Текст книги "Забытое время (СИ)"
Автор книги: Влада Крапицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Подняв над водой, он шлёпнул его по ягодицам, и округу огласил громкий детский плач.
–А вот и наш крикливый Гектор, – сказал Давид, а потом тяжело вздохнул.
Тем временем, Люций, держащий ребёнка, вышел на берег и, передавав его мне, вытащил изо рта дыхательный аппарат.
–Держи. Не знаю, на сколько он тянет по возрасту, но глубже мы побоялся нырять.
–Боже, какой он крохотный, – взволнованно прошептала я, беря младенца на руки и заворачивая его в полотенце. – Нормально всё прошло? Верёвки и одежда не сильно помешали?
–Нормально. Как только он начал становиться меньше, мы их сразу убрали, – ответил он, а потом посмотрел на Давида. – Ну что, готов?
–Готов, – обреченно процедил парень, и когда Фёдор с Родионом помогли ему подняться с песка, мелкими шажками подошёл ко мне и посмотрел на ребёнка. – Сделай мне, пожалуйста, одолжение – кастрируй его, и все наши проблемы закончатся раз и навсегда.
–Ещё чего! – возмущённо заявила я, а потом ехидно добавила: – А вообще, как вариант! Только ведь то же самое я проделаю и с тобой!
–Не проделаешь, – Давид улыбнулся. – Ладно, будь нам хорошей мамочкой. А сейчас поцелуй меня!
Перехватив плачущего Гектора поудобнее, я встала на цыпочки и приникла к губам Давида, чем он тут же воспользовался и начал страстно отвечать мне. Но уже спустя несколько секунд его грубо отдёрнули в сторону, и Родион рявкнул:
–Пошли уже!
–Ох, сопляк, ты нереально нарываешься, – угрожающе огрызнулся Давид. – Поверь, я тебе жизнь испорчу, если ещё хоть раз увижу рядом или с Далилой, или с собой.
–Посмотрим, – бросил тот в ответ, заводя с братом пленника в воду, но тот уже потерял к нему интерес и, посмотрев на меня, самоуверенно произнёс:
–Клянусь, я выполню своё обещание! Далила, ты будешь только моей! – после чего скрылся в водах озера.
Проводив и его взглядом, я, чтобы унять новую порцию страха, посмотрела на Гектора и, начав его укачивать, ласково сказала:
–Ну, не плачь, пожалуйста. Всё ведь уже хорошо. Ты снова со мной.
Малыш притих, рассматривая меня своими серыми глазками, а я добавила:
–Скоро и твоего братика принесут, а потом мы поедем домой. Я буду любить вас всей душой и постараюсь сделать счастливыми детьми. Обещаю, что ради вас двоих пойду на многое, вы только ведите себя хорошо и будьте послушными.
Гектор внимательно слушал меня, глядя в глаза, и создавалось странное впечатление, что так может смотреть только взрослый мужчина, а никак не ребёнок, и стало немного не по себе. Но потом я вспомнила слова мамы о том, какая сама была в младенчестве, и подумала: “А может, Гектор сейчас ещё помнит меня, но из-за возраста не может говорить? Может, воспоминания затираются как-то постепенно? И сейчас на смену старых будут приходить новые? Ну что ж, тогда я изо всех сил постараюсь, чтобы у парней была масса новых впечатлений”, – пообещала я себя и взволнованно посмотрела на озеро, ожидая появление Давида.
Время тянулось бесконечно медленно и, продолжая ходить по берегу, я уже начала паниковать. “Что-то пошло не так? Или в прошлый раз меня отвлекали разговоры с Давидом?”.
Давида терять никак не хотелось, и я готова была уже расплакаться от напряжения и переживаний, как на поверхности воды снова появились пузыри, а потом и сами ныряльщики.
–Слава Богу! – воскликнула я, увидев Люция со вторым младенцем, и ощутила облегчение, когда тот громко закричал после шлепка.
–Вот тебе и второй! – весело сказал он, забрав у меня второе полотенце и завернув в него Давида, после чего передал мне его. – Вот теперь ты мама двойняшек! Можно говорить, что Гектор пошёл в тебя, а Давид в отца.
–Угу, – выдавила я, одной рукой держа Гектора, а второй Давида, и укачивая их.
–Не хочешь и сама окунуться? – Люций кивнул в сторону озера. – Если буквально на несколько секунд уйти под воду, помолодеть не успеешь, а вот эмоционально обновишься.
–Думаю, не стоит это делать, – ответила я, вспоминая свой сон и бьющие через край эмоции. – Мне сейчас потребуется терпение и умение держать себя в руках, а не эмоциональность. Поэтому лучше не окунаться.
–Тоже верно, – согласился Люций. – Ну что, тогда уезжаем отсюда?
–Да, едем в мой родной город, – произнесла я и направилась к машине, а сев на заднее сиденье, снова принялась укачивать младенцев, которые опять раскричались.
“Ещё месяц назад я маялась от скуки и не знала чем себя увлечь, чтобы жизнь не казалась пустой и рутинной. Как я понимаю, теперь я долго не буду скучать”, – с улыбкой подумала я, разглядывая мальчиков и пытаясь их успокоить. “Но всё же это лучше. И такого в моей жизни точно ещё не происходило!”.
Эпилог.
(десять лет спустя)
Скучать мне действительно не пришлось. Каждый день был наполнен и новыми открытиями, и маленькими радостями, и счастьем, ну и, конечно же, проблемами. И сейчас я как раз занималась ликвидацией одной из проблем.
Сидя на открытой площадке ресторана, я с лёгкой грустью смотрела на Родиона и в очередной раз произнесла:
–Прости за Давида. Он всё меньше поддаётся контролю и уже начинает переходить все границы. Обещаю, за последнюю выходку с твоей машиной он поплатится.
–Наверное, я сам виноват, – вздохнув, ответил он. – Говорил же отец, что не стоит наживать врагов среди бессмертных. Запомнил меня парень и выполняет обещание испортить жизнь.
–Но может это к лучшему? Тебе уже тридцать три, и пора двигаться дальше. Я ведь не могу дать настоящую семью и детей, а ты достоин счастья, – мягко сказала я, взяв его за руку. – Я очень благодарна тебе, что ты десять лет присутствовал в моей жизни и помогал со всём, но боюсь, если мы дальше продолжим встречаться, будет только хуже.
–Давид точно не успокоится, – согласился он и опять вздохнул, а затем улыбнулся и добавил: – И тебе спасибо за десять лет совместной жизни. Ты многое мне дала и ещё большему научила.
–И ты мне многое дал, – тоже с улыбкой ответила я.
–Надеюсь, наше расставание не помешает общим делам? Кстати, на день рождения отца придёшь?
–Думаю, не помешает. И конечно приду на день рождения Люция, – заверила я. – И очень надеюсь, что встречу там тебя уже с девушкой, например, с Ксюшей из бухгалтерии. Ведь скажи честно, она тебе нравится.
–Есть в ней что-то, – подумав, согласился Родион. – Но пока не уверен, что стоит…
–Мне кажется, стоит, – добродушно сказала я. – Я видела, как она смотрит на тебя. И поверь, совсем не твои деньги её интересуют. Обрати на неё внимание. Она спокойная, тихая, заботливая, и думаю, из неё получится хорошая жена и мать.
–Хорошо, я подумаю, – немного смущённо ответил Родион, а потом опять улыбнулся: – Хотя, немного странно слышать такие советы от девушки, с которой сейчас расстаюсь, а до этого прожил почти десять лет. А с другой стороны – ты бессмертная, и немного по-другому смотришь на жизнь. Надеюсь, и ты однажды будешь счастлива.
–Я уже счастлива, – вымолвила я, вспоминая своих мальчиков.
–Ну что ж, тогда до встречи на дне рождения?
–Да, – я кивнула и поднялась из-за стола. – Передавай от меня привет Фёдору и его жене, а Люцию я позвоню на следующей неделе, чтобы решить вопросы с недвижимостью во Франции.
–Хорошо, всё передам, – Родион тоже поднялся и, наклонившись, поцеловал меня в щёку.
Тоже чмокнув его, я помахала на прощанье и пошла к своей машине, чувствуя удовлетворение, что расставание прошло быстро и безболезненно, и нет неудобства, что придётся ещё встречаться по финансовым вопросам.
А встречаться с семейством Люция и им самим приходилось часто. После полного погружения Гектора и Давида навалилось столько дел, что я просто не справлялась. Ведь стоило собрать всё имущество парней и привести все дела в порядок, да и мои финансы требовали управления, и Люций предложил свою помощь. А затем это стало их семейным бизнесом, и эти частые встречи и свели нас с Родионом, хотя я и не очень горела желанием строить отношения с парнями, потому что Гектор и Давид постоянно требовали внимания. Но постепенно природа взяла своё, и мы начали встречаться с Родионом сначала только для секса, а потом и съехались. Не сказала бы, что я любила парня, но симпатию к нему точно испытывала. Однако, в последнее время, чем больше мальчики росли, тем больше ощущалось напряжение между Давидом и Родионом. Сначала это были лишь злые взгляды и непослушание, потом мелкие пакости Родиону, а с недавнего времени это переросло практически в открытую войну, и Давид всеми силами старался выжить Родиона из моей жизни.
“Ну что ж, ему это удалось. Надеюсь, теперь он успокоится и перестанет дуться”, – подумала я, садясь в машину. Бросив взгляд в зеркало, поправила причёску, попутно отмечая изменения в своей внешности. “Ещё два-три года и снова съезжу на озеро немного омолодиться, но только на пару лет, чтобы разительные перемены не бросались друзьям в глаза”, – решила я и, заведя двигатель, выехала со стоянки.
Сейчас я выглядела максимум на двадцать четыре года, и уже дважды ныряла, чтобы немного помолодеть. Этот возраст меня вполне устраивал, и я строго придерживалась правила не сильно заныривать, чтобы не возбуждать подозрение у окружающих своим слишком молодым и свежим внешним видом. “И так вон уже многие достают, прося раскрыть секрет моей молодости. Ведь для всех мне уже тридцать, и у меня два десятилетних мальчугана, а я до сих пор не имею ни одной морщинки, и тело как у двадцатилетней девушки. Боюсь, ещё лет пять проживу в родном городе, а потом придётся переезжать, чтобы не привлекать к себе внимания. А с другой стороны – домов у меня куча, выбор велик, и нечего сидеть на одном месте. Переедем с ребятами и родителями в более мягкий климат. Да и папе это будет полезно”.
Отец после операции как будто заново родился и во многом изменился. Если раньше он был консерватором, не спешащим что-то менять в своей жизни, предпочитая жить спокойно, то сейчас спешил узнать или попробовать что-то новое, и мне в нём это нравилось. Тем более, что и мама стала вести себя более расковано. Как они оба теперь говорили – изменила их именно болезнь папы, и теперь каждый миг жизни они воспринимали как бесценный дар, а не обыкновенный ход времени.
“Мне всё же повезло с родителями. Мало того, что они дали мне много любви в детстве, так ещё и нашли силы воспринять правду обо мне и прошлой жизни, а также приняли Давида и Гектора как своих родных внуков”, – в очередной раз сказала я себе и улыбнулась, вспоминая, как нелегко дался рассказ и с каким недоверием они сначала слушали его. И как потом я демонстрировала им запись, оставленную Далилой, и свои портреты, и фотографии, которые нашла у Давида в доме, и где была снята не только я одна, а и вместе с ним.
“Но всё же они поверили и не оттолкнули меня. Не испугались того, что я не совсем обыкновенный человек. И не отказались, даже когда я рассказала, что сделала с Гектором и Давидом, и у меня появились два беспокойных шалопая. Хотя могли бы, особенно после того, как о детях узнали наши родственники и друзья”. Поморщившись, я вспомнила, сколько на меня вылили грязи одни только родственники, начавшие кричать, что у меня дурная наследственность, что я потаскуха, и теперь буду плодить детей, как крольчиха, и что мальчики вообще вырастут преступниками. А уж друзья родителей вообще за спиной начали распространять слухи, что я ещё и охоча до чужих денег, и что специально родила детей, чтобы с их отца постоянно требовать деньги.
Однако я мало обращала на всё это внимание, понимая, что все бесятся от зависти, что у нас появилось много денег, и ни я, ни мои родители, ни мальчики, ни в чём не знают отказа, а остальным ничего не перепадает. “А главное, что мама с папой встали на мою сторону и защищали от всех нападок, как только могли. Мама вообще поругалась со своей двоюродной сестрой и сказала, что больше знать её не желает… Я тогда вообще впервые в жизни услышала, как она кричит!”.
Вспомнив, как после возвращения папы, моего рассказа и переезда в новый дом, к нам пожаловали родственники, и что тогда случилось, я передёрнула плечами. Как только они приехали и вошли в холл, я уже поняла, что закончится всё если не скандалом, то ссорой. Но никак не предполагала, что зависть полностью лишит их способности контролировать себя, и они бесцеремонно, в глаза мне, начнут высказывать всё, что их бесит. И вот тогда моя, всегда спокойная и добродушная мама, припомнило им всё – и моё детство, в котором они плохо ко мне относились, и юность, и то, что они меня никогда с днём рождения не поздравляли. И даже то, что как только узнали о болезни отца, то сразу его списали и перестали интересоваться здоровье, поняв, что он больше не может помогать им материально, как это бывало раньше.
Родственнички конечно не раз пытались с нами помириться после этого. Уж больно им хотелось урвать хоть кусочек тех денег, что имелись теперь у нас, но родители были непреклонны, видя их насквозь. Хотя мама с папой и сами не очень горели желанием пользоваться моими деньгами. И по-прежнему настаивали на скромной жизни, аргументируя это тем, что у меня впереди не одно столетие, и деньги мне ещё понадобятся. Однако тут уже я не сдавалась и, как могла, окружала их заботой и роскошью, желая хоть таким способом показать, насколько им благодарна за понимание и любовь и ко мне, и к Гектору с Давидом.
А парней они на самом деле любили и возились с ними постоянно, а те отвечали не меньшей любовью, и бабушка с дедушкой были для них самими дорогими и близкими людьми, не считая меня.
“Да уж, нелегко оказалось воспитывать мальчиков, и родители и в этом здорово помогли. Вот умеют они подобрать верные слова, чтобы объяснить какую-нибудь вещь. Возможно, без них я не смогла бы воспитать мальчиков, как братьев”.
Вспомнив, как до возвращения родителей занималась детьми сама, я улыбнулась, хотя в тот момент мне хотелось плакать и биться головой о стену.
Знакомый врач Люция осмотрел мальчиков и сказал, что они тянут на двухмесячных детей, а нянечки не очень желали заниматься такими малышами, и не сразу удалось найти себе помощниц. А парни никак не облегчали мою жизнь. Стоило даже просто положить их рядом на пеленальный столик, и начиналась война. Они старательно махали ручками и ножками, пытаясь ударить друг друга, а если я брала на руки одного, второй тут же поднимал такой ор, что закладывало уши. Да и потом, до года, военные действия разворачивались за каждую игрушку, а первые, и уверенные, и неуверенные, шаги превращались в попытки подстеречь соперника и свалить его с ног или толчком, или подножкой.
“Но, слава Богу, это закончилось, как только они начали себя осознанно вести. И мои беседы, и папы, и мамы помогли развить в парнях братскую любовь и понимание того, что они должны стоять друг за друга горой. И теперь, спустя десять лет, они понимают друг дружку не то чтобы с полуслова, а с полужеста. Вон, даже в войне Давида с Родионом, Гектор во всём помогал брату, хотя против моего ухажёра ничего не имел и даже любил с ним общаться. Всё-таки воспитать их друзьями и братьями получилось”, – с удовлетворением констатировала я.
Зазвонивший телефон отвлёк меня от мыслей, и, увидев, что звоним мама, я проворковала, ответив на вызов:
–Да, мамуль.
–Римочка, а ты где?
–Уже еду к вам.
–А ты не могла бы заехать домой и взять футбольный мяч? Мальчики хотят после бассейна устроить игру, но говорят, что в клубе мяч плохой.
–У меня один из мячей в машине, – ответила я, вспомнив, что после вчерашней тренировки мальчиков забыла вытащить из багажника сумку с экипировкой.
–Тогда хорошо. Ждём тебя.
–Буду через десять минут! – ответила я, как раз подъезжая к территории клуба.
Вообще-то у нас дома на участке имелось всё необходимое для тренировок и развлечения парней. Был и бассейн, и мини-поле для футбола, и теннисный корт, и даже небольшой отдельный павильон, где они занимались восточными единоборствами со своим инструктором, а также специально построенный домик на дереве, где мальчики любили играть, но всё же они любили ездить в один из закрытых клубок недалеко от нашего дома. Здесь многие отдыхали с детьми, и можно было устроить массовые развлечения или игры, а они очень это любили и были очень подвижны.
Тягу к спорту они проявили ещё до школы, и тогда я отдала их в секцию каратэ, а потом прибавилось и остальное – плаванье, теннис, зимой – хоккей, летом – футбол, ну и, конечно же, восточные единоборства. Совмещать всё это с учёбой, даже при том, что она давалась им легко, было тяжело, но мы нашли компромисс, и теперь к нам домой два раза в неделю приходили индивидуальные тренеры, чтобы заниматься с мальчика в том или ином виде спорта, а вот футболу они отдавали остальное время.
“Опять, наверное, сколотили команду из детей, и аниматоры клуба будут, как кегли, разлетаться в сторону, когда два моих охламона будут нестись к воротам, чтобы забить очередной гол”, – я тихо рассмеялась, вспоминая прошлую игру. “Они у меня крепенькие, и запросто сбивают с ног даже подростков лет пятнадцати, а то и восемнадцати, если те щуплые. Хотя, чего удивляться, зная, какими они станут в юности. Меня нагонят уже лет в четырнадцать, а к семнадцати будут смотреть сверху вниз, разыскивая под ногами мамочку”.
Припарковавшись на стоянке и выйдя из машины, я поправила лёгкое цветастое платье и, забрав из машины сумочку и мячик, направилась к бассейну, точно уверенная, что и родители, и ребята там. И оказалась права.
Маму я увидела сидящей в шезлонге возле бассейна, папа сидел в тени чуть дальше и, беседуя с одним из гостей, как и мама, следил за мальчиками, которые в это время плескались в бассейне с другими детьми.
–А вот и я! – помахав папе и сев рядом с мамой, пропела я. – Как дела?
–У нас хорошо, – она ласково улыбнулась мне, заглядывая в глаза. – Как там Родион?
–Нормально. Сели, поговорили и спокойно расстались, договорившись продолжать сотрудничество в деловой сфере, – ответила я, крутя в руках мяч.
–Такой хороший парень. Мне он нравился. Жаль, что так вышло.
–И мне немного жаль, но ему пора обзаводиться семьёй, и может даже к лучшему, что Давид начал так себя вести, – дипломатично ответила я. – Для каждого из нас это был хороший опыт в плане отношений… А у Давида, боюсь, сработали его установки перед погружением.
–И что будешь дальше делать? Мне кажется, кто бы ни появился в твоей жизни, он продолжит отгонять их.
–Не хочу я больше отношений со смертными. Всё же Гектор и Давид были правы, говоря, что им нас не понять. После погружений я прямо фонтанировала эмоциями и желанием познать что-то новое, а Родион с годами утратил способность восхищаться простыми вещами и всё тяжелее становился на подъём. Даже в прошлом году, когда мы ездили к морю, и я предложила поход в горы, помнишь, как он не хотел идти и говорил, что лучше поваляться на пляже, а ночью спать в кровати, а не в мешках, непонятно где. Дальше становилось бы ещё хуже. Так что лучше буду пока одна. Ну а секс на одну ночь найти не проблема…
–Рима! – мама с укором посмотрела на меня, и стало немного стыдно, поэтому я скорчила ещё и гримасу раскаяния.
–Молчу-молчу, – миролюбиво ответила я. – Буду хорошей девочкой и порядочной матерью двух детей.
–Только вот недолго быть тебе матерью. Лет семь-восемь, – она тяжело вздохнула. – Ты думала уже об этом? Как поступишь? Давид пока действует интуитивно, но боюсь, однажды, это перерастёт не в любовь к матери, а более глубокие чувства. А если и со стороны Гектора начнётся то же самое? Что тогда будешь делать?
–Думаю, со стороны Гектора этого бояться не нужно. Для него я только мама, – я улыбнулась, а потом кивнула на группу детей. – Вон, посмотри, он всё время собирает возле себя девочек и заигрывает с ними со всеми. Сдаётся мне, что так будет и дальше. Его любвеобильность даже погружение не стёрло. Однако его любовь ко мне удалось направить в нужное русло, и он, как и раньше, продолжая меня любить, будет встречаться с другими. Я мать, к которой он не испытывает влечения и не ревнует к другим.
–А если Гектор вспомнит правду?
–Ну, я же ничего больше так и не вспомнила, хотя Далила рассказала всё. Если что-то обрывочно и всплывёт, постараюсь найти объяснение.
–Ну да, с Гектором всё более-менее понятно, а вот с Давидом… Ты хоть понимаешь, какой это будет для него стресс, когда он осознает, что его тянет к тебе, как к женщине? – осторожно спросила мама. – Подросток в переходном возрасте, чувствуя такое, может начать считать себе ненормальным.
–Как только это замечу, то сразу расскажу, кем они являются, и объясню всё. Я уже и историю в общих чертах придумала.
–Какую?
–Скажу, что они были друзьями, а я была девушкой Давида, и мы всегда старались держаться втроём. Но однажды они совершили какое-нибудь страшное правонарушение, или правду об их бессмертии узнали какие-то спецслужбы, но обо мне они ничего не знали, и чтобы парни не попали в их лапы, мы договорились провести полное погружение. Типа, мы, таким образом, сбили ищеек со следа, и за прошедшие годы о них забыли. Этим объяснится и тяга Давида ко мне, и то, что Гектор рядом. Остальные детали позже додумаю.
–То есть, ты будешь жить с Давидом? – резюмировала мама.
–Угу, скорее всего. Если честно, я его часто вспоминаю и мне его не хватает… Ну, того, каким он был взрослым, – призналась я. – Да и он всё равно не оставит мне выбора, как только узнает, что его тяга имеет обоснование, а я точно буду не против. Уже сейчас он зорко следит за мной. А уж последний случай с Родионом окончательно расставил всё на свои места и доказал, что чувства Давида очень глубокие.
–Будем надеяться, что всё решится именно так и чувства Гектора не проснутся, – сдержанно сказала мама, и в этот момент со стороны бассейна донёсся крик Гектора, наконец увидевшего, что я приехала.
–Мам, привет! – громко крикнул он. – Ты мяч привезла!
–Привет! Конечно, привезла, – крикнула я в ответ и подняла мяч над головой.
Кивнув, он тут же потерял ко мне интерес, снова сосредоточившись на девочках, которые плавали рядом, а вот Давид сразу подплыл к бортику и, выйдя из воды, с хмурым видом направился к нам. Но шёл не спеша, вглядываясь в моё лицо, как бы пытаясь предугадать моё дальнейшее поведение. И при этом всем своим видом давал понять, что не жалеет о последней пакости Родиону.
–Ну, и чего насупился? – весело спросила я. – Радуйся, ты добился своего, и мы с Родионом расстались.
На лице тут же промелькнула радость, и чувствовалось, что парень как будто сбросил тяжёлый груз с плеч. Бросившись ко мне, он сел рядом на шезлонг и, прижавшись, скороговоркой выдал:
–Мам, да не нужен он тебе! Нам ведь втроём хорошо! Вернее впятером! Вот увидишь, теперь мы заживём ещё лучше! Обещаю, что буду любить тебя всегда!
–И я тебя, мой хороший, буду любить всегда, – обняв его за плечи и поцеловав в макушку, ласково ответила я, а про себя добавила: “Особенно когда ты вырастишь”.
(февраль-март 2013)
Конец.
Познать истоки.
(бонус к рассказу “Забытое время”).
(без вычитки)
Спустя семьдесят лет после полного погружения.
Нежась в кровати, я не спешила вставать и думала, чем сегодня заняться. Вариантов было много, но они как-то не очень привлекали. “А может, вообще съездить куда-нибудь на острова, подальше от цивилизации? Поваляться на пляже, покупаться, серфингом заняться или дайвингом, а то надоел этот городской шум и люди… Да, надо-ка поговорить с Давидом. Захочет он ехать или нет. Может, у него какие-то неотложные дела есть, а я тут планы отдыха строю”.
В этот момент дверь в спальню открылась, и вошедший Давид мягко произнёс:
–Доброе утро! Проснулась уже или только глаза открыла?
–Доброе. Не, уже проснулась, – я улыбнулась ему и решила сразу перейти к главному: – Слушай, а не хочешь съездить отдохнуть? Например, на один из наших островов?
–Можно, – любимый кивнул, улёгшись рядом на кровати, а потом обеспокоенно добавил: – Да и Гектору это не помешает. Он, кстати, внизу. Насупился и пьёт кофе…
–Ох, опять? – взволнованно спросила я.
–Боюсь, это уже не “опять”, – Давид тяжело вздохнул. – Похоже, это переходит в постоянное состояние души.
“Вот чёрт! Это плохо!” – подумала я и нахмурилась, не зная, как вывести Гектора из состояния хронической скуки и неудовлетворённости.
Это началось лет десять назад, и с каждым годом Гектор всё больше замыкался, а это не могло не беспокоить.
“Неужели всё было напрасно? Всего лишь семьдесят лет спокойной и счастливой жизни, а теперь всё придётся вернуть на круги своя, чтобы Гектор понимал, что происходит? Или всё же дело не во мне?” – я задумалась, вспоминая годы после погружения и взросление парней.
Как и обещала перед погружением, я рассказала Гектору и Давиду – кто они. Это случилось, когда им исполнилось пятнадцать, хотя я надеялась, что разговор произойдёт позже, когда им будет семнадцать или восемнадцать. Но, как и предсказывала мама, в пятнадцать Давид начал странно себя вести, и я осознавала, почему. Сначала он стал просто избегать меня, затем это переросло в агрессию и он даже начал мне хамить, а потом вообще сбежал из дома, и я чуть не умерла от страха, когда его неделю разыскивала полиция. Вот тогда я и поняла, что пришло время рассказать часть правды, потому что, испытывая ко мне влечение, Давид ненавидит себя, а меня пытается оттолкнуть или забыть всеми возможными способами.
Разговор получился неимоверно тяжёлым и эмоциональным, особенно с Давидом, и понадобилось ещё около двух лет, чтобы сломать устоявшиеся стереотипы отношений между нами. И мне, и парням пришлось нелегко, и они ещё долго называли меня мама, а я их сыночками, и пришлось заново строить равноправные отношения, где мы уже друзья, а не родственники. А также пришлось отвечать на массу вопросов и изворачиваться, чтобы придумать стройную версию наших отношений до полного погружения.
Но всё вышло и когда парням исполнилось семнадцать мы, наконец, снова стали друзьями. Для этого пришлось опять сменить место жительства, а мне помолодеть до семнадцати лет, чтобы соответствовать парням. В то время мама с папой были ещё живы, и став нам бабушкой и дедушкой, а по документам нашими опекунами, они вновь помогли нам морально преодолеть все барьеры между собой.
Однако, теперь получалось, что проблемы возвращались. “Говорил ведь Гектор перед погружением, что без меня испытывал неудовлетворённостью жизнью, и вот, судя по всему, это чувство к нему вернулось. С каждым годом он становится всё мрачнее, а точнее, даже циничнее. Сколько девушек за последние десять лет были брошены им? Масса. Но дело даже не в этом, а в том, как он стал это делать. Раньше он расставался с ними по-хорошему, а сейчас все они уходят в слезах и, проклиная его, потому что каждой он высказывает всё, что думает об их недостатках”, – я тяжело вздохнула, не зная, как помочь Гектору.
“Как же просто было первые шестьдесят лет! Сначала он рос, потом, когда всё узнал и начал проявлять плотский интерес к девушкам, я радовалась, что не вхожу в круг его интересов, а теперь вот он становится несчастным”.
–Давид, а может, ещё раз поговоришь с ним? – осторожно предложила я.
–Я пробовал, – мрачно ответил он. – Но Гектор всё больше отдаляется от меня. Сегодня он вообще заявил, что я его никогда не пойму. Но, к сожалению, я его понимаю, только не могу об этом сказать.
–Почему не можешь? – с недоумением спросила я. – Что мешает?
–То, что я не смогу ему помочь… Я прекрасно понимаю, причём уже давно, что его беспокоит, – Давид пристально посмотрел мне в глаза.
–И что же? – нерешительно поинтересовалась я, а про себя взмолилась: “Господи, только не тяга ко мне! Только не это! Если он поймёт, что хочет только меня, то всё, прощай наша дружба, братские отношения между ним и Давидом, а самое главное – спокойная жизнь! Всё вернётся на круги своя и мучения начнутся по-новому!”.
–Вся его злость и циничность от того, что он устал менять партнёрш. Он хочет уже стабильности в отношениях, но не может найти ту, которая полностью удовлетворит его по всем параметрам, и при этом навсегда останется с ним, а не умрёт однажды… В общем такую девушку, как ты для меня, – с сожалением произнёс Давид. – И боюсь, мы его скоро начнём бесить. Он видит, как у нас всё хорошо, и при этом понимает, что у него такого никогда не будет. Смею предположить, что в ближайшее время он вообще может от нас уехать. Мы с тобой, наше счастье и взаимопонимание – для него раздражитель.
–Понятно, – пробормотала я, не зная радоваться таким словам или плакать.
“Плакать”, – поразмыслив, поняла я. “Интерес как к женщине мне удалось убрать, а вместо этого Гектор получил ещё худшее чувство. Раньше у него хоть была надежда, что однажды я могу быть с ним, а сейчас и этого нет. Учитывая, что за последние года погибло ещё пятеро бессмертных, и женщин среди нас не прибавилось, и нет ни одной свободной, он осознаёт, что надежды на счастье нет… Получается, я не решила проблему, а сделала ещё хуже? Да, похоже на то. И самое противное, что даже если рассказать правду о прошлой жизни парней, это не поможет. Для Гектора я подруга, к которой он не испытывает сексуального влечения… Он просто не среагирует на мои слова. А может ещё и хуже стать. Возненавидит и меня, и Давида. Меня за ложь, а Давида за то, что предпочла его… Боже, что же делать? Опять окунуть Гектора в озеро? Сделать его нашим ребёнком? А смысл? Он ведь опять, если не через пятьдесят или шестьдесят, то через сто лет ощутит то же самое? Что ж, постоянно его погружать? Но это лишь отсрочит проблему, а не решит её. Так как поступить?” – этот вопрос мучил больше всего, а ответа не было.
–Вот если бы появилась хоть одна новая бессмертная, или он влюбился в одну из тех, кто есть, думаю, это решило бы проблему, – уныло сказал Давид и, прижав меня к себе, добавил: – Когда думаю о нём, в миллионный раз понимаю, как повезло, что у меня есть ты.
–Да, повезло, – запинаясь, ответила я, а в голове проскочила шальная мысль: “А может хотя бы Давиду рассказать всю правду? Он даст совет… Или всё станет только хуже? Сейчас он воспринимает Гектора, как брата, а если узнает, что раньше они были соперниками? Это ведь может всё разрушить. Он утратит к нему доверие, боясь, что чувства Гектора вернуться и опять начнётся соперничество, и оттолкнёт его, чем ещё хуже сделает Гектору”.
–Почему мы перестали появляться? – задумчиво спросил Давид. – Неужели на самом деле мы представители какой-то вымирающей расы и теперь Гектор навсегда останется один?
–Этот вопрос и меня давно волнует, – пробормотала я. – Очень бы не хотелось, чтобы Гектор остался один.
–Эй, ребята! Включите телевизор! – со стороны коридора раздался взволнованный голос Гектора, а спустя секунду он ворвался в спальню. – Наш городской новостной канал!
