Текст книги "Реликт (СИ)"

Автор книги: Влад Тепеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Доктор Мэннинг

А на следующий день случилось новое событие: на связь вышел Зеродис.

* * *

Сам я узнал об этом только постфактум: Ева сообщила, что Зеродис намерен оказать организации посильную помощь.

– Посильную помощь в чем? – спросил я.

– Пока неясно, чем нам может помочь хакер, но отказываться не будем.

– А, ну ладно, мне-то что…

Еще через два дня после обеда у меня зазвонил внутренний коммуникатор. Я пришел в кабинет Евы и заметил там, помимо Рика и Морти, новое лицо. Собственно, это лицо было бы трудно не заметить, даже если постараться: широкое, щекастое, похожее на полную луну. Тип этот довольно молод, но в очках и уже с залысинами. Яйцеголовый, видимо.

– Это доктор Теодор Меннинг, биотехнолог, – представила его Ева. – Работает в области клонирования.

– Рад знакомству, доктор Меннинг.

– … А это Владислав.

– Очень приятно, Владислав. Это вы покажете мне донора?

– Э-э? Че?

Тут заговорил Морти:

– Видите ли, Теодор… Владислав и есть донор.

– Стоп-стоп… Донор чего? – уточнил я.

– Образца крови, который был у вас взят в день… знакомства.

Тут на круглом лице Меннинга появилось скептическое выражение.

– Простите, это какое-то недоразумение. Мы точно говорим о том образце, который я получил от вас под расписку о неразглашении?

– Да, – кивнула Ева, – тут нет ошибки.

Ученый нахмурился.

– И этот образец был взят у этого, кхм, молодого человека?

– Все верно.

Он хмыкнул.

– Знаете, если бы не контракт, я бы подумал, что это такой розыгрыш, и я – герой какого-нибудь шоу с приколами. Но контракт есть контракт, как-то дороговато для шутки. Хотя, если вы из очень рейтинговой передачи…

Я вздохнул.

– Доктор Меннинг, у вас же есть контракт, да? Вы будете получать по нему деньги, да?

– Ну да.

– Тогда почему бы вам просто не заняться тем делом, которое прописано в контракте? Шутка, не шутка – какая вам разница, если вам платят деньги? У вас есть образец, клонируйте его… или что там прописано в контракте?

Яйцеголовый хмыкнул.

– Ну так я, собственно, и прибыл для того, чтобы начать исследования. Первый шаг – ознакомиться с донором, понять, что это за существо, провести анализы, изучить его, описать… Понимаете, молодой человек, тут все немного сложнее, чем кажется. Клонировать клетку – большая проблема, но это один процент всех трудностей. Мало просто клонировать – нужно, чтобы клонируемая клетка выжила, разделилась на бластомеры, превратилась в зародыш. И зародыш тоже должен выжить, для чего ему нужно обеспечить условия, аналогичные условиям материнской матки. Это все безумно сложно, и клонировать некое неизвестное существо, имея лишь его клетки, не получится. Все, что я пока знаю – что кровь принадлежит некоему гоминиду, но совершенно точно это очень отличающееся от человека существо. Вы не можете быть донором образца, а донор не может быть похож на человека.

– Ну ладно, – согласился я, – раз так, то делать нечего. Доктор Меннинг, у вас в семье были случаи сердечных приступов от испуга?

– Нет, а что?

Тут вмешался Рик.

– Доктор Меннинг, донор образца – хищный гоминид, мимикрирующий под свою основную добычу. То есть под «человека разумного». Вы уверены, что готовы с ним встретиться лицом к лицу?

Он скептически хмыкнул.

– Знаете, это становится все менее серьезным. В чем суть розыгрыша?

Я усмехнулся.

– Ну что ж. Надеюсь, вы не помрете.

Моя улыбка стала шире, затем нижняя челюсть раскрылась вниз и в стороны, из складок слизистой оболочки появились клыки. По мере того, как моя челюсть медленно приходила в боевое положение, челюсть доктора Меннинга отвисала все ниже, глаза становились все круглее, а остатки шевелюры аж зашевелились.

Я даже почувствовал вкус его страха каждым рецептором языка, хотя нас разделяют три метра. Тут Меннинг отшатнулся назад и опрокинулся со стулом.

Я поспешно вернул себе обычный облик и принялся сращивать кожу на подбородке.

– Вы в порядке, доктор Меннинг? – спросила Ева.

Но доктор оказался не в порядке: он поспешно, сидя на заднице и передвигаясь на руках и отталкиваясь ногами, забился в самый угол комнаты с выражением ужаса на лице.

Я подошел к столу и уселся в свободное кресло.

– Не паникуйте, док. Я только что хорошо пообедал, так что вам ничего не угрожает.

Однако успокоить его оказалось сложно: от Морти, который попытался подойти и помочь подняться, он принялся отбиваться ногами, опрокинувшись на спину. Выглядело забавно, хотя ситуация не очень-то веселая.

– Доктор Меннинг, успокойтесь, – сказал Морти. – Вам совершенно ничто не угрожает. Вы же сами хотели увидеть донора и не верили, что это Владислав…

– Даже не надейтесь меня обмануть! – завизжал Меннинг. – Я все прекрасно понял!!! Вы все тут – пришельцы! Так вот, со мной можете делать что хотите, но я не стану вам помогать клонировать армию! Вам никогда не победить!!!

Он умудрился лягнуть Морти, когда тот снова протянул ему руку, и я понял, что надо брать дело в свои руки. Перепрыгиваю через стол, легко отбиваю в сторону ногу Меннинга, хватаю его за воротник и рывком ставлю на ноги. Меннинг пытается вырываться и громко визжит, так что я леплю ему звонкую пощечину.

Тут в комнату врывается охрана.

– Стоять!!! – вопит один из них.

– Отставить! – крикнула Ева. – Все под контролем, урезониваем доктора…

Пощечина подействовала: Меннинг больше не визжит, только смотрит на меня круглыми глазами и тяжело дышит.

– Если кто-то из нас двоих и пришелец, доктор Меннинг, то это вы. Я родился в месте, которое сейчас именуется Европой, задолго до того, как туда пришли из Африки ваши далекие предки. И если бы вы немного поразмыслили, то поняли бы, что будь госпожа Леринц одной крови со мной, то мы бы обошлись без клонирования.

Я подтащил его к креслу и посадил, обошел стол и уселся в свое.

Меннинг, чуть отдышавшись, облизнул губы, а затем, попеременно косясь то на меня, то на Еву, спросил у нее:

– И… зачем клонировать… э-э-э… эм-м…

– Монстра? – подсказал я.

– Э-э-э… ну-у…

– Да не нукайте. Я и так знаю, что с точки зрения людей являюсь таким же монстром, как и люди – с точки зрения свиней. И вообще, вам не удастся меня обидеть, так что можете не выбирать выражения.

Тут заговорила Ева.

– Доктор Меннинг, ваша докторская диссертация посвящена определенному аспекту клонирования мамонта. Зачем клонировать мамонтов? Можете не отвечать, я и так знаю правильный ответ. С Владиславом все то же самое, с той разницей, что он куда более вменяем, чем неразумное животное, и куда более полезен.

Ученый нервно хмыкнул.

– Этот аргумент мог бы быть сильным, если бы исходил от кого-то из моих коллег и единомышленников. Только вот вы ну ни хрена не защитники природы и не «партия зеленых», как мне кажется.

Я взглянул на Еву.

– Может, ввести его в курс дела? Людей с критическим мышлением сложно водить за нос.

Она кивнула.

– Предчувствовала, что придется. В общем, доктор Меннинг, то, что я вам сейчас покажу, секретно до такой степени, что я даже не буду брать с вас расписку о неразглашении государственной тайны. Если вы скажете хоть слово об этом за пределами комплекса…

– Просто исчезну, да?

Ева покачала головой:

– Не наши методы, есть более гуманный способ сохранить тайну, и к тому же более действенный. Проболтаетесь – остаток своих дней проведете в психиатрической лечебнице, и тогда всем будет все равно, что вы там говорили. Вот, глядите.

И она протянула ему ту же фотографию, что и ранее мне.

Яйцелоголовый нахмурился.

– Что это? Это не человек. Это вообще не живое существо… Ребро погнуто? Кости не гнутся, это металл…

– Вы совершенно правы. Это робот. Вы, как ни странно, плюнули в небо и попали в луну: нашу планету действительно пытаются захватить пришельцы. Ответ, для чего нужно возвращать из небытия вымершего хищника, очень прост: мы очень сильно опасаемся, что самостоятельно отстоять Землю нам не удастся.

Он покосился на меня.

– И… зачем вам сражаться за людей?

Я усмехнулся:

– У меня нет причин вмешиваться в эту борьбу. Вы тут как раз для того, чтобы дать мне такую причину.

* * *

С Меннингом я поладил. Он понравился мне главным образом тем, что оказался способен делать одновременно два дела: в процессе проведения тестов, замеров и анализов ученый вел со мной совершенно непринужденную беседу, не запинаясь и четко формулируя мысли. И это при том, что в то же самое время Меннинг манипулировал различными сложными приборами вплоть до рентгеновского аппарата.

Сама по себе беседа была скучновата: он расспрашивал меня о том, сколько мне лет и как я их прожил, что было до заселения Европы кроманьонцами, о неандертальцах и так далее. То есть, прямую пользу получал только Меннинг, поскольку передача информации происходила в одностороннем направлении, сам он ничего любопытного мне сообщить не мог.

Однако я нашел приятным не то, как мы с ним беседовали, а то, как он умудряется гладко, без сучка и задоринки делать одновременно два дела, при том что оба занятия – интеллектуальные. Если его мозг способен на такую сложную деятельность – может быть, он сумеет оправдать мои надежды.

И по этой причине я спокойно и обстоятельно отвечал на его вопросы: надежду «монстра» Франкенштейна на создание подруги погубила неприязнь самого Франкенштейна к «монстру», тот не захотел создавать пару для такого чудовища. Потому мне пришлось так сильно стараться выглядеть человечным, как никогда ранее.

Больше всего его интересовали причины моего невероятного долголетия.

– Владислав, а сколько вам лет?

– Не знаю. Но поскольку я еще застал неандертальцев, то точно больше сорока тысяч.

– Поразительно долгая жизнь.

– На самом деле, очень короткая. Моя мать рассказывала мне, что ее мать, то есть моя бабушка, рассказывала ей, что когда-то давно «еда» не умела делать оружие, пользоваться огнем, не изобрела речь и вообще была очень маленькой и жила на деревьях. Что заставляет предполагать, что между рождением моей бабушки и моим прошел минимум миллион лет.

– Просто поразительно… Как вообще возможно выживать так долго в дикой природе?

– Нас не берет никакая болезнь и не было естественных врагов. Я способен убить любое животное на Земле независимо от его размеров, включая кита и белую акулу, поскольку мой укус смертелен на сто один процент. Правда, не во всех случаях удастся выжить, так как большое существо будет умирать медленно. Однако на суше мой вид был господствующим суперхищником.

– Хм… Так вы знали свою бабушку?

– Нет. Моя мать, повзрослев, покинула ее участок и отправилась искать свой. И больше никогда свою мать не видела. Это произошло, по ее словам, «очень давно». Это могло быть и сто лет, и полмиллиона. Мы не умеем считать время на больших отрезках.

– То есть?

– Я помню, что неандертальцы вымерли раньше мамонтов, но не могу сопоставить по длине отрезки от вымирания неандертальцев до исчезновения мамонтов и от вымирания мамонтов до нынешнего момента. Скажу больше – я в Америке уже второй раз, но ответить на вопрос, какое из пребываний было дольше – первое или второе до этого момента – смогу только после подсчета лет по календарю.

– Невероятно… А у неандертальцев была членораздельная речь?

– Да, но очень примитивная. У них не было личных местоимений, все слова вроде «я», «ты» у них заменяло всего одно слово, обозначающее «это». Его же употребляли по отношению к вещам.

– Надо же… А как они говорили, например, фразу «друг, помоги мне поднять это бревно»?

– Их вербальная речь не работала без жестов. У них такая фраза звучала как «это помогать это поднять это». При первом «это» показывается пальцем на собеседника, при втором на себя, при третьем на бревно.

– А вы можете произнести эту фразу на неандертальском?

– Нет. Я способен выучить любой язык за неделю, но забываю его полностью уже через пару лет неиспользования. Я учил английский язык не менее пяти раз и забывал столько же минус один. Я говорил за свою жизнь на многих тысячах языков и наречий, если бы не способность забывать языки подчистую – у меня давно взорвалась бы голова.

– Эх, какая жалость… А у вас есть какое-нибудь объяснение тому, что вы не стареете?

– Нет, – признался я. – Мы вообще-то не обладаем вашей тягой к познанию, если это познание не несет прямой пользы. Понимание сути нашей вечной молодости полезно только вам, да и то лишь очень условно.

– Почему условно?

– Ну представьте себе, что вы открыли мой секрет вечной молодости и способны наделить ею и людей тоже. Только в этом нет смысла, если через сколько-то лет начнется полномасштабное вторжение пришельцев и человечество будет уничтожено.

– Резонно.

Новая девчонка на горизонте!

Через три дня доктор Меннинг собрал вещи и укатил в свою лабораторию, а я продолжил тренировать группу захвата. Оперативники совершили существенный прорыв в своей тактике и теперь я уже не мог так легко разбрасывать их в стороны. В обширном помещении, активно маневрируя, я с ними справлялся, но только один раз, поскольку уставал настолько, что после небольшого перерыва они уже были в состоянии справиться со мной. В ограниченном же пространстве они оставляли мне мало шансов даже на первой попытке.

Правда, есть одно «но»: я никогда не выкладывался на полную, чтобы создать у них впечатление, что они в состоянии со мной справиться в «случае чего». Если «случай чего» настанет – при выкладке на полную я их удивлю. К тому же сейчас я не использую ни клыки, ни когти. Впрочем, когда дело дойдет до клыков – они тоже будут не с голыми руками.

Еще через три дня Ева снова вызвала меня в комнату совещаний, и на этот раз меня ожидал куда более приятный сюрприз.

Помимо Евы, Рика и Морти, потягивающего кока-колу из банки, здесь снова оказалось новое лицо, притом очень милое. Девушка лет за двадцать с небольшим, с несколько азиатскими чертами, высокая и хрупкая, с огромными черными глазами, которые казались еще больше из-за огромных толстых очков, которые ее ничуть не портят. Так-так-так, это уже интересно!

– Приветики! – радостно выпалил я, плюхаясь в кресло напротив нее. – У тебя, наверное, обувь на свинцовой подошве?

– Нет, нормальная обувь. С чего ты взял?

– С такими огромными очками тебе нужна тяжелая обувь. Для устойчивости, чтобы центр тяжести был не в очках. Я шучу, конечно же. Я Владислав, и мне нравятся интеллигентные девушки! Очки – это так утонченно и сексуально!

– Зови меня Войс. И мне нравятся парни значительно старше меня, не обессудь.

– Хм… Необычное имя, но тебе очень идет. Даже больше, чем очки.

Тут Ева кашлянула.

– Владислав, мы тут собираемся провести очень важное совещание, ты не мог бы отложить свои домогательства на потом?

– Э-э-э… Прошу прощения, так может, мы с Войс пойдем погулять, пока вы тут будете совещаться? – предложил я.

– Не получится, потому что именно Войс тут звезда шоу. Она – «голос Зеродиса».

– Так вот почему Войс[1]… – догадался я. – Погоди… Ты представитель Зеродиса, да?

– Ага.

– Его глаза, уши и голос? Он будет сотрудничать с нами через тебя?

– Точно.

– Тогда, получается, ты знаешь, кто я?

– Знаю.

– Ну так вот, я значительно старше тебя. Главное препятствие устранено, не так ли?

Войс вздохнула.

– Видите ли, Владислафф… Я знаю, кто и что вы есть и какова ваша… приспособленность. Именно поэтому вы мне не нравитесь. Это не личное, а видовое, так сказать. Если бы не радиобомбочка у вас под лопаткой – я бы тут появиться не рискнула.

Я наградил Еву мрачным взглядом и снова взглянул на Войс.

Ева сделала вялую попытку спасти ситуацию:

– Владислав, может, хватит уже? Тебя отшили, смирись.

– Нет, не хватит… Ева. Я предупреждал тебя, что не буду твоей комнаткой собачкой. И меня очень сильно оскорбляет также и то, что ты выдаешь меня за свою собачку перед другими людьми. В общем, Войс, у меня нет никакой бомбы под лопаткой.

На ее лице появился легкий испуг:

– В смысле⁈

– В прямом. У Евы нет никакого детонатора, как и вообще никаких средств прямого контроля, она тебя немножко обманула.

Войс попыталась отодвинуться от стола, но спинка кресла уперлась в стену.

– Ты только не пугайся, ладно? – сказал я. – Могу предложить тебе очень надежный способ обезопаситься от меня.

– Какой? – подозрительно спросила она.

– За всю свою жизнь я ни разу не съел девушку, с которой перед тем переспал.

В этот момент Морти шумно хлебнул кока-колы и заметил:

– Есть более простой способ. Посмотреть на меня, Рика и госпожу Леринц, которые спокойно тут сидим себе и не паримся, взять с нас пример и тоже не париться. Просто объяснять причины адекватного поведения Владислава будет довольно долго, госпоже Леринц было немного проще придумать версию с вживленной радиоуправляемой бомбой, уж не пеняйте ей за это.

Войс метнула в сторону Евы крайне неодобрительный взгляд и промолчала.

– Так что насчет моего предложения? – переспросил я. – Да, можно и как Морти советует, но мой способ все-таки надежнее – и намного приятнее!

– Господи… Владислав, ты можешь быть хоть капельку серьезен⁈ – с легким раздражением воскликнула Ева. – Прекращай уже свои домогательства!

– Я серьезен как никогда! И вообще, Ева, уж ты-то лучше помолчи! Тебе напомнить, из-за кого все мои проблемы⁈ Это из-за твоей конторы я сейчас не в школе в обществе кучи девчонок, а тут торчу!

– Вообще-то, это из-за людей, у которых ты упер чемодан денег. Без них мы бы на тебя не вышли. И из-за одной девицы, которая устроила у тебя дома разгром и сорвала наше мирное знакомство.

– А вот и нет. Не будь вас – я расхлебал проблему с мафиози сам и точно так же расхлебал бы и вторжение этой бешеной сучки, и не из таких передряг выбирался! Но вначале ваше шоу у моего дома, потом взлом Зеродисом вас же – и стало слишком уж горячо. И вот я прозябаю в этом унылом месте, где женских лиц не так уж и много, а молоденьких девочек нет вовсе!

– Зато в этом унылом месте есть перспектива, которой у тебя не было раньше, не правда ли?

Я вздохнул.

– Эх, жизнь моя жестянка… Ладно, что у нас там на повестке дня? А ты, Войс, все-таки держи в уме мое предложение, ладно?

Она кивнула:

– Ладно. Если вдруг однажды мне захочется разового развлечения, что вряд ли, то я буду иметь тебя в виду. Но ты совершенно не мой тип, даже не знай я, кто ты такой – у тебя не было бы ни единого шанса. Так что лучше просто давай забудем.

– Я могу стать твоим типом. Покажи мне фото своего любимого актера или певца – и через два дня максимум ты меня от него не отличишь.

Войс вздохнула.

– Нет, не можешь. Парень, который заходит в фейсбук через поисковик гугла, мне не подходит. Мне ведь совершенно не о чем будет с ним поговорить.

– Ну тогда да, – сдался я, – шансов у меня нет.

– Вот и славно, – подытожила Ева, – можем наконец-то начать… Владислав, а что это ты пальцы загибаешь?

– Пытаюсь пересчитать всех женщин за последние четыре тысячи лет, которые мне отказали и в конечном итоге так и не стали моими… Получается… вроде три. Да вы не обращайте внимания, я внимательно слушаю.

Войс вынула из сумки ноутбук, включила, Морти протянул ей кабель – и на большом экране на стене появилось изображение, а сама Войс начала свой доклад.

– Дело обстоит следующим образом. С момента последнего контакта «группа Зеродис» проделала определенный объем работы…

– Группа Зеродис или группа Зеродиса?

– Зеродис – коллективное имя. Наша команда состоит из более чем одного человека. Поскольку я сама – младший член команды, то не имею точного представления о составе. В общем, мы предположили, что обычные андроиды не могут быть опасны в силу ограниченных возможностей, потому начали искать альтернативные способы действий противника. Наша идея заключается в том, что андроид может получить большой пост и иметь значительное влияние, если будет постепенно «стареть», то есть периодически заменяться другим андроидом, выглядящим как более старая версия того же человека.

– Это, в принципе, осуществимо, хоть и сложно, – сказал Рик.

– Сложно, но и возможности огромные.

Тут заговорил Морти:

– У этого плана есть один изъян. Мы не замечаем, как меняются окружающие нас люди, потому что стареют они очень медленно и потому незаметно. Замена андроида приведет к резкой смене лица, и это бросится в глаза окружению. Придется менять слишком часто.

– Есть простой вариант, – сказала Войс. – Например, болезнь. Известный политик может выйти в отпуск по болезни, его пару месяцев лечит домашний врач, тоже андроид. Или просто всем говорят, что он на домашнем лечении. В итоге на публике появляется более старая версия, и все списывают резкие изменения на болезнь.

– Да, вполне реалистичный вариант, – согласилась Ева, – и у меня уже есть пара идей, как таких можно вычислить…

– Мы уже вычислили, – сказала Войс.

– Вау… И как же?

– Лидер нашей команды создал нейросеть, которая ищет в интернете фотографии публичных людей и выстраивает «кривую старения». Если кривая плавная – все в порядке. Если человек стареет скачками – подозрительно. Второй критерий – всегда одна и та же длина волос и, вероятно, одна и та же прическа на протяжении каждого отдельного «скачка». Третий критерий – что именно происходило с человеком на стыке «скачков», и вот с третьим пунктом у нас достаточно сложно, тут нужны детективы, а не хакеры, потому это вам придется проверять. Есть и четвертый критерий, но он сложен и потому будет применяться только в отношении очень подозрительных кандидатов, желательно после проверки вами третьего критерия.

– Какой четвертый?

– Компьютеры кандидата и его семьи. Политики почти всегда семейные люди, а у андроида не может быть нормальной семьи. Он может жениться на нормальной женщине и усыновить ее детей от первого брака, но жена начнет замечать за мужем странности, ну и не получится при ней заменить андроидов, она заметит скачкообразное изменение. Политику-роботу нужна семья роботов. Это сильно все усложняет, но огромное влияние политика со стажем окупит проблемы. Так вот, можно взломать компьютеры его жены, сына, дочери. Что обязательно должно быть на компьютере парня, допустим, пятнадцати лет от роду?

– Фейсбук и контакты с девочками? – предположил я.

– Игры, фильмы, музыка, а также порнография. Если не на самом компьютере – то следы посещения таких сайтов останутся в истории браузера.

– У него может быть даже вполне нормальный компьютер, – сказал Морти. – Если старший робот идеально играет роль взрослого человека, то почему младший не может так же идеально играть роль подростка?

– Маловероятно. Логичнее допустить, что он будет вести активный и публичный образ жизни, готовя и себе задел на будущее. Верней, не себе, а следующей версии себя. Наконец, на компьютере остаются следы деятельности, например, что последний раз запускал владелец. Если среди последних запущенных программ нет игр, а сами игры есть в изобилии – это подозрительно.

– Есть список подозрительных субъектов? – спросил Морти.

Войс потыкала пальцами в клавиатуру:

– Вот. Политиков и прочих важных шишек много, нейросеть работает не очень быстро. Пока четыре вероятных кандидата с публичным стажем от двадцати лет, они вычисляются легче. Андроид с десятилетним стажем требует обработки намного большего объема фотографий, там все сложнее.

– Мы можем предоставить более мощное оборудование, – сказала Ева.

– У нас нет проблем с технической частью. Проблема в программном обеспечении. Например, попытки искать внеземные сигналы с помощью нейросети провалились, потому что нейросеть способна обучаться только на примере. Ей нужно показать хотя бы один сигнал внеземного разума и сказать – «вот внеземной сигнал». И она начнет вычислять похожие. Тут та же беда: наша система пока что кое-как вычисляет теоретически возможных кандидатов и делает это очень медленно. Да при том на теоретических допущениях, которые могут быть неверны. Нужен один публичный андроид, на котором нейросеть научится определять аналогичных ему. Как только один из найденных кандидатов окажется действительно андроидом – дело пойдет быстрее.

Некоторое время все изучали предложенные кандидатуры, затем Рик сказал:

– Мне кажется, я знаю еще один критерий. Андроид никогда не обращался больницу, потому что любой врач его раскроет даже при неглубоких анализах.

Войс кивнула.

– Верно, но у нас нет возможности проверять это. Даже отсутствие информации об обращении в публичном доступе не значит, что человек никогда не лежал в больнице. Наконец, влиятельные люди предпочитают пользоваться услугами личного врача. Тут проверять сложно, нужны ресурсы мощной организации вроде этой.

Ева еще раз просмотрела снимки кандидатов и задумчиво скрестила руки на груди.

– А у меня есть идея… Владислав, ты определил, какая рука принадлежала андроиду, по несъедобному виду. Ты ведь смог бы распознать «живого» андроида при близкой встрече, не правда ли?

Я пожал плечами:

– Не уверен. Конкретно та выглядела несъедобной. Как это будет при встрече «вживую» – не знаю наперед.

Морти поскреб щеку.

– Тут еще вопрос, как организовать «школьнику» Владиславу встречу с политиком, и чтобы она была на короткой дистанции…

Ева хитро ухмыльнулась.

– А это не обязательно. Войс, можно снимки детей всех кандидатов?

Та вывела на экран фотографии.

– Ну вот, смотрите. Дочь – пятнадцать лет, симпатичная весьма, не правда ли, Владислав?

– Ничего так, – согласился я, – правда, плосковата, но в остальном очень даже.

– Ну вот. Мы организуем тебе легенду, якобы ты сын некоего миллионера. Тебе останется только провести с девушкой свидание. Я полагаю, что по его итогам ты сможешь определить, живая это девушка или машина.

– А что, звучит многообещающе! – обрадовался я.

– А по-моему, это неэтично и аморально! – возмутилась Войс.

– Что именно? – приподняла бровь Ева. – С каких это пор свидания неэтичны и аморальны?

– Но это же не настоящее свидание! Это обман юной девочки, которая, вероятно, все еще мечтает о чистой любви на всю жизнь, вами и древним монстром, который совершенно точно на ней не женится и не планирует даже длительных отношений!

– Во-первых, – сказал я, – она уже достигла возраста согласия. Во-вторых, у нас не обязательно будет секс. То есть, скорей всего будет, но только если она сама того захочет. В-третьих, раз уж ты меня отшила – у меня не остается выбора. Для любвеобильного альфа-самца жизнь тут – настоящая пытка. И в четвертых, мы тут мир спасаем, нет? В кои-то веки любовь получает реальную возможность поучаствовать в спасении мира!

* * *

Провернуть «операцию» оказалось предельно просто. Войс просмотрела страничку девчонки в «инстаграме» и выяснила, что она – любительница покататься на скейтборде и коньках и частенько бывает в парке со всякими трамплинами для подобных трюкачей.

– Вот там мы с ней и встретимся, – предложил я.

– Ты умеешь кататься на роликовых коньках? – спросила Ева.

– Нет, но там ничего сложного, я видел, как это делается.

– Ну-ну, – скептически хмыкнула Войс.

– К твоему сведению, я научился метать ножи за десять секунд, стрелять из пистолета – за десять секунд, добывать огонь трением – за десять секунд. Я изучаю любой прием рукопашного боя за десять секунд. Я изучаю любое действие за время, достаточное для демонстрации этого действия. Хочешь пари? Ты разберешь свой ноутбук на составные части и соберешь, после этого я сделаю все то же самое за меньшее время.

– Вау, вот это новость! – сказала Ева.

– Ничего странного. Видишь добычу, занимающуюся некой деятельностью, допустим, копанием корешков – подходишь на некоторое расстояние и начинаешь повторять. Без этого добыча думала бы, что я имею враждебные намерения, а так кажется, что я тут за тем же, что и она. В общем, мимикрия на высшем поведенческом уровне: я запоминаю все действия, а затем повторяю без труда за счет хорошей координации движений.

– Мне кажется, научиться метать нож так все же не получится, – сказал Морти.

– Да легко. Ты просто запоминаешь хват ножа и скорость движений, а также дистанцию броска. Если у тебя нож в полете провернется дважды и воткнется – то и у меня провернется дважды и потому тоже воткнется. С роликами то же самое.

Катить в город к цели операции пришлось через Индиану в Иллинойс. Лететь самолетом я отказался.

– Слушай, а как ты тогда в Америку из Европы путешествовал? На корабле?

– На лодке через Берингов пролив и обратно тем же путем. Я не плаваю на кораблях, и вообще никогда не отходил от берега дальше его видимости. Единственный транспорт, которым я пользуюсь – колесный. Ни на что летающее я не сяду нипочем.

Так что ехать туда оказалось намного дольше самой операции.

Мы – я, два водителя и Морти приехали к обеду, как раз когда оперативник внешнего наблюдения из соседнего филиала Организации сообщил, что цель направляется в парк на трамплины.

– Подкатываем к ближайшей парковке и я пошел.

– Вот так просто?

– Угу. Где там мои ролики? Покажу им мастер-класс.

[1]Voice – «голос» (англ.)