Текст книги "Брак во спасение (СИ)"

Автор книги: Виктория Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Всю последнюю неделю мы провели в разных спальнях – Ричард восстанавливался после нападения, днем его частенько одолевала лихорадка, и с утра до вечера я сидела у его постели, а ближе к ночи, когда он засыпал, мне не хотелось беспокоить его и без того чуткий сон.

Его губы нежно скользили по моей шее, а руки напротив властно сжимали ребра, и этот контраст пробуждал в теле целую палитру ощущений.

– Я скучал по тебе, – тихо сказал он, накрывая ладонью мою грудь, стянутую тугим корсетом.

Эта простая фраза прозвучала так сладко и порочно, что на мгновение я испугалась захвативших меня чувств.

– Нам надо спускаться вниз. Стол уже накрыт. – Я попыталась выкрутиться из его рук, но не тут-то было.

Ричард легко подхватил меня на ноги и, прежде, чем я опомнилась, посадил на стол. Справа раздался стук – кажется, чернильница упала на пол и разбилась – эта мысль проскользнула на краю сознания и тотчас исчезла, когда Ричард навис надо мной, снова впиваясь в губы поцелуем и одновременно задирая подол платья.

– Дверь не заперта, – слабо прошептала я. – А если кто-нибудь… – от мысли, что в любую секунду нас могут застать врасплох, внизу живота разлилась сладкая истома.

Прежде, я, конечно, не делала ничего подобного, да и, признаться, не думала об этом – близость с первым мужем не приносила никакого удовольствия, и по возможности я старалась ее избегать. Страсть была мне чужда. До сегодняшнего дня.

– Тебя заводит эта мысль? – ухмыльнулся Ричард. – Чувствую, что да, – прошептал он, проведя пальцами между моих раздвинутых ног.

Здравый смысл и правила приличия разлетелись в щепки, уступая место чистому вожделению и необузданному желанию ощутить в себе твердую мужскую плоть.

Все случилось быстро, но в тот день я впервые в жизни познала удовольствие от близости с мужчиной, грубые ласки, непристойные комплименты, которыми щедро одаривают уличных девок, и сама пикантность ситуации, пробудили во мне чувства, о существовании которых я и не подозревала. Меня охватило вожделение, настолько сильное, что, пожалуй, это было именно то, что наш пастор называл похотью. Мы были мужем и женой, но предавались греху, и осознание этого греха было тем самым запретным плодом, который я вкусила, не испытывая ни капли стыда.

Вниз мы спустились как ни в чем не бывало. Ричард чинно придерживал меня под руку, как и полагается мужу, но я чувствовала жар, исходящий от его тела. Мои колени до сих пор подрагивали, голова кружилась, а между ног все еще было горячо и влажно.

– Лиз, ты в порядке? – Эбигейл казалась встревоженной. – У тебя щеки горят.

– Всего лишь немного душно, – ответила я, садясь за стол. – В комнатах очень жарко натоплено.

Тетушка с пониманием кивнула и принялась обмахиваться салфеткой.

– И не говори, дорогая. Я сама задыхаюсь, – она картинно вздохнула и отпила вина.

Ричард поймал мой взгляд и чуть заметно улыбнулся. Мы сидели напротив друг друга, слуги подали обед, и Маргарет рассказывала гостям о нашей жизни. Ее голос долетал до меня сквозь пелену еще не потухшего удовольствия и, глядя на Ричарда, видя его тяжелое дыхание и немного потерянный взгляд, я понимала, что он чувствует то же самое.

– Так что насчет вина, Лиз? – голос Маргарет вернул меня к реальности. – Закажем в деревне или откроем наши запасы?

– Откроем наши, – ответила я, тряхнув головой. – У нас, как я помню, еще достаточно бочек, а гостей ожидается не так много.

– Ты не учла МакГрегора, дорогая, – заметила она с улыбкой. – Этот шотландский плут, пьет как сам дьявол.

Эбигейл, обожавшая давать советы и заниматься организацией, тотчас подключилась к обсуждению, и я не стала им мешать.

***

Вопреки опасениям Маргарет, запасов вина хватило сполна, как и всего прочего – приглашенные на Рождество гости остались довольны, а я получила возможность считать этот праздник, к которому так долго готовилась, и в который вложила столько сил, своим маленьким личным достижениям. Хотя, не могла не признать, что львиная доля успеха была заслугой Маргарет и Эбигейл, так же рьяно включившейся в его организацию.

– Очевидно, я ошибалась на твой счет, – призналась тетушка. – Это было несправедливо с моей стороны, но я всегда считала тебя неприспособленной к жизни. А сейчас, – она огляделась вокруг. – Сейчас, я вижу, что ты можешь позаботиться не только о себе, но и других. – Эбигейл вздохнула. – В том числе и о нас с Томасом. Не могу даже передать, насколько благодарна тебе, за то, что ты дала нам возможность остаться.

Этот разговор случился через три дня после Рождества. За это время я почти смирилась с тем, что они останутся здесь если не навсегда, то надолго, но к моему удивлению, тетушка тоже сильно изменилась. Она больше не пыталась командовать мной, не смотрела свысока и не обращалась с вежливой снисходительностью. Конечно, я понимала, что отчасти ее поведение продиктовано сложившимися обстоятельствами, ведь теперь это они с кузеном жили под моей крышей, но что-то подсказывало, что дело не только в этом. Оглядываясь назад, я понимала, что и сама была далеко не подарком и, наверное, только сейчас в полной мере осознала, какая ответственность лежала на плечах Эбигейл все эти годы.

– Твой муж не очень-то разговорчив, – заметила она. – Хотя, видно, что он хороший человек.

– Он типичный северянин, – улыбнулась я. – Но мы с ним неплохо ладим.

Это было правдой. После того случая в кабинете мы, как бы смешно это ни звучало, перешли на новый уровень наших отношений – я уже не испытывала той робости перед ним, не зажималась в моменты близости, а Ричард… Он открылся мне с новой стороны, я поняла, что за непроницаемой маской суровости скрывалась горячая и страстная натура. Страстная не только в пределах супружеской спальни, но и во всем остальном. Это восхищало и одновременно вселяло тревогу – импульсивные люди склонны к внезапным порывам, последствия которых не всегда можно предугадать.

В тот день мы с Маргарет и Эбигейл коротали вечер за вышиванием – я не слишком любила это дело, да и получалось оно у меня весьма посредственно, но золовка видела в этом некое единство – мы садились в гостиной, пили вино, слушали потрескивание дров в камине и обсуждали последние новости. А пяльцы и нитки требовались, чтобы чем-то занять руки.

Из холла донесся звук открываемых дверей, и через несколько секунд в гостиную зашел Ричард в компании уже знакомого мне Уильяма Колтона.

– Мистер Колтон, – после нашей встречи в Хоттон-Мэноре он снова покинул Нортумберленд и отбыл на восток, в Хартфордшир, – рада снова видеть вас.

– Добрый вечер, леди Стенсбери, – Уильям снял запорошенную снегом шляпу и поклонился. – Добрый вечер, дамы.

– Уилл только сегодня вернулся, – пояснил Ричард, – я пригласил его погостить у нас несколько дней.

Несмотря на то, что о Колтоне мне было ничего толком неизвестно, он производил впечатление исключительного порядочного человека, и я была искренне рада его приезду.

Маргарет тотчас распорядилась накрыть стол, несмотря на то, что время ужина давно миновало. Уильям проделал долгий путь, и наверняка был голоден, как волк.

Мы разместились в столовой.

– Мистер Колтон, позвольте представить вам мою тетушку Эбигейл, и ее сына Томаса. Именно Эбигейл я обязана счастьем быть женой Ричарда.

Супруг поймал мой взгляд и улыбнулся. Вне всякого сомнения ему было приятно слышать это.

– Счастлив знакомству, миледи, – Уильям обошел стол и поцеловал тонкое, ухоженное запястье Эбигейл и пожал пухлую веснушчатую руку кузена. – Леди Стенсбери, – он обратился ко мне, – прошу, зовите меня просто Уильям.

Тетушка, услышав это, удивленно вскинула бровь – в ее понимании это выглядело не слишком прилично, но Ричард, судя по его лицу, ничуть не ревновал. Да и сам Колтон не был похож на человека, который стал бы заигрывать с женой друга или вообще с чьей-либо женой.

– Хорошо, Уильям, – ответила я, и спрятала усмешку, наблюдая, как вытягивается лицо Эбигейл.

– Уилл прибыл с хорошими новостями, – Ричард поднял бокал вина. – И вам, Эбигейл, будет особенно приятно это услышать.

– Мне? – тетушка удивленно вскинула бровь. – Но причем здесь я?

– У вас, кажется, были проблемы с домом? – уточнил Уильям, – простите, если вмешиваюсь не в свое дело.

– Да чего уж там… – отмахнулась она. – Раньше я, может, и оскорбилась бы, но какой смысл скрывать то, что мы сами загнали себя в долги?

– Не мы, а я, – впервые за весь день Томас подал голос. – Проигрался в карты, как последний идиот, тратил деньги в кабаках, да заказывал наряды… Вернуть бы теперь все, да что толку. Дурак я. Как есть дурак.

Спорить с этим заявлением было трудно, но тот факт, что братец в кои-то веки признал свою неправоту, вызывал уважение.

– Пустое, Томас, – я погладила его по руке. – Теперь вы здесь, и без крыши над головой не останетесь. Так, что это за хорошие новости?

Уильям и Ричард переглянулись.

– Ваш лондонский дом останется при вас.

В столовой повисла тишина. Эбигейл, ошарашенная таким заявлением, сидела ни жива, ни мертва, а Томас так и вовсе застыл с ложкой супа в руках, не донеся ее до рта. Из нас четверых только Маргарет, казалось, была ничуть не удивлена.

– Не думайте, что я гоню вас, – продолжил Ричард, – но, согласитесь, всегда лучше иметь свой угол. Так считайте, что ваша проблема решена.

– Как тебе это удалось?

Сразу после позднего ужина, Ричард поднялся наверх и уже собирался лечь спать, но я решила во что бы то ни стало, выяснить у него правду.

– Уилл помог.

Он повернулся на бок, но мне было недостаточно столь короткого объяснения.

– И с какой это стати он так просто отдал три сотни фунтов? Откуда у него деньги? Ладно, насчет последнего можешь не говорить, я все равно не знаю, чем он занимается, но с какой стати ему помогать незнакомым людям?

Поняв, что так просто я от него не отстану, Ричард повернулся ко мне.

– Это не совсем его деньги. Но, не беспокойся, – улыбнулся он, увидев мое выражение лица, – крови на них нет. И добыты они честным путем.

– Ты же понимаешь, что это очень большая сумма и вернуть ее Эбигейл сможет нескоро. Я хочу знать, откуда они, и кто их дал Колтону.

– Один наш друг в Хартфордшире.

Отличное объяснение! А главное – сразу вносит ясность.

– Ты так много про него говоришь. Почему бы тебе не познакомить меня с ним. Как я понимаю, это тот самый друг, что прислал мне свадебное платье?

– Да, – кивнул Ричард. – И когда-нибудь я вас обязательно познакомлю.

– Он протестант?

– Какое это имеет значение?

– Значит, протестант, – вздохнула я. – Не подумай, что отношусь к ним предвзято, как ты знаешь, мы и сами раньше были евангелистами, но, учитывая то, что происходит по всей стране… Ричард, скажи мне честно: ты один из них?

Я была готова к любому ответу. В конце концов, лучше знать правду, какой бы тяжелой она ни была – в таком случае ты будешь готов ко всему.

– Я не считаю, что небольшие религиозные разногласия являются причиной для кровопролития, – Ричард сел и положил руки на колени. – Католики, протестанты… Какой смысл воевать, если, по сути, мы верим в одного Бога?

– Надеюсь, тебе хватит благоразумия не говорить это за пределами нашей спальни, – вздохнула я, в глубине души соглашаясь с его словами. – Не мне учить тебя жизни, Ричард, но прошу, будь осторожен. Тебе есть, что терять. – Я прижалась к нему. – Нам есть, что терять.

Комментарий к Глава 10. Добрый друг

[1] паписты – католики

========== Глава 11. Что скрывают темные углы ==========

К удивлению для самой себя, я спокойно приняла тот факт, что Ричард ведет дела с протестантами и, возможно, помогает им скрываться от правосудия. Главное, что он не тащил их в наш дом, как делала это покойная Джейн. Успокаивало и то, что Нортумберленд находился далеко от столицы, и приближенные королевы появлялись здесь нечасто. В письмах Эбигейл рассказывала о происходящем в Лондоне – в последнее время Мария редко появлялась на людях, и в народе гуляли шепотки о ее нездоровье. Ее супруг, король Филипп отбыл в Испанию и, если верить досужим сплетням, не собирался возвращаться к жене. Значило ли это, что градус напряжения спадает и можно расслабиться? Едва ли. Скорее напротив – коль скоро дела так плохи, и королева действительно теряет власть, она сделает, чтобы удержать ее. А, значит, нужно быть осторожными вдвойне.

Когда я поделилась своими опасениями с Ричардом, он успокоил меня, хотя и признавал, что следует держать ухо востро.

– То есть,, ты даже не пытаешься отрицать, что связан с протестантами? – удивилась я.

– А в этом есть смысл? – он отпил вина и посмотрел на меня. – Да, у меня есть друзья-евангелисты, и я помогаю им по мере своих сил.

Мы сидели за обеденным столом, и кроме нас, в зале никого не было.

– Я могу что-нибудь сделать для тебя?

Отправляясь на Север, я думала, что стану супругой доброго католика и буду в безопасности, но вместо этого оказалась женой еретика.

– Нет, – ответил он жестко. – Тогда и ты окажешься под ударом, а я этого не допущу. – Ричард обошел стол и сел рядом со мной. – И больше никогда не проси меня об этом.

– Поздно. Я втянулась в это, когда стала твоей женой.

Я не жалела, что все так сложилось. За четыре месяца нашего брака Фитфилд-Холл стал моим домом – мне очень нравилась Маргарет, и я совершенно искренне привязалась к маленькой Анне. Что же касалось Ричарда, то мне было сложно описать свои чувства к нему – в последнее время мы отлично понимали друг друга, он был нежен со мной, правда, ровно настолько, насколько позволял его характер и, пожалуй, я могла бы сказать, что довольна своей нынешней жизнью.

– Да, в этом плане я не оправдал твоих надежд, – признал Ричард.

– Не говори так. – Мне хотелось, чтобы он думал, будто я сожалею о своем решении. – Ты ведь знаешь, мы и сами были протестантами.

– Ими были почти все, – сказал Ричард с усмешкой. – Покойный король крайне скверно провел эту реформу, но свои плоды она дала. Не думай, будто я плохо отношусь к папистам, вовсе нет. Пусть оставят себе свои распятия и ходят на мессы. Какая вообще разница, как молиться Богу?

За такие слова на кострах погибло немало добрых людей, в том числе и епископ Кранмер. Я не была знакома с ним лично, но Эбигейл, которая застала еще Анну Болейн и входила в число ее свиты, пусть и не самой приближенной, хорошо помнила «доброго господина Томаса», как частенько называла покойного епископа.

– Многие думают, что так и будет, если трон перейдет принцессе Елизавете. – Об этом говорила и тетушка. Всегда шепотом и только тогда, когда мы были наедине.

Я же ничего не знала о младшей дочери короля, но в любом случае было бы опрометчиво надеяться, на чудо – власть имеет свойство менять людей.

– А что ты об этом думаешь? – спросил Ричард и внимательно посмотрел на меня.

– Ничего не думаю. Для этого надо разбираться в политике, а я не сведуща в этом вопросе. Мне хочется лишь безопасности. Для всех нас. Поэтому я прошу тебя, Ричард, будь осторожен в том, что делаешь и говоришь.

Он обошел стол и присел рядом со мной.

– Ты действительно переживаешь за меня, Лиз?

После предательства жены он, очевидно, настолько привык не доверять людям, что не верил, будто кто-то может искренне беспокоиться о нем. Но это было так – Ричард стал мне дорог, и я не хотела, чтобы он попал в беду.

– Да, – я ласково коснулась его колючей щеки. – Поэтому, умоляю тебя, не делай глупостей.

Он накрыл мою руку своей и улыбнулся:

– Моя жена считает меня глупым. Даже не знаю, злиться на тебя или нет.

***

Подошел к концу февраль. Зима одна тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года выдалась холоднее прежней, но закончилась раньше обычного – уже в начале февраля снег растаял окончательно, что было нетипично для севера Англии, где он лежал до конца месяца.

В первых числах марта зарядили дожди – дороги превратились в грязное месиво, экипажи проваливались в ямы, напрочь увязая в глубоких лужах, и по этой причине мы не покидали Фитфилд-Холл без особой нужды. Правда, один раз, все же отправились навестить Хоттонов: Магдален подарила Вильгельму долгожданного сына, но разрешение от бремени едва не стоило ей жизни, и лишь усилиями местного врача моей новой подруге удалось выкарабкаться. Как только пришло известие о том, что Магдален стало получше, я уговорила Ричарда отпустить меня с Фирсом в Хоттон-Мэнор. Маргарет и Анна, скучающие в четырех стенах, тоже вызвались ехать. Мы решили отказаться от экипажа и отправились верхом.

До замка добрались без приключений, проведали Магдален и Вильгельма, познакомились с их новорожденным сыном, и в целом хорошо провели время. Неприятность постигла нас на обратном пути – когда до Фитфилд-Холла оставалось меньше полутора миль, лошадь, на которой ехала Маргарет, оступилась и угодила передним копытом в глубоченную яму. Золовка не удержалась в седле, рухнула наземь и сломала руку.

– Ничего, ничего, леди Маргарет, – успокоил ее наш лекарь, после того как соорудил деревянную колодку. – Кости не сместились, стало быть, через месяцок-другой заживет.

Перелом был открытый, и, во избежание заражения, конструкцию надлежало снимать дважды в день и обрабатывать шов специальной мазью, а после накладывать чистую повязку.

Маргарет лежала на кровати в своей комнате и скалилась от боли. В тот момент я не могла не восхититься ею – было совершенно очевидно, что бедняжка испытывала настоящие мучения, но держалась и даже сохранила свое обычное чувство юмора.

– Насколько все плохо? – спросил Ричард, когда мы втроем оставили ее отдыхать на попечении моей верной Мэгги.

Он явно нервничал, хоть и не показывал этого, но я знала, как сильно Ричарда был привязан к старшей кузине.

– Могло быть и хуже, господин. Переломы дело, конечно, опасное, но в данном случае я уверен, мы сможем избежать трагических последствий. От вас же требуется обеспечить ей покой и надлежащий уход.

На практике это оказалось трудноосуществимо. Маргарет, с ее неумной жаждой деятельности, уже через две недели, когда боли поутихли, всеми силами стремилась вернуться к повседневным делам, и один раз у нас ней даже вышла небольшая ссора по этому поводу.

– До чего же ты несносна! – в сердцах крикнула я, застав ее в конюшне, расчесывающей гриву своей любимицы Персефоны, гнедой кобылы ирландской породы.

Маргарет души не чаяла в этой лошади и лично ухаживала за ней, не доверяя нашему конюху, который, между прочим, прекрасно справлялся со своими обязанностями.

– Ну, уж это не твое дело, Элизабет, – так же разгневанно бросила она. – Будь твоя воля, ты бы, наверное, и вовсе заперла меня в комнате.

– Видимо, именно это мне и придется сделать. Хочешь заработать гангрену и остаться без руки?

– Ступай-ка ты лучше в дом и займись вышиванием, дорогая, – посоветовала она и собралась уже вернуться к своему занятию, но, развернувшись, ударилась больной рукой о стену денника и взвыла от боли. – Вот, дьявол!

Набожный конюх, услышав ругательство из уст хозяйки, торопливо перекрестился.

– Проклятье, Маргарет! – я подскочила к ней. – Оставь это. – Я забрала у нее лошадиный гребень. Идем в дом.

Золовка не стала противиться и, морщась от боли, взялась здоровой рукой за мою руку. Мы поковыляли к дому. Кое-как поднялись по лестнице, после чего я уложила Маргарет в кровать.

Пришло время очередной перевязки. Бережно сняв колодку, я размотала повязку, и с облегчением обнаружила, что рана на месте снятых вчера швов не разошлась. И все же следовало пригласить лекаря для осмотра. Мэгги вызвалась ехать к нему, благо жил он всего в паре миль от Фитфилд-Холла.

– Можешь взять мою Персефону, – разрешила Маргарет.

Мы со служанкой удивленно уставились на нее. Золовка всегда отличалась щедростью, но свою любимицу не доверяла никому.

– Быстрее нее кобылы нет, – добавила она. – Хотя, я не вижу в этом никакой необходимости.

– Ради всего святого, прекрати, – я протянула ей кубок подогретого вина. – Ты уже и так наворотила дел со своим упрямством.

Возможно, мне не следовало говорить с ней в таком тоне, ведь Маргарет была старше меня и долго время являлась негласной хозяйкой дома, но я искренне полюбила эту женщину и беспокоилась о ее здоровье.

Мэгги ушла. Обыскав ящики, я обнаружила, что бинтов осталось ровно на одну перевязку, а, значит, нужно где-то раздобыть еще. Ричард был в отъезде и, судя по всему, дела его опять были связаны с протестантами, так что решение этой проблемы легло на мои плечи. За две недели я вынесла с чердака целую гору старого тряпья, служанки прокипятили его и разрезали на широкие ленты.

– Отдыхай. Я скоро вернусь.

Лезть на чердак было бессмысленно – от половины хлама, я избавилась еще до Рождества, а то, что осталось уже пустили в дело.

– В подвале полно старых вещей, – подсказала Анна.

– Ты была там?

Падчерица покачала головой:

– Отец не разрешает. Говорит, что там все прогнило, и можно сломать ноги.

Мне он сказал то же самое. До сего момента, покуда не было нужды, я и сама не рвалась в подвал, тем более, что положение хозяйки дома требовало моего участия во всех делах, и на глупые приключения не оставалось времени.

– Что ж, значит, буду осторожной.

Сразу после свадьбы Ричард выдал мне связку ключей от всех закоулков Фитфилд-Холла, кроме одного, но я догадывалась, где он может храниться.

Я не имела привычки копаться в чужих вещах, даже если это были вещи моего мужа, но Ричард уже третий день, как был в отъезде, и вернуться должен был лишь к вечеру. Рассудив, что то, о чем он не узнает, ему не повредит, я поднялась в его кабинет и буквально через несколько минут обнаружила ключ на столе, среди бумаг. То, что он лежал на видно месте, говорило о том, что Ричард не допускал мысли, будто я могу шарить в его бумагах, но я быстро отогнала муки совести. Будь муж здесь, я бы, конечно, сама попросила у него ключ. И, дабы окончательно успокоить себя, пообещала, что вечером все ему расскажу.

– Можно мне с тобой? – попросилась Анна, когда я спустилась вниз.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Учитывая неумную энергию падчерицы, риск получить еще одну «раненую героиню» в довесок к Маргарет, возрастал как минимум вдвое.

– Я еще ни разу там не была, – Анна принялась дергать подол моего платья. – Пожалуйста, Лиз, ну пожалуйста! Обещаю, что всегда буду вовремя ложиться спать, а за ужином съем полную тарелку.

– Даже гусиной печени с капустой? – уточнила я, зная ее нелюбовь к этому блюду.

– Да, да! Даже печени! – заверила она. – Только возьми с собой.

– Ну, хорошо, – вздохнула я, сдаваясь маленькой искательнице приключений. – Только от меня ни на шаг, иначе поставлю на горох.

– Пффф…. – фыркнула Анна, – ты постоянно этим грозишься, но никогда не выполняешь, – засмеялась она.

Что верно, то верно. Всякий раз, после очередной ее проделки, я собиралась как следует наказать проказницу, но жалость брала верх, вспоминая, как Эбигейл заставляла меня на рассыпанном по полу горохе и читать «Деву Марию», покуда язык не онемеет и колени не сотрутся в кровь.

Впрочем, справедливости ради, на сей раз Анна послушно держалась за моей спиной, очевидно, потому, что боялась. В подвале действительно было жутковато – когда я открыла тяжеленную дверь, снизу потянуло плесенью и еще чем-то сладковатым, отдаленно напоминающим запах церковных свечей, но затхлость все равно брала верх.

– Дай мне лампу.

Освещая путь, я начала осторожно спускаться. Сверху капала вода, и на ступенях тут и там образовались лужи, отчего камень стал скользким.

– Держись за мою руку.

Анна даже не стала возражать. Она взволнованно дышала, но совершенно очевидно была вдохновлена нашим маленьким приключением.

Наконец, мы спустились до самого низа и оказались в большом помещении. Точные его размеры определить было трудно, но, судя по разносящемуся эху шагов, они были внушительными. Дрожащий свет масляной лампы выхватывал из темноты покрытые плесенью стены и несколько ящиков вдоль них. Осмотревшись, я заметила четыре закрепленных металлическими прутами факела.

– Думаю, не помешает добавить света.

Ричард уже показывал мне подвал, но наша экскурсия получилась короткой, и ничего особенного в тот раз я не увидела.

Мы зажгли факелы. С прошлого раза здесь ничего не поменялось, только теперь внимание мое было приковано к ящикам и сундукам, где могло найтись что-нибудь подходящее для бинтов.

– Если уж вызвалась со мной, помогай искать, – сказала я, открывая тот, что был ближе ко мне.

Внутри оказалась старая посуда и какие-то сломанные безделушки. Отметив про себя, что малахитовая статуэтка неплохо смотрелась бы на каминной полке в кабинете, я положила ее обратно и продолжила поиски. Сейчас меня бы куда больше обрадовала старая рубаха или изъеденное молью платье.

Во втором сундуке обнаружилась гора макулатуры – полуистлевшие приходно-расходные книги, письма и уже не имевшие никакой ценности документы. Да уж, может, не стоило так радикально избавляться от старой одежды на чердаке?

– Анна? – покончив в с третьим сундуком, я обнаружила, что падчерица исчезла. Ох, и устрою же я этой девчонке! – Анна!

Судя по тонкой полоске света тянущейся из коридора, маленькая разбойница все-таки решила исследовать подвал в одиночку. Может, горох и в самом деле не такая плохая идея?

– Анна! – Я захлопнула крышку сундука и, сняв со стены факел, пошла на свет. – А ну быстро сюда, негодница!

Свернув за очередной угол, я обнаружила падчерицу.

– Вот ты где! Ну, подожди у меня.

Она стояла, держа на весу масляную лампу, и смотрела куда-то вперед.

– Элизабет… – Анна нервно сглотнула и вытянула дрожащую руку. – Что это там?

Я посмотрела туда, куда она указывала. Узкий коридор упирался в тяжелую дубовую дверь, из-под которой лился свет. Никаких жилых помещений в подвале не было и быть не могло, а комнаты прислуги находились на первом этаже. К тому же, когда мы спускались, дверь была заперта снаружи.

Несколько секунд я лихорадочно размышляла, как поступить: тихонько убраться и позвать Фирса (что было бы самым разумным) или?..

– Ступай наверх, – шепотом велела я.

– Но…

– Живо!

Анна испуганно посмотрела на меня, затем снова на дверь, но подчинилась и убежала. Оставшись в одиночестве, я направилась к двери, уже догадываясь, что увижу за ней. Эти подозрения возникли у меня давно, но не находили подтверждения. До сего дня.

Прежде, чем я коснулась ручки, дверь открылась, и в темный коридор хлынул свет.

– Вы миссис Элизабет Стенсбери? – на пороге стоял средних лет мужчина в одежде священнослужителя, а за его спиной я увидела его четырех, двум из которых было едва ли больше двадцати.

– Именно, святой отец. А вы, надо думать, протестанты в бегах?

Комментарий к Глава 11. Что скрывают темные углы

группа в контакте – https://vk.com/lena_habenskaya

========== Глава 12. Протестанты в бегах ==========

– Меня зовут Ноэль Бретон, – представился мужчина. – Можно просто отец Бретон. – В дрожащем пламени факела я видела его мягкую улыбку.

– Вы священник?

– Я всего лишь покорный слуга Господа, – кротко ответил он. – Прошу прощения, что напугал вас, леди Стенсбери.

– Вы меня не испугали. – Не хватало только, чтобы Бретон и его спутники сочли меня трусихой. В конце концов, это был мой дом и моя территория. – Но не скрою, что это было неожиданно.

– И еще раз прошу нас извинить, – он отошел в сторонку, приглашая меня внутрь комнаты. – Теперь я должен представить вам моих верных помощников.

– Генри Флетчер, миледи, – совсем юный на вид мальчик лет четырнадцати вышел вперед и поклонился. – К вашим услугам, госпожа.

– Джоэл Смит, – представился второй, выглядевший немногим старше. Он в точности повторил действия Флетчера. – К вашим услугам.

Двое других были взрослыми мужчинами, и также являлись монахами-протестантами, сопровождающими отца Бретона.

Сказать, что я оказалась в замешательстве – не сказать ничего. Оставлять их в подвале теперь не было никакой нужды, кроме того Генри выглядел болезненно и то и дело глухо кашлял, и дальнейшее пребывание в холоде и сырости вскоре попросту убило бы его.

– Ступайте за мной, господа. Вам больше нет необходимости прятаться здесь.

Маргарет, которая, разумеется, была в курсе всего, даже не пыталась отвертеться и сказала, что с самого начала настаивала на том, чтобы Ричард все мне рассказал.

– Он скоро вернется, вот тогда и поговорим, – ответила я.

На деле же мне было страшновато, хотя по сути бояться должен был Ричард, ведь это он, а не я скрывала опасную тайну. Но, зная, как сильно он не любил вмешательство в свои дела, я все равно волновалась.

Вскоре вернулась Мэгги и вместе с другими служанками помогла гостям разместиться в комнатах на третьем этаже. Генри выделили самую теплую. Приглашать доктора было опасно, но моя компаньонка кое-что смыслила в медицине и неплохо справлялась с лихорадкой.

– Легкие здоровы, – заключила она. – Так что поправится. – Она усмехнулась и потрепала парня по растрепанным волосам. – Не бойся, красавчик, жить будешь.

– Мэгги! – одернула я, и едва сдержала смех, наблюдая, как бедный парень заливается краской. – Он монах, так что прояви хоть каплю богобоязненности.

– Я еще не принес обеты, – тихо сказал Генри, но тотчас опомнился. – Ой, простите, миледи.

Только этого не хватало. Когда мы еще жили при дворе, Мэгги частенько флиртовала с пажами, умудряясь при этом сохранять репутацию добропорядочной девушки, что, в общем-то не меняло сути. Моя верная компаньонка могла запросто соблазнить беднягу Генри, если он ей приглянется, а это, кажется, уже случилось.

– Только попробуй что-нибудь учудить, – пригрозила я, оттащив ее за угол. – И так проблем по горло.

Время до вечера тянулось издевательски медленно. Ричард обещал быть затемно, и остаток дня я готовилась к разговору, подбирала нужные слова и мысленно проигрывала возможные реакции мужа. За пять месяцев нашего брака у меня сложилось вполне четкое представление о том, что он за человек, как воспринимает те, или иные события – что злит его, что радует или же повергает в ступор. Ричард был вспыльчив и временами просто невыносим, но вместе в нем присутствовал здравый смысл. И я надеялась, что в данной ситуации разум возьмет верх над чувствами.

…Он вернулся тогда, когда уже подали ужин. Мы собрались в столовой, в том числе и старые-новые гости – я специально отдала распоряжение накрыть стол и на них, хотя Маргарет предлагала накормить беглецов в их комнатах. Ну, уж нет. Пусть Ричард видит, что я не боюсь и твердо уверена в своих решениях.

– Добрый вечер, муж мой. – Я улыбнулась и жестом пригласила его за стол. – Вы как раз вовремя, виконт. Ужин еще горячий.

Несколько бесконечно долгих секунд он стоял в дверях, буравя нас взглядом, и мне стоило больших усилий не отвести глаз.