Текст книги "Там, где живет огонь. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Виктория Солдатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

   – В таверне?

   – Да. Это одно из питейных заведений Второго Дома. И судя по фасаду, довольно успешное заведение!

   – Мы пойдём внутрь? Меня же там мгновенно схватят! – сказал Степан, и из голоса его вдруг полностью пропали все ироничные или язвительные ноты.

   – Боюсь, что нам придётся, мой пушистый друг. Именно здесь мы должны ждать Алису. Да и другого жилья у нас нет, – сказал он, присев на калитку у входа. Отсюда уже слышались крики, хохот и музыка, льющаяся изнутри.

   – Мы вполне можем скрыться где-нибудь поблизости в камнях, как делали это с Алисой первые дни, когда она только попала сюда, – продолжал убеждать Степан, и ворон видел, что маленькие голубые глаза крыса почти полностью заполнились чернотой расширенных человеческих зрачков.

   – Нет. Мы должны ждать внутри. Иначе, как мы узнаем, что она пришла? Самигина приведёт её в дом своего брата. Такова договорённость. И, в конце-концов, в таверне всегда можно услышать что-нибудь интересное...

   – Если ты демон, а не человеческая душа!

   – Успокойся, в данном случае, ты – моя собственность. Моя душа. И никто не тронет тебя, пока я рядом, – утешающее махнул крылом Торл.

   Ворон, очевидно, думал, что это должно успокоить его товарища, но слегка просчитался.

   – Я – твоя душа? – поднял маленькие мясистые бровки крыс. – То есть ты вот прям сейчас признаёшься, что ты демон? Я так и знал! – крикнул он, развернулся и трусцой побежал в противоположную от кабака сторону.

   Ворон шумно вздохнул, и, распушив устало пёрышки, полетел за крысом.

   – Стой, ты, маленький шустрый комок нервов! Стой, я тебе говорю! – пролетев за ним несколько метров, он нагнал грызуна и схватил его когтями за загривок.

   – Ах ты, глупая толстая курица! Отпусти меня немедленно, подлая твоя душонка!

   – Вот так вот. “Не делай добра – не получишь зла” – как говорят люди. Успокойся, я тебе говорю. Не демон я. Нет на мне печати Проклятых. Сколько раз говорить тебе? И вуаль Тьмы у меня и не вуаль вовсе, а так, пыль подкроватная. Ты же видел её сотни раз. Ну, посмотри на меня. Посмотри! – сказал Торл, бросив крыса на мостовую.

   Крыс не бежал. Возможно, любопытство пересилило недоверие. И, подвигав кожей на спине, чтобы убрать неприятное воспоминание когтей ворона на своей холке, он повернулся к Торлу. Тот синел на заборе и внимательно смотрел на него. Увидев в товарище тень интереса, ворон распушил крылья, раскрыв их во всю ширину. Тёмно-серое облако, смахивающее на поднятую в воздух золу от костра, окружило его со всех сторон.

   – Больше ничем я не смогу доказать тебе, что я не демон, – устало сказал он, – и давай, прекращай уже свои истерики, я устал. Если ты мне не веришь, это твоё право. Тогда я улетаю.

   Тишина повисла в горячем затхлом воздухе Преисподней, и только отдаленные крики слышались из таверны. Пыль вокруг Торла постепенно всосалась обратно, будто покрыв его перья тёмной сажей.

   – Пойдём, – ответил крыс. Ворону этого было достаточно.

   Дверь открылась, и они вошли в шумный зал, полностью набитый демонами всех мастей. Порядка десяти – пятнадцати столов, составлявших всю мебель этого питейного заведения, были заставлены железными кружками с напитками и тарелками, усыпанными костями и остатками еды. Повсюду разносились запахи пищи. И далеко не все из них были приятными. Этот аромат смешивался с вонью от немытых тел, и запахом несвежего перегара.

   Поначалу никто не обратил на них внимания, но при попытке дойти до барной стойки несколько раз крыс чудом избежал участи быть раздавленным под чьим-то увесистым копытом.

   – Это что еще за дрянь? – проблеял один из посетителей, продолжая топать ногой по полу, тщетно пытаясь наступить на юркую крысу. Наконец, он понял, что ему это вряд ли удастся в том состоянии, в какое его привёл домашний самогон хозяина заведения. Тогда он наклонился, желая схватить крысу тонкими лапами, покрытыми светло-серой кудрявой шерстью. У этого пьянчуги была морда козла, как собственно и вся нижняя часть тела. Торс был мужской, но тоже довольно волосатый.

   – Позвольте, мсье, это моя собственность! – каркнул Торл, подлетев сзади и вновь схватив крыса за шиворот, из-под носа у демона унеся его к барной стойке. На этот раз сопротивления со стороны товарища он не встретил.

   – А это еще что? – пьяным голосом возмутился козлоногий, разочаровано разгибаясь.

   Тем временем ворон уже долетел до бармена и, положив на стол Степана, быстро начал говорить, пока другие бесы не заинтересовались ими двумя:

   – Добрый вечер, многоуважаемый! Вы не подскажете мне, где я мог бы найти Гасиона?

   Высокий бармен за стойкой имел узкие плечи, горб, как у Самигины, и такую же лысую голову с приплюснутой мордой. Острые зубы торчали из уродливого рта также неприятно напоминая его противную сестру.

   – Я – Гасион, владелец этого прекрасного заведения. А вы кто такие? – довольно высоким голосом спросил бармен, и повернул голову на бок, любопытно разглядывая их своими овальными глубоко посаженными глазами.

   – О, это великолепно! – каркнул Торл, оглядываясь назад, – Я от вашей сестры, от Самигины. Меня зовут Торл. Она просила вас принять меня на некоторое время и разместить у себя. А этот со мной, – он махнул клювом в сторону крыса.

   Бармен молчал, продолжая разглядывать своих странных новых постояльцев.

   – И я должен поселить тебя, только потому, что моя дурацкая сестрица этого хочет? – на его лице не было и тени радости. Маленькие угли под большим нависающим лбом сверкали, и отнюдь не радушием доброго хозяина таверны.

   – Мсье, я думаю вы не поняли меня, – прибавил настойчивости ворон, – Такой клиент, как я, вам придётся очень по душе, – он провёл крылом над столом, и на нём оказалось три серебрянные монеты.

   На этот раз бармен не спорил. Он схватил деньги, лизнул по очереди каждую, проверяя, нет ли привкуса магии иллюзий, и с довольным выражением некрасивого лица поклонился.

   – Я всё понял, вас никто не потревожит...

   – Гасион, еще самогона! – взревел в этот момент сзади козлоногий выпивоха, плюхнувшись на табуретку рядом с вороном и крысой. – Я хочу раздавить эту бесхвостую мышь! – крикнул он и хлопнул рукой по барной стойке как раз в том месте, где только что сидел Степан. Но хозяин таверны уже успел привыкнуть к мысли, что Торл и крыса – его новые постояльцы, и потому быстро сдвинул их обоих к краю стола.

   – Вот твой самогон, Валу, и пойди присядь, эта мышь нашего нового гостя, не будем обижать его, – он мило улыбнулся, обнажив длинные тонкие клыки и обняв за плечо пьяного демона, тем самым прикрыв собой новых постояльцев.

   – Почему это я – мышь? – возмутился Степан, и в тот момент, когда бармен Гасион и козлоногий Валу обернулись, изумившись наглости человеческой души, Торл уже схватил его за шкирку левой лапой и уносил в комнату, ключ от которой теперь лежал у него в правой лапе.

   Они пропустили так несколько лестничных пролётов, пока ворон не остановился на одном из этажей. Их комната была третьей с конца по левой стороне коридора. Прямо перед дверью Торл сбросил Степана на пол и сам уселся рядом, положив маленький, покрытый ржавчиной, ключ перед собой.

   – Почему ты не откроешь? – спросил крыс.

   – А ты видишь здесь где-нибудь замок? – хмыкнул Торл. Степан поднял голову вверх и рассмотрел дверь. Это была местами блестящая рыжеватая металлическая пластина с пятнами от пальцев рук, ног и копыт, плевками и грязью. Но без намёка на замочную скважину.

   В это время Торл нагнулся к ключу, взял его в клюв и, запрокинув голову назад, проглотил. Потом поёжился под любопытным взглядом Степана, будто укладывая его в желудке поудобнее и, раскрыв крылья, довольно сказал.

   – Открывайся!

   И тут же большая металлическая дверь заскрипела и отворилась.

   – Ловко, – выдал крыс и прошёл внутрь, переваливаясь с ноги на ногу.

   Комната оказалась очень небольшой лишь с одной маленькой кроватью у левой стены, оклеенной старыми грязноватыми обоями под бамбук. На кровати была довольно толстая перина, набитая стриженой шерстью и большая круглая подушка синего цвета. Напротив входа – небольшое окно, из которого были видны соседние унылые дома и часть мостовой. На стенах облупившаяся краска рисовала картины плясок и пенных возлияний сатира и русалки. Под окном стоял металлический стол со следами лазурной эмали из такого же тонкого металла, что и вся таверна. Во многих местах он был гнутый, вмятины покрывали всю его поверхность. Рядом стояла пара более толстых стульев, чтобы выдержать объёмы даже очень внушительных постояльцев, и всё.

   – Создаётся впечатление, что если на этот дом хорошенько дунуть, он развалится, – сказал Степан, одним прыжком забираясь на мягкую, но грязноватую перину.

   – Вероятно, так и есть, – ответил Торл, взлетая на стол и осматривая вид из окна, – однако нам повезло, что брат Самигины держит именно это место. Если бы мы остановились в трактире поплоше, рисковали бы спать в общем зале, вместе с толпой вонючих бесов. И не известно, проснулись ли бы мы там вообще.

   – А не проще бы тогда было остановиться на улице?

   – Ты наверно не всё знаешь о местных правилах, раз спрашиваешь об этом уже который раз. И я, так и быть, тебя просвещу. Спать на улице запрещено законом. Если тебя найдёт один из демонов-охранников, рискуешь лишиться головы на месте. Хотя тебе – то это не принципиально, – махнул крылом ворон.

   – Вообще-то умирать больно, – ответил крыс, – но откуда мне знать законы Падших?

   Степан задумался.

   – Вот, видимо, почему меня столько раз убивали во сне. Пару раз я успевал проснуться и видел громадные фигуры охранников, бицепсы в золочёных браслетах. Но разве я мог подумать?.. Какой дурацкий закон.

   – Не скажи. Сами по себе демоны не спят. Это происходит только в случае, если демон сильно пьян, или чем-то отравился. Грибов Агриэля, скажем, объелся и лёг отдохнуть. Таких лежебок принято отлавливать под предлогом безделья и убивать. А мясо их идёт на корм во дворцы принцев.

   – Очень гуманно, – заметил Степан.

   – А чего ты хотел? Это Земля Проклятых.

   – Кстати, у тебя из-под волшебного крыла еда, случаем, не сыпется? Я бы чего-нибудь съел.

   – Тебе это вовсе ни к чему. Ты всё равно уже умер, – каркнул Торл.

   – Но голод-то это не отменяет!

   – Знаешь хорошую поговорку: “Хочешь есть – поспи”, не собираюсь я тратить на тебя последние деньги.

   – Вот до чего ж ты противная птица!

   – Не хочешь спать – дело твоё, а я сосну часок-другой, – сказал ворон и улёгся прямо на столе, сложив крылья и наклонив голову. Через пару секунд он закрыл глаза и не реагировал больше ни на один вопрос Степана. Крыс позлился немного, потом сделал пару небольших кругов по матрацу и тоже улёгся. Не прошло и десяти минут, как в комнате раздалось равномерное сопение дремлющего грызуна.

   “Ну, наконец-то” – подумал Торл и осторожно спрыгнул со стола. Тихими прыжками одолев всю комнату, он шепнул двери: “Отворись совсем чуть-чуть”. Петли послушно самую малость скрипнули, от чего Торл испуганно пригнулся, тихо выругавшись. Обернувшись проверить сон товарища, и, не обнаружив признаков пробуждения, он выпрыгнул из комнаты. Дверь за ним так же не торопясь закрылась. Ворон, оказавшись в коридоре, отошёл к самой лестнице, чтобы не было слышно, и с громким хлопком исчез.

Глава N30

   По темной тропинке одной из многочисленных улиц Москвы быстрыми шагами шла худенькая девушка. На ней было коротенькое лёгкое платьице, и босоножки, змеистой верёвочкой обвивающие белую после зимы лодыжку. Она куда-то спешила, очевидно, возвращалась домой, поскольку время было уже позднее, и сумерки сгущались над городом. Она только что попрощалась с подружками, которые торопились в другую сторону, и теперь шла совсем одна. Даже к вечеру аномальная жара не спала, и платье плотно прилипло к влажному телу, обнажая соблазнительные изгибы. Вокруг, казалось, не было никого, но девушка инстинктивно чувствовала приближение чего-то нехорошего и ускоряла шаг. И правильно делала. За ней метрах в двадцати в кустах уже давно наблюдал мрачный мужчина с горящими глазами. Его черные волосы перепутались, лицо заросло густой смоляной щетиной, а спортивный костюм без карманов давно не стирался. При себе не было ни денег, ни сигарет, которые он любил стрельнуть у прохожих, ни документов. В правой руке он держал тонкую полоску кожаного собачьего поводка, так, словно он только что выпустил погулять своего пушистого питомца. Однако, так уж сложилось, что на много метров в округе сейчас не было ни одной собаки.

   Он следил за девушкой и маленькими тихими шагами следовал за ней по пятам, ожидая, пока она зайдёт именно туда, куда он планировал. В его голове уже давно были тщательно прорисованы страшные извращенные картины, которые неизменно подогревали его жажду насилия. Много лет его преследовали образы автокатастрофы, произошедшей у него на глазах. Юную девушку, выносили спасатели на руках из искорёженного автомобиля. Её белые волосы спутались и слиплись от крови, руки беззащитно свисали вдоль раненого тела и слегка подергивались. Сцена агонии не покидала его мозг слишком долго, постепенно трансформируясь в навязчивые желания. В тот момент, как и сейчас, он совершенно не чувствовал страха. Только горело что-то внутри. Горело огнём, который он никак не мог потушить.

   А воля... Слишком слабая воля для того чтобы бороться. Одна единственная мысль месяцами водила его по кругу: “Инстинкт нельзя побороть. Это природа”

   Причина его уверенности крылась в ущербности лобовых долей мозга. Ему никто не говорил об этом. Но ОНА знала.

   И вот жертва наконец зашла именно туда, куда и ждал мужчина. Густые деревья довольно плотно окружали полосу пригородной железной дороги, заслоняя её на много метров не только от чужих глаз, но и от чужих ушей. Он еще раз оглядел предполагаемую жертву взглядом скотовода, и решил, что это действительно именно то, что ему нужно. Высокая блондинка, натуральная, между прочим, – редкая находка, возраст – не больше семнадцати. Ровно столько, сколько было той девчонке в машине. Он вновь хотел увидеть, как кровь стекает по её золотым волосам. И, возможно, впервые, услышать, как она плачет и говорит, что он сильный и красивый. Он давно об этом мечтал. Так давно, что даже успел продумать и выбрать местом преступления железнодорожные пути. Его больной мозг подсказал ему, что в таком случае будут думать, что преступление совершил приезжий.

   Таким образом, пролистав в голове планеще раз, мужчина сделал два больших шага вперед, продолжая лелеять кровавые картины в своём мозгу. Он сильнее сжал поводок-удавку, его мышцы напряглись, тело изготовилось к броску...

   – Принцесса, я хотел бы поговорить с тобой, – раздался тихий голос, услышать который было не дано ни мужчине в тренировочном костюме, ни испуганной девушке.

   – Отстань! Ты не видишь, я занята! – взвизгнул высокий женский голос.

   – Я прошу прощения, моя Госпожа... – не слишком довольно снизился мужской тембр, – но я настаиваю...

   – Да отстань ты, я тебе сказала! – раздался истеричный крик.

   Время на Земле словно остановилось. Голоса будто бы находились в ином измерении, где секунды текли значительно быстрее. За время этого странного разговора маньяк в парке успел лишь судорожно моргнуть, и взмах ресниц был так медлителен, словно кто-то притормозил плёнку его жизни. Если бы он мог это ощутить, возможно, он увидел бы, как от его головы отсоединяется черный сгусток тьмы. Но он лишь неожиданно понял, что самообладание покидает его. Картины в голове не исчезли (они просто не могли), но померкли, и на их место закралась тревога:

   “А вдруг кто увидит? А вдруг его поймают, и тогда расплата будет велика”.

   Ведь мышление черноволосого мужчины хоть и было ограничено, он всё же понимал, что тюрьма ему сулила весьма не радужное будущее. В ПТУ он часто слышал, что в местах лишения свободы делают с извращенцами. Конечно, он всё еще хотел почувствовать, как воплощаются его мечты в реальность, но теперь на это почему-то не хватало запала. Он опустил вниз и расслабил руку с зажатой в ней удавкой. Затем сделал несколько шагов назад, в кусты. Там он сел на корточки и больно вцепился зубами себе в руку. В таком положении он находился порядка тридцати минут, раскачиваясь из стороны в сторону, пока страх не отпустил его вместе с обидой от проваленного дела. А везучая девушка давно убежала домой варить пельмени, потому что после хорошей прогулки всегда очень хочется есть.

   Через пару секунд сущность принцессы Хаоса возвратилась в её тело, безмятежно медитирующее, лёжа на обрыве скалы. Потому что это была именно она, Лилит, мать всех демонов, хозяйка Пятого Дома. А рядом с ней стоял эрцгерцог Бехард. Он был высок и худ, и несмотря на внешнее спокойствие и неизменную доброжелательную улыбку, вся его фигура дышала уверенностью и силой. Яркие и глубокие, словно бездонные колодцы, его хитрые глаза могли то добродушно сиять, то пылать кровавым пламенем. Он был одним из эрцгерцогов Преисподней, по силам практически равный принцам. Тоже аггел, не рождённый от семени демона, а павший из Рая. Однако, в пятерку Верховных принцев, входящих в совет князя Тьмы он попал, и это лишало его права иметь собственный Тёмный Дом, орду слуг и Сад грешников, ежесекундно умножающий силу своего владельца. Он жил за чертой Дьявольской Звезды – пентограммы, в которую складывались пять Островов греха, пять Великих Тёмных Домов. Его скромный замок находился на спорных землях, витающих во множестве над Бездной. Уже много веков, после исчезновения принца Аваддона, Бехард добивался у князя Тьмы его места, места хозяина Гнева и отца убийц. Однако всегда получал отказ. Князь решил, что принцесса Хаоса не зря получила свой титул и способна справиться с управлением Тёмным Домом сама. Это была большая честь, потому что до неё ни одна демоница в Аду не могла и помышлять о подобном. В патриархальной Преисподней, где все женские существа – суть лишь подобие мужчин, это было нечто из ряда вон выходящее.

   – Ты испортил мне охоту, – тихо прошипела Лилит, не открывая глаз. Она сладко потягивалась на камнях, разминая затёкшие члены. Её тонкая красивая рука легко свисала над Бездной. Вся её фигура, облаченная в струящийся черный шёлк, выражала спокойствие и негу, пока она медленно не открыла свои огромные зелёные глаза, и не направила метающий молнии взгляд на эрцгерцога. Лишь тогда стало ясно, что в любую секунду она готова броситься на него, разодрав в клочья. Бехард видел это, и не сомневался, что так оно и есть. Перед ним была Госпожа, пусть она лишь немногим сильнее его, но титул принцессы давал ей власть куда более страшную, чем его собственная. Тёмная Мать. Разные народы называли её по-разному. Но смысл оставался один. Она была самым чёрным женским началом во вселенной.

   – Я принесу на твой алтарь тысячи жертв, чтобы возместить эту утрату, о прекраснейшая! – поклонился Бехард, не сводя глаз, цвета фиолетового пламени с Лилит. Он знал, что прокололся, но планировал скоро исправить ситуацию. Ясное дело, что суть была не в количестве жертв, а в качестве, но лесть и подобострастие действуют на всех женщин одинаково.

   – Да мне плевать на твои тысячи! – взвизгнула она, приподнявшись, однако эрцгерцог чувствовал, что его метод действует. Она уже не хотела сделать из него мишень для метательных ножей, – я вскармливаю этого психопата с детства, это должна была быть его первая жертва!

   – Я уверен, что в следующий раз, он сделает всё еще лучше, на радость моей любимой Госпоже, – опять поклонился он.

   – А, – махнула принцесса на него рукой, окончательно успокоившись, и расслабленно облокотившись на большое месторождение кристаллов аметиста, – без толку с тобой разговаривать, ты и Дракона Рока своими речами задобришь.

   Бехард еле заметно улыбнулся.

   – Чего ты хочешь, говори быстрее и оставь меня, – бросила она, не смотря в его сторону, наматывая на тоненький палец густые волны огненных волос.

   Герцог, стоя рядом, не мог не любоваться её маленькой сильной фигурой, большой круглой грудью, полудетским лицом с большими глазами. Она была бы похожа на лесную дриаду, если бы не была духом Зла. И он был бы очень рад, если бы к его притязаниям на свободный трон Аваддона, прибавилось согласие на его страсть этой чарующей демоницы. Удалось бы и рыбку съесть, и, как говорится, косточки продать.

   – Моя Госпожа, есть ли у меня хоть малейший шанс, что вы удостоите скромного слугу своей обворожительной улыбкой, о царица моих мечтаний? – и худая фигура его склонилась в поклоне.

   – Да с какой стати я буду улыбаться тебе? – возмутилась дьяволица.

   – Может быть, Первая из Павших будет более рада своему верному слуге, если я скажу, что у меня для неё есть подарок.

   – На кой чёрт мне твои подарки, Бехард? Я устала от твоих приставаний. Нет, я не стану твоей принцессой, нет, ты не будешь хозяином моего Дома!

   Эрцгерцог сжал зубы, но промолчал.

   – А если я скажу, что у меня есть для тебя звезда, подобно которой более не сыщется в землях Проклятых?

   – О чём ты? – подняла одну бровь Лилит.

   – Моя Госпожа, – припал на одно колено эрцгерцог, взяв в руки тонкую ладошку принцессы, – дослушай меня хоть раз в тысячелетие.

   Видя, что она не перебивает, Бехард продолжил.

   – Я знаю, что ты не желаешь видеть меня своим мужем. Но если бы ты согласилась, я принёс бы к твоим ногам все сокровища Ада. Дом Гнева преобразился бы, когда им стали править мы с тобой, рука об руку. И в знак того, что я говорю правду, я готов подарить тебе самое дорогое, что есть у меня. Это человек. Живой человек в Преисподней.

   – Да ты издеваешься? – воскликнула Лилит, вскакивая. – Я выслушивала всю эту отвратительную, полную пафоса и лести тираду, чтобы в конце ты услышать этот бред про человека в Аду?

   – Но это правда! – изумился Бехард, сделав шаг назад и от неожиданности даже оступился.

   – Замолчи! И не вздумай еще раз завести со мной разговор о браке! Ты никогда не будешь моим мужем!

   Эрцгерцог молча откинул полы плаща и поклонился, окинув принцессу ледяным взглядом.

   “Я стану хозяином твоего Дома. И тогда ты заговоришь со мной по-другому”

   И исчез, оставив принцессу наслаждаться одиночеством, которое она так любила.

Глава N31

   – Ну наконец-то! Где ты был столько времени? – раздался голос сзади, когда слуга появился в покоях своего хозяина.

   – Господин, у меня не было никакой возможности уйти, это испортило бы всё дело! – обернулся Торл и встретился глазами с эрцгерцогом Бехардом.

   – Ладно, я всё понимаю, – протянул свою длинную руку аггел и тонким пальцем взъерошил мягкую шею ворона, – расскажи мне о ней.

   – Она сейчас во дворце маркиза Яра-ма...

   – Во дворце?! – воскликнул эрцгерцог, – о чём ты думал? Её же поймают!

   – Не беспокойтесь, мой господин, – ответил ворон, будто став немного меньше, – она вошла туда с моей подручной. Самигина проведёт её так, что не заметит никто.

   Высший демон, казалось, немного успокоился.

   – И всё равно это не приближает её к моей цели. Это большой риск, – он отвернулся и нервно зашагал по черному ковру с платиновыми кругами, выстилающем корундовый пол его покоев.

   – Другого выхода не было, иначе я рисковал подорвать её доверие. Эта крыса, которую она везде таскает вместе с собой... – Торл возмущенно каркнул, – он уж практически на волосок от того, чтобы меня раскрыть! Глупое бесхвостое существо!..

   – Возможно его интеллект выше твоего, голубчик. Раз тебе так тяжело даётся обман, – усмехнулся Бехард и с полуулыбкой сложил в замок свои длинные пальцы.

   – Да мой уровень интеллекта выше, чем у них обоих вместе взятых!

   – Вот и примени его на практике, мой пернатый друг. Докажи, что твоя хитрость способна затмить блеск его разума. Стань ему другом, – аггел наклонил бледное лицо к птице, взглянув глубоко в умные глаза, цвета болотной ряски. Торл поёжился, но не отвернулся.

   – Или убей его! – внезапно распрямившись, сказал Бехард, взмахнув рукой с большим перстнем розового кварца, – он вернётся в распределитель душ, а ты останешься её единственным проводником.

   Торл немного помолчал.

   – Мой господин, как всегда, мудр, – наконец ответил он с поклоном.

   – Ну, вот и славно, что еще? – спросил аггел, шагнув к небольшому столу. На мягкой скатерти с большим насыщенно-малиновым ворсом лежала маленькая стеклянная трубочка с металлической чашей на конце. Бехард положил в неё маленький черный шарик.

   – Дело в том, мой господин, что помощь Самигины, я только что упоминал её, обошлась мне очень не дёшево...

   – Меня это не касается, Торл. Вместо того, чтобы привести девушку ко мне, ты выписал ей билет во дворец маркиза Чревоугодия. Ты практически отдал её в руки одного из принцев. И ещё хочешь от меня компенсации? Расплачивайся сам. И благодари, что я не разозлился.

   Бехард положил трубочку в левую ладонь, и Торл заметил, как металлическая чаша раскалилась в руке эрцгерцога до красна.

   – А пока расскажи мне, какие у неё планы, ты узнал? Что она делает тут?

   Бехард поднес стеклянную трубочку ко рту. Тут же густыми молочными завитками но ней заклубился конопляный дым. Аггел вдохнул его полной грудью и задержал дыхание.

   – Да, узнал. Она хочет найти души четырёх своих друзей, которые попали в Ад вместе с ней. И, кажется, она думает... бросить вызов Великому князю.

   Бехард захохотал как раз перед тем, как выдохнуть, и шумно закашлялся. Его лицо покраснело, потому что приступ смеха довольно долго не отпускал его чёрную душу. По комнате разлился еле заметный запах жжёной травы. Торл позволил себе тоже немного улыбнуться.

   – Зачем? – наконец выдавил эрцгерцог, вытирая слёзы и вытряхивая из трубочки пепел на ковёр.

   – Она хочет помешать наступлению Апокалипсиса. Я понял это случайно, из разговора, – с ухмылкой пустился в объяснения Торл. Ему вдруг самому это показалось ужасно смешным. Это ж надо такое придумать?

   – Ах, если бы все люди были так глупы... – мечтательно бросил Бехард, потихоньку успокаиваясь. – Можно было бы вообще не напрягаться. А что же она так мало друзей с собой взяла? Шли бы уж сразу всей улицей, а то и городом! Представляешь: встали бы в колонну по двое и с задорной песней промаршировали прямо к нам? А? Ладно, хватит мечтать. Сколько у тебя свободного времени, мой друг? Хватит, чтобы совершить со своим господином небольшую прогулку?

   – Да, конечно. Я оставил назойливую крысу спящим в таверне. Думаю, он проспит не меньше нескольких часов.

   – Тогда давай пройдёмся. Я так давно не был на земле Пятого Дома, – сказал он, улыбаясь, и Торл улыбнулся вместе с ним. – А ведь скоро этот Дом должен стать моим.

   Отвернувшись от чёрной птицы, Бехард медленным шагом направился к двери. Торл опустил голову в размышлении.

   – Ну что же ты не идёшь? – спросил эрцгерцог, обернувшись. В этот момент на нём вдруг появился чёрный шифоновый плащ с еле заметными переливами тонких нитей сиреневого шёлка. На плечах он поднимался вверх блестящими закруглёнными рогами.

   – Уже лечу, мой господин, – каркнул ворон и взлетел в воздух, приземлившись рядом с одним из этих рогов.

Глава N32

   Наконец вот оно передо мной. Место, куда меня нестерпимо тянет. И сейчас, когда я нахожусь так близко, мне еще сильнее неймётся оказаться там. Однако впереди выстроилась довольно большая очередь. Огромное количество разношерстных страшил: маленьких, хвостатых, рогатых, ползающих и прыгающих. И довольно мало летающих. Есть пара сотен бескрылых, но умеющих невысоко парить. Однако, таких как я, всего несколько десятков. Чтож, это льстит.

   Живая масса демонят кипит и бурлит, разделяясь на множество очередей, которые словно чудовищные змеиные хвосты не переставая шевелятся. Всем не терпится попасть к самому началу. Многие выродки настолько слабы, что их матерям приходится держать их на руках и идти вместе с ними. Ничтожества. Я еще не знаю, что меня ждёт, но предвкушаю какое-то невообразимое удовольствие. И потому, встав в самый конец полчищ новорожденных ублюдков, я понял, что ждать не стану. Взлетев над парочкой вопящих от негодования отродий Бездны, я показал им мой новый длинный язык и еще парочку неприличных жестов, всплывающих в моей памяти дьявол весть откуда. Но стоило пролететь пару метров, как, в смрадном воздухе материализовались два амбала на огромных крыльях и давай меня блестящими вилами обратно вниз толкать. Да так ловко это у них получалось, что, ткнув меня разок в бок, один из них продырявил во мне знатную дыру, паскуда. Истекая кровью и матерясь по пути, я упал вниз. Голова закружилась, а два охранника тут же исчезли. Теперь мне стало понятно, почему здесь вообще есть очередь, а не огромная давка шевелящихся тел.

   Ловко извернувшись, я слизывал собственную кровь, стекающую по маленькому гладкому конскому бедру. Нельзя было допустить, чтобы такой полезный продукт пропадал даром, шипя и испаряясь на серых камнях. Не мудрено, что эти блестящие мышцами засранцы держат тут в узде демонов всех мастей. У них одна ладонь больше всего меня. Ничего, вот вырасту в большого, буду сам малышню терроризировать.

   Немного успокоив себя этим, я начал любопытно вглядываться вперёд. Очередь, как ни странно, шла быстро. И я всё отчетливей видел, к чему мы все движемся.

   Огромная лестница с множеством ступенек, сосчитать которые у меня не хватало терпения, вела высоко наверх к величественной статуе на троне. Я не мог оторвать взгляда от неё, а одна мысль о том, кто на ней сидит, вызывала у меня внутри необъяснимый страх и трепет. Громадная человекоподобная фигура с налитыми силой мышцами, надутыми венами на руках, в сияющем, как солнце, складками плаще, словно взирала на нас всех налитыми смертью глазами. И невозможно было сопротивляться этому взгляду, хотелось подойти как можно ближе, чтобы оказаться под властью этой могучей фигуры. Это – Хозяин. Я понял сразу, как и каждый здесь, стоящий до и после меня. По краям диковинной лестницы возвышались факелы, прорезая вечный сумрак Преисподней. В их неровном свете золотая фигура повелителя Проклятых казалась еще более ужасающей. Под переливами языков пламени создавалось впечатление, что грудь его вздымается и опускается, а наполненные Тьмой глаза смотрят на всех нас и на каждого по отдельности, охватывая каждого из своих детей.

   Я оглянулся по сторонам и заметил, что все демонята в моей очереди словно завороженные смотрят вперёд, на статую нашего Великого господина. И от этого мне стало не по себе. Я тряхнул головой. Что-то тут не так. Мы все здесь словно стадо баранов, идущих вперед на зов пастуха. Но я смотрел дальше. В самой середине пути наверх лестницу окружала большая арка, увенчанная рогами. А внутри неё мягко колыхалась тончайшая полупрозрачная плёнка. Поверхность её светилась и манила, словно кошелёк в кармане соседа по автобусу. Мои глаза горели, как и тысячи других впереди и после меня, и никак не могли оторваться от этого зрелища. До умопомрачения хотелось подойти и поглядеть на эту серебристую рябь, дотронуться когтями, прикоснуться пушком щеки.