Текст книги "Там, где живет огонь. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Виктория Солдатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

   Лишь Астарот еще долго вглядывался в глубину пустых костяных глазниц, окруженных пятью печатями Престолов.

   Уже позднее, у себя в покоях он беспокойно метался из стороны в сторону. Черные плиты пола отражали силуэт его нескладной худой фигуры и развивающегося плаща. Блики света от сотен канделябров и зачарованных ночников, рождали на стенах пляшущие тени, словно убегающие от стремительных движений принца.

   “Пять Домов, пять печатей Престолов. Ключ от Врат скрыт от меня нерушимыми стенами”

   Он мерил шагами комнату и нервно теребил худыми пальцами ворот рубашки. Ему было невыносимо душно в этих стенах. Словно все неисчислимые тысячелетия, прожитые им в глубинах Преисподней разом навалились на его плечи. Земля. Прохладный ветер, солёный бриз, солнце... Всё это было так близко и теперь так далеко.

   “Это совсем никуда не годится”, – думал он сейчас, не зная куда деть свои нервные конечности. Левая рука начала чесать шею. Воротник черной рубашки, застёгнутой на самую последнюю пуговицу, нестерпимо щекотал кожу под тканью. Острые когти сильно царапали тонкий пергамент демонической плоти принца Уныния, но Астарот ничего не замечал.

   “Пять Домов, пять печатей Престолов” – повторил вслух принц, а мысли бегали в голове словно испуганные мыши.

   “У меня нет другого выхода, Хозяину необходим наша... моя помощь”

   То, что приходило ему в воспалённый мозг, пугало его самого. Наказание за нарушение решения совета принцев может быть просто ужасным. Остаётся надеяться, что пока Хозяина Тьмы нет на месте, его задумка (да поможет её исполнению все силы Хаоса) может быть и выгорит.

   “Пять Домов, пять печатей Престолов” – последний раз сказал себе Астарот. “Хорошо хоть один из этих символов – мой”.

Глава N15

   В маленькой комнате с четырьмя стенами и маленьким окном с деревянными рамами три человека на согнутых ногах сидели на полу. Коричневый старый линолеум холодил коленки, но никто из них не обращал на это внимания. Сквозь тонкие синие занавески свет убывающей луны сочился мягко и немного таинственно. Бедное убранство комнаты терялось в полуночном мраке, а серебряный свет из окна бросал свои неяркие блики на стол, кресло, секретер и кровать, словно тонкие воздушные бусины, скрашивая потёртости и трещины.

   Три напряженных молодых лица были направлены в центр круга, который образовывали их сидящие фигуры. Там на большом зеркале с витиеватым кудрявым узором по краю сидела запертая в клетку белая толстая крыса. Худенькая девочка листала тонкую книжку с рыжими листами и засаленной обложкой. Там не было ни одного рисунка, но было много и сложно что-то написано. Один мальчик зажигал толстые красные свечи, купленные в супермаркете на распродаже, вокруг зеркала.

   – Паш, ставь аккуратно вокруг, а не враскоряку! – сказал ему второй мальчик, что сидел справа от него.

   – Я всё нормально делаю, – ответил Паша, и отбросив прядь пепельных волос назад, поправил одну из шести свечей, чтобы встала ровнее.

   – Говорите тише, – зашипела на них девочка слева от Паши, – здесь написано, что шуметь нельзя!

   – Всё готово, Рита, говори, когда начинать, – Паша снял со стекла клетку, открыл её и достал оттуда одной рукой шевелящее лапками животное.

   Ветер подул из форточки, всколыхнув синеватую в ночи тюлевую штору и норовя задуть свечи.

   – Коль, закрой окно.

   Мальчик справа от Паши встал и молча направился к окну. Он был высок, излишне худощав, волосы имел толстые и непослушные, вечно торчащие в разные стороны. Один глаз у него косил в сторону. Если бы не этот недостаток его лицо можно было бы даже назвать приятным.

   “Мать – колдунья, вот и ребёнок вышел с браком. Зато для заклятья как раз пригодится” – думала про него Рита.

   “Я-то никогда не буду иметь детей”

   – Садитесь по кругу, Паша, у тебя крыса, Коля, ты читаешь, держи книгу.

   Она протянула ему старую книжку, открытую на нужной странице, а сама распустила свои длинные светло рыжие волосы и села поудобней.

   Спустя несколько секунд, Коля опустил книжку пониже, чтобы свет от свечей освещал ему страницы и начал медленно читать, пытаясь во тьме разобрать непонятные для него слова.

   Шепчу слова запрещённые,

   Шепчу тебе в ночи,

   Зову силу твою и кровь,

   Ногти и части костей,

   Мёртвое дыхание яви нам

   Светом проклятый ангел зла!

   – Может оставим грызуна, а? – вдруг сказал Паша, когда чтение прекратилось, и слегка подрагивающая рука его легла на холодный пол, прижав к нему мягкое маленькое существо.

   “Ты всё испортишь, глупый слабак” – подумала, стиснув зубы, Рита и со злостью вырвала у него крысу. В комнате становилось холоднее, но Паша думал, что только он один это замечает.

   – Читай второй раз, – зашипела девочка. И слова заклятья вновь полились из уст Коли.

   Шепчу слова запрещённые,

   Шепчу тебе в ночи,

   Зову силу твою и кровь,

   Ногти и части костей,

   Мёртвое дыхание яви нам

   Светом проклятый ангел зла!

   Паша вновь убрал со лба непослушные, отросшие слишком сильно волосы, которые к тому же прилипли к вдруг ставшему влажным лбу. Его тело мелко подрагивало, то ли от холода, то ли от чего-то еще. Все окна уже были закрыты, но в чёрноте комнаты тени детей плясали по стенам под нервные движения пламени свечей словно живые.

   – Последний раз, – почти пропела Рита и в глазах её зажглись собственные свечи.

   Коля начал читать заклятье по третьему кругу.

   Шепчу слова запрещённые,

   Шепчу тебе в ночи,

   Зову силу твою и кровь,

   Ногти и части костей,

   Мёртвое дыхание яви нам

   Светом проклятый ангел зла!

   В этот момент Рита подняла над зеркалом белую крысу и маленьким кухонным ножом распорола ей живот. Крыса истошно запищала и еще пару секунд сильно брыкалась, пока её бордовая тёмная кровь выливалась на гладь зеркала, а кишки выпадали наружу. Но прошла еще секунда и она больше не трепыхалась.

   Гробовая тишина стояла в комнате. Никто из детей не шевелился. И лишь капли крови еще капая, издавали неприятный вязкий звук, ударяясь о стекло.

   “Посмотри на меня” – внезапно раздался тихий шёпот в комнате, словно кто-то шуршал опавшими листьями, выпавшими на свежей могиле.

   Дрожь пробрала обоих мальчиков, волосы на затылке зашевелились, но девочка лишь замерла, словно вслушиваясь.

   “Посмотри на меня” – шипело в голове, где-то внутри, под самым черепом.

   “Посмотри на меня!” – голос был не громче шороха савана об обивку гроба, но злоба его звенела в ушах, словно погребальный звон.

   И все трое они медленно потянулись к зеркалу. Черная кровь разводами растеклась по стеклу, лишь по краям оставив незапачканные места. Тело Паши, как окоченевшее не гнулось, и всё-таки он наклонился вперёд. Но когда его взгляд встретился с залитым кровью отражением, его сердце похолодело, а волосы на лбу побелели. Потому что увидел он не себя, а полные ненависти красные глаза на страшном худом мужском лице, искаженном злобой. А голову его венчали рога.

   Мальчик не мог оторвать взгляд. Хотя душа его хотела этого больше всего на свете. В этот момент демон в зеркале открыл рот, и истошный рык наполнил тесную комнату, разливаясь по телам детей, утопая в стенах и заглушая собой все мысли и чувства, кроме страха. Зеркало треснуло и тут же вместо демона в разбитом стекле Паша увидел себя.

   – Как твоё имя, демон? – твёрдо, но не громко спросила Рита, и услышала удаляющийся смех.

   “Бехард” – услышала она в ответ, и тут же все свечи, как одна, погасли.

   Прошло пять дней. Выходные, будни, напряженные занятия в школе, глупые уроки и ненужные контрольные. На шестой день Паша не явился в класс. На следующий день перед началом учебного дня учительница собрала всех детей и рассказала:

   – Паша вчера гулял с друзьями на мосту над железнодорожными путями. Он перелез через перила и пошёл по краю. Его убило током от высоковольтных проводов, – ей было трудно говорить, и в этот день уроки отменили. Все разошлись по домам, но перед уходом Рита услышала, как в коридоре переговаривались учителя.

   “Друзья говорят, что останавливали его, чтобы он не лез. Но он не слушал. А когда его ударило током, тело загорелось, и упало вниз, прямо под колёса проезжающего поезда. Труп даже невозможно опознать, всё кроме головы”

   – Он был слабак, – прошептала внезапно вздрогнувшая Рита.

Глава N16

   Пористые куски лавового щебня тихо хрустели под ногами одинокого мальчика с золотыми кудрями. Шаг, другой. Тут и там вместо камней, созданных застывшей магмой, ему приходилось ступать по костям. Некоторые были очень старыми, чёрными и обгоревшими, некоторые – совсем свежие. Некоторые имели демоническую природу, некоторые человеческую. Вокруг туда-сюда парили крылатые создания, несшие в зубах трупы убитых врагов. Повсюду шныряли звериной внешности демоны, пасти которых были окровавлены, а глаза горели вечной жаждой убийства. Их ежедневная жизнь состояла из того, чтобы найти себе жертву или стать ей в когтях более сильного Проклятого. Но ни один из них не решался подойти к мальчику. А те, кто случайно оказывался в опасной близости от его крохотных ладошек, маленьких пальчиков и аккуратных ног, в непередаваемом приливе ужаса торопились унести своё печальное подобие жизни подальше от златокудрого малыша.

   – Я услышал твой зов, принцесса Хаоса, – сказал спокойно мальчик. Он остановился в самом центре огромного хрустального моста, перекинутого через бурлящую смертоносными потоками реку магмы. Мост был высок, но даже на самой его вершине чувствовался жар огненных вод, которые шипели, потрескивали и взрывались фонтанами брызг, словно стремясь настигнуть свою жертву, стоящую далеко наверху.

   С другой стороны реки по прозрачному пути поднималась вверх стройная фигура Лилит, проматери всех демонов. Её маленькие ступни на высоких каблуках звонко стучали по голубоватому хрусталю, а полупрозрачное платье развевалось в горячих потоках вулканических газов. Медные локоны огненных волос рассыпались по округлым плечам, нескромно спадая в вырез декольте.

   – Здравствуй, Агриэль, я рада видеть тебя, – ответила она, подойдя к мальчику.

   – И я рад видеть тебя, принцесса, – безразлично кивнул он.

   – Мы давно не разговаривали, тебе не кажется? Не как принцесса со своим маркизом, а как друзья.

   Лилит облокотилась на горячие перила древнего моста и посмотрела на мальчика глазами, полными нежности.

   На юном лице не промелькнуло и тени эмоций. Как и всегда, оно оставалось холодным и бесстрастным.

   – Ты не разве не рад мне, маркиз? – надула пухлые губы принцесса, видя, что Агриэль никак не реагирует на её внимание.

   – Рад? Ты знаешь, это слово мне не знакомо, – ответил он, не повернув даже головы в её сторону.

   – Брось, когда-то мы были дружны...

   – Это было слишком давно, не стоит вспоминать, – мальчик облокотился спиной о перила и посмотрел прямо в глаза демонице, – скажи, что тебе нужно, и я подумаю, стоит ли тебе помогать.

   – Так-то ты разговариваешь со своей госпожой! Я могу тебе приказать, и тебе не останется ничего, кроме как смиренно выполнять! – вскрикнула Лилит, и скулы её напряглись.

   – Госпожа вольна делать то, что считает нужым, – звенящим, словно весенний ручей, голосом ответил мальчик, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

   – Ладно, забудем, – с усилием произнесла она, – Дом Гнева, наш с тобой Дом, когда-то был самым сильным во всём королевстве Тьмы, помнишь?

   Агриэль молчал. Сперва могло показаться, что он вообще не слышал вопроса, столь безразличным казалось его лицо.

   – Помню...

   – Тысячи веков уже сгорели в пламени времени, всё изменилось. Численность нашего Дома уменьшается, силы убывают. С тех пор, как князь Тьмы наказал Аваддона, моего мужа, всё пошло не так. Этим жестом, он наказал всех нас.

   – К чему ты клонишь, Лилит? – устало спросил маркиз.

   – Нашему Дому снова нужен хозяин.

   – Это говорит мне всесильная проматерь демонов? Ведь ты всю жизнь мечтала править одна, что приключилось, принцесса?

   – Не говори ерунды, Агриэль, – зашипела Лилит, – я никогда не была столь беспечна, чтобы претендовать на собственное всесилие. Мне нужен муж, который был бы правой рукой Великого господина. Как раньше. Он управлял бы нашим Домом, а я управляла бы им.

   – Найди себе мужа, принцесса Хаоса.

   Демоница в гневе топнула стройной ножкой по мосту, и в этот момент столп горячего пара и газов вырвался из недр лавовой реки прямо у неё под ногами, подняв ввысь полы её полупрозрачного платья.

   – Совет принцев вот-вот сделает это вместо меня, подобрав мне кого-нибудь по своему вкусу! Вот например, как тебе такие кандидаты: Астарот – я становлюсь его женой и хозяйкой Первого Тёмного Дома, потеряв Дом Гнева. И кроме того, что он тут же отыграется на мне за все мои невинные шутки, я ещё и стану женой унылого тупицы!

   В глазах Агриэля промелькнуло что-то. Но было бы слишком самоуверенно утверждать, что это веселье.

   – Идём дальше, Бегемот. Каждый день я буду спать под складками его огромного пуза, а каждую ночь придется кутить с ним на несчётных праздниках, соревнуясь в игре: кто больше съест или выпьёт, во время которой, однажды, он спутает меня с очаровательным телёнком и проглотит целиком.

   Только методичное хлопанье ресниц говорило о том, что Агриэль не спит с открытыми глазами.

   – Хм... Бельфегор. Этот бородатый силен, пожалуй, запишет меня в список своих жен сто пятьдесят третьей очередью и будет навещать маленькую каморку, которую мне выделит, по праздникам. А Самаэль вообще откажется, его Шелера ему всю плешь проест, если он захочет взять новую жену. В любом случае во всех этих вариантах я перестаю быть Хозяйкой Пятого Тёмного Дома. Ведь принц, которого мне всунут, может быть Хозяином только одной семье. Значит главой моего Дома станет какой-нибудь эрцгерцог!

   – Это не плохой вариант, Лилит. Возьми в мужья эрцгерцога. И останешься моей Госпожой, – медленно произнёс мальчик, тряхнув златовласой головой.

   – Смеёшься? Чтобы я вышла за какого-то беспородного демона?

   – Не беспородного демона, а высшего аггела, какого-нибудь из своих лучших генералов.

   Казалось, что сама эта мысль выводит проматерь из равновесия.

   – Ни один из них не стоит меня! Они все слабые и ничтожные существа! Никогда я не выйду ни за одного из них!

   – А как на счёт Бехарда? Он один из самых сильных и преданных тебе...

   – Замолчи! – вскрикнула Лилит и отпрыгнула от Агриэля, словно перед ней не маркиз её Дома стоял, а нечто крайне отвратительное. – Этот слизняк сотни веков добивается моего расположения. Но я раньше сдохну, чем допущу его до своего тела. Он слабак, как и все остальные. Он даже миллиметра рогов Аваддона не стоит. Никто не сможет даже частично заменить мне моего пропавшего мужа.

   – Так чего ты от меня хочешь? – спросил мальчик так, словно ему и вовсе не интересно. Хотя, возможно так и было.

   Слегка сжав полные красные губы, Лилит ответила:

   – Мне нужна твоя помощь, мне нужна помощь друга.

   – Я не друг тебе, Госпожа, – отозвался маркиз, и стальной голос словно резанул принцессу Гнева. Лилит вздрогнула. Она ни за что не призналась бы в этом, но даже её иногда пробирал промозглый холод в разговоре с Агриэлем . Он был словно красивая статуя, лишённая всяких эмоций, лишенная жизни. Его глаза были пусты, лишь безразличие лежало на самом дне их голубого омута.

   – Но ведь ты был им! – вскричала, не выдержав, правительница Пятого Тёмного Дома, – вспомни, ведь когда-то именно ты сказал мне, что сотворенный из красной глины не достоин быть моим мужем! Что только ангел достоин стать супругом дочери пламени! – Она погрузила свои длинные пальцы в волосы, опустила голову и закрыла глаза. – Именно ты поддержал меня, когда я решила убежать. Я знаю ты помнишь. Вспомни, Агриэль, хоть это и было давно. В те времена ты еще умел улыбаться...

   – Что тебе нужно? – ровным голосом повторил маркиз.

   – Аваддон, я должна вызволить моего мужа.

   – С чего ты взяла, что я могу тебе помочь? Ты знаешь, Хозяин наказал его. Никто не знает, где он. Может он уже мёртв.

   – Нет! – вскрикнула Лилит, – это не возможно.

   Агриэль посмотрел на свою принцессу взглядом, весьма напоминающим удивление.

   – Что это? Страх? Или страсть? Неужели твой супруг был дорог тебе?

   – Брось, – с презрением бросила она, – просто я больше не могу быть единственной правительницей Дома Убийц. И ни один из вариантов, которые может предложить мне совет принцев, не устраивает меня. Время бежит слишком стремительно. Я уже была на одном совете. Мой сын не устроил их в качестве пятого голоса. Асмодей не может больше говорить за наш Дом. А значит ещё немного, и принцы соберутся, чтобы обсудить ещё один вопрос.

   – Твоё замужество, – закончил Агриэль, повернувшись к пламенным потокам реки, – Твоё желание мне понятно, но почему ты решила, что я могу помочь и главное захочу? Неужели только старая память должна была заставить меня? Или может быть моя Госпожа желает приказать?

   Никто не смог бы определить, смеётся над ней маркиз или говорит серьёзно. Слишком бесстрастным были его голос и лицо. Хотя, догадаться было не сложно.

   – Ты меня обижаешь, Агриэль, – Лилит состроила унылую гримасу, – я никогда не была ни глупой, ни неблагодарной. Из всех аггелов Преисподней лишь ты умеешь проходить даже через закрытые двери. Это всем известно! Только ты всегда узнаёшь то, что узнать вроде бы невозможно. Да брось, – махнула она рукой, – ты любимчик самого Хозяина! Кто еще может помочь мне, кроме тебя? – она внимательно посмотрела на маркиза, и с ударением прибавила, – Я дам тебе всё, что ты захочешь.

   На мальчика тирада демоницы, казалось, не произвела ни малейшего впечатления.

   – Твоя великолепная лесть и сладость предложений способна покорить лишь смертного, Госпожа. Ну и еще, возможно, Астарота.

   Лилит против воли издала довольный смешок.

   – Как ни крути, это правда. Я готова на всё, Агриэль. На всё что бы ты не попросил, лишь бы ты вернул мне моего мужа.

   – На всё? – с ударением переспросил он.

   Принцесса схватила мальчика за узкие плечи, взглянув на него так, словно пыталась увидеть саму душу сквозь голубой лёд.

   – Агриэль, я обещаю, если ты вернешь Аваддона на его законное место, клянусь, любое твоё желание будет выполнено, и твоя воля станет моей волей! – выпалила она, не успев подумать. А может и успев, да только ей уже было всё равно. Ничего она не желала сейчас так, как этого.

   Как только последние слова сорвались с губ Лилит, воздух вокруг них брызнул древним заклятьем. Черные змеи вырвались из маленькой мужской груди, вмиг опутав прочными нитями красивые женские изгибы, превратившись в ночной саван и тут же исчезнув.

   Мальчик внимательно смотрел на собеседницу обманчиво наивными глазами, и его пушистые ресницы отбрасывали легкую тень на розовые щеки.

   – С чего ты взяла, что Хозяин допустит его возвращение в Тёмный Дом? – перешёл к делу маркиз.

   – Я знала, что на тебя можно рассчитывать, – довольно улыбнулась она и неподдельная радость озарила её нечеловеческой красоты лицо.

   – Поверь, Лилит, – назвал он её по имени, и на этот раз было в его голосе что-то, что глубоко тронуло жену Аваддона, несмотря на его следующие слова. – Это никак не связано с нашей былой дружбой. Этого больше нет. Ничего больше нет. Итак, с чего ты взяла, что Хозяин допустит его возвращение в Тёмный Дом?

   – Аваддон был его правой рукой, его верным соратником веками, до того злополучного дня, будь он проклят! Если что-то пойдёт не так, я отвечу перед князем за возвращение мужа. К тому же, подумай сам, никто не сможет заменить бледного всадника Апокалипсиса! – с горящими глазами ответила мать всех демонов.

   – Тогда я смогу тебе помочь.

   – Ты узнаешь, где он, правда? – по-детски всплеснула руками она, не веря.

   – Уже знаю, – спокойно ответил он и, не обращая внимания на удивление в огромных зелёных глазах, развернулся и пошел прочь, оставив рыжеволосую дьяволицу на мосту.

Глава N17

   Место, где проводили остаток своих веков жертвы Чревоугодия, простиралось на многие километры. И брало начало оно с очень странного поля, которое в Аду никак не ожидаешь встретить. На нём в бессчетном множестве росли стройные деревца, на каждом из которых висели спелые плоды. Здесь были и яблоки, и груши, и сливы, и персики. И под каждым деревом сидел один человек. Почти все они были грустны и неподвижны. Моя тропинка виляла между стволами, и я могла рассмотреть каждого из них. Они молча сидели, как правило не обращая никакого внимания, на проходящую мимо меня. Но некоторые из них отчаянно пытались залезть наверх, и тогда я видела, что толстая цепь привязывала их к основанию ствола. Почти на каждом дереве плоды висели очень низко, так что стоило подпрыгнуть, и они окажутся в руке. Но никто из здешних обитателей подпрыгнуть не мог. Один молодой юноша отчаянно тряс дерево, стараясь скинуть яблоки вниз. И в один миг три из них, наконец, упали. Его соседи у деревьев, что росли рядом, несколько мгновений с завистью наблюдали за ним, но только до того мига, как яблоки не коснулись земли и не исчезли. Тут же они вновь стали равнодушны, а юноша бросил в расстройстве своё занятие и сел, нахмурившись, на груду листьев на земле.

   – Стёпан, я хочу яблоко, – сказала я, почувствовав, как в желудке у меня болезненно заурчало.

   – Я думаю, это не самая хорошая идея, Алиса, – ответил мне тонкий голосок снизу.

   Внезапно откуда ни возьмись с негромким хлопком в воздухе появился ворон. Большой черный ворон кружил над деревом, пока не сел на самую нижнюю ветку.

   – От чего же, пусть бы человек покушал, голод, знаешь ли, не тётка, – неожиданно произнесла птица, хрипящим голосом, напоминающим старый сломанный радиоприёмник.

   Тёмно-серые крылья при взмахе словно отбрасывали облака черной пыли, которые совершенно не внушали доверия. Я сделала шаг назад, снимая с пояса секиру. И, как только мои руки прикоснулись к прохладной металлической рукояти, ворон уже не казался мне таким опасным. Стоило серебристому лезвию заблестеть в воздухе своей ледяной синевой, как моя уверенность в себе сильно возросла.

   – Но-но! Давайте без сцен! – прокряхтела птица, внезапно закашлявшись обычным вороньим карканьем.

   – Ты кто такой? – резко спросила я.

   – Я что, не представился? Какой нахал! Прошу меня простить, миледи. Меня зовут Торл. Я, как вы, наверно, уже заметили, ворон, – каркающе усмехнулся он.

   – И что ты тут забыл, Торл? – совершенно спокойно спросил крыс. В его голосе не было ни грамма страха. Хотя ворон был на много больше его.

   – Зачем же так грубо? – нахохлившись, возмутился он. – Я пролетал мимо и увидел очень любопытную картину для Преисподней. Я не мог не заинтересоваться! Вот послушайте: живой человек из плоти и крови бродит по Второму Саду грешников, а рядом с ним крысиными шагами идёт убийца.

   Я нахмурилась. А едва выросшая коротенькая шерсть моего, как оказалось, довольно загадочного спутника, вздыбилась от нескрываемого гнева.

   – Убей его, Алиса, он знает, что ты человек, а значит, он может рассказать другим, – с рычанием проговорил Степан.

   Но я не спешила следовать этому совету, тем более, что убить птицу, которой ничего не стоит взмахнуть крыльями и скрыться из виду, было бы довольно сложно. Возможно, с ним удастся договориться. А может быть он расскажет еще что-нибудь интересное...

   – Нет, – сказала я. Решение было принято, и я повесила на место секиру, которой вообще-то и пользоваться-то не умела. Без неё стало немного тоскливо.

   – А! Твоего маленького серого друга расстроило, что я назвал его “убийцей”, – сказал Торл и потянулся. Он сонно расправил одно крыло, поправив тёмные перья, словно бы наш диалог его вовсе не заботил,.

   – Сейчас ты узнаешь, какой я убийца! Когда я вцеплюсь в твою цыплячью шею, плешивая ты курица! – прошипел крыс и неожиданно высоко подпрыгнул прямо с земли. Одолев в прыжке метра два, не меньше, в миг он оказался на ветке в сантиметре от пернатого туловища. Но скорость ворона оказалась быстрее. Он уже парил в воздухе и весело каркал, присматривая ветку повыше.

   – Степан, прекрати.

   Но физиономия моего товарища выражала полное нежелание что-либо прекращать. Однако, немного помявшись на ветке он, уже спокойнее, спрыгнул обратно на землю.

   – Вот и славно. Так чего ты хочешь, Торл? – спросила я наконец ворона.

   – Я? Хочу? – округлил свои маленькие горящие глаза он, присаживаясь на ветку потоньше предыдущей, куда крыс запрыгнуть вряд ли бы смог. – А почему я должен чего – то хотеть? Я увидел вас и мне стало любопытно. Я... – задумался вдруг он, – захотел поговорить.

   Мощный клюв Торла мешал мне рассмотреть повнимательнее выражение его “лица”. Если на голове у птицы вообще можно что-либо рассмотреть.

   – Позвольте, любезная! – раздался вдруг голос из ниоткуда.

   Я оглянулась по сторонам и внезапно поняла, что это обращался ко мне тот самый юноша, чьи яблоки исчезли, едва коснувшись земли.

   – Прошу прощения, быть может вы могли бы помочь бедному человеку и сорвать мне всего одно яблочко... Ну или два... – с надеждой произнёс он, направив ко мне свою белую полупрозрачную руку.

   Стало немного жаль его. И мальчик совсем не внушал опасений. Я пошла вперёд, намереваясь сорвать с дерева парочку спелых плодов, немного для себя и немного для него.

   – Это очень плохая мысль, Алиса!

   – Да почему нет, в самом деле? Девушке тоже хочется есть, ты не подумал об этом, мышонок? – перебил его Торл, а Степан в ответ издал недовольное урчание. Но я уже подошла к дереву и сорвала два яблока. В одно из них я впилась зубами, чувствуя, как теплый сок течет в горло, орошая оголодавшие внутренности. А второе отдала юноше. Его глаза горели, когда он с жадностью вгрызся в зелёную плоть. В течении нескольких секунд от яблока не осталось даже огрызка.

   – Спасибо, миледи... – произнёс он дрожащим голосом.

   – Чтож, самое время двинуться вперёд, время-то не ждёт, – прокаркал ворон, взлетая с ветки.

   – Ты что, собрался лететь с нами? – возмущенно спросил Степан.

   – Ну... пока я вам не надоем. Признаться, мне так скучно здесь одному. Кругом демоны, да проклятые души. И поговорить – то толком не с кем... – с запинкой ответил Торл.

   – Мне лично ты уже надоел, – злобно заметил крыс.

   – Степан!...

   – Надоел? Ну так идите дальше одни. Надеюсь, вы знаете дорогу, потому что если нет, вам придется не сладко. В Садах грешников лиги пути во все стороны. Вы даже назад вернуться не сможете. Что ж, желаю вам вечность бродить среди мёртвых людей! Собственно, по крайней мере одному из вас здесь самое место, – прокаркал Торл, после чего вдруг с громким хлопком исчез.

   А мы остались одни рядом с яблоней и сидящем под ней юношей, чей взгляд с каждой секундой становился всё невнятнее.

   – Пожалуйста, еще одно! – прошептал он, сильно схватив меня за руку, и глаза его нездорово блестели.

   Я сорвала еще одно, но не успела я отойти и на шаг, как он стал просить ещё и ещё. А за ним каждый, кто был у соседних деревьев закричал:

   – И мне! Сорви мне одно! Сорви мне яблоко, грушу, персик! Накорми меня!

   – Вот теперь, кажется, пора уходить... – заметила я, вернувшись на широкую тропу и быстро побежав вперёд.

   Степан лишь недовольно что-то ворчал, стараясь не отставать, пока я уверенно покидала внезапно оживший криками фруктовый сад.

Глава N18

   Очень высокий и худой мужчина медленными размеренными шагами пересекал небольшую комнату, выдержанную в мрачных тонах. Повсюду были разложены разнообразные диковинные приборы, колбы и инструменты, развешенные с эстетической точностью, назначение которых было известно одному их хозяину. Он смотрел в серую каменную кладку пола и размышлял, задумчиво завивая пальцем тонкую кудрявую бородку. Узкие черты лица его говорили о деспотизме, тонкая линия алого рта – о жестокости, а сильные скулы – о хитрости. Маленькие, но глубокие миндалевидные глаза, будто очерченные по краям чёрной сурьмой, блестели живым огнём силы и власти. На вид ему можно было дать около тридцати пяти – сорока лет, вместе с тем он был довольно красив. Его высокая фигура, облаченная в черную траурную мантию, внушала трепет и заставляла бегать мурашки по спине.

   – Как дела, мой дорогой друг, – спросил в пустоту комнаты он.

   Тут же словно из воздуха с громким хлопком появился большой черный ворон и, быстро махая крыльями, присел на спинку ближайшего кресла. Пару раз глубоко вздохнув, он сказал:

   – Это совершенно никуда не годится. Я не собираюсь больше разговаривать с этими... этими... У меня слов даже не хватает! – взъерошил он густые перья от возмущения. – Нет, ну ты понимаешь, я там распинаюсь: “Мне так одиноко здесь одному... когда я вам надоем...”, а эта крыса мне: “Давай проваливай!”. Нет, ну я это терпеть положительно не намерен! – сказал ворон и повернул голову в другую сторону от собеседника.

   Черная мантия всколыхнулась, когда мужчина в несколько шагов пересёк небольшую комнату, где они находились. Глаза разумной птицы и мужчины встретились, и зрачки последнего сверкнули бордово-оранжевым пламенем. Ворон поёжился, укутавшись покрепче в мягкие крылья. Мужчина улыбнулся.

   – Торл, ты будешь продолжать следить за ними. Ты же знаешь, как нам необходима эта пара, – он погладил птичку своими длинными тонкими пальцами по пернатой голове, – а потом, когда всё будет кончено, я тебе обещаю, ты собственноручно запихнёшь в глотку этой крысе все его грубости.

   Чувство страха, смешенного с оскорблённым самолюбием, быстро сменилось в маленькой головке Торла предвкушением сладкой мести. Хозяин знал, что он любит, знал, чем порадовать своего питомца. Но и перечить ему не следует. Да и вообще, всегда приятно, когда планы господина совпадают с твоими собственными планами.

   – Хорошо, ..., я всё сделаю, – хрипло сказал ворон.

   Слегка склонив голову – он же не собирался распинаться в поклонах, – и блеснув хитро прищуренными глазками-бусинами, Торл с громким хлопком исчез.

Глава N19

   Не меньше суток мы шли через фруктовые сады, и не было видно им ни конца, ни края. Пару раз мне удавалось срывать с деревьев яблоки или груши, но почти всегда человек, привязанный к стволу, пытался после этого поймать меня. Я уже очень устала, когда, наконец, впереди между деревьями Степан увидел просвет. Когда мы добрались до него, оказалось, что мы стоим на вершине скалы, у подножья которой развернулась широкая долина. Обрыв был довольно крутым, но спускаться вниз не хотелось не только по этой причине. Огромное поле впереди сильно контрастировало своей пустотой с зелёным садом, который расстилался у меня за спиной. Ни деревца, ни камушка, ничего. За одним исключением. Каждый сантиметр гладкой высушенной горячими ветрами Преисподней земля была полностью покрыта голыми неподвижными людьми. Они сидели или лежали, часто в очень неестественных позах, и тела их были худыми и иссохшими. Чьи-то белёсые глаза безразлично смотрели в пустоту, а чьи-то были закрыты, словно их хозяин спал. Но что-то подсказывало мне, что это было не так.