Текст книги "Сплетающие сеть"
Автор книги: Виталий Гладкий
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Глава 19
Усольцев появился на пороге в тот момент, когда я начал готовить свое фирменное блюдо – карасей в сметане. Они лежали в холодильнике (уже почищенные), и я не успел их разморозить, но мне нужно было спешить.
Я надеялся, что аппетитный запах стряпни побудит майора составить мне компанию за завтраком. Чтобы под рюмку я мог поговорить с ним по душам. Гляди, удастся вытянуть из него хоть какую-то информацию.
– Место встречи изменить нельзя, – с иронией резюмировал я ситуацию, когда он чересчур вежливо, как для видавшего виды опера, сказал мне "Добрый день". – А вот какой сегодня день – добрый или не очень – выясниться через некоторое время. Я не прав?
– И да, и нет, – неопределенно ответил Усольцев и устроился в кресле. – Нужно поговорить.
– Для протокола?
– Пока о протоколе речь не идет.
– Пока?
– Не цепляйтесь к словам.
– Лады. Как вы насчет завтрака?
– Я не один…
– Знаю, знаю, с вами сержант-водитель. Но я на него не рассчитывал. Обойдется тормозком. Не велик гусь.
Майор пристально посмотрел мне в глаза и с пониманием кивнул.
– Согласен, – сказал он. – Действительно, нам лучше поговорить тет-а-тет.
Против спиртного Усольцев тоже возражений не имел. Мы быстро проглотили свои порции, опустошив полбутылки виски, а затем я приготовил кофе.
– Давно я так не кейфовал… – Майор ослабил поясной ремень. – Спасибо.
– Что, заработки не позволяют?
– И заработки не очень, и времени не хватает, чтобы сходить на рыбалку.
– Тогда зайдите на рынок. Надеюсь, там есть рыбный ряд. Или это противоречит вашим моральным устоям?
Он рассмеялся.
– Это идея, – ответил он, закуривая. – Я как-то не додумался. Может, потому, что привык обходиться бутербродами с вареной колбасой, которая только пахнет мясом.
– Хотите меня разжалобить?
– Почему вы так решили?
– Нынешняя детективная литература изображает сотрудника милиции большим трудягой и почти дистрофиком, который пьет и ест на бегу (как раз пресловутую варенку), притом нерегулярно, а стресс снимает дешевой водкой – каждодневно.
– Разве это неправда?
– Насчет трудолюбия спорить не буду. Все зависит от личных качеств сотрудника. Но что касается питания, то в этом вопросе у меня есть сомнения.
– Какие именно?
– Внимательно приглядитесь к своим коллегам, в особенности к офицерам. Каждый второй из них – ладно, пусть каждый третий – копия Винни-Пуха. Наверное, их так разнесло от голода.
– А вы – язва… – Усольцев рассмеялся. – Я что, тоже такой?
– Вы – нет, – откликнулся я с преувеличенной живостью.
– Не льстите мне. – Улыбаясь, он похлопал себя по животу. – Я и сам знаю, что нужно сбросить пять-семь лишних килограммов. Да все недосуг походить месячишко в спортзал.
– Прискорбно…
Усольцев вдруг посерьезнел и пристально посмотрел на меня изучающим взглядом. Я не дрогнул, не отвел глаз, но внутри появился неприятный холодок.
– Странно… – сказал он задумчиво – будто сам себе.
– Что именно?
– Я хотел вам это не говорить, но теперь считаю такие предосторожности излишними. Мне хочется побеседовать с вами при открытых забралах.
– А до этого мы были закованы в панцири?
– Почти.
– Вы изъясняетесь загадками. Я, например, так не считаю.
– Тогда как объяснить тот факт, что на мой запрос в Министерство обороны по вашему поводу мне весьма доходчиво ответили, чтобы я не совал нос, куда не следует?
– Так и написали?
– Я еще смягчил формулировку.
– Непонятно…
– Вот и я о том же.
– А я о другом. С какой стати уголовный розыск так сильно заинтересовался военным пенсионером, исповедующим уединенный, законопослушный образ жизни?
– Интуиция… – Он неприятно покривился – наверное, попытался вежливо улыбнуться. – Все дело в интуиции.
И кое-каких фактах.
– Например?
– Вам они известны.
– Позвольте с вами не согласиться. Я человек мирный, с работой уголовного розыска не знаком, поэтому какие-то факты, говорящие о чем-то, для меня темный лес.
– Хорошо, уточним. Во-первых, тот человек, которого нашли Коськины. Во-вторых, заявление Лагина. Втретьих, неизвестная девушка.
– Все?
– Может быть. А разве этого недостаточно?
– Для вас – достаточно, для меня – нет. Я не вижу связи между этими событиями, которые вы считаете фактами.
– Пока вас здесь не было, в деревне царили тишь да гладь и Божья благодать.
– Вы рассуждаете, как зловредная свекровь. Для нее во всем виновата только невестка.
– Не скажите. Что касается найденыша – пусть его. Но как вы отметелили Чижа и его отмороженных дружков – это нужно было видеть. Жаль, что меня там не было…
– Я говорил, что хорошая драка мне не в новинку. По молодости ходил с дружками стенка на стенку.
Прежние навыки не забылись. А что касается вашего запроса в Министерство обороны, так ведь я имею высшее техническое образование. Это о чем-нибудь вам говорит?
– Возможно. Намекаете, что служили в каких-нибудь засекреченных технических войсках? Пусть так.
Оставим эту тему. Есть другие, более важные. Не буду скрывать, я еще раз побеседовал с Лагиным и его шестерками. Уточнил некоторые детали вашего… знакомства; скажем так. Интересная открывается картина, доложу я вам. Вы не находите?
– Я ничего не терял, а потому и найти не могу.
– Будет вам… Не ерничайте.
– А вы не злитесь. Я хотел бы услышать что-то более конкретное, если пошел такой разговор.
– Пожалуйста. Как выяснилось, вы все-таки встречались с Чижом… несколько раньше.
– Без протокола?..
– Я обещал. – Мне показалось, что Усольцев даже обиделся. – Разговор между нами.
– Было дело. Да, действительно, я знаю этих уродов. Имел несчастье познакомиться, когда они приезжали глушить рыбу электротоком в нашем озере.
– Это ближе к истине. Как они мне признались, при первой вашей встрече вы на них не произвели должного впечатления.
– Так ведь раз на раз не приходится. Первый раз они мне бока намяли, а потом я немного повеселился.
Поэтому считаю, что мы квиты.
– История, конечно, не совсем прозрачная… Ну да ладно.
– Как вас понимать? Что значит – "не совсем прозрачная"? Вы считаете, что я лгу?
– Я так не сказал. Однако, здесь есть некая несообразность. Ведь вы хороший спортсмен. Не так ли? Так! Но почему-то пытаетесь это скрыть. Я уверен, что и в первый раз вы могли им вправить мозги по полной программе. Но не захотели. Почему?
– Пожалел. Тогда я еще не предполагал, с каким дерьмом мне пришлось столкнуться.
– Может быть… – В его голосе звучало сомнение; да, Усольцев мужик ушлый, его вокруг пальца обвести трудно. – Но вот Лагин утверждает, что девушка, про которую вы говорили, что она вам малознакома, на самом деле является вашей спасительницей. Она угрожала им ружьем.
– Это ни о чем не говорит. Она как раз пришла ко мне… кажется, что-то попросить… какую-то мелочь. Точно не помню. И увидела в окно, что меня бьют. Мое ружье обычно висит на стене, вот она и пальнула в воздух, чтобы разрядить обстановку.
– Разрядила?
– Еще как. По крайней мере, я отделался несколькими синяками. Всего лишь. А могло быть гораздо хуже.
– Наверное, вы очень признательны ей…
Как же, сейчас все выложу! Возьму и расчувствуюсь, распахну душу. И начну лепетать о любви к ближнему, о своих чувствах к Каролине. Когда мент мягко стелет, спать приходится на жестком. Эту прописную истину мне вдолбили еще в детдоме.
– Как вам сказать… Не так, чтобы очень, но в какой-то мере – да. Однако не настолько, чтобы стать перед нею на задние лапки и умильно вилять хвостом. Я уже говорил вам, что она мне не по карману.
– Так ведь она за вас замуж и не собирается. Но для других целей… скажем, пообщаться за чашкой кофе, вместе позагорать, половить рыбу… ну и так далее – эта девица в самый раз. Вы ведь человек холостой, не обремененный какими-либо обязательствами. Я не прав?
– Исключено. – Я постарался, чтобы моя реплика прозвучала как можно категоричней. – Я чересчур ценю личную свободу, чтобы поступиться даже в малом.
– Пусть так… – Он на мгновение задумался – видимо, на что-то решался. – Касаемо девушки… – наконец начал Усольцев, все еще пребывая в сомнении. – Где она сейчас?
– А полегче у вас нет вопросов?
– Нет! – отрезал он с металлом в голосе. – Я хочу ее видеть.
– У нас разные желания. Я, например, особого желания увидеть пусть и свою спасительницу не испытываю.
– Она куда-то исчезла. Так мне сказали Коськины, у которых девушка квартировала.
– Да ну? – удивился я настолько фальшиво, что сам себе стал противен.
Усольцев посмотрел на меня с подозрением.
– Надеюсь, вы не думаете, что я убил ее, расчленил и скормил диким зверям? – спросил я, изображая обиду.
– В моей практике и такое случалось, – отпарировал майор.
– Спасибо на добром слове.
– Не обижайтесь. Я хочу найти эту дамочку.
– Ищите, – отрезал я. – Интересно, на кой она вам нужна? Неужели она совершила какое-то серьезное преступление? Надеюсь, измена супругу (если эта фифочка замужем и наставила ему рога) пока не классифицируется как измена родине.
– Мне она нужна, – упрямо боднул головой Усольцев.
– А я тут причем?
– В последний раз ее видели, когда она шла в сторону вашей избы.
– То есть, в сторону озера.
– Нет, все-таки избы. – Майор был настойчив.
– Тогда мне остается возвратиться к собственному предположению, что я маньяк. И вы просто обязаны обыскать мое жилище. Вдруг найдете хотя бы вещи девушки. А как иначе?
– Спасибо за подсказку, – сердито сказал Усольцев. – Я говорю совершенно серьезно.
– А я не менее серьезно отвечаю: не знаю я, куда она могла деться. Ее рюкзак вы нашли?
Я мог бы про рюкзак промолчать, но был уверен, что деревенское "информбюро", старики Коськины, уже доложили майору все известные им подробности пребывания Каролины в деревне, а также не преминули живописать ее одежду и прочие вещи. Поэтому я решил проявить гражданскую сознательность, предполагающую полную откровенность с людьми из органов.
– Нет. Из вещей в комнате остались только… пардон, трусики и майка.
– Вот видите…
– И что я должен видеть?
– Раз нету рюкзака, значит, девушка покинула деревню.
– Почему вы так считаете?
– Она держалась за него, как нечистый за грешную душу.
– Это интересно… – Майор подобрался, как перед прыжком. – Расскажите мне про рюкзак подробней.
Я пожал плечами. Меня и самого в какой-то мере интересовал рюкзак Каролины, но я попридержал свое любопытство. У каждого есть маленькие тайны личного характера. И негоже посторонним без особой нужды совать в них нос.
– А что рассказывать? Рюкзак, он и есть рюкзак. Самый что ни есть обыкновенный. Набитый доверху вещами. Тяжелый. Все.
– Значит, тяжелый… – Усольцев быстро потер ладонями, будто его зазнобило.
– Не так, чтобы очень, но и не пушинка.
– Как вы думаете, в какую сторону она могла направиться?
– Ну, вы спросили… Отсюда есть только одна дорога. Та, по которой вы приехали. Остальные направления ведут в трясину, на верную смерть. Если не верите мне, спросите Зосиму.
– Спрашивал. Он говорит то же самое, что и вы. Но на станции и в районе девушку никто не видел.
– Создается впечатление, что она единственный представитель женского пола на всю округу. Девушка могла затеряться среди пассажиров. При всей своей привлекательности, она мало чем отличается от себе подобных особей.
– Что верно, то верно… – Майор задумался.
Я в это время тоже лихорадочно размышлял. Но вовсе не о том, о чем думал Усольцев. У меня в голове вертелись картины, которые я нечаянно подсмотрел в лесу: возле зимовья, на болоте и вблизи шалаша.
Сказать или не сказать? Сказать или?.. Если бы я был на все сто процентов уверен в порядочности майора…
А вдруг он на содержании у мафиозных боссов, вооруженные боевики которых шастают по лесам? Что в таком случае со мной станется, гадать не приходится. Одним словом – амбец. Что печально и нежелательно.
Черт побери! Никому нельзя верить. Так меня учили. Даже самому себе. А точнее – если и верить себе, то в последнюю очередь.
Человек слаб и лукав. Он всегда находит оправдание любым своим поступкам. Даже самым омерзительным.
И этот душка-майор, истинный профессионал, на поверку может оказаться таким сукиным сыном, что на нем клеймо негде будет поставить.
Деньги – страшная вещь. Они могут и абсолютно порядочного человека превратить в скотину. А что говорить о тех, кто просто жаждет оскотиниться.
Итак, что же получается? Расскажу майору о подозрительных личностях, которые встретились мне в лесу – могу остаться при своих бубновых интересах. И вдобавок с дыркой в башке.
Не расскажу – буду потом остаток жизни сожалеть, что поступил как последняя сволочь. Как трусливая сволочь. Оправдание, у меня, конечно, есть. Наготове. Каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужую парафию. Тем более, что я не на государевой службе. Частное лицо. Которому никто не доверял наблюдать за общественным порядком.
Так-то оно так… А совесть? А истовое желание повернуть время вспять – чтобы в деревне снова стало тихо и мирно, как прежде? Да-а, задачка – со сплошными неизвестными…
Что делать, будь оно все неладно!?
– Значит, вы не знаете, где сейчас находится девушка? – спросил, вставая, Усольцев.
– Не имею понятия.
– Тогда позвольте откланяться… – Он направился к двери. – Еще раз большое спасибо за угощение. Очень вкусная рыба.
Майор остановился у порога, потоптался в раздумье, а затем, обернувшись, сказал:
– Вот что… Иво, будьте осторожны. Я не зря спрашивал про девушку. Ею сильно интересуются очень нехорошие люди с большими связями и еще большими деньгами. Мой вам совет – не становитесь у них на пути. Бывайте…
Он быстро вышел – наверное, чтобы избежать расспросов. Но у меня такого желания не было. Я лишь задумчиво сказал ему вслед:
– Пока, Николай Николаевич…
Мыслей в голове накопилось, хоть отбавляй.
Глава 20
Ну не сказал и не сказал. Чего себя казнить? Написать в органы подметное письмо? Поздно, уже слишком поздно. Бросить в почтовый ящик его может только Зосима, но теперь он на крючке и не исключен вариант, что за ним тоже тянется «хвост». А подставлять старика – это последнее дело. Вот такая получается петрушка.
Спать, несмотря на бессонную ночь, совершенно не хотелось. Давно мои нервы не были на таком взводе…
Немного поразмыслив, я решил отправиться на рыбалку. И запасы свежей рыбы нужно пополнить (тем более, что теперь мне приходилось учитывать и Каролину), и на свежем воздухе хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию.
Мне хотелось зайти к девушке, но я сдержал свой порыв. Я догадывался, каково ей сейчас пребывать в полном неведении, и мне было ее жаль. Но рисковать без особой нужды я просто не имел права.
В свете того, что сказал мне на прощанье Усольцев, девушку ждут серьезные неприятности. Кто мог гарантировать, что за моей избой снова не установлено наблюдение? Поэтому частые походы в погреб могут вызвать подозрения. Ведь у наблюдателей, кроме глаз и ушей, есть еще и интуиция. Противника нельзя недооценивать.
Взяв удочки и садок для рыбы, я направился к берегу. Там меня ждал сюрприз: в воде, словно морж шумно плескаясь и отфыркиваясь, купался Пал Палыч. Это было что-то новое. Обычно он никогда не покидал четырех стен своего узилища.
Его одежда лежала на траве, а возле нее был накрыт "стол" – расстеленная газета, на которой стояли литровая бутылка водки и граненый стакан. Закуска не отличалась изобилием и особым изыском: несколько ломтиков сала, зеленый лук, три вареных яйца, соль в спичечном коробке и фирменный хлеб бабки Дарьи.
– А, юноша… – Пал Палыч приветственно помахал мне рукой. – Как дела?
– Раз живой, значит, уже хорошо.
– Верно сказано. – Он вышел из воды, отряхиваясь, как спаниель. – По нынешним временам просто жить – уже роскошь.
На удивление, Пал Палыч был абсолютно трезв. Или мне так показалось. Впрочем, для него, чтобы надраться до положения риз, одной-двух бутылок не хватало. А до вечера еще было далеко.
– Составь компанию. – Пал Палыч широким жестом указал на расстеленную газету. – Извини, что без разносолов.
– Не рано ли? – Я указал на солнце, которое безмятежно купалось в белой пене облаков.
– Раньше выпьешь, раньше протрезвеешь. Чтобы повторить процесс с самого начала. Садись, садись, не кочевряжься. Ты вроде парень свойский. Да и куда тебе спешить?
– Спешить как будто некуда… Хотел вот рыбки наловить.
– Не волнуйся, из озера она не сбежит. Успеешь. Надолго я тебя не задержу. Примем на грудь по полкило – а там видно будет.
– Ну, раз так…
Мне не оставалось ничего иного, как бросить снасти и сесть напротив Пал Палыча, уже откупорившего бутылку.
– Извини, что не взял второй, – сказал он, протягивая мне почти доверху наполненный стакан. – Не предполагал, что встречу интересного собеседника. Уж не побрезгуй.
– О чем разговор…
Я быстро выпил, чтобы не задерживать посуду. Пал Палыч тоже не стал медлить – махнул стакан, как за себя кинул, и даже не поморщился. Водка была очень даже ничего и, соединившись в желудке с виски, выдала на-гора хмельную эйфорию.
До этого, несмотря на изрядную дозу спиртного, которую я осилил на пару с Усольцевым, у меня не было ни в одном глазу. Наверное, сказывалось большое нервное напряжение. Ведь не каждый день приходится принимать в своей избе представителей закона.
– Пошла? – с неподдельным интересом спросил Пал Палыч и с хрустом начал грызть зеленые перья лука.
– Как сплетня по деревне… Отличная водка.
– То-то… Плохую не держим. А ты закусывай, закусывай. Или сразу по второй, чтобы трубы не пересыхали?
– Нет, нет! – Я быстро схватил яйцо и начал очищать его от скорлупы.
– Попробуй сало. Продукт для пикников и походов незаменимый.
– Это точно… – Сало и впрямь было восхитительно нежным, розоватым на срезе и пахло соломенным дымком. – Зосима расстарался?
– Ну… – Несмотря на приглашение закусить, сам Пал Палыч удовлетворился зеленым луком.
– Медицина уехала? – спросил я, лишь бы что-то сказать.
– Вчера. Ты тут будь осторожней. Не забывай о дезинфекции. Для этого дела водка – лучший антисептический препарат. Поверь моему опыту.
– Они что-то нашли? – прикинулся я чайником.
– Нет. В деревне не нашли. А вот в округе – это да. Про сибирскую язву слыхал?
– А как же.
– Объявилась намедни. – Он нахмурился и тряхнул головой – наверное, расшевеливал сонные мысли. – Одного только не пойму… А, пусть их… – Пал Палыч махнул рукой. – Было бы о чем мозги сушить.
– Что вам непонятно? – проявил я настырность.
– Все непонятно. Раньше сибирская язва тоже гостила в наших краях, – редко, однако бывало – но чтобы по этому поводу приезжали врачи из центра – такого не помню. Своими силами справлялись. А тут… целая толпа. Не хухры-мухры – доктора наук.
– Просто теперь верховная власть стала больше уделять внимания глубинке. Всего лишь.
– Ну, ты такое сказал… – Он коротко хохотнул. – Нужны мы верховной власти, как прошлогодний снег. У них там сейчас идет схватка за теплые места поближе к трону – выборы губернаторов. – Это он сказал с завистью; и тяжело вздохнул.
– Возможно, – ответил я неопределенно, чтобы не спорить. – В политике я не силен.
– А в чем ты силен? – Пал Палыч смотрел на меня с каким-то странным выражением на несколько обрюзгшем лице.
Разговор начинал мне нравиться все меньше и меньше. Пал Палыч вдруг стал загадочным, как сфинкс. Он был вовсе не глупым человеком, и это обстоятельство меня настораживало. С ним нужно ухо держать востро.
– В рыбной ловле, – ответил я с бахвальством человека, пребывающего на хорошем подпитии.
– Кто спорит… – Пал Палыч загадочно ухмыльнулся. – Давай выпьем.
Теперь он налил мне полстакана. Наверное, хотел растянуть удовольствие.
Мне стало совсем хорошо. Даже появилось наплевательское настроение – на все и вся. Да хрен с ними, со всеми этими ментами, топтунами, бандитами, таинственными зимовьями и блуждающими по лесу бациллоносителями вкупе с сибирской язвой!
Что ты мечешься, Иво Арсеньев!? Живи и радуйся, что тебя пока не прессуют как бобика. И вообще – не появись в деревне Каролина, на дачника, которого ничто, кроме охоты и рыбалки, не интересует, никто даже внимания не обратил бы. Вот зараза! Убил бы эту стервочку…
Черт! Ну и мысли… Но что, все-таки, хочет сказать Пал Палыч? Хочет и не решается. Или цену набивает?
Опытные аппаратчики это умеют.
– Что-то вы, Пал Палыч, не договариваете. – Я решил не ходить вокруг да около. – Давайте начистоту. А то вы начали изъясняться загадками.
– Загадками? Ну что ты, мил дружочек… хе-хе… – Пал Палыч нехотя рассмеялся, глядя на меня враз посерьезневшими глазами. – Мне тут не до загадок. Даже муторно стало, когда я их увидел. Думал, по мою душу. А оказывается… Давай выпьем. Радостей в жизни не так много. И их нужно ценить по самому высокому счету. Живи одним днем и радуйся, что живешь. Выпьем…
Я едва удержался от дальнейших расспросов. Пал Палыч уже начал приоткрывать створки раковины, где он прятался как устрица. Время терпит.
Мы снова выпили. На этот раз Пал Палыч закусил основательно – по его меркам; он съел кусочек сала и горбушку.
Я смотрел на собутыльника с удивлением. Куда девались жировые отложения на его теле? За неделю – может, немного больше – он как-то подобрался, уплотнился, что ли.
Теперь сквозь шерсть на груди и на спине (Пал Палыч был волосат как обезьяна) начали просматриваться довольно внушительные мышцы. Наверное, в молодые годы он занимался спортом, возможно даже был профессионалом.
Рецепт для желающих быстро похудеть, подумал я с иронией: две недели сутками напролет пить спиртное и не закусывать. Если не умрешь от инфаркта или не сгоришь от водки, положительный результат обеспечен.
Наглядное пособие для рекламы – Пал Палыч.
– Вернемся к нашим баранам, Пал Палыч, – сказал я, определив по его посоловевшим глазам, что пора продолжить наш доверительный разговор. – О ком вы говорили?
– А… Ты снова об этом… – Его потухший взгляд прояснился, ожил, и он посмотрел на меня остро и испытующе. – Нехорошие люди бродят по деревне, юноша. Оч-чень нехорошие. О какой-то девке расспрашивали… И о тебе. Поостерегись.
– Милиция?..
– Я ведь сказал – нехорошие. А милиция, при всем том, лишь исполняет свой долг. Это слуги. Каков хозяин, таков и слуга.
– Тогда кто? И как они выглядят?
– Наглые, – коротко ответил Пал Палыч.
Я почти удовлетворился его ответом. Нормальный, порядочный человек наглостью не отличается. Значит, топтуны, которых выпустили на мой след, скорее всего люди Ильхана (или как там его), ищущего свою красотку. Быстро они добрались до деревни… Кто-то навел их на след.
Усольцев?.. Нет! Не хочется этому верить. Видимо, Саидов. Он прямо пожирал меня глазами, когда зашла речь о Каролине. Хорек в погонах…
Впрочем, я мог и ошибиться. Если человек не понравился с первого взгляда, это еще не значит, что он проходимец или негодяй. Просто он другой, не соответствующий твоим стандартам.
– Где вы их встретили?
– А я не встречал. Они сами ввалились в мою комнату.
– Даже так… Зосиму они тоже расспрашивали?
– Его как раз дома не было.
– Вы говорили ему про непрошеных гостей?
– Зачем? – Пал Палыч пожал плечами. – Такой незначительный инцидент… К Зосиме он не имеет ни малейшего отношения. В отличие от тебя… и этой девушки. Кстати, кто она?
– Приблудная. Говорила, что дачница.
Я не стал особо распространяться на эту тему. Из разумной предосторожности. Пал Палыч все еще был для меня темной лошадкой.
– Дачница… Может быть. Только почему ее ищут? И явно с нехорошими намерениями. Непонятно… Ладно, не будем забивать голову разными мелочами. А с какой стати они тобой заинтересовались? – Пал Палыч глянул на меня исподлобья.
– Вам нужно было у них спросить. Понятия не имею. Может потому, что я имел несчастье угостить эту девицу обедом.
– Это многое объясняет. – Пал Палыч многозначительно кивнул. – Дело молодое… – На его лице появилась сальная ухмылка. – Дачные забавы…
Я не стал его разубеждать. Пусть думает, что хочет.
– Как они выглядят? – спросил я. – И сколько их было?
– Выглядят обычно, – коротко ответил Пал Палыч.– А в избу заходили двое.
– Что значит обычно?
– Как мы с тобой. Две руки, две ноги, голова… Ни рогов, ни хвоста я не заметил. Только рожи у них хамские.
И глаза словно шилья. Так и ширяют. Кстати, они просили меня не распускать язык. Притом, настоятельно.
Угрожали… Я не должен был тебе о них рассказывать.
– Спасибо, Пал Палыч. От всей души спасибо. Я этого не забуду. Но я спрашивал о другом. Какие они: высокие или низкорослые, рыжие или черноволосые, носы крючком или картошкой?..
– А зачем тебе?
– Чтобы при встрече на узкой дорожке сделать ноги. Я не герой, не богатырь, и очень не люблю, когда меня бьют, особенно по лицу.
– Ты думаешь, они на это решатся? Не вижу причины.
– А придурки и хамы избивают без причин. Ради забавы.
– Что верно, то верно… Значит, тебе нужны приметы.
– Вроде того.
– Я плохой физиономист… – Он задумался, наморщив лоб. – Один из них конопатый, волосы у него какие-то бесцветные – серые, что ли. А глаза светлые, с голубизной. Рост средний. Второй черный, как ворон.
Высокий. Очень неприятный тип. Говорит без акцента, но мне кажется он кавказец. У него поперек горла шрам. Вот и все, что я помню.
– Вы неважного о себе мнения. Я вижу их будто они нарисованные. У вас глаз – алмаз.
Польщенный Пал Палыч смутился и даже немного порозовел. Проняло, подумал я не без самодовольства.
Лесть – опасное оружие. Особенно в искусных руках.
Мне приходилось знавать прожженных льстецов, которые без мыла лезли в одно место. Чуток зазеваешься – и ты уже в сетях. Чтобы избавиться от такой зависимости, нередко приходится рубить по живому.
– Спасибо, Пал Палыч, за угощение. Пойду…
– Э-э, нет, погоди! А на посошок?
– Ну, если на посошок… Но только полстакана!
– Как скажешь, дорогой, как скажешь…
Эта порция уже была лишней, но я постарался не ударить в грязь лицом и выпил водку залпом. Пал Палыч с удовлетворением кивнул.
Теперь я был для него своим человеком, почти другом.