Текст книги "Предвестники"

Автор книги: Влада Медведникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

   – Куда? – спросил Рэгиль.

   Амира подняла руку и перед ней вспыхнули разноцветные точки – они были похожи на несуществующее созвездие, но никогда не поднимались в небо и горели только от нашего огня. Это была карта вражеских поселений, и Амира наугад указала на одно из них.

   – Мы там были в прошлый раз, – проговорил Рэгиль. – Тот человек был именно там. Может быть...

   – Тем лучше! – прервал его Лаэнар. – Летим туда!

   Красные контуры под нами смазались, стали неразличимо-быстрыми, земля проносилась как ураган. А затем машина нырнула, развернулась, теряя скорость, и я увидела цель.

   Все поселения возле гор были похожи – как будто в них жили одинаковые люди, с одинаковыми мыслями. Низкие дома светились тускло, но у края селения теснились и двигались алые пятна, – я знала, там загон криворогих баранов, украденных у гор и запертых в неволе.

   Машина сделала еще один круг, и я увидела людей, – их контуры горели ярче всего. Один замер посреди улицы, закричал что-то, глядя вверх. Машина донесла звук с земли, усилила многократно, но я не разобрала слов.

   Мы невидимы, мы стремительны, мы почти бесшумны – но не можем скрыть ветер, он несется от нашей машины как прилив.

   Враги уже знают, чего ждать.

   – Пора! – сказал Лаэнар.

   Машина зависла. Борта распахнулись, справа и слева, открывая нам с Лаэнаром путь в небо. Крылья вновь призывно дрогнули, но я сдержалась, не дала им увлечь себя, не рванулась навстречу битве.

   Оружие было готово, приклад привычно упирался в плечо. Я перевесилась наружу.

   Ветер, рожденный нашей скоростью, стих, разбился о землю вдалеке. Меня встретили только обычные ночные потоки: холодные текли с гор, теплые поднимались от земли, и соленое эхо чужих ветров доносилось от моря. Потоки переплетались, кружились, я чувствовала их сквозь одежду, перчатки и шлем, – датчики усиливали это чувство в сотни раз. Все небо было моим.

   Но целью была земля.

   Лаэнар выстрелил первым – отдача встряхнула машину, белый огонь полыхнул над нами, а внизу загорелось живое, красное пламя. Крыша дома вспыхнула, люди выбегали на улицу, их контуры мерцали, крики наполняли воздух. Мгновение спустя нас настиг жар пламени – у меня не было времени уменьшить чувствительность датчиков, я целилась.

   Впереди, там где дома расступались и улица превращалась в дорогу, стояла вышка. Водонапорная башня или сторожевая – неважно. Мельтиар говорил, что я умею находить самую лучшую мишень. Она была сейчас передо мной, в прицеле.

   Я выстрелила. Белый свет ослепил меня, отдача толкнула внутрь, и в тот же миг грохот затмил все звуки, чужая сила швырнула машину, и кинула меня обратно, к земле.

   Крылья распахнулись, ловя восходящий поток, и, все еще ничего не различая, я взмыла вверх.

   – Правый двигатель! – Голос Амиры в шлеме звучал ясно, но перед глазами было лишь мельтешение красных и черных полос. – Подбит!

   – Что с приборами? – Я слышала, как мой голос срывается на крик. – Почему темно?

   Не дожидаясь ответа, я откинула стекло шлема.

   Внизу бушевал огонь. Его ярость и жар текли вверх, перемешивая ветра, унося меня вверх. Башня пылала, потоки огня растекались от нее по деревне. Что бы ни хранилось в этой вышке, оно вспыхнуло, как масло.

   Раскаленный восторг захлестнул меня. Я выбрала верную мишень, и, хотя нас атаковали, мы выполнили задание, – напали, принесли огонь и страх, никто не остановил нас.

   Я забила крыльями, вырвалась из горячего потока, нырнула вниз, к машине.

   Порыв ветра швырнул гарь мне в лицо, и я закашлялась.

   Машина была подо мной – она летела, не теряя высоты, но накренившись, и за ней тянулся дымный след.

   – Где он? – закричал Лаэнар. – Амира, дай мне свет!

   – Возвращайся! – позвал Рэгиль. – Утечка из второго двигателя, нужно возвращаться!

   – Амира, дай мне свет!

   Из дна и бортов машины хлынул свет – я едва успела нырнуть под луч, задела его крылом, и воздух взрезал выстрел. Лаэнар пронесся совсем рядом, и я ринулась следом.

   – Арца! – крикнул Рэгиль. – Верни его!

   Я сложила крылья, кинулась вниз, схватила Лаэнара на лету. На мгновение мне показалось, что мы не удержимся, рухнем вместе, но машина развернулась, поймала нас открытым бортом. Мы упали внутрь и, прежде чем стены сомкнулись, я успела увидеть врага – неясную серую фигуру с огромными крыльями. Он коснулся земли и исчез.

   – Я почти догнал его, – сказал Лаэнар.

   Машина летела запрокинувшись, и мы все еще держались друг за друга, сидели, прижавшись к правому борту. Аварийные огни мигали, все стекла стали черными. Я чувствовала, как где-то глубоко внутри, возле сердца машины, рождается и нарастает дрожь.

   – Мы почти потеряли машину, – ответил Рэгиль.

   Я хотела быть такой же спокойной и сказала:

   – Но мы выполнили задание на этот раз.

5.

   Еще до того как мы увидели зарево пожара и почувствовали дым во встречном ветре, я знал – мы опоздали.

   Волшебство нельзя скрыть, его следы как волны, и лодка качалась на них. Я смотрел на небо, на ясную звездную россыпь, и видел как нас сносит невидимое течение, – с каждым мигом мы все дальше отклонялись от заданного пути. Отзвук чужой магии влек лодку, и я не мешал ей.

   Я пытался понять, различить песню, оставшуюся в воздухе. Почти не удерживая весло, глядя в небо, я слушал, но отзвук был неуловим. В нем чувствовалась сила – холодная, как волшебство живущее в самой глубине моего оружие, – и стремительная легкость, зовущая лодку ввысь. Было что-то еще, но я не мог соединить звуки, не мог повторить песню, и не понимал.

   Но другую нить волшебства я чувствовал ясно – она была знакомой, сумеречно-серой, но не пела, только шелестела еле слышно. Я знал этот шорох.

   Он никогда не проникал в Рощу, но часто был слышен на улицах Атанга, во дворце и в казармах. И без труда можно было отличить тех, от кого он исходил, – каждый слышал о них, они были всем знакомы.

   Никто в Роще не хотел говорить со мной про эту шелестящую, пепельную магию, и только учитель сказал однажды: "Это не волшебство. Не называй это так".

   – Мы опоздали, – сказал Джерри, глядя вперед, на багровое небо.

   Я бросил весло, и лодка качнулась, потеряла путь, не знала, какой поток ей ловить. Я слышал, как скрипнули рычаги – Рилэн пытался удержать нас на плаву, и поэтому я крикнул:

   – Вниз!

   Он ответил что-то – ветер унес слова – но послушался. Мы рухнули, как камень в воду, магия и ветер кругами понеслись прочь. Звезды кружились над нами, мелькали черные горы и озаренный пожаром горизонт, – и на миг все заслонила тень. Она метнулась над нами, как огромная птица и скрылась, но я успел вновь ощутить шелестящий звон, – он был сейчас горячим, как зола на углях.

   Я рванул весло, и лодка вздрогнула, подбросила нас и зависла у самой земли. И пока она медленно, миг за мигом опускалась, я закричал:

   – Атанг! Мы из Атанга!

   Киль коснулся земли, и лодка, все еще полная полетом, медленно накренилась, повалилась на бок. Джерри рванулся наружу, но я успел схватить его за плечо.

   – Не стреляй, – сказал я. – Это всадник, это не враги.

   – Ты так уверен, – пробормотал Джерри.

   Только сейчас я понял, что сжимаю оружие – не заметил, как выхватил его. Hе стоило встречать всадника с жезлом в руках – но неумолчная песня стали придавала мне сил.

   Джерри наклонился, нашарил что-то на дне, еле слышно ругаясь, щелкнул зажигалкой. Огонь вспыхнул, погас до крохотной искры, а потом разгорелся вновь. Джерри поднял лампу и выбрался из лодки.

   Мы приземлились среди скал, – дрожащий свет выхватывал острые грани, камни под ногами, одинокое дерево, его корни, крошащие землю.

   – Могли разбиться, – сказал Рилэн.

   Было тихо, лишь шорох ветра и треск огня за стеклом лампы. Но я знал, что всадник рядом, не было смысла прятаться или искать его в темноте. Поэтому я повернулся туда, где серый шелест мерцал яснее и повторил:

   – Мы из Атанга. Нас прислал король.

   Джерри поднял лампу, свет качнулся, лег по-другому. Тени стали тоньше, распались, как порвавшаяся сеть, и навстречу нам шагнул человек.

   Это был всадник, я не ошибся.

   Его лицо и одежда были в копоти или в грязи, а огромные крылья топорщились как нескладный плащ, деревянный каркас выпирал сквозь прорехи ткани. Но шелест струился вокруг этих крыльев, обволакивал руки, держащие оружие – я точно видел, что это всадник.

   Он был выше меня, но едва ли старше – больше я ничего не мог разобрать среди качающихся отблесков и теней.

   – Королевская гвардия, – сказал он. Голос у него был такой же, как и лицо – запятнанный копотью. – Вас прислали за мной?

   – Если вот это ты устроил, – усмехнулся Джерри, и указал на север.

   Зарево там угасало – или его заслонили скалы.

   – Нет! – горячо возразил всадник и шагнул вперед. – Я пытался остановить это!

   Он все еще сжимал обеими руками ружье – оно было похоже на подделку, деревянное, стянутое полосами темного металла. Никто не мог стрелять из него, только всадники. В нем тек пепел, готовый в любой миг обратиться в пламя, – я слышал его песню.

   "Не называй это волшебством", – сказал мне тогда Зертилен. Но я не знал, как еще это назвать.

   – Они прилетают каждую ночь, – продолжал всадник. – Издалека их лодка похожа на вашу. Но не вблизи, поэтому я не напал на вас.

   – Кто они? – спросил я и тут же пожалел об этом.

   Я должен был сначала спросить: "Кто ты?"

   – Демоны, – ответил всадник.

   Он подошел совсем близко, и Джерри посветил ему в лицо. Всадник зажмурился на миг, но тут же открыл глаза и продолжил:

   – Во всех деревнях уверены – это ночные демоны. Им ничего не нужно, они хотят только разрушать. Я не знаю, откуда они прилетают, но сумел остановить их, дважды.

   Его глаза лихорадочно блестели, голос был неровным и быстрым – как у того, кто слишком часто курит синий дым, или почти дошел до истощения и знает, что может не успеть договорить.

   – Во всех деревнях уверены? – тихо повторил Рилэн. Он стоял, прислонившись к лодке, и в его словах было эхо песни полета. – Ты всех здесь знаешь? А нам про тебя никто не сказал.

   – Вот именно, – подхватил Джерри. – Кто ты такой?

   Я хотел вмешаться, но не успел, всадник ответил почти мгновенно:

   – Меня зовут Тилиниэн Эрил Амари.

   – Как?! – воскликнул Джерри.

   Я засмеялся.

   – Тин, – сказал всадник. – Можно звать так.

   Мы теряли время. Еще можно было отыскать врагов, догнать их.

   – Полетишь с нами, – сказал я. – Залезай в лодку.

   Всадник отступил, шелестящая песня вокруг него стала жарче, но тише, – я чувствовал, он готов исчезнуть, снова стать тенью.

   – Мне нельзя появляться там, где бывают всадники, – сказал он. Его слова бежали еще быстрей, догоняли и кромсали друг друга. – Я нарушил устав, я изгнанник.

   Я не знал их устава. Он был тайной, как и не-волшебство, дававшее всадникам силу.

   Но в чем бы ни провинился этот человек, он дважды остановил врагов.

   – На границе всадников нет, – сказал я. – Ты нигде их тут не встретишь. Полетели.

   – Вот именно, – кивнул Джерри. – Тут и солдат нормальных почти нет. – Он махнул рукой и добавил: – Я Джерри. Это Рилэн. – Рилэн отсалютовал и запрыгнул в лодку, склонился к рычагам управления. – Это...

   – Я узнал, – прервал его всадник. – Это Эли, гвардеец из Рощи.

   Я поморщился. Я королевский волшебник, а не гвардеец из Рощи – но спорить об этом глупо.

   – Залезай в лодку, – повторил я, и на этот раз всадник послушался.

6.

   Я смотрела, как Амира ходит вокруг машины, касается ее, отходит и возвращается вновь. Рэгиль стоял рядом с нами, наблюдал за ней. Когда мы приземлились, он прижал ладонь к борту – датчики у него на запястье мигнули красным и зеленым светом – и молча выбрался наружу. Теперь мы ждали, пока Амира закончит слушать машину.

   Мои глаза болели от копоти, волосы пропитались дымом пожара, и мне хотелось скорее уйти из ангара. Отстегнуть крылья, смыть следы битвы, заснуть, – видеть сны о полетах и битвах, или просто скрыться во тьме до пробуждения.

   Но я не могла уйти.

   Пока машина мчалась обратно, и цифры на стенах показывали срок жизни двигателя, – моя мысль стала сияющей струной, метнулась к Мельтиару. В этой струне была пылающая деревня, враг и наша машина, подбитая, летящая назад. Ответ был без слов – едва коснулся сознания, быстро и легко – Мельтиар понял меня, он ждал нас.

   Наверное, все мы позвали его по пути домой.

   Он знал, что случилось, но все равно мы должны были пойти к нему, рассказать о полете. Мы делали так всегда. Это было как ритуал.

   Амира отошла от машины и покачала головой.

   – С ней все в порядке. – Она всегда говорила о машине как о человеке, как об одном из нас. Иногда я завидовала Амире, но не сейчас. – Но оба двигателя надо менять... Завтра мы не сможем полететь.

   – Это и так было ясно, – проговорил Рэгиль. Он взял Амиру за руку и потянул к воротам. – Пойдем.

   Амира кивнула. Она не снимала шлема в полете и не глотала дым – но глаза у нее были красные.

   – Нет, – сказал Лаэнар.

   Я обернулась к нему.

   Наверное, сейчас мы с ним были особенно похожи, – перепачканные в копоти, в обожженных доспехах, с оружием и крыльями. Он был моим отражением, – но я не понимала, о чем он говорит.

   – Я не пойду к Мельтиару, – сказал Лаэнар.

   Мои мысли сейчас горели, вспарывали усталость, взлетали и дробились. Я слышала свой голос, срывающийся и горячий, – "пойдем", "мы должны", "он ждет нас", – но слова звучали внутри, не могли вырваться наружу.

   Между нами был всего один шаг, и я рванулась вперед, схватила Лаэнара за плечи, словно мы все еще были в воздухе и могли упасть.

   – Мы с Амирой отвечаем за машину, – сказал Рэгиль у меня за спиной. – Наша вина, что с ней что-то случилось.

   – И мы сожгли деревню. – Я старалась говорить также спокойно, как Рэгиль, но знала – не получается. – Мы выполнили задание.

   – Не в этом дело! – Лаэнар вырвался из моих рук, остался только след ярости в ладонях. – Мы не справились с врагом! С первым настоящим врагом! Что мы скажем? Что мы ни на что не способны до сих пор? Я не пойду!

   – И обязательно кричать об этом?

   Я обернулась на незнакомый голос, и тут же склонила голову, опустила руки.

   В ангаре редко бывали старшие звезды, но тот, кто заговорил с нами, был много старше нас, возрастом и, быть может, и силой. Я не знала его имени, но он мог быть одним из равных Мельтиару.

   – Не бойтесь.

   Я подняла глаза. Незнакомец был в черной одежде, как любой из предвестников Мельтиара, но за спиной струился серый плащ, похожий на огромные сложенные крылья.

   Я знала, как выглядят враги, наблюдала за их жизнью через чаши предсказателей. Я видела их оружие, я знала, с кем мы будем сражаться.

   У этого человека были крылья всадника.

   Темный всадник. Я не знала, что мы так глубоко проникли в тайны врагов. Не знала, что старшие звезды живут среди всадников.

   – Чьи вы предвестники? – спросил он, и было ясно – он знает ответ.

   – Мельтиара, – тут же ответил Лаэнар.

   Всадник кивнул.

   – Как и я.

   – Правда? – Мы с Лаэнаром спросили это хором, и я слышала эхо своего удивления в его голосе. Мы снова стали отражениями друг друга.

   – Мы все были предвестниками войны, прежде чем стали предвестниками Мельтиара, – ответил всадник и взглянул на Амиру: – О чем ты хочешь спросить, дитя?

   Амира все еще держала Рэгиля за руку, но стояла неподвижно, словно в строю. Крылья приподнялись у нее за спиной, на них мерцали и дрожали блики света. И когда Амира заговорила, точно также дрожал ее голос.

   – Ведь ты... знаешь о всадниках все, правда?

   Он смотрел на нас серьезно и спокойно, и под этим взглядом я чувствовала себя девочкой, впервые одевшей крылья. Наверное, он так и видел меня. Мне шестнадцать лет, я никогда не была предвестником войны, всегда была предвестником Мельтиара.

   – Правда, – сказал всадник. – Я вхожу в их высший совет.

   Я знала – ему незачем обманывать, и все же не могла поверить.

   Самые опасные противники в грядущей войне – это всадники. Сотни лет назад они уничтожили нашу жизнь и забрали землю, отдали ее людям, лишенным силы. А теперь мы проникли в самое сердце их тайны, к источнику могущества.

   Мельтиар говорил: "Сражайтесь так, будто каждый бой – последний". Наверное, поэтому мы не знаем, как близка победа.

   – Мы встретили сегодня всадника, – выпалил Лаэнар.

   – Здесь? – Темный всадник нахмурился, повернулся к нему. – В горах?

   – Да, – кивнул Лаэнар. – Мы летаем вдоль границы, наше задание – сеять страх в селениях врагов. Но на нас напал крылатый враг, он подбил нашу машину, поэтому...

   – Он был один? – спросил темный всадник. Его голос стал отрывистым и жестким.

   Я переглянулась с Лаэнаром. Я помнила выстрел, вспышку, удар и крылатую тень.

   Я кивнула.

   Лаэнар покачал головой.

   – Вы не знаете, – сказал всадник. – Они живут на побережье и в столице, никогда не приезжали сюда, а вы даже не знаете, один он был или нет. Это вы сжигаете деревни?

   – Это наше задание, – ответила я.

   Я надеялась, что крылья не раскрываются у меня за спиной, а голос не дрожит, как у Амиры. Пусть он из старших звезд, пусть он знает врага лучше нас, но мы не просто предвестники, мы самые яркие звезды Мельтиара. Мы не склоняемся ни перед кем, кроме него.

   – Ваше задание – пугать поселенцев? – Темный всадник смотрел на меня. Его глаза были светлыми, выцветшими от времени или магии, слишком часто затоплявшей душу. Он смотрел на меня несколько мгновений, а потом повторил мои мысли: – Вы звезды, предвещающие приход Мельтиара. И ваша задача – смести все преграды на его пути. Вам дали задание, и у вас есть препятствие, есть враг, почему вы не разузнали все о нем?

   – Но Мельтиар не говорил..., – тихо возразила Амира.

   – Он и не должен был, – ответил темный всадник. – Узнайте о своем враге все, что сможете, и тогда вы по-настоящему выполните задание. Идите.

   Он развернулся. Я смотрела ему вслед, на серые крылья, плащом стелящиеся по черному полу.

   Покров тайны – вот наша главная сила. Но сделать невидимой машину, внезапно появляться в небе – мало. Он прав. Мы никогда не покидали город, но он прав. Каждый из нас может войти в дом врага и узнать все секреты. Каждый из нас.

   – Пойдем, Арца! – позвала Амира.

   У ворот дежурила незнакомая девушка. Она касалась пульта на стене, огни вспыхивали и гасли под ее пальцами. Когда мы подошли, она обернулась и проговорила:

   – Мельтиар сказал, чтобы вы пришли завтра, сейчас он там. – Она махнула рукой вверх.

   Там. Где-то наверху, – может быть, туда можно взлететь, а может быть нет, и как он сказал, так мы и должны сделать. Прийти завтра.

   У нас есть время.

   – Если мы не можем пойти к Мельтиару, – растеряно проговорила Амира, – как же нам разузнать про этого всадника?

   Мы тайна, мы страх, мы внезапный удар. Но чтобы действовать, нам не нужна машина и ночь.

   – Я знаю как, – ответила я.

7.

   Я во сне.

   Знаю об этом, ведь я не в обычном сне.

   За спиной ветер, он сумеречный и легкий, он говорит со мной, как человек. Я слушаю его, говорю с ним, и мир меняется, течет, показывает мне то, что я должен увидеть. Я внутри видения.

   Внутри нашей с Нимой тайны.

   Нима близко, я слышу ее смех, различаю слова, но они ускользают и теряют смысл – ветер заслоняет ее от меня.

   – Смотри, – говорит ветер. – Сюда причалили первые корабли.

   Я высоко в небе, воздушные реки струятся сквозь меня, не касаясь. Подо мной земля – сумеречно-серая, как небо, как ветер, как я. Черные горы тенью вырастают из земли, движутся и разбиваются о берег. На море шторм, волны бушуют и пенятся, рвутся к земле. Море сильнее гор, оно сокрушает их. Воздух теперь полон соли.

   Я хочу петь, я хочу лететь туда.

   Но это сон.

   – Нет, – отвечаю я. – Первые корабли причалили южнее Атанга.

   – Здесь. – Ветер держит меня за плечи, заставляет смотреть вниз. На серебристой земле вырастает селение, полузаброшенный пограничный пост. Я сплю в одном из этих домов и помню об этом. – Здесь жили люди звезд, здесь была первая битва.

   – Нет, – повторяю я.

   Ветер указывает вниз.

   Подо мной вспыхивают звезды. Они сияют осколками хрусталя, разгораются все ярче, земля становится все темней. Ветер течет между ними, превращается в свет, застилает все ослепительной сетью.

   Сеть звенит, поет звуком ветра и голосом металла.

   Песня флейты, голос раненой птицы – зовет меня, и тонет в грохоте шторма.

   Я лежал, глотая воздух, пытаясь вспомнить все, что я увидел во сне, повторить каждое мгновенье и каждое слово. Меня выбросило в явь, швырнуло обратно в пыльный барак, в оковы тела.

   Обычный сон рассеивается постепенно, но я вернулся не из обычного сна.

   Я мысленно повторил сон трижды – слово за словом и мгновение за мгновением – и только тогда открыл глаза.

   Потолок был слишком близко – я спал на двухъярусной кровати. Не удержавшись, я протянул руку, коснулся досок над головой. Наощупь они были такими же, как и вся явь вокруг, – теплыми и пыльными. Пыль плясала и колыхалась в воздухе, в солнечных лучах.

   Солнце уже высоко. Нима, наверное, вернулась домой, развешивает пучки трав над крыльцом. Или сидит с учителем возле ручья. Или...

   Я собрался с силами и слез с кровати.

   Сны-видения не дают отдохнуть ни душе, ни телу. Я всегда чувствую себя потом так, словно не спал, а ходил где-то много часов. В каком-то смысле это правда.

   Я хотел рассказать свой сон, но Нима была в Атанге, за стенами Рощи. На лодке туда лететь несколько часов, а скакать верхом – гораздо дольше. И мои слова не могут преодолеть этот путь – сколько мы с Нимой ни пытались, я не мог услышать ее и не мог передать ей свою мысль. В Роще говорили, что на это волшебство у Нимы не хватает сил.

   Нимы здесь нет, а больше я никому не могу рассказать.

   Когда я наконец вышел из дома, солнце уже пересекло зенит.

   – Я думал идти будить тебя, – сказал Джерри. Он сидел на ступеньках, дым сигареты таял в пыльном воздухе.

   Я опустился рядом с ним, нашарил в кармане сверток, наугад вытянул сигарету. Джерри щелкнул зажигалкой.

   Мне попался желтый дым – с каждой затяжкой мысли становились все спокойнее, все яснее.

   Чтобы понять сон, мне не обязательно рассказывать его кому-то.

   – А где... – Я запнулся, вспоминая имя. – ...Тин?

   Ночью, когда мы вернулись, ополченцы обступили лодку. Факелы трещали и бились на ветру, Аник расспрашивала, а всадник отвечал. Я ушел спать, а они все еще говорили.

   – Поехал с ними. – Джерри стряхнул пепел. – Вроде как дневной патруль.

   – Аник согласилась его взять?

   "Вы в первый раз вылетели и сразу привезли неизвестно кого!" Эти слова я хорошо запомнил.

   – Ну, – усмехнулся Джерри, – она ругалась, что у него дырявые крылья. Но ему даже дали коня.

   Я взглянул на небо. Оно было чистым, лишь с востока тянулись первые облака, прозрачные и легкие, как обрывки тумана. Первые знаки осени, в столице они ощутимей, чем здесь.

   При свете дня пограничный пост уже не выглядел заброшенным, – я видел дорожки, протоптанные от барака к бараку, лошадей, пасущихся вдалеке. Слышал неразличимые обрывки разговора где-то рядом, чувствовал запах армейской кухни, мешающийся с запахами пыльной земли и диких трав.

   Не так уж сильно пограничный пост отличался от казармы в Атанге.

   Я затянулся и спросил:

   – Где у них кухня?

   – Там.

   Джерри указал налево. Дорожки скрещивались, и одна из них вела к стоящему на отшибе дому. Над ним клубился дым, полупрозрачный, тающий в чистом небе. Глупо думать, что здесь все как в Атанге. Должно быть здесь топят деревом, а газа едва хватает на светильники.

   – Ты лучше поторопись, – продолжал Джерри, – а то сейчас этот дневной патруль вернется и сметет там все.

   Я кивнул и затоптал сигарету. Вкус желтого дыма еще не угас, теплом отзывался в кончиках пальцев, окутывал мысли, вел их легко и плавно.

   – А почему они днем патрулируют? – спросил я. – Говорили, что все нападения были по ночам?

   Джерри засмеялся, махнул рукой в сторону гор.

   – Я сам проспал все, – сказал он. – Но вроде наблюдатель заметил что-то в небе, и они решили проехать по деревням, проверить.

   Я почти знал, что хотел рассказать мне сон. Если я останусь здесь, если буду петь и слушать отзвуки давнего волшебства, сотни лет назад занесенного пылью, заросшего травой, – я пойму. Если первые корабли причалили здесь, то я найду здесь что-то.

   Но какая бы магия не таилась тут, невидимая и забытая – это подождет. У нас были более важные дела.

   Я поднялся и сказал:

   – Найди Рилэна, пусть готовит лодку.

   – Слетаем посмотрим сверху? – спросил Джерри.

   – Да, – кивнул я и отправился на кухню.

8.

   Рэгиль заставил меня пойти спать, но сон долго не приближался ко мне, я лежала и смотрела в темноту. Напряжение и тревога дрожали в каждой мышце, а в памяти звенели наши голоса, снова и снова вспыхивали слова и фразы.

   Мы вчетвером полночи просидели в комнате Лаэнара, говорили о том, что нужно делать, – спорили и соглашались, решали, как лучше поступить. Было темно, нам светил лишь красный ночник над дверью, и все жесты казались особенно резкими, каждое слово вспарывало воздух. Мы были словно дети, играющие в скрытых. Но мы уже не дети. И я в самом деле отправляюсь к врагам, пусть и ненадолго.

   Лаэнар пытался возразить мне, говорил: "Нет, пойду я". Но Лаэнар как обнаженный клинок, он не сможет скрыться. Из нас лучше всех это удалось бы Амире – никто не усомнился бы в ней – но Амира и Рэгиль должны чинить машину.

   "Я пойду с тобой", – говорил Лаэнар. Мне хотелось, чтобы он был рядом. Мы могли бы сказать: "Мы брат и сестра, потерявшиеся на горных тропах", – но мы уже слишком взрослые для этой сказки. Я должна идти одна.

   Мы спорили долго, но все согласились со мной. Даже сон наконец согласился со мной, отдалил голоса и мысли, погрузил в темноту.

   Сновидения пролетели мимо, не коснувшись, и я проснулась до того, как прозвучал сигнал.

   Мы собрались в зале скрытых.

   Я знала то, что знают все, – то, что повторяют каждому с раннего детства. Скрытые живут в городах врагов, дышат одним с ними воздухом, едят одну пищу, работают бок о бок с врагами – ничем не выдают себя, но узнают тайны, одну за одной. И, когда начнется война, откроются, ринутся в бой. Враги знают об этом, сотни лет знают об этом, но ничего не могут сделать, только боятся и подозревают каждого.

   Враги не могут проверить, кто перед ними, – ведь даже прикасаясь к нам, они чувствуют лишь тепло кожи. Не могут ощутить чувства другого человека, не могут понять, правда в его словах или ложь.

   Я знала все это, как знала и язык врагов – его слова опавшими листьями кружились позади моих мыслей, и я надеялась, что не запнусь, не позабуду чужую речь, – но в зале скрытых я была впервые.

   Мы звезды Мельтиара, мы воплощение атаки. Когда придет время, мы вспыхнем над столицей врагов, уничтожим все на своем пути. Нам незачем скрываться.

   Незачем – но я могу, и у меня получится.

   Лаэнар, Амира и Рэгиль ждали меня у входа.

   – Я все нашла, – сказала Амира.

   Она провела меня по лабиринту столов и стеллажей. Здесь было много людей – они смеялись и разговаривали, переодеваясь. Лишь некоторые замолкали – я чувствовала их удивленные взгляды.

   Одежда, которую нашла Амира, пахла дымом. Я разделась, оставила только крылья, и осторожно натянула чужие вещи, одну за одной. Ботинки стиснули хвостовые перья – те задрожали, готовые вспороть грубую кожу, вырваться наружу, но я не позволила им. Крылья были мне послушны – сложились, стали плоскими, прижались к спине. Никто не разглядит их под широкой крестьянской рубашкой.

   Я застегнула накидку у горла и попыталась расправить складки. Ткань была шершавой, цвета песка и пыли, и то там, то тут – следы огня.

   – Еще не поздно... – Амира запнулась, не договорила.

   Ее пальцы скользили в моих волосах, вплетали серебряный шнур.

   – Все будет хорошо, вот увидишь, – пообещала я.

   Амира обняла меня, стиснула так крепко, что я чувствовала, как вспыхивают и гаснут ее мысли. Ее крылья вздрагивали в такт ударам сердца, и позади каждого удара трепетал страх.

   – Арца, я буду ждать, – прошептала Амира. – Каждую секунду буду слушать, я услышу, почувствую, мы успеем, если...

   Ее страх проникал в меня, холодными кристаллами падал на дно души. Поэтому я не позволила договорить, – отстранилась, сжала ее запястья и сказала:

   – Я обещаю. – Искры страха уже растворились в крови, но не исчезли. Ледяной узор поднимался от сердца, оплетал руки. Мне нужно было договорить, прежде чем он коснется ладоней и достигнет кончиков пальцев. – Я все узнаю и вернусь сегодня, когда сядет солнце.

   – А если ты не успеешь все узнать сегодня? – тихо спросила Амира.

   – Тогда я вернусь с тем, что узнаю, – сказала я и разжала руки.

   Амира вздохнула. Мгновение она стояла неподвижно – должно быть готовилась возразить, убедить меня – а потом качнула головой и вновь принялась сплетать серебряный шнур с моими волосами.

   – Он поможет тебе, – ответила Амира на мой молчаливый вопрос. – Это помощь для тех, кому трудно скрыться. Тебе будут верить, в тебе не будут сомневаться.

   Да, Амира легко могла бы стать скрытой, она даже знает об этом больше всех нас. Но она нужна тут.

   Пока мы возвращались через зал, пока шли по коридорам и поднимались по спиральной лестнице – я привыкала к чужой одежде, старалась идти легко. Но каждый шаг отзывался болью, – я сжимала пальцы ног, не давала перьям шелохнуться. Я словно бы заново училась ходить – лестница, по которой я пробегала столько раз, стала бесконечной, ступени уходили в немыслимую высь.

   Наконец они кончились.

   Мы стояли на дне колодца. Он был распечатан до нашего рождения или не запечатывался никогда – гладкие стены уходили вертикально вверх, и над головой сиял крохотный круг неба, оно казалось ослепительно-белым отсюда.

   Восторг раскрылся в сердце, слился с моей силой и хлынул наружу, смывая страх. Крылья дрогнули, готовые раскрыться, разорвать чужую одежду, поднять меня вверх, выбросить в дневное небо. Но я удержала их – я не могла сейчас лететь.

   – Я проверил плоскодонку, – сказал Рэгиль. – Полетал на ней утром, поставил экран. Даже если ее заметят, то не успеют разглядеть, что это.

   Плоскодонка, наша первая машина, мы летали на ней еще детьми. Я почти забыла о ней, но Рэгиль и Амира помнили – навещали ее в ангаре, следили за ней. Ангар не мог открыть нам ворота днем, но Рэгиль вылетел затемно, и теперь плоскодонка ждала нас наверху, возле колодца.