Текст книги "Реликт (СИ)"

Автор книги: Влад Тепеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– В смысле?

– Личные имена – это то, что отличало нас, вершину пищевой цепи, от всего живого под нами. Когда оказалось, что имена есть и у вас… Знаешь, что у всяких там яйцеголовых, ставящих эксперименты на крысах, есть правило не давать подопытным имена или клички? Вот и с нами то же самое. Нам стало трудно вами питаться. Если б имена появились не у вас, а у неандертальцев – мир был бы населен крепкими, относительно коротконогими людьми, а от стройных кроманьонцев остались бы только скелеты в музеях. Мне психологически сложно есть того, у кого, как и у меня, есть имя… если только этот кто-то не стал мне неприятен. Помнишь, я рассказывал историю про сосиски без мяса? Думаешь, я голодал бы так долго, если б мог есть людей без зазрения совести?

– Да уж, внезапное откровение – от хищника, специализирующегося на поедании людей…

Я вздохнул.

– Войс, ты много хищников в жизни видела?

– Лично или вживую?

– Неважно. Многие из них обладали разумом или хотя бы рациональным мышлением, достаточным для успешной учебы в школе? Нет, наверное. Так стоит ли судить о носителе разума по неразумным тварям, с которыми меня объединяет только плотоядность?

– Резонно. Слушай, я вообще по делу пришла. Держи вот.

Я вытер пальцы о салфетку и взял в руки небольшой черный смартфон.

– Хм… Зачем это мне? У меня есть телефон.

– Этот – особенный. Через него Зеродис сможет с тобой общаться без риска прослушивания. Тут особенная система шифровки и обработки сигнала.

– Зачем Зеродису общаться со мной и зачем мне общаться с ним? Я бы при встрече не отказался приложить его головой о край унитаза – за все те проблемы, которые у меня из-за него появились, и дополнительно по разу за каждую девчонку из моего «гарема», которую мне пришлось оставить. Короче, унитазу была бы труба.

Войс замялась:

– Ну, насколько я понимаю – он не спецом. Вот, к слову, ты с этого телефона можешь напрямую обсуждать с ним свои претензии.

Я вздохнул.

– Понимаешь, Войс, иногда недостаточно взломать чей-то компьютер. Зеродис узнал, как я захожу в Фейсбук, но он не был у меня дома и не видел, что рядом с компьютером у меня лежит бумажка с пошаговой инструкцией, как заходить в Фейсбук через Гугл… Я не смогу пользоваться никакими шифровальными устройствами и программами. У меня мозг устроен иначе. Мне сложно.

С этими словами я наклонился и начал внимательно смотреть под стол.

– Что ты там увидел? – насторожилась Войс.

– Смотрю, как мои шансы переспать с тобой закатываются под плинтус.

И тут она прыснула.

О том, чем хороши худые девушки и чем плохи хакерши, а также о похоронах топора

– Что ты там увидел? – насторожилась Войс.

– Смотрю, как мои шансы переспать с тобой закатываются под плинтус.

И тут она прыснула.

– Ладно, тогда я тут кое-что сделаю, чтобы тебе было просто им пользоваться. Надо пару скриптов написать, скоро вернусь.

Это «скоро» затянулось до вечера. Я уже вернулся в свою комнату после ужина и собрался ложиться спать, как в дверь постучали.

– Это я, – послышался голос Войс.

– Заходи, – сказал я, отперев дверь.

Девушка вошла, и я заметил, что она не в духе, но промолчал.

– В общем, смотри, – сказала Войс. – Включаешь, разблокируешь своим отпечатком и просто «тапаешь» дважды вот по этому значку. Скрипты, которые я написала, сами запустят для тебя протокол шифрования и отправят вызов Зеродису. Если в течении тридцати секунд он не примет вызов – скрипт отключит вызов и запустит для тебя голосовую почту. Тебе нужно будет только надиктовать сообщение и нажать зеленую кнопку. Пока не сложно?

– Дважды тапнуть по значку, после надиктовки тапнуть зеленую кнопку. Вот бы все было так же просто, как это.

– Ну вот. А это – второй значок. Он делает все то же самое, но вызывать будет меня и твое сообщение тоже будет отправлено мне.

Я повертел телефон в руке и сказал:

– Хм… А ты можешь сделать такой значок, который вызывал бы тебя ко мне и отключал у тебя протокол проверки, умею ли я заходить в Фейсбук? – Она на миг подзависла и я поспешно добавил: – да я шучу. Заметил, что у тебя настроение не очень и попытался пошутить. Стряслось чего?

Войс несколько секунд молча смотрела на меня, а затем глубоко вздохнула, взялась руками крест-накрест за низ своего джемпера и решительно стащила его через голову.

Меня ждали две новости. Приятная – у Войс под джемпером ничего нет. Вообще ничего: ни рубашки, ни маечки, ни лифчика. Плохая же – сисек тоже практически нет. Соски на месте, и только их несколько увеличенные размеры и ореолы свидетельствуют о том, что торс принадлежит девушке.

Впрочем, я ничуть не расстроился: тощенькие девочки без груди, бедер и попки в подавляющем своем большинстве восхитительно узкие, и это достоинство с лихвой перекрывает недостатки. Конечно, я предпочитаю таких, которые обладают всеми достоинствами и не имеют недостатков, но это большая редкость, а у меня сейчас выбора нет вообще.

– Вау, – сказал я вслух, – что-то в лесу сдохло, что ты решила меня осчастливить?

– Ага, – кивнула она и взялась руками за пуговицы моей рубашки. – Вчерашний лев.

– Тоже не любишь львов?

– Я люблю мужчин, которые ходят на крупного хищника всего лишь с сеткометом и монтировкой.

Я улыбнулся положил руки ей на талию и привлек к себе. Ее губы оказались мягче, чем я полагал, а тело – чуть более упругое. Приятно. Затем Войс сама стащила с меня футболку, а я взялся рукой за пуговицу на ее джинсах, расстегнул, опрокинул девушку на кровать и снял эту деталь ее гардероба. Обувь она сняла сама ногами ранее, так что теперь на ней остались только трусики – и их я просто разорвал легким движением.

Она расстегнула мой ремень, и внезапно остановилась:

– Это правда, что ты невосприимчив к инфекциям из-за очень токсичной крови?

– Ага, а что?

– Тогда, полагаю, резинка будет лишней.

– Не сомневайся. И это еще один мой плюс по сравнению с парнями твоего вида, хе-хе.

Войс потянулась рукой к очкам, но я схватил ее за руку и прижал к подушке:

– Я не лгал, когда говорил, что девушки в очках очень сексуальные. Очки увеличивают твои глаза – они у тебя красивые.

В следующий момент я вонзился в нее так, что достал аж до шейки матки, а она охнула, обхватила меня ногами и запрокинула голову.

Пошла жара.

Неестественно долгое воздержание – последний мой секс был с Энни в наш последний день – дало о себе знать, так что наши утехи заняли полных два часа без малейших перерывов: сразу после окончания очередного «круга» я шел на следующий. Нечего и говорить, что столь длительные физические нагрузки меня основательно вымотали.

Наконец, я улегся рядом с ней и несколько минут мы просто лежали, уставшие и блестящие от пота, и молчали, переводя дыхание.

– Должен сказать тебе одну вещь.

– Какую? – спросила Войс.

– Если б ты так долго не думала – все это могло бы случиться еще вчера, а сейчас была бы вторая серия.

– В смысле – долго думала?

– На льва-то я вчера ходил.

Войс тяжело вздохнула.

– Ну, понимаешь, вчера я не могла, потому что вчера у меня еще был парень.

– А что с ним стряслось?

– Он привел домой какую-то постороннюю девку, так что…

– Искренне радуюсь… кхм…

Девушка скорчила недовольную гримасу.

– Такт? Не, за сорок тысяч лет ни разу не слышал…

– Прости, я хотел сказать, что сочувствую, а получилось то, что я думаю на самом деле. У меня проблемы с ложью на физиологическом уровне. Но я честно попытался сказать тактичные слова.

– Ладно, прощаю.

– Так ты решила ему отомстить симметрично, переспав с каким-то посторонним парнем, да?

Она кивнула:

– Типа того. Ну, не совсем… Понимаешь, я даже мысли не допускала об интрижке на стороне, хоть не знала мужской ласки с тех пор, как приехала сюда. Собиралась сгонять к нему на днях, но… больше у меня парня нет.

– А как же я?

– Понимаешь, – вздохнула Войс, – видимо, я слишком старомодна и допускаю только моногамные отношения, а ты… ты предпочитаешь владеть гаремом, так что быть моим парнем не можешь. Мы несовместимы на фундаментальном уровне, я в принципе отказываюсь делить парня с кем-либо, так что утешения я у тебя искала только на один раз.

Я вздохнул.

– Ну, я за свободный выбор партнеров и отношений. На один раз так на один. Надеюсь лишь, что я оправдал твои ожидания.

Она улыбнулась:

– О да, более чем. Ты классный и во всем лучше моего бывшего. Ну оно и неудивительно, у тебя опыт в таких делах примерно в тысячу раз больше, чем у него.

Я нахмурился:

– А как ты подсчитывала?

– Так по возрасту же. Тебе минимум сорок тысяч лет, а ему сорок шесть всего.

Вот тут у меня уже немного вытянулось лицо.

– Серьезно? Ты встречалась с мужчиной на двадцать пять лет старше себя⁈

Войс вздохнула.

– Ну я же говорила, мне нравятся мужчины старше меня. Зрелые, состоявшиеся, солидные… Опытные в сексе, наконец. Он в хорошей форме, подтянутый, приятный, интеллигентный, умный… Талантливый художник к тому же. Он умеет дать девушке почувствовать себя любимой, самой лучшей и единственной, а также доставить ей удовольствие в постели, так что я души в нем не чаяла. Но вчера он притащил домой какую-то совершенно левую девку и трахал ее на той же кровати, на которой я с ним занималась любовью… Черт, да эта лахудра даже спала на моем месте! На моем, понимаешь⁈

Я кивнул.

– Понимаю, хоть и косвенно.

– В смысле – косвенно? Это как?

– Всякая женщина стремится стать подругой самого лучшего самца, родить от него детей и не допустить к нему других самок из опасения, что дети соперницы от того же мужчины могут стать более способными к выживанию и угнетать или даже убить ее собственных. Генетическая программа, которую я понял за тысячи лет до появления слов «генетика» и «программа». А у мужчин она другая: перетрахать как можно больше самок, потому что больше потомков – больше шансов на выживание хоть кого-то из них. Моногамия для хомо сапиенсов – штука противоестественная, природа не просто так предусмотрела, что одна женщина одновременно может вынашивать потомство лишь одного мужчины, а мужчина способен оплодотворить множество женщин. Так работает эволюция. Так что не вини своего бывшего за то, что он, как и ты, стремится реализовать свою генетическую программу.

Войс хихикнула.

– Забавно слушать об эволюции и борьбе за выживание от того, чей вид попросту вымер… Ой… Прости, это я не со зла…

– Ничего страшного. Это случилось потому, что природой нам было предусмотрено есть вас безо всяких задних мыслей, а мы ее, природу, не послушали. Вот что бывает, если пойти противоестественным путем.

– Ладно, уел так уел.

– Это потому, что я спорил с людьми, притом умными, на все возможные темы по многу раз на каждую. Ты не первая, кого я именно так, кхм, «уел»… Слушай, мне любопытно, как ты узнала, что твой парень тебе изменил? Он же дома, а ты тут.

Войс в ответ криво усмехнулась.

– Да как два байта переслать. Я все-таки талантливая хакерша, если группа Зеродиса взяла меня в ученики, они не берут кого попало. Компьютер моего бывшего стоит в спальне. У него в одной комнате студия, в другой стоят тренажеры, в третьей – холл, ну а компьютер стоит в спальне напротив кровати. И у него есть привычка утром смотреть почту, соцсети и все такое. Веб-камера, получается, направлена на кровать. Мне осталось только залить ему в систему руткит, который незаметно делает снимки с веб-камеры каждые пять секунд и отправляет на мое облачное хранилище. Соответственно, спящую девицу на кровати камера срисовала в тот же миг, как бывший включил компьютер, ну а я просмотрела снимки, когда села за клавиатуру, чтобы написать тебе скрипты.

– Хитро, хитро, – одобрил я. – Только вот же ты змея какая – своего же парня взломала. Ай-яй-яй. Вот и встречайся после этого с девушками-хакерами…

– Ну так у нас же разовое развлечение…

– А жаль. Ладно, идем в душ?

– Пошли. Ну, то есть, мы можем считать, что я твоя девушка, а ты мой парень, но только до тех пор, пока ты не трахнешь кого-то еще. И это, просьба… Если у тебя появится другая – честно скажи мне об этом, хорошо?

– Ладно, договорились, – согласился я.

В душе мы снова принялись ласкать друг друга, Войс начала покрывать мое тело поцелуями, спускаясь все ниже, пока не опустилась на колени.

– Просто между прочим, это не обязательно, – сказал я. – У меня, в отличие от человеческих мужчин, от минета самооценка не повышается, потому как некуда уже, так что мне достаточно только классического секса.

– Учту, – хихикнула Войс, – но, идя сюда, я твердо вознамерилась сделать для тебя все то, что раньше делала для него.

И я об этом, в общем-то, совершенно не пожалел, а бывший Войс явно очень много потерял.

* * *

На следующий день я благополучно проспал утреннее совещание и заявился, позевывая, только к самому концу.

– Что я пропустил? – спросил я.

– Да ничего особенного, – успокоила меня Ева. – Обсудили, как проверить, является ли найденный Войс политик андроидом, и озадачили этим другое отделение. Операция займет дня три-четыре, так что ждем результатов.

– О, кстати! – встрепенулась Стелла. – Раз ничего важного нет – можно я, так сказать, возьму Владислава напрокат на сегодняшний день?

Войс, услышав это, скрестила руки на груди и вонзила в затылок Стелле крайне неодобрительный взгляд, хотя раньше девушки вроде как ладили.

– Ну ни хрена себе! – возмутился я. – Я тебе что, вещь?

– Ох, да я не в буквальном смысле, а в переносном. Я в обед еду домой, на день рождения брата. С семьей повидаться и все такое. И я хотела бы пригласить тебя в гости.

– Внезапно, – хором протянули Морти и Ева.

– Да-да-да, конечно! – с сарказмом ответил я. – Я уже разок с твоей семьей познакомился, больше не имею желания встречаться с мафиози.

Стелла вздохнула.

– Ты все понимаешь превратно, и это даже не твоя вина… Моя семья не имеет отношения к мафии. Отец имел – и все. Дед и прадед имели – они тоже умерли. У меня все еще есть дальние родственники, состоящие в организации прадеда, но мы – я, мама, брат, сестра, дядя по линии мамы – не мафиози. Мама и дядя владеют совершенно законным бизнесом. Правда, куплен он был еще моим дедом на «грязные» деньги – но сам бизнес уже давно легален и чист. Мы отошли в сторону от незаконной деятельности…

– Да ладно? – хмыкнул Рик.

– Ой, ну не цепляйтесь вы уже к тому, что я через организацию доставала себе не вполне легальное оружие! Ну люблю я большие пушки, в этом нет ничего плохого!

– Это все не объясняет, для чего мне куда-то ехать с человеком, который меня ненавидит, – сказал я. – Тут в воздухе витает запах махрового коварства, знаешь ли, у меня на это нюх.

Стелла снова вздохнула.

– Ну, я немного пересмотрела свои взгляды на тебя и наш… «инцидент». Ты оказался не таким монстром, каким казался ранее, и я там была неправа. Вряд ли мы когда-нибудь станем друзьями, но топор войны я решила закопать. И в знак примирения я приглашаю тебя на званый обед.

Я снова шумно втянул воздух ноздрями.

– Хитрым коварным планом и недосказанностью запахло еще сильнее… А что, у людей разве действительно есть обычай приглашать в гости бывших врагов?

– Ну, вообще-то есть много подобных, – заметил Морти, отхлебнув кока-колы. – Например, индейцы заключали мир, совместно раскуривая «трубку мира», для чего враждующие вожди и воины садились в круг и вместе курили священную трубку. Не совсем обед, но по смыслу похоже. Еще у некоторых народов, практикующих кровную месть, был обычай, что в случае, если дело улаживали миром, путем выкупа или иначе, то простивший «мститель» должен был побрить своего «кровника» опасной бритвой. И если «кровник» после этого оставался жив – кровная месть отменялась.

Я с сомнением покосился на Стеллу:

– Тогда давай мы в знак примирения пообедаем в столовой, а к семье ты поедешь без меня, а?

– Нет-нет, все не так просто, – возразила Стелла. – Ты простил меня в обмен на услугу – и я прощу тебя в обмен на услугу. Понимаешь, тут такое дело, что по легенде, которую я сочинила для моей семьи, я поступила в суперэлитную государственную учебку, где готовят разведчиков, шпионов, следователей, агентов и так далее. Легенда эта немножко трещит, главным образом из-за недоверия брата, так как он немного в теме. Поэтому я хочу, чтобы ты сыграл роль моего однокашника из той же учебки.

– Из меня получится так себе «спецагент». Меня можно будет разоблачить парой примитивных вопросов, особенно от твоего брата, который немного в теме.

– А тут все просто. Я учусь якобы на отделении для аналитиков и следователей, а ты будешь с отделения для «силовых оперативников», так сказать. Как чистый силовик, ты моего брата в два счета за пояс заткнешь – ну там, кочергу согнуть, ножи покидать – а на любые прочие расспросы ответ один – «секрет». Но когда все увидят, как ты крут – сомнения в существовании спецучебки пропадут.

Я вздохнул: грызут меня неясные сомнения, и все тут.

– Ну, я даже не знаю…

– А что, идея хороша, – внезапно сказала Ева. – Худой мир лучше доброй ссоры. Заодно и легенду поддержать… Ну, мисс Франко, я не буду лишний раз напоминать, какие будут последствия, если кто-то вернется один, вы помните, да?

– Помню, помню, – ответила Стелла. – Это уже неактуально для меня.

Я снова вздохнул.

– Ну ладно, сразу после обеда?

– Да нет, до обеда. Пара часов езды – и мы на месте.

– Мне вначале пообедать надо.

Стелла хихикнула:

– А вот это зря. Не нужно обедать, если тебя приглашают в гости на званый обед. Моя мама замечательно готовит, но только по праздникам. Наш повар тоже мастер, и на самые важные праздники готовят и мама, и повар. Мама специально наняла мастера из крутого ресторана, чтоб было с кем состязаться, и будет тьма деликатесов. Хочешь пари? На праздничном столе будет как минимум одно блюдо, которое ты не пробовал ни разу в жизни, хоть тебе и хрен знает сколько! Ну это я по минимуму, чтобы точно выиграть, но скорей всего, таких блюд будет больше.

– Ладно, уболтала, – вздохнул я.

– Кстати, Войс, – сказала Стелла, – если ты не занята, то я и тебя приглашаю. Ты тоже будешь моей однокашницей, но из группы хакеров.

– Хорошо, – согласилась Войс.

* * *

И мы поехали аккурат перед обедом, на красном джипе Стеллы.

О парнях и священниках

И мы поехали аккурат перед обедом, на красном джипе Стеллы.

– Только договариваемся так, – сказала она, выруливая с территории. – Ты, Владислав, будешь якобы моим парнем, а ты, Войс – моя подруга. А между собой вы вроде как шапочно знакомы. Договорились?

– А зачем так? – спросил я. – Почему я не могу быть парнем Войс?

– Потому что приглашать на семейный праздник подругу вполне естественно, хоть она и не семья, а вот парня подруги, который, получается, лично мне вдвойне не семья, уже немного странно. Это во-первых. А во-вторых, там будет закадычный дружок моего брата, и вот он постоянно ко мне пытается подкатить. Ко всему прочему, он нравится моей матери, так что обойтись с ним жестко я не могу, ибо это означает поссориться сразу и с братом, и с мамой. Надеюсь, Владислав, ты там раскроешься во всей своей красе, может, этот говнюк хотя бы на контрасте с тобой поймет, что я в гробу видала такого парня, как он!

Войс прыснула.

– А что, он совсем никчемный? Интересный выбор друзей у твоего брата.

Стелла вздохнула.

– Ну, не то чтоб совсем, но… Объективно, в абсолютном понимании, Питер – так его зовут – неплох. В меру умен, в меру красив, в меру состоятелен… Но с моей точки зрения он – посредственность. И больше всего меня в нем бесит не то, что он посредственный, а то, что Питер ходит через пень-колоду на бокс и потому считает себя трындец каким крутым, а потому я должна быть счастлива упасть перед ним с раздвинутыми ногами! О, как меня порой тянет заманить его в дальнюю часть дома и отмудохать так, чтобы мама родная не узнала! Может, понял бы, что ни хрена он не крутой.

Она притормозила на светофоре, дождалась зеленого и пересекла перекресток, но сразу же сбавила ход.

– Блин… Вы видите?

Мы с Войс посмотрели в направлении ее взгляда.

В негустом человеческом потоке мой взгляд сразу выхватил нетипичную персону: так уж вышло, что за тысячу с гаком лет я видел множество священников и множество людей в бинтах и гипсе, но не припоминаю, чтобы мне хоть раз довелось встретить человека, совмещающего эти признаки. Да, по тротуару идет, чуть хромая, священник пластырем на голове и лице и с рукой в гипсе.

– Хм… Священник в гипсе… Признаться, еще ни разу в жизни такого не видал.

– Ты его лицо видишь? – спросила Стелла. – Его же явно побили.

– Хм… Похоже на то.

– Как же низко нужно пасть, чтобы бить священника⁈ Я-то сама неверующая, но избивать того, кому религия запрещает защищаться – это просто самое распоследнее дело!

Видал я, на самом деле, множество священнослужителей, и были среди них очень разные люди. Однако что я не могу не отметить насчет христианских священников за последние лет двести – так это то, что в большинство своем это люди довольно кроткие. Даже те, которые ни хрена не верят в то, что сами проповедуют, и после службы идут в ближайший кабак пропустить пару стаканчиков вопреки заветам Иисуса – и те, зачастую, люди безобидные. Да, я встречал и православного священника-каратиста, и протестанта-боксера, и католического с пулеметом – но все они исключения, подтверждающие правило.

– Да уж, подленько, – вздохнул я.

– Слушай, Владислав, а давай узнаем, кто его так, и накажем? – предложила Стелла.

– Хм… Ну давай.

Тут встрепенулась Войс:

– Ребята, а вам не кажется, что так неправильно? Есть же полиция, и…

– Полиция есть – а особого наказания за избиение священников – нет, – отрезала Стелла. – И вообще, Войс, уж ты-то, как член группировки Зеродиса, лучше бы вспомнила, какими методами твоя группа добивается справедливости, и помолчала!

Она припарковалась у обочины, мы вышли и быстро нагнали прихрамывающего священника.

– Здравствуйте, святой отец, – негромко сказала Стелла.

Тот обернулся, и на коротком расстоянии стало лучше видно, что у него пластырем заклеено серьезное рассечение скулы.

– Благослови вас господь, дети мои. Чем я могу вам помочь?

– Это мы вам хотим помочь. Скажите, кто это вас так отделал – и мы его или их как следует накажем.

Он несколько секунд хлопал глазами, а затем улыбнулся:

– Господь с вами, дети мои, да никто. Я просто с биде упал.

– С такими-то последствиями⁈ – удивилась Стелла.

– Ну как видите. Это меня господь наказал за то, что чаркой злоупотребил. И руку сломал, и головой приложился – а все оттого, что алкоголь застлал мой взор и чувства притупил.

Мы пожелали ему поправляться, попрощались и пошли обратно к машине.

Отойдя на приличное расстояние, я шепотом спросил у Стеллы:

– А что такое «биде»?

– Понятия не имею, – тихо ответила Стелла, – я последний раз в церкви была пятнадцать лет назад.