Текст книги "Тренировочный день 7 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Витька! – ахает Марина: – только сейчас поняла! Ты же не куришь! Зачем тебе зажигалка⁈

– Как раз для таких случаев. – отвечает тот: – когда даешь прикуришь красивой девушке, то на какое-то время вы оказываетесь совсем рядом.

– Какой кобелина… – восхищенно качает головой докторша и выпускает струю дыма вверх: – вот прямо даже не стесняется… добрый вечер, Сергей Митрофанович! – повышает голос она, обращаясь к подошедшему.

Участковый был среднего роста, плотный, с небольшим животиком, который выдавал склонность к домашней стряпне и нерегулярному питанию. Лицо обветренное, с глубокими морщинами вокруг серых, внимательных глаз – лицо человека, который много времени проводит на улице и привык всматриваться в людей. Волосы седые, коротко стриженные, с залысинами на висках. Усы густые, тоже седые, аккуратно подстриженные. На нем была форменная рубашка защитного цвета, слегка мятая от жары, с погонами младшего лейтенанта милиции. Рубашка была расстегнута на одну пуговицу у ворота – видно, что жарко. Брюки темно-синие, форменные, но уже изрядно поношенные – на коленях виднелись потертости, а стрелки давно потеряли четкость. На ногах – черные кожаные ботинки, начищенные, но с царапинами и потертостями от сельских дорог.

Через плечо у Сергея Митрофановича висела потертая кожаная планшетка – в ней он носил протоколы, бланки и прочие служебные бумаги. На поясе – кобура, на первый взгляд – пустая. Шел он размеренно, слегка вразвалку, как человек, который знает каждый камень на своем участке и никуда не спешит. В руке держал фуражку – видно, снял ее из-за жары. Фуражка была форменная, с кокардой, но тулья слегка помялась от постоянного ношения.

– Добрый вечер, Жанна Владимировна, – отвечает он, надевая фуражку и слегка касаясь козырька в знак приветствия. Голос у него был низкий, спокойный, с легким местным акцентом. – Что у нас тут случилось? Ножевое?

– Не могу судить, Сергей Митрофанович. – разводит руками в стороны докторша: – вы же мне запретили «далеко идущие» выводы делать.

– Что вы право слово… нашли что вспомнить… – морщится участковый, но его глаза быстро оглядывают Виктора и Марину, так же быстро и цепко – пробегают по белой «Ниве», стоящей у крыльца: – ладно… для начала извольте предъявить документики, молодые люди…

Глава 18

Вечерний город за окном девятого этажа уже зажег россыпи желтых огней. На маленькой, шестиметровой кухне Марии Волокитиной пахло крепким чаем с чабрецом и чем-то неуловимо-уютным. За столом, покрытым цветастой клеенкой, сидели две девушки, чьи команды – областной «Колокамский Металлург» и столичные «Крылья Советов» из высшей лиг сотворили маленькую сенсацию, сыграв товарищеский матч вничью. Такого в волейболе почти не бывало. Впрочем, матч же товарищеский… на рейтинговых матчах такие фокусы не прокатили бы.

Каким образом случайная встреча в парке закончилась вот так – в ее квартире? Наверное, если бы Маше задали такой вопрос она бы не сразу смогла на него ответить. Почему она вдруг решила пригласить эту девушку к себе в гости, домой? Она даже коллег по команде редко приглашала к себе… даже близких подруг… если бы у нее были близкие подруги. А тут вдруг «а давай ко мне зайдем?» и все. Более того, а почему Сабина вдруг согласилась на это? Уж больно у них уровни разные и вообще они на двух разных планетах живут, в разных мирах обитают, а тут вдруг – согласилась. Как результат они вдвоем сидят на кухне и в воздухе помимо запаха крепкого чая как будто повисла какая-то неловкость.

– … вот же зараза… – наконец говорит Маша и в ее голосе слышны нотки досады: – зараза мелкая!

– Ты это про свою? – поднимает бровь ее собеседница. Маша хмыкает и окидывает ее взглядом. Казиева Сабина, капитан команды «Крылья Советов», лучшая из лучших, элита советского спорта. Конечно же мастер спорта международного класса, обладательница многочисленных медалей и наград. Кажется даже почетная гражданка не то Риги, не то какого-то другого города на западе страны. Раньше она могла видеть это лицо только в журнале «Советский Спорт», ну или по телевизору. Но это было до того памятного товарищеского матча…

– Про кого еще же… еще раз приношу свои извинения. – наклоняет голову Маша. Ей действительно немного неудобно за Лилю Бергштейн, которая внезапно открылась совсем с другой стороны. На первый взгляд Лиля ну чисто девочка-позитивчик, поет, танцует, улыбается и рассыпает вокруг искры счастья и радости. Однако недаром в ее команде за Бергштейн закрепилась кличка «Железный Кайзер» а вовсе не «Хорошая Девочка». Потому что «Хорошей Девочкой» Лиля не была. Под внешней оболочкой из легкомысленности и позитива скрывался стальной стержень, она словно железная рука в бархатной перчатке – если ударит, то мало не покажется. И если раньше Мария искренне считала, что кличка «Железный Кайзер» была преувеличением, основанным лишь на манере игры Бергштейн и не имеет ничего общего с ее личностными качествами, то сейчас она уже не была так уж в этом уверена. После всего что произошло она легко могла себе представить как эта Бергштейн в черном мундире с серебряным орлом на тулье высокой фуражки, не моргнув глазом говорит «расстрелять!» и взмахивает перчаткой, отдавая команду. А ведь она думала, что знает ее…

– Честно говоря Арина это заслужила. – кивает Сабина: – зазналась наша звездочка. «Гений поколения», твою мать. Ты знаешь, что этой соплячке еще восемнадцати нет? Конечно же знаешь. Она еще в школу ходит, но уже думает, что бога за бороду поймала. Если что, то я даже немного благодарна этой Бергштейн за то, что приземлила нашу выскочку. – она пожимает плечами: – уж больно она нос задрала. А тут на уровне областной команды… не обижайся, Маш, но вы же областная команда, у вас даже рейтинг не такой высокий…

– На правду не обижаются. – отмахивается капитан «Металлурга»: – действительно в последнее время звезд с неба не хватаем. А все из-за «сырников» и их троицы.

– На областном уровне такую как твоя Бергштейн встретить… видела я глаза у Железновой, ей есть теперь над чем подумать. – Сабина скривила рот и откинулась на спинку стула: – так ей и надо. Но… я согласна, у твоей Бергштейн реальные проблемы с дисциплиной. Мне-то плевать, у меня вон Железнова и Громова, своей головной боли хватает. Но тебе…

– Моей? Ха! Какая она моя? Между прочим, это из-за нее и Синицыной с Кондрашовой наша команда в областном рейтинге на третьих местах. Какая она моя вообще? Ее капитан – Светка Кондрашова, да и ту она ни черта не слушает. Она вон Наташку Мордвинову еще слушала, пока та в Москву не уехала, а уж меня… – Маша машет рукой: – сейчас она меня послушает, ага. Она только Витьку слушает… ну иногда. А иногда сама им вертит как хочет.

– Витьку? Ах, да! Тренера вашего! – кивает Сабина: – так значит это правда, что они встречаются? Нет, никого не осуждаю, но разве это не вредит отношениям в команде?

– Еще как вредит. – ворчит Маша, радуясь, что неловкость прошла и они наконец нашли общую тему для разговора: – этот Витька и эта Лилька! Вечно все в балаган превращают!

– Ну… мне ваш тренер даже понравился. – осторожно заметила Сабина: – он вроде такой… свойский. У нас тренер строгий, с ним не поспоришь. А у вас своя политика, демократия…

– В этом-то его проблема, всем он нравится. Салчаковой он нравится, Федосеевой он нравится, Сашке Изьюревой он нравится, а Маркова и вовсе ему предложила после матча… – Маша замечает, что глаза у Сабины заметно округляются, челюсть неконтролируемо отвисает и спохватывается: – ну то есть… вот.

– Что? Нет, погоди, чего там ему Маркова предложила?

– Ээ… ничего. А ты на Маркову внимания не обращай, она седьмая на скамейке запасных в областной команде, пусть за газировкой сгоняет. – тут же на автомате выдает Волокитина: – она всегда такая была.

– Так значит у вас и правда… такие отношения в команде? А я не верила Железновой и Прокофьевой… – бормочет себе под нос Сабина и опускает голову: – ты смотри вон оно как…

– Ой, не забивай себе голову! – преувеличенно бодро говорит Маша Волокитина: – лучше давай о тебе поговорим! Ты же мастера спорта международного класса недавно получила, я в «Советском Спорте» прочитала! Как круто!

– … вот оно что… хм… – Сабина поднимает голову и внимательно изучает лицо своей собеседницы: – скажи мне Маша, но только правду, хорошо? Не надо врать, мы же с тобой как попутчики в поезде – только встретились и завтра разойдемся… может и не встретимся больше никогда.

– А? Что за глупости. Обязательно встретимся. – говорит Маша, чувствуя что разговор приобретает какой-то неправильный тон, куда-то не туда они свернули…

– Ну да. Ну да. Ты сама с ним спала?

– Что? Нет! Конечно же… – Маша вдруг вспоминает как они вместе с Лилей и Витькой проснулись у Лильки в квартире и чувствует, как жар приливает к щекам! Только не краснеть, думает она, только не краснеть! Сабина неправильно поймет, она же краснеет не из-за Витьки, а из-за Лильки! Как она ей объяснит⁈ «Я покраснела не потому, что спала с Витькой, а потому что спала с Лилькой»⁈ Какой кошмар!

– Не было ничего! Совсем! Никогда! И… – Маша закрывает лицо ладонями, чувствуя, как горят ее щеки и даже уши.

– Охренеть. – говорит Сабина: – вы все спите со своим тренером. Как он не треснул-то еще?

– Неправда! – выдавливает из себя Маша прямо в ладони, опуская голову: – ты не так все поняла!

– Охренеть. Так вот в чем ваша сила… а я-то дура, думала! Областная команда… вот как вы с нами вничью вытащили… с таким классом игры и с такими игроками вам дорога в высшую лигу, а я-то думала – откуда такие дарования в области? – медленно говорит Сабина: – смотри-ка, оказывается Железнова была права, вы и правда используете запретные методы тренировок!

– Все не так!

– Хорошо-хорошо. – Сабина успокаивающе выставляет руки перед собой, ладонями к собеседнице: – да не переживай ты так. Я же тебя понимаю.

– Правда? – Маша поднимает голову, убирая руки вниз: – правда понимаешь? То есть… – она сглатывает. Сабина понимает, что все это – всего лишь недоразумение и что на самом деле слухи все преувеличивают, да никто и никогда не стал бы с этим Витькой спать, тем более всей командой! Что за глупости! Неужели предположить, что они все и так умеют играть на уровне лиги так трудно? Неужели легче считать, что они все – легкодоступные девушки, которые с радостью с каким-то тренером лягут⁈ Они – советские спортсменки! У них есть гордость и достоинство! И конечно же, Сабина, как капитан команды «Крылья Советов» – это понимает!

Маша кивнула сама себе. Конечно же. Вот она разница между областными сплетницами, которых хлебом не корми, а дай лясы поточить о том, как прямо в спорткомплексе «Металлурга» они всей командой с тренером во главе оргии устраивают, вот прямо на волейбольной площадке. И вместо тренировок по волейболу проводят БДСМ-сессии, одетые в латекс и высокие сапоги… или вовсе без ничего. Неет, Сабина – это профессионал, мастер спорта международного класса, капитан одной из лучших команд страны, она-то сразу поняла, что это все просто сплетни и что на самом деле они просто хорошо тренировались и состоялись как команда, вот и весь секрет. Уж кто-кто а Сабина знает что чудес не бывает, а есть только тяжелый труд и один процент таланта, но девяносто девять процентов любого успеха – это пот, слезы и кровь и никак иначе.

– Мы с тобой обе капитаны команд и профессионалы, Маш. – говорит Сабина и Маша кивает в ответ, да, думает она, мы обе это знаем.

– Мы с тобой обе знаем, что, если ради результата и победы в матче все сделают что угодно. Нужно душу дьяволу продать – так продадим. Все ради победы, я тебя понимаю. – продолжает ее собеседница и Маша снова кивает. Так и есть, все для спорта, все для победы. Никаких компромиссов. Тяжелый труд, пот, кровь и слезы…

– И если ради победы нужно будет всего лишь заняться сексом с тренером… я понимаю тебя, Маш и не осуждаю. Тем более что и тренер у вас ничего такой. Привлекательный. – говорит Сабина и Маша автоматически кивает головой, но тут же останавливается. Чего⁈

– Чего⁈ – выдает она вслух.

– Ой ну не лечи меня, Маша! – закатывает глаза Сабина: – вот если скажем на чемпионате мира, нет, на Олимпиаде ты в команде против Англии или там сборной Франции в финале, то тебе нужны все твои силы и все шансы, так? Думаю, в этот момент каждая из нас годы жизни на победу поменяла бы а не то что… да я бы через весь Лондон голой пробежала если так для победы нужно!

– Ну все! – не выдерживает Маша и опускает ладонь на стол, да так, что стаканы подпрыгивают и звякают ложечки: – все! Не желаю больше про Витьку говорить! И про непотребства эти! Хватит! Мне тут и так все уши прожужжали!

– И… я снова тебя понимаю. – улыбается Сабина: – методика-то секретная. Давно в этом отношении разработки ведутся и у нас, и у американцев, но чтобы такие результаты… ладно, сохраняйте свои секретики, областные таланты. Не хочешь говорить – не будем, давай о делах насущных, – Сабина сменила тон на более серьезный, деловой: – я слышала, что новая команда получила путевку в жизнь. Будете пытаться расти? С вашими-то талантами и способностями? Думаете все-таки нас догнать и как-нибудь сыграть матч-реванш?

Маша кивнула, чувствуя, как сердце пропустило удар: – Так. С осени выходим в первую лигу. Этот сезон отыграем а там посмотрим.

– Как я и думала. С вашим уровнем сидеть на области – преступление. И мне все равно изза чего вы так поднялись – из-за вашего тренера и «особых» тренировок или потому что всю дорогу прикидывались слабачками чисто по приколу. Хотя с вашим тренером я бы… потренировалась…

– Эй!

– Ладно-ладно, пошутила. – поднимает ладони вверх Сабина: – ты знаешь, что такое первая лига? Это не областные турниры. Это другой уровень. Думаешь, там будет легко? Тебя там ждут рижский «Радиотехник» с их непробиваемой Ингой Озолиной у сетки. Ленинградский «ТТУ» со Светланой Вороновой – она не пасует, а разыгрывает шахматную партию, просчитывая на три хода вперед. И ташкентский «Автомобилист»… – Сабина на миг задумалась. – У них есть Гульнара Каримова. Ее удар не принимают – от него уворачиваются. Твоя Бергштейн Арине в голову три раза подряд попала… вот если бы Арина под удар Каримовой подставилась, то там трех ударов не нужно было бы. Каримова с первого удара кого угодно по площадке размажет. Вот кто тебя ждет, Маша. Монстры. И им будет плевать на ваши внутренние разборки и на то, кто кем вертит. Они вас просто сметут. То, что вы с нами вничью сыграли… нужно ли тебе объяснять что это был товарищеский матч? Нет? Слышала такое «убийцы молодых»? Это про барьер в первой лиге. Три команды, Рига, Ленинград и Ташкент. Вот как вы со своими «Красными Соколами» и «Металлургом» годами варились на областном уровне взаимно уничтожая друг друга – так же и они. Никто не может победить другого достаточно убедительно, но зато любых новичков эти трое сметают как ураган, растаптывая в пыль на площадке.

– Я слышала о них. – кивает Маша: – знаю.

– Слышала она. – Сабина качает головой: – слышать это одно дело, а выйти с ними на площадку – совсем другое. Хуже всего с «Автомобилистом», там ничем не гнушаются, постарайтесь у них дома не играть. В Ташкенте, на своей площадке они не проигрывают.

Маша молчала, переваривая услышанное. Она знала эти названия, читала о них в газетах, но сейчас, в изложении Сабины, они обрели плоть и кровь, превратившись в реальную, осязаемую угрозу.

– Я… я справлюсь, – тихо, но твердо сказала она. В конце концов – это ее последний шанс, подумала она, ей уже двадцать восемь, в другую команду высшей лиги ее уже не возьмут, у нее не так уж и много лет осталось для активной игры на площадке. И если уж завершать спортивную карьеру, то лучше сделать это на взлете, даже если это будет последнее что она сделает в этой жизни. Все-таки Сабина права, мы все сделаем все что угодно за свою победу, не пожалеем ни себя ни других на этом пути.

Ее собеседница долго смотрела на нее изучающим взглядом, а потом вдруг улыбнулась одними уголками губ и подняла свой стакан с чаем, салютуя как равная – равной.

– Возможно, – сказала она. И после паузы добавила, словно речь шла о самой обычной вещи на свете: – Слушай, у меня есть предложение. Оставь мою Железнову у себя. До осенних сборов.

Маша замерла, не веря своим ушам. – Что? В каком смысле – оставь?

– В прямом. Пусть поживет у вас в Колокамске, потренируется с твоей командой. Ей полезно будет сбить спесь и посмотреть, как люди вкалывают без столичных условий и персональных тренеров. А твоей команде… – Сабина хитро прищурилась, – … будет полезно иметь на тренировках спарринг-партнера уровня сборной. Научите ее дисциплине, а она вас – скорости. Своего «Кайзера» ты пока не контролируешь, это скорее она тебя контролирует. Так попробуй для начала справиться с моим «Гением». Считай это… товарищеской помощью. И конечно маленькой услугой. В свою очередь могу заверить что буду ждать вашу команду в высшей лиге и как только вы дорастете – с удовольствием сыграю с вами в матч-реванш. Только на нашем поле!

Маша сидела, оглушенная этим предложением. В ее маленькую, тихую кухню только что вбросили бомбу. И она понятия не имела, что с ней теперь делать.

– Железнову? – еще раз спросила она: – «гения поколения»⁈ Она ж несовершеннолетняя еще!

– Тем более. Сможешь ее по жопе бить как старшая.

– Но…

– Ах, да, с ней в придачу еще и опекун останется. Ее отец.

– Глядишь и подружатся девчата…

– Лилька ее съест!

– Не съест, подавится. Ну а если съест… туда и дорога. Что за «гений поколения», которую на областном уровне съели?

– Да ты просто избавиться от нее хочешь!

Глава 19

Августовское утро выдалось на редкость погожим. Солнце, еще не набравшее полуденной силы, мягко освещало школьный двор, заставляя поблескивать капли росы на подстриженной траве газонов. Легкий ветерок шевелил листву старых лип, высаженных еще в пятидесятые годы по периметру площадки, и их тень ложилась причудливыми узорами на асфальт. Воздух был напоен ароматом цветущих клумб – здесь росли яркие бархатцы, скромные анютины глазки и пышные георгины, которые старательно поливала техничка тетя Клава каждое утро в шесть часов.

Площадка перед главным входом в школу представляла собой просторный асфальтированный прямоугольник, окаймленный с трех сторон невысокими кустами сирени и жасмина. С четвертой стороны возвышалось трехэтажное здание школы из красного кирпича, построенное в характерном для шестидесятых стиле – строго, функционально, но не без определенного достоинства. Широкие ступени парадного входа были выложены серым гранитом, а массивные двустворчатые двери из темного дерева украшали кованые ручки. Над входом красовалась вывеска: «Средняя школа № 3 города Колокамска», а чуть выше – барельеф с изображением раскрытой книги и факела знаний.

По центру площадки была разбита небольшая клумба круглой формы, в центре которой возвышался флагшток с развевающимся красным флагом. Вокруг клумбы концентрическими кругами были высажены цветы – от ярко-красных канн в центре до белых петуний по краям, создавая своеобразный живой орнамент. Справа от главного входа располагались скамейки для ожидания, выкрашенные в традиционный зеленый цвет, а слева – стенд с расписанием занятий летней площадки и объявлениями для родителей.

– … последняя смена летней площадки нашей школы считается открытой! – звонко заявил конопатый мальчишка в белой рубашке с красным галстуком и красной же пилотке.

Мальчик этот, Сережа Комаров, был из тех детей, которых природа щедро одарила веснушками – они покрывали не только его курносый нос и пухлые щеки, но и лоб, и даже уши. Светло-рыжие волосы торчали из-под пилотки непослушными вихрами, а голубые глаза светились энтузиазмом. Рубашка на нем была выглажена до идеального состояния – явно постаралась мама, а красный галстук повязан с той особой тщательностью, которая выдавала в нем ответственного дежурного.

Виктор поморщился. Дурацкое суеверие, конечно, но при слове «последняя» у него всегда внутри так и чесалось поправить на «крайняя». Вот только привычка эта тут не к месту, это только там работает, где действительно любая смена может последней стать, там тебе за такое заявление… нет, по голове не настучат, но посмотрят косо. Но это там, где есть такая вероятность. На его нынешнем месте работы такой вероятности практически нет. Что должно случиться чтобы эта смена летней площадки средней школы номер три города Колокамска стала для него последней? Метеорит на школу упасть? Холодная война наконец перейти в горячую фазу со всеми этими термоядерными «Царь-бомбами» и «Томагавками» с «Трайдендами»? Ассасины из ордена Старца Горы за ним прийти?

Вероятность всех этих событий Виктор оценивал как околонулевую, а потому и не торопился поправлять конопатого пионера с его звонким «последняя смена!». Последняя так последняя… понятно же, что в смысле – в этом году. Августовская смена летней площадки последняя, после нее уже в сентябре начнется учебный год. Примерно в это же время будет жеребьевка по рейтинговым турнирам, а вновь созданная команда, объединенная сборная «Стальные Птицы» – будет участвовать в турнирах первой лиги. Амбиции у руководства Комбината и Гормолзавода – выше звезд. Сыграли вничью с «Крыльями Советов», с командой из Высшей Лиги, практически с небожителями! А значит – сомнем первую лигу и выскочим выше! Повторим феномен Свердловской «Уралочки»! Для этого ни Комбинат, ни Гормолзавод средств жалеть не собирались. На среду было назначено общее собрание новой команды, решение организационных вопросов и все такое, а завтра, во вторник Виктора желало видеть руководство Гормолзавода. С Соломоном Рудольфовичем Виктор уже встретился и поговорил, нужно было поговорить и с представителями молокозавода. Политические вопросы, так сказать… руководство желало лично увидеть человека, которому доверит лучших игроков своей команды, так называемую Троицу – Светлану Кондрашову, Лилю Бергштейн и Юлию Синицыну. С учетом занятости Виктора в школе и на тренировках встреча будет вечером и не в кабинете у руководства, а в приватной кабинке ресторана «Плакучая Ива». Кажется, именно там отчим у Айгули Салчаковой работает. Кстати, сама Айгуля все еще гостит у него в комнате, хотя с утра взяла документы и пошла заявление писать на вселение в общежитие при Комбинате. Учитывая новый статус команды, Виктор был уверен, что руководство Комбината вселит ее сегодня же, да еще и комнату получше подберет.

Он окинул взглядом выстроившихся на линейку детей. Малыши из младших отрядов стояли в первых рядах – девочки в белых блузках и темных юбочках, мальчики в белых рубашках и темных шортах. Многие из них еще зевали, не до конца проснувшись, кто-то украдкой тер глаза кулачками.

Средние ряды занимали ребята постарше. Здесь уже было больше осознанности в позах, больше попыток выглядеть взрослыми и серьезными. Володя Лермонтович, крепкий мальчишка с темными волосами и живыми карими глазами, стоял по стойке смирно, но Виктор заметил, как тот украдкой переглядывается с соседями. После истории с гранатой в лагере Володя явно пытался вести себя образцово, но энергия так и била из него ключом и судя по всему – старалась ударить именно в голову.

В задних рядах выстроились старшеклассники, и здесь картина была совсем иной. Лиза Нарышкина стояла прямо, как струнка, светлые волосы аккуратно заплетены в косу, белая блузка безупречно выглажена. Но Виктор не мог не заметить, как она то и дело бросает в его сторону быстрые взгляды, тут же отводя глаза, когда их взгляды встречаются. Рядом с ней стояла ее подружка Катя Морозова – полная противоположность Лизе, с короткой стрижкой и озорными глазами, которая явно с трудом сдерживала смех над чем-то.

– На этом торжественная линейка, посвященная открытию третьей смены летней площадки считается закрытой! – прозвенел голос конопатого пионера и школьники, стоящие ровными рядами наконец расслабились и даже начали переговариваться. Тут же раздался чей-то смех, кто-то протестующе запищал, где-то уже началась легкая потасовка между мальчишками.

– Уважаемые родители! Пожалуйста не расходитесь! Собрание по итогам прошедшей смены будет проведено после линейки в классных комнатах! – делает шаг вперед Альбина Николаевна, англичанка и временно исполняющая обязанности старшего преподавателя: – Все ваши пожелания и замечания также можно будет огласить после собрания. Те, кто не поедет на краеведческую экскурсию по памятным местам – сообщите об этом заранее!

Школьники потянулись внутрь здания, издавая тот особый гомон, знакомый каждому кто хоть раз был в школе на большой перемене, похожий на шум моря с отдельными выкриками, шуточками и смехом. Малыши семенили мелкими шажками, средние классы шли более размеренно, а старшеклассники демонстративно не спешили, показывая свою взрослость.

Виктор тем временем, окинул взглядом родителей, собравшихся на торжественном открытии. Знакомые лица, знакомые взгляды. Одни – доброжелательные, другие – настороженные, третьи – откровенно недовольные. Хм… и что же он сделал не так в этот раз?

Родительская публика была довольно пестрой. Ближе к входу в школу стояла группа молодых мам с колясками – это были матери малышей из младших отрядов. Они выглядели уставшими, но довольными – летняя площадка давала им возможность хотя бы на несколько часов заняться своими делами. Чуть поодаль расположились родители постарше. Среди них выделялись несколько мужчин в рабочей одежде – видимо, успели забежать с утренней смены.

– Виктор Борисович слишком… фамильярно себя ведет с детьми, – донеслось до него из группы матерей, стоявших у входа в школу.

Говорила Инна Викторовна Нарышкина, мать Лизы, строгая женщина в деловом костюме, которая всегда держала спину прямо, словно аршин проглотила. Темно-синий костюм сидел на ней безупречно, подчеркивая подтянутую фигуру. Светлые волосы были уложены в строгую прическу, а макияж нанесен с математической точностью. Золотые серьги и тонкая цепочка на шее говорили о хорошем достатке, а вот выражение лица было неизменно недовольным. Тонкие губы поджаты, серые глаза смотрят оценивающе, а между бровями залегла вертикальная морщинка – признак человека, привыкшего все контролировать.

Совсем не похожа на свою дочь, мелькнуло у Виктора в голове, какая Лиза и какая ее мама, как два полюса. Поистине, вода и камень, лед и пламень не столь различны меж собой как эти двое.

– Да что вы такое говорите! – возмутилась Евгения Лермонтович, мать Володи, поправляя свою яркую блузку. Евгения Петровна была полной противоположностью Нарышкиной. ННа первый взгляд совсем еще юная, больше похожая на студентку чем на маму восьмиклассника, с мягкими чертами лица и добрыми карими глазами. Светло-каштановые волосы лежали в строгом каре. На тонких пальчиках поблескивали несколько колечек, а в руках она держала вместительную сумку, из которой торчали какие-то детские вещи.

– Наконец-то появился педагог, который умеет найти подход к детям! Вы видели, как мой Володя изменился? Раньше от физкультуры отлынивал, а теперь с утра до вечера про спорт только и говорит! Особенно… особенно после летнего лагеря… – мама Володи отводит взгляд и слегка прикусывает губу. Ну да, в летнем лагере Володя Лермонтович показал себя во всей красе, где-то выменяв у солдат на эмалированный значок «Гвардии» муляж гранаты с учебными запалами и эффектно выдернув кольцо перед всеми. В результате Виктор до сих пор об этом эпизоде предпочитает не вспоминать. И смех, и грех, что тут скажешь. С его точки зрения и наказывать в общем-то пацана не за что, мальчишки они на то и мальчишки чтобы прыгать с гаражей, смешивать карбид с водой, кидать пустые баллоны из-под лака для волос в костер и ждать, когда «бахнет», делать самопалы из трубок и гнутых гвоздей, заряжая их головками от спичек и еще много-много чего. Из чего же, из чего сделаны наши мальчишки? А вот из любого хлама, который может сделать «бабах», из перочинных ножичков в кармане из сигарет, которые прячут от строгих родителей, из первых драк за гаражами, из девчонки, которая живет в соседнем подъезде… и кстати, растяжку Вова Лермонтивич поставил грамотную, только не там и не так. Но для этого и существуют учителя, верно?

– Вот именно в этом и проблема, – тем временем поджимает губы Нарышкина. – Моя Лиза тоже только о нем и болтает. «Виктор Борисовчи сказал», «Виктор Борисович показал»… Это нездорово для девочки-подростка, такая вот зацикленность на одном преподавателе. И ладно если бы это была Альбина Николаевна, учительница по английскому, но физрук! Лизочка вовсе не собирается делать карьеру в спорте, у нас планы, мы поступаем в МГУ!

– Чего плохого в физической культуре? – возражает ей другая мамаша, покачивая головой: – в здоровом теле здоровый дух. Вон по Виктору Борисовичу сразу видно, что у него дух… здоровый такой. – она оценивающе бросила взгляд на Виктора, полагая что он этого не заметит: – видели какие у него сильные руки? Такой как схватит…

– Знаете, милочка, я замужняя женщина. – поджимает губы мама Лизы Нарышкиной: – и чужие руки меня не интересуют, какие бы они ни были! Сейчас разговор идет о том, какое влияние оказывает этот физрук на воспитание наших детей!

– В самом деле. – соглашается с ней другая женщина в синей блузке и с ярким пятном помады на бледном лице: – уж слишком он запанибрата с ними. Как будто не учитель, а ровня. Как у такого учиться? Еще и на мужа моего голос повысил… хамло одним словом. И куда руководство школой смотрит? Почему такого к учебному процессу допустили?

– Он вашему мужу нахамил? Как странно. – удивляется мама Володи Лермонтовича: – Виктор Борисович обычно всегда крайне предупредителен.

– Еще как нахамил! Чуть в драку не полез! Хорошо что мой Мишенька сдержал себя, а то он бы этого физрука тут покалечил! Больно нужно руки марать! – фыркает женщина и поправляет прическу.

– И потом, какой пример он подает в личной жизни? – добавляет мама Лизы Нарышкиной.

– Какой еще пример? – не поняла мама Володи Лермонтовича.

– Евгения Петровна, неужели вы не слышали? – вмешалась в разговор худощавая Алла Ивановна Петрова, мать близнецов Саши и Паши, всегда первая в курсе всех сплетен. – В летнем лагере он со своей… подружкой… – и Алла Ивановна наклонилась к уху мамы Володи Лермонтовича, что-то сообщая ей шепотом. Ухо мамы Володи начало приобретать явственный красный оттенок.

– Неужели⁈ – ахает она: – даже так! И… сколько раз вы сказали⁈

– После этого «представления» моя дочка заснуть не могла толком три дня! – заявляет мама Лизы Нарышкиной: – представляете какой удар по детской психике?