Текст книги "Чумной доктор. Последствия (СИ)"
Автор книги: Влад Петров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Разногласия с родителями – обычное дело. Они пытаются ради нас, но многие не отвечают взаимностью, считают, что так и должно быть – они трудятся на работе ради тебя, а ты возражаешь им, ставишь правила. Я не любила вмешиваться в такие дела. Считала это личным делом каждого.
– Давай умоемся, – сказала я и понимая, что у Ли временный паралич верхних конечностей, сбивать ее покрасневшее лицо пришлось мне. Включила холодную воду и стала умывать лицо подруги, параллельно разговаривая с ней: – Знаешь, я тоже скучаю по дому. В какие-то секунды я была готова пойти домой пешком, но потом ловила на мысли – вдали от дома мы учимся преодолевать трудности, на которые не наткнемся дома. Но все преодолимо. И твой рюкзак вернули.
– Ты?
– Ну не совсем я. Мне помог парень, который сидит рядом со мной. И не надо стыдиться того что тебе нравятся сериальные парни. Мне тоже, правда – я больше смотрю на их характер, чем на внешность.
Вернувшись в аудиторию, однокурсники уже успокоились и с серьезным видом слушали преподавателя. Миша лежал головой на парте, слушая в наушниках музыку. Рюкзак Ли лежал на соседнем стуле.
– Это он? – шепотом спросила Ли.
Я ничего не ответила, только посмотрела на дремавшего Умника.
========== Глава 3 ==========
Первая суббота ноября. Первое, что мне довелось увидеть – снег. Зима пришла. На автостраде ее давно размазали шины автомобилей. Консьержка под окном убирает выпавший снег.
Два месяца учебы неплохо вымотали, я даже похудела на 2 кг. Ли окончательно развесила плакаты и теперь, когда я открываю шкаф за моей одеждой скрывается актер с Оскаром в руках. На столах стопками лежат тетради с наклейками мультфильмов Дисней.
Боже мой, мне дня не хватит рассказывать обо всех тех сожителях, которые заходят, время от времени к нам в комнату спросить чайных пакетиков или кофеина. Бывало, что по пятницам, поздно ночью, некоторые студенты не могли попасть в общежитие. Так получалось, что наше окно, которое располагалось недалеко от пожарной лестницы, становилось вторым входом в здание. Ли не любила спать с закрытым окнами и вот однажды к нам забрались девушка и парень – одна жила в общежитии, а ее кавалер был ее однокурсником. Я и Лилия в первый раз испугались, пока девушка не объяснилась за себя и за парня. В конечном счете, еще несколько таких пар прознали о «черном входе» в общежитие и по пятницам или субботам пользовались им. Некоторые были так благодарны, что предлагали свою помощь в выполнении домашних заданий (они были на курс старше или уже выпускниками). Полину это радовало, а меня… я могла, и сама справиться. Была ответственной, писала все лекции, не спала, пока не выучу от и до. За это меня назначили старостой, а Мишу замом старосты. На нас было все: журнал группы, планирование мероприятий, в которых участвовали от силы пять-шесть человек и так далее. Иногда, приходилось самой разбираться со всеми делами, то есть быть «козлом отпущения», а Миша очень тактично использовал положение своих родителей для уклонений от обязанностей зама. Его родители сдавали квартиры во всех районах Москвы и порой Умнику приходилось ездить за деньгами съемщиков, а ездить по всему городу, в четыре разные квартиры, говорил он, не так уж легко.
Ли только что пришла из магазина. В ее руке пакет с продуктами.
– Холодно, – сказала она с запотевшими очками.
Посмотрев еще раз в окно, я взяла пакет у соседки и разложила все на столе. Она купила: лапшу, хлеб, газировку, сок и коробку чайных пакетиков.
– Все в силе? – спросила она.
– Если ты про клуб, – сказала я, – то стоило немного сберечь деньги. Сомневаюсь, что у нас хватает денег хотя бы на один коктейль.
Мы с Ли договорились тратить деньги на необходимое, поэтому деньги были общими. Я волновалась насчет сегодняшнего похода в клуб. Первым эту идею огласил москвич-бабник со своим другом – дагестанцем. Троица, которая заставила Полину плакать, тоже собиралась идти и это заставляло меня задуматься. И речь не обо мне, а о Полине, которая, по всей видимости, забыла об отношении Насти к ней.
– Мы же будем в общественном месте, – говорила Ли, – не будут же меня стебать на глазах у сотни людей.
– От этой дуры, можно ожидать все, – сказала я. – Может они и не трогали тебя после того случая, но я им не доверяю. А что, если…
– Так, – перебила Ли, – придерживаясь границ «если» далеко не уйдешь. Нам не помешает развлечься, а на этих троих – наплюй.
Я нахмурилась, думая, стоит ли идти самой. Мне не хотелось отдаляться от коллектива, но и Ли нельзя отпускать одну. Особенно, когда с ней будет девичья троица. Выглядит ли это как паранойя, но мне кажется, что, даже в клубе, Лена не упустит возможность испортить настроение Полине. Ей ничего это не стоит.
– Эх, – вздохнула я, падая на кровать, – только, пожалуйста, надень что-нибудь без сериалов или фильмов. Хотя бы этот вечер обойдись без монстров и сектантских иероглифов.
– Это пентаграмма для защиты от демонов, – поправила меня Ли и стала искать одежду без тематики.
***
Я стояла на террасе – решила просвежить голову. В помещении полно людей, во всю играет рок-н-рол. Тот москвич – Даниил Макаров позвал нас в рок-бар, которых, он сказал, мало в Москве. Вместе с Саидом Макаров пил пиво из больших кружек с толстым слоем пены. Настя и ее подружки сидели рядом и пили коктейли из завернутых трубочек. Какой бы наглой не была блондинка, она умна, ответственная в плане учебы. Не то что ее подруги.
Холодно, но тело полыхает огнем. Я натанцевалась и хочу уйти в общежитие.
– Самое время уйти? – спросил Миша, не ожидая ответа.
Я замешкалась. Он все время стоял в паре метрах от меня? Вроде бы нет…
– Для меня – да, – ответила. – Ты видел Ли? Не хотелось бы оставлять ее одну. Мало ли что.
– Кажется, она в помещении.
Хотелось поблагодарить, но «кажется» не удовлетворяло. За Полиной нужен глаз да глаз. Она как младшая сестра, которой я сама являюсь для своей кровной.
Вовсю играет Guns N’ Roses – «Добро пожаловать в джунгли». Пару песен я могла выдержать, но всему есть придел, а у Ли, похоже, он отсутствовал. Я разглядела ее плавные, но в то же время нетрезвые танцы. Как она напилась, ведь договаривались не пить алкоголь? Даже не пробовать! Нужно быть в уме, когда не за горами конец сессии.
– Куда ты меня тащишь? – лениво спросила Ли, когда я вытаскивала ее с танцплощадки.
– Как ты напилась? – в гневе спросила я. Терпеть не могу, когда люди напиваются до свинского состояния. И не надо говорить, что людям порой свойственно, таким образом, расслабляться. Может, ты и напьешься, позабудешь о своих проблемах и прочей ерунде, которую сам себе навязал. Но очнувшись – все останется на своих местах. Проблемы не уйдут, навязанное тобой будет продолжать сдавливать горло и не давать мозгам насытиться кислородом, чтобы осознать, что проблемы надо решать, а не напиваться из-за них. Даже в момент посвящения в студенты, старшекурсники заставляли нас выпивать чуть ли не всю бутылку непонятной жидкости собственного изготовления. Я наблюдала за всем этим со стороны вместе с Ли. Тогда я огородила подругу по комнате от подобного, но я не ангел, который сидит на плече и говорит, что делать, а что нет.
Лилия пыталась, что-то сказать, но у меня было предчувствие, что стоит ей выговорить хоть слово и содержимое ее желудка выйдет обратно наружу.
Бывает, что мы ищем ответы, рыскаем вокруг да около и потом осознаем, что они у тебя за спиной – говорят и смеются, машинально, пытаясь обратить на себя внимание.
Настя со своими подружками косо посмотрели на нас. На их лицах змеиные улыбки с перегаром. Злодейки совершили свой план.
– Зачем ты это сделала?! – зачем-то спросила я вместо того, чтобы сразу уйти из бара.
– Что такого? – удивилась Настя, помешивая коктейль. – Пусть девочка расслабится.
– Ох… – заскулила Ли. Она держалась за живот. Я знаю, что это значит – неизбежный рвотный рефлекс. В последний раз, я испытывала подобное состояние, когда отправилась на поиски женщины, которая была одной из целей чумного доктора. При виде девушки с перерезанным горлом, я выворачивалась изнутри. Не проходило и недели, чтобы сны не сменялись воспоминаниями о том весеннем вечере, превращая сновидения в кошмар. Порой мне кажется, что стоит подумать об этих вещах на секунду дольше и вывернет снова.
Мы зашли в женскую комнату. Глазам было не привычно воспринимать белый свет, после радужных огоньков стробоскопа. Ли забежала в первую кабинку и закрылась.
– Как они вообще смогли заставить тебя пить? – спросила я, когда звуки рвоты прекратились.
Ли вышла из кабинки и стала умывать рот. Закончив, она ответила:
– Ну, – неуверенно начала Лилия, – Настя извинилась передо мной и предложила выпить за нашу с ней дружбу. Потом мы пошли танцевать и… я потерялась во времени, пока ты не потащила меня сюда.
– Господи, – мне было стыдно за наивность Ли.
Хорошие люди либо избирательно подходят к людям, либо наивно идут на поводу за каждым. Лилия относилась ко второму типу. А Настя – та, кто не против использовать человеческую наивность.
– Извини, мне… – Ли снова забежала в туалет.
Из самой крайней кабинки вышла женщина. Судя по ее виду, она тут давно. Ее кривая походка на высоких каблуках, показывала состояние женщины. Остановившись около раковины, женщина стала споласкивать рот.
– Нужен имбирь, – вдруг сказала она, – хорошо помогает от тошноты и рвоты.
Как только женщина ушла, из туалетной кабинки вышла Ли. Ее лицо бледное как сама уборная.
– Насколько же ты наивная дура! – взорвалась я.
– Но я же…
– Не нокай мне тут, – отрезала я оправдание Ли. Ее наивность заведет ее глубоко туда, где наивных людей вертят на всем, за что руки тянутся. – Господи, насколько же ты доверчивая, дура! В твой воображаемый мир – с твоими сериалами и сериальными мальчиками, не заходила такая особа? Ее называют мысль.
– Пожалуйста, не кричи, – Ли обреченно держалась руками за голову, мой голос будто два отбойных молотка, которые бьют ее по черепу, а ударная волна пробирается до ее фандомных извилин.
Смотря на Ли, я задумалась, сколько таких же наивных особ вылезают из своих грез и пытаются сосуществовать в реальности, где ими могут манипулировать. На этот раз, Лилия самостоятельно умылась и виновато сверлила меня взглядом, я успела остыть к этому моменту и желание провести урок нравоучений ослабело, оставив осадок, который при случае будет использован в адрес Ли.
– Горе ты луковое, – вздохнула я.
– Мне плохо, – сказала Лилия, – давай уйдем отсюда.
– Уже минут пятнадцать, как должны были уйти. – Я направилась к двери, а Ли потянулась за мной.
Металлика шумела на всю громкость. Мои однокурсники собирались уходить вместе с нами. Я равнодушно отнеслась к этому, заметив Настю и ее свиту. Пусть только попробует сделать еще одну такую фигню, и я ее пришибу.
– Ну, что народ, – обратился к нам Даниил, от которого разило хмельным запахом, – в следующие выходные в другой клуб пойдем?
– А то, – поддержал его, не менее опьяневший Саид, – жизнь на то и дана, чтобы брать от нее все и заливать в себя.
Оба загоготали. Дружеский юмор, который понимали только Даниил и Саид, чаще всего был «черным юмором». Лентяи, которых надо еще поискать. Я готова даже признать, что Егор и Ваня были трудолюбивыми нежели, чем эта парочка.
***
На улицах гололед. Пробки – обычное явление для города, в котором живут более десяти миллионов человек. За эти несколько месяцев что я здесь, ни одна прогулка по городу, рядом с автострадой не обходилась, как минимум, без конфликтов. Одна случайная авария двух машин могла остановить всю дорожную жизнь, пока один водила не запугает второго своими связями.
Мы шли по мостовой, под начавшимся снегопадом. Крупные хлопья падали на лицо и не давали видеть дальше своего носа. Москва-река покрылась тонкой слойкой льда, одного плевка хватит, чтобы разрушить его. Ряд фонарных столбов заставлял лед блестеть бледновато-желтым оттенком. В миле от нас, кремль светился зеленоватым оттенком прожекторов, расположенных у его основания. Была видна часть красной стены и верхушка башни с часами.
– Хоть бы мой дядька мне по шее не отвесил, – сказал Саид, – за то, что я бухал.
– У меня отоспишься, – сказал Даниил и пристроился к дагестанцу поближе. Это было не в первый раз, когда Макаров был настолько близко к своему другу, насколько парни себе бы не позволили приблизиться даже к своему лучшему другу. – Я тебя на своей постельке устрою и рядышком пристроюсь.
Слушая это, я немного приоткрыла рот от удивления. Одна большая снежинка приземлилась на нижнюю губу и мигом растаяла. Может я и толерантна, но смотря на то, как парни (или девушки) позволяют быть ближе друг к другу, чувство терпения пропадает и тебя начинает воротить от одной только мысли о дальнейшем.
– Только чур я сзади, – усмехнулся Саид, смахивая белоснежные хлопья снега с кудрявых волос, – мне нужно беречь себя для моего хомячка.
– Зверька? – спросила я. Единственный минус общения с Полиной – у нее не было домашнего питомца и разговоры о животных резко затуплялись как меч при каждом ударе.
– Нет, – ответил Саид.
– «Облом», – подумала я, опустив взгляд вниз.
– Я о своей невесте, – продолжил Саид, подняв голову к небу, откуда на него опускалась маленькая снежная армия. – Ее семья и моя дружат вот уже несколько лет. Сами мы познакомились, когда мне стукнуло девять. Ей тогда было шесть. Я подружился с ней, гулял по Дербенту – моему родному городу. Однажды она уехала на месяц из города, я не знал себе места и решил поехать за ней. Но… – Саид изменился в лице, густые черные брови сошлись, уголки рта опустились вниз, образовав арку. Голова наполовину скрылась в пуховике. Через секунду дагестанец продолжил: – Я попал в аварию. Автобус, на котором я ехал – перевернулся и угодил в овраг. Единственное, что я хорошо помню, так это то, что вылетел через окно и острую боль в области ноги. Очнувшись, я увидел, что нога наполовину отсутствует. Я бы закричал, но мой «хомячок» был рядом и держал мою руку. В тот день, по секрету, мы были близки как-никогда. Я даже забыл о ноге. Через пару лет, на мое семнадцатилетние я узнал, что моя семья и ее решили, что мы женимся, но до этого – мне надо получить толковое образование и я отправился сюда.
– Ты помолвлен, – догадалась я.
– Да, – на лице Саида появилась улыбка. Через мгновение его слова были обращены только Макарову: – Так что, не пристраивайся ко мне сзади.
– Клянусь честью, – Даниил поднял правую руку в знак обещания, – что твою милая жопка не дождется моего «визита».
– Боже, – брезгливо сказала Настя, идя со стороны Даниила, – твой «визит» фиг дождешься.
– Не ной, красавица.
Макаров был льстивым. Лентяю, вроде него, лесть – единственный способ получить то, что нужно. Силой он ничего не возьмет, а вот связями припугнуть – самое оно.
– Может, – продолжил Даниил, застолбив свой лисий и в то же время озабоченный взгляд на Насте, – ты предпочтешь сегодня, вместо дряхлого общежития, Макаровы хоромы? Все all inclusive, если ты понимаешь, о чем я.
– Посмотрю на твое поведение, – сказала девушка, облизнув губы. – Не забудь: кроме тебя есть «молчун». Да, Мишенка?
Миша молчал всю дорогу (прозвище оправдывало себя). Он был в своем мире, отличавшимся от серого, реального.
– Глянем на твое поведение, Настек, – сказал Миша, скорчив ухмылку.
Блондинка только игриво окинула Мишу и дальше стала заливать мозги Макарова. Такой человек как Миша любил держаться подальше от людей вроде Насти и Даниила. Однажды он сказал: «Их баловали в детстве родители, а сейчас они хотят, чтобы их баловали люди нашего типа – те, кто должен добиваться всего сам». Это было странно слышать, ведь его родители, тоже могли баловать своего единственного отпрыска, который, на их счастье, принципиально отказывается от всего (кроме квартиры), что ему предлагают.
Одна из подруг Насти – Берта, девушка с синими кончиками волос, испуганно заорала:
– Смотрите!
– Что такое, Бетти? – спросила Настя. Ее раздражало, что подруга мешает ей договориться с модным московским мальчиком о том, чтобы переночевать в его квартире.
– Глядите! Что… что это?
Мы миновали половину мостовой, когда посмотрели на реку. Раздвигая ледяное покрывало, фигура течением плыло своим путем, словно корабль, чей корпус был не из металла, а бледной кожи. Тело приплыло к берегу и осталось там туловищем, оставив ноги на потеху волнам.
– Ну-ка, – сказал Петр и ускорил шаг.
Это было тело женщины. Я бы сказала, что она была симпатичной, но это лишь догадка, которая обрывалась при виде ее обескураженного лица с синими открытым ртом. Замерзшее, худое (морение голодом), обнаженное, умиравшее в мучениях. Только так полиция говорила судмедэкспертам, после того как мы их вызвали.
Мы наблюдали за всем этим убравшись с берега на аллею.
– Кто мог такое сделать? – риторически спросила Ли.
– Убийца, – нервно ответила Настя, – или какой-то псих. Или убийца с нездоровой психикой.
– Было бы лучше, – вставила я, – если бы кто-то, точно мог знать, кто ее убил.
Врач и фельдшер «скорой помощи» понесли тело на носилках в машину. На подъеме фельдшер споткнулся из-за чего труп головой потянулся к земле. Что-то вышло изо рта тела, медики не заметили, что что-то сверкнуло и упало на белую землю.
– Аккуратней блин, Леша, – разгневанно сказала женщина-врач своему фельдшеру.
Тот извинился и положил голову мертвеца на носилки.
– Что скажете, капитан? – спросил один из полицейских укрывавший лицо от снега.
– Помнишь, – начал капитан с седыми усами и румяным лицом, – объявление о пропаже двух человек? – Первый кивнул капитану. – Так вот: один из них нашелся. Только непонятно одно: как она из метро, угодила в реку? Говорили, мол, в метро пропал человек, но находят его на реке.
– Может тайный ход в метро? – предложил теорию полицейский. – Туннель, который ведет из метрополитена к реке.
– Как тебя, такого чудилу, взяли в полицию? Начитаются детективных книжек, а потом выслушивай абсурдные идеи.
Последние полицейские ушли, и я решила посмотреть, что это сверкнуло и упало изо рта мертвой женщины. Визуально вспомнив падение, я нашла пятирублевку. С одной стороны, орел, со второй – два кружка и треугольник, опущенный острым углом вниз.
– Эй, Библиофилка, – позвал меня Саид, – хорош в полицая играть.
Я убрала монету в карман джинсов и вернулась в компанию коренных москвичей, дагестанца и Лилии.
– Что-то нашла? – спросил Миша.
– Нет, – соврала я, – только зря ладони в снегу изваляла.
========== Глава 4 ==========
Год с половиной спустя
Я в аудитории, в левом крыле колледжа. За открытым окном плывут перистые облака и смешиваются воедино с дымом, выходящим из заводской трубы, которую можно увидеть с любого конца Чебоксар. Сегодня заключительный день учебы и конец второго курса. Пережив множество практик, натренировав большие ягодичные мышцы на лекциях, закрыв эту чёртову сессию, я готов к заслуженному отдыху. Но слова моего куратора – Марины Александровны, оборвали мои планы:
– «Леч Д», – позвала она всех из моей группы, – собираемся в кафе – праздновать окончание второго курса.
Не сказать, что я огорчён. Наоборот, я – не против чего-нибудь поесть на халяву (такие ходили слухи среди одногруппников). Однако сегодня планировался поход в офис городской газеты, чтобы предоставить новый рассказ. Редактор подождет, подумал я, складывая посеревший халат в сумку.
В аудитории оставались студенты из двух других групп фельдшеров.
На улице июньская жара. Девушки с медфака в полупрозрачных рубашках стояли на остановке и пускали бледные хвосты дыма из сигарет. Парни пили холодное пиво из банок за углом общежития. В такую жару, не грех немного выпить. Главное, чтобы бабки из соседнего жилого дома не стали орать на всю округу о пьющих студентах медицинского учреждения. Никому не хотелось получать нагоняи от преподавателей, поэтому, в компании, был один непьющий и некурящий – стоял на стрёме и при необходимости говорил: “Шухер, народ!”. К такому типу относился и я. Ходил на сорокаминутных перерывах с несколькими пацанами из потока к общежитию, сторожил их дымящийся и хмельной покой.
Некоторые не хотели идти в кафе. Один уехал домой, пока куратор его не засекла. Ещё двое – сбежали в общежитие (один из них жил там) и собирались отметить завершение учебы по-своему. Не дозвонившись до дезертиров, М. А. собрала оставшихся студентов и повела в пиццерию.
Стоило свалить, но темная правда открылась только по прибытию в кафе.
– Скидываемся, фельдшерята, – сказала куратор, когда все выбрали, что они хотят есть.
Милая официантка – рыжая, с зеленовато-серым оттенком глаз, приносила пиццу с мясом и грибами. По телевизору, креплённому на стену, показывали диснеевский мультик о близнецах Пайнс. Эх, жаль, что сериал официально закрыли, когда я заканчивал десятый класс. В пиццерии было мало народу – две семьи.
– Куда так быстро ешь? – удивился мой одногруппник – Лев, смотря на то, как я уплетаю за обе щеки треугольник пиццы.
– Я голодный, – ответил я, проглатывая еду.
– А ты, что не ешь в общежитии? – спросила Марина Александровна. – Или в столовой медфака? Я же при первой лекции говорила, где можно поесть.
– Так он у нас, святым духом питается, – улыбнулся Лев.
– Я просто могу долго не есть, – парировал я.
Наша куратор рассказывала нам обо всех возможных случаях, которые происходили в работе фельдшера. Она говорит, что со временем можно привыкнуть к такой работе, где за смену могут несколько раз вызвать из-за одного лишь предчувствия плохого состояния. И не исключено, что могут попасться роды или, при не предвиденных обстоятельствах, пройденные роды, где дело остается за малым. Любознательные глаза одногруппников смотрели на рассказчицу. Я тоже слушал ее истории, но о подобных случаях я успел наслышаться от отца, когда он, в своё время, работал на «скорой помощи» после чего, решил работать в психбольнице, променяв трясущийся салон ВАЗ на серые коридоры, заполненные невменяемыми идиотами. В первый месяц учебы, я решил обратиться к художественно-медицинской литературе и прочитать о “скорой” от лица других людей. Историй было достаточно, как интересных, так и заставляющих содрогаться от одного осознания того, что такие случаи могут выпасть и на мою долю.
– …вот поэтому, – заканчивала куратор свой рассказ о том, как одному из фельдшеров разбили нос, – не поддавайтесь на провокации своих будущих пациентов. Может, это и неприятно, но оскорбления, прошу прощения, зажравшихся родственников больных – неотъемлемая часть работника “скорой помощи”.
– Лучше, – сказал Лев, запивая пиццу чаем, – в четырех стенах сидеть весь день, чем получать нагоняи от родственников больного.
– Если повезет, – неожиданно для Льва сказала Галя, – пойдешь санитаром работать. Будешь со мной и Алёной плечом к плечу лечить людей.
– Уже с нетерпением жду звонка, что меня могут взять, – улыбнулся Лев. Он хорошо ладил с девушками из своей группы, в особенности с Галей и Алёной.
Девушки были старше нас на пять лет. Впервые, я увидел их на физкультуре. Сначала мне казалось, что они мои ровесницы, которые неестественно опрятно выглядят для семнадцатилетних (или восемнадцатилетних) девушек. Галя была брюнеткой и держалась ближе к Алёне – шатенке, чей гардероб был полон яркой одежды, которую скрывал халат медика. В большей степени, девушка общалась с теми, кто учился вместе с ней в университете, а таких людей на курсе было не меньше пятнадцати человек. Ни с того ни с сего, девушка решила красить губы в вишневый цвет. Думал, что это связанно с каким-то торжеством в ее жизни, но при первом нормальном разговоре понял, что ей просто нравится выделяться из серой и измученной толпы студентов. Я был не многословен с ними, как и со многими девушками из “лечебного дела”. Я пытался заговорить, влиться в начатую уже беседу, но быстро сливался из-за незнания беседы или чувашского языка. Да, в коллективе были те, кто говорил на этом языке, и я был бы только рад, если бы при их речи всплывали субтитры на русском.
– Ну, а ты, – обратился ко мне Лева, – пойдешь работать?
– Надо бы, – промолвил, – а то предков начинает раздражать, что я сижу без дела.
– А как же твой рассказ? Ты же пишешь, чтобы заработать. Разве это не дело, – писать и зарабатывать этим?
– Дело, – согласился я и увидел, что вся пицца съедена, – но не для тех, кто всю жизнь лечил людей, но ни разу не сочинял что-то такое, ради чего люди платили бы, чтоб прочесть.
– И когда же ты пойдешь его отдавать? – спросила Алена.
– Надо бы сегодня, – ухмыльнулся я и взглянул на время в смартфоне. На часах без пятнадцати четыре, а это значит, что времени ещё достаточно, и мне не надо сбегать, отдавая свою порцию мороженого кому-то другому.
Не могу вспомнить, когда в последний раз ел мороженое с шоколадной крошкой. У некоторых, крошка заменяла непонятная жижа клубничного цвета, которая растекалась по всей тарелке и пропитывала собой ванильные шарики мороженого из-за чего те, приобретали розоватый цвет. Девушки решили пробовать именно их. Некоторым нравилось, они подтверждали это мурлыканьем, а другие – скорчивали кислые мины, не желая продолжать дегустацию.
– Кстати, – опомнился Лев, – твой первый рассказ… как его… вроде “Троллейбус”, а нет… “Маршрутка”. Точно! Так вот, я нашел его и прочел. Сколько тебе заплатили? Рассказ ведь всего на пару страниц.
– В том-то и дело, что из-за такого небольшого объема – заплатили мало, но это лучше, чем писать и не получать нисколько.
И таких диалогов накопилось достаточно за два года. Но ни один человек не занимался подобным, все, – как один, зубрят, почти зубрят, читают, полагаются на везение и силы небесные.
Разобравшись с мороженым, мы стали расходиться. С набитым желудком я решил сразу отправиться в офис городской газеты. Лучше сразу пойти, чем потом ломаться и силой заставлять себя выходить из дома.
***
Раздражительный щелк мышкой при закрытии рассказа и слова редактора заставили меня почувствовать себя в полной Ж.
– Не понимаю, – сказал я, держа в руках флэшку с рассказом, от которого только что отказались.
– Уж не знаю, – сказал новый (для меня) редактор, – как вам позволяли опубликовывать свои рассказики, но то, что вы преподносите в последнее время – совершенно не то. Сколько газета не принимала ваши истории?.. Год?.. Больше?
– Больше, – буркнул я, не желая называть точный промежуток времени.
– Вы ведь работали в соавторстве с кем-то, – напомнил редактор. – Где ваш помощник, ваш второй голос?
Странное прозвище для Кати Пазиной. С момента, как она окончила училище, времени на мои работы не было. Большая удача, если появлялось время просто поговорить (не всегда же над рассказами работать).
– У нее своя жизнь, – ответил я. Разговаривая с ней в последний раз, она сказала, что отправится в другой город. В Чебоксарах дизайнеры не так ценимы, как в Казани, Новгороде или Питере. – Пора бы работать в одиночку. Давно пора.
– Ну, ладно, – сглотнул редактор. Кондиционер не спасал от летней жары и по лбу редактора стекались тоненькие линии пота. Он протер свой морщинистый высокий лоб и на прощание сказал: – Буду надеяться, что новые рукописи не за горами.
«Они ещё дальше», – подумал я и пошел к выходу.
Старые наушники, которым исполнилось три года, слабо играли песню «Nothing else matters». Песня затихла, а телефон завибрировал, докладывая о входящем сообщении.
Давненько Егор не заявлял о себе.
Витя застегнул пряжку ремня и направился к выходу из кабинета информатики, чтобы проверить, есть ли кто в коридоре.
– Никого нет, – доложил он девушке с синеватым оттенком волос. Она надела джинсовые шорты и футболку.
– Интересно, – сказала девушка, подойдя к парню, – я когда-нибудь подготовлюсь к пересдаче? А то каждый раз: начинаем повторять вопросы, а через несколько занимаемся сексом. Будет хреново, если я провалюсь и вылечу отсюда, никому не нужная без образования.
– Ты готова к пересдаче, – подбодрил Витя. На курсе он входил в двадцатку умников, которые пользовались уважением среди других и, особенно, среди девушек, которых засунули в филиал Московского политехнического университета. – Главное помни, что мы с тобой проходили.
– Что не стоит лежать вдвоем на учительском столе? – Девушка засмеялась.
– И об этом тоже. Расскажешь потом, как все прошло.
– Обязательно. Если все получится, я могу рассчитывать на твою помощь в следующий раз? – По взгляду девушки Витя понял, что от него будут требовать помощи по всем зачётам и позам.
– А как же твой парень? – насторожился Витя.
– Откуда ему знать об этом? Он же в армии. – Витю волновало именно это. Приходилось подстраховываться, следить за тем, чтобы никто не видел истину, которую Витя и его подруга тщательно скрывали от всех.
– Ну, – почесал затылок Витя, – мало ли…
Девушка приблизилась к нему. Помада размазывалась по губам парня, окрашивала его подбородок в бледно-розовый цвет.
– Этот мудак, – сказала девушка на ухо, – имел выбор: либо уйти в армию, либо продолжить учиться с долгом, а потом его исправить. Он выбрал первое и оставил меня одну. Да и черт с ним. – Девушка лизнула щеку Вити и начала опускаться вниз.
Но вместо ожидаемого повторного «благодарения» за помощь в подготовке, девушка вытащила смартфон Вити и показала ему, что к нему пришло сообщение.
– Мне нужно переустановить систему на ноутбуке. Поможешь мне?
– Главное – позвони, когда будешь свободна.
– Договорились. – Девушка вышла в коридор.
Витя посмотрел на экран телефона.
«Егор, – сказал про себя Витя, – давно не общались».
Денис сидел дома.
Закрыв сессию первым, он ушел, отказавшись от предложения праздновать конец учебы в компании алкоголя и кальяна. Он нашел себе друзей, но вместо нетрезвой гулянки с ними, предпочитал уединение.
Ден перечитывал отрывок из старой газеты за 2017-ый год:
«Вечером, 28-го июня, примерно в восемь часов вечера, в полицию поступил звонок от неизвестного. Сотрудники полиции прибыли на место назначение – школу №20. В школьном подвале было найдено тело давно разыскиваемого серийного убийцы. При обнаружении, у жертвы частично отсутствовал язык, а также присутствовали ранения на ногах и одно на голени правой ноги.
Полиция не могла вести дело – отсутствовали подозреваемые. Комментарий участкового: “Подозреваемых, тех, кто мог расправиться с преступником в птичьей маске, нет. Скорее всего, убийцей является человек, который имел личные счёты с преступником. Также, вероятнее всего, удары в области ног, голени, а также отрезанного языка могли нанести клювом маски, которая была надета на преступнике. Личность преступника – Вячеслав Поляков (отчество отсутствует)”.
