Текст книги "Спартачок. Двадцать дней войны (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 13

День пятнадцатый

Майор валялся на спинке от дивана, брошенной прямо на пол. На душе было благостно, светло и как-то даже мирно. Противоатомное убежище ненадолго создало иллюзию мирной жизни. Не тянет от любого взрыва падать в укрытие и закрывать голову руками. Да их и не слышно, взрывов, в таком убежище. «Ленточка» переместилась далеко в промку Яманкуля – и там встала в очередной раз намертво. Где-то там сожгли бронегруппу Чайна-републик, хваленых супертренированных «Тигров Тибета». Почему именно Тибета, если танки? Да кун их знает, чинов, у них своя логика, а уж представления о прекрасном какие…

Майор с огромным удовольствием почесал подбородок и уставился в потолок. Строили во времена Союза, но то, что в Туране, все равно чувствуется. Как разукрасили потолки и стены – залюбуешься! Как в фильмах бхаратского Голливуда. Из гипсовых деталек выложили по всему потолку прихотливые узоры, раскрасили в нежные оттенки – и блесток накидали, блесток! Сверкают теперь в аварийном освещении, как звезды в ночном небе, таинственно и недоступно…

Зато духман в убежище – топор можно вешать! И автомат рядом! Когда три десятка бойцов сушат теплые вкладыши бахил, в которых бегали, спали и ходили трудными маршрутами не одну неделю – вонь от пота мух на лету убивает! Но это родная вонь, правильная, ее легко терпеть. Потому что сухие вкладыши – это теплые ноги, здоровая кожа, это в разы меньше страшного кашля по ночам и диких почечных колик. Это – жизни солдат. Так что – подумаешь, пахнет. Жизнь прекрасна!

Бойцы роты вокруг сидели, спали, лениво бродили там и тут, стирали носки и тельняшки в вычурных мраморных раковинах, развешивали шмотки по теплым батареям… Майор довольно улыбнулся. Всегда бы так воевать. Но всегда не получается. Война – она в основном в окопах, в норах, в блиндажах.

Рядом опустился замполит. Тоже только что отстирался, ноги босые, опрелые, страшные – впрочем, как у всех на ЛБС.

– Серега, до меня только что знаешь что дошло? – тихо спросил замполит. – Слушай… а почему коммуняка все знает про нас? Знает наше оружие, литературу, историю… я столько не знаю, сколько знает он! Ну не может такого быть, чтоб в будущем нашу историю в школе изучали! Всего лишь один из лепестков Веера, он сам говорил!

– Надо же, догадался! – лениво восхитился майор. – А говорят, в замполиты идут конченые дебилы. Которым даже взвода доверить нельзя. А оно вона как!

– Серега, тошнит от твоего морпеховского юмора! – поморщился замполит. – Я серьезно! Что об этом думаешь? Ты ж не такой дурак, как прочие в полоску! Наверняка, кроме военки, еще где-то учился!

– Не, я на самообразовании, – пробормотал майор. – Но про дебилов в полоску – это ты хорошо загнул, уважуха…

– Серега!

– Если серьезно, то я тоже догадался, – сказал майор. – В смысле, догадался, что что-то тут не бьется. Если б он случайно сюда попал, не ориентировался б так уверенно. Но я ж дебил в полоску. Как только стукнуло в голову, на радостях прямо и спросил.

– И как?

– Да так… Этот гад улыбнулся – ты видел его улыбку, да? От которой кровь в жилах мерзнет? И говорит, что по инструкции теперь меня надо убить. А сам прут в руках вертит. Арматурный. Ржавый такой, кривой. Знаешь, мне так нехорошо стало… ладно бы ножом! Но как представил, что ржавым прутом в шею… ржавым, Витя! Представляешь, какая там инфекция⁈

– Не обоссался от страха? – участливо спросил замполит.

– Хотел, – признался майор без всякого стыда. – На одной офицерской гордости удержался. Ш-шутничок… Похвалил за догадливость, как мальчика, по плечу похлопал и пошел по своим делам. И я, его командир, даже не решился спросить, куда его черти понесли! С-сука…

– Согласен, – буркнул замполит. – Если они все такие в будущем – как там жить⁈ Но это ладно, будущее нам не светит, в смысле, своим ходом дойдем. Что думаешь? Зачем его к нам заслали?

– Ничего не думаю, – признался майор легко. – Лень. Но можно его спросить. Он точно ответит. Как-то.

После чего майор приподнялся на локте и рявкнул во всю мощь простуженного горла:

– Коммуняка! К ноге! Вопрос есть!

– Думаешь, услышит? – усомнился замполит.

– Даже на улице под обстрелом! – уверенно сказал майор. – У него ж не уши, а локаторы… Коммуняка!!!

– И нечего так орать, – раздался недовольный голос.

Грошев вышел из соседней комнаты. Лицо помятое и словно опухшее, из формы, кроме трусов, ничего.

– Ты что, прямо так и спал? – изумился майор.

– А надо было в бахилах и ватнике? – буркнул Грошев. – Я вообще-то тоже не железный, в вонючей форме неделями… Чего хотел?

– Да у Замполлитра вопрос! – охотно брякнул майор. – Мается любопытством! Ты почему все о нас знаешь? Видишь, он тоже умный, почти как я! Сам догадался!

– Подвинься, – вздохнул Грошев и присел рядом с майором. – Ребята, а оно вам надо? Я свои обязанности исполняю? Хорошо исполняю? И чего вам еще?

– Видишь ли, в чем дело, – с улыбкой заявил майор. – Шпионы тоже обязанности исполняют. Тем не менее их надо стрелять. Вот сидим и сомневаемся.

Грошев подумал. Осторожно почесал шрам на боку.

– Я же вам говорил, что из стражей закона? – напомнил он. – Хотя, если вы не поняли… а вы явно не поняли… ну да, можно сказать, что шпион. Точнее – диверсант. Видите ли, в чем дело: стражи закона не за порядком на Земле-Центр следят. С этим коммунары сами неплохо справляются. А мы противодействуем соседним мирам. Начиная с определенного технологического уровня создание межмировых переходов – исключительно вопрос желания. Вот стражи закона это желание призваны отшибать. Если вкратце.

– На кун такой коммунизм, – хмуро оценил майор. – Но все равно непонятно. Соседние с вами миры – кун с ними, мы точно не соседние. Но ты знаешь и про нас все. Это как так? Готовитесь против нас работать?

– А, вон вы про что… Я просто знаю историю. Хорошо знаю. Все дело в Веере Миров. Каждый мир отстоит от соседнего на, так сказать, квант изменения. Но история миров в целом общая, такие дела. Есть центровые личности, есть стрежень исторического развития. Одни и те же технологии, оружие, исторические события. И даже если в один из миров попадает коммунар и что-то там делает – мало что меняется. Обычно.

– То есть и без тебя мы бы взяли Яманкуль? – недоверчиво спросил майор.

– Яманкуль, – буркнул Грошев и отвел глаза. – Яманкуль в соседних с нами мирах был взят в результате рейда бригады морской пехоты под руководством некоего полковника Крыленко. Ценой огромных потерь. Собственно, вся бригада здесь и полегла. Вместе с командиром. А победу потом приписали «Тиграм Тибета» и скромненько засекретили – как, собственно, и здесь произойдет. Вот и все мое влияние. Не было б меня – сюда перебросили б отдельную бригаду морской пехоты. А так она погибнет не в Яманкуле, а за ним – там вообще-то еще три агломерации надо брать, если снова в лоб.

Майор закаменел. Замполит сочувственно на него покосился, но промолчал. Подтекст сказанного был ясен. Если история в целом идет в своем русле, это значит, что упокоится беспечная душа майора где-то в этих местах и очень скоро.

– Нас не надо жалеть, ведь и мы никого б не жалели, когда шли Украиной и над Бугом взрывали мосты, – прозвучал голос Грошева.

– А полностью? – хрипло спросил майор. – Это ведь стихи из тех миров, где Древнерусь воюет с империей, да?

– Вообще-то нет, – усмехнулся Грошев. – Вторая мировая, Гудзенко. Семен.

Нас не нужно жалеть,

ведь и мы никого б не жалели.

Мы пред нашим комбатом,

как пред господом богом, чисты.

На живых порыжели

от крови и глины шинели,

на могилах у мёртвых

расцвели голубые цветы…

Оно длинное, если полностью. Но хватает первых строчек, чтоб осознать. Да и в принципе любых строчек.

– Давай, – угрюмо бросил майор.

– Это наша судьба,

это с ней мы ругались и пели,

подымались в атаку

и рвали над Бугом мосты.

…Нас не нужно жалеть,

ведь и мы никого б не жалели,

Мы пред нашей Россией

и в трудное время чисты, —

задумчиво процитировал Грошев. – Но знаешь, в чем-то ты прав. Эти строки были символом и той войны. В самом ее конце.

– Давай вернемся к нашим баранам, – хмуро решил майор. – Расставим все точки над умлаут, как у нас говорят. Чтоб больше вопросов не возникало. Коммуняка, скажи честно – почему именно за нас воюешь, убиваешь? Тебе ведь без разницы, что за нас, что за туранцев?

– Не скажи, – усмехнулся Грошев. – Тут как раз тот редкий случай, когда все просто и ясно. Империя разваливается, сами видите. А когда разваливаются империи, народы начинают обособляться. Говоря простыми словами – режут иноверцев и нетитульные нации. Это правило без исключений. А я – русский. В это время мне место только в России и вместе с Россией, хочу я того или нет. В Туране – только в качестве предателя.

– Врешь ведь, – сердито сказал замполит. – Даже у нас в роте – вон, Булат! Воюет за Россию получше многих!

– Так и кыпчаки воевали, – неприятно усмехнулся Грошев. – Пока Россия не ослабела. Но вот проиграем и эту войну, и посмотрим тогда, какие обиды и счеты предъявит Булат тем, с кем вчера воевал в одном окопе. Не верится? На кыпчаков посмотри. Еще вчера были нам братьями не-разлей-вода. Еще вопросы есть?

– А нету! – беспечно сказал майор и с удовольствием закинул руки за голову. – Давай лучше про баб? А то Замполлитра посмотрит-посмотрит да и сдаст нас за разговорчики в особый отдел. Его терпение уже на исходе, отсюда вижу! Скажи – у тебя жена есть? Как их вообще в вашем коммунизме выбирают?

– Есть, – улыбнулся Грошев. – Хотя не рекомендовано – ни жена, ни семья. Я же творец. У меня мои иллюзорные миры все внимание забирают. Я, честно говоря, очень долго не представлял, зачем мне ежедневно женщина в доме и о чем с ней вообще говорить.

– Как это зачем⁈ – возбудился майор. – Хочешь, я тебе не сползая с места перечислю минимум пять способов употребления женщины в доме?

– С ЭТИМ делом у нас вопрос решен, я же говорил, – улыбнулся Грошев. – Именно для ЭТОГО жена не требуется. Ну, я так считал. А потом как-то пошел на Фестиваль… м-да. Вы ж снова не поймете. Фестиваль – это праздник такой…

– Да мы знаем, не дураки, – заметил майор. – И даже сами фестивалили. На выпуске из училища, к примеру.

– … праздник, на котором знакомятся. Собственно, он для того и предназначен, а не для пьянок, как у вас. Я-то обычно там актрис себе искал. У меня так странно вывернуто в голове, что сначала ищу актрис, а потом уже под них рождается спектакль. Вот так дурацки работает моя «волшебная флейта». Ну и в тот раз тоже –ходил, всматривался, вслушивался. А она подошла сама. Аполлония.

– Красивое имя, – одобрил майор. – Но редкое. Давай дальше.

– Аполлония. Она и сама – редкость. Потому что маленькая, по-настоящему маленькая. А у нас так не бывает. Понятно, что рост у всех разный, но с карликовостью мы все же давно справились, питание выше всяческих похвал, двигаемся и вообще живем изо всех сил, так что норма у нас где-то возле двух метров. А тут стоит настоящая Дюймовочка. Правда, сложена так, что сразу тянет взять ее за руку и увести. Ну, я и взял. И словно молния ударила. Понял, что больше не отпущу. Ну и она поняла примерно то же самое, потому что дошли до дома, практически не разговаривая. Зачем, если и так все ясно? Настолько ошалел, что даже индекс не просил, хотя она ну совсем юно выглядела…

– И? – с жадным любопытством подбодрил майор. – Малолетка?

– Не, повезло, – криво усмехнулся Грошев. – Уже имела право на семью. Так что она пришла и осталась. И прожила со мной тридцать лет. А у нас вообще-то семьи не так уж часто встречаются. Чтоб жить душа в душу – это очень особые качества требуются от обоих, а у меня душа… ну, она есть, конечно, но стоит заиграть «волшебной флейте», и ее как не бывало. А с Аполлонией тем не менее получилось жить душа в душу. Как – черт его знает, мистика какая-то. Я же обидчив, как все творцы. А как она потешалась над моей «волшебной флейтой» и ее размерами – воспоминания и то бесят! Гонялся за ней по всему дому, ловил… в общем, жили душа в душу. Хотя не верилось в такое счастье. Даже как-то подумал – да ну нафиг! Не может такого быть! Притворяется! А кто у нас может притворяться годами? Только проникновенцы с Азии-3, кто ж еще. Я против них и работал тогда. Взял и проверил ее специальной программой, дебил…

– Узнала, и вы разругались на всю жизнь? – сочувственно предположил замполит, явно вспомнив о чем-то своем.

– Не. Ее программа не пропустила. Стоял и смотрел, как дебил, на результаты. И не знал, что делать. Молодой был, принципиальный… идиот. Хорошо, догадался открыть ее личный профиль. Оказалось – она действительно с Азии-3. Переселенка.

– Ага, все же к вам можно попасть! – с удовольствием констатировал майор.

– Крайне редко, – покачал головой Грошев. – Слишком многое должно сойтись в одной точке. И чтоб претендент к нам стремился, и чтоб соответствовал. И чтобы попался на глаза нашим разведчикам, а их в мирах Веера вообще-то ничтожно мало. Аполлония – одна из редких счастливиц.

– А потом? Ты не мнись, рассказывай! Дети у вас были?

– Потом был срыв заброски, – хмуро сказал Грошев. – Теперь я здесь, она там.

– Па-адумаешь! – беспечно сказал майор. – Ну, повоюешь немножко. А потом тебя спасут. Если я правильно понимаю коммуняк – они точно своих не бросают!

– И что это изменит? – буркнул Грошев. – Я же вернусь в этом теле. А любовь от физических контактов очень сильно зависит, это мы точно выяснили. И вот этот Спартак – совсем не тот человек, которого полюбила Аполлония. Такие вот дела.

– Оп-па! – изумился майор. – А как же «душа в душу»⁈

– А где, по-твоему, находится душа? – рассердился Грошев. – В эфире, что ли⁈

– А я не знаю, – хладнокровно сказал майор. – Но говоришь ты поганые мысли. То есть, если Замполлитра вернется домой без ноги – его жена вправе отвернуться? Типа, она не такого полюбила⁈

– Как – без ноги⁈ – всполошился замполит. – Серега, ну тебя на кун с твоими предположениями!

– Значит, так оно и есть, если даже замполит матерится, – глубокомысленно заключил майор. – Чует наш Замполлитра, что без ноги он не совсем тот бравый капитан, которого окрутила деловая женушка… а без двух ног так и совсем…

– Серега!

– Молчать, «фишка» вызывает! – цыкнул майор и потянулся к рации.

Послушал, хмыкнул – и рывком подскочил. Подхватил просохшие носки, стремительно обулся, поправил форму, а на вопросительный взгляд замполита объяснил коротко:

– Начальство из полка прибыло.

Замполит охнул и исчез за формой. Грошев проводил его равнодушным взглядом и спокойно улегся на освободившееся место.

Вошедший подполковник оглядел помещение колючим злым взглядом. Солдаты неохотно оборачивались, подтягивались, изображали что-то вроде уставной стойки. Блестели мокрые голые животы, кто-то в соседней комнате загибал грязными матами. Майор стоял навытяжку с оловянными глазами.

– Ну и бардак, – поморщился подполковник. – Не зря тебя, лейтенант, разжаловали, совсем не зря. Полчаса вам, чтоб освободить помещение.

– Куда – освободить? – тупо переспросил майор.

– На ЛБС, куда же еще!– раздраженно сказал подполковник. – Отсиделись в укрытии, пока «Тигры Тибета» за вас работу делали? На выход! К командиру батальона за боевым заданием – и чтоб духу вашего здесь не было!

– Есть, – невозмутимо сказал майор. – Разрешите выполнять?

Подполковник зло покосился на спящего Грошева, фыркнул и ушел.

– Серега, ребята форму постирали, она же мокрая! – пробормотал растерянно замполит. – А на улице не май месяц…

– Война, это война, Витя, – философски сказал майор. – А подполковнику требуется помещение под штаб. Помещение он нашел, всякий сброд выгнал – со всех сторон хороший офицер. Орден получит. Ну и… р-рота! Полчаса на сборы! Что там у нас за Яманкулем, Кара-су? Ну, значит, нам туда дорога! Главное, что мы… как там коммуняка сказал? Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты. Вот так. И никак иначе.

– Красиво загнул! – язвительно одобрил снизу Грошев.

– Я понимаю, что для тебя Россия – просто звук, – ласково сказал майор. – Но ты же русский? Русский. Значит, с нами в горе и радости… тьфу на тебя! – преодолевая все тяготы и лишения службы! Встал и сказал – как нам взять Кара-су⁈

Глава 14

День шестнадцатый

– К золе и пеплу наших улиц… – тихо промычал майор и уставился на развалины соседнего дома. Там суетилась съемочная группа.

– Гражданских нашли, – сказал стоящий рядом Дымок. – Щас воду будут дарить, наборы продуктов. Ребенка какого-нибудь выведут. Чтоб на камеру спасибо сказал. Спасли!

– Так мы и спасли! – непреклонно сказал замполит. – Мы – не они, с гражданскими не воюем!

Грошев кашлянул в кулак, замполит почему-то резко осекся.

– Ну да, ну да… – пробормотал Дымок и отошел на всякий случай.

– Сожгли город, – хмуро заметил Грошев. – Полгода обстреливали из всех стволов. А сейчас подарим им продуктовые наборы из гуманитарки, отвезем на пункт временного проживания в какой-нибудь спортзал, где ни туалета, ни ванной, и чтоб были благодарны.

– Чем тебя гуманитарка на устраивает⁈ – разозлился замполит. – Люди по всей стране собирали, чтоб помочь!

– Всем. Беженцам не продуктовые наборы на неделю нужны, а нормальную жизнь от государства.

– В любом случае им повезло, – дрогнувшим голосом сказал замполит и отвернулся.

– А интересно звучат сейчас песни военных лет, – миролюбиво пробормотал майор. – С новым смыслом. В эфире они смотрелись бы странно. Представляете, гремит песня – и видеоряд идет. Из Яманкуля.

И майор рассеянно прогудел:

– К золе и пеплу наших улиц… опять, опять, товарищ мой, скворцы пропавшие вернулись…. А улица и не наша.

– Подбородок не трогай, – посоветовал Грошев.

– Чего?

– Того. Псориаз начесал. Теперь года три будет проходить. Если заразу не затащишь.

– А у меня есть три года? – спросил майор и с удовольствием поскреб подбородок.

Из подвала начали выходить одетые в цветастое женщины. Почти все – с детьми на руках.

– В наших районах, где туранцы заходили, тоже пепла хватает! – непримиримо сказал замполит.

– Витя, с трибуны слезь! – ласково посоветовал майор. – Кому мозги полощешь? Коммуняке? Так он лучше нас с тобой знает, что районы мы бросили, как у нас принято. Целехонькими. И потом сами раскатали по кирпичику, когда обратно отбивали. Я вообще про другое. Не про нас. Как-то раньше не понимал, что в ту войну, которая священная, когда отбивали города, мы тоже своих гражданских из всех стволов ведь… А теперь задумался. Ой, не просто так настоящие ветераны о войне отмалчивались. Война. Это, Витя, война… Коммуняка, есть возможность остановить войну? Ты из будущего, должен знать!

– Я не из будущего, – поморщился Грошев. – Топология сопряженных миров – такая гадость, голову можно сломать… Наше настоящее соответствует вашему настоящему, путешествия во времени невозможны. У нас сами миры по времени сдвинуты.

– Да? И какая нам разница, совой об пень или пнем по сове?

– Огромная на самом деле… А возможность есть, конечно. Одна из сторон может сдаться. И спасти огромное количество людей. Правда, при этом потерять государственность.

– Было такое? – недоверчиво глянул майор.

– А сам как думаешь?

– Понятно, – буркнул майор. – Это машины с БК едут, или мне не кажется? Булат, Жутик, Дымок – поднимайте личный состав! Быстрее разогреемся – быстрее просохнем! К золе и пеплу наших улиц опять, опять, товарищ мой… м-да.

Майор стоял и задумчиво наблюдал, как бойцы раскладывают по рюкзакам боекомплект и расходники, потом торопливо грузятся в подъехавшие «Уралы».

– Куда нас? – спросил замполит.

– Ветераны, – невпопад пробормотал майор. – Уже ветераны. Самостоятельные, опытные. Быстро война учит… А? Нас? Ну а куда могут сунуть ветеранов, чтоб не вернулись? Где у нас самая-самая жопа?

Замполит неуверенно пожал плечами.

– Коммуняка, куда нас, как думаешь? Или ты не думаешь, просто знаешь? Где у нас самая-самая жопа, чтоб насмерть с гарантией?

Грошев обернулся, на мгновение задумался.

– С гарантией? Энесайский десант.

– Ну, значит, туда, – легко согласился майор. – Коммуняка врать не станет.

– Десант⁈

Замполит смертельно побледнел.

Машины мощно ревели и виляли – объезжали завалы и воронки на дороге. Бойцы закутались в спальники и оцепенели. Так намерзлись в сырой одежде, даже прилеты по машине не страшны. Одному майору было хорошо.

– Замполлитра, а как вот это тебе? «Замполит израненный прохрипел „вперед!“, у деревни Крюково погибает взво-о-о-д…» Сильно, да?

– Отвратительно, – буркнул замполит.

– Это исполнение! А наполнение⁈ Замполит! И израненный! Это ж ты!

– Серега, шел бы ты…

Сидящий рядом Булат прикрылся спальником, чтоб не было видно улыбки до ушей.

– Командир! – вежливо спросил маленький очкастый Лунтик. – Вот ты говоришь, что нам все равно с войны не вернуться. А почему мы не вернемся? Она же скоро закончится.

– Закончится или нет, это у Спартачка надо спрашивать, – охотно откликнулся майор. – Но даже если закончится, то что? Нас к тому времени зароют в шар земной. В смысле, оставят под развалинами, сверху только бульдозерами подравняют слегка и березки посадят… Ты же хорошо видишь? В очках – значит, хорошо! И что, не видишь, что из госпиталей недолеченными возвращают на ЛБС? Вот как раз с этой целью!

– Зачем? – потерянно спросил Лунтик.

– А это у Замполлитра надо спрашивать! Им наверняка в училище на эту тему кое-чего говорили! Эй, заместитель! Молчишь? Ну тогда я сам…

– Заткнись, – тихо посоветовал замполит. – Пока в рядовые не слетел.

– Тогда точно надо объяснить! – обрадовался майор. – Дело в том, что революцию делали кто? Думаете, рабочие дружины? Вот и не угадали, Дружинников было мало! Запасные полки, вот кто! Тысячи бедолаг после ранений, злые, – но, сука, организованные! Им терять было нечего, все равно на фронт, а там в окопы под шрапнель! Вот еще тогда «кому надо» выводы сделали и больше появления запасных полков в тылу не допускают. Уяснил? Да и… кому мы теперь нужны на гражданке, подумай сам. Ломаные, битые, психика в красной зоне…

– Экономику после войны поднимать, – неуверенно сказал маленький боец.

– Х-хе. Поднимут без нас. Кто раньше поднимал, те и поднимут. Навезут полмиллиона чосонов, только и всего! Но ты, Лунтик, не горюй. Жить в эту пору прекрасную, как сказал Толстой, уж не придется ни мне, ни тебе! Нам надо думать, как изворачиваться там, куда нас везут… Коммуняка! Энесайский десант – это вообще где?

Майор поднял кулак, чтоб пихнуть Грошева в плечо – и не решился. Перехватил понимающий взгляд Булата и наставительно пояснил:

– Отдыхает человек, понимать надо! Или эфир смотрит.

Машины сбросили скорость и круто развернулись. Закатились куда-то по гулко брякнувшим решеткам и встали.

– Морская пехота – вперед! – сам себе скомандовал майор и лихо выбросился из машины. Тихо обозвал собственные колени «суками» и с шипеньем исчез. Вернулся обратно довольным, как будто там наливали бесплатно.

– Выходи, становись! И за мной, как гусятки, колонной по одному – па-ашли!

Бойцы протопали одеревеневшими ногами следом за командиром – и оказались в раю.

Рай оказался бывшим гаражом, который аккуратно утеплили, восстановили освещение и пустили по батареям тепло. И даже вдоль батарей кто-то настроил лежанок и заботливо бросил на каждую старенький, но настоящий матрас!

– Ну, особая штурмовая рота сто шестьдесят первой бригады морской пехоты Черноморского флота – располагайсь! – лихо скомандовал майор. И добавил уже обычным своим голосом:

– Еду не готовить, сейчас из кухни горячее принесут. Командиры взводов – к штабному лежаку на секретное совещание.

Но о предстоящем деле майор заговорил, только когда его ложка забренчала по пустой посуде.

– Совсем как в училище, щас заплачу! – расчувствовался майор и тут же перешел на деловой тон:

– Значит, так: мы в жопе, ребята, но в жопе героической – завтра штурм. Где коммуняка? Вот, поглядите на этого долбаного пророка. Он сказал – энесайский десант. Так вот – он самый и есть. Энесайский десант. Спартачок, введи остальных в курс дела, ты однозначно больше меня знаешь.

– Южный обвод Кара-су, – пробормотал Грошев. – Старицу Илима углубили, забетонировали, набережную сделали. Широкую. За набережной – многоэтажки. Это на туранской стороне. Мы на другом берегу. Подболоченный подход к старице примерно с полкилометра, далее частный сектор, мы в нем.

– Канал широкий? – деловито поинтересовался Булат.

– Не очень. Метров пятнадцать.

– И в чем проблемы? Взять лодки…

– Проблема в том, что с этой стороны Кара-су так и не взяли, – буркнул Грошев. – Ни в одном из лепестков. Положили полторы тысячи человек только на этом участке… по самым скромным данным. Там абсолютно открытая местность и неподавленные огневые точки.

– Так подавить! – возмутился Булат и сверкнул глазами.

– А нечем. Артиллерию выносят турецкими «Бехтиярами». И бельгийскими «Асами». И коптеров столько, что небо черное. Наши подтягивают, а ее выносят. Пробовали бомбометанием, снарядами с наведением… Уронили пару девятиэтажек, и только. А потом бомбы и самолеты кончились. Или в других местах понадобились. Здесь полгода будут штурмовать малыми группами. Самые быстрые останутся на набережной. Но в основном будут выбивать еще на болоте – кассетниками. В Кара-су несколько батарей спрятано среди многоэтажек. И все со спутниковой корректировкой огня. Ты только побежишь со своей лодкой, а там уже координаты готовы. И снарядов без ограничения.

– Но где-то же взяли? – спросил Дымок и сплюнул. – И как?

– В мире Земля-Центр. Широким фланговым охватом дивизией генерала Холодова. Потеряли танковый полк, но отсекли снабжение, рассекли и давили по частям. Только так. Но здесь это невозможно, генерала Холодова арестовали в прошлом году, что-то не так и не тому сказал в генштабе.

– А сам что думаешь? – спокойно поинтересовался майор.

– Ничего, – безразлично отозвался Грошев. – Успешных вариантов не знаю. Мы же приданы бригаде морской пехоты, у нас самостоятельности нет. Что прикажут, то и будем делать. А прикажут завтра идти на штурм малыми группами.

Майор крякнул и почесал подбородок. Отдернул руки, опомнился и почесал демонстративно, с жутким скрежетом ногтей по щетине.

– Уже приказали, – признался он. – Ну и… война есть война.

– Вообще-то… – пробормотал Грошев. – Не только война.

– Чего?

– Того. Узловые точки истории – слышал о таком?

– И даже читал, – хладнокровно подтвердил майор. – У этого… как его… Дыховичного, что ли… И что?

– После потерь под Кара-су, – вздохнул Грошев, – все заинтересованные стороны убедятся в слабости имперской армии и ударят с запада.

– В смысле – с запада⁈ – нехорошим голосом поинтересовался замполит.

– На коромысле. Претензии на исконные земли Древнеруси по Кубань включительно, если что, не вчера появились.

– Подавятся! – рявкнул замполит. И добавил тоном пониже:

– И я не верю! Древнерусь – наши естественные союзники. Генетически!

Майор озадаченно поразмышлял. Поглядел на подчиненных. Хекнул. Поискал, чего бы покрутить в руках. И сделал закономерный вывод:

– Да и покун. Перебросят воевать на юг, хоть согреемся. И черешня там растет вкусная, нажремся от пуза.

Грошев хмыкнул, улегся на матрас и прикрыл глаза.

– А чего Древнерусь на нас кинется? – поинтересовался Дымок непонятно у кого. – Нормально же сидели? Хохлы, бульбаши да мы – мы же один народ. На зоне мы точно не делились.

– А тебе как ответить? – лениво полюбопытствовал майор. – Как хохлы считают или как офицер российской армии?

– Не, как офицеры – не надо! – поежился Дымок. – Замполиты и так все мозги вынесли.

– Угу, завтра пойдешь в одной группе с Замполлитра, чтоб не возбухал на доблестных российских замполитов. А по существу: южнорусский язык и есть настоящий, исконный русский язык. Хохлы в этом уверены. В смысле – хохлы-академики. Я, кстати, тоже. И хохол, и уверен. Соответственно хохлы – единственные истинно русские. Бульбаши, конечно, тоже претендуют, но мы-то знаем, что они ополячены. А москали – так, мутанты с финно-уграми, неудачный эксперимент истории.

– То есть я – не русский⁈ – возмутился Дымок.

Майор придирчиво оглядел бывшего зэка.

– А что в тебе русского? Рожа смуглая, скулы высокие, глаза косые. По внешности – смесь чувашей с бурятами или сибирскими татарами. И еще с кем-то непонятным. Может, с йети. Да, скорее всего, с ними. Только с мелкими. И язык как у йети – матерный, испоганенный. Вот как будет, по-твоему, третий месяц весны? Май? А у хохлов – травень. Чуешь, как русским духом пахнуло, чуешь?

Дымок презрительно сплюнул.

– И культуры русской в тебе ноль целых, ноль десятых, – безжалостно сказал майор. – Традиций не знаешь. Песен не знаешь. А какие песни хохлы спивают, а⁈ Ты бы слышал! А гопак⁈ И вообще земля русская пошла с Киева. А в Прикарпатье русины живут, небольшой древнерусский народ – и они там с начала истории живут, ниоткуда не приходили!

Дымок снова презрительно сплюнул.

– И это тоже, – осуждающе заметил майор. – Ты на землю плюешь. Думаешь, я не знаю, что это у вас, уголовников, обозначает? Что вы презираете и землю, и тех, кто на ней живет. Вот это и есть твоя культура. А у хохлов – настоящая. И они на свою землю не плюют. На твою – да, а на свою никогда.

– Это мы еще посмотрим, у кого настоящая культура, – угрюмо сказал Дымок, хотел сплюнуть, но сдержался.

– Шкапыч прав, – пробормотал Грошев, не открывая глаз. – Россия – империя, в этом наша суть, принимаем все народы и не очень заботимся о своем. Своей культуры у нас не было, только имперская. А русскую культуру хранила именно Древнерусь. Они – русские. Мы – имперцы. В результате они нас будут давить. Любое национальное государство, чтоб выделиться из империи, усиленно давит все имперское. То есть нас. А мы, если победим, просто примем их. Такова суть империи.

– Это мы еще посмотрим, – угрожающе повторил Дымок.

– Смотри, – безразлично сказал Грошев. – Шкапыч – хохол. Булат – тюрок.

Майор невольно гоготнул, здоровенный Булат развернулся и внимательно уставился на хилого Дымка.

– Мы – имперцы, Дымок, – усмехнулся Грошев. – Это выше, чем национальные норки. И культура имперская шире и мощнее любой национальной. Вот с этим и иди спать. Завтра в моей группе на штурм.

Дымок что-то пробурчал и предпочел исчезнуть. Булат тоже поднялся, ушел распределять смены на «фишку» – даже в расположении бригады, среди своих, никому и в голову не пришло остаться без часовых. Опыт, горький опыт войны.

Майор тоже опустился на лежанку, закинул руки за голову и задумчиво уставился в бетонный потолок.

– Империя, – пробормотал он. – Да, она создала великую культуру. А воспользоваться ей не можем. Ни мы, ни тюрки. Хотя мы еще пыжимся, что достойные потомки. Как там… Погляди на моих бойцов – целый мир помнит их в лицо… Вот застыл батальон в строю – снова старых друзей узнаю… Мощная песня, а не перенять. Потому что в том строю и мы, и тюрки стояли рядом. Сейчас эта песня – не про нас. Сейчас они – тюрконацики, курдюки вонючие… эй, коммуняка! А хохлов как будем обзывать?