Текст книги "Жестокая охота"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

Петро с недоумением и тревогой смотрел, как вокруг школы забегали солдаты, щедро поливая чем-то стены из канистр. Эсэсовцы окружили здание школы с автоматами наизготовку; они покуривали и посмеивались, о чем-то оживленно переговариваясь друг с другом.

“Будуть палыты школу! – похолодел Петро, наконец понявший смысл странных приготовлений. – Як жэ так?! Нэлюды!” – На глаза навернулись слезы. И уже не владея собой, Пригода прицелился…

Звук орудийного выстрела разбросал оцепление в разные стороны; возле школы взметнулось пыльное облако взрыва, и через мгновение, протаранив высокий плетень, на дорогу выскочил танк. Второй выстрел был более удачным: броневик с офицерами вздыбился и загорелся. Стреляя на ходу из пулемета, танк промчался по улице, расшвыривая в стороны бронемашины эсэсовцев.

Петро в радостном изумлении видел, как бежали к центру села солдаты, изредка постреливая в сторону эсэсовцев из винтовок. Вдруг танк, как бы споткнувшись, дернулся и завертелся на месте – удачно брошенная граната легла точно под гусеницу. Возле сельсовета зачастил взахлеб немецкий пулемет; советские солдаты залегли. Затрещали автоматы немцев – эсэсовцы оправились от первого испуга. Пулемет бил короткими прицельными очередями не переставая. Ободренные мощной огневой поддержкой, эсэсовцы рассыпались по огородам и начали полукольцом охватывать немногочисленных наступавших. С колокольни Пригоде был хорошо виден пулеметный расчет возле сельсовета и все маневры гитлеровцев. Тщательно прицелившись, Петро длинной очередью уложил обоих эсэсовцев-пулеметчиков, а затем неторопливо, на выбор, принялся расстреливать тех, которые прятались за плетнями и в огородах. Обрадованные неожиданной помощью, советские пехотинцы с криком “Ура!” бросились в атаку; немцы дрогнули и побежали.

“Оцэ так! Оцэ добрэ!” – ликовал Петро, кубарем скатываясь по крутым ступенькам колокольни вниз – последний автоматный рожок опустел.

Подбежал к школе и принялся отдирать доски, которыми эсэсовцы заколотили входную дверь.

– Выходьтэ! Наши прыйшлы! – кричал Петро сельчанам. – Диду! Наши!

– Та бэз тэбэ бачу… – дед Макар стряхнул со щеки скупую старческую слезу. – Я ж казав, що гэрманець скоро драпать будэ. Слабо у ных супроты нас…

Примерно через полчаса бой закончился. Эсэсовцев прижали к болоту, где они и нашли свой конец.

– Ну-ка, где этот герой? – седой майор подошел к Пригоде, которого окружили солдаты. – Хорошо. Богатырь! – Майор крепко обнял и поцеловал Петра. – Построить полк! – приказал он капитану с рукой на перевязи.

Пригода стоял перед строем, не зная, куда деть руки; краска смущения залила щеки, он потупился, стараясь не смотреть на солдат.

– Товарищи! За проявленные в бою мужество и отвагу от имени командования выношу благодарность Пригоде Петру! – * майор крепко пожал ему руку.

– Дякую, – тихо ответил Петро, но тут же спохватился и уже твердо отчеканил: – Служу Радянському Союзу!

– Хорошо начал службу, сынок… – улыбнулся майор. – Награды достоин. Прорвемся к своим, буду ходатайствовать…

После непродолжительного отдыха красноармейцы двинулись дальше. С ними уходил и Петро Пригода. Прощаясь с дедом Макаром, он неожиданно прослезился:

– Як жэ вы тут будэтэ?

– В лис пидэмо, – дед Макар посуровел. – Щоб зэмля горила пид фрыцом…

10. ПОБЕГ

– В камеру их, живо! – скомандовал Маркелов при виде трех неподвижных тел. – Переодеваемся!

Георге с восхищением смотрел на Пригоду, который сторожил у приоткрытой двери с автоматом в руках: вот это силища!

– Быстрее, быстрее! – поторапливал Маркелов. – Свяжите их покрепче, – показал в сторону все еще не пришедших в себя немцев. – Все готовы? Уходим!

– А я?! – вдруг опомнился Георге Виеру. – А меня?! Возьмите, товарищи… – перешел на немецкий язык.

– Парень, мы не на свадьбу идем, – Кучмин неодобрительно посмотрел на Георге. – Оставайся здесь. У тебя есть шанс дождаться конца войны. Не упускай его.

– Нет! Я… я их ненавижу! – запальчиво выкрикнул Георге. – Возьмите…

– Пусть идет, – коротко бросил Маркелов. – Некогда препираться. Похоже, парень хороший. Думаю, не помешает. За мной!

В караульном помещении был только один солдат, который сам с собой играл в шахматы; при виде разведчиков он безмолвно поднял руки и дал себя спеленать.

Пост у входа в бывшую казарму пехотного полка, переоборудованную гитлеровцами в тюрьму, тоже сняли без особого труда – в связи с ожидаемым наступлением советских войск больше половины охранников в срочном порядке отправили на передовую, и вместо положенных двух человек был один. Теперь уже все были в немецкой униформе, за исключением При-годы, который с трудом напялил на себя только каску и мундир толстомордого охранника; с брюками получилась неувязка, не тот размер, пришлось щеголять в своих рваных.

Оставалось практически самое сложное и опасное препятствие на пути к свободе: пулеметная вышка возле забора, с которой хорошо просматривался казарменный плац – теперь тюремный двор.

– Командир, я пойду, – Татарчук решительно надвинул каску на лоб и шагнул к входной двери.

– А я подержу пулеметчика на прицеле, – рассудительный Кучмин сменил рожок и, передернув затвор, выжидающе посмотрел на Маркелова.

– Идите… – Алексей с сожалением вздохнул – без стрельбы вряд ли обойтись: очень не хотелось раньше времени тревожить осиный рой, ведь всего лишь в сотне метров от тюрьмы, как удалось узнать у захваченных немцев, казарма тюремной охраны. – И постарайся, старшина, поаккуратней.

– Я что, – сверкнул белозубой улыбкой Татарчук, – его, – кивнул головой в сторону пулеметчика на вышке, – попросить нужно, чтобы вел себя смирно. Пойдем, Степа.

– Стоп! – Маркелов прислушался. – Все назад!

К входу в здание тюрьмы подъехал “опель”, за рулем легковушки сидел капитан Хольтиц. Прихватив с собой автомат, который лежал на заднем сиденье, он торопливо взбежал по ступенькам к двери, открыл ее и пошел по узкому тамбуру, который вел в коридор. Пригода выскочил из-за угла и сильным пинком отшвырнул Хольтица к Маркелову, который одной рукой вырвал у него автомат, а второй ударил в челюсть. Пригода подошел к поверженному Хольтицу и склонился над ним.

– Та цэ ж той самый часовый, що за намы приглядав! – с удивлением воскликнул он.

– Хорошая птичка к нам припрыгала, – Татарчук с удовлетворением смотрел на Хольтица, который уже пришел в себя.

– Командир постарался…

– Капитан Хольтиц! – Маркелов при помощи Кучмина поставил немца на ноги. – Вы меня слышите?

– Д-да… – выдавил тот из себя и, собравшись с силами, стал ровно, высоко вскинув голову.

– Где наша рация? Отвечайте!

Молчание.

– Отвечайте, Хольтиц, иначе придется вас ликвидировать.

Хольтиц пренебрежительно ухмыльнулся.

– Хольтиц, я говорю вполне серьезно. У нас нет времен». И иного выхода. Мы вам сохраним жизнь, если получим рацию. Где она?

– Не скажу! И плевать мне на ваши угрозы и посулы! Никто из вас отсюда не выйдет живым. Никто!

– Шлепнем гада, – Кучмин вытащил нож и взвесил его на ладони. – Видали мы таких гордецов…

Хольтиц, крепко стиснув зубы, отвернулся. “А ведь ничего не скажет, – думал Маркелов, глядя на него. – Жаль. Мог бы здорово нам помочь. Увы. Однако смелый… Но что же делать?” Решение пришло неожиданно.

– Машина!

– Командир! – Татарчук понял его с полуслова. – Гениально!

– Придется позаимствовать вашу одежду, капитан Хольтиц… – с иронией глядя на побледневшее лицо немца, сказал Маркелов.

В “опеле” разместились с большим трудом; Ласкина бережно уложили на колени разведчиков, которые расположились на заднем сиденье вместе с Георге. За руль сел Кучмин, а рядом примостился Маркелов, переодетый в форму Хольтица.

Пулеметчик на вышке про себя подивился: этот капитан явно не в своем уме – так перегрузить машину… Сверху он хорошо видел знаки различия и Железный крест на груди капитана, а также солдат на заднем сиденье. Это обстоятельство немного озадачило пулеметчика: с какой стати офицер в штабной машине катает простых солдат? Но, немного поразмыслив, пришел к выводу, что господам офицерам из военной контрразведки (к счастью для наших разведчиков, он был осведомлен о личности Хольтица) виднее, кого нужно брать в свою машину и для каких целей. Проводив “опель” взглядом до поворота к воротам тюрьмы, пулеметчик, воровато посматривая по сторонам, принялся раскуривать сигарету – этот новый фельдфебель такая скотина, запрещает курить на посту; тоска смертная, хоть волком вой. Быстрее бы война заканчивалась…

“Опель”, набирая скорость, катил по тюремному двору. Маркелов краем глаза наблюдал за пулеметчиком – заметит подмену или нет? Автомат лежал на коленях, дверка кабины была чуть приоткрыта – возможно, вопрос жизни и смерти будут решать доли секунды.

Наконец за поворотом показались массивные ворота. “Пронесло…” – на миг расслабился Маркелов, но тут же руки снова крепко сжали автомат – пост у ворот. Три охранника, сигнализация…

Не доезжая до ворот метров с полсотни, Кучмин просигналил. Из караулки выскочил солдат и, отодвинув засовы, принялся открывать тяжеленные створки; Кучмин убавил газ, выжал сцепление, и машина медленно покатилась по инерции. Из караульного помещения вышел второй немец, унтер-офицер; прикрикнув на солдата, он направился к “опелю”. Взгляд его безразлично скользнул по лицу Кучмина и остановился на Маркелове; от изумления он застыл на месте, затем, опомнившись, схватился за оружие – и тут же зачастили автоматы разведчиков.

– Вперед! – крикнул Маркелов Кучмину.

Но тот и без понуканий уже включил скорость и дал полный газ.

“Опель” выскочил из тюремных ворот и помчал по узкой ухабистой дороге к окраине города. Сзади завыла сирена, словно спохватившись, залаял пулемет на вышке.

– Жми, Степа! – орал счастливый Татарчук.

Из-за поворота вынырнула легковушка, и машины едва не столкнулись; круто вывернув руль, Кучмин выскочил на тротуар, затем съехал опять на дорогу, и “опель”, набирая скорость, устремился к уже близкому мосту через реку на окраине города.

Если бы разведчики знали, кто сидит в той автомашине! Полковник Дитрих посмотрел вслед лихачу и, взглянув на номер “опеля”, вздрогнул – машина капитана Хольтица! Что бы это могло значить?

В этот полуденный час дорога была пустынна. Возле старого замшелого моста, который соединял два берега реки, из-за жары превратившейся в широкий ручей, стоял бронетранспортер. Водитель бронемашины уже одевался и поторапливал двоих солдат, которые е гоготом плескались в теплой мутной воде.

– Командир! – у Татарчука при виде бронетранспортера загорелись глаза. – Сменим телегу, а?

Маркелов оглянулся назад – погони пока не было видно. И утвердительно кивнул головой.

Справиться с солдатами не составило особого труда: захваченные врасплох, они глупо таращились на офицера, который приказал их связать и запихнуть в кабину “опеля”, что и было проделано с завидной быстротой и сноровкой.

– Вот это конь! – довольный сверх всякой меры, старшина постукивал по броне, гладил крупнокалиберный пулемет – вооружение бронемашины. – Я бы на нем до Берлина не отказался скакать…

Вскоре свернули по совету Георге Виеру, который хорошо знал эту местность, на одну из проселочных дорог. Погоня так и не появилась – то ли из-за растерянности охраны тюрьмы, то ли из-за отсутствия подходящего транспорта. Во всяком случае, разведчики благополучно добрались до леса и, тщательно припрятав бронетранспортер – авось когда пригодится, – ушли в горы.

11. МОНАСТЫРЬ

Прорваться сквозь плотное кольцо оцепления не удалось. Немцы пока еще не знали, где скрываются разведчики, но планомерно прочесывали окрестности города и подступы к их укрытию в горах, все туже затягивая петлю – чувствовались железная хватка и опыт полковника Дитриха. Маркелов был в отчаянии: каким образом доставить разведданные в штаб фронта?!

Сопоставив сведения, которые им сообщил Георге Виеру, рассказав о причине заключения в тюрьму, с теми данными, которыми располагали разведчики, Маркелов уже ни капли не сомневался в масштабности и значимости игры, затеянной контрразведчиками вермахта, а также в том, какую цель этим преследовали – скрыть сосредоточение крупных и хорошо оснащенных новейшей техникой соединений на кишиневском направлении, где, судя по всему, гитлеровцы ждали наступления советских войск. И теперь, зная планы гитлеровского командования, старший лейтенант ломал голову над тем, как выбраться из западни, устроенной полковником Дитрихом, или, что еще более желательно, как раздобыть рацию.

– Командир! Сюда!

Крик Татарчука спутал мысли Маркелова; он соскочил с камня у входа в неглубокую пещеру, где расположились разведчики, и поспешил на зов.

– Что случилось?

– Колян… – Татарчук растерянно показал Алексею окровавленные ладони.

Маркелов бросился в глубь пещеры, где на ложе из веток и охапок травы лежал Ласкин. Ему уже полегчало стараниями Пригоды, который не забыл захватить из тюремной караулки аптечку, но передвигаться без посторонней помощи он не мог. Необычно было видеть улыбчивого, веселого Ласкина хмурым, неразговорчивым и каким-то отрешенным; ел он через силу и то, когда кормил его Пригода.

Возле Ласкина суетился Петро. Ругаясь крепкими словами, что было на него совсем не похоже, он быстро бинтовал Ласкину запястье левой руки.

– Пригода, что с ним?!

– Собачий сын!.. – продолжал ругаться Петро, не обращая внимания на старшего лейтенанта.

– Вены вскрыл, – объяснил Кучмин. – На левой руке. Хорошо, что вовремя заметили…

– Я його як малу дытыну!.. – бушевал не на шутку разгневанный Пригода.

Бледное лицо Ласкина было неподвижно, щеки провалились, резко обозначились скулы. Только острый кадык жил своей жизнью, бегая вверх-вниз по горлу, словно пытаясь расшевелить хозяина. И крупная слеза вдруг скатилась по щеке – робкая, беспомощная.

– Ласкин, ты меня слышишь? – спросил Маркелов.

– Да… – чуть шевельнулись губы Ласкина.

– Зачем ты это сделал?

Ласкин открыл глаза, посмотрел на Маркелова и тихо ответил:

– Оставьте меня… Уходите… Вы обязаны вернуться… к нашим. Не хочу быть… обузой… Я не боюсь смерти. Свою вину… перед Родиной… искупил. А вы… должны жить…

Ласкин потерял сознание.

Разведчики, угрюмые и сосредоточенные, окружили Маркелова.

– Попробуем сегодня, – Алексей старался не встречаться с ними взглядом. – В последний раз… Завтра может быть поздно.

– В каком направлении пойдем? – спросил Кучмин.

– Еще не знаю. Мы пытались, где только возможно…

– Нет, не везде.

– Что ты имеешь в виду? – в недоумении спросил Маркелов Кучмина.

– Город. Там нас не должны ждать. А если проскочим незаметно, то искать в той стороне и вовсе не будут.

– Постой, постой, – Алексей старался вспомнить что-то очень важное. – Адрес! – хлопнул себя ладонью по лбу. – Северилов дал явку в этом городе! Решено – идем в город!

– А патрули и сторожевые посты? – отозвался Татарчук. – Если не сумеем пройти тихо, из города нам уже не выбраться.

– Хорошо бы знать пароль, – вздохнул Кучмин. – Или какие документы иметь…

– Это идея, – Маркелов посветлел. – Попытаемся…

Бронетранспортер был в целости и сохранности. К нему добрались незамеченными – и впрямь со стороны города оцепление было жидковатым и состояло из румынских солдат-новобранцев, как определил Георге Виеру.

Ехали по проселочным дорогам на малом газу, не включая фар; впередсмотрящим, как всегда, был Пригода со своим кошачьим зрением. Возле шоссейной дороги, которая вела в город, устроили засаду. Уже упала утренняя роса, когда вдали показался огонек одинокой фары. Сомнений не оставалось – мотоцикл. Пригода и Кучмин перескочили на другую сторону шоссейной дороги, по ходу разматывая небольшую бухту тонкого телефонного кабеля, который нашли в бронетранспортере; Татарчук и Маркелов, в свою очередь, подошли поближе к дороге и распластались на поросших травой откосах. Мотоцикл приближался. Водитель мотоцикла прибавлял газу – темень по сторонам пугала, несмотря на то, что здесь глубокий тыл; дорога, как назло, была совершенно пустынная, только далеко впереди, на перевале, успокаивающе мигали многочисленные светлячки – видимо, шла большая автоколонна. Офицер, который сидел в коляске, почувствовал состояние солдата: очнувшись от полудремы, покрепче прижал к телу сумку с документами и насторожился.

Разведчики вскочили на ноги одновременно; красная полоска кабеля перечеркнула световой конус, водитель мотоцикла каким-то чудом успел рассмотреть ее и даже попытался среагировать, пригнувшись к рулю, но все было рассчитано точно – чудовищная сила подхватила солдата и швырнула на землю. Мотоцикл вильнул, скатился на обочину и перевернулся.

– Зажигание! – Маркелов ринулся к офицеру, который вылетел из коляски не на дорожную твердь, а кувыркнулся по рыхлому травянистому откосу и уже пытался подняться на ноги; опрокинуть его на землю и связать руки было делом нескольких секунд.

Татарчук тем временем заглушил мотор мотоцикла и поспешил к Пригоде и Кучмину.

– Готов, – Степан не без сожаления пытался рассмотреть “шмайсер” солдата-водителя, стараясь определить степень пригодности после сильного удара о землю.

Солдат был бездыханный, пульс не прощупывался.

– С дороги! – скомандовал Маркелов, тревожно посматривая на приближающуюся автоколонну.

Когда первые грузовики автоколонны прошли мимо разведчиков, о недавних событиях могло рассказать только небольшое пятнышко крови на дорожном покрытии, которое было почти незаметным; впрочем, при свете фар внимательному наблюдателю оно показалось бы каплей масла…

Пленник оказался офицером связи, курьером, и толку от него было мало, поскольку прибыл в группу армий “Южная Украина” всего неделю назад из госпиталя (правда, пароль все-таки сообщил, чем здорово всех порадовал), но бумаги, которые он вез, оказались весьма ценными, что не преминул отметить Маркелов, рассматривая их при свете фонарика, пока бронетранспортер катил в сторону города.

На первый взгляд неискушенного человека ценность интендантских разнарядок на продовольствие, которые лежали в сумке курьера, была весьма сомнительна. Но ведь там был и расчет недельного запаса продуктов для группы армий, а зная суточную потребность в них, довольно просто подсчитать численность войск, так как солдатские нормы были хорошо известны в штабе фронта.

Вплоть до самого города, на радость разведчикам, сторожевых постов не оказалось. Маркелов уже было облегченно вздохнул, когда миновали пустынный перекресток – пронесло, уж где-где, а здесь место для поста в самый раз, – но на спуске к старому знакомому мосту, возле которого они позаимствовали у гитлеровцев бронетранспортер, сердце у старшего лейтенанта екнуло: мост был перегорожен шлагбаумом, возле которого на обочине стояли караульная будка и два мотоцикла.

– Фельджандармы… – при виде часовых у моста тяжело вздохнул Татарчук, – у этих нюх собачий и хватка бульдожья, без драки вряд ли обойдется.

Степан Кучмин поправил пулеметную ленту и попробовал турель; довольно хмыкнул и поймал в прицельную рамку рослого фельдфебеля с бляхой на груди, который властно вскинул руку– стоп.

– Какого черта! – заорал Маркелов. – Срочный пакет в комендатуру! Быстрее открывайте!

– Но, господин… – фельдфебель на мгновение осветил карманным фонариком Маркелова и при виде офицерских погон и Железною рыцарского креста сник. – Господин капитан, нам приказано…

– Ты что, не понял, дубовая голова! – пуще прежнего напустился на фельдфебеля Маркелов. – Срочный пакет! Пароль – “Дунай”, – уже тише: – Вот документы! – ткнул под самый нос удостоверение курьера и тут же сунул в карман мундира. – Я долго буду ждать?!

– Пропустить! – скомандовал фельдфебель. – Хайль Гитлер!

– Хайль! Поехали! Черт знает что…

“Успел рассмотреть фотографию или нет?” – тревожно думал Маркелов, исподтишка наблюдая за растерянным фельджандармом, пока бронетранспортер набирал скорость.

– Пронесло… – перевел дух Татарчук.

– Поживем – увидим, – философски заключил Кучмин, с явным сожалением отпуская рукоятку пулемета. – Хорошая цель была… – пробормотал про себя, вспоминая ярко начищенную бляху на груди фельдфебеля.

Бронетранспортер загнали через пролом в стене на территорию старого полуразрушенного монастыря, давно оставленного хозяевами, и замаскировали в саду среди кустов дикого винограда.

– Со мной идет Кучмин, – Маркелов торопился, пока не рассвело. – Татарчук, останешься за старшего.

– Есть, командир!

– В случае чего – задача вам ясна: любой ценой добраться к своим.

– Закурить бы сейчас одну на всех… – мечтательно прикрывая глаза, сказал Татарчук, вспомнив свой драгоценный кисет, отобранный гитлеровцами.

– Трымай… – Пригода вытащил из кармана несколько крохотных окурков.

– Цены тебе нет, Петро! – И Татарчук принялся скручивать самокрутку.

– Только быстро.

– Какой разговор, командир, как обычно…

Георге, наблюдая за разведчиками, которые по очереди курили “козью ножку”, вдруг понял по их лицам, что это не обычный перекур, а какой-то торжественный ритуал, чем-то напоминающий клятву гайдуков. И когда Татарчук протянул ему бычок, у Георге даже руки задрожали.

– Кури, Георге, за нашу удачу.

– Спасибо, товарищи, – у растроганного Виеру на глаза навернулись слезы, и он жадно вдохнул табачный дым…