Текст книги "Журнал «Приключения, Фантастика» 3 ' 96"

Автор книги: Виталий Обедин

Соавторы: Юрий Петухов,Сергей Москалёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Да, не густо для начала. Я сгреб в карман остатки тканей и вышел из кабинета.

Салон находился в одном из респектабельных районов. Неподалеку отсюда жил и Монт. Наверняка Вилаччи шел пешком к дому Монта и, возможно, по пути куда-нибудь заходил. Его внешность очень хорошо запоминалась и я направился в первый от «Фэшн Фокс» бар.

Этот бар, как, впрочем, и другие заведения, расположенные здесь, были дорогими. Здесь было много клубов по интересам, казино, увеселительных ресторанов, и в каждом описывать внешность Вилаччи было все равно, что искать иголку в стоге сена.

Обойдя несколько баров и не найдя понимания, я понял, что мои усилия в этом направлении будут бесполезными. Я вышел в сквер и расположился под кронами деревьев, достал лоскуты и принялся их внимательно разглядывать.

Ткань действительно была очень дорогой. Трудно было с первого взгляда даже понять, что же этот рисунок напоминает. Он не был обычной угловатой формы, скорее, это было похоже на стебель цветка, от него во все стороны разбегались побеги. Если обладать хорошей фантазией, то можно было увидеть и бутоны, и листья, и многое другое. Я попробовал поглядеть сквозь ткань на солнце. Полная светонепроницаемость. При такой плотности она должна быть тяжелой, но ткань была легкой, воздушной, словно шелк.

Мимо меня проходил мальчуган, державший в руке поводок. Огромная рыжая собака, увидев меня, вырвалась из его рук и бросилась ко мне.

– Тони, Тони, назад, ко мне! – крикнул парень и побежал за собакой. Я немного испугался, но пес, не проявляя агрессивности, подбежал ко мне, обнюхал туфли, резко выхватил у меня из рук воротничок от заказа Монта и запрыгал в сторону лужайки.

Я растерялся от неожиданности. Этот пес утащил у меня, может быть, ключ ко всем трем преступлениям.

– Парень, догоняй его! – крикнул я, а сам побежал наперерез.

– Нет проблем, сэр! Сейчас я его поймаю!

Легко угадывался молодой возраст собаки. Она подбрасывала воротничок вверх, прыгала из стороны в сторону и громко лаяла от восторга. Собака в очередной раз схватила зубами кусочек материи и, громко взвыв, бросила его. Отскочила немного в сторону, в ней мгновенно проснулась злость, она стала лаять на лоскут, не решаясь схватить его. Мальчишка подбежал к собаке и крепко взялся за поводок. Пес продолжал отчаянно лаять, когда тот оттаскивал его от воротничка.

– Извините меня, сэр, – сказал мальчишка. – Тони хоть и большой, но еще щенок. Любит порезвиться. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?

Я поднял с земли воротничок. В нем была небольшая дырочка от прокуса и рядом с ней лежал острый собачий клык. Пес по-прежнему зло лаял, из его рта начала идти пена, но парень держал его на безопасном от меня расстоянии.

– Посмотри-ка ему в пасть, – вместо ответа сказал я, – кажется, он потерял зуб.

– Так и есть, сэр. Наверное, схватил вместе с вашим платком камень.

– Отведи его в ветлечебницу да впредь смотри за ним повнимательнее.

Собачий зуб был срезан как бритвой. Ни одной шероховатости. Ни о каком камне здесь и речи быть не могло. Я внимательно изучил то место, где лежал воротничок. Камней в траве не было. Для очистки совести я осмотрел и окружающую траву. Никаких твердых предметов, способных срезать зуб, я также не увидел.

Я немедленно решил ехать к Коре Качер, не особенно надеясь, что буду принят. Выйдя из метро и прошагав несколько кварталов, я увидел слегка обветшалый дом, построенный лет пятнадцать назад. Табличка с номером, висевшая на стене, ясно указывала, что я пришел по адресу. Теперь нужно было придумать благовидный предлог, чтобы попасть в квартиру и поговорить со вдовой. Лифт в доме не работал и я поднялся по лестнице на четвертый этаж и позвонил. Дверь приоткрылась, я увидел висящую цепочку, а за ней круглое детское личико.

– Ты, наверное, Джудит Качер, девочка? Могу ли я поговорить с твоей мамой?

– Мама больна и никого не хочет видеть. Если вы из-за папы, то полицейские здесь уже были много раз, назадавали кучу вопросов маме и мне и ушли.

– Джуди, – я старался быть как можно ласковее, – передай, пожалуйста, маме, что пришел коллега папы. Я тоже работаю в такси и хочу немного утешить вас.

Дверь закрылась и через несколько минут ее открыла сама Кора Качер и предложила мне войти. Квартира была небогатая, но уютная. Я сразу заметил, что в некоторых местах стены светлее. Значит, часть мебели уже продана. В углу стоял телевизор, напротив диван, два кресла, журнальный столик. На окнах висели занавески с большими красными цветами.

– Садитесь, мистер…

– …Куприт. Чарльз Куприт, – я сел в одно из кресел, но Кора попросила меня перейти на стул, который я сразу не заметил.

– Видите ли, мистер Куприт, с минуты на минуту я жду представителей Торговой конторы. Эта мебель, – она жестом указала на диван, столик и кресла, – уже продана и приготовлена к отправке. Прошу извинить меня. Вы работали с моим покойным мужем?

– Да, мэм, но совсем недолго. Всего лишь за две недели до трагической гибели вашего супруга я устроился в этот гараж. Все это время мне казалось, что я не имею права зайти к вам и выразить свое соболезнование, – еще я хотел соврать, что Качер заложил у меня двести долларов, но окружающая обстановка не позволила мне сделать этого.

– Благодарю вас за оказанное внимание. Чем могу быть вам полезной?

– Миссис Качер, человек я небогатый, но мог бы купить у вас, видя ваше трудное положение, некоторые вещи покойного, как то брюки, сорочки, может быть, костюм, пальто, – про пальто я сказал, чтобы создать полную картину гардероба.

Пальто мне совсем не было нужно. – Я думаю, что мне они будут полезнее, чем теперь ему, да и вам не нужно будет лишний раз обращаться в Торговую контору.

Я видел, что ей неприятен мой визит. Ее лицо из участливого стало серьезным и она проговорила:

– Вы не работали с мужем. Вы не таксист. Вы или полицейский или репортер, но только не таксист.

– Вы думаете, что я…

– Вы не таксист и все. И позвольте не объяснять вам, как я это поняла. Что же все-таки вам нужно? Кто вы, в конце концов?

Если бы я ей сейчас сказал правду, возможно, он бы продала или даже отдала мне его вещи, но я стал выворачиваться:

– У вас сложилось совсем неверное представление обо мне. Вы считаете меня кем-то другим, но я действительно тот, за кого себя выдаю. И пришел я к вам исключительно для того, чтобы поддержать вас.

– Дорогой мистер Куприт, прошу вас, покиньте наш дом и больше никогда не приходите к нам. Нашему горю вы все равно не поможете, а исповедоваться перед вами я не собираюсь. Джуди, – позвала она дочь, – проводи этого господина.

– Простите меня, миссис Качер, если я причинил вам боль, упомянув о вашей утрате, но поверьте, что я искренне, – в этот момент я действительно был искренен, – соболезную вам и хотел бы, чтоб у вас все было в порядке. Сохраните мой телефон, – я протянул ей лист из блокнота с моим телефонным номером. – Если возникнут какие-нибудь проблемы – смело звоните. Всегда буду рад вам помочь. До свидания.

– До свидания, – холодно ответила Кора Качер, поднимаясь вместе со мной. Дверь за моей спиной закрылась и я пошел к выходу. В этом доме мне ничего не удалось узнать. Оставалось ехать либо к мисс Санджес, секретарше Монта, либо ждать следующего преступления.

Я достал из кармана пачку сигарет. Увы, она оказалась пустой. «И здесь пусто», – про себя выругался я и направился к торговцу на углу. Проходя мимо газетного киоска, мне бросился в глаза один из заголовков: «ВСКРЫТ СКЛЕП ДЖЕФФЕРСОНА МОНТА». Я остановился и купил эту газету. Сенсацией на первой полосе подавалось вскрытие могилы Монта и надругательство над покойником. В заметке сообщалось, что Монт под покровом ночи был извлечен из гроба и раздет.

Тело было брошено на поверхности. Власти кладбища тайно похоронили его, одев, и не привлекая лишнего внимания.

Черт возьми! Так мне никогда не узнать тайну гибели Монта. Если верить заметке, что Монт был раздет, значит, тот дорогой костюм был на нем. Я достал из кармана кусочек ткани, подаренной мне Вилаччи. Действительно, это должен быть превосходный костюм! Немедленно на кладбище! Я должен убедиться в этом.

Через полчаса я прошел кладбищенские ворота в обществе служащего, который с большой охотой вел меня, дальнего родственника из Европы, на могилу своего дядюшки за умеренную плату.

– Вот здесь он и лежит, – показал мне старик и пристально посмотрел в глаза. Я дал ему еще доллар и отвернулся. После ухода старика я стал внимательно разглядывать могилу. Следов недавнего вскрытия видно не было и я уже решил, что это очередная газетная утка, как мой взгляд упал на стоящее поблизости дерево. В двух футах от корня оно росло в два ствола, между которыми я увидел несколько ниток, развевающихся на небольшом ветерке. Я оглянулся: старик был далеко и возвращаться явно не собирался. Близко от меня других посетителей также не было. Я подошел к дереву и взглянул на нитки. Они были белого цвета. Я опять достал лоскуты и смерил длину воротничка с одной из ниток.

Мое удивление вызвало не совпадение длины нитки и воротничка, а то, что эта и другие нитки, противясь всем законам физики, легли на ткань и, как черви, стали выползать из зажавшей их древесной коры. Я притянул воротничок к себе: нитки, словно живые, вытянулись в его сторону и поворачивались туда, куда я направлял воротничок. Положив его в карман, я вытащил эту прядь из расщелины и пригляделся к ней. Белые, хлопковые, они выглядели самым обычным образом.

С этой минуты у меня не осталось сомнений, что склеп Монта был вскрыт и газета не обманула меня. Я быстро пошел на выход из кладбища. Поймал такси и опять вернулся к дому, где жила Кора Качер. Быстро поднялся на четвертый этаж, протянул руку к звонку, но что-то остановило меня. Я подставил к двери ухо и прислушался. Несколько мужских голосов переговаривались между собой. Разговор их был еле слышен, но мне это не мерещилось. Слегка потянув дверь, чтоб не издала скрипа, я приоткрыл ее. Голоса стали слышнее.

Как жаль, что я не взял у редактора его «Вальтер». Я не сомневался, что в квартиру проникли грабители. Они что-то искали, переговариваясь между собой.

Войти я не решился. Из дальней комнаты послышался приглушенный стон. Это был стон миссис Качер.

За спину меня кто-то тронул, мое сердце ушло в пятки, а голова стала лихорадочно соображать что сейчас делать. Я медленно поворачивался к трогавшему, у которого могло быть оружие. К мозгу мгновенно прильнула кровь и я не на шутку испугался. Повернувшись, я никого не увидел. Затем опустил голову вниз. Передо мной стояла Джудит Качер. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но я трясущейся рукой закрыл его, а палец другой приставил к своим губам. Девочка не ожидала этого и хотела закричать. В мгновение ко мне вернулся рассудок, схватив ее на руки и не разжимая рта, я побежал на верхний этаж. Лишь там я шепотом сказал ей:

– Прости меня, Джуди, в ваш дом зашли не очень хорошие люди. Твоя мама не хотела их пускать. Только прошу тебя, не кричи, они сейчас уйдут и мы войдем туда вместе.

Я сказал это вовремя. Дверь скрипнула и незваные гости стали покидать квартиру. Их было трое. Я ясно разглядел под их синими комбинезонами очертания пистолетов.

– Дэн, что-то выпало у тебя из кармана, – сказал один из них, когда другой прикрывал дверь.

– Это номер телефона. Был зажат у нее в руке. Нужно проверить.

Чтобы Джудит не кричала, я не убирал руку с ее рта. В ее глазах читались испуг, удивление и какая-то детская ненависть одновременно. Она попыталась вырваться из моих объятий, по ее глазам потекли слезы, но поняв, что я сильнее, перестала прилагать усилия.

Тем временем «гости» вышли из их квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь. Их удаляющиеся шаги были слышны сначала отчетливо, затем тише и тише. Не отпуская из рук Джудит, я посмотрел в пролет между лестничными фермами: было тихо и безлюдно. Мы спустились к дверям квартиры. Я опустил девочку на пол, попросил немного отойти в сторону, потихоньку открыл дверь и прислушался. Внутри стояла тишина. Я допускал, что «гости» оставили здесь одного из своих и на всякий случай приготовился к нападению. Но когда я вошел – то понял, что здесь нет никого из чужих. В квартире я застал полный развал. От былой уютности не осталось и следа. На полу валялась вытащенная из шифоньера одежда, осколки разбитой посуды, несколько смятых книг и газет. Было заметно, что трудились здесь недолго, что-то в спешке искали. О том, что же было предметом поисков, оставалось только догадываться. За мной вошла Джуди и с ужасом глядела на случившееся.

– Мама, – позвала она, – мама! – уже крикнула девочка и бросилась в соседнюю комнату через кучу лежавших вещей. Я поспешил за ней и увидел то, чего меньше всего ожидал. На кровати лежала Кора Качер в окровавленном платье с огнестрельными ранами в грудь и живот. Она тяжело дышала, ее рука инстинктивно гладила одно из ранений, пытаясь снять боль. Джудит с отчаянным криком бросилась к ней, но я ухватил ее за руку и еле удержал. Это стоило мне больших усилий. Джудит, видя, что на глазах умирает мать, вырывалась, кусалась и царапалась с неимоверными усилиями. Она кричала и била меня маленькими кулачками, оставляя на моих руках синяки.

Я оттащил девочку от кровати и вышел из комнаты, держа ее на руках, затем позвонил в полицию. Не прошло и минуты, как в дверь позвонили. Я был удивлен таким быстрым прибытием. Открыв дверь, я увидел двух людей в сини комбинезонах, один из которых, извинившись, сказал:

– Мы представляем Торговую контору. Миссис Качер ожидает нас, – он достал из кармана лист бумаги. – Мы должны забрать отсюда кое-какую мебель и вещи.

Их лица не выражали абсолютно ничего, сразу было понятно, что это действительно служащие Торговой конторы в отличие от предыдущих визитеров. Но видя меня, держащего на руках плачущую девочку и погром в квартире, тот же служащий извинился и добавил:

– Я вижу, мы не вовремя. Если не возражаете, придем через пару часов, – они повернулись, чтобы уходить, но были остановлены полицейскими, появившимися за их спинами.

– Господа, прошу всех оставаться на своих местах, – сказал один, когда они вошли. Он проследовал в ту комнату, где на кровати лежала истекающая кровью Кора Качер, затем вернулся и сказал стоявшему в дверях коллеге:

– Медиков с носилками сюда и еще вызови Дороти Эдвардс. Она занималась убийством таксиста. Возможно, это все как-то связано. А вас, – он обратился ко мне и служащим Конторы, – я попрошу пройти сюда, – и он показал на кухню, предварительно заглянув в нее.

Джудит Качер, почувствовав, что моя рука ослабла, больно укусила меня за палец; я вскрикнул от неожиданности, а она, ловко вывернувшись, перебежала за полицейского. Последний не замедлил поднять пистолет и наставить на меня. Я, как бы извиняясь, поднял кисти рук на уровень плеч, слегка разведя их, и попытался при этом улыбнуться.

– Руки не опускать, стоять так. Роджер, обыщи его, – ствол был направлен мне в голову. Род подошел ко мне сзади и стал профессионально меня обшаривать. Оружия найдено не было и Роджер приказал опустить руки и соединил их наручниками.

В спальню прошли медики скорой помощи и через некоторое время вынесли носилки с лежавшей на них Корой Качер. Джудит с криком «Мама!» бросилась к ней, но на этот раз ее остановил полицейский и так как и я был поцарапан и укушен отчаявшейся девочкой.

Тем временем на кухню вошла высокая стройная блондинка, одетая в пиджак и юбку. Ее лицо было холодно и я не понял, есть ли в этой женщине вообще какие-нибудь эмоции. Она села напротив меня, вытащила из сумочки диктофон и поставила его на стол.

– Я – Дороти Эдвардс, следователь. Предупреждаю вас, что все, что вы скажете – в дальнейшем может быть использовано против вас. Вы имеете право сделать один телефонный звонок, вы имеете право не отвечать на мои вопросы вообще или не отвечать в отсутствии адвоката. Если ваше финансовое положение не позволяет оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам бесплатно. Итак, назовите свое имя.

– Балтазар Кристофер Балентайн. Могу ли я узнать, в чем меня обвиняют?

– Обвинение вам предъявит суд. А пока вы подозреваетесь в покушении на убийство и попытке ограбления. Горе вам, если эта женщина умрет!

– Но помилуйте, я здесь совсем не за этим. К тому же, я сам вызвал полицию. Я журналист, представляю журнал «Вторая Ступень».

– А когда приходил в первый раз – сказал, что работает с папой в такси, – произнесла Джудит Качер.

– Прекрасно, – сказала Эдвардс, по-прежнему ничего не выражающим тоном. – Роджер, уведи девочку, ей незачем слушать разговор. Я позову ее позже. Мистер Балентайн, вернемся к вам. Вы готовы?

– Мне нечего скрывать от вас. Задавайте свои вопросы.

– Цель вашего визита сюда?

– Я хотел купить у миссис Качер некоторые вещи ее покойного мужа. Но она отказалась мне продать их.

– Только что ее дочь сказала, что вы назвались коллегой Адама Качера, когда приходили сюда в первый раз. Почему вы не сказали правду?

– Вы ведь знаете, что должен предпринимать журналист, добывая необходимую информацию. Мне совсем не хотелось, чтобы она выставила меня за дверь сразу после того, как узнала бы, кто я. К тому же газетчики неоднократно приходили к ней после гибели мужа и много раз пытались заговорить с нею на улице. Я думаю, вы разделяете мое опасение, что она просто не захотела бы не только разговаривать с очередным журналистом, представляющим неизвестный ей журнал, но даже видеть его.

– Для чего вам нужны вещи покойного?

Я предвидел этот вопрос, но он все равно поставил меня почти в тупик. Высказать свои опасения я считал просто безумием. Это наверняка бы привело меня на освидетельствование к психиатрам. Немного помолчав, я сказал:

– Наш журнал на грани банкротства. Нечем платить по счетам. Мне не выплачивалось жалованье уже несколько недель. Но ведь я человек! Я тоже хочу иметь у себя обновки, хочу обновить свой гардероб. В газетах я прочел о трудностях семьи Качер и пришел, преследуя двоякую цель: купить вещи себе и тем самым помочь миссис Качер в это трудное для нее время. И что-нибудь выяснить о ней и ее муже, если удастся.

– Вашей фантазии можно позавидовать, – Эдвардс слегка улыбнулась. – Приходите к бедной вдове помочь ей уйти на тот свет. Благородное стремление. Ну что ж, для первого допроса достаточно. Роджер, – позвала она полицейского, – проводи этого господина до машины. Служащие Торговой конторы могут приступать к своим обязанностям, а я поговорю с девочкой.

– Вы не имеете права меня арестовывать, – запротестовал я. – Я ни в чем не виноват. Я требую соблюдения моих законных прав и свобод!

Полицейский сдавил мне ладонью мышцу, которой обычно хвалятся культуристы и так выразительно на меня посмотрел, что у меня пропало всякое желание митинговать.

– Успокойтесь, Балентайн. Вас никто не арестовывал. Вы задержаны по подозрению в покушении на убийство. Очень сожалею, но мы вынуждены взять вас под стражу. Мы поговорим с вами еще раз после моего возвращения в участок. До свидания, – Эдвардс сделала прощальный кивок головой.

– Пойдем, Балентайн, – Роджер не отпускал меня.

Вот так ситуация! Едва начал снимать поверхностный слой с загадки трех убийств, как сам угодил в руки правосудия. Я не понимал, подставлен ли я специально или оказался жертвой обстоятельств. «Скорее всего, случай распорядился таким образом, – думал я, пока меня везли в полицейский участок. – Я ведь не вышел еще ни на одного человека, причастного напрямую к убийству любого из трех. Копать под меня не должен никто».

Замок решетки щелкнул за моей спиной и я, не глядя на охранников, сел на скамейку спиной к ним. Так в томительном ожидании прошло несколько часов, в течение которых мне было позволено позвонить в редакцию. Из разговора с редактором я понял, что журнал потерпит финансовый крах. Раздобыть сенсационный материал было невозможно. Редактору предстояло объяснение в суде за оскорбление одного из сенаторов и выплата крупного штрафа. Издание лопалось на глазах.

Из моих карманов полицейские вытащили все, сделали опись и вместе с «дипломатом» положили в ящик для хранения, великодушно оставив мне воротничок Монта. Они приняли его за носовой платок. На меня свалилось неожиданно много свободного времени и чтоб не терять его, я принялся изучать кусочек материала.

Меня поразило, что в нем не было дырочки от собачьего клыка, хотя я помнил, что она была ближе к краю. Я осматривал воротничок со всех сторон – он был как новый. Я полез в карман за нитками, вытащенными из дерева, и также не нашел их. При обыске нитки не были вытащены, я это помнил хорошо. Я еще раз обшарил свой карман: безрезультатно. Тогда я стал изучать то место, где должен был находиться прокус. В камере под потолком висела тусклая лампочка и очень трудно было увидеть отличия даже пятен на воротничке, не говоря о мелких деталях. Но мои поиски не пропали даром: натянув воротничок вдоль глаз и взглянув на него как на плоскость, я увидел еле заметный бугорок как раз в том месте, где был след от собачьего зуба. При близком рассмотрении этого места не было видно никаких следов разрыва. У меня возникла маленькая уверенность, что загадка преступлений будет решена и я на правильном пути. Оставалось покинуть стены заточения и сенсационный материал будет мной добыт.

Ко мне заходил адвокат, но я отказался от его услуг. Вины на мне не было и нет, бояться закона мне было незачем.

После четырех часов ожидания ко мне в камеру зашла мисс Эдвардс Ее лицо по-прежнему не выражало ничего. Казалось, что дело, которое она ведет, не представляет для нее абсолютно никакого интереса и занимается она им только в силу возложенных на нее обязанностей. Она села напротив меня, включила диктофон и сказала:

– Продолжим беседу, мистер Балентайн. Для чего вы схватили Джудит Качер и не дали ей возможности зайти домой?

– Это диктовалось необходимостью условий. К ним в квартиру вошли люди, которые сделали то, что вы там видели. Надеюсь, экспертиза подтвердила мое непричастие к покушению на Кору Качер?

– Вопросы здесь задаю я, мистер Балентайн. Джудит Качер упомянула о том, что вы вызвали полицию. Но сделали ли вы это, желая помочь умирающей или ваше вторжение было продумано заранее?

– Как вы можете говорить о преднамеренных планах, если я туда шел покупать вещи покойного Адама Качера, а не покушаться на жизнь бедной вдовы?

– Повторяю, что здесь вопросы задаю я. С какой целью ваши сообщники под видом работников Торговой конторы ворвались к Качерам и обыскали квартиру?

Здесь уже стал негодовать я:

– Какие у вас доказательства моей связи с теми, кто ворвался к Качерам? Не смейте ставить мне в вину то, чего вы не доказали. Я знаю законы и если вы будете бездоказанно обвинять меня я буду вынужден обратиться в суд.

– Успокойтесь, мистер Балентайн. Подозрения с вас сняты и теперь вы проходите как свидетель. Прошу вас быть союзником следствия и рассказать все, что вы знаете о налете на квартиру Качеров, – в голосе Эдвардс стали слышны нотки дружелюбия и ее лицо изобразило улыбку.

– Вот теперь можно и поговорить, – изобразил уступку и я. – Что конкретно вас интересует?

– Буквально все, начиная от вашего первого прихода до момента задержания, включая подробности.

Начав рассказывать о своем визите к Коре Качер под видом таксиста, я придумывал причину, зачем мне нужны были вещи ее покойного мужа. Но ничего лучше первого объяснения о скудности моего собственного гардероба я так и не смог придумать. Эта уловка была очень ненадежной. Закончив рассказ, я спросил ее:

– Каково теперь состояние Коры Качер?

– Тяжелое, – вздохнув, ответила Эдвардс. – Врачи опасаются за ее жизнь. Агония началась у нее еще дома и, откровенно говоря, если б не ваш звонок, трагическая развязка произошла бы уже давно.

Я сочувственно опустил голову.

– Скажите, Ларри, – она впервые назвала меня по имени, – зачем вам вещи покойного? Ведь вы могли купить гораздо лучшие на распродаже?

Что же задумала эта полицейская змея? Слишком официозным было начало разговора и слишком теплым его продолжение. Не знаю как другие, а лично я не могу, сидя в камере, разговаривать по душам со следователем и выкладывать все свои козыри, не зная ее дальнейших действий. Давно известно, что они проходят курс психологии и, забросив подобную удочку, стараются расположить человека на откровенность. Мне не нравилась внезапная перемена ее ко мне отношения. Ее черные глаза проникали в меня, казалось, до самых пяток. Я старался не смотреть на нее и рукой теребил воротничок в кармане пиджака.

– Сигарету? – она выложила пачку на стол.

– Спасибо.

– Может быть, вас что-то смущает и вы не хотите, чтоб вас слышала охрана? Фрэнк! Отойдите от камеры минут на двадцать, мы должны остаться наедине.

– Хорошо. Я расскажу вам. Мне нужны были те вещи Адама Качера, в которых он был убит. Мне хотелось сравнить их с некоторыми другими, как мне кажется, имеющими отношение к данному преступлению.

– Вы располагаете вещественными доказательствами?

– К сожалению, нет. Но предположения у меня имеются.

– Не могли бы вы поподробнее?

– Можно и поподробнее, только не в стенах полицейского участка.

– О'кей. Куда мы отправимся? – она обворожительно улыбнулась, что впервые за несколько часов я сам невольно улыбнулся, но сомнения продолжали терзать меня. Что же это: смена тактики или настроения?

– Можно поехать ко мне, – многозначительно ответил я, не поднимая головы, а лишь одни глаза, и при этом улыбался.

Сейчас глядя на нас со стороны, нас можно было принять за давних друзей, за милых супругов, только что вернувшихся из восхитительного свадебного путешествия, если бы разговор происходил не в камере для временно задержанных, а в каком-нибудь изысканном салоне.

– Ничего не выйдет, дружок, – уже серьезно произнесла она и достала сигарету. Значит, это была только перемена тактики, чтобы втереться ко мне в доверие. Ну давай, крути меня, красотка Дороти, вытягивай из меня показания. Я с силой сжал в кармане воротничок и почувствовал, что указательный палец что-то прищемило. Боль была настолько внезапной, что я вскрикнул. Затем, вынув из кармана руку, я увидел, что воротничок взялся кольцом и висит как раз перед ногтем, сжимая мертвой хваткой мне палец. Я открыл рот, пытаясь попросить помощи, но услышал как хрустнула косточка, в мозг вонзилось что-то острое и я потерял сознание. Упасть мне не дала Дороти. Она пантерой подскочила ко мне и положила вдоль скамейки.

Через несколько минут я пришел в себя и первым делом посмотрел на палец. Он был здорово опухший вокруг того обода, оставленного воротничком. Даже неспециалисту было бы ясно: это перелом. Дикая боль от пальца отдавалась в руку и с пульсом разносилась по всему телу.

– Вам необходима помощь, – она впервые, как мне показалось, была естественной. – Фрэнк, откройте двери, я ухожу и забираю с собой мистера Балентайна, – она, взяв за пояс, попыталась поднять меня. Я встал и, держа правой рукой левое запястье, пошел с ней на выход.

– У вас все в порядке? – спросил Фрэнк, протягивая Дороти мой кейс.

– Да, – ответила она, поддерживая меня. С меня градом катился пот и говорить я был почти не в состоянии:

– Мисс, э-э… Эдвардс, где-то там, э-э… остался кусочек, э-э-э… белой ткани, его необходимо забрать, э-э… он пригодится следствию.

– Я сдернула его с вашего пальца и он со мной. Быстро садитесь в машину, – она поставила на крышу мигалку и мы помчались по улицам.

В госпитале ей пришлось изрядно подождать меня, пока врачи сделали с моим пальцем все необходимое. Промедли мы еще минут десять и мне грозила ампутация. В сопровождении врача я спустился в холл для посетителей. Моя кисть почти вся была забинтована и лишь другими пальцами я мог немного шевелить.

– Должен вам сказать, – обратился врач к Дороти, – что это очень серьезный перелом. Перелом как результат сдавливания. Ему не следовало бы совать пальцы в подобные механизмы. Страховку он получит, но полной подвижности пальца после выздоровления я не гарантирую. До свидания.

– Доктор, – остановила его Эдвардс, – каково состояние Коры Качер?

– Я не уполномочен давать подобную информацию. Обратитесь к ее лечащему врачу.

Мы сели в машину.

– Куда едем? – спросил я.

– Ко мне.

Боль в пальце понемногу утихала и я почувствовал, что чертовски хочу спать. Сказывалась дневная суета, этот глупый арест и проведенные за решеткой часы. К тому же в меня было введено обезволивающее. Я откинул голову назад и попросил отвезти меня домой.

– Домой вам возвращаться нельзя, Ларри.

– Почему?

– В вашем доме сегодня побывали гости. Вы кого-нибудь ждали?

– Нет. Следы те же, что у Качеров? – ответ на этот вопрос я знал.

– Да. Соседка видела там трех каких-то людей. Они были у вас и перевернули все вверх дном. Мы, к сожалению, прибыли туда слишком поздно. Что они могли у вас искать, Ларри?

Ее слова медленно доходили до окутанного чарами сна моего сознания. Я изо всех сил боролся с охватившей меня дремотой, но она была явно сильнее меня. Я ответил что-то совсем невразумительное, совсем не на тему разговора. Мне начинали сниться какие-то сны с малознакомыми образами и лицами. Дороти не стала больше беспокоить меня и в ночной тишине мы подъехали к ее дому.

Проснувшись в незнакомой квартире, я не сразу понял, где нахожусь. Комната, в которой я лежал на диване, представляла собой обычную обитель разведенной женщины с портретом родителей на стене и непременными женскими атрибутами: лежавшими на столике лаками для ногтей и волос, помадами и всевозможными расческами. С фотографии, втолкнутой в рамку зеркала, смотрел молодой человек.

После пробуждения мой отдавленный накануне палец начал болеть. Я поднес руку к лицу и представил его под повязкой. Из соседней комнаты вышла Дороти в длинном зеленом домашнем халате, от плеч до бедер плотно облегающем стройную фигуру. Косметики на ее лице не было, но это нисколько не умаляло красоты, дарованной ей природой.

– Пора завтракать, мистер Балентайн, – сказала она и прошла на кухню. Я сел на диване и ногами попал в заботливо поставленные тапочки.

После утреннего туалета я расположился в кресле и взглянул на часы: без четверти десять. Дороти выкатила столик с приготовленным кофе и бутербродами, поставила его между кресел и сказала:

– Сегодня суббота, наш первый совместный уик-энд начался и я предлагаю выпить по бокалу вина.

– Вынужденный совместный уик-энд, – поправил ее я.

– Это не столь важно, – она достала бутылку португальского портвейна, налила в бокалы и, подняв свой, продолжила. – Нам предстоит нелегкая совместная работа. Обещаю, что материал для публикации я первому отдам тебе. Как твой палец? – спросила она, сделав хороший глоток.