Текст книги "Журнал «Приключения, Фантастика» 3 ' 96"

Автор книги: Виталий Обедин

Соавторы: Юрий Петухов,Сергей Москалёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Будьте осторожны, – предупредил Сихан, – сейчас выйдем на шлюз. Там охрана. Они уже ведут вас, с самого начала. Они все видят и все слышат…

– Их уже нет там! – оборвал его Иван.

После первого же слова он включил сквозное зрение, увидел прозрачный шар и в нем пару двуногих тварей с глазами, но без носов и ртов. Он убил их на расстоянии, волевым усилием, как учили убивать волхвы Старого Мира, коша ничего больше не остается делать.

– У меня не было другого выхода, – пояснил Иван, – они собирались заблокировать нас

– Плевать! – отрезал Сихан. – Этих тварей здесь пруд пруди. Пошли быстрей!

Они ворвались в прозрачный пузырь, прорвав стены-мембраны, тут же сомкнувшиеся за ними. Олег навел было раструб лучемета на тела гадин, собираясь сжечь их. Но Сихан остановил его.

– Спокойно! – Он вытащил из чего-то аморфного три серых студенистых комочка, один проглотил сам, другие заставил проглотить Ивана и его сына.

– Теперь по периферийным отсекам нам обеспечен проход, никто не остановит. Центр уже заблокирован, прорываться бесполезно!

Иван попробовал просветить этот бесконечно удаленный отсюда «центр», но ничего кроме туманного, расплывающегося ядра размером со среднюю галактику не увидал. До него начинало доходить, что дело они взвалили на свои плечи неподъемное… Но уж очень не хотелось идти на второй, запасной вариант, от одной мысли о котором Первозург чуть не отдал концы на его глазах. Надо рискнуть! Надо попробовать! Проклятый черный понедельник! Осталось восемь часов. И скоро внутрь Полигона войдет Алена… нет, она уже давно здесь, но не та, с которой он знаком, а совсем другая, еще ничего не подозревающая, не прошедшая через века страданий и мучений, не имеющая сына, чужая… Не это сейчас главное. Хватило бы сил. Здесь не Старый Мир. Здесь он каждую минуту растрачивает драгоценную белую энергию, и ее не соберешь слишком много в обители «богочеловеков» – искусственно выращенной нечисти.

И все-таки их засекли. Олег успел дать три залпа из лучемета и бронебоя в обтекаемый шар, который несся по трубоходу с другой стороны, он бил прямо сквозь мембрану. А Сихан уже делал первый шаг в тенеты паутины. За ним шагнул в провал Иван. Олег прыгнул в фильтры, когда три изуродованные пламенем, но не убитые твари ворвались в пузырь. Они опоздали совсем немного.

– Мы в узловой точке, – наконец прошептал Первозург.

Иван огляделся. Он видел в полном мраке. Старик не лгал.

Но это была узловая точка одного из бесчисленного множества ярусов Полигона.

– Не годится! – отрезал Иван. Он не имел права размениваться на мелочи. Нетрудно сокрушить этот ярус, перевернуть его вверх дном. Но для Пристанища это все равно что комариный укус для исполинского хомозавра с Иргиза. – Будем пробиваться в центр.

– Они уничтожат нас!

– И тебя?

– И меня! Они уже вышли из-под контроля. Тогда я не знал этого… а сейчас знаю! – Первозург горестно вздохнул: – Эх, если можно было повторить жизнь!

– Вот мы ее и повторяем.

– Нет. Это совсем другое. Тогда я был богом, я летал на крыльях вдохновения, я парил в таких высях, какие вам и не снились. Теперь я жалкий червь…

– Просто тоща у тебя были шоры на глазах, вот и все, – парировал Иван, – а теперь повязка спала. Мы обязаны прорваться в центр!

Олег молчал. Он не узнавал когда-то родного и единственного для него мира, Пристанища. Да и в самом деле, Полигон еще не стал Пристанищем, для этого должны были истечь века, тысячелетия. Но Олег на себе испытал зло мира воплощений, его передергивало при одной мысли о гнусном и вертлявом черве в затылке. Он готов был сокрушить этот мир, он жаждал его сокрушить.

– Я попробую провести вас на максимально близкое расстояние, – мрачно согласился Сихан. – Держитесь за меня.

Он вытащил свои трубки с жидкостью, вложил в тут же вобравшие их темные пазы на уровне груди. Иван вцепился ему в предплечье. Олег ухватил за кисть.

– Вперед!

Какая-то мягкая, жидкая местами масса облепила их, лишила зрения, слуха и понесла невесть куда, сквозь пространства и миры. Тела пронизывала мелкая, противная дрожь. И не было конца движению. Иван не отпускал жилистого, твердого предплечья и знал, что все будет в порядке, что Сихан Раджикрави не посмеет их загнать в ловушку. Этот старик уважает силу, и он почувствовал ее в Иване, и не столь уж он плох, они были обязаны друг другу многим… Движение закончилось ударом о упругую, непроницаемую стену.

– Все, – прошипел Первозург.

– Нет, не все! – отозвался Иван.

Теперь пришла пора ему пускать в ход свое умение. За ним стояли не сатанообразные «богочеловеки», а самые настоящие боги и герои, в нем бурлила белая энергия Одина и черная сила Кришны, его взгляд мог становиться всепрожигающей алмазной молнией Индры, в нем самом жила мощь подлинных богов, его могучих и непобедимых предков. Всего три мгновения ушло у Ивана, чтобы зажечь во мраке пред собою солнце яриев – ослепительная вспышка открыла им путь вперед. Первозург отшатнулся от Ивана, пораженный и потрясенный. Он, гений XXXI-го века, не мог постичь загадки этого странного русского, далекого от него и полудикого пращура XXV-го века.

Они ворвались в ядро Полигона. И сразу попали в ловушку, в капкан силовых полей защитного слоя. Их вскинуло вверх, сдавило, сжало, лишило возможности шевельнуть рукой и ногой. Полигон защищал себя от непрошенных гостей. Он их не убивал лишь потому, что был бессмертен и всемогущ, ему не было нужды казнить вторгшихся и нарушивших его покой, он обращал их в биомассу – Первозург знал это, и никакие охранные датчики не могли уже помочь.

– Врешь! – прохрипел Иван. Он видел дорогу вперед. Он видел самое сердце свернутого мира. И остановить его было невозможно.

Неимоверным усилием он разорвал путы незримых полей, подчинил их себе и заставил нести вперед, пробивая преграду за преградой. Сын ничего не мог взять в толк. Да и Первозургу начинало казаться, что все происходит помимо их воли. Он твердил коды, молил об избавлении от ужасов заключения в замкнутом мире, ужасов, которые он пережил однажды и не хотел переживать во второй раз. Их несло вихрем. А за спиной рвались, взрывались, падали препоны, преграды, затворы и барьеры. Они прожигали слой за слоем. И никто не мог их остановить. Сихан Раджикрави дрожал крупной, рваной дрожью. Он один знал, что у Полигона нет никакого сердца, вернее, у него были тысячи сердец, разбросанных по разным пространствам, уровням и измерениям. Но он теперь уже сам хотел верить, что у русского все получится, он заставлял себя верить, ибо другой поворот сулил непредсказуемое…

– Вперед!

Они ворвались на гребне незримого урагана в огромный округлый зал без пола и потолка. Зависли в тягучем, напоенном зудом воздухе. Первозург понял все сразу. Поздно!

– Что это?! – удивился Олег. Он не был допущен к высшим таинствам Пристанища и он растерялся, вздымая свое оружие.

– Брось эти игрушки, – тихо посоветовал ему Иван. – И смотри все время назад, чуть что, предупредишь.

Посреди зала, тоже прямо в воздухе висел свившийся спиралью огромный червь, черный, но при этом прозрачный и невероятно гадкий. Сихан точно помнил, что таких они не выращивали в вивариях-лабораториях Полигона. Червь медленно и ритмично извивался, пульсируя и зудя. А вокруг него висели в дрожащем мареве тринадцать студенистых трясущихся тварей с множеством длинных извивающихся щупальцев.

– Господи! – просипел Первозург. – Как они могли проникнуть сюда?!

Иван заглянул ему в глаза. И все стало ясным для обоих. Выходцы из черных миров пробрались на Полигон, прежде, чем он свернулся. И это стало приговором.

Испепеляющее пламя вырвалось из распростертых рук Ивана, из его открытых ладоней. На миг червь пропал из виду. И тут же вновь появился. Он изгибался, извивался кольцами, распрямлялся, бился в судорогах, но не желал издыхать. И тоща Первозург вытащил свою черную коробочку и направил ее матовой гранью на выходца из инферно. Лиловый луч пронзил червя. Это стало его концом. И началом чего-то более жуткого и необоримого. Изо всех стен, тысячами, десятками тысяч, будто прорывая тонкие пленки, стали врываться в зал скользкие, бесформенные гадины – воплощающиеся по своим программам вурдалаки. И не было им края, не было числа.

– Сколько осталось?! – выкрикнул Иван сквозь зуд.

– Пять с половиной!

– Все! Не успеем!

Теперь для Ивана было абсолютно ясно, что игра не стоит свеч. Поздно! Надо уходить, пока целы. Пока Пристанище не всосало их навечно. Они пришли поздно. Надо придти раньше. Вот и все!

Но перед этим он должен был сделать еще кое-что. Он не мог уйти просто так. Для этого надо было отвлечься хоть на секунду. Надо было увидеть.

– Прочь отсюда!

Они вырвались наружу через ту самую дыру, в которую проникли в зал. В суете, шуме, гомоне и панике надо было уйти от преследователей хотя бы на время.

– Я даю тебе шанс! – сказал Иван, глядя прямо в глаза дрожащему Сихану Раджикрави. – И четыре часа времени. Ты должен взорвать изнутри, распрограммировать основные «мозговые центры». Ты должен это сделать. Ты знаешь все ходы-выходы, ты пойдешь без нас, никто тебя не остановит, ты владеешь кодами… Понимаешь, это твоя последняя надежда!

– А вы?! – спросил еще не верящий своим ушам Первозург. Они его отпускали. Они дарили ему жизнь – долгую, бесконечную…

– У нас есть свое дело! Не будем болтать попусту. Через четыре часа – на этом месте!

– Я все понял, – Первозург опустил глаза.

Олег сбил прыгнувшего сзади андроида, размозжил ему голову прикладом. И почти без задержки саданул вперед из бронебоя, потом еще раз и еще. Он пробил путь. И они успели прошмыгнуть в черную затягивающуюся скважину, они бросились в нее будто изо дня в день торили этот путь. Первозург ушел трубоводом, его не надо было учить перемещаться по Полигону.

– Он обманет тебя! – раздраженно прокричал прямо в ухо отцу Олег.

– Я знаю, – ответил Иван на бегу. – Но обманет он не меня, а себя, запомни это, сынок! И не вспоминай!

Они остановились за седьмым поворотом от проклятого зала-ловушки, замерли возле цилиндрической прозрачной трубы, в которой ползали серые кольчатые личинки. Олег отвернулся от трубы, он знал, что это такое. И он бы без раздумий выпустил все заряды из бронебоя в зародышей зургов, если бы эти заряды могли пробить прозрачный металл.

– Стой! Не дергайся! – попросил Иван. – Мне надо сосредоточиться на минутку.

– Зачем?! – в душу Олегу начинали закрадываться нехорошие подозрения.

– Молчи! Потом узнаешь!

Иван уже погружался в знакомое и напряженное состояние. Он начинал видеть. Далеко. Бесконечно далеко! Она была на другом конце Полигона, в смотровых отсеках, куда еще пускали людей, за тысячи световых лет отсюда. Он никогда не видел ее такой – в длинном темно-сером балахоне с черной бахромой, в черной повязке на лбу, удерживающей густые светлые волосы, среди таких же молодых и беспечных… их вели куда-то, что-то показывали. И она улыбалась, она была совсем юной. И ее глаза играли огнем жизни, они не спали, совсем не спали. Иван уже знал, что он разорвет еще одну временную петлю – нет, в нем самом ничего не изменится, все, что с ним было, останется в нем и при нем, но они… Он поглядел на Олега с тоской и болью. Его не будет? Нет! Не надо бояться. Он обязан ее спасти! Она погибнет, там, около Земли, погибнет вместе с Гугом, с Дилом, с Кешей в их нескончаемом сражении. Он не уберег Светлану! Ее смерть на его совести, и ничего уже не изменишь. Он виноват, только он! Второй раз ошибиться нельзя. Алена должна жить, пусть без него, все равно должна. И он сделает это!

– Вот гады! – Олег еле успел срезать лучом подкрадывавшихся нелюдей. Он умел обращаться с обитателями Пристанища.

Но задерживаться на одном месте не стоило.

– Я вижу шлюз, – прошептал Иван. – Надо бежать, только тихо, без шума. Нас не хватит на всех этих тварей!

Три шахты они преодолели одну за другой, перебегая по трубоходам, на четвертую пробивались с боем, прожигали мембраны, крушили переборки. К шлюзу прорвались через груды трупов, выволокли из бронированной ячейки одного из первозургов, хлипкого бородатого типа с кривым, перебитым носом и большими ушами. Тот сразу понял, что шуток с ним шутить не будут и раскодировал агрегат переброски. Где-то за пленкой завыл натужно гиперторроид Д-статора, задрожал плавящийся воздух… Их вышвырнуло прямо на титановые настилы-мостки, по которым четверо андроидов тащили упирающихся и визжащих женщин, тянули, позабыв все правила поведения с людьми, раздавая тумаки направо и налево, заламывая руки. Все было понятно, Полигон закрылся, ему нужна биомасса, через несколько часов он замкнется в себе, в собственном искривленном пространстве и уйдет из Вселенной. Они поспели вовремя!

– Не жалей гадов! – крикнул он Олегу.

И сам бросился с кулаками на андроидов. Тут он не мог крушить все подряд, тут требовалась ювелирная работа. В считанные секунды Иван перебил нелюдей, посбрасывал их с головокружительной высоты.

– Иди за мной! – приказал он Алене.

Но та вырвала свою руку из его ладони. Она ведь еще не знала его, они еще не познакомились даже.

– Мама! – выдохнул в лицо девушке Олег.

Та поглядела на него как на слабоумного, улыбнулась.

– Хватит! – заорал во всю глотку Иван. – Какого дьявола!

Он вспомнил, как в огромной пещере исполинское чудовище жевало, перемалывая в месиво женские голые тела, как сочилась с мерзких губ густая алая кровь, как оглушительно громко ударилась об пол откушенная голова… Они еще не знали, что все это будет, будет с ними, что уже готовы анабиокамеры, готовы гигантские холодильники, что сборища «исполнителей Предначертанного» жаждут новых жертв, и что жертвами этими будут они… Он не мог полагаться на второй вариант – а вдруг не пройдет! вдруг не получится! что тогда?! Нет, только сейчас! Только наверняка!

– Отец! – захрипел Олег. – А как же… я?! Иван все понял сразу.

– Крепись, сын! – процедил он. – Ты уже есть! С тобой ничего не случится! Ты есть!!!

Он подхватил Алену на руки и бросился по мосткам к приемному люку. Обезумевшие от страха женщины бежали вслед за ним, нерасторопных подгонял Олег. Слезы текли из его глаз – еще никто на всем свете не испытывал того, что испытал в эти мгновения он. Отец никогда не встретится с матерью. Вот сейчас, через считанные минуты их пути разойдутся навсегда – отец вернется в XXV-й век, а она останется в XXXI-ом, а это означает одно – он никогда не родится, он исчезнет, его не будет, и все уже решено!

– Быстрей!

Они выбили еще двоих андроидов из трубохода, затолкали в машину женщин. Рванули по бесконечно длинной трассе. Алена билась, ругалась, ничего не хотела понимать. Никогда Иван не видел ее такой молодой и такой разъяренной… а ведь совсем недавно она прижималась к нему, спрашивала с надеждой в голосе, молила глазами. И он ей ответил: «Правда!» Он обманул ее.

Шестислойные внешние ворота были заблокированы, пришлось применять чрезвычайные меры. Иван еще раз добрым словом помянул волхвов Старого Мира, своих старших братьев, что пришли ему на помощь.

Они вырвались наружу, едва не задевая оплавленных краев дыры.

Космолет, на котором прилетели практикантки, висел во мраке, до ближайшей планеты была пропасть пространства, даже мерцающий свет звезд не доходил сюда. Иван шел на трубоходе с сигналом СОС. Их втянули в приемный отсек без разговоров. Как мало оставалось времени, как хотелось пройтись по этому кораблю будущего, осмотреть его, пощупать своими руками, как страстно желалось не выпускать ее, Прекрасную Елену, из объятий.

– Слаб человек! – прошептал Иван сквозь слезы. И она сразу успокоилась, перестала вырываться.

– Зачем вы это сделали? – спросила она, глядя исподлобья, угрюмо и обиженно.

– Потом узнаешь! – ответил Иван грубо, понимая, что, чем меньше ей доведется узнать, тем легче будет жить, а ведь ей еще предстояла очень долгая жизнь.

На командира космолета он не стал тратить времени. Он говорил не с ним, а с его мозгом, напрямую, не говорил, а приказывал: «Немедленно на Землю! Исполнять приказ!» Олег ждал снаружи, в крохотном шлюпе, ему самому не нужен был и шлюп, но сын мог погибнуть в пространстве. Командир ушел в рубку.

А Иван притянул к себе Алену, которую и звали-то вовсе не Аленой, и даже не Прекрасной Еленой, это в скитаниях по Пристанищу они придумали ей, беспамятной, сбежавшей от палачей из анабиокамеры, новое имя. Но он не стал спрашивать, как ее зовут.

– Прощай, Алена, – прошептал он ей в ухо, прижимаясь мокрой своей щекой к ее щеке, – все это было, правда! И я вернулся! А теперь опять ухожу. Прощай!

Он приник к ее губам в долгом поцелуе. И теперь его слезы мешались с ее слезами. Она ничего, абсолютно ничего не понимала, но плакала навзрыд.

– Прощай! – глухо сказал он в третий раз. Оторвался от нее. Пошел прочь.

– Сумасшедший!

Она смотрела ему вслед. Она понимала, что никогда и ничего не узнает про этого странного человека. И все же он был ей не чужой, вот это она узнала наверняка.

Они успели отчалить, прежде, чем космолет нырнул в подпространство. И Олег напомнил:

– У нас осталось сорок три минуты. Но не стоит возвращаться. Он не придет.

Иван пропустил слова сына мимо ушей. И сказал ни с того ни с сего:

– Когда-то, чтобы пробраться из внешних слоев в Чертоги Избранных Пристанища, мне понадобилась вся жизнь…

– Теперь мы успеем за эти минуты! – осек его Олег.

Иван вздохнул и сокрушенно посмотрел на сына, что тот мог понимать в жизни, сосунок! Ему тоже не хотелось возвращаться в чертову ловушку. Но он сам назначил встречу.

С расстояния полутора миллионов верст Полигона вообще не было видно, слишком близко. Полигон чудовищно велик, а большое видится на большом расстоянии. Иван казался сам себе микроскопической букашкой, которая зависла над бескрайней плоскостью. А за плоскостью была бескрайняя вселенная. Что делать букашке в чужой вселенной?! Он давно решил этот вопрос для себя. Нечего! Но чтобы не ошибиться, букашка должна познать и чуждый ей мир… Да, они все называли его амебой, тлей, комаришкой, слизнем. Может, он и был таким… когда-то. Теперь он иной. Теперь он знает, что все вопросы решаются на Земле. Прав был батюшка, прав! Но он обязан дать шанс тому, кого уже спас однажды.

– Смотри!

Иван поднялся из кресла управления, подошел к мембране, застыл перед ней… и серая плоскость начала выгорать, будто ее снаружи прожигали плазмометом. Забрало Олегова скафандра моментально защелкнулось, спасая его от удушья – воздух вырывался из шлюпа со свистом и воем.

– Отец, ты спятил?! – заорал он.

Иван повернул голову и подмигнул. После этого голыми руками разодрал края оплавленной брони – и как был, в расстегнутой рубахе, черных кожаных штанах и сапогах, без защиты, без скафа и даже без самой простенькой маски на лице вышел в открытый космос.

Олег бросился за ним следом. Первое, что промелькнуло у него в голове: отец решил покончить с собой, после прощания с его будущей матерью. Допустить этого никак нельзя было.

Но он ошибся.

Иван стоял на обшивке шлюпа, возле жуткой дыры. И пристально смотрел в сторону Полигона. Он ухватил Олега за твердую и холодную перчатку, притянул к себе, обнял за плечи и спросил:

– Ну, сынок, скажи, что ты видишь там?

– Ничего, – машинально выговорил Олег, еще не веря своим глазам, и глядя больше на живого – здорового отца, чем туда, вниз, в тускло чернеющую неестественную бездну Черной Пропасти, – ничего, кроме шлюзовых ворот, вон они! – Он ткнул пальцем в то самое место, откуда они совсем недавно вырвались. Ворота эти торчали неестественными и лишними в пустоте, человек, ничего не знающий, принял бы их за космический мусор, невесть как оказавшийся в этой глухомани. Зато с другой стороны высвечивались десятки кораблей обеспечения, станции слежения и много всего прочего, непонятного, но впечатляющего.

Иван смотрел только в сторону Полигона.

– Когда ты увидишь этот омут, ты станешь таким как я. И мы уйдем в Старый Мир… потому что у нас никого не осталось в новых мирах, понял?

Сын промолчал. Он ничего не понял. Бездна была пуста, в ней нечего было видеть. Но он не сомневался, что отец видит. И он верил ему.

– А теперь пойдем!

Отец с силой оттолкнулся ногами от бронированной обшивки, срываясь с матового бока шлюпа, увлекая Олега вниз, в кошмарную черную пропасть. Тот даже не успел испугаться… Они падали на черную, мутно прозрачную плоскость, которую видели не все, они падали в рукотворный ад, созданный обезумевшими в стремлении к совершенствованию выродками-гениями XXXI-го века. И у них не было ни малейшего шанса на спасение, как нет такого шанса у смертного, падающего в пасть раскаленного светила.

– Ну и пусть! – прохрипел Олег. – Помирать, так помирать! Значит, так суждено!

– Погоди помирать-то, – тихо отозвался Иван.

По всем законам естества, его не должно было быть слышно в пустоте космоса. Но Олег отчетливо слышал каждое слово, он даже видел, как трепетали у отца ноздри, словно тот дышал… в вакууме, как поблескивали глаза… хотя их давно должно было вырвать внутренним давлением. Да, видно, прав был говорливый Хук Образина, который за день перед смертью рассказал Олегу о том, что отец его был заговоренный, что он еще давным-давно, в одиночном поиске у гиблого коллапсара продал душу какому-то вселенскому дьяволу и потому смерть его не берет. Но это была обычная десантская байка… или нет?

– Много будешь знать, скоро состаришься! – скороговоркой сказал Иван.

И Олег окончательно убедился – он умеет читать мысли.

– Сколько осталось?

– Двенадцать минут, – ответил сын.

Они падали в незримую бездну все быстрее. Створки гигантских ворот приближались стремительно. Так падать было просто невозможно. Олег пристально поглядел на отца. Тот был спокоен и грустен, длинные волосы развевались, толстая жила на шее подрагивала… нет, он не был похож на самоубийцу.

Когда ворота должны были разбить их в лепешку, не оставив и мокрого места, Иван сдавил руку сына… и их снова закружило, завертело, обдало клубами то ли пара, то ли тумана. И вышвырнуло прямо в трубу с мягкими перистыми стенами, ту самую, что одной из тысяч пульсирующих артерий вела к залу. Олег не удержался на ногах и покатился кубарем вниз, к широкому проходу, где они уславливались встретиться с Первозургом. Иван торопливо побежал за ним, зная, что Сихан Раджикрави уже ждет.

И через несколько шагов, выскочив из-за поворота и придерживая сына, остолбенел.

У полуживой, дышащей стены стояли два Сихана. Один был чуть моложе, полнее, и губы его еще не заимели синюшного оттенка, и глаза были чуть с косинкой… но это были не двойники, и не близнецы – это были два Первозурга.

Иван понял все сразу.

– Ты нашел его?! – спросил он у высокого и худого Сихана.

– Да!

– И ты ему все рассказал?!

– Все! – резко выкрикнул полный и косой. – И мы придумали кое-что другое! Мы не будем уничтожать наше детище!

– Что же именно? – поинтересовался Иван. Такого оборота он не ожидал. Беспечность! И доверчивость! Нет, он совсем не изменился, это натура, это характер, недаром ему все долбили постоянно: «простота хуже воровства!» Надо было следить за Сиханом, он мог его видеть везде, повсюду. А он доверился, понадеялся. И вот пришла расплата.

– Мы изменим программу, потом, в странствии! Мы сделаем из них сверхлюдей, и никакого бунта не будет, – с напором говорил косой, – и Мироздание узрит новую Вселенную! Лучшую! А ты… ты немедленно уберешься отсюда со своим отродьем! Мы помним добро… но время пошло!

– Вот как, – равнодушно выдал Иван, – все уже решено? без нас? за миллиарды землян, которые будут погибать в адских муках?! за все человечество, состоящее из обычных людей?!

– Хватит болтать!

– Действительно, болтать хватит, – сказал Иван.

И резко выбросил вперед кулак, намереваясь сбить с ног косого.

Ничего не вышло, рука наткнулась на невидимую преграду.

– Еще одно движение, – сказал худой, – и мы не выпустим вас отсюда. Проваливай, Иван! Мы сами разберемся с тем, что создано нами!

Олег вскинул лучемет. Но Иван остановил его взглядом. Иван мучительно искал решения, он совсем не ожидал, что и на его силу найдется сила. А раз так, надо было, как это ни горько, уходить. Если они дадут уйти! Ведь в запасе у него был второй вариант, и Первозург знал о нем, по крайней мере, догадывался. Проклятый XXXI-ый век! И не знаешь, чего от него можно ожидать! Иван всматривался в лица выродков, точнее, в два лица одного и того же выродка. На них невозможно было прочесть ничего, будто окаменели. Но он-то знал, что сейчас это страшное существо, которое нельзя назвать человеком, злорадствует, убеждаясь в своем всемогуществе, презирает дикаря, неандертальца, сунувшегося из своей первобытности учить его, бога, гения далекого будущего, первотворца.

Им, близнецам-двойникам, никто не мешал. Не лезли андроиды, нелюди, киберы, не зудели, распуская щупальца медузообразные гадины… никто. Значит, они были в своем доме, они нашли общий язык и Полигон услышал их. А он тут чужак, больше того, смертный враг.

Иван собрал все свои нетелесные силы, чтобы сокрушить защитное поле. В какой-то миг ему показалось, что оно уже поддалось… но тут же наросли новые слои. И он все понял: Полигон обладал чудовищно огромной энергетикой, в нем таилась мощь тысяч галактик, спрессованная, ждущая своего часа, питающая всю эту вселенскую громадину. И они не пожалеют никаких затрат, никакой энергии, чтобы остановить его…и убить! И-эх, простота хуже воровства!

– Ты все правильно понял, Иван! – медленно, выговаривая каждый слог, процедил худой, тот, который обязан был ему жизнью. – И все же я даю тебе возможность уйти. И не думай о погибающих людишках, они не стоят того. Пусть Земля сгорит в дьявольском пламени, пусть сгорит Вселенная, не жаль. Мы уже создали новую. И теперь мы выправим все ошибки… и ты еще сам захочешь к нам, в обновленное Пристанище, ты будешь проситься. И я тебя пущу. Но сначала ты должен созреть, ты должен будешь увидеть жизнь другими глазами, не смертного слизня, но богочеловека, стремящегося стать самим богом. И ты поймешь нас! А теперь уходи!

Иван опустил глаза. Созреть! Старые разговоры, прежние басни. Он уже слышал это, и не раз. В Системе. В Системе? Точно! Первозург говорил сейчас с ним старческим, дребезжащим голосом Мертвеца-Верховника, Великого Переустроителя Мира! Круг замыкается… а он еще надеялся, он пытался переубедить Сихана Раджикрави. Разве можно переубедить выродка, сознающего, что его жизнь и его путь – вырождение, неизбежное, страшное, ужасное при его же всемогуществе. Это они создали Систему. Это они ушли туда, скрестившись с выродками Иной Вселенной. Может, он сам сейчас не знает этого, скорее всего, не знает – но это его удел, его не видимая сейчас цель. И все уже было! Кольцо времени замыкалось не однажды. И это он, выродок-властитель, бессмертный и многоликий, восседал на троне и издевался над ним, Иваном, называя слизнем, амебой, комаром, случайно залетевшим в форточку и которого просто лень прихлопнуть. Они снова заставили играть его по их правилам! Но они забыли, что он уже не тот, что он совсем другой, что он видит и слышит, что он знает! А значит, у него есть сила сокрушить их!

– Пойдем отсюда! – сказал Иван сыну.

– Он снова обманет тебя! – не выговорил, а почти простонал Олег.

– Не посмеет. Пойдем.

Иван повернулся спиной к Первозургу, раздвоенному временем.

– Пойдем, Олег, – он потянул сына за руку, еще не зная, куда им теперь идти, лишь бы подальше от этих подлых и лживых выродков.

Они сделали не больше пяти шагов по мягкому полуживому полу, когда в спину Ивану ударило что-то острое, прожигающее, приносящее адскую боль. Он резко обернулся. И увидел худого и смуглого Сихана Раджикрави, направляющего на него черную коробочку с плоскими матовыми гранями. Барьеры Вритры и щиты Гефеста включились сразу, заковывая Иваново тело в непробиваемый панцирь. Но совсем рядом, глядя прямо ему в лицо стекленеющими глазами, оседал Олег, его единственный сын, родная кровиночка. В этих глазах, Алениных глазах, была растерянность и надежда, в них Иван видел ее, оставленную у Земли, на корабле, одну, оставленную с верой, что он, Иван и ее сын, вернутся, и обманутую, растворившуюся в небытии, возвратившуюся к исходу, ничего не понимающую, рыдающую, шепчущую: «сумасшедший» и не узнающую его, своего единственного любимого, избавителя, спасителя и предателя. Да, это были ее глаза. И его!

Иван тигром бросился назад, налетел на барьер, упал, разбил в кровь лицо. Поднялся. И поглядел на Сихана. Тот стоял мрачный, трясущийся, с отвисшей губой – он уже видел свое будущее. Зато косой улыбался, он был молод в сравнении с самим собою, явившимся к нему из будущего и прошлого, и он почти ничего не понимал, он улыбался.

Иван промолчал. Теперь слова были не нужны. Он вернулся к сыну, содрал с него скафандр. Поздно. Олег был мертв. И не было с собой ни чудесного яйца-превращателя, ни регенераторов, ни анабиокамеры… да если бы и были, уже поздно, они пропороли ему всю спину и грудь насквозь, через скафандр… Иван разорвал рубаху на груди сына. Крестик висел черным оплавленным комочком железа. Ничего. Значит, и это надо вынести. И это! Он опустился на колени, притянул к себе мертвое тело, прижал голову к груди, еще раз заглянул в глаза и прикрыл их веками.

С обеих сторон на него надвигались дикие, невообразимые твари с пульсирующими шарами в лапах и черными коробочками. Пламя и плазма бушевали вокруг него, смерть и ужас.

Они не могли его убить.

Но и он не мог больше оставаться здесь.

На переход ушло много сил. И Иван потерял сознание. Он очнулся посреди ледяной пустыни, прижимающим к себе тело

сына. И все вспомнил. Земля! Он на Земле, в своем времени. А Полигон ушел. И Первозург ушел!

Пошатываясь и оскальзаясь на грудах смерзшегося пепла, с Олегом на руках, он добрел до массивных, почерневших и обледеневших ворот Храма.

Служка открыл не сразу. Пришлось долго стучать, звать.

Бесконечная служба шла. Но теперь под ликами стояло лишь пять почти бестелесных теней.

– Похорони его! – попросил Иван, опуская тело на мрамор плит.

Служка посмотрел с недоверием на покойника, покосился на Ивана, хотел возразить что-то, но не посмел.

– Хорошо, – смирился он. – А ты куда? Ведь твой же, поди…

– Мой! – отрезал Иван. И пошел к дверям.

Ледяной ветер охладил его, усмирил дрожь. Иван запрокинул голову, уставился в черное страшное небо. И этого было достаточно. Он уже знал, что не ошибся, что шар-звездолет растворился без следа, он теперь там, на Полигоне, где и был в XXXI-ом веке, и никакой Алены нет, и она растворилась, будто и не было… один сын только остался. Остался, чтобы лечь навечно в землю, в погибшую русскую землю.