Текст книги "Предвестники"

Автор книги: Влада Медведникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

   Лодка накренилась, зачерпнула бортом ветер, и я увидел врага. Он падал на нас, неразличимый как ночь, его выдавали лишь звезды, мерцали на обнаженном клинке.

   Я бросил весло, выхватил оружие, лодка шатнулась подо мной. Металлический жезл в моих руках был холодным, песни мчались в нем, звенели на острие. Но еще громче звучало волшебство в браслетах, – я не заметил, как оно толкнуло меня вверх, швырнуло в небо.

   Я молчал, но весь мир пел за меня, и я летел.

   Клинок сверкнул, я отразил его жезлом, и звездное небо закружилось. Ветер бил в лицо, отнимал дыхание, но я смеялся. Все небо стало моим, расступалось от каждого движения, от каждой мысли, – мне не нужны были крылья и небесные реки, я был сильнее их.

   Я жил ради этого дня.

   Мой враг оставался черной тенью, но он был так близко, что я различал песню его души, – она сияла и билась, тоскливая нота вплеталась в нее, звала все выше. Наше волшебство схлестывалось, расходилось кругами, и я все смеялся, не мог остановиться.

   Враг забил крыльями, скользнул в сторону, – я позволил ему. И почти сразу рванулся следом, сквозь хлесткий ветер, холод и восторг. Враг вновь попытался обойти меня, попытался ударить, – но меч скользнул мимо, пронзил лишь воздух. Песни мчались вокруг нас, как смерч.

   Я мог уничтожить врага, убить его в любое мгновение. Опьяненный полетом и схваткой, я помнил об этом. Помнил, но хотел вечно лететь, сражаться в небе.

   Эли! Дымная пуля прострелила сердце песен, и я задохнулся, на миг перестал видеть врага и небо. Эли, помоги мне! Я внутри гор, она убьет меня!

   Я рванулся верх, закружился, глядя как враг поднимается следом, ловит потоки. Не закрывая глаз, я вернулся в Рощу и запел.

   "Я не знаю разрушительных песен, – сказал мне тогда Зертилен. – Но песня яда может убить. И может вылечить, все в твоих руках".

   Песня потекла, раскаляясь, заполнила жезл, зазвенела, стремясь вырваться.

   Враг все еще боролся с ветром – и я упал вниз, ударил жезлом, полоснул еще раз. Зазвенел металл, крыло разлетелось осколками. Волшебство вонзилось в тело врага, полыхнуло в крови, – я слышал гул яда, видел его огонь.

   Я не дал врагу упасть, схватил его, мы вместе опустились на скалы. Он рухнул, едва я разжал руки, – песня яда бушевала в его сердце, пожирала жизнь.

   Я сорвал с него шлем, швырнул прочь. В темноте лицо было неразличимо, но я видел как моя магия проступает сквозь кожу, несется потоками синего света.

   Все волшебники учат язык врагов, вся Роща знает его.

   Это важное знание, я не забыл его, и чужие слова пришли легко.

   – Как тебя зовут? – спросил я.

   – Лаэнар, – прошептал он. Отрава уже завладела его голосом, он стал прерывистым и хриплым.

   – Лаэнар, – повторил я и запел.

   Имя вернулось к нему и сомкнуло его песню с моей, как замыкают звенья цепи. Яд полыхнул еще ярче, но теперь подчинялся мне. Враг был в моей власти.

   – Слушай внимательно, Лаэнар, – сказал я. – Мой удар был отравлен, и через полчаса ты умрешь. Ты умрешь еще раньше, по одному моему слову. Не пытайся ничего сделать, не пытайся никого звать.

   Он кивнул.

   Должно быть, песня яда открыла мне его душу: я не видел его глаз, но чувствовал страх – глубокий и неодолимый как морские волны. Враг бился об этот страх, он хотел жить.

   – Я могу вернуть тебе жизнь. – Слова чужого языка поднимались из памяти, одно за одним, и позади каждого вспыхивала Роща, придавала мне сил. – Но твоя жизнь будет принадлежать мне. Ты хочешь жить?

   Он снова кивнул – тень в росчерках яда.

   – Я обменяю твою жизнь на жизнь моего друга, – сказал я. – Он внутри гор, ему грозит смерть. Ты можешь привести меня к нему?

   – Да, – проговорил он. – Я видел, как они упали в колодец... Смогу.

   Его страх опьянял меня.

   – Если ты приведешь меня не туда – умрешь. И если мы придем слишком поздно – умрешь.

   – Хорошо, – выдохнул он. – Не убивай Арцу.

   Арцу? Вторая тень, напавшая на нас и сражающаяся сейчас с Тином в глубине гор, – это Арца? Хрупкая девочка, смотревшая на меня с ужасом и надеждой?

   Нельзя думать об этом сейчас.

   – Все будет зависеть от тебя, – сказал я. – Покажи, где они.

   Я помог ему подняться, и мы взлетели. Я держал его за плечи, и он словно якорь, тянул меня на дно, – но браслеты были сильнее, небо все еще было моим. Я слышал песню лодки, – сумеречная и ясная она звала к себе, была совсем близко.

   – Там. – Враг указал вниз, в черноту гор.

   Мы помчались вниз, рассекли небесные реки, одну за другой, – земля приближалась, я готов был остановиться, но враг выкрикнул, надрывно:

   – Лаэнар! – И скала под нами разошлась, открыла колодец, я увидел свет в глубине.

   Сияющее волшебство устремилось мне навстречу. На миг мне показалось, что этот поток захлестнет меня, лишит воли и мыслей, – так много там было песен, следов древнего волшебства, ослепительных вспышек силы.

   Но песни переплелись, закружились, приняли меня, как река принимает лодку, – и повлекли вниз, в колодец, в тайный город врагов.

22.

   Я не успела зачерпнуть силу из толщи стен, не успела даже сбросить разомкнутые, сломанные крылья. Успела только уклониться и удержать в душе мысленный крик, зов о помощи.

   Выстрел дымной вспышкой пронесся мимо меня – но я знала каждое движение воздуха, каждый камень в этом зале – и смогла отпрыгнуть.

   Я недооценила врага.

   Всадник все еще лежал на полу, но в руках у него было оружие, он готовился выстрелить вновь.

   "Их ружья пропитаны горьким дымом, – сказал нам Скэтар. – Этот дым прорывается сквозь магию, раскалывает души. Помните, единственный выстрел может уничтожить вас".

   Я рванулась вперед – хвостовые перья задрожали, ускоряя мой бег. Темная сила расходилась по полу, как круги на воде. Я стала быстрее выстрелов, быстрее огня всадника.

   Я не подведу Мельтиара.

   Я не подведу Лаэнара.

   Меч невесомо сверкнул в воздухе, обрушился на врага. Тот заслонился, я ударила снова. Воздух окрасился запахом крови. Я пинком выбила из рук всадника оружие, – оно отлетело, ударилось о стену.

   Враг был в моей власти, нужно было лишь замахнуться, добить его одним ударом. Но я услышала голос Лаэнара и остановилась.

   Его имя пронзило ворота колодца, вспыхнуло на них звездами, и тяжелые створки разошлись. Горный воздух обрушился на меня – словно наверху бушевал смерч, стремился ворваться в город.

   Лаэнар возвращается. Он хотел убить всадника, я должна разделить победу с ним.

   Я с размаху опустила меч, пробила плечо врага. Он выкрикнул что-то, но я не слушала, я ждала, глядя вверх.

   Ветер, мчащийся на меня из колодца, был слишком стремительным, холодным.

   Лаэнар не один. Я поняла это еще до того, как увидела, – и крепче стиснула рукоять меча.

   Они должны были разбиться – так стремительно падали вниз, черная и светлая вспышки, всполохи ветра. Ледяной вихрь ударил мне в лицо, я зажмурилась на миг и, еще не успев открыть глаза, услышала, как Лаэнар зовет меня.

   – Арца!

   Он не разбился, и он был не один.

   Крылья Лаэнара не бились, но он застыл в воздухе, в нескольких метрах надо мной. Рядом с ним парил враг – его рука лежала на плече Лаэнара, так легко, небрежно, словно они были друзьями, словно стояли на земле. Ветер стих, но я чувствовала как вокруг них вращается незнакомая, неистовая сила, удерживает в воздухе и не дает упасть.

   Я узнала эту силу и этого человека. Эли, маг врагов.

   Крылья распахнулись у меня за спиной.

   – Не двигайся, Арца! – крикнул Лаэнар. Его голос, искаженный магией и болью, крошился в воздухе осколками стекла. – Не зови! Иначе я умру!

   – Слушай его! – засмеялся маг. В другой руке он держал жезл, изогнутый и тонкий, и острие было в крови. – Одно мое слово, одна мысль – и он умрет.

   Всадник выкрикнул что-то, дернулся, и я, не глядя, вогнала меч глубже ему в плечо.

   И поняла – всадник говорит на языке захватчиков, но речь мага – наша. Маг скрытый, он один из нас, не может быть иначе.

   Надежда вспыхнула, окатила меня огненным шквалом, и погасла в тот же миг – едва я взглянула на Лаэнара.

   Сквозь его кожу проступало зеленовато-синее сияние, росчерками текло по лицу, наполняло глаза. Я встретилась взглядом с Лаэнаром и даже сквозь расстояние его боль полоснула меня, я пошатнулась, едва не выпустила рукоять меча.

   – Что ты с ним сделал?! – крикнула я магу.

   Мир двоился и дрожал – я знала, что плачу, но не могла удержать слезы.

   – Я забрал его жизнь, – ответил Эли. – Но верну ее. Если ты отдашь мне Тина.

   Я чувствовала – это правда. Бушующая магия сделала мир прозрачным, даже без прикосновений я понимала – это так.

   – Хочешь, чтобы он жил? – продолжал маг. – Я заберу Тина и заберу Лаэнара, и верну ему жизнь.

   Обжигающие и ледяные волны захлестнули мое сердце, душили меня, не давали видеть. Я не знала, что делать.

   Я должна позвать Мельтиара.

   Как еще я спасу Лаэнара?

   – Нет, Арца! – крикнул Лаэнар. Я чувствовала, как с каждым словом, с каждым вздохом кончаются его силы. – Делай так, как он говорит!

   Мир все еще дрожал, слезы все еще ослепляли меня.

   Я сделала глубокий вдох – воздух был полон магией, болью и правдой – и сказала:

   – Хорошо. Я отдам тебе всадника, верни Лаэнару жизнь.

   – Брось оружие, – велел Эли. – И отойди.

   Я освободила меч – всадник дернулся, крикнул что-то, мне или магу – разжала руку. Меч упал, тихое эхо погасло в глубине зала. Я оступила. Один шаг, второй, третий. Я остановилась лишь когда за спиной оказалась стена.

   Маг сказал правду, Лаэнар будет жить.

   Я повторяла эту мысль снова и снова.

   Эли и Лаэнар опустились. Маг схватил всадника за руку. Слова, чужие и быстрые, погасли, не успев коснуться меня. И в тот же миг зал наполнился ветром, – все трое стали смерчем, умчались вверх. Эхо магии прокатилось по колодцу и затихло. Остались лишь следы крови на полу, мой меч и оружие всадника.

   Я не могла больше ждать.

   Мельтиар!!

   Он появился почти мгновенно, темнота хлынула, опаляя. Мельтиар сжал мои плечи, но я не могла говорить. Я могла ответить лишь мыслью, – и в этой мысли вспыхнуло все: битва, магия, враги, забравшие Лаэнара.

   Мельтиар отпустил меня и исчез – черные искры вспыхнули и растворились.

   Слезы хлынули снова, я слышала свой голос, я кричала, звала Лаэнара и рыдала. Мир накренился мне навстречу, я упала на пол и замерла.

   Я лежала с закрытыми глазами, прижимаясь к холодной плите. Было тихо – я не слышала уже ни своих рыданий, ни звука ветра. Мгновения растянулись, стали бесконечными и пустыми.

   Но потом меня вновь окружил жар темноты. Мельтиар вернулся. Он поднял меня, прижал к себе. Я чувствовала, как его сила течет сквозь меня, словно небесная река. Эта река была сейчас бездонной и черной.

   – Все будет хорошо, – прошептал Мельтиар.

   Война начнется раньше. Его голос прошел через мое сердце, отзвуком флейты пронзил мысли. Я знала, его слышу сейчас не только я – каждый предвестник Мельтиара слышит эти слова. Каждый воин в городе, и каждый скрытый, живущий среди врагов. Война начнется совсем скоро. Будьте готовы – каждый день, каждый час.

   – Мы победим, – сказал он вслух. – И мы вернем Лаэнара.

   Я закрыла глаза и кивнула.

   Мельтиар прав.

   Он прав всегда.

23.

   Я думал, что тайный город врагов не отпустит меня – каменный колодец закроется, стены сожмутся, замуруют меня навсегда. Я был ослеплен, переполнен и исчерпан – волшебство звенело в каждом глотке воздуха, песни мчались сквозь меня, и моя собственная песня кричала, рвалась за каждой из них.

   Но никто не остановил меня.

   Мы вырвались наружу – там царила тишина, словно и не было сражения. Лишь пустынные черные горы, небо, ледяное и звездное, и песня полета, дрожащая во встречных ветрах.

   Моя лодка близко.

   Я позвал ее, беззвучно – осколки напева вспыхнули в душе, потянулись к ней. Лодка выскользнула из сплетения волшебства, появилась под нами. Я видел Джерри и Рилэна, слышал, как они зовут меня – разорванные ветром слова уносились вниз, к черному колодцу, таяли в глубине.

   Внезапно усталость затопила меня, небо стало шатким, звезды качнулись. Тин сжимал мою левую руку, а правой я держал врага за плечи – один был ранен, другой умирал, и их боль схлестывалась в моем сердце. Мир все еще пел за меня, браслеты несли меня сквозь потоки – но я знал, скоро я разожму руки или потеряю сознание.

   Но лодка устремилась ко мне, к сердцу моей песни – сумеречная и легкая, пропитанная магией, она качнулась и поймала нас, как ловят птицу в раскрытые ладони.

   Я упал на дно, отпустил врага и едва почувствовал, как Тин разжал руку.

   Рилэн обернулся, и я крикнул:

   – В Атанг! Скорее!!

   Я закрыл глаза и запел – всего несколько звуков, торопливых, дрожащих на ветру, – и песня теней вновь окутала нас, мы слились с небом, растворились среди звезд, стали невидимыми для врагов.

   Когда я открыл глаза, мы уже мчались на восток. Рилэн не оборачивался, сидел, склонившись над рычагами управления. Я должен был помочь ему, взять весло, – но сейчас не мог это сделать.

   Тин полулежал на корме, зажимал рану скомканной курткой. Я чувствовал запах крови, звон боли. Но это просто рана, я успею вылечить ее, а время врага истекает.

   Джерри тормошил меня за плечо, и я кивнул, попытался без слов показать, что со мной все в порядке.

   – Что случилось? – спросил Джерри и указал на Лаэнара. – Зачем он здесь?

   – Надо убить его, – выговорил Тин. Его голос был надтреснутым, затуманенным болью. – Он больше не нужен.

   Мы не можем убить его. Я обещал, он будет жить.

   Я обещал Арце.

   – Он должен жить, – повторил я вслух и запнулся, подбирая слова. – Он наш заложник.

   Роща была сейчас слишком далеко, и сил во мне почти не осталось. Но волшебство нельзя остановить, если оно взрезало сердце, – и песня зазвучала, поплыла, окружая врага. Превратилась в волны, сперва тихие, разбивающиеся пеной на краю души, – но с каждым мигом набирающие силу, превращающиеся в оглушительный шквал.

   Это шквал затопил врага, яд раскалился, изменился, хлынул сквозь его мысли, – мчался сметая все на своем пути, всю прежнюю жизнь, счастье и горе. И также внезапно схлынул, затих, оставив врага в забытье, лишенном сновидений.

   Враг спал, как спит человек после тяжелого дня. Но сияющие росчерки отравы исчезли, и дыхание было спокойным.

   Я выполнил обещание, он будет жить.

   Не дожидаясь расспросов, я взял Тина за руку и запел песню исцеления. Она забрала остатки моих сил, и, сев на корму, к рулевому веслу, я чувствовал себя прозрачным и невидимым, как ветер в моих снах.

   Тин благодарил меня, Джерри спрашивал о чем-то, но я не мог отвечать. Я молча сжимал весло, смотрел вперед и ждал, когда небо начнет светлеть, окрасится рассветом. Но ночь не уходила, сияла миллионами звезд. Млечный путь качался над головой, звал к себе.

   В первый миг мне показалось, что мелодия, тоскливая и ясная, звучит там, в небесном сиянии. Но она была ближе, – флейта пела, пронзительно и призывно, но не в сгоревшем Форте, и не по ту сторону неба, – в моем сердце. Нет смысла гнаться за ней – она звучит внутри меня. Нет смысла говорить о ней – больше никто не слышит.

   Но потом она смолкла, и я вдохнул встречный ветер. Его вкус сказал мне, что мы миновали пыльную равнину, летим над холмами, уходящими к морю.

   – Оставьте меня здесь, – попросил Тин. – Я доберусь, Аник где-то рядом.

   – Может, все-таки с нами? – Голос Джерри был встревоженным и усталым. – Может, тебя простят? Ты же столько сделал...

   Тин покачал головой.

   – Не простят. И я обещал Аник, что буду с ней.

   Лодка опустилась. Тин попрощался, поднялся, чтобы выбраться наружу и взглянул на Лаэнара. Тот по-прежнему лежал в забытье, на дне лодки, среди теней.

   – Ты уверен? – спросил Тин. – Он враг. Лучше убить его сейчас.

   Я покачал головой. Тин вылез из лодки, махнул рукой. Я потянул весло, но в последний миг остановился.

   – Тин! – позвал я.

   Я хотел сказать: "Тин, война начнется скоро. Совсем скоро". Но я не знал, откуда пришло это знание – от голоса флейты, от мерцания звезд, или из глубины моей усталости. Поэтому я сказал:

   – Будь осторожен.

   Тин кивнул, и мы взлетели.

   Постепенно ночь отступала, восток звал солнце. Предрассветные сумерки затопили землю, холмы сменились полями. Я видел дороги и полосы тумана, цепляющиеся за изгороди и ветви деревьев. Атанг приближался.

   Пленник шевельнулся и открыл глаза.

   Джерри выпрямился, сжимая ружье. Я опустился на дно лодки и взглянул на врага.

   Он смотрел растеряно, но не пытался ничего сделать, не пытался заговорить. Его песня все еще была слышна мне – но стала иной, словно из нее исчезли все сложные звуки, остался лишь изначальный напев, бездумный и простой.

   Я понял, что сделал с ним.

   Мое волшебство стерло его жизнь, унесло его память – так стирают слова со старого пергамента, чтобы написать новую книгу. Его душа была как чистый лист.

   – Лаэнар, – сказал я.

   Он встрепенулся, приподнялся, ловя мой взгляд.

   Имя не забылось. Может быть еще что-то осталось на этом листе.

   – Ты помнишь, что случилось, Лаэнар? – спросил я.

   Его взгляд стал непонимающим и беспокойным, в глубине его песни зазвенело отчаяние. В конце концов он проговорил:

   – Не знаю... Кажется, ты спас мне жизнь?

   Вряд ли стоило что-то объяснять, и наш полет подходил к концу – впереди уже сияло солнце, окрашивало алым белые крыши Атанга.

   – Да. – Я кивнул. – Я спас тебе жизнь.

***

Легенда о Шаэларе

   В ту пору звезды сияли ясно, люди и магия были свободны, захватчики еще не приплыли. Там, где возникнет город, были лишь пещеры и пути подземных рек. Там царила темнота, лишь кое-где лучи света падали сквозь проломы в скалах. Но источники силы и жизни сияли в сердце гор, как сияют и сейчас.

   Шаэлар покинул родное селение, чтобы петь там, в безлюдной глубине гор. Он пел много дней и ночей, он слился с сиянием магии. Позабыв о времени и о мире яви, он пел бы так еще долго, но в мелодию пробралась тень, тревога заполнила звуки. Шаэлар понял, что пришла беда, и очнулся.

   В сердце гор ничего не изменилось: магия сияла, пещеры были безмолвны и безлюдны. Никто не пришел с дурной вестью. Но, зная, что что-то не так, Шаэлар потянулся душой к своим звездам. Ему никто не ответил.

   Тогда Шаэлар попытался внутренним взором отыскать близких – но весь мир казался темным. Лишь в глубине лесов и на бездорожье пустошей Шаэлар увидел редкие огни, мерцающий свет. Не все звезды погасли, но оставшихся было так мало, словно по земле прошла смерть и почти никого не пощадила.

   В тревоге Шаэлар покинул пещеры и, выйдя наружу, понял, что видение не обмануло его.

   Пока он пел, позабыв обо всем, мир постигла беда.

   У берегов стояли корабли, их паруса заслоняли небо. Чужаки, приплывшие из-за моря, словно стая саранчи заполонили землю. Всюду, где они проходили, оставались руины селений и пепел лесов. Люди пытались сражаться с захватчиками, но не могли выстоять против них: ведь те привезли с собой оружие, несравнимое с копьями и стрелами, и силу, способную сокрушить магию. Самые сильные песни могли лишь ненадолго задержать врагов, дать передышку.

   Глядя, как торжествуют захватчики, и как прячутся в чащах последние звезды, Шаэлар понял, – ни одна магия, ни одно волшебство не поможет сейчас освободить землю. Можно лишь погибнуть сражаясь или спрятаться и выжить, чтобы через десятки и сотни лет, нанести удар.

   Сперва Шаэлар пришел в лес, к истокам большой реки, где прятались уцелевшие из южных деревень. Он сказал им: "Ради победы оставьте дневной свет и сияние ночного неба, идите со мной". Не все хотели идти с ним, но захватчики приближались, выжигали леса, и люди согласились последовать за Шаэларом.

   Он привел их в сердце гор. Там, под каменными сводами зазвучали песни, магия потекла, превращая дикие пещеры в человеческие жилища. А Шаэлар вновь вышел в мир, искать выживших. Он находил их в разных концах земли: некоторые прятались группами, другие по одиночке, и Шаэлар шел на свет каждого и, одного за другим, уводил их в горы. И, в конце концов, все уцелевшие звезды собрались в каменных чертогах, сияли внутри гор, как в магическом шаре. А захватчики, не встречая больше сопротивления, решили, что полностью уничтожили темный народ.

   Тогда Шаэлар собрал всех в самой большой пещере, сказал: "Клянусь, настанет день нашей победы", – и запечатал горы, так что ни один чужак не мог найти путь внутрь.

   Так был основан город.

Часть вторая

24.

   Я смотрела на Лаэнара.

   Он казался младше, ветер трепал темные пряди его волос, солнце золотило кожу. На Лаэнаре была одежда врагов – простая и светлая – словно он стал скрытым. Он говорил, но я не слышала ни слова. Он говорил не со мной, смотрел не на меня, я не могла поймать его взгляд.

   Лаэнар был так близко, но я не могла прикоснуться к нему, ведь он был по ту сторону зеркала предсказаний.

   Я не знаю сколько простояла здесь, склонившись над огромной туманной линзой. Мои руки скользили по холодному стеклу, по поверхности зеркала. Но от моих прикосновений видения не становились ближе и не распадались клочьями тумана – оставались сияющими и ясными, словно я просто наблюдала за городом врагов.

   Мельтиар велел нам ждать в зале предсказаний. Мы стояли втроем, держась за руки – я, Амира и Рэгиль – три черные искры под каменными сводами, среди сладкого дымного привкуса и шелестящих отзвуков. Это место принадлежало пророкам, предвестникам Эркинара, – одетые в белое, окутанные прозрачной светлой силой, так не похожей на нашу, – они были тут повсюду. Подходили к возвышениям, где покоились чаши предсказаний, исчезали под темными сводами, появлялись вновь, и обходили нас, как потоки ветра обходят скалы.

   Но потом к нам приблизилась одна из звезд Эркинара, молча отвела в дальний конец зала. Сумеречные тени расступились под поверхностью линзы, и я увидела Лаэнара.

   Нас разделяло не только зеркало, не только расстояние. Что-то случилось с Лаэнаром, – его взгляд был удивленным и доверчивым, жесты – неуверенными, каждое движение – потерянным и странным.

   Что они сделали с Лаэнаром? Он всегда сиял как меч в ночном небе, что случилось с ним?

   Мы стояли над зеркалом долго. Минуты утекали, превращались в часы, Мельтиар не возвращался, а мы все смотрели.

   Мы видели, как машина врагов прилетела в столицу, опустилась в сердце крепости. Видели, как воины короля окружили мага. Он объяснял что-то, Лаэнар стоял рядом.

   Это длилось мучительно долго, но в конце концов я поняла – маг изменил Лаэнара, забрал часть его души, Лаэнар словно заблудился на незнакомых тропах, забыл путь домой и не знает, кого спросить.

   Но Лаэнар остался жив. Эли не нарушил обещание.

   Еще не успев оглянуться, я почувствовала, что Мельтиар вернулся. Он возник в зале прорицателей словно снаряд, раскаленный и темный, и взрезал пелену видений и снов. Его сила разошлась волнами, коснулась моего сердца, – и я сумела оторвать руки от туманного стекла, вернулась в реальность.

   Амира прятала лицо в ладонях – я знала, она хочет скрыть слезы. Рэгиль наклонился к ней, прошептал что-то, и Амира кивнула, протянула мне руку. Ее холодные пальцы дрожали, едва приметно.

   Мои глаза были сухими. Все слезы остались возле распахнутого колодца.

   Мы должны быть сильными. Мы звезды Мельтиара. Никто и ничто не остановит нас.

   Зеркало тянуло к себе – я знала, если загляну в него, то вновь увижу Лаэнара, растерянного, не понимающего, что вокруг враги. Но Лаэнар был жив, никто не пытался убить его, никто не обращался с ним как с пленником. Поэтому я смотрела на Мельтиара, ждала, пока он позовет нас.

   Мельтиар стоял вдалеке, говорил с Эркинаром, главой прорицателей. Слова тонули в шуме лопастей, в шелесте ветра, но я знала – пока старшие звезды разговаривают, мы должны молчать и ждать.

   Они говорили, и их силы, непохожие и яркие, вихрем мчались вокруг, расходились по залу, сияли, сплетались, мерцали как солнечный свет на воде. Словно завороженная я следила за этим движением и видела сейчас ясно, как никогда, – это единая сила, каждый в нашем народе дышит ею, она течет под землей, пылает в небе, каждый из нас пронизан ею с самого рождения. Это и есть наша жизнь.

   Я смогу быть сильной.

   Но когда Мельтиар подошел, я едва не расплакалась.

   Он сжал наши руки – но нас было не четверо, трое. Он смотрел на каждого из нас, по очереди, долго. Темнота электрическими вспышками билась в его ладонях, искрами угасала на волосах и одежде. Его жизнь вливалась в мое сердце, пыталась смыть боль.

   Мы будем сильными, и никто не остановит нас.

   Я сказала это без мыслей, без слов, но он услышал меня. Сжал на миг мою ладонь еще крепче, – а потом отпустил и наклонился к зеркалу.

   Его руки легли на стекло, волосы рассыпались по туманной поверхности, и я увидела как задрожал в глубине сумрак, обретая очертания. Я хотела подойти, взглянуть, но не могла пошевелиться.

   Потом Мельтиар выпрямился и обернулся к нам.

   – Эркинар и его звезды будут следить за Лаэнаром, – сказал он. Его голос был сейчас далеким и темным. – Каждый день, каждое мгновение. Скрытые будут охранять его. С ним ничего не случится.

   Амира всхлипнула еле слышно.

   – Нельзя вернуть его сейчас? – тихо спросил Рэгиль. – Они этого и ждут?

   Мельтиар кивнул.

   – Занимайтесь машиной, – велел он. – У вас есть на это пять дней. И два дня, чтобы тренироваться. Арца. – Я слышала стук своего сердца, торопливый и гулкий, я смотрела на Мельтиара, ждала, что он скажет. – Сейчас иди спать, Арца. А вечером начинай тренироваться. – Он сжал мое запястье и добавил: – Я доверяю тебе, ты знаешь свои слабые места. Выбирай тренировки сама, любой нападающий поможет тебе.

   Я так подвела его, но он верит в меня, верит в нас.

   Я услышала собственный голос – такой спокойный и ясный, словно не я кричала и рыдала у распахнутого колодца, словно не я смотрела бесконечно долго в глубину холодного зеркала.

   – Я буду тренироваться одна, – сказала я. – Ведь на войне у меня не будет напарника.

25.

   Я пытался посчитать, сколько дней провел на границе.

   Но числа не сходились, срок не мог быть таким кратким, мне казалось я жил вдали от Атанга месяцы или годы – иначе почему все стало таким неуловимо чужим, прозрачным и прекрасным?

   Здесь, в приемных покоях дворца, на балконе, парящем над городом, я вдыхал ветер и чувствовал в нем привкус осени – но когда я улетал, было лето. Я смотрел вниз и видел круглую площадь, мощеную разноцветной плиткой, белые дома, плоские крыши, всплески цвета то тут, то там, шпили сторожевых башен вдалеке. И небо – недостижимое сейчас, расчерченное полосами облаков и вереницами птиц. Они уже отправились в путь, они знают, что скоро осень.

   Как я знаю, что скоро война.

   Когда лодка опустилась во дворе крепости, я чувствовал лишь тянущую пустоту и усталость. Я хотел только одного, – добраться до Рощи, уснуть на своей детской кровати в доме учителя и не видеть снов, спать среди запаха хвои, звона волшебства и мерцания песен. А проснувшись, выйти и благодарить всех живущих в Роще, каждого волшебника и каждую песню. Я ушел от них так давно, но они были со мной, они помогали мне, одно только воспоминание о них давало мне силу.

   И я должен сказать Ниме, что раскрыл нашу тайну.

   Но я не мог отправиться в Рощу.

   Рассветные часы были похожи на безумные сон: я говорил со стражей, потом со старшими офицерами. Меня отпустили ненадолго – чтобы не тратить времени я умылся и переоделся в казарме. Вода была обжигающе-холодной, но вернула мыслям ясность.

   После я сидел в офицерской комнате и писал отчет. Руки еще помнили сражение и полет, и писать было трудно. Я заполнил два листа неровными строками и отдал секретарю короля – он запечатал пакет и унес.

   Все это время со мной были Джерри и Рилэн – они продолжали рассказ, когда я сбивался с мысли. У меня не было сил сказать им, как я благодарен.

   И тут же был наш пленник, Лаэнар. Он не отходил от меня, и его песня все еще звенела в воздухе между нами. Переодетый в простую одежду ополченцев, он больше не походил на врага, – казался мальчиком впервые приехавшим в Атанг, впервые попавшим в крепость, растерянным и не знающим, что сказать.

   Что ж, он был испуган и растерян – это я знал точно.

   "Под твою ответственность", – сказал мне старший офицер.

   Я надеялся, что теперь смогу уйти, но секретарь короля вернулся – я должен подождать, один из советников хочет поговорить со мной.

   Я отдал Джерри ключи от своего дома – пусть отведет туда Лаэнара, или пусть покажет ему город, – и поднялся во дворец.

   Время утекало, растягивалось и туманило мысли, а я все еще сидел на балконе, слушал перезвон колольчиков и ждал.

   Чугунная ограда изгибалась, сплеталась с живым вьюнком. Солнце отражалось в витражах в глубине комнаты, – я не мог различить их отсюда, но помнил, что изображено там. Подвиги первого короля: белые доспехи, меч с золотой рукоятью, безликие, поверженные враги и кровь, растекающаяся осколками слюды. Мне было четырнадцать лет, когда я впервые увидел эти картины. Никто не сумел мне тогда ответить, почему в руках у первого короля меч. Все знают, что наши предки приплыли с ружьями и пули одолели магию.

   Но как такое могло быть? Я видел, на что способны враги. Слышал, как поет их волшебство.

   – Эли?

   Должно быть, мысли утянули меня слишком глубоко, к самой границе сна, – туда, где растворяются звуки и свет. Я не заметил, что я уже не один на балконе.

   Я пробормотал слова приветствия, – едва слышные, они рассыпались в воздухе, как пыль. Пришедший улыбнулся мне, на миг сжал мое плечо – словно думал, что я сплю и хотел разбудить – и сел за стол.

   Королевский советник. Я вспомнил его имя – Керген. Каштановые волосы, постриженные по дворцовой моде, рубашка с тонкой вышивкой и улыбка – но спокойная, а не насмешливая, как у многих здесь. Имена других советников вечно забывались, но его я помнил. Керген часто разговаривал со мной.

   Слуга поставил на стол бокалы с вином и выскользнул за дверь бело-золотой тенью, почти беззвучно.

   – Я прочел твой отчет, Эли, – сказал советник.

   Он не улыбался сейчас, смотрел внимательно и серьезно – наверное, ждал моих слов. Но что я мог добавить? Я рассказал уже обо всем: про тайное убежище врагов, про их машины, про то, как Тин помогал нам, и про то, как мы забрали Лаэнара. Даже про то, как к нам приходила девочка с именем звезды.