножаетесь⁈

И замполит увидел редкое зрелище – коммуняка улыбнулся. Не злобно, не ехидно, не угрожающе – просто улыбнулся. И сразу стал как-то мягче… и добрее.

– Скажешь тоже, такое удовольствие машинам отдать. У нас натуральное размножение. Довольно интенсивное. И прерывания беременности не одобряются.

– И женщины ходят? А как они выглядят? Совсем как наши или как?

– Так и знал, что разговор сведется к бабам, – усмехнулся Грошев с уже привычным ехидством. – У нас тоже частенько к ним, милым, съезжают… всякие юные личности. Ну, с вашим социальным индексом оно простительно… Ходят. Не женщины – девушки. Если на ваш взгляд. Физиологический максимум для людей – юность, это мы точно выяснили.

– Стоп, это что же получается…

– Стопаю.

– Не, ты говори, это я так, по привычке… У вас нет старых? Вы победили старость⁈

– Господин майор, а ты вообще задумывался о преимуществах коммунизма?

– Преимущества? – наморщил лоб майор. – А они есть? Так-то я сам то время слегонца захватил, меня не надуришь… Коммунизм – это же… очереди в магазинах. Дефицит. Воровство. Блат. Пьянство. Уголовные компании молодежи по рабочим окраинам. Половина сидит, другая охраняет… нет?

– Это госкапитализм. Киров сам же признал, что под маркой социализма построил госкапитализм в мягком варианте.

– У вас был Киров? –хохотнул майор. – Забавно. А у нас… а кто у нас был, кстати? Сначала Антонов-Овсеенко, потом Троцкий… во, Маленков! Но, похоже, там что пнем об сову, что совой об пень, все равно к очередям и дефициту вышли… Но ты давай, заливай дальше про коммунизм! Так у него есть преимущества?

– Заливаю. У нас есть возможность концентрировать мощности на решение действительно важных проблем. У нас никто не орет, что ему чего-то не хватает, у нас люди серьезными делами заняты. Нет, мы не победили старость как явление. Пока что. Физиологическое старение победили.

– Вы не орете, потому что у вас все есть, – проворчал майор, слегка задетый справедливым упреком.

– У вас тоже все есть. Что, в магазинах еды не хватает? Кто-то голодный? Начиная с определенного уровня технологий коммунизм вполне возможен. Вы этот уровень давно превзошли. Экономическая мощность России уже сегодня способна обеспечить населению коммунарские стандарты жизни.

– Это ты меня сейчас на революцию подбиваешь? – хохотнул майор. – Чтоб колонной на Аккыз грабить магазины? Не пройдет! Ты мне мозги коммунистической пропагандой не забивай, ты про баб продолжай! Что, у вас нет старух, все ходят прямо вот девушки-девушки, стройненькие и в коротких юбочках?

– Примерно так. И без юбок тоже. Мода, видите ли. Довольно неоднозначное направление, но кому-то нравится. У нас дресс-кода нет вообще. Даже такое понятие в современном русском отсутствует.

– А эту старую, которая молодка, можно… того? Или как?

– Ну, если тебя устраивает, что она смотрит на тебя, как на сосунка, почему нет? Если она согласится. Но лично я не решился бы.

– Ха, у меня найдется, чем ее удивить!

– Чем? Ну чем ты ее удивишь? Да она за полторы сотни лет все виды удивляльщиков повидала не по разу! И в следующую сотню идет на интим исключительно из уважения к статусу мужчины! А у тебя статус… извини, но пока что сосунка.

– М-да! – крякнул майор. – Что-то я себя действительно сосунком ощутил. Значит, и у вас с этим делом неладно? Бабы есть, да не про нашу честь?

– А вот это действительно серьезная проблема, – хмыкнул Грошев. – И ты даже не представляешь, насколько она серьезна на самом деле. Но мы ее решили. Мы серьезные проблемы вообще быстро решаем, сам понимаешь. Мощностей хватает, не то что у вас. Лидер проекта социальный индекс за это дело получил – замучаешься цифру выговаривать. Его имя вся наша цивилизация знает. Мой тезка, кстати. По родильному имени.

– Решили? Как⁈

– Закрытая информация. Только для коммунаров.

– Издеваешься? – ласково спросил майор. – А в глаз?

– Не издеваюсь, а шучу, понимать надо разницу. Чему вас учат в институтах? Открытая информационная среда – аксиома коммунизма. Я пошутил. Чтоб с женской темы соскочить.

– Не скажешь?

– Почему? Скажу, конечно, у нас открытая информационная среда, документов под грифом не существует в принципе. Скажу – но потом. Мне выходить пора.

Лицо майора изобразило такое глубокое разочарование, что замполит не выдержал и засмеялся.

– Если совсем коротко – у нас с ЭТИМ делом проблем нет, – сжалился Грошев. – Ни у мужчин, ни у женщин.

– Совсем-совсем? – не поверил майор. – Чтоб бабы да не выпендривались⁈

– Вот и подумай, как этого можно добиться, вместо того чтоб порнушку разглядывать. Потом перечислишь варианты, и посмеемся вместе. Всё, я ушел. Связь по туранской радейке, если припрет.

Майор проводил его внимательным взглядом. Подождал. И развернулся к замполиту:

– Так, дружище. Выкладывай. Мне на твою черную рожу смотреть страшно. Что у вас там произошло?

– Бой, – пробормотал замполит и опустил глаза. – Сам понимаешь. Кровь, кишки, крики…

– Не бистди. Выкладывай. Не скажешь мне, будешь Спартачку рассказывать. Он твое состояние раньше меня засек.

– Не надо ему, он меня убьет! – вырвалось у замполита.

– Вот и рассказывай тогда! И вместе подумаем, что и как.

– Я… когда мы чистили базу дальней разведки, там дома стояли целые… он орет «зачищай!», ну я и… дверь рванул, а там женщина…

– И что? – спокойно спросил майор.

– Гранату забросил, – признался замполит. – Не думая.

– И из автомата добавил?

– Пулеметом, – еле слышно сказал замполит. – А она теперь ко мне приходит. Закрываю глаза – стоит и смотрит. И двое детей у нее за спиной, маленькие совсем. В бою не думал, после боя тоже, а сейчас прорвало. Спать не могу. Есть не могу. А она стоит. И смотрит.

Майор вздохнул, полез в ящик со взрывчаткой и достал оттуда крохотную бутылочку.

– На.

– А поможет?

Майор почесал нос. Хмыкнул. И признался:

– Вообще нет. Но чем не повод выпить? Пей, Витя, не выеживайся.

После второго подхода замполита повело. Видимо, сказались бессонница и недоедание. И на удивление мягкий голос майора доносился словно сквозь вату:

– На этой войне нет героев, капитан. Мы с тобой – захватчики. Сначала развалили империю, потом спохватились и как бы вернулись. Но вернулись, как сумели. А сумели через кун. Разбомбили ее поселок. Убили и искалечили ее мужа, братьев и родителей. Разнесли хозяйство, перебили скот. Для нее мы теперь не люди. Мы и для себя не люди. Убил – и ладно, она враг. Живи спокойно, капитан. И утешайся знаешь чем? Ты над ней не глумился, вот чем. Быстрая смерть – она иногда многого стоит. И вот еще что: мы все равно отсюда не вернемся. Все поляжем на войне. Мы грехи заранее оплатили по самой высокой ставке. Допивай, капитан. И ложись, поспи.

– Я бы так не корчился, – заплетающимся языком пробормотал замполит. – Если б не коммуняка. Он тоже, падла… стоит и смотрит. Есть такое слово – взыскующе. Вот так он и смотрит… Смотрит – и понятно, что лучший выбор для меня – застрелиться на кун…

– Есть такое дело, – согласился майор рассеянно. – Но ты не спеши стреляться, дружище. Застрелить нас найдутся желающие, а пока поживем. Пилять, что-то мне не по себе…

Щелкнула в углу рация, и резкий голос Грошева приказал:

– Уматывайте в укрытия, над вами рой!

И почти одновременно с его предупреждением земля встала на дыбы.