Текст книги "Тренировочный день 7 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Грибы говоришь… – здоровяк подбрасывает «финку» на ладони: – слышь, Понтовый, чего скажешь? Верим мы этому обсосу или как?

– Не сезон на грибы. – раздается голос сбоку. Наполи с трудом поворачивает шею и находит третьего. Тот сухощав и невысок, носит очки.

– Чингачгук сказал же что у него винтовка без номеров и головки пуль крест-накрест надпилены. Такое вот… превращает пули в «дум-дум». – поправляет очки третий зека: – запрещено Женевской конвенцией, потому как плоть в фарш превращает.

– Вот как. – здоровяк переводит взгляд на Наполи: – хочешь в Шерлока Холмса поиграть? Так поиграем. Винниту, кто там под скалой лагерем встал?

– Четверо. Белая «Нива». Трое мааны кыыс и один уолтаар. Такие кыыс, что… – якут жмурится: – ай, пальчики оближешь, кэрэ кыыс.

– Эй, Чингачгук, по-русски говори.

– Я говорю трое молодых. Девчонок. Не женщины, но и не дети уже. Это… мааны кыыс…

– Девушки?

– Вот! Девушки. Мааны кыыс. Кэрэ… красивые и молодые. Трое. С ними – мужик. Здоровый… плечистый. В лесу понимает, палатку правильно поставил, место нашел. И… глазами так водит… – якут показывает, как именно «водит глазами»: – нехорошо. Глазастый. Пришлось низом уходить. Но все равно городской.

– Хм. – здоровяк перевел взгляд обратно и уперся им в Наполи: – думаешь самый умный? Да ты у меня как на ладони. Ясно же что ты сделать хотел. Этот Витька у тебя бабу увел, а ты решил их тут подкараулить. С винтовкой. Вот только что ты хотел сделать, а? Вряд ли просто попугать…

– … тебе какое дело…

– Он уже делал так. – говорит якут, вытягивая ноги к костру: – дальше в пещере есть следы. Кого-то уже в воду бросали.

– Ты смотри-ка. Да у нас богатая добыча. Думал что ты сопля, а ты оказывается маньяк готовый. По сто второй часть три идешь. – рот здоровяка перекашивает злорадная ухмылка: – я так понимаю, что ты собирался этого Витьку не просто кончить, а сюда затащить. Иначе зачем тебе пассатижи и паяльная лампа? Или… или ты так со своей девкой решил развлечься? Или со всеми тремя?

– Да не стал бы я! Я только Витьку! – выдыхает Наполи, окончательно входя в роль. Ему легко, его этому обучали. Нельзя врать по-большому, представляясь тем, кем ты не являешься, это бросается в глаза. Желательно чтобы твоя ложь была совсем рядом с правдой. Вот и сейчас – он не врал. Да, он собирался вытащить Полищука в пещеры и провести полевой допрос, после чего ликвидировать… а мотивы… что мотивы. И на самом деле ему Марина нравится и даже ревность немного есть, чего уж там. Сейчас нужно прости эти чувства из глубины души вытащить, оттуда, где все подавленные чувства хранятся. Вытащить и выбросить наружу.

– Он, падла такая, Маринку у меня увел! Видели, как она ему улыбается⁈ Ненавижу! – забился он, пытаясь разорвать веревку и приподнимаясь вперед: – да я…

Удар! В глазах темнеет и он падает назад, ударившись спиной о стену пещеры. Некоторое время он не понимает, где находится, в ушах стоит высокий звон…

… остынь, горячий парень… – хмыкает здоровяк: – остынь и возрадуйся. «Нива» нам пригодится. Так что если хорошо попросишь, то мы за тебя твоего Витьку на ножик посадим. А девок его тоже посадим. На кое-что другое. Можем тебе даже твою Маринку оставить, нам двоих хватит. О, гляди, как глазами сверкнул! – здоровяк хохочет. Наполи с ненавистью глядит на него снизу вверх. Где-то в уголке сознания бьется мысль, что все он делает правильно, что если так и дальше будет, то он сможет выбраться отсюда живым… главное сделано, контакт установлен. Еще немного и они станут ему сочувствовать, а он…

– Если так сделаете, то я второй схрон вам отдам. – говорит он: – там у меня еще оружие лежит и патроны. И одежда гражданская… но с условием.

– Условия ставить нам будешь?

– Витька – мой! Я лично хочу эту сволочь в ад отправить!

Глава 10

Человека нельзя обмануть. Его учили исходить из этого простого постулата. Мы, приматы, а по сути – животные и мы не контролируем свой организм на сто процентов, не контролируем даже на пять процентов. Никто не может контролировать рост волос или частоту сердцебиения, рубцевание шрамов или подпрыгивание лодыжки при тесте на паттелярный рефлекс, когда врач резиновым молоточком стучит под коленку. Точно так же нельзя контролировать и реакцию организма на собственную ложь, если «правду говорить легко и приятно», то ложь это всегда небольшое насилие над самим собой и организм непроизвольно напрягается. Напрягается, выделяется пот, учащается сердцебиение, сужаются зрачки и так далее. Именно на этой реакции и основано действие полиграфа или «детектора лжи». Однако самый верный детектор лжи встроен в каждого из людей, люди – стадные существа и от отношения окружающих зависит сама их выживаемость. Поэтому люди миллионы лет учились распознавать мельчайшие изменения в мимике и поведении своего ближнего. И обмануть человека невозможно, если у него все в порядке с социальной составляющей, он не даун и не социопат, то он «прочтет» лжеца за считанные секунды.

Когда в академии седой преподаватель дошел до этого места, то по рядам прошел шепоток. Курсанты академии ГРУ – дисциплинированные твари, но и они не выдержали. Как так – нельзя обмануть человека? Люди испокон веков друг друга обманывали…

В ответ преподаватель предложил показать карточный фокус. И показал, при этом весьма неловко, было видно, что он не умеет показывать фокусы, что карта, которую он прятал в рукаве – едва не вылетела раньше времени. Показав фокус, преподаватель наклонило голову набок и спросил – почему же курсанты не указали на то, что он жульничал? Почему не остановили фокус во время проведения? Да потому, что им было неловко. Неудобно. В конце концов они – курсанты, а он – полковник, пусть и в отставке. Как такому скажешь «тащполковник вы жулите! Вон же у вас карта из рукава выпала!»? Это один из примеров, сказал преподаватель, вы делаете вид что поверили мне. Из вежливости или из другого чувства – неважно. То есть на подкорке, рептильным мозгом вы все видели, но предпочли не заметить. И все случаи, когда вы знаете что вы врете людям, а люди вам верят – это вот так. Люди видят, что вы врете, но предпочитают верить во что-то другое. Этим пользуются мошенники всех мастей, они дают человеку веру. Веру в то, во что он и сам хотел бы поверить. Что можно быстро разбогатеть, например. Ничего не делать, только деньги положить на кон и указать под каким наперстком шарик. Или в то, что «он обязательно жениться». Во что угодно. Но если человек не хочет вам верить – вы его не обманете.

Поэтому человека трудно обмануть. На подкорке он всегда будет видеть вашу реакцию, его внутренний взращенный миллионами лет эволюции детектор лжи будет говорить ему что вы врете.

– Тащполковник! – спросил кто-то с заднего ряда: – а как тогда… ну как тогда работать-то?

– Очень просто. – ответил седой преподаватель: – не обманывайте людей. Верьте в то, что им говорите. В момент, когда вы говорите девушке «я тебя люблю» – вы и правда в это верите, верно? Однако пройдет время, и эта девушка уже не будет казаться такой уж привлекательной. Но в момент, когда вы это говорили – это было правдой. Вы верили в то, что говорили. Именно поэтому она вам и дала. Именно поэтому вы и перестали ее любить. Впрочем, это тема совсем для другой лекции…

Наполи помнил, чему его учили в академии, именно поэтому он не стал врать про свои намерения. Он сказал правду. Да, он собирался убить Полищука. Он собирался не просто убить его, а предварительно поиздеваться. Да, ему нравится Марина и не нравится то, как она на этого Полищука смотрит. А еще ему человека убить как чихнуть – так же просто. Поэтому он для них – безопасен. Выдавать их он не будет, потому что сам убийца. Можно конечно и его завалить и он сам бы так и сделал, но они – не профи. Им нужна помощь местного, а он предложил провести их нужными дорогами… уже после. Есть выезд из области минуя стационарные посты на выезде, по проселочным дорогам. Есть возможность транспортом разжиться, не таким палевным как белая «Нива». Уйти от мест, где их могут искать туда, где никто искать не будет. А там уже – кто как. Такое предложение озвучил им Наполи и сейчас двое зеков вышли из пещеры – посовещаться. С ним оставили этого худощавого по кличке Понтовый, который устроился напротив, сев по-турецки и положив на колени его винтовку.

И по этому действию сразу же стало ясно что Понтовый на решения в этой группе не влиял. Да в целом выглядел не так внушительно, как остальные. Наполи знал что внешность обманчива и Понтовый вполне мог быть главным в группе, невзирая на физические кондиции, мог быть жестким как колючая проволока и жестоким как штандантерфюрер карательного отряда, мог бы. Но не был. Все его поведение, мелкая моторика, невербальные сигналы – кричали о том, что он побаивается этих двоих. За то короткое время, что Наполи провел с троицей беглых зеков, он успел просчитать своих оппонентов.

Итак, первый, самый физически развитый и, судя по всему, неформальный лидер группы. Кличка – Лобо. Несмотря на свою внешность довольно умен. Это именно он и явился инициатором побега, более того, судя по некоторым репликам – именно он настоял на том, чтобы спрятаться в пещерах пока план «Перехват» не пойдет на убыль. Хорошая тактика, если бы эти трое рванули сразу – их бы поймали. Неминуемо поймали бы. По плану «Перехват» патрули стоят везде, в том числе на проселочных дорогах, на полустанках, проверяются фуры и багажники автомашин, проверяются документы. Выждать две недели – и вот уже на проселочных дорогах снова никого нет, никаких патрулей на промежуточных станциях, а на стационарных постах ГАИ останавливают выборочно, да и документы у пассажиров не всегда проверяют.

Так что можно смело утверждать, что Лобо – физически силен и довольно умен. Более того, откуда-то знаком со спецификой и методами работы МВД. Бывший сотрудник? Может быть, но таких держат отдельно от остальных зеков. Что же до его индивидуальных черт, то он самоуверен, даже слишком, жесток и упрям.

Второй – Чингачгук или Винниту. Якута называли и так и так. Именно он и подкрался к Наполи сзади, ударив чем-то по голове. Ударил опять-таки грамотно, даже шишки нет. В то же время – вырубило надежно. Такие навыки не у каждого охотника есть. Потому что задача охотника – дичь подстрелить или в силки поймать, а не удалить по голове так чтобы цел остался. В свое время он слышал, что подобные навыки были у эвенков и чукчей, которые в плен забирали – сперва друг друга, а потом и беглых лагерных. Ходили легенды что из-за ограниченности генетического пула каждому геологу, зашедшему в гости, они подкладывали своих жен и дочерей, но у этой легенды была и обратная сторона. Женщинам со стороны тоже были рады. Вот только мужчина может сунуть-вынуть и дальше пойти, а чтобы женщина в процессе размножения гены вам добавила – ей как минимум несколько лет нужно. Вот и похищали такие народы женщин у кого придется – у соседей или там у русских поселенцев, без разницы. А когда ты женщину похищаешь чтобы она у тебя жила в племени – то проламывать ей череп по дороге явно не стоит. Впрочем, сперва казачьи отряды, а потом войска НКВД навели там порядок. И местные стали применять свои «особые» умения на вот таких вот беглых из лагерей… сперва, впрочем, тоже подложив им дочерей и жен. Генетический пул нужно разбавлять, а иначе вырождение… одними геологами сыт не будешь.

Что можно сказать про «индейца»? Молчалив, спокоен, себе на уме. Знает больше, чем говорит. А еще в момент, когда Наполи спустился вниз к схрону – у него за поясом сзади был заткнут старенький, с облезшим воронением «Тульский Токарева» под пистолетный патрон 7,62. Однако в груде его вещей пистолета не оказалось, да и когда Лобо его допрашивал – ни слова про него не сказал. Эрго – якут занычил пистолет. С одной стороны, оно и понятно, пистолет это тебе не винтовка, его с собой удобно таскать, для скрытого ношения в городе самое то. Однако это также говорит и о том, что якут Лобо не доверяет. Знает, что тот присвоил бы пистолет себе, если бы тот его показал. И, наверное, хочет иметь козырь в рукаве. Более того, если взглянуть как именно якут общается с остальными членами группы, то становится ясно, что он держится нарочито отстраненно. На Кавказе говорят, что если ты разделил с человеком еду, то ты не можешь его убить. По крайней мере сразу. С точки зрения логики, якуту нет смысла тащиться с этими двумя. С тем, как он ходит по лесу у него вообще никаких проблем не будет хоть до Колымы пешком через тайгу пройти, они же уже в Сибири. Да, займет пару лет, но что для такого «индейца» эти сроки? Лес для него дом родной. Если подойти с холодной, рациональной точки зрения, то ему проще всего этих двоих тут же оставить и пойти одному. А если еще холоднее, то сперва их прикончить, пристрелить в спину из «ТТ» и бросить в провал. Ведь если кто-то из этих двоих попадется, то могут навести на след. Лес хорош тем, что в нем легко прятаться, но плох тем, что если знаешь в каком районе человек скрывается – то поисковые группы с собаками, вертолеты, патрули в ближайших селах… в общем проще концы в воду спрятать.

Однако человека убить – это тебе не фунт изюму скушать. В глазах Лобо Наполи видел эту готовность, а вот в глазах якута он такой готовности не видел. Насыпать песка в носок и сзади по затылку оглоушить – да, а вот глотку хладнокровно перерезать это совсем другой коленкор. Наверное, потому ему «ТТ» и понадобился. Возможность ножом зарезать этих двоих у него две недели была и у охотника рука не дрогнула бы. И все равно легче на спусковой крючок нажать чем ножом. И с этим можно было работать. Перетянуть якута на свою сторону. Пообещать ему… что? Работу, кров, деньги, безопасность. Семью.

И наконец третий. Самый бесполезный из троих. Погоняла – Понтовый. Такую кличку можно трактовать двояко. С одной стороны Понтовый – это кто-то яркий, вызывающий и вообще классный. С другой – это тот, кто понтуется. То есть – зря выкаблучивается. И наконец Понтовый – этот тот, кого легко на понт взять. То есть – трусливый. И, судя по всему, именно оттуда и ноги растут в данном случае. Избегает длительного зрительного контакта, даже с пленником. Но это не значит, что им нужно пренебречь. Сейчас, когда Наполи полусидит, прислонившись к каменной стене пещеры, а руки связаны за спиной и постепенно начинают терять чувствительность, сейчас ему нужно любое преимущество. Любая зацепка.

Что такое зацепка в отношении объекта вербовки? Это сильные эмоции, триггеры. Люди все одинаковы, у всех есть свои крючочки, свои рычажки и кнопочки, нужно только узнать какие именно. А в случае с Понтовым и ходить далеко не нужно, его триггер – это страх. Он боится всего, но сейчас больше всего он боится своих «коллег». И это оправданный страх.

– Кха-кха! – выдал Наполи, откашливаясь: – что-то они там долго… и о чем совещаются?

– Заткнись. – говорит его надсмотрщик: – какая разница…

– У меня за поясом пистолет был. «ТТ». – продолжает Наполи, не обращая внимания на слова Понтового. С такими нужно именно так. Они привыкли боятся. И сейчас ему в голову нужно вложить Идею.

– У тебя был ствол? – прищуривается худощавый зек, поворачивая голову: – где? Какой?

– «ТТ» я же говорю. Старенький, еще военных лет. Три запасных магазина.

– Но… – Понтовый бросает взгляд в угол пещеры, где лежат его вещи: – Винниту ничего не сказал… – он тут же прикусывает губу. Задумался, с удовлетворением отмечает Наполи, отлично. Начал думать, начал сомневаться. И тут уже можно даже не стараться. Было бы у него много времени, так он даже не стал бы перцу добавлять, сам бы человек дошел до нужной кондиции через день-другой. Но у него этого времени нет, так что нужно педалировать ситуацию.

– Слышь. – говорит он, поворачивая голову к Понтовому: – я вот заметил, что вы разные. Ты вот умный, сразу сообразил. А этот Лобо… здоровенный и всего лишь. Чингачгук, он себе на уме. Зачем он с вами вообще, он же по лесу ходит – ни одна травинка не шелохнется. Как у себя дома… он куда хочет один дойдет.

– Что? Ты на что, сука намекаешь⁈ – худощавый подтягивает к себе винтовку и кладет ее на сгиб локтя: – на что…

– Да я не намекаю. Я думаю. Можно мне подумать, а? Вы же все равно мне глотку перережете и в провал скинете. Не сейчас, так потом. Думаешь Лобо потом свою часть уговора выполнит? Да ни черта. Но я вот что тебе скажу, Понтовый, ты подумай. Подумай, тебе полезно будет… ты с этими ребятами далеко не уйдешь. Ты не такой как они, видел же как они на тебя косятся? Так они тебя потом и отпустили… ты же явный след. Тебя на первом же вокзале примут, ты и сам это понимаешь. Скажи зачем Лобо или Винниту тебя в живых оставлять, а? Так что мы с тобой в одной лодке…

– Да ты гонишь…

– А смысл? – Наполи слабо улыбнулся. Именно слабо, не показывая сколько у него на самом деле сил и насколько он сейчас сосредоточен: – все равно я труп. Жалко, что Витьку не грохнул, ну да ладно… все равно его грохнут. И его и эту дуру Маринку. И нас с тобой тоже грохнут. Но ты не ссы, Понтовый, этим двум тоже не жить.

– Чего?

– Того. – он повозился, устраиваясь поудобнее. Отлично, клиент заинтересовался, самая важная часть позади, дальше дело техники.

– Сам подумай, мозгами пораскинь, ты же парень умный. – усмехается он: – вот он я. На мотоцикле, с винтовкой. Номера спилены. Пистолет, «ТТ». Как ты думаешь, любой фраер себе такое позволить может? За мной – Семья. А это намного круче чем милиция. Семья имеет связи везде, в том числе и у братвы, среди «синих», у воров в законе. По беспределу одного из Семьи убить… найдут их. Это МВД свою жопу не найдет в темноте, а вот люди что по понятиям живут – всегда в курсе, где кого искать и кто где всплыл. Так что найдут их. Через год или десять – без разницы. Найдут и… – он зажмуривается: – такое сделают, что небо с овчинку покажется. Специально, конечно, пытать не будут, не звери мы. Однако сделают все красиво, чтобы все знали. Как пять лет назад поймали мудака что малолетних девчонок душил… так его скобами строительными к чурбану прибили, а руки и ноги стальными тросами к грузовикам. И… дернули. Как гнилую морковку разорвали. Как по мне так быстро слишком… впрочем говорят он еще жил некоторое время.

– Ты чего⁈ – голос у худощавого срывается на высокие тона и Наполи мысленно кивает. Да, он сейчас уже вывел себя и Понтового за скобки, но сделал это ненавязчиво, тут же переведя внимание на Семью. История, конечно, выдуманная, но такого труса зацепит. Если бы Наполи начал ему грозить, он бы это не воспринял, это же естественное поведение пленника – угрожать и молить о пощаде. А когда он вроде как «мы с тобой оба трупы, а вот этим двоим не поздоровится», то и доверия больше. Плюс у Понтового в голове уже складывается дилемма – если даже он переживает своих товарищей, то его все равно найдут и казнят. Да, это всего лишь угроза, но он сам себе надумает сейчас…

– А? – он делает вид что очнулся от воспоминаний: – а ты чего усы растопырил? Нам с тобой все одно конец… это пускай они беспокоятся. Семья разберется. Я конечно и сам виноват, полез с Витькой счеты сводить самостоятельно, без прикрытия. Думал, что это мое частное дело, вот и попался.

– Ты чего гонишь? Какая еще семья⁈ – пластинку у худощавого заело прочно. И это хорошо. Он и так две недели в стрессе был, а тут ему еще немного сверху подкинуть…

– Не семья, а Семья. Слышал про мафию? Большой клан, который за своих горой. Тех, кто лоялен – вознаграждают. Тех, кто против – уничтожают. Да ладно, тебе все равно не понять… тебя с собой и взяли-то как «консерву»… – роняет Наполи и по расширившимся зрачкам Понтового понимает, что сейчас – попал в точку.

– Н-но…

– Это и со стороны видно.

– Сука, заткнись! А то… – худощавый вскакивает на ноги и вскидывает винтовку к плечу: – заткнись!

– А то что? – лениво спрашивает Наполи: – застрелишь меня? Так стреляй, чего уж. Мне осталось не так много. А вот тебе… тебе все одно конец.

– …

– Хотя… ты же умный, да? Такие в Семье нужны…

Глава 11

Спать Виктор устроился снаружи – в спальном мешке. Конечно, брезентовая палатка «Памирка» производства ПТШО «Турист» могла бы при желании вместить четверых. Было бы тесновато, но в тесноте да не в обиде. Изначально план был такой, что возьмут две палатки и поселятся по отдельности – Батор со Светкой и Марина с Виктором. При этом Марина заранее сказала, чтобы Виктор себе там ничего не надумывал и что она девушка занятая. В смысле пока у нее парня нет, но обязательно будет и этот парень точно не Витька. Потому что Витька – бабник. Однако потом Светка и Батор поссорились, а вторая «Памирка» была Батора, так что выехали с одной палаткой. Времени вторую искать уже не было.

Виктор рассудил, что он может и в машине при особой нужде поспать, правда придется скрючиться на заднем сиденье, все-таки «Нива» не предназначена для проживания, ноги там не вытянешь. Однако против всяких ожиданий комары в этой местности не так уж буйствовали, так что он предпочел улечься прямо рядом с костром, расстелил себе спальник и залез в него.

Девчата уже удалились в палатку, откуда сперва слышалось тихое перешептывание и хихиканье, но через некоторое время все утихло.

Виктор же приготовился засыпать, вот только сон никак не шел. Наверное, из-за перемены обстановки, все-таки он обычно в городских условиях засыпает, под крышей и в четырех стенах, а тут… как там в песне? Вместо крыши – темное небо, вместо стен – величавые сосны, а вместо затхлого воздуха городских кварталов – такое обилие кислорода что аж голова кружится. Дым угасающего костра отгонял мошкару, ленивое потрескивание угольков и багровые языки пламени добавляли уюта и спать не хотелось вовсе. Хотелось сидеть и смотреть в багрово-черные угольки, так похожие на руины древней крепости, которые штурмовали языки пламени. Защитники крепости порой отстреливались, угольки трескались, разбрасывая искры, но новые гвардейцы в багровых мундирах бросались на штурм вместо павших.

Сбоку треснула ветка. Виктор сел и скосил глаза влево. Тень отделилась от палатки и уселась рядом.

– Что не спишь? – сказала тень. Отблески костра легли на ее лицо, осветив его багровым и алым. В этих цветах Айгуля Салчакова, четырнадцатый номер команды «Колокамский Металлург» выглядела как восточная дэви, настоящая гурия из далеких и жарких стран.

– Да чего-то не спится. – честно признался Виктор: – наверное из-за обстановки. Ну и потом у меня тут в палатке три симпатичные девушки, нужно же их охранять в конце концов.

– Спите спокойно, жители Багдада, султан Полищук на страже вашего покоя. – хмыкнула Айгуля, убирая выбившийся из прически локон за ухо: – хотя это как поставить козла огород с капустой охранять.

– Про козла обидно было. – он расстегнул «молнию» спального мешка и уселся поудобнее.

– Да я не в этом смысле. В смысле ну… как собаку поставить мясо охранять. – оправдалась Айгуля.

– Так теперь я не только козел, но и пес смердячий? – уточнил Виктор, пряча улыбку.

– Витька! – не выдерживает девушка: – ну что ты в самом деле! Я имела в виду что ты как… ну как Женьку из вашего двора поставить за винным погребом приглядывать! Он же слюнями захлебнётся!

– Что за инсинуации?

– Ой, не звезди мне, Полищук. Ты хоть и тренер, но бабник почище Холодкова будешь. Наверняка хотел ночью пробраться к нам в палатку и… осквернить нас всех. Втроем. Сперва Светку, а потом Маринку. Вот.

– А чего это сперва Светку, а потом Маринку? А тебя когда?

– А… до меня очередь не дойдет. Я тревогу подниму! – девушка поднимает вверх сжатый кулак: – ничего у тебя не выйдет, товарищ Полищук!

– Ага. – кивает Виктор: – то есть «осквернить» Светку и Маринку ты мне позволишь? Уже интересно…

– Вот как с тобой разговаривать? Ты все слова переиначиваешь… – вздыхает Айгуля, глядя в угасающий костер: – лучше скажи, Вить… ты и правда думаешь, что у нас есть шансы в первой лиге? Мы же за пределы города никогда не выходили, нас все время «сырники» в местном дивизионе «убивали».

– В этом и была ваша проблема. – Виктор прихлопывает надоедливого комара у себя на плече: – что «Металлург», что «Красные Соколы» давно переросли регион и город. Однако по силе вы равны и не давали соперникам подняться выше. Объединенная команда имеет все шансы показать достойный результат в первой лиге, а то и в Высшей. Ну и потом, пара «Маша-Лиля» может и на более высоком уровне… вплоть до международного.

– Лилька… – девушка вздохнула: – Лилька, она может, это да… а я? Скажи честно, Вить. Я же вижу, что Лилька на голову выше всех наших…

– Как раз всех ниже, – улыбается Виктор: – она же самая мелкая среди всех, даже Маслова ее выше.

– Да я не про рост! Витька! Ну ты же понял! – сердится Айгуля. Виктор вздыхает.

– Понял. – говорит он и трет лицо ладонями. Что сказать, действительно Бергштейн отличалась от прочих, она была быстрее и выносливее прочих, показывала удивительную степень владения своим телом, высочайший уровень координации и умение управляться с мячом, да так, как будто магией какой обладала. Айгуля рядом с ней не смотрелась совершенно, впрочем, на площадке у них разные задачи были, Салчакова больше в блок, защиту и доигровщица, а Лиля конечно же либеро – на подхвате. Однако зная Лильку и ее физические данные он был уверен, что она и на месте Айгули показала бы себя как минимум не хуже, а то и лучше. Эх, ему бы четырнадцать таких Бергштейн, и он бы до чемпионата мира дошел, даже с ее маленьким ростом.

– Играет она лучше, чем ты. – говорит он прямо: – прыжки у нее… ну ты видела. Мячом владеет как волшебная фея, только вместо палочки у нее мяч. Тот раз в парке подачу Маше подала – два раза подряд! Ладно первый раз, но второй…

– … видела. – угрюмо кивает Айгуля: – видела я. Она как будто вообще не из нашего мира. И все у нее легко получается. Мне чтобы подачу с подкруткой освоить пришлось почти три месяца тренироваться, а у нее с первого раза вышло. Вот как можно с ней соревноваться? И какие у меня вообще шансы в Высшей Лиге… да даже в первой⁈

– Лиля во всем тебя лучше. – кивает Виктор и Айгуля – прикусывает губу и опускает голову. По ее лицу пробегает тень… или это языки пламени пляшут в костре?

– Лиля во всем тебя лучше. – повторяет он: – почти во всем. Однако это не значит, что ты не сможешь с ней сравняться. Более того, ее преимущества это и есть ее недостатки. – Виктор подкидывает пару веток в костер и языки пламени меняют свой цвет, становятся ярко-желтыми. Ветки весело трещат, разбрасывая искры во все стороны. Он отодвигается от костра, чтобы не прожечь спальник.

– Погоди. – говорит Айгуля: – что? Нет, то есть – как? Погоди, ты только что сказал, что она лучше меня… но это я и так знаю. Когда Лилька серьезная становится, то хоть святых выноси, в ее руках мяч как послушная собачонка, куда она захочет, туда и летит. Но ты сказал, что я могу…

– Можешь. – кивает Виктор: – еще как можешь. Лиля – талантлива. Джек-пот в генетический лотерее, сила, скорость, координация. Ей все дается легко, играючи.

– Вот именно! Как с такой можно соревноваться⁈

– Запросто. Она слишком одаренная и слишком талантлива. У нее все слишком легко получается. Знаешь ли ты, что происходит с человеком, которому все легко дается? Нет?

– Он всегда выигрывает.

– Ну нет. Напротив. Такой человек перестает стараться. Зачем ему прикладывать усилия, если у него все и так легко получается. Во-первых, он не ценит то, что достается ему так легко, а во-вторых – не прикладывает усилия. И постепенно такой человек разучится заставлять себя что-либо делать. С Лилей такая беда. Ты же была у нее дома, да? Видела какой там бардак? Лиля слишком привыкла полагаться на свои способности, данные ей от рождения. Она – Моцарт, талант, гений, не осознающий своей гениальности и все дается ей легко. Вот потому-то она и не умеет стараться. Прикладывать усилия. Заставлять себя идти вперед, несмотря ни на что. Как говорил мой отец, гений – это один процент таланта и девяносто девять процентов тяжелого труда. Лиля не трудится, ей незачем. Она пропускает тренировки, позволяет себе танцевать до упаду по пятницам и субботам в парке, не соблюдает спортивную диету, а про алкоголь вовсе промолчу. И все это может казаться преимуществом… ровно до той поры, когда выяснится, что одного таланта уже не хватает. – Виктор подкладывает в костер еще одну ветку: – ровно до этого момента. После этого ей придется либо взяться за ум и начать прикладывать усилия, либо сдаться и остаться на прежнем уровне. Вот только если она решит все же приложить усилия, то сделать это будет нелегко. У нее нет привычки работать над собой, понимаешь? Проблема Моцарта в том, что Моцарт – слишком талантлив.

– Как бы я не старалась – все равно Лильку не догоню. – мотает головой Айгуля.

– Догонишь. Если будешь идти каждый день, понемногу. Дорогу осилит идущий. В отличие от Лили ты тоже талант.

– Я – талант? Да ты шутишь…

– Да, ты – талантлива. Твои физические показатели с самого начала были лишь чуть выше средних, но ты талантлива в своем упорстве, в тяжелом труде, понимаешь? Лиля у нас тут как стрекоза, которая лето красное пропела. А ты – муравей. В отличие от нее ничто не будет даваться тебе легко. Каждый сантиметр, каждый шаг будет даваться с трудом. Но… – Виктор сделал паузу и бросил в костер еще несколько веточек. Веселое пламя тут же накинулось на новую пищу, затрещав и поднявшись выше, освещая все вокруг. Айгуля пододвинулась чуть поближе к нему.

– Но? – спросила она, не дождавшись продолжения: – что «но»?

– А? – Виктор отмахнулся от дыма: – чего?

– Ты сказал, что каждый шаг будет даваться мне с трудом, а потом сказал «но». Чего «но»-то?

– Я так сказал?

– Витька!

– Ладно-ладно. Но… разве ты боишься труда?

– А?

– Ты всю жизнь работала над собой. Думаешь я не вижу, как ты остаешься после тренировки, продолжаешь оттачивать движения? Как проигрываешь в уме комбинации после матча? Как записываешь все в свою тетрадку? Ты гений тяжелого труда, Салчакова и в перспективе, в потенциале… понимаешь, тяжкий труд всегда побеждает талант.

– Труд побеждает талант…

– Порядок бьет класс. Труд побеждает талант. Вода мокрая. – Виктор пожимает плечами: – прописные истины. Тебя разве этому не учили?

– Да, но… – девушка прикусывает губу: – то есть ты хочешь сказать, что у меня есть шансы? Что я смогу быть как Лилька? И… даже превзойти ее?

– Кто знает. – он вздыхает, глядя в пляшущее пламя: – кто знает…

– Ты! Ты только что говорил, что «труд побеждает талант»! – глаза Айгули мечут молнии, она выпрямляется и упирает руки в бока: – только что говорил!