Текст книги "Мы просили у вечности рай (СИ)"

Автор книги: Виктория Вайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 57 страниц)

Глава 42 Часть 3

– Зураб уехала. – Настойчиво начинает объяснять, не позволяя мне пройти дальше. – Дождалась, пока американку заберет брат, а потом собралась и уехала. Клянусь, их здесь нет! – Почти умоляет. Рассчитывает, что это меня остановит, но я должен все узнать. Понять и принять правду, которую воспаленный разум отказывался слышать. Ничего не отвечая женщине, направляюсь к единственному кирпичному строению в этой деревни. Нутром ощущая, что именно там найду ответы на терзающие вопросы. Узкий темный коридор. Первые двери, которые толкаю ногой, приводят меня в ту самую комнату. В которой было снято злосчастное видео. Интерьер я узнаю без труда, ведь больше сотни раз, я просматривал эту проклятую запись. Но рассматривая все досконально ничего не замечал. Замер посреди комнаты, зависнув в собственных воспоминаниях. Повторяя слова Клео, которые она произносила, глядя в объектив камеры. Так реалистично, словно сейчас видел ее перед собой. Вздрагивая, оборачиваюсь, когда чувствую чужое прикосновение к своему телу. Вижу перед собой пожилого мужчину, который с опаской смотрит пристально в глаза.

– Господин, не горячитесь. Давайте мирно поговорим. – Мужчина спокоен и достаточно уверен в себе. Понимая, что любое нападение понесет за собой последствия, старается идти навстречу.

– Кто вы? – Задаю напрямую вопрос, чтобы понять с кем разговариваю.

– Меня зовут Акиф. Я старейшина этой деревни уже на протяжении двадцати лет. – Уверенным голосом. Подсознательно ощущаю, что мужчина скрывает свой страх, стремясь утихомирить мои эмоции. – Вы ищите того, кого давно здесь нет. Остановитесь. – Делает шаг, становясь рядом практически вплотную.

– Что вы знаете? – Пальцами впиваюсь в собственные ладони, удерживая гнев. Не позволяя себе наброситься на мужчину, и вытрясти с него правду.

– Зураб помогала девушке. Всегда рядом была. Но неделю назад собрала свои вещи и уехала. – Делая пару шагов, хватается за спинку стула рукой, будто не в силах держаться на ногах.

– Почему уехала? – Хрипло. Втягивая горячий воздух через нос. Разворачиваюсь, чтобы не разрывать с мужчиной зрительного контакта. – Девушка американка отправилась вместе с ней? – Каждая мышца на теле каменной становится. Понимаю, что еще чуть-чуть, и я начну громить здесь все к чертовой матери.

– Девушку увез брат. – Не верю в его слова. До последнего думая, что все наигранная ложь.

– Мой муж говорит вам правду. – Голос позади. Поворачивая голову, вижу перед собой пожилую женщину. Достаточно милую для своего возраста. – Прошу вас господин, прикажите своим людям не громить деревню. Пощадите. Мы ни в чем не виноваты. – Клянусь, она готова броситься к моим ногам и умолять.

Делая быстрый шаг, приближаюсь к женщине. Голову клоню, глаза прищуривая. Пытаюсь понять, говорят ли они правду, или нагло лгут смело глядя в мои глаза. Не выдерживая хватаю женщину за плечи, хорошенько встряхивая.

– Что с ребенком? Девушка была беременна. – Продолжаю трясти, не отдавая отчета своим действиям. Даже понимая, что с ума начинаю сходить, остановиться уже не могу.

– Видит Аллах, мы не виноваты в том, что случилось. – Неожиданно женщина падает на колени прямо у моих ног. Начинает плакать, прикрывая лицо дрожащими ладонями.

– Не молчи! – Наклоняюсь, требуя, чтобы она продолжала. – Рассказывай все! – Не узнавая собственного голоса. Тело лихорадочно трясло. Не хотелось воспринимать происходящего, но, похоже, правда оказывается жестокой.

– Роды начались раньше времени. – Через слезы. Поднимая голову, смотрит заплаканными глазами. Прося жалости и пощады. – Девушка кричала, что малыш ее грех. И когда мальчик родился, она не хотела на него даже смотреть. Отказалась кормить. – Каждое слово, будто острая игла, впивающаяся в самое сердце. Оставляющая кровоточащую рану, которая никогда не сможет зажить. – Малыш был очень слаб. Чувствовал, что матери не нужен. Отказывался принимать чужое молоко. Аллах его забрал к себе, но, господин, мы в этом не виноваты. – Покорно голову склоняет, желая, чтобы я поверил.

– Ты лжешь. Она не могла так поступить. – Внутри все разъедается. Словно я только что сделал жадный глоток серной кислоты. Мрак опутывает, превращая меня в полуживое существо. Все рухнуло окончательно.

– Каждое мое слово, правда. Девушка винила ребенка во всех бедах. – Женщина кое-как поднимается на ноги, поправляя подол длинного платья. – Мы пытались ее облагоразумить и отдать дитя, когда она уезжала с братом. Малыш был еще жив. – Смотря в ее запуганные глаза, впервые трезво ощущаю, что она не врет. Рассказывает все, как было на самом деле. Ошибся. Собственноручно вонзил клинок в свое сердце, полюбив Клео. Наверно это мое наказание за все совершенные поступки. – На прощание девушка сказала, что хочет, чтобы ее прошлое было похоронено в этих песках. – Отводит взгляд, смотря на своего мужа. Цепенею. Гулкий шум в ушах затмевает ее голос. Перед глазами все расплывается.

– Где мой сын? – Наверно, это последний вопрос. Все ясно. Все кончено.

– Идемте, я вам покажу. – Выходит быстро из комнаты. Направляюсь следом. Женщина выскакивает во двор, и, проходя, метров пять, замирает на месте. – На том холме кладбище. – Указывает жестом направление, и я, срываясь с места, направляюсь туда. Бегу, ощущая, как ноги утопают в горячем песке. Хватаю ртом обжигающий воздух, пристально смотря вперед. Не обращая внимания на то, что Сафир бежит следом, и что-то громко говорит. Все сейчас неважно. Первая могилка. Одинокий холм, без опознавательной таблички. Обложенный огромными булыжниками. Ему даже имя не дали. Цветочка не положили. Падаю на колени, выцарапываясь пальцами в землю. От дикой боли все внутренности судорогой сводит. Мой сын. Мой мальчик, которого я даже не увидел. Не смог взять на руки. Умирал, чувствуя, что никому не нужен в этом мире. Особенно родной матери, которая со зверской жестокостью обрекла его на смерть.

– Ааааааа! – Кричу в голос, ощущая, что сердце на куски разрывается. Не прошеные слезы выступают на глазах, и я впервые за столько лет позволяю истинным эмоциям выплеснуться. Сжимая пальцами землю, продолжаю дико орать. Чувствуя, что сердце становиться каменным. Одним из этих булыжников, который лежит на могиле сына. Я способен был пережить все в жизни, но только не смерть собственного ребенка.

Глава 43

Эмир.

Хранить больше нечего. Все рухнуло. Хотелось бы, чтобы воспоминания катились к чертям и больше не изводили мой разум. Но с каждой секундой, проведенной в полном одиночестве, становилось все хуже и хуже. Иллюзия счастья развеялась, не оставляя за собой даже следа. Сгорая от своих чувств, я все еще до конца не мог поверить в то, что произошло. Последние сутки превратились в вечность. Пламя эмоций выжигало в моей душе все, что до этого момента лишь тлело. Сердце биться перестало. Казалось, я даже не дышал все это время. Раз за разом прокручивал в памяти каждый момент, пытаясь найти хоть какой-то подвох. Подсказку, позволившую бы мне, понять мотивы Клео. Но ни черта не было. Имея хорошие связи не только на Востоке, но и в Америке мне в течение двадцати четырех часов удалось узнать, что Клео Верано находится в Лас-Вегасе. Люди из поселения не лгали. Ее действительно нашел брат, и увез обратно домой. На протяжении недолгого времени она находится в частной клинике на лечении и реабилитации. Что же она пыталась излечить? Гнилое сердце, которое казалось, бьется только для меня? Свою душу? Темную и жестокую. Что?! Эта девушка постоянно врала, искренне глядя в мои глаза. Заполучила доверие, чтобы разбить все вдребезги. Позволила нашему ребенку умереть. Насколько же нужно иметь каменное сердце, чтобы так безжалостно поступить с младенцем? Щемящая боль разрывала каждую пульсирующую вену в моем теле. Схватился руками за волосы, с силой сжимая их между пальцев. Глаза зажмурил, вспоминая, как начал рыть руками высушенную землю, пытаясь добраться до тела своего сына. Агония поглотила, превращая меня в безумца. Если бы не Сафир, я бы добился желаемого. Насильно он оттащил меня от небольшого холмика, моментально стараясь привести в чувства. Что-то целеустремлённо говорил, но в голове был хаос и тьма. В тот момент я не имел возможности разумно мыслить. Да, и сейчас не могу. Все, что я запомнил из его слов: «Остановись», «Не тревожь могилу, малыш обрел покой». Наверно именно последняя фраза остановила. Вынудила осесть на землю, приняв ужасающую действительность. И слезы все еще не высохли в моих глазах. Выть хотелось. Я потерял все дорогое, что сумел приобрести. Да, в своей жизни я совершил немало ошибок, но никогда бы не подумал, что буду вот так за них расплачиваться. Вздрогнул, ощущая, как холодный воздух прикоснулся к моей обнаженной спине. Обернулся, наблюдая шевеление штор в открытом окне. До боли в пальцах сжимаю кулаки, думая сейчас лишь об одном. Ну почему Аллах отнял у меня все и сразу? Почему? Это наказание судьбы самая настоящая пытка. Жестокая и бессердечная. Врагу ни за что бы, ни пожелал того, что происходит со мной. Наверно подсознательно все же понимая, что люди, живущие в поселении ни в чем не виноваты, я все равно приказ уничтожить это логово уродов. Нутром ощущал, что каждый из них что-то умело скрывал. И наверно от этого места не осталось бы ни следа, если бы не маленькая девочка с черными кудряшками.

Продолжая смиренно сидеть с закрытыми глазами, вспоминаю эту роковую секунду. Когда крохотная ручка прикоснулась ко мне. Выразительные карие глазенки были наполнены страхом и слезами. Замер, понимая, что не смогу сдвинуться с места. Не смогу оттолкнуть от себя это дитя, причинив ей еще больше боли.

– Господин, вам больно, да?! – Спрашивала, заранее зная ответ. Смело начала гладить меня по голове, приводя в полнейший ступор. Незнакомый ребенок пытался подарить тепло, которого не мог дать ни один из членов моей семьи. Ни сейчас, ни в прошлом. – Так мама всегда делает, когда мне больно. – Склонил голову, стискивая губы. Едва сдерживая слезы. Позволил ей утешать, рассчитывая, что изнывающее сердце немного успокоится. Я приду в себя, и сумею остановить собственное безумие. – Разрешите я вам кое-что подарю? – С осторожностью спрашивает, немного отходя от меня назад. Забирается ручкой в карман платья, что-то оттуда доставая.

– Разрешаю. – Хрипло и тихо. Перед глазами все расплывается. В сторону клонит, но я сижу перед девчонкой, стараясь держать себя в руках.

– Это фигурка из глины. Львенок. Подарите ее своему сыну или дочке, если они у вас есть. – Тут же протягивает ладошку, вручая мне фигурку. Черт возьми, я так хотел ребёнка с Клео. Такую же малышку с забавными кудряшками. Но Аллах отнял все. Или Клео отняла, уже не соображал.

– Обязательно подарю. – Забираю глиняный подарок, сжимая его в руке. За последние пару дней впервые ощущаю согревающий свет в своей темной душе. Даже понимая, что это мимолетное явление.

– А еще у меня есть шоколадные конфеты. Хотите? – пытается достать их из кармана, но я останавливаю, беря девочку за руку.

– Сама скушаешь. – Даже улыбнуться стараюсь. Понимая, что эта малышка спасла не только свою деревню, но и мое темную душу от самого страшного греха.

Выдыхая приоткрытым ртом, глаза распахиваю. Нервная дрожь в теле не прекращается. Снова игнорирую звонки мобильного телефона, которые почти не прекращаются. Наверняка Сафир переживает, пытаясь узнать, в каком я состоянии. Но разговаривать по душам сейчас не было сил. Наклоняюсь, хватая дрожащими руками начатую бутылку виски со столика. Подношу бутылку ко рту, делая несколько крупных жадных глотков. Пытаясь унять тупую боль. Мечтая, чтобы она скорее прекратилась. Состояние раненого воющего зверя. С растерзанным сердцем. Я не мог взять себя в руки и остановиться. Даже понимая, что алкоголь не сможет вылечить раны. Пил около недели, слоняясь в одиночестве по большой квартире. По ночам вглядываясь в огни ночного города, я вспоминал мгновения, принёсшие истинное счастье. Все их подарила Клео, а потом она же все и отобрала. Чертова мерзавка. Поднимая снова бутылку, делаю еще один глоток. Ощущая, как горькая жидкость спускается по глотке в желудок, разъедая все на своем пути. Внутренности огнем горят. Проще сдохнуть, чем терпеть подобную боль. Никак не реагирую, когда слышу, что в комнату кто-то входит. Продолжаю пить виски, и даже усмехаюсь, когда стук каблуков приближается. Сука. Амани. Ошивается в моей квартире на протяжении недели. Пытается казаться заботливой и доброй, но я знаю ее настоящую змеиную натуру. Ближе подходит, держа в руках поднос с едой и напитками. Ставит его передо мной, и, скрещивая руки на груди, дожидается каких-то слов. Бросая на нее игнорирующий взгляд, допиваю остатки виски в бутылке, приземляя ее рядом с подносом на стеклянный столик.

– Эмир, тебе надо поесть. Посмотри в кого ты превратился? – Без наглости и настойчивости. Пытаясь забраться в душу, и разбередить сердце. Только его уже нет, твою мать. Нет!

Глава 43 Часть 2

– Убирайся! – Ору во весь голос, яростно скидывая поднос с едой прямо на пол. Ненавижу себя за то, что когда-то женился на этой женщине. Поставил эту чертову подпись кровью на договоре с ее отцом. – Пошла вон из моего дома! – В глазах рябит. Сердце отчаянно начинает бахать за грудиной, проламывая до боли кости. Дыхание спирает. Голова начинает кружиться от выпитого алкоголя на голодный желудок.

– Можешь орать на меня сколько угодно, только легче не станет! – Уравновешенно. Не повышая голоса. Сейчас Амани полная противоположность самой себе. – Эмир, пока ты в подобном состоянии, я не оставлю тебя одного. – Шаг делает, приближаясь. Поднимает руку, желая прикоснуться к моему плечу, но я судорожно дергаюсь, уворачиваясь. – Мне очень больно. Я тоже скорблю по нашему погибшему сыну. – С завуалированной издевкой. Задевая за самое живое, чтобы вывести меня на эмоции. Разозлить, превратив в зверя. Резко подхватываюсь на ноги, вмиг хватая Амани за горло. Душить начинаю, с каждой секундой сильнее сжимая пальцы на тонкой шее.

– 'Аdhhab 'iilaa aljahim, alkaliba (Иди к черту, сука) – Сжимая челюсти, выплевываю сквозь зубы. Продолжая душить, разворачиваюсь, толкая Амани к стене. Руку отпускаю, и она почти теряя равновесие, едва удерживается на ногах. – Этот ребенок никогда не был твоим! – Продолжаю неистово кричать, мечтая, чтобы эта ведьма убралась из моего дома.

– Он был наш! – Идет на меня, явно игнорируя жгущее ощущение на своей шее, оставленное моими пальцами. – Я любила его гораздо больше, чем твоя западная шлюха. – Смело и дерзко. Не отступая. Словно когтями вонзается в мои раны, заставляя их снова кровоточить.

– Закрой рот! – Замахиваюсь, сжимая кулак в воздухе. Всего секунда и я готов ударить ее по лицу. Но что-то останавливает.

– Не можешь принять правду, Да? Только я не виновата в твоих бедах. – Шаг. Тесная близость, которая доводит до исступления. – Она убила ребенка. Не я. – Настойчиво ранит словами, по сути, говоря все, как есть. – Подлая шлюха бросила его, заставив умирать голодной смертью. Как ни в чем не бывало, вернулась домой. Ты только представь, Эмир, – еще один шаг. Амани поднимает руку, кладя горячую ладонь на мою обнаженную грудь. Замирает, больше не двигаясь, – малыш лежал в одиночестве и умирал. Она убила его. Она. – Как заезженная пластинка. Повторяет одно и тоже, взрывая окончательно разум. Хватаю Амани за волосы, начиная тянуть в сторону выхода.

– Уходи… – Это все, на что я сейчас способен. Выталкиваю Амани за пределы гостиной, тут же закрывая двери. Выдыхаю, представляя то, о чем она только что говорила. И без ее напоминания эти фантазии преследуют. Покоя не дают. Когда же боль отступит? Когда я смогу спокойно дышать, забыв обо всем? Сложно. Но в жизни нет ничего невозможного. Шагаю вперед, пересекая гостиную. От выпитого алкоголя шатает из стороны в строну. Хочется принять ледяной душ, а потом немного поспать. Организм совсем измотался. Клео безжалостно уничтожила мою душу и сердце. Затоптала живьем. Превратила меня в труп, насовсем лишая смысла жизни. Я всегда сильным был, и сейчас должен справиться. Существовать. Дышать. Слышать, как бьется мое сердце. Вхожу в спальню, не закрывая дверь. Осматриваюсь, моментально вспоминая, как был здесь с Клео в последний раз. Вся обстановка еще напоминает о ее присутствии. Наверно мне стоит раз и навсегда избавиться от этой квартиры. Выбросить из своей жизни все, что было с ней. От памяти лишь трудно избавиться. Горстка воспоминаний всегда будет преследовать. Отражение ее лица на самом дне души останется большим шрамом. Ничто и никогда не исчезает бесследно. Каждый прожитый момент, остается отчаянным криком, который будет будить на рассвете, словно самый кошмарный сон. Ночами истязать до изнеможения. Человеческая память подобна паутине. Ловушка, из которой разуму почти не выбраться. Она художница, рисующая самые изощренные картины. Сколько же времени понадобиться, чтобы я научился с ней справляться? Отравленное сознание не позволяет установить эти границы. Начинаю бродить по спальне, включая приглушенный свет. Ступая босыми ногами по холодному мраморному полу. Уснуть и забыться, это все, о чем я готов сейчас молить. Беспощадное время останавливается. Заставляя меня впасть в бредовое состояние. Голова кругом. Все кости ломит. Внутри такая необъятная пустота, что становиться невыносимо. Ничего уже не поможет. Выпитый алкоголь не способен успокоить. Перед глазами до сих пор она. Нежная и невинная. Моя Альби. Мое сердце, которое сейчас окровавлено. Делая глубокий жадный вдох, ощущая аромат ее кожи. Восточных масел, которыми она безумно любила натираться. Оборачиваюсь, застывая на месте в полном шоке. Иллюзия раздраженного сознания, или я просто окончательно с ума сошел. Моя Альби. Рядом. В нескольких метрах. Моргаю быстро, и картинка тут же меняется. Амани. В платье, которое Клео очень часто носила. Концентрированный запах духов, которые мы вместе покупали. Эта тварь осмелилась надеть вещь, которая ей не принадлежит. Неосознанно шагаю на Амани, снова хватая ее за горло. Придушивая, вынуждаю наклонить голову назад. В бесстыжие глаза смотрю, понимая, что внутри этой женщины нет ничего святого. Ради того, что хочет, она идет по головам. Проливая кровь. Злость еще больше опьяняет. Гнев на весь мир. На Клео. На самого себя. Готов переступить черту, убив эту дрянь прямо в своем доме. Не воспринимая это, как грех. Только собственными руками я могу избавиться от этого злосчастного брака, испоганившего всю мою жизнь.

– Сними эту тряпку и убирайся из моей спальни. – Инстинкт убийцы внутри вспыхивает. Цепенею, сильнее впиваясь пальцами в нежную кожу. – Клянусь Дьяволом, я задушу тебя, Амани! – Зверским рычащим голосом. Толкая Амани к стене. Она ворочает головой, пытаясь избавиться от моей хватки.

– Если хочешь, сорви ее сам. – С хрипотцой в голосе. Смотря пристально в глаза. Пробираясь на дно заброшенной души. Будоража тьму. Не понимая, что творю, отпускаю шею Амани, начиная раздирать на ней платье. До лоскутов, которые я моментально на пол бросаю.

– Не хочу тебя видеть. – В прострации. До конца не соображая где и с кем нахожусь. Взгляд опуская, вижу идеальное обнаженное тело. С возбуждающими изгибами. Амани нарочно облизывает губы, доводя меня до предела. До грани, которую я не могу переступить.

– Выпусти своих демонов, Кинг. – Прижимается нагим телом, обвивая рукой мою шею. Заигрывает сознательно. Носом к щеке прикасается, и я снова вдох делаю. Ощущая везде запах Клео. На ее и своей коже. Обезумевшее желание просыпается. Тело напрягается, и держать себя в руках уже почти невозможно. – Ты не сможешь справиться с эмоциями. – Голову наклоняет, соблазнительно прикусывая кожу на моем плече. – Хочешь меня, Эмир. Признай это. – Шепотом лязгающим. Возбуждая невыносимо. Запутывая, пользуясь моей слабостью. Болью, сочащейся сквозь кожу.

– Ненавижу! – хрипло и громко. Хватаю Амани за талию, разворачивая спиной. Вынуждая ее упереться руками в стену. – Вас обоих ненавижу. – Жадно втягиваю воздух через нос, пытаясь насытить пустые легкие. Провожу ладонями по гладкой спине, надавливая в районе поясницы. Амани прогибается, отставляя задницу. Срываюсь, чувствуя, что остановиться уже не смогу.

– Нет, ты всегда меня любил. – Ногтями стену царапает. Задницей трется о мой пах, срывая демонов с цепи. Суматошно расстегиваю джинсы, спуская их вместе с боксерами вниз. Амани шире раздвигает ноги, уверенно зная, что будет дальше. Толкаюсь, и, направляя твердый член рукой, вхожу в ее тело до предела. Густые черные волосы скручиваю на затылке, начиная бешено трахать.