Текст книги "Война Смотрителя (СИ)"

Автор книги: Виталий Косицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

   – Я сделаю это, – немедленно – ещё бы, при таком ускорении сознания! – ответил то'э Кортус. – Как вы собираетесь предотвратить войну с Валаарским Архипелагом?

   – Они не нападут первыми – я позаботился об этом, – криво улыбнулся Андра-Яалш. – А у их столичной системы дежурит моя леба. Скоро ваша разведка обнаружит её, и мысль о превентивном ударе, как минимум, будет отложена. Надолго.

   – Хорошо. Род Кортус, в свою очередь, позаботится, чтобы обошлось без кровопролития, – изрёк Цотур.

   – Полагаю, на этой ноте нам пора закончить встречу, – молвил Смотритель. – У меня много дел, а в личном порядке мы сможем поговорить на Фестивале. Вам есть что обдумать и обсудить... – он, а следом и все остальные, поднялся. И тут, неожиданно для всех, голос подала всё это время молчавшая Радана:

   – Андра... Андра-Яалш, могу ли я пойти – с тобой?

   Тот смерил её взглядом, что-то прикидывая.

   – Илла?

   – Малышке Радане есть о чём поговорить, – хихикнула. Странная советница у Андры.

   – Пойдём, – кивнул он ей.

   Четверо покинули переговорный зал под задумчивым взглядом двоих. Хаэрту и Цотуру было о чём подумать, а Фестиваль Иллюзий... Фестиваль будет уже завтра.

Глава 11.

   "Стремительная" мчалась по Внутренним Пределам, следуя хаотической траекторией, генерируемой для лебы Аской. Я стоял на наблюдательной палубе, оглядывая просторы Дома и обдумывая положение, в котором оказалась наша вселенная. Положение, в которое, вероятно, завёл её именно я. Мои ошибки. Моя недальновидность. Я не помнил конкретики, и этот факт говорил за себя. Теперь же мне предстоит бороться с куда как меньшими ресурсами. Одно хорошо: мятежных Младших осталось лишь двое. Вернее, я знаю о двоих – сколько их осталось на самом деле? Возможно, за той ловушкой стоял именно Младший.

   – Отдыхаешь? – спросил я облачко пара около плеча.

   – Мечтаю, – мимолётный образ улыбки. – А ты мечтаешь о чём-нибудь, Старший?

   Я помолчал, пока мы пролетали над зелёными холмами, простирающимися, казалось, бесконечно во все стороны. Холмы сменились каменистым спуском, уходящим вниз на умопомрачительную высоту, как бы ни с диаметр средней луны, и я ответил:

   – Да. Мечтаю, чтобы вернулась Творец и, наконец, навела порядок. Мечтаю, что однажды я встану в своих Покоях, уверенный, что бы ни случилось, вселенная не рухнет без меня. Мечтаю увидеть, как разумные встанут на ноги, как перестанут нуждаться в нашем присмотре. Когда мы, Персонал, больше не будем нужны, когда я смогу, наконец, отдохнуть...

   – Но ты не идёшь к своей мечте, – осуждает. За что?

   – Не могу, – а хочется. Знала бы ты, как хочется! Или – знаешь? – Она даровала разумным свободную душу, свободу воли, право выбора. Больше, чем они заслуживают. Я могу только ждать, Илла. Ждать и надеяться, что не паду, подобно Акнису.

   – Почему ты помешал ему? – спросила иссис. Она же знает ответ, тогда почему?.. – Тебе достаточно было закрыть глаза. Он повёл бы их в светлое будущее, а ты мог поправлять его ошибки. Позволить ему начать – и только потом убить. Приблизить мечту.

   – Нет, – покачал я головой. – Я думал и об этом. Решение взвешено, Илла. Отступишь в малом – отступишь в большем и предашь долг.

   – Ты не свободен, Яалш, – явилась она в облике Эланы, невысокой, в зелёном платье. Длинные тёмные волосы трепетали на отсутствующем ветру. – Когда Творец делала тебя, о свободе воли как-то забыла.

   – Она "делала" только моё тело и мои силы, а душу мою – воспитала, – сухо поправил я. – Я могу уйти, Илла. В любой момент. Ясно выраженное желание, простейшее духовное действие, и здесь останется лишь мой атрибут-Ключ. Душа отправится... дальше. Ты можешь сделать то же самое, – и послал ей мыслеобраз с объяснением.

   – Нет, – отпрянула она, не замечая, что "ступила" на пустоту. Лицо её ожесточилось на миг – и смягчилось какой-то глубинной, нездешней мудростью. – Я не могу уйти. Я – надежда и мечта Третьего Дома, Смотритель. Хочешь ли ты, чтобы из Дома ушла Мечта?

   – Симфония найдёт следующего носителя, – пожал я плечами, не понимая.

   – Не найдёт, – она шагнула ко мне, приблизилась почти вплотную, и в блеске её глаз кружились видения, иллюзии, манящие, обещающие, влекущие, ведущие, направляющие... С трудом избавился от её чар, очевидно, непроизвольных.

   – Почему же?

   – Мы связаны, – почувствовал её тёплое дыхание, с усилием отрешился от хоровода образов. Не стоит смотреть в её глаза. – Куда Симфония – туда и я. Умру я – стану её частью. Уйду я – уйдёт она, – образ Эланы растаял тёмной дымкой.

   – Это не ответ, – вздохнул я. – Ты боишься того, что дальше?

   – Не страх, – рассмеялась она где-то позади. – У меня есть цель. Цель есть и у Хильды, и у Печаль Хранящей. Ведомы мне их мечты. И, возможно тебе будет интересно. Хранящая Страдание присоединилась к Смотрителю Дораго.

   – И? – резко повернулся – чтобы узреть белый камень палубы без следа собеседницы.

   – Любовь рождает страдание, страдание рождает ненависть, ненависть рождает месть, – пропел воздух.

   – Месть – Персоналу? – предположил я. В этом случае присоединение к Акнису логично.

   – О нет, Старший, – грустный смешок. – Персонал лишь выполнял... указания. Прореживал неверен, не уничтожал, но Персонал – служащие Хозяйки Дома.

   – Она ненавидит Творца? – приподнял я бровь. Невероятно. Непредставимо. И логично. Действительно, мы – инструмент в Её руках, верность наша принадлежит Ей, Архитектору Миров, Вселенных и Мирозданий.

   – Я не уверена, – прозрачно-чёрная дрожь пробежала по воздуху. – Образ Творца и образ врага – различны. Вероятно, она пытается запутать меня. А возможно, это сделал кто-то из помощников Творца, тех, кто спустился с нею в Дом – извне.

   – Не помню их, – вырвалось у меня. – Помню только, что они были.

   – Не знаю подробностей, – дрогнул воздух. – О помощниках рассказывала прародителям Симфонии она сама – видела наяву.

   – Настолько... древняя? – не верится, что эта иссис, точнее, её Симфония, смогла пережить сто тысяч лет. Чуть младше меня.

   – О да, – воздух пошёл светло-жёлтыми волнами. – Симфонию сложно, почти невозможно уничтожить. Возможно, Ластик – её Симфония слишком тяжела, чтобы ускользнуть, но не чтобы уклониться. Она не афишировала себя. Копила силы. Ждала. Ждёт, что ты позовёшь Творца, мыслится мне, с Акнисом если не справишься. Встречи с врагом жаждет. Иссис не властны мечту сокрыть от Мечтания Хранящей.

   – Интересно, – учесть и эту информация. Возможно, стоит договориться с Печалью при встрече? Пообещать вызвать Творца. Уж Творцу-то достаточно тени мысли, чтобы стереть с лица вселенной любую сущность. Получить такую союзницу – дорогого стоит. – Возможно...

   – Нет, – оранжево-серые переливы слились в гуманоидный силуэт. – Я предлагала. Она отказалась. Не понимаю.

   – Значит, уничтожим, – её выбор. – Что ещё о них с Акнисом?

   – Ушли ритуальным телепортом, – силуэт сгущался, облекаясь плотью – чтобы разрушиться вновь. – Я разрушила несколько мест, где он содержал... моих сородичей.

   – Их самих? – уточнил на всякий случай.

   – Съела, конечно, – плотоядно ответила закручивающаяся водоворотом дымка. – Одно гнездо было пустым. Ещё одно уничтожила не лично я, а подчинённые отряды.

   – Отряды? – отряды иссис? Она говорила, что использует их только для разведки и только поодиночке.

   – Боевые отряды, – подтвердила и подробно объяснила. – Разумные, чьи тела я взяла под контроль. В большинстве – лишённые разума души. Сумасшедшие, животные, неразумные духи, смертные с поражённым мозгом или повреждённой душой... У любой разведки должны быть свои спецагенты и свои спецоперации, верно? – усмехнулась она.

   – Верно, – наконец, кивнул я. Она права. – Если узнаю, что...

   – Не нарушала их свободы, Яалш, – водоворот рывком раскрутился в смерчик, по краям которого били молнии. – Помни, какой Симфонии я Хранящая. Были и те, кто дали добровольную клятву, заключили договор. Добровольно! И не остались внакладе – я дарую надежду, а не забираю её.

   – Иссис, дарующая надежды, – медленно произнёс я, катая слова на языке.

   – Мы разные, – улыбнулась Элана, являясь в чёрном смерче. – Разные, и ни одна не достойна жить – кроме меня. Все они изувечены голодом и борьбой за выживание. Моя Симфония примет всех. Всех вберёт. Оставит лучшее и развеет худшее – как пепел мечты, как бессильные тени. Веришь ли ты мне?

   – Пожалуй, – не сразу ответил я.

   Илла-Илла... скольких неожиданностей от тебя ждать? Как сложно будет тебе лгать? Ведь в глубине души я тщательно пестую недоверие. Она может предать. И когда сделает это – колебаться я не должен. Ни мгновения. Может и не предать. Когда настанет момент выбора, успею ли принять верное решение? Увы, окончательно поверить Илле не поможет даже единение атрибутов. Её власть над иллюзиями воистину всеобъемлюща. Посмотрим. Хранящая Искусство вызывает симпатию, будет жаль её убивать.

   Мысли, мысли. Леба про летит и летит, а мысли не покидают меня. Прав ли я был? Тот ли выбрал метод и путь? Что произошло в прошлом? Очевидно, начальной точкой тех событий стоит считать смерть Ирвиса. Она же положило начало открытой пропаганде Тулдора о том, что Персоналу завещано заведовать судьбами смертных, и тайной деятельности Акниса.

   Стоп. Нет. Всё началось раньше. Тогда, когда впервые участились прорывы хаотиков. Небывалое явление. Немедленно лучшие умы Персонала заинтересовались явлением и тем, как его остановить. Этим занялись независимые НИГ, но, главное, целый комплекс академий и лабораторий внутри Служебных Помещений и крупнейшие внешние, что в местах контакта Персонала и смертных, вроде моего города, Диэрака. Позже, после сотни лет разрушений и формирования системы групп быстрого реагирования, Ирвис создал Печати Порядка и мы смогли спроецировать их воздействие на всю вселенную.

   Было ли что-то до этого? Тогда я списал всё на естественные процессы, на флуктуации Истинного Хаоса, но так ли это? Возможно, было нечто большее? Нечто, убившее Ирвиса так, что мне пришлось закрыть вход в его Покои. Закрыть единственным доступным на тот момент Старшим Универсальным Ключом. Главный Ключ... был уничтожен? Нет. Главный Ключ неуничтожим вплоть до того, что если выкинуть его в Истинный Хаос, безмерную невероятность, сама вселенная, согласно Первому Слову, сотворит замену. Тогда, возможно, я не смог до него добраться? Или отказался от назначения нового Главного Ключника? Что произошло там?

   И – почему я стёр себе память об этом? Я помнил о так называемых меметических угрозах. В широком смысле, мемы – информация, "застревающая в разуме". От прилипчивого названия до информационного вируса, внедряющего идею. В узком, которым и пользуется Персонал – разрушительная, либо сделанная намеренно, либо найденная случайно информация. Не просто запрещённая, но направленно меняющая сознание, волю, личность, механизмы души. Изображение, от просмотра которого невозможно оторваться. Идея, осознание которой заставляет разумного убить себя. Звуки, бессознательно повышающие агрессию. Информация, сводящая с ума. Простой пример меметической угрозы – Великий Иллизион. Но он – привычная, почти обыденная опасность. То, что приходит из Хаоса, гораздо хуже.

   Заблуждением является, что лишь материя или материально-духовная система способна выжить в Истинном Хаосе, пройти сквозь Внешний Хаос, прорваться через Пустоту Небытия и Грань Хаоса. Это может быть и информация, структура, порядок, идея, отделённая от материальной составляющей. Самоосуществляющаяся идея. Мем Хаоса. Я уверен, что память заставил стереть именно такой мем. Нечто, что просочилось или вместе с загадочной угрозой, убившей Ирвиса, или как её часть. Нечто, поразившее мою память и мой ум. Нечто, что хирургически точно вырезал из себя, оставив минимум. Запер, запечатал. Именно из-за этого я почти не исследую Служебные Помещения. И никого не посылаю туда. А ведь во флоте Томико есть Старшие Ключники. Но – нет. Пока я не узнаю, что это, расследование будет идти параноидально. В одном я уверен – Аска защищена от подобных угроз лично Творцом.

   Знаю и другое: любая информационная система имеет уязвимости. Взламывается всё. Информационный вирус возможен для чего угодно. В классификации, доставшейся от Творца, есть упоминания "универсальных когнитивных процессов". Нечто, единое для любой разумной системы в любой вселенной. И есть мемы, могущие универсальные когнитивные процессы – разрушать. Или искажать. Может быть и так, что я зря надеюсь на себя-прошлого. Что я-прошлый был под воздействием подобного мема. Даже не одного. И даже предложенные Творцом тесты и методики могут оказаться бессильными перед чем-то специфическим.

   Значит ли это, что я не должен открывать Центральный Зал, Служебный Архив и Покои Главного Ключника? Остановиться ради всеобщего блага? Нет! Я должен встретиться с опасностью. Я и Илла. Та, кого можно назвать властительницей мемов. Остановить угрозу раз и навсегда. Во что бы то ни стало.

   Я остановил поток мыслей. Снова и снова думаю об одном и том же, временно отбрасывая уже надуманное. Многократное осмысление с нуля позволяет избежать когнитивных искажений. Но хватит на сегодня. Я ознакомился с выкладками аналитиков Сайнура и Томико, я снова прокрутил прошлое. Настало время творить.

   Атрибут и с ним вместе Младший или Старший Универсальный Ключи могут менять реальность. Могут искажать частные законы физики, властью, данной Творцом, тревожить даже общие законы. Но – временно и локально. Оружие, не инструмент. Создавать таким образом можно – но только соответствующее текущим физическим законам. И не очень-то удобно. Магия для этого куда как эффективней – инструмент и путь, вручённый разумным Ею самой. Есть ещё ритуалы – абстрактнейшие из них могут презреть хотя бы локальные законы.

   Но предусмотрела Она и более масштабные, удобные и универсальные инструменты для тех, кому понадобится менять целые миры, сектора, а то и вселенную. Первый и самым очевиднейший из них – цепочка Операционных Залов. Мировые, Секторальные, Предельные и Центральный. Каждый из них давал возможность менять соответствующие области: миры, сектора, Внешний и Внутренний Пределы, наконец, всю систему миров. Изменение взаимодействия и места в общей структуре отдельных миров могло менять законы их физики. Работаешь с Пределами – меняется физику их секторов. Центральный же Зал мог позволить менять физику Пределов, но не вселенной в целом.

   При всём могуществе Старших Ключников и Служителей Центрального Зала, менять отдельные миры им было – неудобно. Для этого существовали Мировые Операционные Залы, но и их операторам крайне неудобно менять в масштабах ниже, чем планетарный. И, конечно, Операционные Залы не могли выйти за грань отведённой Первым Словом власти.

   Для этого Творец предоставила ещё один инструмент, вернее даже, два не отделимых друг от друга. Карандаш Творения с одной стороны и Окончательный Ластик с другой. Одной стороной ты можешь написать новые законы мироздания, исказить существующие, явить материю и даже целый мир, а то и сектор, другой – только стирать. Существ, сущностей, законы природы... миры... сектора... Пределы. Почти всё. И даже Персонал. Карандаш-с-Ластиком обладал таким могуществом, что Она не могла вручить его никому, кроме самых доверенных своих слуг – Смотрителей.

   Изнанкой могущества и универсальности являлись сложность и время. Карандаш мог созидать планеты и миры из небытия, но требовал подробного представления, что и как. Вплоть до описания положения атомов, вернее, до вероятностного распределения их положения, описываемого функциями, вынутыми напрямую из Первого Слова. Карандаш позволял встать на место Творца – и осознать, какой мудростью и умом надо обладать, чтобы написать вселенную. Абстракции, классы и иерархии объектов – все ухищрения Смотрителей смотрелись детским лепетом по сравнению со сложностью Первого Слова.

   Подобным ограничением обладал и Ластик, но его применение упрощалось тем, что стирать можно было и лишнее – с той же эффективностью. Потому к процедуре стирания прибегали крайне редко. О самом существовании Ластика знали единицы. Лишь самым доверенным Смотрителям открывал я его существование. Пользоваться им, тем более, искусно пользоваться умели, пожалуй, только мои ровесники. На текущий момент – только Акнис Дораго, заклятый враг и друг. Но он не знает, что Карандаш-с-Ластиком работают. А я не собираюсь демонстрировать.

   Ещё Творец сочла Ластик допустимым риском. Она говорила, что однажды вселенной может пригодиться сила совершенного, абсолютного уничтожения, но использовать её в повседневных и даже сложных случаях – как жарить пирожки на теплообменнике коллайдера или заказывать себе обед через Операционный Зал. Неосмотрительно. А во время Большой Ревизии властью Старшего Смотрителя, первого, в отсутствии Хозяйки, лица Дома, я запретил Карандаш-с-Ластиком. Слишком легко злоупотребить и слишком глобальны последствия. Достанься, тем или иным образом, Ластик Аске... и после этого некоторые из Смотрителей называли меня параноиком. Но никогда – Акнис. Он – согласился, согласился и поддержал.

   «Мы прибыли, Старший», – телепатически доложил Вариас Танга.

   Превосходно. Я почувствовал, как часть меня, доставшаяся от Андры, мнётся в нетерпении. Сколь знакомом нетерпении, которое я так часто видел у Ирвиса Рэлу. Мой Главный Ключник Карандаш Творения обожал. Я многажды временно отменял запрет, чтобы дать Ирвису разгуляться. Выделил ему целый мир, где можно было экспериментировать, регулярно туда заходил – проверять, не творить. Хорошо, что я частично достал эти воспоминания. Ощущение, что они приоткрываются сами, по мере моих успехов. Мог ли я-прошлый это предусмотреть? Интересный вопрос.

   "Стремительная" выскользнула из портала, двумя незаметными для пассажиров рывками снизила скорость. Мы летели в громадном, многих диаметров лебы тоннеле в чём-то, отдалённо напоминающим камень. Свет исходил ровно против движения лебы, не ослабевая и не усиливаясь. Минута, другая – рядом распахнулся портал и, грациозно развернувшись, параллельным курсом лёг "Провозвестник Творца". Лебы замедлялись.

   Я прыгнул с наблюдательной палубы вперёд. Прошёл сквозь экран, проецирующий изображение из-за активных щитов. Сами щиты, десятки слоёв, расступились. Пара простеньких форм, и я обогнал лебу. Слева, приближалась Томико Аваре. Где-то на грани восприятия – Илла. Или её иллюзия, а сама она...

   – И чем же мы займёмся? – спросила Илла, стоило Томико приблизиться.

   – Рисованием и чистописанием, – усмехнулся я бесплотному голосу. – Томико, я не говорил тебе, но Карандаш-с-Ластиком вновь доступен.

   – Плохая новость, Старший, – склонила она голову. – Акнис с Ластиком...

   – ...немногим хуже Акниса с Карандашом, – кивнул я. – Нет, ему об этом неизвестно, но мы должны предполагать, что он знает. Ты должна овладеть им.

   – Приложу все усилия, – всё та же спокойная твёрдость в голосе, за которой скрыт точно выверенный удар клинка. – Стоит ли так доверять Илле?

   – У нас нет выбора, – только и ответил я. – Она – наш ценнейший союзник. Илла, ты боишься или опасаешься Ластика?

   – Нет, – последовал мгновенный ответ. – Не буду объяснять.

   – Разумеется. Томико, протяни мне атрибут.

   Касаюсь шпаги своим жезлом. Передаю несколько воспоминаний и заранее подготовленных инфопакетов.

   Минут семь мы летим в молчании, понемногу ускоряясь. Лебы исчезают серыми точками вдали. Тоннель сужается – и совсем не потому, что что его таким построили. О нет, просто я аккуратно, почти незаметно влияю на законы физики – как Ключом, так и готовыми ритуалами. Это и есть код, который почти невозможно разгадать. Мы смещаемся в шестнадцатимерном пространстве-времени, проходя через миллионы подобных миров, созданных банальным копированием. Мы проходим по запутанному лабиринту, и физические константы скачут, и единственный признак верного пути – сужение тоннеля.

   Я бы не назвал это творение шедевром – гораздо раньше, до Ревизии, рисовал и более сложные, грандиозные проекты. Сейчас мне кажется: тогда я не понимал всех возможностей, не сознавал, на что способен Карандаш. Когда всё закончится – если закончится! – обязательно поэкспериментирую. Душа Андры дала мне так много...

   Лабиринт миров закончился. Тоннель сузился до пары-тройки метров в диаметре. Конечно, никаких леб позади. Томико приняла всё это как должное, наблюдая и запоминая, Илла буквально фонтанировала любопытством – и молчала. Полагает, что ответа не будет?

   – Ты расскажешь всё сам, – ответила Имфоли на невысказанную мысль.

   – Смотри, – я повёл жезлом, несколькими вспышками света убирая свет, простор и сам тоннель. Вернее говоря, смещая их во вложенной двенадцатимерности. Потом они вернутся на место – автоматика. Перед нами раскинулся... не мрак, нет. Ровный белый свет ассоциируется именно с...

   – Чистый лист, – шепнула Илла. – Никаких искажений. Это же...

   И белизна сменилось чернотой. Чернота плавно, неспешно перетекла в серый, затем вернулась к начальному белому.

   – Ну как тебе? – поинтересовался я.

   – Любопытные эффекты, – ответствовала Илла. – Податливо. Хорошо крепятся. Никогда не сталкивалась. Что это?

   – Лабиринт – из ранних опытов Творца, адаптировал для защиты, – объяснил я. – Чистый Лист – элемент Малого Полигона. Мы с... – память, проклятая память! – С одним Смотрителем вычленили его из общей системы.

   – Малый Полигон – существует? – вскинулась Томико. – Не легенда, не ложный след?

   – Ещё как существует, – я продолжал проверять и настраивать Лист. – Там работала ещё Творец, для нужд Персонала он – избыточен. Сейчас до него не добраться. Заперт в Технических Помещениях.

   – Старший, неужели...

   – Не стоит об этом, – предугадал я вопрос. – Есть он, отсутствует или был когда-то – тайна. Нет, Илла, за этой информацией невыгодно гнаться. Ничего тебе не даст.

   – Уверен? – шепчет на ухо.

   – Разумеется, – прекрасно, всё работает, всё настроено. – Итак, Томико, начнём с малого, – молвил я. – Во-первых, атрибут – на чистое восприятие, – послал ей мыслеобраз.

   – Так? – уточнила она, передавая ответный.

   – Неплохо. Технически, можно работать совсем без атрибута, как Ирвис, например, – заметил я, перестраивая и свой. – Это имеет свои преимущества и свои недостатки. Теперь вызови Карандаш-с-Ластиком. Это делается так, – ещё один мыслеобраз, целиком на Та-Рете.

   Томико замерла, точно напряжённая струна. Медленно повернулась ко мне, поймала взгляд:

   – Это... то, что я думаю?

   – Да, – улыбнулся ей. – Тебе откликнулась частица Изначального Пламени, Негасимого Огня. Только так мы, Персонал, и никто другой, можем ощутить Её Волю. Но Воля Её неотделима от Её Представления, потому ты чувствуешь отголосок, тень, тень тени Первого Слова.

   – Я... – не сразу нашлась Смотрительница, – никогда не понимала твоего преклонения пред Нею. Теперь...

   Кивнул, стёр улыбку, продолжил инструктаж:

   – Начнём мы с простого – атом водорода. Для него существует шаблон, – новый мыслеобраз. – Да, тебе придётся обращаться к частице Слова – ни мне, ни Акнису, никому в этой вселенной не хватит Воли и Представления, чтобы воссоздать атом со всей его физикой из пустоты. Поэтому мы используем шаблон обобщённой физики, этот, – указал на часть мыслеобраза. – Пробуй.

   И Томико попробовала. Её Карандаш спроецировался в атрибут, отчего тот стал жезлом, подобным моему, но стальным, напоминающим дротик – с заострением на конце. Легонько "коснувшись" Чистого Листа, она "выцарапала" символ из Та-Реты, одновременно произнося руну и определяя волей сложную конструкцию. Переведённый на восприятие, мой атрибут уловил, как совместное действие нарисовало на Листе протон с электроном. На том уровне восприятия, который я поставил основным, это действительно походило на рисунок. Или запись. Несколько неумелую, корявую, но понятную – это главное.

   – Неплохо для первого раза. Теперь попробуем посложнее. Карандаш. Простой карандаш из дерева и графита. Вот так, – новый, на многие порядки более объёмный мыслеобраз. – Нам некуда спешить. Темп времени в сто двадцать крат выше, чем снаружи, – это означает, что за шесть часов вовне у нас пройдёт месяц. Понадобится – ускорю ещё.

   Это потрясающе. Она смотрит и видит, она слушает и внимает. Невероятно. Нереально. Надреально.

   Она впервые столкнулась с чем-то настолько... реальным. Настолько сущим. Затмевающим тени. Свет, что не преломляют её линзы. Истина, не могущая быть искажена. Тяжёлая, тяжкая истина. И одновременно – парящая, словно Песнь. Песнь Света и Песнь Тьмы.

   Только сейчас она узрела, насколько велика может быть Симфония. Насколько величественна. Насколько многогранна. Насколько сильна. И Песнь Мечтаний была лишь небольшим, обрётшим каплю самостоятельности, мотивом в этой бесконечности. И вместе тем она осознала, сколько ещё предстоит. Насколько далёк путь. И улыбнулась.

   О Творец! Ты – величайшая из поющих. Что бы ни говорила Симфония Печали, она – лишь робкая тень на Песне Творца. Что же она сама? Она сама – выше Печали и Страданья. Она – уже заметна. Её мелодии различимы. Её ритм оригинален. Она вырывается за пределы Первого... Слова? Глупость какая. Нет ни Слова, ни Огня. Есть только Песнь. Огнетворная Песнь, а Её – с заглавной, только с заглавной буквы! – можно назвать Огнетворицей. Той, Кто Напела Бытие.

   Её, Хранящей, миры были лишь жалким подобием. Иллюзией. Мечтанием. Но они – были. И – будут. Не будь она стремящейся вверх – иллюзии станут не менее реальными. Не менее великими. Она сольёт все мотивы, она сплетёт новое Сущее, не будь она Иллой Имфоли, величайшей из иссис.

   И каждая нота, звучащая на Та-Рете, совсем не той, что использовал Персонал, а настоящей, подлинной, бесконечными смыслами твёрдости вьющейся округ строк Книги Судеб – открывала ей путь. Она смотрела – и видела. Слушала – и понимала. Начинала понимать.

   Каждая нота была инструментом. Каждый мотив был Песнью. Каждая Песнь была нотой. И Песнь распространялась бесконечностью направлений, и в каждом пелась по-своему. И Пламя пронизывала её. И Пламя было Её Волей, а Река Слов... Река Имён... Море, бурлящее Море Имён и Структур – её Представлением.

   Маленькая девочка, Илла взирала на взрослую женщину. Ученица, восхищалась она работой мастера. Начинающая художница, вглядывалась она в полотно состоявшегося гения. Пыталась познать. Пыталась постичь. И пусть их стили, их темы и даже их цели, средства и способы отличались принципиально – она училась.

   Несколько секунд касанья к Первоначальной Песни – попытки Томико вызывают лишь смех. Её попытки – тоже. Но ведь каждый мастер начинается с любителя? Этот путь будет пройдён. Ведь это мечта. А мечтанья – в её власти.

   Первая попытка сотворить карандаш привела к замусориванию Листа атомами от водорода до свинца включительно. Плотный и горячий, газ успел послужить средой тысяч химических реакций, прежде чем я очистил Лист встроенными средствами полигона.

   Младшая попробовала ещё раз. На этот раз газ был менее разнообразным и более холодным. Третья попытка привела к чему-то, отдалённо карандаш напоминающему. По крайней мере, химическим составом и формой. В принципе, я видел, где ошибается Томико, но Младшая должна понять сама. Таким образом, карандаш получился с двадцать первой попытки. Послужило ли стимулом хихиканье Иллы?

   – Попробуй что-нибудь посложней, – предложил я. – Например... у тебя есть платье на Фестиваль Иллюзий?

   – Я могу помочь с идеей, – немедленно шепнула ей Илла.

   – Нет уж. Занимаюсь своей одеждой сотни лет, – сухой ответ.

   – Моё искусство началось задолго до твоего рождения, – парировала Хранящая Надежды.

   Томило промолчала, едва заметно нахмурившись. Обычно это означает крайнюю сосредоточенность. Выбирает стиль. Я кивнул своим мыслям. Томико, как никто, заботилась о репутации и внешнем виде Персонала... Так и не разобрался, что причина: желание демонстрировать свои наряды привела к этой заботе или забота – к демонстрации?

   Как бы то ни было, Томико была, в своё время, лицом Персонала – одним только внешним видом, не говоря уж о репутации и планомерной кадровой политике, привлекая в наши ряды Служителей, Ключников и Помощников. Аска говорила тогда её строгим, холодным голосом – Смотрительница, наравне с Тулдором, была нашим символом. А потом она ушла сквозь время – теперь символ снова с нами. И никакие потрясения не изменят её и её вертикаль власти, силу от её силы, дух от её духа. Как же я рад ей!

   На платье ушли две недели. После предложил нечто иное:

   – Приступим к действительно полезным вещам? – улыбнулся на выражение её лица. Конечно, платье тоже полезно, но... ограниченно полезно. – Некогда у Ирвиса было нечто, могущее ограниченно заменить атрибут. Тебе не помешает дополнительное оружие – и не только. Многофункциональный, гибкий инструмент с готовыми функциями. Сейчас я покажу тебе концепт. Полугода должно хватить. Илла, не хочешь...

   – Нет, – мгновенный ответ. – Я останусь здесь.

   – Тень Первого Слова так впечатлила тебя? – ухмыльнулся я.

   – Да, – коротко и ёмко, в слово она впечатала чуть ли не сотню мыслеобразов.

   Я вздрогнул. Иссис продолжала преподносить сюрпризы. Она поняла не просто много, но много. Некоторые вещи не сознавал и я, а я изучал Слово долгие годы. Стоит ли удалить её отсюда? С другой стороны...

   – Не против, если мы будем изучать его – вместе?

   – Конечно же, не против, – певучий ответ. – Будет не пассивное изучение, а, Яалш?

   – Разумеется, – кивнул я. – Плащ Тысячи Ритуалов разрушен – я хотел бы замену, – давно думал об этом.

   – Я помогу тебе, – явилась она в облике Эланы. – Дарую Плащу твоему часть неповторимого. Частицу Надежды и Мечты, Веры и Стремленья. Не против?

   – Только за.

Глава 12.

   В чёрной, беззвёздной бездне рос маленький огонёк. Вот он разросся смутным пятном, после – тысячей огней, в основном, белых и жёлтых. "Стремительная" приближалась к Варсаммату.

   – Красиво, правда? – негромко молвил я.

   – Очень, – искренне согласилась Радана. Она стояла слева, периодически поглядывая на моё лицо, видимо, в попытках понять, что думаю и чувствую. Как человечно. Иилги – всё ещё люди. Несмотря на все усилия, далеко им до перехода количества в качество. Иль стремились вовсе и не к этому?

   – Издавна жёлтый свет – символ приюта и дома, символ безопасности, символ всех Оазисов, – повествовал я по мере того, как Варсаммат вырастал в громадный город раз в пятнадцать-двадцать больше лебы. – Говорят, этот образ – жёлтый свет в далёком окне, зовущий домой – оставила нам ещё Творец. Говорят, некогда она сама возвращалась в дом с жёлтыми светильниками – где бы он ни был, этот дом. Тогда, когда была ещё простой смертной.