Текст книги "Чумной доктор. Последствия (СИ)"

Автор книги: Влад Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– А вот КЗБ, – заявил Стас, смотря на здание в форме подковы.

Ден остановил машину, не доезжая до входа на территорию больницы.

– Ты чего? – спросил Витя. – Давай ближе подъедем.

– Нет, – вертел головой Ден, словно вся оставшаяся дорога усыпана минами, и ему не хочется подорваться. – Стас, Оля сама сказала, что хочет отправиться сюда?

– Да, – кивнул диггер. – Это была ее вторая, или третья, прогулка.

– А когда это произошло?

– Блин, – замешкался Стас, на его лице прорисовывалась неуверенность, – кажется, год с того момента прошел, может, и побольше.

– Ясно. – Ден посмотрел на больницу. Из-за деревьев, выросших во внутреннем дворе, можно было разглядеть верхние этажи и крышу. – Идемте.

– Так почему мы не подъедем поближе? – спросил Витя снова.

– Соображай, Витек. Оля сама попросилась сюда, значит, она знала, что в этом месте могут ошиваться доктора. А если понимать, что Оля взворошила осиное гнездо, то и подходить к каждому вероятному укрытию, стоит с опаской. Подъедем совсем близко – нас увидят из здания.

– М-да, и как я мог забыть, что мы в лоб не идем.

Стас провел нас через дыру в заборе. Сказал, что территория не охраняется, а днем – работает, как поле для пейнтбола. Ломоносов любил играть участвовать в перестрелку с цветными шариками с краской, и часто бродил с винтовкой и друзьями по пустым зданиям. Отсюда и появился интерес осматривать, исследовать, находить интересные раритетные вещи, в заброшенных зданиях, которых в Москве было предостаточно, а за столицей – и подавно. Но город был хорош тем, что в нем было метро со своими секретами и необитаемыми станциями. Вне города были одни церкви, но туда ездили только ради интереса посмотреть медленно разваливающеюся архитектуру давних лет.

– Это больничка тоже была для лечения тысячи пациентов? – спросил я.

– Да, в каком-то роде, – ответил Стас, пробираясь через заросли деревьев.

– В смысле? – не понял.

– Это больница должна была лечить детей с психическими отклонениями. Но бюджет не позволил завершить работу. Кто-то считает, что здание, где должны были бы лечить детей, построено на костях. Но местные говорят, что здесь был обычный яблоневый сад.

Но этого мы не лицезрели. По пути в больницу, нам не повстречалась ни одна яблоня.

Где-то на другом конце земли КЗБ стояли сараи и гаражи. Стас рассказывал о каждом здании. Некоторые – доски для рисования граффити, другой домишко – ближе к шоссе – полностью пуст, не имея за собой ничего, кроме пустого провода, мусора и, так называемого, сортира. Именно там любили встречаться страйкболисты. Нередко их можно было встретить в правом крыле, во время процесса игры.

– Ох, – стал мять живот Витя. – Сейчас бы яблоко поесть, вообще было бы зашибись и не страшно было бы бродить по зданию.

– А тебе страшно, пацан? – усмехнулся Стас.

– Нет, но на пустой желудок идти в больницу не вариант.

– Ты ж ел, когда мы ехали к парню Полли, – сказал я.

– Этого было мало, я еще с вами поделился.

– Тебе повезло, что здесь рос яблоневый сад, – сказал Стас. – Я не верен, что мы в нужном месте находимся, но где-то здесь есть одна яблоня, высокая такая.

Витя уже нашел яблоню. И как на зло яблоко висело на самой вершине. Наверное, только голодный увидел бы темный овальный шар, свисающий с ветки.

– Смотри, не наверни, – предупредил Ден. Его не радовал подобный поворот, но и слышать звуки голодного желудка ему тоже не хотелось.

Витя карабкался по дереву, выбирая, куда наступить ногой, за какую ветку схватиться. Руки начинали скользить, покрываться грязью от коры. Когда яблоня начала разветвляться на два столба, что больше походило на рога рогатки, Витя поставил ногу на самую ближайшую к нему ветку, но та сломалась с неприятным треском. Нога оказалась в свободном полете, но Витя схватился обеими руками за рог. Начинало казаться, что он поднимается уже час, пока не пропал с глаз, где-то за густой темной листвой.

На одну секунду мой друг забыл о голоде, который терзал его. Витя видел весь маленький лес больницы. Это место напоминало ему один из таких фильмов, где не осталось зелени, и только в одном укромном месте за стенами есть этот маленький островок растений.

Вкусив сочный плод, Витя стал подыскивать ветки, по которым можно было спуститься на землю. Он решил окинуть мини-лес еще раз, и заметил кое-что интересное. В самом центре здания, где не было стенного покрытия, а только столбы, напоминающие решетку, бродил фонарь. Нет, даже два фонаря. Из-за темноты и плохого зрения Витя не распознал в силуэтах кто-то определенного. Может, это сталкеры, которых он видел не так давно, а может, кто и враждебный. В любом случае, это заставило юношу отвлечься, поперхнуться яблоком и пролететь несколько метров вниз.

Приземлившись на задницу, попутно обзаведясь несколькими ссадинами и порванными джинсами, Витя сказал:

– Там кто-то есть, в больнице.

До момента, как мы зашли в здание, я не чувствовал ватное ощущение в ногах. Даже не в ногах, а по всему телу, как будто меня окунули в одну общую массу, и теперь я иду, чувствуя тяжесть во всем теле.

Всем было не уютно с той минуты, и еще хуже стало, когда Денис опомнился:

– У нас же винтовка в багажнике осталась.

– Что, на хрен, у вас в багажнике? – удивился Стас. Его глаза увеличились, были готовы вылететь из глазниц.

– Кому-то надо вернуться к машине, – проигнорировал вопрос Ден. Через секунду-другую, когда в глубине сознания я был готов вызваться вернуться за СВД, Ден сказал: – Витя, бегом к машине и обратно. – Он подкинул ключи в сторону Вити, и парень поймал их.

Слабо ощутимая легкость вылетела из Вити, и он, кивнув, отправился бежать к машине.

Стас вел нас так, словно мы шли по минному полю. Он сказал, что в темноте – ни черта не видно и, если поторопиться, можно полететь вниз сквозь все этажи. Большое количество дыр было уже на втором этаже. Было страшно предположить, как мы будем ходить по другим с учетом, что мы будем не одни.

Мрак пожрал всю больницу. Граффити, красивые и яркие днем, выглядели хмуро и серо в это темное время, и сливались со стенами, оккупированными грибком. Обломки потолка мешались под ногами, из-за чего мне не раз приходилось спотыкаться, марая джинсы. Но это лучше, чем падать вниз. В центральной части сильно сквозило – отсутствовали стены, но в крыльях, где были спуски и подъемы, было так темно, что приходилось включать фонари, вернее, фонарь. Ден предпочел выдать себя одним лучом света, если Витя не ошибся, и он действительно видел посторонних на верхних этажах.

Страх перед атмосферой больницы не мог пропитать меня сильно. Это была не ХЗБ, где прошло много несчастий. Эта больница – обычная постройка, куда ходят ради развлечения, пострелять и так далее.

– Надо было спросить Витю, на каком этаже он видел людей, – пробубнил. Мы уже миновали четвертый этаж и оставалось еще два.

– Стоило бы, – вздохнул Ден. – Но в любом случае, стоит быть начеку.

– А это могут быть чумные доктора? – спросил Стас. Он говорил четко, но и громко, будто мы тут только втроем, а силуэты в больнице – игра воображения нашего друга.

– Ну, это же не могут быть сталкеры. Или члены вашего общества – ходят сами по себе, туда-сюда.

– Вообще, да. Но я не могу припомнить случая, кроме с Олей, когда сталкеры заходили сюда в потемках. Да и странно это, видеть здесь кого-то ночью. Вам, пацаны, есть хоть, где жить?

– Да, вроде как, есть. Эй, слышали?..

***

Стоило же ввязаться во все это ради того, чтоб бегать по заброшенным зданиям хрен знает, в каком часу ночи, думал Витя, приближаясь к машине.

Сердце бешено скакало по груди, от одного ребра к другому, и даже после нескольких секунд отдыха и лицезрения себя в тонированном стекле «приоры», орган все не унимался. Витя не помнил такой беготни, уж больно он хорошо отлынивал от бега на физкультуре. Он больше любил отсиживаться, прятаться где-то в кустарниках вместе с подружкой, которая, как она говорит, потеряла парня навсегда. Именно с того момента началась яркая как заходящее солнце и непредсказуемая, как огонь, дружба, которая переросла в большее после посвящения в ряды студентов.

Открыв дверь рядом с водительским местом, Витя нащупал кнопку для отпирания багажника. Слабый страх, что нашу компанию могли остановить и проверить, что мы везем с собой, да еще в ночное время, тискал Витю. Но еще сильнее он боялся, что опоздает вернуться. Даже само слово «опоздать» пробирало мурашками руки, открывающие полностью багажник.

Половина вещей была занесена в комнату Оли и Полины, все остальное – одежда, зарядки для телефонов, мои тексты – лежали поверх винтовки.

Холодный металл прорезал ладони Вити, когда он взял СВД. Он проверил магазин. Полный. Всего 10 патронов. Как-то маловато, если нас втянули в войну против армии чокнутых врачевателей.

Смотря через прицел винтовки, Витя думал, сможет ли он хотя бы стрелять так, чтобы был шанс на отступление противника. Но, скорее всего, придется бросить оружие и бежать самим, если все пойдет хуже некуда.

Но все сомнения были убиты одним лишь появлением человека в плаще.

***

Полуприсядь мы поднялись на пятый этаж. Чьи-то разговоры, неодаренные радушным характером, разносились по правому крылу больницы. Поначалу, эта беседы была похожа на болтовню уличных отбросов, но затем все точнее и точнее слышались слова: «девчонка», «Неглинная», «Кузнецкий мост» …

Кто бы ни был этот глупый Deus ex machina, но мы ему были благодарны. Так не следить за громкостью своего языка, это ж нужно быть идиотом, чтоб забыть о бдительности.

Конечно, мы не видели, кто все это говорил. Может это какой-то романтик, который решил устроить своей девчонке свидание на каком-то мосту.

Денис протиснулся около Стаса и начал медленно приближаться к уходящим людям, которых он насчитал порядком двух, а затем еще одного, тот был стройнее остальных и, кажется, была женщиной.

Стас пытался остановить Дениса, взяв его за рукав кофты, но это не останавливает моего друга. Вряд ли его что-то может остановить, когда он хочет докопаться до неизвестного. Я ценил это стремление в моем друге, но не тогда, когда приходит время для дела. Ноги подкашивались, невозможно было больше сидеть на корточках, хотелось подняться, и плевать, что судороги могут появиться.

Люди шли к нам спинами. На них были рясы, как у монашек, но только эти были короче – можно было увидеть обувь и частично голень. Голоса были приглушены и не имели за собой добродетели. Все больше хотелось убеждать себя в том, что эти люди – не те, ради кого мы отправились сюда. Но в то же время жар начинал покрывать лицо, а глаза выбирать, на кого напасть, кто из этой троицы сможет устроить переломный момент в возможной драке?

Денис скрылся за стеной палаты. Его напряженное лицо едва выходило на слабый свет, поднимающегося солнца. Черт, как же я люблю лето из-за подобных явлений!

Прилив сил в руках и ногах потихоньку начинал заполнять их, а глаза, на пару с мозгом, ожидали, когда Ден даст сигнал напасть.

Мой друг перескочил в палату ближе к неизвестным. Слабый свет карабкался своими невидимыми лапами по зданию, но до пятого этажа еще далеко, как минимум час.

– Слушайте, – сказал один из неизвестных, – это странно, что выбрали нас. Мы же ничем не выделились, да и не так давно начали заниматься всем этим.

– Нас сюда отправили, – сказала женщина с грубым тоном, – потому что нас не жалко. Вот ты, скольких людей убил?

Первый откашлялся.

– Двух. Сегодня я вернулся сюда. У меня же здесь работа.

– Так, а ты? – спросила женщина у второго, который за все время слушки не был многословен.

– Одного.

– Вот, а я тоже двух. А значит, что? Правильно, рекрутов – в первые ряды, а убийц, за которыми не меньше пяти убийств – на места для зрителей!

– Но, может, не все так хреново, – неуверенно произнес второй. – Мы же скоро вернемся на базу. Никого тут нету, кроме нас.

«Как бы не так», – подумал я и увидел, что Ден готовится к нападению.

Щекотливое чувство пробежалось по спине, а дыхание резко сократилось. Адреналин, симпатическая нервная система начинает овладевать телом и сознанием.

Ден приподнялся и указал на меня пальцем, показав три пальца; то же самое он показал Стасу, который перебрался с лестничной клетки в палату для мусора, но уже с одним пальцем. Ясно, понял я, когда детектив начал свой отсчет.

Один из трех пальцев загнулся.

Загнулся второй.

Глубокий вздох и трясущийся кулак – сигнал напасть.

Но тут произошло неожиданное. Мы не успели выбежать из крыла в центр здания, где стояли люди, как прозвучало три выстрела и, естественно, три падения плашмя. Правда, после этого кто-то еще стонал, как маленький ребенок, когда впервые разодрал кожу.

Следуя инстинкту, мы спрятались в палатах, боясь что-либо пискнуть.

Губы затряслись, а шея начинала дергаться, не давая крику выйти наружу. Не понятно, но я не замечал страха, как такового у себя внутри. Обычно, в такие моменты, люди боятся, сами падают, думая, что следующая пуля полетит в них; непроизвольно освобождают свое тело от ненужных веществ или токсинов. Только вот проблема в том, что человек, гуляя по парку, не ожидает, что сейчас начнется пальба. Знание, что есть шанс умереть здесь и сейчас, наверное, сдерживает все, пока дух не покинет тело.

– Пацаны! – Витя, задыхавшись, поднимался по лестнице к нам.

Надо было бежать навстречу, но ноги, словно вколочены в пол, не давали идти.

– Не иди сюда! – крикнул Стас. – Тут какой-то мудила держит нас на прицеле!

– Я бы тебе ответил за мудилу, – сказал твердый глухой голос, – но детей бить нельзя.

Стас медленно поднял глаза и увидел человека в маске с изображением черепа. Бледная грязная линия в области лба портила весь вид маски. За спиной у человека висела наша СВД, а на поясе – ПМ, армейский нож и гранаты.

Жнец.

– Не бойтесь, – Витя поднялся к нам, – это тот мужик, которого встретила Оля.

– И которая сейчас в опасности, – сказал Жнец, – если мы не поторопимся.

– Как вы нашли нас? – спросил Денис, чувствуя шок. – Да и как вы узнали, что мы в Москве?

– Оля заверила меня, что вы приедете сюда.

Ден не знал, что сказать. Никто не знал, как реагировать на все происходящее. Если Оля и предупреждала Жнеца о нашем приезде сюда, то только до своего исчезновения.

– Ты знаешь, как она исчезла? – спросил я. Меня волновало только это, я хотел думать, что все обошлось без насилия, и у нее не было выбора, кроме как сдаться. Бля, я даже не уверен, что, если б она сдалась без сопротивления, то доктора бы не захотели ее тронуть!

– Нет, – вздохнул Жнец. Он потянулся к шлему и снял его. Короткостриженый мужчина с полузакрытыми глазами и потом на лице снял винтовку с плеча и протянул ее Денису. – Но знаю, где ее держат, и мы должны подготовиться, прежде чем отправимся в туннели Москвы.

Это внушало надежду, но очень слабую.

========== Глава 15 ==========

Запись из дневника Оли

(дата зачеркнута)

Дни все насыщеннее и насыщеннее, а дни все дольше и теплей. Хотя, порой, погода любила шутить над жителями Москвы и приносить холода, схожие с весенними.

Ли куда-то ушла, наверное, ходит с Даниилом по Москве, и пусть это будет правдой, – ведь я не хочу предполагать, что они могут сидеть у него дома. Слишком противно думать об этом, и еще отвратнее представлять их вместе.

Я же вернулась в общежитие после прогулки по заброшенному месту. И, как оказалось, мой темный союзник не забыл обо мне.

Сессия закрыта, экзамены, после которых обычные ЕГЭ будут казаться детским утренником, окончены и сданы на отлично… почти все на отлично. Нервного срыва, конечно, не намечалось, но возникали моменты, когда я была похожа на мегеру. И мне было не столь обидно за хорошие оценки по некоторым предметам, как отсутствие возможностей выйти на след чумных докторов, которые куда-то скрылись и не заявляли о себе убийствами мирных граждан.

Но экзамены вызывали не такой экшен, как встреча врага в подземелье. Разодранное колено напоминало о недавней драке.

Потребовалось немало времени на то, чтобы сообщить Андрею, что я хочу отправиться изучать заброшенные места столицы. Я сомневалась, что мой одногруппник сдержит слово, в виду того, как я попалась охране в ХЗБ. В тот день Андрей не воспринял мои слова всерьез, но теперь я настроена, заявить, что хочу стать сталкером или диггером. В зависимости от того, куда приведет меня интуиция. Я перерыла половину Интернета, новостей о смерти людей за последнее время, и все они были разбросаны по Москве, но местами, а именно в районе Китай-города, пропаж и пролитой крови было куда больше, чем в других районах.

После занятий я перехватила Андрея около входа в общежитие и сказала:

– Я нашла одно интересное место, и я хочу там побывать.

Андрей нахмурился.

– Ладно, но, как только ты ступишь к сталкерам и диггерам, то ответственность спадет с меня целиком.

Мне бы стоило взволноваться, вздрогнуть, словно я обрекаю себя на неистовые опасности, но дело в том, что я еще в более худшем положении. Особенно, после «Мисс НИУ МЭИ». Пришлось пролежать в блоке все выходные до понедельника, до работы. И все это время я думала, кто был этот урод, который хотел задушить меня, а потом избил; откуда доктор мог знать, что я в университете, ведь последний убийца, которого я видела, был убит. А еще хуже был тот факт, что на моем лице были синяки, их было мало, но они были. За тонной косметики я скрывала побои, пока я не перестану их видеть в зеркале по утрам.

– Отлично, – одобрительно кивнула, чувствуя, что самое легкое уже позади, – тогда встретимся здесь через полчаса.

Я не знала, что носят любители ходить по опустошенным местам, поэтому надела спортивные штаны и кожаную куртку. Модель из меня так себе.

Мы приехали на метро на окраину Москвы, именно там была станция, где встречались искатели приключений. Ушло около часа, чтобы после поезда добраться до станции. Я бы не стала думать, что в глубине тоннеля кто-то есть, если бы не веселые возгласы людей и несколько костров в бочках.

– Там же нет бездомных? – спросила я.

– Нет, – ответил на полном оптимизме Андрей. – А теперь, запомни одну важную вещь: я не стану вести тебя туда, куда тебе надо. Если тебе хочется бродить под землей, то у меня на примете есть человек, которого можно считать куратором.

– У вас и кураторы есть? – удивилась, мне уже начинала нравиться компания, хотя я могла и ошибаться.

– Да, но их очень мало, потому что люди сами по себе вливаются в нашу тусовку, а потом бродят так, будто уже имеют опыт исследовать постройки.

– И это плохо?

– Ну, если тебя не поймала охрана, то все нормально.

– Охрана не всегда же есть, – возразила.

– Так и есть, но новичкам подавай места с охраной. Не глупцы ли, скажи.

– Ага, – кивнула, думая, что не зря оставила свое самоуверенное «Я» в общежитии. По рукам проходили мурашки от холодного воздуха, который несся навстречу.

– Тебе бы сейчас согреться.

– Волнуешься за меня? – улыбнулась, чувствуя заботу.

– Ну, – замешкался Андрей, – просто будет хреново, если ты словишь насморк во время лета.

С рельсов мы поднялись на станцию.

Уют я не ощущала. Люди стояли вокруг пылающих бочек и что-то бубнили себе под нос. Сталкеры и диггеры внешне походили на дворовых хулиганов, которые курили и пили на заднем дворе общежития. Молодые парни и девушки собирали кое-какие вещи в рюкзаки и уходили со станции. Что еще придавало атмосферы заброшенности, так эта музыка, которая играла так громко, что уходила эхом куда-то во тьму, продолжение тоннеля.

Андрей пристально выглядывал куратора и, пройдя несколько горящих бочек, юноша, который должен был исполнить роль моего попечителя. Брюнет с худым лицом увидел наше приближение и оставил компанию, в которой он стоял, около стола с картами и фотографиями заброшенных домов.

Не обмениваясь приветствиями, парень спросил:

– Это та, о ком я думаю?

Мне стало скверно, что Андрей сказал такого обо мне?

– Оля, – сказал Андрей, – это твой куратор – Ломоносов Стас.

– Предпочтительней звать меня только по имени, – сказал новый знакомый. – Не люблю официальность. – Стас выглядел дружелюбным.

– Хорошо, – сказала я, не знаю, что сказать еще. Мне больше хотелось отправиться в заброшенное место в Китай-городе.

– Ну, тогда отлично. Вы как раз пришли к нам, когда мы думали, какие еще места можно было бы обследовать. Андрей, ты же закончил учиться на данный момент?

– Да, но загород я не отправлюсь, даже не проси меня, – отмахивался Андрей. – Я и так хотел пойти сегодня в новый, для себя, дом. Охраны нет, а слухи, что в доме есть интересные вещицы, не дают мне покоя.

– Тогда ступай с миром. Увидишь аборигенов – уходи оттуда.

Андрей кивнул и пошел куда-то в сторону помоста.

Я осталась со Стасом наедине. Как такового дискомфорта я не чувствовала рядом с этим парнем. А по диггеру так и вовсе не прослеживалась скромность.

– Ну, что, Оля, ты решила стать сталкером? Это хорошо, и хорошо, что у тебя есть такой куратор, как я. Вместе мы изучим достаточно мест, чтобы ты могла самостоятельно обследовать все остальное, если тебя это затянет.

– Думаю, для себя я уже решила, что хочу исследовать места, куда давно не ступали ноги человека.

– Отличный настрой. Тогда сегодня мы пойдем…

– Не обижайся, Стас, но я знаю, куда хотела бы пойти сегодня.

Куратор удивился, подняв брови, а я стала осознавать, что манеры, которым учили меня родители, тихо уходят далеко в глубины сознания, лишая язык жесткого контроля. Я хотела извиниться за подобную резкость, но Стас опередил меня:

– Что ж, а ты мне нравишься. Как новичок, конечно, но и, как девушка, ты тоже ничего так. – Стас ухмыльнулся.

– Возможно, – ответила, покусывая губу и испытывая смущение.

– Ладно, так, куда ты хочешь отправиться, салага?

– Я… – опять придется врать, думала я. – Случайно наткнулась на статью об этом, и…

– Знаешь, лучше покажи мне это место на карте города или фотографии, – перебил меня Стас, возвращаясь к столу, где его ждала моя знакомая, которую я видела мельком в университете и которая помогла мне добраться до общежития, пока у меня шла кровь носом.

– Сенькина, – позвал Стас девушку в бейсболке, – разложи-ка все фотки по столу. У нас новичок хочет обследовать одно место.

– Ба-на, – удивилась девушка, когда встретилась со мной взглядом. – Это ты…

– Да-да, это я, – перебила, не давая ей договорить свою мысль до конца, а я догадывалась, что она могла сказать, и лучше будет, если этого никто не будет знать. – Я могу посмотреть фотографии?

– Э… да, как хочешь. – Девушка передала фотографии мне. Ее руки дрожали, а в глазах сверкало недоверие.

Я взяла фотки, подписанные на задней стороне карандашом. Больше количество усадеб и церквей, жилых домов и служебных, была даже «Амбрелла» и еще какая-та больница, напоминающая недорисованную окружность. Где-то, дойдя до середины, я нашла знакомую локацию, которая была и в Интернете.

– Отправимся сюда? – спросила я у Стаса, гадая, не считает ли он меня – принцессой, которой все что-то должны.

Стас взял у меня фотографию, нахмурил густые брови и спросил:

– А почему туда?

– Просто интересно, – соврала. Конечно, небольшая часть меня была любознательна к подземелью, но больше я хотела убедиться, являются ли тоннели Солянки убежищем для чумных докторов?

– О, – отозвалась Сенькина, – я там была. Ну и мрачно же там, просто кошмар наяву.

– Для тебя каждое место под землей не шик, – заметил Стас. – Даже сейчас смотрю на тебя, Сенькина, и вижу, что ты бы предпочла разбирать все эти материалы на виду у прохожих.

– Ой, да и иди ты, Ломоносов, – брезгливо произнесла девушка. – И хватит называть меня по фамилии. Мало того, что меня на учебе зовут Сенькиной, так и здесь тоже. Ну, что за стыд?!

Стас махнул рукой.

– Забей, Сенькина…

– Женя!..

– Хорошо… Женя. А теперь дай мне покинуть твою «теплую» компанию и провести экскурсию для салаги на Солянке.

Я была в полном предвкушении чего-то таинственного и опасного.

***

Мы становились все ближе к подземелью на Солянке. За это время Стас успел попытать свое счастье со мной и получить массу аргументов, почему мне не хочется ходить с ним, держась за руки. Я не часто думала об отношениях между парнем и девушкой, только изредка, когда смотрела сериалы или кино. На экране все выглядело дольно быстро и легко, как между Матерью драконов и королем Севера. Хотя, между ними и так была особая химия. В жизни вряд ли так произойдет. Здесь, когда ты разрываешься между учебой и личной жизнью, превращающейся в детектив, я не могу вообразить, как встречаюсь с кем-то, просто нет места, где бы я могла представить все это.

Кроме такого себе пикапа, Стас рассказал об истории подземелья, о том, что подвалы, распростертые вдоль и поперек нескольких улиц, использовались как склад для товаров, в качестве мастерских и гаражей. Но все приходило в упадок, и подземелья стали забрасывать мусором во время перестройки, а позже и позабыли о нем из-за сильной сырости. Основной вход был заварен несколько лет назад, и теперь попасть в подземелье, было куда сложней. Но не для опытного диггера, с которым я шла под закатным солнцем.

Я начала считать, что, если войти в подземелье тяжело, то это только будет играть на руку чумным докторам. От одной только мысли о встрече с докторами, хотя бы с одним, сердце учащенно начинало биться, а дыхание застывало и не давало воздуху выйти из легких наружу.

Написать о входе в подземелье, значит, написать о тьме. Белый свет фонаря – единственный луч спасения от непредвиденного падения и переломов конечностей. Стас рассказал о том, что один диггер так попал в больницу с переломанной ногой и ушибленной рукой. Я позволила себе держаться за Стаса обеими руками, хоть мне было слегка неприятно это.

Только приземлившись на холодные полы тоннелей Солянки, я поняла, что мы прошли сквозь стену, или что-то вроде этого. Так или иначе, я попала в подземелье, но Стас назвал это слегка иначе:

– Добро пожаловать в подземный город! – Он сказал это так громко, что нас могли услышать с другого конца этого сырого лабиринта.

Оглянувшись по сторонам, я подумала, что попала в метро, только в древнее или, скорее, такое, о котором читал мой давний друг, Егор. Доводилось читать об этом ядерном конце света, но не затянуло.

Мусор, металлолом, прогнившее дерево валялись вдоль троп.

– Смотри под ноги, – предупредил Стас. – А то ступишь в яму и промочишь свои кроссы.

Я светила себе под ноги, перешагивала и огибала ямы, наполненные грязной водой, где плавали толи мертвые, толи живые насекомые.

– Как ты думаешь, – начал Стас, желавший поболтать, – сколько еще лет смогут держаться эти стены?

– Не знаю, – ответила, глядя на стены из красного кирпича, которые осколками падают на землю. – Но, определенно, не долго. Власти с этим что-то собираются делать?

– Нет. Им нет дела до этого. Идем, это был только первый коридор.

«Только первый коридор», эти слова заставили мозг перезагрузиться. Я спросила:

– Сколько тут вообще коридоров?

Стас повернулся ко мне и с ухмылкой сказал:

– Много.

Мы шли по лабиринту, так мне казалось. Много было узких проходов, где приходилось идти по одному, но Стас пытался идти бок о бок со мной. Разумеется, я говорила, что мне не нравится это, на что он отвечал:

– Да я ж шучу, ты что?

– Стас, не в обиду, но у меня плоховато с таким юмором.

– Прям-таки плоховато? – не унимался Стас.

– Ну, может, раз в год и могу сказать какую-нибудь остроту, но не более раза.

– А сейчас, почему не можешь?

– Несколько месяцев назад сказала.

– И как оно?

– Неплохо. Даже полегчало на душе, знаешь.

– Ха, я так и подумал. Видно, что ты сдерживаешь себя в некоторые моменты, но не могу понять, в какие.

– Лучше тебе не знать, Стас. Куда теперь?

Мы оказались на перепутье. Каждая новая дорога вела в определенный конец города.

Стас посветил фонарем во все стороны и произнес:

– Айда туда. – Куратор пошел в сторону, где ярче горел свет ламп. – Знаешь, что мне это напоминает?

– Лабиринт? – Я думала именно так. Столько тупиков и дорог, которые приведут тебя неизвестно куда.

– Не, хотя ты права. От части. Солянка мне напоминает человеческий мозг.

Я удивилась.

– Мозг? – переспросила. – Чем это?

– Весь этот мусор, – Стас охватил руками пространство подземелья, – ассоциирует себя с мыслями. Да, именно с мыслями, идеями, которые приходят в голову, а потом забываются и остаются валяться на дороге.

– Ну, мусор – он и в Африке мусор.

– Ты не дослушала, Оленька.

Это немного раздражало меня, когда меня звали ласкательно.

– Все эти полуразрушенные стены, их недолговечность, представляют собой оболочку мозга. Представь, что Москва – живой организм, а то, что находится под метрами земли – это органы, вены, артерии. И прикинь, что Солянка – это мозг. Он загнивает, когда человек подходит к концу своей жизни. Так и здесь. Москва уже пропитана всякими нечистотами, и они отравляют город с каждым днем. Но я не об этом. Все эти коридоры, как ты выразилась, лабиринты, все равно, что извилины. Мы ходим по памяти этого древнего сознания. Этим и прекрасно диггерство, которым мы занимаемся. Стены хранят множество событий. Память, короче.

– У тебя интересный подход, – заметила я. – Что еще ты можешь рассказать? Исключительно об этих подземельях.

Стас продолжил вводить меня в курс насчет Солянки. Мне казалось, что Стас долгое время держал рот на замке, и только я смогла его отпереть.

– Я могу рассказать не так много. Вернее, могу рассказать все: и историю, и слухи о Солянке и прочее. О первом, ты можешь прочитать в Интернете, а вот о втором, я смогу рассказать.

– Вещайте, куратор.

– Это подземелье большое, ты это и сама поняла – это видно по твоим глазам, которые понимают, что ходить придется долго. Но осознаешь ли ты тот факт, что мы не сможем обойти все, даже за один день. Многие бродили здесь с самого утра и выбирались только вечером. Да и говорят, что были еще тоннели, но желание выбраться перебарывало.

– Значит, – подытожила я, – никто не уверен в том, что эти коридоры изучены целиком, пусть и не за сутки.

– Большинство считает так, – кивнул Стас. Промолчав минуту, он спросил: – А почему ты решила прийти сюда? Андрей рассказал о том, что ты ходила по «Амбрелле» вместе с ним. Разве, тебе не хочется бродить там, где есть свежий воздух и мало сырости?

– Ну, – растерялась, думая, что ответить. – Свежий воздух и отсутствие сырости – это лишь факторы для большего комфорта. А там, где есть что-то интересное, не всегда имеет комфорт.

– Умно, – хмыкнул Стас. – Пройдемся еще пару коридоров и отправимся обратно. Мы скоро подойдем к одному из выходов.

– Но я хотела… – Я сразу же заткнулась, чуть не взболтнула о том, что хотела бы удостовериться в том, что подземелье не является укрытием докторов.