Текст книги "Жизнь взаймы"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Когда Анна Григорьевна послала его в гардеробную, он уже знал, что наденет. Как приметил Паленый в записях тусовок, одежда Князева не отличалась большим разнообразием. В основном он носил один и тот же костюм.

Так иногда бывает. Сила привычки нередко преобладает над здравым смыслом и возможностями. В основном это относится к мужчинам.

Во всем, что касается одежды, они очень консервативны и с большой неохотой расстаются с любимым костюмом, который, как им кажется, самый удобный и лучший из всех остальных.

Паленый нашел этот костюм. В отличие от других, практически новых, он был изрядно поношен, но все еще имел вполне презентабельный вид. Отыскал Паленый и любимый галстук Князева.

Когда он, уже одетый, показался на глаза Анне Григорьевне, она невольно сделала шаг назад. В ее глазах Паленый заметил удивление, смешанное с испугом. Ее явно что-то потрясло.

– Я готов, – сказал он и улыбнулся, как Князев – во весь рот.

Похоже, улыбка совсем добила Анну Григорьевну. Она лишь кивнула в ответ и быстро скрылась в одной из комнат. Но уже через две-три минуты вышла и сказала:

– Я попрошу тебя об одном одолжении…

– Нет вопросов, – бодро откликнулся Паленый. – Говори.

– Ты выйдешь к гостям, когда я скажу. Мне хочется сделать им сюрприз.

– Сюрприз?..

– Дело в том, что пока никто из них не знает о твоем возвращении. Я посчитала, что до поры, до времени так будет лучше… для тебя.

– Почему?

– Начнутся телефонные звонки, визиты… а ты пока еще не готов выйти в свет. Не так ли?

– Ты права, – с отменным спокойствием ответил Паленый, хотя у него на кончике языка давно вертелось несколько неприятных вопросов к дражайшей "половине".

Например, с какой стати его так бдительно стерегут, словно он узник.

– Значит, договорились?

– Как скажешь, Анетт, – безмятежно улыбнувшись, ответил Паленый.

И опять попадание было прямо в яблочко. Анна Григорьевна побледнела и поторопилась удалиться.

Просматривая запись, Паленый, кроме всего прочего, старательно запоминал обороты речи Князева и разные словечки, которые обычно в ходу среди членов семьи. Это как бы своеобразные семейные пароли. Чаще всего Князев называл свою супругу именно так – Анетт.

Паленый насчитал двенадцать человек – шестерых женщин и пятерых мужчин. Как и говорила Анна Григорьевна, все они были в костюмах, а дамы – в шляпках.

"Маются дурью… – злобно подумал Паленый. – Изображают из себя высший свет. Голубая кровь… мать их…"

Пока готовилось мясо на решетке, гости развлекались тем, что поглощали в приличных дозах горячительные напитки, закусывая салатами и канапе, и болтали о всякой всячине, чинно расхаживая по дорожкам.

Паленый внимательно вглядывался в их лица. Некоторых он уже видел, просматривая кассету. Но были и незнакомые ему. Особенно Паленому не понравился один из мужчин – невысокого роста, коренастый, с лицом недокормленного бульдога.

Он все время пытался изобразить приятную улыбку, но от его оскала тянуло могилой. Точно какой-нибудь местный мафиозо, подумал Паленый. Наверное, начинал с рэкета, а затем, не без помощи высокопоставленной "крыши", выбился в "люди".

Время выхода Паленого на сцену пришло спустя час после приезда гостей.

– Пойдем, – сказала Анна Григорьевна; она явно нервничала.

Анна Григорьевна зашла в комнату в тот момент, когда он уже совсем измаялся в ожидании предстоящего "концерта". Чтоб им всем было пусто, с ненавистью думал Паленый. Он совсем не представлял, как ему вести себя в этой компании.

– Может, мне надеть маску для пущего эффекта? – съязвил Паленый.

– Не сердись. Так надо.

– Тебе видней…

Появления "Князева" произвело настоящий фурор. Поначалу все застыли, будто их столбняк хватил. Особенно поразился "бульдог". Он даже не устоял на ногах, грузно ухнул на плетеный из лозы стул. Его физиономия в один момент стала багровой. Создавалось впечатление, что "бульдога" поразил апоплексический удар.

Быстрее всех опомнился молодой рослый мужчина; он прибыл на пару со смазливой девицей, которая явно не была его женой. Это было заметно по многим нюансам поведения этой пары.

– Алекс! Ты ли это, мой друг!?

Фраза была чересчур театральной, но радость мужчины казалась совершенно искренней. Он бросился к Паленому и заключил его в свои объятия.

– Где ты был? – спросил он, когда закончился его с виду искренний порыв. – Мы, грешным делом, думали, что… В общем, понятно. Слушай, ты чего такой заторможенный? Или не рад нашей встрече?

– Ник, у него амнезия, – поторопилась вмешаться Анна Григорьевна.

Паленый все это время наблюдал за нею краем глаза. Она была напряжена, как струна, и буквально пожирала гостей взглядом.

– То есть?.. – У Ника глаза полезли на лоб от удивления.

– Ты что, неграмотный!? – взорвалась – наверное, неожиданно даже для себя – Анна Григорьевна.

– А… Понял.

Но по лицу Ника не было видно, что он полностью осознал слова Анны Григорьевны.

Тем временем к ним подтянулись и другие гости, оправившиеся от шока. Больше объятие не было, но все с чувством – скорее всего, напускным – жали Паленому руки и поздравляли с возвращением. Создавалось такое впечатление, подумал Паленый, будто "Князев" вернулся или из того света, или из космоса.

Последним подошел "бульдог". Он уже немного успокоился и даже посветлел лицом. Пожимая руку Паленому, он смотрел на него, как побитый пес.

Забавы ради Паленый задержал его руку в своей и, многозначительно глядя прямо в бегающие глазки, тихо сказал – так, чтобы не слышали другие:

– Вот мы и встретились…

"Бульдог" резко выдернул свою руку из ладони Паленого – будто обжегся. Буркнув в ответ что-то невразумительное, он спрятался за спины гостей, а когда подоспело мясо, к тому времени его как корова языком слизала. "Бульдог" ушел по-английски, не прощаясь.

Наверное, в этой компании так было принято, потому что никто не удивился и не обеспокоился его отсутствием.

Паленому пришлось со всеми перезнакомиться. Хорошо подвыпившим гостям такой поворот событий показался даже забавным, и они представлялись примерно так: "Виленчик Семен Маркович, банкир, статья Уголовного кодекса такая-то… Ха-ха-ха!"; "Лизка Бражник-Меликян, салон мод, статья… хи-хи…"; "Тривуш Жорж, винокур… хо-хо-хо!.. Две статьи УК… такие-то… Хо-хо-хо!"

Наверное, они хотели этим сказать, что им светят именно такие статьи в случае чего, и подчеркнуть, что у всех приглашенных на барбекю круговая порука. И что сам "Князев" принадлежит к этой полукриминальной "элите".

У бледной Анны Григорьевны, которая была совершенно трезвой, на скулах бегали тугие желваки. Но она скромно помалкивала, понимая, что в данной ситуации привязать гостям языки просто невозможно.

Дальше началась самая настоящая пьянка. Каждый из гостей считал своим долгом произнести тост или спич по поводу возвращения дорогого Александра. И естественно, не выпить за проникновенные пожелания и поздравления было нельзя.

В конце концов у Паленого, не привычного к таким лошадиным дозам спиртного, зашумело в голове, и он отошел в сторонку, чтобы перекурить.

– Алекс, не угостите даму сигареткой?

Он даже вздрогнул, услышав за спиной томный женский голос.

Паленый обернулся и увидел Лизку Бражник-Меликян, как оказалось, владелицу не только салона мод, но и швейной фабрики.

– Почему нет? – Паленый изобразил "голливудскую" улыбку Князева, показав все свои зубы. – Пожалуйста…

Лизка затянулась, пыхнула дымом и таинственным шепотом спросила:

– Алекс, скажи честно, ты и впрямь ничего не помнишь? Совсем, совсем?

– Ничего.

– С ума сойти… Представляю, как удивится Лили.

– Кто это?

– Ты и ее забыл… – Лизка снова перешла на заговорщицкий шепот: – Твоя последняя пассия. Она была безутешна, когда ты исчез.

– Даже так… – Паленый не знал, что еще можно сказать.

Оказывается, душка Князев был далеко не безгрешен… Не исключено, что Анна Григорьевна знала о его похождениях. А если ей все было известно, не могла ли она нанять не особо щепетильных в таких делах парней, чтобы они отправили неверного муженька вперед ногами?

Вполне вероятно. И все же Паленому не хотелось думать, что она на такое способна. Нет, это невозможно!

– Запомни телефончик, – тем временем шептала Лизка. – Позвони ей…

– Не стоит, – резко ответил Паленый.

– Почему?

– Я уже далеко не тот Алекс, что был прежде, – ответил Паленый; и тут же поправился – Мне теперь вполне достаточно моей жены.

– Напрасно… – Голова Лизки укуталась в дымное облако. – Лили порядочная девушка. Не то, что некоторые…

– Кого ты имеешь ввиду? – напрягся Паленый.

– Себя, к примеру, – дала задний ход Лизка. – Может, ты и это забыл, так я напомню, что сейчас происходит ужасное падение нравов… хи-хи…

– Меня такие проблемы не волнуют.

– Да? Ну, как знаешь… – Лизка бросила окурок, игриво потянулась всем своим пышным телом, и сказала: – Потопали к столу. Выпьем на брудершафт. Или наша Анка-пулеметчица вообще запретила тебе прикасаться к чужим женщинам?

– Не помню, – невольно рассмеялся Паленый. – Придется спросить.

– А без спроса слабо?

– Слабо. Вдруг выгонит на улицу, куда я потом пойду?

– Ой-ой, бедненький… Это куда она пойдет, когда ты надумаешь развестись. Фирма ведь на тебя записана, ты хозяин всего, в том числе и этой усадьбы, а не Анюта. Вот так-то, Алекс Беспамятный.

Она расхохоталась и потащила Паленого за собой. Лизка все-таки заставила Паленого выпить на брудершафт, после чего присосалась к нему, словно пиявка, как минимум на полминуты. Хорошо, что в этот момент поблизости не было Анны Григорьевны, подумал он с невольным облегчением.

Паленый все еще продолжал мысленно величать ее по имени-отчеству…

Остальным на все было наплевать. Народ веселился вовсю. Откуда-то появилась мощная пневматическая винтовка (наверное, кто-то из гостей привез ее с собой), и во дворе устроили тир, благо размеры участка позволяли.

Сначала стреляли по банкам, бутылкам, сигаретным пачкам, затем нашлись мишени, и все тут же начали заключать пари. На удивление, очень хорошим стрелком показала себя Лизка. Она проделывала это поистине мастерски.

– Как мы вас, мужиков, а? – приговаривала она победно, демонстративно пересчитывая свой выигрыш.

Ставки были солидными, до пятисот долларов. Хорошо бы и мне подлохматиться на арапа, с вожделением думал Паленый, выступавший в качестве наблюдателя. Тогда у него появились бы хорошие денежки, чтобы безбедно пожить некоторое время, когда он сбежит отсюда.

(А в том, что ему все равно удастся уйти из-под жесткой опеки Анны Григорьевны, Паленый совершенно не сомневался).

Была лишь одна загвоздка – Паленый не помнил, умеет он стрелять или нет. А если умеет, то чего он стоит как снайпер. Пребывая в сомнениях, Паленый топтался позади стрелков, пока на него не упал шальной взгляд Лизки.

– Алекс! – вскричала она. – Ты чего это там изображаешь из себя сироту казанскую? Ходи милый, ходи мой, ходи летом и зимой… – Припевая, она подошла к нему, схватила за рукав, и потащила на огневой рубеж. – К барьеру, сэр, к барьеру! Или тебе денежек жалко?

– Не жалко, но… – Он беспомощно оглянулся на Анну Григорьевну, которая тоже не принимала участие в стрелковых упражнениях.

– Аннет, – вкрадчиво сказала Лизка. – Выдели блудному мужу пару "штук" на развлекалку.

– Денежные вопросы в его компетенции, – пытаясь улыбнуться, натянуто ответила Анна Григорьевна.

– Тогда кайф. Стреляемся? – Лизка обернулась к Паленому, у которого в этот момент даже ноги дрожали.

– Конечно, – не очень уверенно ответил он.

И подумал, вдруг налившись желчью: "А может, спустить все капиталы Князева к чертовой бабушке? Ну, ладно, пусть не все, а тыщ сто "зеленью". Может, тогда от меня быстрее избавятся…"

Первой стреляла Лизка. Они забились на триста долларов. Все-таки Паленый взял себя в руки и выбросил из головы свои кровожадные намерения. Он вернулся к первоначальной задумке – накосить "капусты" на побег.

Лизка стреляла просто здорово – как для женщины, которая регулярно не занималась стрелковым спортом. Из пятидесяти возможных она выбила сорок два очка. Притом все пульки ложились достаточно кучно.

– Супер! – Лизка с торжествующим видом вручила ружье Паленому. – Попробуй, победи.

– Попробую… – буркнул Паленый, чувствуя, как в груди загорелся огонь азарта.

Он проиграл, как последний фраер. Одна из пулек даже ушла в "молоко". Паленый никак не мог успокоить свои нервы. Лизка торжествовала.

– Да, брат, ты так и не научился прилично стрелять, – с нотками превосходства сказал Ник.

Среди гостей его считали классным снайпером. Так думал и он сам.

– Еще разок? – с ехидцей спросила Лизка.

– Давай! – Паленый почувствовал, что начинает гневаться.

Но тут же постарался взять себя в руки. Гнев – не лучший помощник в деле, где требуются хладнокровие и выдержка.

– Сколько? – Лизка сделала характерный жест – потерла указательным и большим пальцами.

– "Штука", – ответил Паленый.

– Слова не мальчика, а мужа, – обрадовалась Лизка. – Начинаем!

Паленый старался не смотреть в сторону Анна Григорьевны. Скорее всего, думал он, жена беспутного Князева мысленно метала в его голову громы и молнии.

Лизка опять показала класс – сорок четыре очка. Дождавшись, пока принесут мишень, она от переполнявшей ее радости запрыгала, как сумасшедшая.

Переждав, пока она перестанет визжать, Паленый прицелился и отстрелялся на одном дыхании. Лизка глазам своим не поверила.

– Не может быть! – заявила Лизка со злостью, глядя на мишень.

Паленый выбил сорок шесть очков.

– Может, красотуля ты наша, может, – сказал Ник и заржал. – Домой, в именье, к нянькам, мамкам, куклам! – с пафосом процитировал он какой-то стишок. – Увы, Лизок, ты женщина – и этим все сказано.

– Хамло! – отрезала Лизка – и рассмеялась; похоже, она была незлопамятной. – Держи, хитрован, – сунула она в руку Паленого тысячу долларов. – И больше ты на мякине меня не проведешь.

– Бросаю на кон две "штуки"! – заявил Ник. – Будем стреляться или как? – небрежно спросил он Паленого, видимо, заранее предполагая, что тот откажется.

– Будем, – спокойно ответил Паленый.

Он уже почти протрезвел и чувствовал, что его сердце стало холодным как ледышка. Паленый вдруг понял, что в таком состоянии может, не задумываясь, пустить пулю в человека. Это было для него ново, но он оставил анализ своих чувств на потом.

Ник проиграл по всем статьям. Его подвело излишнее волнение, хотя он и хорохорился, изображая из себя ковбоя. Результат Ника – сорок два очка – был более чем скромным.

Паленый не стал свирепствовать. Зная суммарный итог соперника, он без особого напряжения выбил сорок пять очков. Пряча деньги в карман, Паленый примирительно сказал:

– Не переживай. Ты стреляешь лучше меня, это точно. Просто я меньше выпил.

– Ни фига! – с горячностью воскликнул Ник. – Не нужно нам ля-ля. Или – или. Извини, брат, но задета моя мужская гордость. Ставлю пять "косых". Отвечаешь?

– Может, не надо, Ник? – неожиданно вмешалась Анна Григорьевна. – Пора за стол.

– Что, жим-жим? Или у вас дела идут плохо?

– Да ну тебя!.. – Анна Григорьевна досадливо махнула рукой и отошла на задний план.

– Алекс, кредит тебе открыт, – осклабился Ник. – Твое слово.

– Мне не хочется, чтобы меня считали трусом, – ответил Паленый. – Я согласен.

– Но теперь ты будешь стрелять первым.

– Мне все равно…

Таким сосредоточенным Паленый себя не помнил. Он словно слился с винтовкой. Каждую пулю он провожал мысленно, представляя, как она вгрызается в самый центр мишени.

Когда он закончил стрельбу, гости притихли как по команде. У Виленчика был бинокль, который принесла Анна Григорьевна, и все мгновенно поняли его красноречивую фразу:

– Полный абзац!

– Не верю! – вскричал Ник.

Принесли мишень. Все пули легли в "десятку".

– Мать твою… – пробормотал ошеломленный Жорж; он даже уронил от удивления стакан с виски.

– Или я сплю, – поддержал его Семен Маркович.

– Так кому нужно в имение? – ехидно поинтересовалась Лизка у обескураженного Ника. – К нянькам и куклам?

– Я еще не использовал свой шанс, – хмуро ответил Ник.

Но по тому, как он становился на огневой рубеж, все сразу поняли, что Ник уже проиграл. Так оно и получилось. Ник еле-еле натянул сорок четыре очка.

– Алекс, ты скотина, – заявил он, отдавая деньги.

– Спасибо на добром слове, – с легкой душой ответил Паленый.

– Нет, ну надо же столько лет притворяться, что кроме хрена никакого другого оружия в руках не держал. Никогда тебе этого не прощу!

– Забери свои бабки обратно, – великодушно сказал расслабившийся Паленый, решив, что ему хватит и тех, что он выиграл у Лизки.

– Э-э, нет, шалишь, парнишка. Долги нужно отдавать. Это главный принцип бизнеса и я свято его придерживаюсь.

– Тогда извини…

– Никаких извинений! Пока не выпьешь со мной стакан водки, я не успокоюсь.

Он по-дружески обнял Паленого за плечи и тихо шепнул ему на ухо:

– Оказывается, амнезия – не такая уж плохая штука. Интересно, что ты еще вспомнишь?

Паленый так и не нашелся, что ему ответить.

Глава 13

В воскресенье Паленый остался один. Все куда-то уехали с утра пораньше. Но охрана попрежнему была настороже, и когда Паленый вышел на прогулку, не спускала с него глаз.

Он неторопливо прохаживался по дорожкам и вспоминал вчерашний день и веселую компанию.

Странные люди… Это определение пришло на ум само собой. Они показались ему вполне симпатичными (за исключением "бульдога"), но какими-то не такими.

Конечно, его познания окружающего мира и человеческих взаимоотношений были весьма примитивными и скудными. А богачей он вообще до этого не видел, разве что их машины с бельмами тонированных стекол, которые могли сбить бомжа и даже не остановиться.

Но больше всего Паленого заинтриговал "бульдог". Он узнал у Лизки, что его фамилия Щуров. На вопрос, что он собой представляет, Лизка скривилась, как от зубной боли, и ответила весьма неопределенным жестом, изображающим движение маятника метронома – туда-сюда, тик-так.

Дальше развивать эту тему он не решился. Похоже, Щуров был темной личностью, как Паленый и предполагал. Но что его связывало с этой компанией? Ведь по уровню интеллекта он явно стоял на более низкой ступени, нежели остальные.

Впрочем, это уже были домыслы Паленого. Если у тебя от рождения бандитская физиономия, то это еще не значит, что ты круглый идиот или преступник. Но все равно Щуров не понравился ему сразу.

А еще Паленого сильно интересовало поведение Анны Григорьевны. Она все время находилась на некотором отдалении от остальных и внимательно за всеми наблюдала.

Что она хотела увидеть? Трудно сказать. Хотя на этот счет у Паленого были кое-какие соображения, но они не очень вписывались в общую картину. Но то, что своих гостей Анна Григорьевна собрала неспроста, в этом у него сомнений не было.

Прогуливаясь, Паленый вышел к небольшому искусственному прудику, в котором плавали карпы. Это место очень любил Антошка. Он подолгу кормил рыбок почти в полном молчании, потому что они могут испугаться и умереть.

Кто сказал эту глупость мальчику, Паленый ни выяснять, ни опровергать не стал. Возможно, это сделала Анна Григорьевна – чтобы хоть на время укротить непоседу, который к тому же болтал без умолку и требовал ответной реакции.

Место возле пруда было открытым. Нужно сказать, что весь участок, принадлежащий семье Князевых, раньше был лесом. Дом и хозяйские пристройки спроектировали таким образом, чтобы как можно меньше уничтожить деревьев.

Поэтому полян и открытых солнцу площадок на территории было немного. Паленому, как и Антошке, тоже нравилось отдыхать на берегу пруда, в котором некий толковый садовник умудрился посадить даже кувшинки.

Намыкавшись по ночным работам и в своем подземном жилище, Паленый старался наверстать упущенное – чаще бывать на солнцепеке.

Усевшись на скамью, представлявшую собой обычное окоренное бревно, стесанное почти до половины и закрепленное на двух пнях, Паленый засмотрелся на темную воду. Он по-прежнему был в смятении и не знал, что ему делать дальше.

Теперь денег у него хватит надолго – при его скромных запросах лет на пять. И к побегу все готово. Паленый уже наметил маршрут, выбрал время суток и место, где он перемахнет через забор.

Конечно, вся территория (в том числе и забор) были напичканы различными элементами охранной сигнализации, но в этом вопросе Паленый разобрался на удивление быстро.

Дело в том, что пульты для ее включения находились и в сторожке, где дневала и ночевала охрана, и в доме. Поэтому в отсутствие Анны Григорьевны Паленый разобрался, что и к чему, и незаметно присоединил, куда нужно, два проводка, при замыкании которых блокировались все сигнальные системы.

Откуда он все это знал, Паленый понятия не имел. Его мозг и руки сработали в автоматическом режиме, словно он был биороботом.

Впрочем, таким открытиям Паленый уже не удивлялся. Его первое – основное – "я" после вселения в дом Князевых стало выскакивать из неведомых глубин души все чаще и чаще. Оно в основном аккумулировалось в разнообразные знания и способности, пока оставляя за кадром все остальные житейские моменты.

Возможно, его прошлое приходило к нему во снах. Но утром Паленый никак не мог вспомнить, что он видел в многосерийных цветных картинах, которые прокручивались перед ним ночью. В памяти оставались лишь мелкие несвязные фрагменты, казавшиеся ему кадрами из некогда виденных по "ящику" фильмов…

Тяжело вздохнув (что делать? бежать, или еще подождать?), Паленый поднял голову и потянулся в карман за сигаретами. Теперь он курил только импортные. Анна Григорьевна этим делом не баловалась, но в доме всегда был запас сигарет и сигар – для гостей.

И тут его словно током ударило. Опасность!!! Она исходила откуда-то сзади. Паленый резко обернулся, посмотрел на деревья и заметил, что крона одной из сосен стала гуще, плотней по сравнению с остальными.

Что там было на самом деле, он даже не пытался понять – автоматическая реакция, вбитая в память и ставшая интуицией, опередила мысли, мятущиеся в черепной коробке, и заставила Паленого мгновенно плюхнуться в пруд.

Пуля впилась в ствол сосны позади скамейки. Звук выстрела был не слышен; похоже, стреляли из винтовки с глушителем.

Выныривать он не спешил, лихорадочно просчитывая в голове все варианты своих действий. Убежать или спрятаться за дерево он не сможет, это и ежу понятно. Снайпер снимет его влет. Оставалось уповать лишь на камни, живописно обрамляющие пруд. Они немного возвышались над зеркальной гладью пруда.

Подплыв под водой к другому берегу, Паленый высунул на поверхность сначала нос, а затем и всю голову, предварительно убедившись, что снайпер никак не сможет его здесь достать – он уже успел мысленно просчитать траекторию полета пули.

Но теперь-то что делать? Неужели придется сидеть в пруду до темноты? А если у снайпера есть прибор ночного видения?

Блин! Положение и впрямь было аховым.

Началось! Эта мысль ударила в голову как молния. Все понятно – на него открыли сезон охоты. Но кто и почему? И за кем именно охотятся – за Князевым или за приблудой, скрывающимся под именем мужа Анны Григорьевны?

Вчера он не заметил никаких особо подозрительных моментов. Ну, разве что внезапный уход Щурова. Но тому могло быть много причин. Возможно, он был не в ладах с Князевым. Что-то там не поделили…

А когда муж Анны Григорьевны пропал, Щуров записался к ней в приятели. Такое случается. Люди ссорятся, потом мирятся, сходятся – расходятся… Обычная ситуация, и не только в бизнесе.

Что касается других гостей, то создавалось впечатление, будто им все было до лампочки. Они были или чересчур пьяны, чтобы как-то проявить свои потаенные эмоции, или очень хитры.

Грешным делом, Паленый думал, что явись он в облике негра, и то они не очень удивились бы, посчитав, что Князев сменил цвет кожи, как некий американский поп-идол. Только тот пожелал стать белым.

Но самое главное Паленый все-таки уяснил – его восприняли как настоящего Князева. Может, потому, что все были подшофе, и он мало общался с гостями, за исключением Лизки и Ника. Но и они ничего не заметили.

Или не захотели замечать?

Неожиданно Паленый услышал громкие тревожные голоса, а затем топот ног. Охранники! Конечно же, они не выпускали его со своего поля зрения, и прыжок в пруд не остался незамеченным.

Что делать!? Ведь снайпер перещелкает парней как куропаток, стоит им только приблизится к пруду. Надо их предупредить!

– Назад! – заорал Паленый со всей мочи. – На сосне снайпер!

Топот затих. Похоже, парни услышали его и залегли.

– Александр Игнатьевич, с вами все в порядке? – раздался через какое-то время тревожный голос одного из охранников.

– Я в норме.

– Где он находится?

– За забором в лесу, с правой стороны от вас.

Какое-то время царило молчание. Затем снова послышался голос охранника:

– Мы ничего не видим.

– Черт! – выругался Паленый. – Что ж мне, для того, чтобы они вычислили снайпера, нужно голову выставить под выстрел? – Это он уже сказал себе под нос.

Немного подумав, он крикнул:

– Следите внимательно!

И, нырнув в пруд с головой, начал раздеваться под водою, что оказалось отнюдь не легким делом. Сняв в конце концов спортивные шаровары и фирменную майку, он сделал из них почти круглый сверток, а затем, выждав момент, резким коротким движением вытолкнул его на камни.

Выстрел не заставил себя долго ждать. Спустя секунду сверток свалился в воду, а Паленый процедил сквозь зубы:

– Хорошо стреляет, сволочь. Такие вещи испортил… А все равно купился на дешевке.

И тут затрещали пистолетные выстрелы, а затем начало громко ухать помповое ружье. Похоже, охранникам удалось засечь место засады, и они открыли огонь по снайперу.

Какое-то время пули и крупная дробь летали над прудом, словно осиный рой. Паленый не знал, отвечает ли снайпер, но думал, что тому все же придется убраться восвояси.

Однако, вылезать из воды он не спешил. Глупо было бы получить пулю из-за своей несдержанности.

Наконец все стихло и Паленый услышал осторожные шаги приближающихся к пруду охранников. Вскоре над ним выросла могучая фигура Володи – так звали старшего из них.

– Давайте руку, – сказал он, протягивая свою клешню.

Паленого выдернули из воды, словно подсекли рыбину, – коротким резким рывком. И тут же закрыли двумя бронежилетами.

– Бегом! – скомандовал Володя, и они побежали сначала к деревьям, а затем и к дому.

Паленый успел обсушиться и переодеться, когда по внутренней связи позвонил Володя:

– Ушел, гад, – доложил он злым голосом.

– Нашли место, где он сидел?

– Нашли.

– И что?

– Даже гильзы успел подобрать. Опытный спец.

– Возможно, да, а может быть, и нет.

– Почему?

– Он прокололся на "кукле". Настоящие профи на такой элементарный подвох не ведутся.

– А вы откуда знаете?

Паленый задумался лишь на две-три секунды.

– Книги умные читал. Сейчас разной литературы на такие темы хватает.

– А, понятно… Что дальше будем предпринимать, Александр Игнатьевич?

– Ты о чем?

– Надо бы в милицию…

– Для начала нужно позвонить Анне Григорьевне, – неуверенно ответил Паленый.

– Как прикажете. Вы это сами сделаете?

– Нет. Доложись сам.

– Понял. Конец связи.

Интересно, где сейчас Анна Григорьевна? Почему она уехала, даже не предупредив его и не оставив своих координат? Загадка…

Паленый решительно подошел к телефону и набрал номер мобилки Анны Григорьевны. В ответ раздался чужой голос, оповестивший его, что с абонентом на данный момент связь отсутствует. Приплыли…

Он почувствовал, что его начинает забирать злость на всё и вся. "А не пошла бы она!.. Ей все игрушки, да интриги. Может, и впрямь Анка-пулеметчица (вспомнил он выражение Лизки) хотела завалить муженька? Чтобы по чужим бабам не бегал и не мешал ей жить, как хочется. Но я-то здесь причем? Если она уверена, что я не ее муж, то сказала бы прямо и отпустила на все четыре стороны. Так нет же, снайпера нашла. Или она настолько коварна и кровожадна, что одной смерти ей мало? Вот сука…"

Паленый не находил себе места до самого вечера. Но во дворе больше не появлялся, в основном потел в тренажерном зале и плавал до изнеможения в бассейне.

В конечном итоге он так натренировался, что под душ залез на полусогнутых. А когда, вволю наплескавшись, возвратился в комнату и облачился в махровый халат, оставленный Маргошей, в дверь постучали.

– Не заперто, – сказал Паленый, включая телевизор.

В комнату вошла Анна Григорьевна. Она была бледна, а в ее глазах затаилась тревога, смешанная со страхом.

– Ты… не ранен? – спросила она, через силу выталкивая слова.

– Не все ли тебе равно? – пожал плечами Паленый.

– Не все!

– Моя жизнь принадлежит мне, и только мне, – чеканя слова, ответил Паленый. – И что с ней будет, одному Богу известно. Наши судьбы в его руках. Так что не нужно сильно переживать на сей счет. Что суждено, то сбудется.

– Но в тебя стреляли!

– Слава Богу, что со мной не было Антошки, – сказал Паленый. – А что касается лично меня, то я заговоренный. – Он хмуро осклабился. – Меня ни пуля не берет, ни в огне я не горю… как бы ни хотелось некоторым штатским.

Он с многозначительным видом посмотрел ей прямо в глаза.

– Что ты несешь!?

– Бредятину. Не слушай меня. Я психически травмирован.

– Саша, ну зачем ты так…

"Ишь ты, хвостом завиляла! – злобно подумал Паленый. – Усыпляет бдительность. Сейчас будет шарить под слабую, беззащитную женщину, наказанную судьбой. Давай, начинай спектакль, можешь даже поплакаться мне в жилетку. Халат махровый, слезы впитывает хорошо…"

Подумал, но сказал совсем другое:

– Хорошо бы поужинать. С утра ничего не ел. А уже вечер, десятый час.

– Как ты можешь в такой момент думать о еде!?

– Вот такие мы, мужики, примитивные…

"Бред! – У Паленого внутри все кипело. – Кто-то из нас точно сошел с ума – или я, или она. Это же надо – пикируемся, словно законные муж и жена. Да ведь знает она, знает, что со мной не все ладно, что я лишь бледная тень, не очень удачная копия Князева, его ходячая посмертная маска. Зачем ей нужно притворяться?"

– Не обижайся… – Анна Григорьевна взяла себя в руки. – Ты прав – пора ужинать.

– Мне бы во что-нибудь переодеться.

– Маргоша принесет. Подожди…

После ужина Паленый вышел на балкон покурить. Раньше он не задумывался, где стать и как прикуривать, но теперь спрятался за выступом стены, а зажигалку держал в ладонях так, чтобы пламя не смогли увидеть со стороны.

Впрочем, на этом балконе, по здравому размышлению, было наиболее безопасно, так как он выходил на освещенную фонарями улицу и был закрыт стволами растущих возле дома сосен. Конечно, этот "частокол" был жидковат, но все равно точно прицелиться было сложно.

Анна Григорьевна появилась на балконе как привидение – бесшумно и в каком-то балахоне с капюшоном. Наверное, только что вышла из душевой, подумал Паленый. Чего это ей приспичило срочно повидать "суженого"?