Текст книги "Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг)) (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Под обаяние Сисси я попал. Но никакой влюбленности, блин! И никаких близкородственных браков! Ганноверская принцесса? Так я ее предков до седьмого колена изучал, самые различные вероятности! Родственные связи имеются, но очень-очень далекие! Главное – они не имеют никакого отношения к британским королям-гемофиликам, детям и внукам королевы Виктории.

И вот, нахожусь я в расстроенных чувствах, жую рябчика, не чувствуя его вкуса, как императорский гонец приносит мне приглашение на охоту! Охоту, Людвиг! В свите императора Франца Иосифа! Если это не приглашение к серьезному разговору, то я – испанская принцесса!

Глава пятьдесят седьмая. Тайное, которые никогда не должно стать явным

Глава пятьдесят седьмая

Тайное, которые никогда не должно стать явным

Берлин. Цитадель Шпандау. Бастион «Кёнегин»

23 февраля 1863 года

Одиннадцатого февраля шестьдесят третьего года после продолжительной тяжелой болезни король Пруссии Вильгельм из семьи Гогенцоллернов покинул сей бренный мир. Похороны короля-неудачника проходили весьма скромно, можно сказать по-семейному. На три дня страна (от которой мало что осталось) погрузилась в напряженные ожидания. Не было ясно, почему не объявят о коронации единственного возможного наследника – кронпринца Фридриха Генриха Альбрехта Прусского. Правду не знали никто из обывателей, хотя бы потому, что она была крайне унизительна для правящего дома: без утверждения тремя императорами (Германии – Максимилиана), Австрии – Франца Иосифа и России – Александра Николаевича провозглашение нового короля из Бранденбургской династии было невозможным. И эти три дня ушли на обмен шифрованными телеграммами Берлина с Санкт-Петербургом, Мюнхеном и Веной. Но все тайное когда-либо заканчивается. Закончились и эти согласования, которые все заинтересованные лица держали в строжайшем секрете. Пятнадцатого февраля кронпринц Альбрехт был провозглашен королем Прусского королевства Альбрехтом I.

(король Пруссии Альбрехт I)

Во время неудачной для Пруссии войны Альбрехт командовал гвардией. В тяжелом бою под Шверином он сумел остановить продвижение датчан, нанеся им чувствительные потери. Именно тут, когда прусский принц играл от обороны, ружья Дрейзе собрали с потомков Гамлета кровавую жатву. Это из-за его действий на битву под Берлином датчане ухитрились опоздать, ибо старательно сами того не зная руководствовались принципом: «Шаг вперёд, два шага назад».

Впрочем, для нового короля военные таланты были не самым существенным преимуществом. Более полутора десятков лет Альбрехт возглавлял секретную службу короля, отвечая за весьма щекотливые моменты. Почему-то именно ему Вильгельм поручил это не самое чистое и не самое престижное дело. Но кто-то должен был чистить авгиевы конюшни? И принц, который даже не ожидал, что когда-нибудь станет во главе государства, делал свою работу, сообразно тем не самым щедрым финансовым возможностям, которые ему перепадали. Вильгельм Гогенцоллерн старался экономить на всём, кроме армии.

Визит короля в крепость Шпандау стал неожиданностью для многих, в первую очередь, коменданта и его подчиненных.

(цитадель Шпандау – не надо путать с известной тюрьмой Шпандау)

Цитадель Шпандау – это крепость почти в самом центре Берлина, точнее, в его северо-западной части на берегу реки Хафель. Раньше тут возвышался средневековый замок, но позже он был перестроен в укрепление в виде почти что квадрата (четырехугольник длиной в 208 и шириной в 195 метров), который дополнительно усилили еще и четырьмя треугольными бастионами, плюс круглая сторожевая башня Юлиуса. В конце шестнадцатого века цитадель приобрела свой современный вид, хотя еще и производились небольшие работы. В 1619 году произошел взрыв пороха в бастионе «Кронпринц» и его срочно восстановили. В начале следующего века часть помещений крепости стали использовать в качестве тюрьмы для особо ценных (или высокопоставленных) преступников. Это укрепление занимали войска Наполеона, покинувшие ее после взрыва в бастионе «Кёнегин», который перестроили в 1821 году.

(центральный вход в крепость Шпандау)

Альбрехт въехал с эскортом в крепость с центрального входа, пришлось спешиваться – ворота, украшенные прусским орлом, не были рассчитаны на проезд верхом. Попав на территорию укрепления, Альбрехт быстрым шагом двинулся направо, в сторону бастиона «Кёнегин». Караул отдал честь Его Величеству, который, в сопровождении одного-единственного слуги направился в сторону подвальных помещений. Комендант цитадели, полковник Фридрих фон Вернер был вежливо, но решительно остановлен королевской охраной. Говорят, что в каждой стране есть своя «железная маска» – человек, которого навечно замуровывают в темнице и выйти оттуда он может только в виде трупа. Достаточно вспомнить Шлиссенбургского узника у нас, в России. Под бастионом «Кёнегин» располагалась одна из самых секретных тюрем государства: во время реконструкции тысяча восемьсот двадцать первого года часть помещений в подвале бастиона переделали под камеры, в которые вел весьма узкий проход, тщательно замаскированный от чужого взгляда. Рассчитана она была на четырех узников. Хотя однажды тут находилось семеро заключенных. Еду доставляли рекой на лодке раз в два дня и сбрасывали в специально сделанный люк. Обычно один из заключенных исполнял роль и тюремщика, разносил еду по своим коллегам по несчастью. Слуга уверенно вел короля по подземному ходу, затем противно заскрипела дверь, петли которой не смазывались, скорее всего. еще от времен Ноя. Слуга зажег факел, освещая Его Величеству путь к одной из камер. На этот раз в крепости остался один-единственный узник. И он содержался тут уже более двенадцати лет. Довольно крепкого телосложения с совершенно седой головой мужчина болезненно щурился, прикрывая глаза от яркого света факела.

– Принц Альбрехт! Какая неожиданность! Чем обязан? – проскрипел узник довольно трескучим голосом, после чего раскашлялся. Король жестом отпустил слугу, который стал подальше, защищая беседу от возможной прослушки, об этой встрече никто не должен был ничего знать. И только после этого заговорил:

– Король Альбрехт, с твоего позволения, Фрири.

– О! Поздравляю, Ваше Королевское Величество. – заключенный вложил в эту фразу максимум иронии, на которую был способен. – Вы не забыли мое детское прозвище? Потрясен.

– У меня отличная память, мой бывший друг. Детство давно закончилось. Играем-то не по-детски, не так ли…

– А ты, как всегда. резок и жесток, Альби. И время тебя тоже не пощадило. Где твоя роскошная шевелюра?

– Не пытайся вывести меня из себя, я пришел по делу и препираться по пустякам не имею времени.

– Хорошо, я внимаю Вашему Величеству. – ирония никуда не исчезла, даже стала более походить на сарказм.

– А ты везунчик, Фрири, потрясения последнего времени обошли тебя стороной. У нас все изменилось. Все наши планы рухнули. От королевства остался небольшой кусок Бранденбурга и Померании. Мы проиграли союзу Баварии, Австрии, Дании и России. Король умер. Принцы погибли на войне. Бранденбургский дом унижен, страна выплачивает позорную контрибуцию.

– И причем тут я? Или мне урежут пайку хлеба? «Так тогда вообще лучше дайте мне яду, и я перестану висеть тяжелой гирей на государственном бюджете!» —заметил совершенно спокойно пленник.

– Ты прекрасно знаешь, Фрири. У любой неудачи есть имя и фамилия. У этого поражения есть своя субъективная причина: злой гений короля Баварии Максимилиана. Это он сумел сколотить против нас комплот столь разных стран. И против объединенных сил столь многих государств мы просто не потянули.

– Опять-таки, Альби, повторю свой вопрос: причем тут я? Я заключенный в этом проклятом Богом месте, что мне до высокой политики? Ни-че-го! Это мой точный ответ!

– Ты выйдешь отсюда. Максимилиан Баварский, германский император должен умереть. Как ты это сделаешь – не имеет никакого значения. Но никакой связи с Бранденбургским домом быть не должно.

– И как ты себе это представляешь? – невесело ухмыльнулся узник Шпандау.

– Это ты себе представишь. Мне это ни к чему. Ты получишь деньги и свободу. И единственное обязательство перед короной, после исполнения которого можешь катиться на все четыре стороны.

– И зачем мне это?

– Твоя жена, Фрири, Магда, твоя дочка, Фрири, Мария-Луиза, твой внук Фрири, пятилетний Фридрих Альберт… Они все погостят у меня, где, тебе знать не надо. Ты делаешь дело –и получаешь их обратно. Только не говори, что тебе плевать и на жену, и на дочку, и на внука. Не поверю. Если за три года ты не сделаешь свою работу – знаешь, разные неожиданности случаются с простыми людьми, очень разные, но все, как обычно, со смертельным исходом.

– Тебе напомнить, Альби, за что я попал сюда? – лицо заключенного исказилось от гнева.

– Зачем, мой дорогой друг! Ты был одним из самых эффективных механизмов разжигания событий сорок восьмого года в германских государствах. Скажи, Фрири, с чего ты вдруг решил, что сможешь реально скинуть короны с венценосных голов? Ты зарвался, забыл, кому служишь! И потому ты тут. Но ведь навыки никуда не делись. Думаю, три года – вполне достаточный срок.

– И почему ты не наймешь этих… рэволюционэров? Они сделают тебе работу и за небольшие деньги, всё, как ты любишь!

– Мне нужен стопроцентный результат. Это раз! Эти дилетанты такого не гарантируют. Мне нужно, чтобы до меня и Пруссии никто не смог докопаться. Это два! И именно это соображение делает твое предположение совершенно невыгодным. Понятие о секретности у этих господ отсутствует как исторический факт.

– Альби, неужели ты думаешь, что я не понимаю, что никто меня так просто не отпустит: я слишком много знаю. Так что ты мне даешь три года жизни вдалеке от семьи. Не пойдет.

Узник задумался. Кроль молчал. Он понимал, что именно сейчас его визави принимает какое-то решение. Но какое? Наконец тот заговорил:

– Пять лет. В заточении я пребывал двенадцать лет и девять месяцев, три недели и два дня. Мне надо освоиться, привыкнуть к современным реалиям. И после окончания дела дашь мне один месяц. Я хочу провести его в кругу семьи в своем поместье. И мне плевать, как ты это организуешь. Потом я приму яд. Сам, без твоей помощи.

Альбрехт развернулся и вышел из камеры. А через несколько минут комендант цитадели получал королевский разнос за старую тюрьму, про которую никто не знал и в которой содержался один-единственный узник, сошедший с ума, который и имени своего не помнит!

Глава пятьдесят восьмая. По странам и континентам

Глава пятьдесят восьмая

По странам и континентам

Лондон-Париж-Вашингтон-Ричмонд

Май 1863 года

* * *

Лондон. Резиденция премьер-министра.

7 мая 1863 года

Генри Джону Темплу, третьему виконту Палместрон нездоровилось. Коварная майская погода показала себя во всей красе, казалось, что пригрело солнышко, и премьер-министр Великобритании вышел на улицу одетым несколько легкомысленно, чтобы насладиться внезапно наступившим теплом. И прогадал. Как-то сразу промерз и даже крепкий грог не помог избавиться от мгновенно возникшей простуды. Джон Доу, личный врач премьер-министра, настоятельно рекомендовал полный покой, но сэр Генри упрямо продолжил принимать важных посетителей в короткие промежутки облегчения от недомогания.

Палместрон никогда не был яркой звездой на политическом небосклоне, его карьера складывалась довольно непросто, но он умел делать выбор и редко ошибался. Особенно беспроигрышной оказалась ставка на партию вигов, что многим в свое время казалось безрассудством. Но сэр Генри умело держался выбранного курса. А что недоброжелатели? После удачи в Восточной войне они вынужденно прикусили языки. Один оглушительный успех, громкая виктория – и ты в фаворе у избирателей. Противодействие Российской империи стало кредо всей политической карьеры лорда Палместрона. И он сей избранной линии поведения не изменял до последнего дня своей жизни.

Секретарь вошел, когда премьер-министр сидел в постели и читал газету. Надо сказать, что знакомству с прессой сэр Генри уделял, как минимум час-полтора в день. И не допускал никакого секретаря к тому, чтобы делать ему выжимки из новостей. Только сам, только перебирать заголовки глазами, вылавливая в этом море мусора жемчужины ценной информации. Сейчас был период его второго премьерства, и своим привычкам сей государственный муж не изменял.

– Сэр Генри, к вам сэр Джон Рассел. Просит принять по срочному делу.

– Проси! – кивнул Палместрон. Он сам хотел переговорить с Расселом, с которым его связывали давние отношения: в правительстве Рассела Генри Палместрон был министром иностранных дел. В его теперешнем правительстве этот пост занимал сэр Джон.

Невысокий, какой-то скособоченный, с тяжелыми массивными надбровными дугами, не самого приятного вида джентльмен, Джон Рассел только в шестьдесят первом году получил титул графа и стал лордом. До этого его называли «сэром» или «лордом», но это было титулом учтивости (младший сын шестого герцога Бедфорда на звание лорда претендовать не мог). Надо казать, что к старости и Палместрон утратил даже какие-то признаки внешней привлекательности. Но пока еще ни он, ни его соратник по партии вигов не утратили живости ума и стремления упрочить положение Британии в мире.

– Прости, дорогой друг. Что вынужден побеспокоить тебя в столь сложную минуту. Получен ответ от императора Максимилиана на наш ультиматум. – начал разговор министр иностранных дел.

– О! сэр Джон, я не настолько плох и не нахожусь на смертном одре. Это мой личный врач перестраховывается и прописал мне постельный режим. Каков итог?

– Как вы и предполагали, сэр Генри, наш новоявленный император сразу же сдулся. Более того, он наложил на Германию обязательства не строить военные корабли класса линкор. Предложил серьезные самоограничения по тоннажу боевых единиц, которые не будут превосходить по водоизмещению фрегаты. Вообще он планирует строить только небольшие, но быстрые боевые корабли, предназначаемые для борьбы с контрабандистами. Фактически, весь флот будет подчинен пограничной страже.

– Это хорошие новости. А что по поводу сближения Германии и России?

– Летом этого года планируется частный визит кронпринца Людвига в Санкт-Петербург. Ходили слухи, что Александр хочет предложить ему брак с русской принцессой. Но у него нет подходящего возраста принцесс, кроме того, планы жениться на ганноверской принцессе Марии подтверждаются. Более того, брак будет заключен при восхождении Людвига на престол королевства Бавария. Хотя после счастливому супругу придется ждать совершеннолетия невесты.

– Значит, династического брака не будет? Это уже хорошо. Вам не кажется, сэр Джон, что приращение Германии Ганновером не самое благоприятное течение дел на континенте? Вы задумывались над этим вопросом?

– Несомненно, сэр Генри, более того, я задумывался над ним по поручению Его Величества. Фредерике, старшей дочери Георга V уже исполнилось четырнадцать. У нас же принц Альфред еще не определился с браком и вполне подходящая кандидатура для того, чтобы править страной, пусть и начнет с Ганновера.

– Кто будет решать вопрос с сыном Георга – Эрнстом Августом? – поинтересовался премьер-министр.

– Надежный человек, не связанный ничем с нашей страной. Кроме некоторых долговых обязательств.

– И помните, сэр Джон, никакого союза между Германией, Австрией и Россией быть не должно! Иначе все наши успехи в Восточной войне окажутся нивелированы ростом веса России в Старом Свете. Я знаю. что именно папа Римский выступает инициатором подобного союза. Если необходимо – меняйте понтифика! Но этого противоестественного союза мы не имеем права допустить!

– Приложу все усилия, сэр Генри!

Ответ министра иностранных дел Пальместрона удовлетворил.

* * *

Париж. Елисейский дворец

11 мая 1863 года

В правительстве Тьера в конце года опять перемены. На пост министра иностранных дел вновь попал один из «ястребов», стойкий сторонник союза Парижа и Лондона – Эдуар Дрюэн де Луис. Именно он был проводником политики Франции, которая привела его страну к триумфу в Восточной войне. Но его предшественник занял весьма осторожную позицию во время германского конфликта, не защитив притязания Франции на Рейнскую область железом и кровью. Ставя у руля министерства внешних сношений этого отъявленного ястреба, Тьер давал четко понять – времена бесхребетной Франции прошли! Правда, консультации с сэром Джоном Расселом дали понять, что сейчас поддержки в Рейнском вопросе от Лондона не будет. Британия опасалась, что Австрия и Россия окажут Германии помощь в случае конфликта с Парижем. «Сначала нам надо разрушить сердечное согласие германских государей, и только потом приступить к разделу так и не объединившейся до конца Германии». – таковы были слова из письма лондонского коллеги.

Тьер принимал своего министра в Елисейском дворце. Не так давно тут была резиденция Наполеона III, который при провозглашении себя императором перебрался в Тюильри. Елисейский же дворец стал местом резиденции премьер-министра, именно тут Тьер и проводил заседания правительства. Мари Жозеф Луи Адольф Тьер был самой противоречивой и самой значимой фигурой в политической жизни Франции середины этого века. Он был знаковой фигурой и во времена монархии, и республики. Не потерялся на фоне Наполеона III, тем более во время регентства стал играть весьма и весьма значимую роль в жизни страны. Его главной чертой характера была работоспособность (это если говорить о положительных качествах) и амбициозность, которая вскоре стала самой неудобной и отрицательной характеристикой сего политического деятеля. Кроме де Луиса на встрече присутствовал полковник Аристид Моро – человек, не занимающий сколь ни будь заметную должность, но личный друг Тьера и его негласный консультант по военным вопросам.

– Господа, вопрос Рейнской области, на мой взгляд, стоит крайне остро именно сейчас. Ваш предшественник, Тувенель, ничего не смог сделать на Венском конгрессе. Это стало главной причиной его отставки. Что можете предложить именно вы?

Дрюэн на минуту взял паузу, по его лбу пролегла борозда задумчивости, которая, впрочем, быстро разгладилась, подчеркивая завершенность мыслительных процессов.

– Господин президент, с дипломатической точки зрения сейчас не самое лучшее время для переговоров по поводу Рейнской области. Для экономики объединившейся, пусть и не до конца Германской империи эта провинция имеет принципиальное значение. Я бы сказал, стратегическое! В тоже время, именно сейчас Мюнхен находится в эйфории от победы над своим извечным противником – Берлином. И на дипломатические уступки не пойдет. Нам надо готовиться к войне. Только военной силой мы сможем вернуть себе эту область.

Эдуар Дрюэн де Луис был прирожденным дипломатом и мысль о том, что Рейнская провинция никогда Франции не принадлежала (не считая времени наполеоновских войн, когда под скипетром императора находилась почти вся Европа) не озвучивал.

– Полковник, когда наша армия будет готова? – Тьер перевел стрелки разговора на своего военного эксперта.

– Я мог бы сказать – никогда! И это было бы правдой, господин премьер-министр. Мы до сих пор не удосужились перевести армию на винтовки Шасспо, которые прекрасно показали себя в войне против пруссаков. У германцев таким оружием вооружена практически вся пехота. А после демобилизации вообще вся. И это означает, что за короткое время они подготовят еще значительные запасы в арсеналах и смогут даже при удвоении армии ее всю вооружить современным оружием. У нас такими винтовками обеспечена только гвардия и несколько отдельных батальонов, в которых это оружие проходило испытания. По планам военного министерства полностью обеспечить потребности армии в новой винтовке мы сможем через семь-десять лет! А сейчас именно скорострельность и дальность боя из нарезного оружия играют на поле боя главную роль.

– И что вы предлагаете? – Тьер задумчиво посмотрел на полковника. Он хорошо знал Моро, и понимал, что огульная критика – это не его конек. Если полковник ТАК критикует, следовательно, имеет что предложить!

– Британцы, насколько мне известно, изучили результаты борьбы коалиции с Пруссией и уже сейчас начинают выпускать аналог Шасспо своего механика Эдуарда Виккерса[1]. Нам надо закупить эти винтовки. Думаю, мы смогли бы через семью Ротшильдов пробить этот контракт. В таком случае, наша готовность к войне была бы сносной примерно через два-три года.

– Насколько я знаю, Британия сейчас не настроена на конфликт с Германией. Тем более, у нас не завершена Мексиканская война. А кабинет Пальместрона делает на эту авантюру серьезную ставку.

– Мексиканская история досталась нам в наследство от Наполеона. Что от этого получит наша любимая Франция? Практически – ничего! Раз жребий сесть на троне у австрийцев, пусть они там и копошатся. Нам следует вывести войска из Мексики и готовиться к борьбе за Рейнскую провинцию. Германия не должна стать конкурентом Франции в Старом Свете.

* * *

Вашингтон. Белый дом

18 мая 1863 года

Президент Авраам Линкольн находился в прескверном настроении духа. Война с конфедератами шла ни шатко, ни валко. А тут еще делегация Германской империи, которая прислала своих наблюдателей. Обычна практика для воюющих стран того времени. Но как его эта практика раздражала. Авраам был сторонником крутых мер и предполагал с врагами не церемониться. Но именно эти «наблюдатели» порой сильно мешали его людям проводить необходимые мероприятия по противодействию армии джентльменов, как иронично называли южан закоренелые янки.

Изволив хорошо подумать (не более трех минут), Авраам принял взвешенное решение делегацию германцев не принимать, а наблюдателей спихнуть на генерала Гранта. И что ему могут предложить эти кичливые и заносчивые бюргеры?

Линкольн пододвинул к себе проект документа, который еще не имел названия. Тем не менее, его необходимо было подписать и срочно издавать. Без него никакого прогресса в Гражданской войне не будет!

«Прокламация! – это будет прокламация»! Решил для себя президент[2]. В сентябре прошлого года он освободил негров в штатах, которые не вошли в Союз (то есть у всех конфедератов), но увы, этого оказалось недостаточным шагом. Теперь документ освобождал от неволи людей в девяти дополнительных штатах. Но до полной отмены рабства было еще ой как далеко!

* * *

Ричмонд. Завод Тредегар Айрон Воркс.

18 мая 1863 года

Сталелитейный завод был сердцем Ричмонда и главным арсеналом Конфедерации. Президент Джефферсон Дэвис этому предприятию уделял исключительное внимание и находился именно тут, стараясь оценить перспективы снабжения армии новейшим вооружением. И именно тут его застала новость о прибытии прорвавшейся через блокаду делегации Германской империи. Ситуация складывалась весьма сложно: в недавней битве при Чанселорсвилле генерал Ли сумел остановить сто тридцатитысячную армию северян, имея вдвое меньше солдат. Но эта победа дорого обошлась Югу: в сражении смертельно ранили генерала Томаса Джонатана Джексона, по прозвищу «Каменная стена» – одного из лучших полководцев Конфедерации. А без Джексона генерал Ли может наделать глупостей. И что делать? А тут еще и эти… делегаты…

– Что они хотят? – поинтересовался президент.

– Они направили делегатов-наблюдателей в наши войска. Кроме этого, на корабле большая партия их скорострельных игольчатых винтовок Шасспо. С достаточным количеством боеприпасов.

– Что они хотят за это?

– Сейчас – ничего! Это дар Конфедерации, как и лицензия на производство боеприпасов для этих ружей. Они прекрасно показали себя во время войны с Пруссией, которая оказалась разгромленной…

– Мне известен этот факт. И все-таки…

– Поставки хлопка. Их интересуют поставки хлопка, мистер президент. И еще, у них письмо их императора. А их генерал фон Штауффенберг передал слова своего принца, что в войне должны побеждать джентльмены. Мне кажется, мы получили если не союзника, то сочувствующего нам наблюдателя, мистер президент.

– Мы должны использовать даже малейший шанс для нашего усиления, Джон. Я приму делегацию из Мюнхена, как только освобожусь на заводе. Это примерно через два часа. Надеюсь, вы организуете им достойный прием. Как ни крути, а нам необходимо как-то рвать блокаду северян. Чёрт бы их побрал! Всё, не отвлекай меня. Я буду готов принять германцев через два часа ровно у себя в кабинете.

[1] Действительно, концерн Виккерса скопировал винтовку Шасспо и начал выпускать ее аналог, но под свой калибр, который был чуть меньше французского. Посему возникали бы проблемы с поставкой боеприпаса, но вполне решаемые. В РИ в Бриатнии игольчатые винтовки не нашли широкого применения, там разработана была винтовка немецкого оружейника Карле. На момент описываемых событий на вооружении британской армии состояли дульнозарядные винтовки Энфилда. Правда, появилась и снайперская винтовка Уитворда, которую успешно применяли в Гражданской войне в США, (чудо-винтовка) но она тоже была дульнозарядной!

[2] В РИ эта прокламация вышла 1 января 1863 года у нас в силу ряда причин ее издание задержалось.

Глава пятьдесят девятая. Блямс!

Глава пятьдесят девятая

Блямс!

Мюнхен

20 июня 1863 года

Я просто понятие не имею, что сказать! Объясняю вам, дамы и господа, ситуацию. Двадцать пятого августа, в день своего восемнадцатилетия, должно состояться мое восхождение на престол Баварии. Папахен готовит меня к управлению империей, позволяя тренироваться на кошечках. В виде фарфоровой кошечки выступает родное королевство. Он об этом объявил еще при провозглашении Западно-Германской империи, которая после войны с Пруссией стала просто Германской империей или Вторым Рейхом. Готовился и коронационный сюрприз (куда без оного): в этот день объявят о моей помолвке с ганноверской принцессой Марией, дочкой Георга V. Но главным сюрпризом станет официальное вхождение Ганновера в состав империи (правда, с сохранившимися правами отдельного домена и привилегиями правящей фамилии). Вот только главный сюрприз на коронацию получился именно сегодня. Анна сообщила, что непраздна!

Нет, мы вообще-то предохранялись всяческими возможными в этом времени способами. Но… или что-то пошло не так, или Анна решила, что заиметь бастарда от короля и будущего императора – это самый надежный путь к обеспечению своего будущего. Не скажу, что она глупа, отнюдь. Но актрисулька из нее никакая. Поэтому спектакль под названием: «Прости, милый, просто так случайно получилось» у госпожи Ризи не задался. Ладно, сейчас не до того. Играю роль обеспокоенного влюбленного. Обеспокоенного, конечно же, состоянием здоровья этой дамочки. Ну а мне что теперь делать прикажете? Послать ее? Да не по-мужски это как-то. Кроме того, короли своей кровью не разбрасываются! Моветон, однако! Хорошо, родится мальчик – сделаю ее баронессой и получит какое-никакое, но постоянное содержание, дабы бастард тоже имел титул и более менее достойные жизненные перспективы. Если девочка – дарую ей титул фрайхера? Фрайхерши? Фрайхеерической дамы? Да фрайхер ее разберет! В общем так, фрайхер это один из мелких дворянских титулов в германских землях. Не просто рыцарь, а землевладелец, но все-таки чуть поменьше чем барон. Вот, тот же Мюнхгаузен – он не был бароном, это в книге написали, чтобы нам, читателям, понятнее было, он самый натуральный фрайхер: со своим земельным наделом и замком. Вот и Анна Ризи имеет шанс стать фрайхершей, а не баронессой. Впрочем, шансы пятьдесят на пятьдесят.

Короче, дамочку я утешил, сделал вид, что в ее спектакль поверил, хотя, скорее всего, после рождения ребенка она получит отставку. Такие решения принимать в обход меня – это просто ни в какие ворота! Так что на любую женскую хитрость ей суровый мужской болт с левой резьбой под названием: «Пшла вон»! И обеспечивать я буду не ее желания, а только благосостояние собственного ребенка (ее это коснется опосредованно). Про свои дальние планы с Анной я не говорил, она мне сюрприз – я ей оборотку, но попозже.

Обедать я отправился в «Хофбройхаус» – пивной ресторан на площади Платцль (напоминаю, тем, кто забыл – это площадь почти в самом центре города, неподалеку от Мариенплатц – сердца Мюнхена. Меня, по традиции, усадили за столик, который некогда занимал Вольфганг Амадей Моцарт. Это в Вене двадцать первого века от обилия Моцарта в памятниках, конфетах и прочих сувенирах немного подташнивает. В ЭТОМ времени отношение к нему более сдержанное, но владелец пивной откуда-то узнав, что я весьма люблю и уважаю произведения этого венского гения, постарался сделать мне приятное. А я не забываю хорошего. Плохого тоже, не потому что я злопамятный, а потому что ни амнезией, ни склерозом не страдаю. Так что в «Хофбройхаус» я захаживаю, а сейчас мне просто необходимо было запить нежданную новость. После третьей кружки фирменного светлого я ощутил, что меня немного отпускает. Слава вам, пивные дрожжи и самый лучший в Мюнхене солод! Чтобы я без вас делал? Упивался бы рейнвейном? Так себе замена, скажу я вам. Вот за все время тут я так и не понял, что хорошего в кислых рейнских винах, кроме того, что они дешевле французских и итальянских аналогов. Вообще-то у меня, скорее всего, извращенный вкус, но сухие итальянские вина мне заходят намного лучше, чем изделия французских виноделов. Хотя мое мнение противоречит общепринятому стандарту, но мне на это начхать. А вот на деда, тоже Людвига – никак не начхать. Он не та фигура, которая позволит к себе сколь-нибудь легкомысленное отношение. И если он меня ищет, значит, предстоит серьезный разговор.

(современный вид пивного ресторана «Хофбройхаус» вид после перестройки в 1897 г.)

Вообще-то в этом заведении знаменитостями никого не удивить. Опустошить кружечку лучшего в Мюнхене пива мало кто смог удержаться. В РИ тут частенько ошивались лидеры большевиков, любил сиживать сам вождь пролетарской революции, Владимир Ильич Ленин. И именно тут Гитлер объявил о создании НСДАП, при этом тоже не отказываясь от баварского светлого! Скажете, что я ставлю на одну платформу две такие различные фигуры. Ну да, фигуры различные, но масштабы у них планетарные! Мое отношение к ним тоже отличается. Но это уже чисто мое мнение, каждый имеет право на свое собственное. Извините, что отвлекся. Тут к моему столику подсел Людвиг I Баварский.

– Пьешь и не закусываешь? – поинтересовался экс-король.

– Отчего же, сейчас принесут чего-то… – ответил я.

– Что отмечаем? – дед меня хорошо знает. Я без повода пиво трескать не буду. Тут официант притарабанил нечто под соусом. Кажется, это из их фирменных блюд. Тут у хозяина пивоварни еще и своя мясная лавка, так что подают только самое свежее. Выглядело аппетитно.