Текст книги "Тренировочный день 7 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Угу. – кивает он: – говорил. Просто у Лили может быть и то и другое… она пока не старается, но может начать в любой момент.

– Но… что тогда делать⁈

– Стараться в два раза больше, конечно же. – отвечает он: – как в той сказке про Алису, когда чтобы просто остаться на месте нужно было бежать со всех ног. А чтобы попасть куда-то в другое место нужно было бежать в два раза быстрее. Вот так и тут, чтобы опередить Лилю нужно стараться в два раза больше. Видишь, как все просто?

– Вот ты скотина, Витька. – говорит девушка, глядя на него с восхищением и качая головой: – это что же получается, ты тут на мне свои тренерские штучки применяешь? Мотивируешь меня на тренировки?

– Ха. Да если бы тебя нужно было мотивировать… ты и сама мотивирована. У тебя веры в себя не хватает, только и всего. – прищуривается на нее Виктор: – ты и Лилька – вы разные. У нее своя специфика работы, у тебя – своя. И потом, вы в одной команде теперь. Радуйся, что она на твоей стороне.

– Поверь мне, я радуюсь. – серьезно говорит Айгуля: – я же знаю, что я ей не соперница на площадке. И… вообще везде.

– Ну, ну. Я же только что сказал, что стоит только постараться… труд побеждает талант.

– Да? И как это работает в личной жизни? Ладно на площадке, я понимаю. – девушка встряхивает копной черных волос: – а в личной жизни? Лилька красивая, маленькая блондинка, такие мужчинам нравятся, а я высокая, выше среднего роста, да еще и узбечка. Такие никому не нравятся. Как тут стараться? То есть… – она пододвигается к Виктору и заглядывает ему в глаза: – я примерно понимаю, как, но толку нет.

– Что за глупости ты говоришь! Ты просто очаровательна, настоящая принцесса Будур из детского фильма, восточная красавица… а рост никогда препятствием не был. Любви все возрасты, цвета кожи и роста покорны! – взмахивает рукой Виктор: – и вообще, нет препятствий для чувств! Да в тебя любой влюбится! А какая у тебя улыбка!

– Да? А чего же ты ко мне вчера не приставал? – говорит Айгуля.

– А? – не понял Виктор.

– Мы же у тебя дома ночевали… я на кровати, а ты на полу. Если бы я тебе нравилась ты бы ко мне приставать начал. Тем более что… мы же договорились… – девушка отвела взгляд.

– А? – Виктор моргнул.

– А ты даже не пришел ночью! Значит я тебе не нравлюсь вовсе! Ты меня уродиной считаешь! – она обвиняюще ткнула в него пальцем. Виктор поднял руки, словно на него только что наставили крупнокалиберный пулемет и приказали сдаться. Вот что в голове у девушек? Пристаешь – обижаются, не пристаешь – тоже. И вообще, где есть инструкция, когда именно можно и нужно приставать, а когда лучше рядом даже не дышать? И когда они успели от обсуждения перспектив команды и спортивной карьеры перейти на отношения между ним и Лилей? Отрицать все? Нельзя с отрицания начинать, это заведомо проигрышная позиция, нельзя начинать с «да вовсе ты не уродина!», это оправдания, а они звучат жалко. Нужно в наступление идти и фокус сместить…

– Очень нравишься! – говорит Виктор: – и еще как приставал! И хотел приставать, вот прямо всю ночью облапал. Однако все же решил быть джентльменом и подождать до свадьбы. Ну и потом, заниматься сексом со спящей девушкой это неправильно.

– Врешь ты все. – прищуривается девушка, но по ее губам скользит легкая улыбка: – хотя ладно. Оправдался. Я бы могла…

– А?

– Ну в смысле… – девушка оглядывается: – Светка с Маринкой спят, а мы тут вдвоем. А у тебя спальник большой. Могла бы.

– Могла?

– Точно. – кивает Айгуля: – но не буду. Потому что ты мне как… ну как старший брат, вот. И вообще, я тебя первая нашла, а эта Лилька… в общем она мне тоже как сестра. А брат с сестрой это уже неправильно. Так что я могла бы… но не стану.

– Блин. – разочарованно тянет Виктор: – а может мы далекие брат и сестра? Троюродные там… или сводные? Или я приемный?

– Не, Полищук, даже не надейся. Все, ты теперь с Бергштейн. И Волокитиной. Не завидую я тебе. – качает головой девушка: – но так тебе и надо. За то, что ты бабник.

– Это я-то бабник? Вот если бы ты все-таки смогла… у меня место в спальнике есть.

– Скажи спасибо что я твою репутацию берегу, Полищук.

– А мы бы никому не сказали.

– Все, спокойной ночи. – Айгуля встает, откидывает волосы назад и уходит в палатку. Виктор провожает ее взглядом и прихлопывает еще одного комара. Пожимает плечами. Устраивается поудобнее, глядя в костер. Надо бы поспать, но не спится. Он поднимает взгляд выше и всматривается в ночное небо, по которому раскиданы мохнатые звезды, висящие неожиданно близко над землей. В городе таких звезд нет, думает он, в городе звезды едва видны…

– Не спишь? – раздается голос рядом и он вздыхает.

Глава 12

– Не спишь? – раздается голос. Виктор смотрит в костер, туда, где ярко-желтые языки пламени уже совсем взяли разрушенные стены крепости и торжествующе пляшут на самом верху. Рядом садится Светка, поджимая ноги под себя и поправив рукой выбившиеся из-под резинки волосы. Берет лежащую рядом длинную ветку и тычет ею в костер, поправляя угольки и отмахиваясь от дыма второй рукой.

– Сплю. – отвечает Виктор, решив, что на глупый вопрос нужно обязательно отвечать глупым же ответом: – сплю и вижу сны. И во сне ко мне все продолжают девушки приходить, одна за другой. Жалко, что все еще одетые, но ночь только началась, все возможно. В конце концов это же сон…

– А мне вчера такие дикие сны снились. – невпопад замечает Светка, продолжая задумчиво ворошить угольки длинной веткой: – как будто я в цирке выступаю, номера объявляю, представляешь? А там слоны, тигры, акробаты, лошадь летающая и пудели на задних лапах с пишущими машинками… ловко так печатают, прямо на ходу.

– Ну вот у меня во сне слонов нет. И лошади не летают. Только одна Светлана из палатки вышла. Чего не спишь-то? – Виктор снова расстегивает молнию на спальнике и садится прямо, поджав ноги под себя по-турецки. Он уже понял, что со Светкой нужно поговорить, все-таки она сильно с Батором поссорилась перед поездкой.

– Маринка храпит и ворочается. Айгуля только что зашла в палатку. У тебя была? – Светка прищуривается в его сторону: – о чем говорили? Про Лильку?

– Ну… – Виктор вспоминает свой разговор с Айгулей: – и про Лильку тоже. Все-таки у Лили спортивные показатели чрезвычайно высокие, вот Айгуля и комплексует.

– Ой дурак ты Полищук… – девушка качает головой: – ой, дурак…

– Чего это я дурак? – обижается Виктор: – да вы бы без меня даже палатку не поставили бы! И вообще…

– Нет, палатку поставить или там морду набить, с Женькой-алкоголиком и Нурдином во дворе всю ночь горланить – это ты горазд, да. – кивает Светка. Конец ее ветки наконец занимается ярким пламенем, и она поднимает ее вверх.

– Но вот сердца женского ни черта не понимаешь. – продолжает она, глядя на горящий конец ветки снизу, словно на развевающееся знамя: – спортивные показатели…

– Погоди, ты о чем? – не понимает Виктор: – это же не Лили вина, у нее чистый выигрыш в генетической лотерее, она же на площадке как капелька ртути, то тут, то там. Как Фигаро в «Севильском Цирюльнике» или там Труффальдино из Бергамо. Ты представь себе нагрузки на ахиллесовы и на мениски, там перегрузка раз в двадцать будет, если не больше! Да, вес у нее небольшой, но какая скорость! Айгуля физически так не сможет, у нее антропологические данные другие, масса тела, инерция, все такое…

– Вот слушаю тебя Вить и думаю… вроде с виду ты умный, а на самом деле как теленок у коровы – тычешься и сиську найти не можешь… – вздыхает Светка и несколько раз взмахивает веткой в воздухе, сбивая пламя.

– Нет, ты обоснуй. – горячится Виктор, окончательно скидывая с плеч спальник: – ты аргументировано, ты чего вот так просто? Давай по пунктам, ты мне тут демагогию не разводи, вот где я неправ? Я Айгуле сказал, что она тоже может достичь, пусть не так как Лиля, но все равно может! Это, как его… «непобедимость заключена в самом себе, возможность победы в противнике!» Ты чего, Сунь Цзы отрицаешь⁈ Это «Искусство войны», между прочим! А у нас первая лига начинается через месяц, жеребьевка, мне она нужна! И Лиля и Айгуля и Маша Волокитина, все нужны!

– Сунь Цзы… я не могу. – закатывает глаза Светка: – какой к черту Сунь Цзы, если нравишься ты ей!

– А?

– Бэ! Дурак ты Полищук.

– Чего это я дурак. – ворчит Виктор, подтыкая под себя спальник: – я ей предлагал, между прочим. Если бы я ей нравился, то осталась бы… вон место в спальнике есть. Вон, костер, звезды, сосны кругом, романтика, чего уж…

– Я даже говорить, что «дурак» не буду. – вздыхает Светка: – потому что повторяться не хочу. Сколько там синонимов к слову «дурак» есть? Остолоп, балбес, олух царя небесного, чурбан, простофиля, идиот, бестолочь…

– Да я даже вникать не буду. – отвечает ей Виктор невпопад: – чего там женщины хотят. Потому что вы сами не знаете, чего вы хотите, а при этом мы это знать обязаны. Не, ubi nil vales, ibi nihil velis, где ты ничего не умеешь, там и хотеть нечего. Я человек простой, если ко мне в спальник залезут так я знаю, чего делать, а если экивоками, то все эти ваши «дрожания левой икры есть великий признак» разгадывать не собираюсь. Я не детектив по сердечным движениям. Если Айгуля чего хочет, так пусть подойдет и прямо скажет, клером, а не намекает непонятными телодвижениями. И ты, кстати, тоже. Ты бы Батору прямо сказала, что тебе от него нужно, а то он же не понимает ни черта, вот вы и ругаетесь.

– Да что бы ты понимал! – взвивается Светка: – ему вообще хоть кол на голове чеши! Скотина такая! Он же с Маринкой заигрывал! Опять! И почему вы мужики такие бабники, а⁈

– Ээ… эволюционная необходимость? Естественный отбор ускоряется путем полового отбора генов, нет? Девушки выбирают самых приспособленных, а…

– Ой, заткнись.

– … – Виктор считает, что и в самом деле лучше заткнуться. Чего он тут за правду страдать будет? Не хочет Светлана голоса разума слушать, ну и пусть. Некоторое время у костра царит неловкое молчание. Потрескивают уголья в костре, куда-то вверх улетают яркие искорки, а еще выше – висят мохнатые звезды, невидимые в городе и столь явственные тут, в лесу.

– … вообще-то никогда я его в качестве «своего парня» не рассматривала. Вот совсем. – тихо говорит девушка, глядя на огонь: – ну ты же знаешь. Он всегда ко мне лип, а я… ну не мой типаж, понимаешь? Мелковат, ноги кривые, говорит слишком громко и руками машет как мельница, усики эти его пробиваются…

– Ммм… – неопределенно отвечает Виктор.

– А потом… ну он упорный. И все время рядом. И помогает. Вроде бы и ничего такого, но всегда рядом, а потом помнишь же в каком состоянии я была… ну и… – Светка пожала плечами: – как бы случайно вышло. И ведь старался, из кожи вон лез… первое время. То есть я даже думать начала, что он ничего. Сперва. А теперь вот… хоть переезжай. Говорила мне Маринка «не гадь где живешь», вот как теперь с ним в коридоре встречаться? Придется в общагу переезжать.

– Ты чего это удумала? В общаге, между прочим, один душ на весь этаж. И комендант строгий. Как ты будешь по пятницам на танцы бегать с Маринкой? – говорит Виктор. Говорит просто лишь бы что-то сказать. Он категорически не желает встревать в отношения между Светкой и Батором, тем более что не понимает там ничего. На его взгляд все в порядке с Батором, нормальный парень, а что до усиков, так их и сбрить недолго. И Светка… она девушка из категории «кровь с молоком», крепкие ноги, широкие бедра, таких вот девушек и рисовали на своих полотнах художники в стиле соцреализма. Решительные, волевые, уверенные в себе и в завтрашнем дне, с открытыми лицами и рельефными руками, гимнастки, сварщицы, летчицы, медсестры, строители и крановщицы. Светку можно было смело срисовывать на любой плакат о стройке века, Байкало-Амурской магистрали и пятилетке в три года, везде она бы выглядела к месту. Такими и должны быть советские девушки, про таких и поют в песнях, таких показывают в фильмах и рисуют на советских плакатах. Это вон Лилю на такой плакат не поместишь, ее как не нарисуй так не соцреализм а пинап а то и эротика прямая получится, а из Светки девушка-с-плаката получится на раз. Она – штукатур и учится заочно, Батор вон водителем в гараже райкома работает, чем не пара? Правда Светка девушка культурная, но так и Батор не совсем дуб, высшее у него есть, книжки читает иногда… а когда они еще вместе были, то по ночам порой так стонали, что Маринка предпочитала у него в комнате ночевать. Чего ж еще нужно-то? Совет да любовь… просто Батору нужно перестать на других баб заглядываться. Ну или как Виктор – признаться, что бабник и не врать ни себе ни другим, а Светке нужно принять его как есть. Хм… нет, все-таки хреновый из него советчик получится.

– На танцы? – хмурится Светлана: – да ну их танцы эти. Я может теперь и не буду никуда ходить. У меня в этом году защита дипломной, да и на работе план не выполнили еще. Не буду я никуда ходить. Я учиться буду и работать.

– Ну да? – хмыкает Виктор: – а как же потребности организма? Ты же молодая и вон какая… в самом соку. – он окидывает Светкину фигуру взглядом с головы до ног, еще раз убеждаясь, что по ней плачет кисть художников соцреализма, она же вылитая комсомольская богиня из картины «Ударная бригада штукатурщиц» или «Крановщица». Пожалуй, для западных стандартов красоты она слишком уж широкоплеча и коренаста, ну так ни Твигги, ни Одри Хепберн в штукатурной бригаде долго бы не задержались… ну или если все же задержались бы, то и у них бы плечи в стороны раздались, а спина шире стала.

– Да ты никак со мной заигрываешь? – удивляется Светка: – вот кобель. Я еще даже освободиться не успела, а ты уже свои услуги предлагаешь!

– Что⁈ – сперва Виктор чуть не попадает в расставленную ловушку, едва не начав оправдываться, но вовремя спохватывается. Пожимает плечами.

– Да. – твердо говорит он: – вот такой я кобель, угу. Вот не успела ты еще освободиться, а я уже тут как тут. Намекаю на то, что могу твои потребности удовлетворить, раз уж у тебя времени не будет по танцам ходить. Только учеба и работа. И секс. Ну там поесть иногда, водички попить и снова учеба, работа и секс. Вполне возможно, что потом только секс и останется. Ах, да, а еще я Маринку тоже трахну. И… вот сколько вас там в бригаде всего? Пятилетку в три года! У меня детерминизм, я не перебираю, кого поймал, того и…

– Треснешь, Полищук. – наконец по лицу Светланы скользит легкая улыбка: – треснешь и сотрешься. Нас в бригаде всего двадцать пять, сотрешься. Даже до половины не дойдешь, вот как только до Сотниковой доберешься, так и поломаешься. Сотникова знаешь какая здоровая? Килограмм сто двадцать весит, мешок с цементов одной рукой поднимает.

– Безумству храбрых поем мы песню. – усмехается Виктор: – и вообще, как там Высоцкий пел? Так лучше, чем от водки и от простуд! Вон когда у Вуди Аллена спросили как бы он хотел умереть, он ответил «быть погребенным под телами молодых итальянских актрис». А я советский человек, мне все это буржуазное чуждо! Я желаю быть погребенным под телами наших, советских штукатурщиц! Пусть тресну, пусть сотрусь, но умру как настоящий викинг!

– Викинги должны были в бою умереть, с оружием в руках, а не в постели, с… что ты там в руках держать будешь. – насмешливо тянет Светка.

– Много крови много песен за прекрасных льется дам! – напевает Виктор: – любовные битвы тоже засчитываются. Поверь мне, в Вальгалле меня встретят с распростертыми объятиями и круглыми глазами. Умереть под двадцатью пятью валькириями – это не каждый викинг сумеет! Кстати, а у вас одна такая бригада или еще есть?

– Тебе и одной хватит. – фыркает Светка: – вот ей-богу познакомлю тебя с Сотниковой. Ты-то небось думаешь, что она как ваша Валька Федосеева, но дудки. Федосеева красивая, пусть и большая, но красивая. А Сотникова… треснешь, Полищук.

– Как настоящий мужчина я не должен перебирать. Как там в анекдоте, когда Винни Пух и Пятачок сидят на помойке и что-то там едят, а потом Винни Пух каак даст Пятачку в рыло! Ну, Пятачок, конечно, хватается за нос и такой «Винни! За что, Винни⁈», а Пух ему такой «Сидишь тут… картошку выбираешь… жри все подряд!». – Виктор упирает руки в бока, подражая голосу Леонова из мультфильма. Светка фыркает и заливается смехом.

– Ну так я не такой. Я кого поймал, того и отпежил. Вот попалась мне ваша отдельная ударная комсомольская штукатурная бригада номер восемь… и все. – разводит руками Виктор: – все, Светочка. Ты обречена. И Маринка тоже. И… кто там у вас? Все двадцать пять человек обречены. Ужасно? Ужасно, конечно, трагедия, трагедия, а что поделать?

– Ой, хватит меня смешить! – Светка сгибается пополам, задыхаясь от смеха: – я… ну точно тебя с Сотниковой познакомлю!

– Не пугай кота сосиской, женщина. – важно говорит Виктор: – и вообще, скидывай портки и иди сюда. Буду тебя катехизису учить…

– Не, я пас… – отсмеявшись девушка машет ладонью: – по крайней мере сегодня. Но вообще… буду иметь в виду. Девушка я теперь свободная. Надо пользоваться случаем пока тебя Сотникова не раздавила.

– Ступай-ка ты лучше спать, товарищ Светлана. – говорит Виктор: – раз уж не собираешься шабаш устраивать и непристойности всякие вытворять, ступай. Не мешай следующей в очереди.

– Думаешь Маринка сейчас придет? – прищуривается Светка: – она ж храпела вовсю когда я из палатки уходила…

– Ко мне не зарастет народная тропа… – вздыхает Виктор: – уверен, что еще кто-то придет. Потому что выспаться мне явно уже не суждено. И главное вот чего стесняетесь? Если хотите свального греха прямо в палатке – так бы и сказали. Я бы уже до города убежать успел.

– А говорил, что двадцать пять штукатурщиц потянешь… врал выходит?

– Это не вранье, а оптимистический прогноз. Или блеф.

– А я-то поверила в тебя, Полищук… – насмешливо говорит Светка, блестя глазами в свете костра.

– Значит блеф удался. Моя главная задача отпугивать всех девушек вокруг приставая к ним с непристойностями, дабы сохранить невинность и верность. У меня только одна любовь на самом деле, Свет. – серьезно говорит Виктор: – только одна любовь в моем сердце, извини. Мне нужно было сказать это раньше.

– Ого. – Светлана привстает: – одна любовь? Ты про Лилю? Не знала, что у вас все так… серьезно.

– Нет, я не про Лилю… – он качает головой: – не про нее…

– Стой, погоди! Одна любовь? Ты серьезно?

– Серьезней не бывает, Свет. Только одна любовь на всю жизнь… и эта любовь в моем сердце навсегда. Даже когда я умру, я останусь верной своей любви… – он вздыхает. Раздается треск и из костра вываливается уголек. Светлана кусает губы, задумавшись о чем-то. Наконец мотает головой и поворачивается к Виктору.

– Ну скажи! – говорит она умоляющим голосом: – скажи кто это! Я же не засну теперь! У тебя и любовь! И это не Лилька… а кто? Я ее знаю? Кто? Ну правда? Неужели ты про эту училку из школы? Или… нет, погоди! Родительница твоего ученика, вот! Она женатая, а ты влюбился, а это запретная любовь и теперь ты страдаешь⁈ Скажи, скажи, скажи! Или… это из «Крыльев Советов», да? Капитанша ихняя? Витька!

– Только между нами, ладно? Поклянись что никому не скажешь.

– Клянусь! Клянусь и все такое! – Светка прижимает правую ладонь к левой груди: – я комсомолка! Никому! Давай, колись!

– Что же… – он смотрит на нее с сомнением: – ну ладно. Тебе расскажу. Моя единственная любовь в стране… нет, на всей планете, во всей Вселенной…

– Ну⁈ – Светка ерзает на месте от нетерпения: – ну же⁈

– Это девушки…

– А? – Светка недоуменно моргает глазами: – в смысле?

– Девушки. – повторяет Виктор: – такова моя любовь, ничего не могу с собой поделать. Люблю я девушек. И даже если мне придется с ними расстаться…

– Придурок! – Светка ударяет его кулаком по плечу: – вот скотина! А я-то поверила! Любовь у него! Кобель!

– Вот так всегда, стоит только правду сказать, да о высоких чувствах своих, как тебя бить начинают…

– Чувства у него высокие! Придурок! Девушки у него!

– Вы чего не спите? – из палатки выглядывает заспанное лицо и зевает с риском вывихнуть челюсть. Протирает глаза.

– Этот… слов нет! У него любовь к девушкам, видите ли! – Светка складывает руки на груди: – слышала?

– Подозревала. – кивает Марина и зевает еще раз: – давайте спать уже, не орите. А если чего вздумаете, то тише ради бога. Ты мне и в городе со своим Батором спать не давала, а на природе с Витькой не будешь давать? Все-таки легкомысленная ты особа, Светка.

– Чего⁈ А ты сама-то чего проснулась⁈