Текст книги "Предвестники"

Автор книги: Влада Медведникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

   Как мне говорить с ними?

   Керген остановился, не дойдя до резных дверей, поймал мой взгляд и сказал:

   – Говори все, как есть. Правда – самое сильное оружие. Идем.

   Стражники распахнули перед нами двери, и мы вошли на королевский совет.

   Я ждал, что окажусь в зале, где приносил присягу. Там стоял длинный овальный стол, а все стены были покрыты витражами, подсвеченными изнутри. Газовые светильники горели по ту сторону мозаики из цветного стекла, и портреты королей сияли. Каждый звук отзывался эхом, и слова клятвы звучали вновь и вновь, словно их повторяли незримые голоса.

   Но Керген привел меня на балкон.

   Огромный балкон, парящий над городом – но улиц и крыш не было видно, лишь осколки неба проглядывали в разрывах живой изгороди. Зеленые стебли вились по балюстраде, белые и красные бутоны тянулись ввысь. Если б я зашел сюда случайно, то принял бы собравшихся за отдыхающих придворных, – кто еще мог сидеть на этих темных резных скамьях и пить вино? Ни бумаг, ни докладов, ни карт, ни одного человека в форме... Все были так безмятежны, словно пришли говорить не о врагах.

   Даже короля я заметил не сразу – он был без ожерелья и диадемы, знаков власти, и сидел в дальнем конце балкона.

   Я отсалютовал, и, следом за Кергеном, сел на скамью у ограды.

   Советник, замолчавший когда мы вошли, взглянул на меня, повернулся к королю, и продолжил свою речь. Я не мог понять, о чем он говорил, – что-то про перемещение войск, подвоз провизии. Я не знал, как зовут этого советника, кажется даже видел впервые. Он говорил спокойно, но щурился, то и дело ерошил волосы, замолкал, барабанил пальцами по краю бокала, и снова начинал говорить.

   Я не понимал, о чем речь, не понимал, зачем я здесь. Мне хотелось отвернуться, облокотиться на баллюстраду, раздвинуть стебли, увидеть город. Куда выходит этот балкон, на площадь или во двор крепости? Запах цветов был слишком сильным, будил следы синего дыма в моей душе, не давал сосредоточиться.

   – Эти удаленные поселения невозможно оборонять, – сказал король. – Те, кто там живут, знали об этом.

   Мне показалось, что сквозь сладкий ветер доносится запах гари. Обугленный Форт, вкус поражения, кричащая на меня Аник, – все это вспыхнуло перед глазами, затмевая настоящее, и я не успел сдержаться, поднялся и сказал:

   – Там никого нет. Ополчение разбито, люди погибли или бежали.

   Немолодой и невзрачный советник, сидевший возле короля, покачал головой:

   – Это уже не в первый раз. Сколько раз такое было – бандиты нападают на деревни, мы посылаем помощь, люди бегут... А потом возвращаются обратно в горы, и все начинается снова. Хотят жить подальше от власти и расплачиваются за это.

   – Не бандиты, – возразил я. – Это враги. Там их тайное убежище.

   – Мы все читали твой отчет, – сказал человек, сидевший напротив.

   Серая одежда, свободная и длинная, серый плащ, вздымающийся за плечами, волнами падающий на пол – крылья всадника. Это тот, о ком предупреждал меня Керген. Кто-то из высшего совета всадников.

   Правда – самое сильное оружие.

   – Война совсем скоро, – сказал я. – Мы должны действовать. Нужно напасть на их город.

   Всадник усмехнулся.

   – Они живут среди нас, – проговорил он. – У них нет городов. Сотни лет назад мы обнаружили это, и если бы у врагов был город – нашли бы и его.

   Тин поверил мне сразу, но этот всадник не верит мне.

   Я слышал шелест пепла, окутывающий его, но в глубине, под этим шорохом таилась песня, сияющая, горячая и черная. Глаза всадника были светлыми, почти прозрачными, как у Зертилена. Как у всех, чью душу волшебство захлестывало слишком часто.

   Если это не волшебство, то что это?

   Я взглянул на короля – он отрицательно качнул головой. Обвел глазами совет – и понял, никто из них не верит мне. Никто, кроме Кергена. Должно быть все остальные решили, что я готов любых разбойников принять за врагов, любую пещеру – за тайное убежище.

   Я нужен им, чтобы сражаться, но мои слова ничего не значат. Зачем они позвали меня?

   – Если вам все ясно из моего доклада, – сказал я королю. – И у вас нет вопросов, то мне лучше уйти.

   – Да, – кивнул король и указал на дверь. – Иди.

   Я отсалютовал и вышел с балкона.

***

   Я проснулся посреди ночи.

   Лежал и смотрел в темноту стен, в сплетение лунных теней на потолке.

   Сон рассыпался и исчез, но не отпустил меня, его последние мгновения были со мной. Сон звучал.

   Он пел голосом флейты, пронзительной и призывной, разрывающей сердце. Флейта качалась на ветру, в самом высоком окне башни, а внизу лежал сожженный Форт. Ветер сиял, мчался сквозь флейту, сквозь мою душу, ветер говорил: Это для тебя. Слушай.

   Я проснулся, но ветер все еще был со мной.

   Тихие шаги, скрип двери, – лунные тени качнулись, я увидел Лаэнара. Он стоял на пороге, почти неразличимый в темноте.

   – Эли? – сказал он, неуверенно, едва слышно. – Ты звал меня?

   Я боялся, что не смогу ответить, – флейта не умолкала, заполняла мою душу, заполняла весь мир. Я думал – вместо слов начну петь, вторить ей. Но моя воля была сильней.

   – Нет, – Мой голос, окутанный волшебством из сна, звучал надтреснуто и хрипло. – Я не звал тебя.

   – Нет? – Лаэнар склонил голову. Тени качнулись вновь. – Я проснулся, потому что меня кто-то звал. Я думал, это ты.

   Ветер покинул меня, остался только холод и пронзительный напев, зовущий, обещающий битву. Я смотрел на Лаэнара, видел лишь темный силуэт, и знал – мой пленник тоже слышит флейту, слышит зов.

   Но флейта говорит с ним моим голосом.

   – Нет, – повторил я. – Иди спать. Я не звал тебя.

30.

   Он словно стал одним из нас.

   В его комнате было сейчас пусто – черные стены, дрожащие отражения, шум лопастей и ветер.

   Мы сидели на полу, держась за руки и молчали. Вчетвером – словно больше никого не должно было быть здесь. Наши пальцы переплелись так тесно, что биение сердец казалось общим. Наши чувства скользили и смешивались, становились неразличимы, – сотни лет ожидания позади, впереди битва, и мы готовы к ней.

   Я не знала, сколько мы просидели так. Завтра наша машина отправиться в бой, и мы пришли к Мельтиару, в последний раз перед войной. Но он молчал, сидел с закрытыми глазами, сжимал наши руки.

   Словно был одним из нас.

   Наконец он тряхнул головой, отбрасывая волосы с лица, посмотрел на меня, потом на Рэгиля и Амиру. Каждый взгляд был долгим и темным, словно хотел сказать то, что не передашь даже мыслью.

   Он верит в нас. Он гордится. Он с нами.

   Я хотела заговорить, но дыхание исчезло, не было ни звуков, ни слов. Но и без слов он знает – я сделаю для него все, что угодно.

   – Вы мои звезды, – сказал Мельтиар. – Завтра все пойдут за вами. Вы будете сиять, ярче всех. Никто не устоит перед вами.

   Я не подведу его. Никогда.

   Чувства Амиры и Рэгиля пронзили меня словно оглушительное эхо, сияющий шквал, – и речь вернулась ко мне, я сказала:

   – Так и будет.

   Мне больше не нужны лестницы, чтобы спуститься в ангар.

   Заслонки разошлись, все колодцы открылись, – впервые за сотни лет.

   Я промчалась через город, упала сквозь потоки ветра, ворвалась в ангар. Пролетела, снижаясь, над черными машинами, сверкающими, полными силы, над бессчетными воинами, готовыми к битве. Тысячи предвестников Мельтиара здесь и тысячи в городах, – ждут своего часа.

   Я приземлилась – хвостовые перья щелкнули, закрылись, – и замерла на миг. Я жила ради этого дня, я готова, Амира и Рэгиль ждут.

   Голоса, чужие и знакомые, повторяли мое имя, желали удачи. Люди расступались, давая дорогу – так, чтобы пройти могли двое.

   Я должна была идти сейчас с Лаэнаром, он держал бы меня за руку, его имя звучало бы вместе с моим.

   Я вскинула руку, приветствуя всех. Я могла бы отдать половину своей силы, так много ее было сегодня – магия переполняла душу и крылья. Этой силы хватит на двоих. Я буду сражаться за двоих.

   До нашей машины оставалось всего несколько шагов. Почти вровень с ней стояла другая – она пела, дрожала от предвкушения битвы, ее нападающие ждали у открытого борта. С оружием, в доспехах они были почти неразличимы, казались отражениями друг друга.

   Они поведут в бой второй фланг. Если бы Мельтиар родился на несколько лет раньше, они, а не мы, стали бы его самыми яркими звездами. Теперь же они – вторая четверка и следуют за нами.

   Но их четверо, нас теперь трое.

   Их лидер, Киэнар, обернулся, шагнул ко мне.

   – Будь сильной, Арца, – сказал он и сжал мою руку. – Будь лучше всех. Удачи.

   Его чувства накрыли меня раскаленным потоком, и я поняла, что он хочет сказать. Встретить этот день без напарника – что может быть хуже? Но нет ничего прекраснее этого дня, приближающейся битвы – и я одинокой молнией пройду сквозь бурю, я стану лучше всех.

   Я кивнула. Киэнар хлопнул меня по плечу и отошел.

   Наша машина вздрогнула и запела чуть громче, когда я запрыгнула внутрь. Амира улыбнулась мне, Рэгиль поймал мой взгляд. Приборная панель мерцала под их руками, строка цифр бежала по бортам.

   Ворота открылись.

   Сперва появилась лишь крохотная вспышка света, словно звезда, – но створки расходились, и небо раскрывалось перед нами, утреннее и прозрачное. Я не смогла дождаться, пока ворота распахнуться полностью, и сказала:

   – Летим.

   Рэгиль коснулся боковой панели. Борта бесшумно закрылись, двигатель запел громче. Машина рванулась, на миг вдавила меня в спинку сиденья, и снова сделала невесомой и легкой. Амира засмеялась, приборы засияли от ее прикосновений, и машина стала прозрачной.

   Небо мчалось на нас, небо было повсюду.

   Я оглянулась.

   Они летели следом – сотни машин, мерцающие, едва видимые даже сквозь стекло шлема. Враги не заметят нас, мы промчимся над миром как тени.

   Горы остались позади, теперь внизу простиралась равнина, безжизненная и тусклая. Скоро она изменится, навсегда – как только мы одержим победу.

   – Будем на месте через два часа, – сказал Рэгиль.

   Я кивнула, положила оружие рядом с собой, приготовилась ждать.

   Мы с Лаэнаром были как две руки, сжимающие меч. Теперь я сама стану мечом, я буду сражаться за нас обоих.

31.

   Я проснулся рано утром, от звона ключей и скрипа входной двери. Еще не открыл глаза, но сквозь пелену видений понял – это Нима, ее прозрачное волшебство впорхнуло в дом и звучит громче, легкая поступь все ближе, голос уже совсем рядом.

   – Эли! – позвала она. – Учитель просил привести тебя!

   Сны, наполненные песней флейты, тоской и сияющим ветром, не желали отпускать меня, но я отбросил их, вынырнул в явь.

   Почему Зертилен зовет меня? Слышит ли он то, что я слышу?

   Я думал об этом, пока умывался. Вода не успела нагреться, была ледяной, обжигала кожу и проясняла мысли.

   Когда я вышел на кухню, Лаэнар уже был там, сидел рядом с Нимой. Она протянула мне дымящуюся кружку, и я опустился на скамью у окна. Чай был горячим и терпким.

   – Что-то случилось? – спросил я у Нимы.

   – Не знаю. – Она покачала головой. – Мне кажется, он всю ночь был у ручья... Я спрашивала, но он только сказал привести тебя, ничего не объяснил.

   Лаэнар стиснул ее руку, словно хотел подбодрить, и с тревогой посмотрел на меня.

   Сигареты лежали на столе, возле переполненной пепельницы, и я закурил, взглянул на Лаэнара сквозь клубы желтого дыма.

   Мой пленник, не знающий о том, кем был раньше. Бывший враг, с которым призрачная флейта говорит моим голосом.

   Но он был неотличим от жителей Атанга – обычный темноволосый мальчик в светлой городской одежде, разве что слишком бледный и непривычно выговаривающий слова. Но никто не обращает внимания на это, в столице много людей со всех концов мира. Даже если Лаэнар будет целый день один бродить по улицам, вряд ли кто-то заподозрит его.

   Но его нельзя оставлять одного. Я должен следить за ним.

   – Пойдешь с нами в Рощу, – сказал я. – Познакомлю тебя с учителем.

   Никто не встретился нам на тропе, ведущей от ворот к ручью. Хвоя скрипела под ногами, и с каждым шагом все ощутимей становилось эхо песен – оно искрами вспыхивало на коже, серебрилось в каждом вдохе. Отзвук песен, звучавших на рассвете.

   Но на берегу ручья уже не было никого, кроме Зертилена, – и даже он не сидел на своем привычном месте, а стоял у края тропы, ждал нас.

   Он идет на совет волшебников – я понял это сразу.

   На Зертилене была рубашка, вытканная красным и черным узором, сколотая древним амулетом, – он одевался так только в дни, когда старшие волшебники собирались возле родника в сердце Рощи.

   – Эли, – сказал учитель, и я почувствовал его радость, глубокую и протяжную, как вздох облегчения. Он беспокоился, боялся, что я не приду.

   Я не успел спросить ни о чем, – Зертилен взглянул на Лаэнара и спросил:

   – Значит, ты и есть тот мальчик, которого привез Эли?

   – Да, – ответил Лаэнар. – Он спас мне жизнь.

   – И ты будешь следовать за ним? – Взгляд учителя был сейчас неуловимым и прозрачным, я не мог понять его мыслей.

   – Да, – повторил Лаэнар. Его голос звенел. – Всегда.

   Зертилен кивнул. Потом взял за руки меня и Ниму, и несколько мгновений мы стояли молча. Я словно вернулся в детство, словно не было больше никого, – только я, Нима и учитель, парящие в потоке песен, в волшебстве Рощи.

   Потом учитель сказал:

   – Эли. Нима. Я рад, что увидел вас. – Он улыбнулся и разжал руки. – Мне пора идти. Прощайте.

   Он повернулся и пошел прочь. Голос воды и ветра был громче его шагов, и вскоре и сам он исчез среди деревьев, стал неразличим.

   – Что случилось? – спросил Лаэнар. – Почему он ушел?

   Я не знал, что ответить.

   Мне хотелось задержаться в Роще – меня не ждали к утреннему построению, я мог бы прийти в крепость позже. У ручья было так тихо, ни души, только мы. Отголоски песен сплетались и влекли к себе, звали сесть над водой, смотреть на мерцание солнечных бликов.

   И так можно сидеть и смотреть вечно – пока жизнь утекает, проходит мимо. Пока флейта поет, качаясь над сожженным Фортом и ветер мчится в недостижимой высоте, над облаками.

   Я чувствовал сейчас, как и в тот далекий день – я должен уйти из Рощи, чтобы жить настоящей жизнью.

   – Мне пора в крепость, – сказал я, и Нима тотчас откликнулась:

   – Я провожу!

   Ее беспокойство искрилось в воздухе, вспыхивало в движениях и словах.

   Зачем учитель позвал меня?

   Я думал об этом всю дорогу до площади, и не мог найти ответ. Мысли путались, тонули в городском шуме. Повозки грохотали, подпрыгивая на неровной мостовой, голоса и шаги сливались в неразличимый гомон, утренний гонг расходился над городом словно волна. Брусчатка была холодной, осеннее солнце не согревало ее.

   Лаэнар спрашивал о чем-то то меня, то Ниму. Я отвечал, иногда невпопад, и Нима смеялась.

   У ворот я остановился, собираясь произнести привычные слова, – назваться, поручиться за своих спутников, – но гвардейцы расступились, пропустили нас во двор.

   – Поторопись, тебя ждут, – бросил один из них мне вслед.

   Построение уже завершилось, но двор был черным и серым от офицерской формы. Толпа закрывала от меня лодку – она стояла на опорах, у дальней стены. Но никто не мог скрыть песню полета – с каждым моим шагом она становилась все громче, звала в небо.

   – Эли!

   Я обернулся.

   Джерри подбежал ко мне, кивком указал наверх, спросил:

   – Идешь туда?

   Я не успел ответить. Джерри нахмурился, поудобнее перехватил ружье – словно ждал нападение и был готов открыть стрельбу – и сказал:

   – А, еще не слышал?.. Мне сказали отыскать тебя, беги во дворец, в главный зал. Сейчас там будут послы врагов.

   Я понял, что он не шутит.

   – Найди Рилэна, – велел я. – Готовьте лодку.

   Нима стиснула мою руку.

   – Я останусь с тобой. – Ее слова вырвались одним выдохом и затихли.

   Нима никогда не училась сражаться, не пела разрушительные песни. Но она смотрела сейчас так встревоженно и упрямо, что я не смог возразить.

   – Стань незаметной, – сказал я ей.

   Нима улыбнулась и запела, еле слышно. Песня теней потекла, сплелась с ее дыханием. Нима словно погасла – стала бликом света, прозрачным отражением, тенью среди теней.

   – Что делать мне? – спросил Лаэнар. – У меня нет оружия.

   Мне некогда было думать.

   Я бегом пересек двор, добрался до лодки. Ее песня вспыхнула, зазвенела под моими ладонями.

   – Мы полетим, – сказал я ей. – Но позже.

   Шар лежал на дне лодки, никто не трогал его со дня прилета. В нем не было сейчас ни звука, ни света, словно это был простой хрусталь, лишенный магии.

   Я осторожно поднял его, протянул Лаэнару и сказал:

   – Не выпускай из рук.

   В темном полуподвальном переходе, соединяющим внешнюю крепость с дворцом, нас встретил гвардеец. Он повел нас наверх – по широкой лестнице, застеленной коврами. Я не видел ни придворных, ни вечно снующих слуг, – зато на каждом этаже, у каждой двери стояла стража.

   Мы шли, и гвардеец рассказывал: они появились рано утром, возникли прямо во дворце из ниоткуда, назвались послами магического народа, требовали отвести их к королю. Они безоружны, а во дворце сейчас один из верховных всадников, – поэтому король согласился.

   Гвардеец говорил торопливо и сбивчиво, и поминутно оглядывался, словно боялся погони. Встретившись взглядом с Лаэнаром, он замолкал, а Ниму не видел, – песня теней скрывала ее, ковер заглушал шаги.

   Мы миновали последний пролет лестницы, стражники расступились, пропустили нас в главный зал.

   Потолок был так высоко, что я мог бы взлететь. Распахнутые окна смотрели на восток и на запад, – и в них было видно лишь небо. Сотни людей стояли вдоль стен и ждали, – придворные, гвардейцы и городская стража. Воздух гудел от напряжения и голосов.

   В торце зала, на возвышении, сидел король. На коленях у него, словно знак власти, лежало ружье, позолоченное, старинное. Солнечные искры вспыхивали на причудливом узоре приклада, сияли на диадеме и ожерелье. Справа от короля сидел его сын, слева дочь, – близнецы. Вся страна отмечала их день рожденья, и этим летом им исполнилось восемь.

   Опасно приводить детей на собрание, где будут враги.

   Король заметил меня, кивнул, и я направился к трону. Лаэнар не отставал от меня ни на шаг, шар в его ладонях по-прежнему был прозрачным и тихим.

   – Эли! – Кто-то сжал мое плечо, и я оглянулся, узнал Кергена. – Я думал, ты в Роще!

   Другие советники тоже были здесь, одетые, словно на праздник, – шелк, драгоценности, цветы в волосах. Всадник, не поверивший мне на совете, тоже стоял неподалеку, – серый плащ струился, заслоняя крылья, но не мог заслонить привкус горького дыма.

   Король поднял руку. Шелест голосов прошел по толпе, как волна, и все затихли. Стражники расступились, распахнули дальние двери, и в зал вошли послы врагов.

   Толпа шелохнулась, отхлынула к стенам. Послы прошли по открывшейся дороге – четыре фигуры в черном – и остановились в нескольких шагах от трона.

   На миг мне показалось, что они неотличимы друг от друга и похожи на Лаэнара, но повзрослевшего на десять лет. Но нет, – они были разными, просто все четверо темноволосые, бледные, в черной одежде. Я попытался уловить их песню, звук чужого волшебства, – но тишина была оглушительной, затишье перед грозой. Я не услышал ничего.

   Один из послов шагнул вперед, взглянул на короля, на придворных застывших возле трона, и заговорил.

   – Шестьсот лет назад вы приплыли. Вы напали на нас, не объявив войну. – Голос врага, спокойный и легкий, летел над толпой. – Вы победили тогда. Сегодня мы объявляем войну вам.

   Я не заметил, как это произошло, – но в руках у врага была флейта, серебристая, сияющая и тонкая. Он приник к ней, и призывная, ясная мелодия, звучавшая все эти дни в моем сердце, – вырвалась, заполнила воздух, заполнила мир. Звучала все громче, пронзала душу, я мчался вместе со звуком, восторг опалял меня, не давал дышать.

   Лаэнар вскрикнул, и я сделал вдох, обернулся к нему.

   Шар в его руках сиял. Тысячи цветов преломлялись, менялись, лучи словно водоворот текли к посланникам врагов. Флейтист сиял в этом радужном свете, его пальцы скользили по телу флейты, мелодия становилась все сильней, поднималась все выше.

   Вот их волшебство, вот их песня, она заполнила весь мир.

   Флейта смолкла, – внезапно, взлетев в недосягаемую высь.

   Шар в руках Лаэнара взорвался, окатил нас сияющими осколками. Я зажмурился на миг, а когда открыл глаза, увидел, как все изменилось.

   Они проявились.

   Придворные больше не стояли единой толпой, гвардейцы не держали строй. Каждый третий или четвертый – сколько их тут? – сделал шаг в сторону. Черные повязки, оружие в руках – когда они успели достать его? Я видел Кергена, черную ленту на рукаве, меч в руках. Видел, как всадник сбросил плащ и крылья – и вместе с ними исчез дымный шелест, песня пришла ему на смену, пылающая, рвущаяся к небесам.

   Я знал, мгновение – и начнется битва, нельзя медлить.

   Я запел. Моя песня теней скользнула, сомкнулась с тенями Нимы. Я видел ее теперь, и видел Лаэнара, – для остальных мы исчезли.

   Первые выстрелы рассекли тишину, следом за ними, словно шквал, обрушилась магия. Не оборачиваясь, я рванулся к трону, словно сеть метнул вперед песню теней. Она накрыла короля, его детей, двух советников и нескольких гвардейцев. Король увидел меня, крикнул что-то – я не разобрал слов, стрельба заглушала все, и следом за ней поднимался запах пороха и крови.

   Чужая песня, стремительная и яркая, ударила в стену. Я схватил Ниму, упал с ней на пол. Вокруг был хаос – обломки дерева и камня сыпались сверху, гильзы стучали по полу, кто-то кричал. Когда я поднялся на ноги, в стене зияла огромная пробоина. Король и трое гвардейцев отстреливались, дети прятались за троном.

   Я в два прыжка оказался возле короля, указал на пролом в стене.

   – Нас не видят, – сказал я. – Надо уходить, скорее.

   Путь по дворцу был похож на безумный сон. Поваленные колонны, горящие занавеси, мертвые тела в коридорах, и живые люди, бегущие, стреляющие, кричащие на нашем языке и на языке врагов. Острие моего жезла было в крови, но я не помнил, как наносил удар.

   Мы добрались до сторожевой башни, и я знал, что делать. Нужно лишь выйти на внешнюю лестницу и спуститься по ступеням, вырубленным в стене. Во дворе стоит наша лодка, я увезу короля в безопасное место.

   Роща – самое безопасное место, волшебники защитят его.

   Но, шагнув на первую ступень, я застыл.

   Надо мной было небо, подо мной – город, и он бурлил, каждая улица, каждый дом были охвачены битвой. И небо было в черных росчерках – волшебство врагов сверкало и пело.

   А к западу от дворца, там, где всегда был зеленый остров, полыхало пламя и поднимался дым. Роща волшебников горела.

   Я устремился душой туда, позвал учителя – моя мысль ушла в пустоту.

   – Нельзя оставаться в Атанге! – крикнул кто-то за моей спиной. – Нам нужно на королевский остров, враги не смогут переплыть море!

   Сеть песни теней распалась – я понял, что Нима не удержала ее, не могла больше петь, видя как горит наш дом, как рушится самое безопасное место в мире.

   Мы спускались по каменным ступеням, и я знал, что враги видят нас. Пули свистели над головой. Оставалось лишь несколько метров до земли, когда на нас бросилась крылатая тень – и упала от выстрела Лаэнара.

   Я даже не заметил, когда и где он подобрал ружье.

   Двор крепости превратился в поле битвы. Гвардейцы прятались за обломками обрушившийся стены, отстреливались от врагов, загородивших ворота. Но наша лодка была цела, я видел ее. И Джерри был здесь, он обернулся, заряжая ружье, и крикнул:

   – Эли! Они перекрыли все выходы!

   – Где Рилэн? – Я пытался перекричать стрельбу, дым разъедал горло. – Нам нужно улетать!

   – Он там! – Джерри указал на ворота, и выстрелил. – Он один из них!

   – Значит лодку поведешь ты! – Я запрыгнул на корму, остальные последовали за мной. – Сюда, скорее!

   Джерри, ругаясь, забрался в лодку, взялся за рычаги. Я потянул весло на себя.

   Я почти не поверил, когда мы оторвались от земли. Даже переполненная, лодка взлетала, медленно набирала высоту, поднималась над выстрелами и кровью, плыла сквозь чужие песни, заполнившие небо.

   Я повернул в сторону моря, но мы летели слишком медленно, – площадь удалялась, но черные росчерки мчались к нам сквозь ветер, со всех сторон. Крылатые воины, каждый из которых мог оказаться Арцей.

   Мне некогда было думать, я должен был выполнить свой долг.

   – Лодка перегружена, – сказал я. – Мы с Лаэнаром выпрыгнем, я могу летать. Поднимайтесь как можно выше, летите быстрее.

   Лаэнар взял меня за руку, взглянул без тени сомнения.

   – Я останусь с тобой, – сказала Нима и сжала мою ладонь.

   Я поднялся, и Лаэнар и Нима встали вместе со мной.

   – Ты с ума сошел? – крикнул Джерри. – Тебя убьют тут! Как я один поведу лодку?! Я не смогу!

   – Сможешь! – сказал я и прыгнул.

   На миг мне показалось, что браслеты поют громче, чем прежде, – я поднимусь выше лодки, выше врагов. Держа Лаэнара и Ниму за руки, я промчусь сквозь ветра, пересеку море. Но весь мир пел сейчас другую песню, я слышал ее повсюду. Мои спутники влекли меня к земле, мы медленно опускались, крыши домов были все ближе.

   Я видел лодку – но она стала песчинкой в небе, улетала вдаль, ее песня уходила от меня. Я все еще смотрел ей вслед, когда мы опустились на крышу и разжали руки.

   И в тот же миг раскаленный металл пронзил меня, и следом обрушилась боль. Я успел выхватить оружие, нанести удар, – а потом все погасло, остались лишь огненные вспышки боли во тьме.

32.

   Призыв настиг нас на подлете к столице.

   Я слышала эту мелодию так часто – год за годом Мельтиар играл ее для нас и для всех, в глубине города и на вершинах гор. Каждый предвестник помнил эти звуки, а флейта помнила прикосновения Мельтиара. И теперь, в руках глашатая войны, в сердце Атанга, – флейта пела так, словно сам Мельтиар играл на ней.

   Она призывала нас.

   Неслась нам навстречу, пронзала мое оружие и сердце, крылья распахнулись, дрожали вместе с ней. Душа раскололась – пусть это мгновение длится вечно, и путь оно завершится скорее, пусть вспыхнет огненный смерч битвы, я растворюсь в нем без остатка.

   Флейта пела – напоминала, звала, обещала, – и в последние ее звуки вонзилась мысль Мельтиара, стремительная, опаляющая душу.

   Правый фланг – королевский дворец. Левый фланг – квартал всадников.

   – Да, – сказал Рэгиль – вслух, словно Мельтиар был рядом.

   Машина развернулась, пошла вниз. Борта разошлись, ветер ударил в стекло шлема.

   Я стояла у раскрытого борта. Ружье казалось невесомым, встречный поток гудел в крыльях, белые крыши были совсем близко, мчались прочь.

   Я столько раз видела этот город в зеркалах прорицателей, столько лет изучала его на картах.

   Внизу гремели выстрелы. Сражение уже началось, но я не видела ни наших воинов, ни врагов, – мы летели слишком быстро. Лишь жилы улиц внизу, а над ними небо и мерцающие тени.

   – Цель впереди! – крикнул Рэгиль, и я выпрыгнула.

   Машина взмыла выше, я забила крыльями, поймала поток, он понес меня вперед. Враги взлетали в небо один за одним – огромные крылья и сила, от которой тускнеет солнечный свет и воздух наполняется дымом.

   Всадники.

   Я прильнула к прицелу и выстрелила.

   Крыло врага вспыхнуло, ветра расступились, швырнули его вниз. Я вновь нажала на курок, и, словно вторя мне, громыхнули орудия машины.

   Темнота взорвалась над крышами, полоснула землю голосом смерти, – и исчезла, лишь черные искры остались в небе. И в тот же миг вспыхнула вдалеке – рассекла небо огненным шквалом.

   Он с нами!

   Восторг стал невыносимым, и я выстрелила почти не целясь, – снаряд нашел цель, – нырнула, выстрелила вновь.

   Он с нами, Мельтиар с нами!

   Моя душа полыхала вспышками темноты, все мысли исчезли. Осталась только битва, стремительный полет, враги и пламя. И в каждом моем выстреле, в каждом ударе – его голос.

   Убивайте! Без пощады!

   В детстве я думала, что буду считать убитых врагов. Мечтала о том, как после победы назову их число, оно будет немыслимым, огромным. Когда мы стали старше и начали тренироваться, я поняла – не так это важно, главное выполнить задачу.

   Теперь я знала, что не смогла бы считать.

   Серые крылья врагов, душащий пепел, огонь их ружей, – все проносилось перед глазами, оружие отзывалось, отдача ударяла в плечо, небесные реки несли меня вверх, бросали вниз. Я не знала, часы прошли или минуты, – наша сила звучала все громче и заполнила все потоки, уничтожила дымные следы врагов.

   Я запрокинула голову, увидела солнце в зените, тонкую рябь облаков и черные молнии – машины летели, воины кружили возле них.

   Небо стало нашим, битва в нем стихла.

   Внизу еще гремели выстрелы, но становились реже, одна за одной замолкали улицы. Я откинула стекло шлема, сделала глубокий вдох, – он полнился вкусом пожара.

   Идите ко мне.

   Мысль Мельтиара была ярче солнца, и я метнулась ей навстречу. Промчалась сквозь осенние ветра, поймала поток, несущий запахи пороха, крови и пылающей магии. Скользнула по нему, и опустилась на крышу.

   Тень накрыла меня, гул двигателей поглотил все звуки – и стих. Машина приземлилась, Амира и Рэгиль выпрыгнули наружу. Я не заметила как оказалась возле них – Амира обнимала меня и смеялась, Рэгиль сжимал мою руку. Их крылья, как и мои, распахнулись, бились в такт сердцу, а оружие было горячим, сотни выстрелов раскалили его.

   – Пойдем, – сказал Рэгиль. – Мельтиар ждет нас.

   Ждет нас.

   Я обернулась. Он стоял у края крыши, ветер трепал его волосы, они струились словно потоки темноты, словно текучие крылья. Возле Мельтиара были люди в одежде врагов, но с черными повязками, с нашим оружием, – скрытые. Бывшие скрытые.

   Еще одна машина зависла над крышей, крылатые воины спрыгнули вниз. Один из них догнал нас на полпути, и я узнала Киэнара.

   – Я видел Лаэнара, – сказал он мне. – Он сражался на их стороне.

   Мельтиар обернулся к нам, и я остановилась.

   Все хорошо, Арца.

   Его мысль прошла сквозь меня и на миг распахнула его душу, я увидела себя глазами Мельтиара, – ослепительная черная искра в небе, смертоносный полет, красота и сила.

   Мы не подвели его, он счастлив, что мы с ним.

   Я зажмурилась на миг, чтобы сдержать слезы.

   – Лаэнар в безопасности, – сказал Мельтиар вслух. – Мы знаем каждый его шаг.

   – Я могу забрать его, – предложил один из скрытых. Его лицо и волосы были в саже, словно он прошел сквозь пламя.

   – Нет. – Мельтиар кивком указал на юг – там, у окраин города, полыхали огни орудий, продолжался бой. – Мне нужна твоя песня. Всадники отступают, мы ударим по ним. Собери свою команду, пойдешь со мной. – Он повернулся к нам и добавил: – Вы тоже.