Текст книги "Брак во спасение (СИ)"

Автор книги: Виктория Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Я уже не хотела ни власти, ни денег – только спасения для нашей семьи. Да, очень скоро Мария умрет и трон, вероятно, перейдет Елизавете, но что мне от этого, если к тому времени я все потеряю?

Лязг ключей в двери заставил меня встрепенуться. В камеру зашел Бриджесс.

– Миледи. – Он поклонился, но не взглянул мне в глаза. – Присядьте.

Я и не думала подчиниться. Вскочила с кровати и дрожащим голосом спросила:

– В чем дело?

Боже, какой глупый вопрос. Конечно, я знала, с какой вестью он пришел.

– Слушание по делу вашего мужа только что завершилось.– Он снова замолчал.

Казалось, что стук моего сердца эхом отдавался вокруг. Ноги ослабли, и я инстинктивно схватилась за изголовье колченогой постели.

– Говорите, как есть, мистер Бриджесс, – я не узнала собственный голос.

– Виконта признали виновным и вынесли смертный приговор. Присяжные требовали сожжения, но Его Преосвященство смягчил наказание до обезглавливания.

Я села на кровать. Звуки и краски притупились, а в ушах зазвенело.

– Ее Величество уже поставили свою подпись?

– Нет, – Бриджесс покачал головой, и я почувствовала, что страх немного отступил.

Без подписи королевы документ не имел юридической силы, а, значит, время еще оставалось.

– Но она подписала приказ о вашем освобождении, леди Стенсбери, – комендант слабо улыбнулся. – Вам больше нет надобности оставаться в этой камере.

– И шагу не сделаю, пока вы не дадите мне увидеть мужа.

– Леди Стенсбери, это…

– Прошу вас, Джон, – я подошла к нему и взяла за руки. – Вы так много для меня сделали, так много рисковали, и, клянусь, я никогда не забуду вашей доброты. Но, позвольте мне увидеть его.

Комендант немного помолчал.

– Хорошо, – сказал он наконец.

– У вас десять минут, не больше, – предупредил Бриджесс, открывая дверь.

– Спасибо, Джон, – я улыбнулась ему и проскользнула в камеру.

Ричард сидел на полу, под окном и, увидев меня, встрепенулся.

– Мне сказали, с тебя сняли обвинения, – он заключил меня в объятия. – Вот видишь, – он чуть отстранился и обхватил мое лицо, – я же говорил, все будет хорошо.

– С тобой тоже. – Я прижалась к нему всем телом. – Ничего не бойся, родной. Я вытащу тебя отсюда.

Ричард все еще был здесь, со мной. Его сильные руки обнимали меня, я чувствовала тепло его дыхания и биение сердца. От мысли, что это может быть наша последняя встреча, делалось дурно.

– Ты должна вернуться в Нортумберленд, Лиз, – сказал он серьезно. – Здесь оставаться опасно. К тому же ты нужна Анне и Маргарет. Теперь они на твоем попечении.

– Не говори так, – голос задрожал, а к глазам подступили слезы. – Ричард, прошу тебя, не говори так. Я не оставлю тебя.

Мне хотелось сгрести его в охапку и убежать отсюда. Так далеко, насколько это возможно. Туда, где нет ни Марии, ни Елизаветы, ни католиков и протестантов. Убежать на край света.

– Пришло время быть сильной, Лиз, – Ричард посмотрел мне в глаза. – Кто, если не ты? – Он с нежностью провел запястьем по моему лицу. – Я так сильно тебя люблю. Если бы ты знала…

– Я знаю. И я тоже люблю тебя. Когда я стала твоей женой, то дала клятву быть рядом и в горе, и в радости. Помнишь?

Конечно, он был прав. Тысячу раз прав. Я должна позаботиться о Маргарет и маленькой Анне, и сделаю это, если нужно. Но кто позаботится обо мне? Теперь я уже не могла представить свою жизнь без него.

– Разумеется, помню. – Ричард слабо улыбнулся. – Но я еще жив, и, даст Бог, выйду отсюда. Но ты, – он сжал мою руку, – ты должна обещать мне, что справишься. Неважно, какие испытания тебе выпадут. Обещай мне, Лиз.

Лязгнул замок, и в дверь заглянул Бриджесс.

– Пора, леди, – мягко, но настойчиво сказал он.

Ричард в последний раз коснулся моего лица.

– Иди, – он прижал меня к себе и легонько поцеловал. – Все будет хорошо.

Я до последнего не отпускала его руку и отпустила только тогда, когда расстояние между нами стало непреодолимым.

– Я люблю тебя.

Дверь закрылась.

***

Из Тауэра я вернулась в дом Эбигейл. Она и Томас советовали мне как можно скорее вернуться в Нортумберленд, настаивая, что в Лондоне оставаться опасно.

– Сейчас нужно быть тише воды, ниже травы, – настаивала тетка. – А там, глядишь, и все уладится.

Она, конечно, хотела, как лучше, но я не теряла надежды добиться для Ричарда если не помилования, то хотя бы отсрочки казни или замены ее тюремным сроком. Доверенный Бриджесса регулярно приносил новости, и единственное, что успокаивало меня – королева до сих пор не подписала вынесенный епископом приговор. Значило ли это, что она смягчилась? Я не могла сказать. Несколько раз пыталась добиться аудиенции, и, само собой, получила отказ. Вопреки советам и здравому смыслу явилась во дворец, и меня даже принял секретарь, но к Марии не допустил.

– Ее Величество не желает вас видеть, миледи, – сказал он. – Все имущество и деньги виконта останутся при вас.

Это, безусловно, было хорошей новостью – помимо судьбы Ричарда я переживала и за будущее семьи, ибо, согласно закону, у изменников конфисковали все.

– Вы так же можете оставить титул виконтессы, – добавил он. – Но, разумеется, о возвращении ко двору не может идти и речи.

Ха! Можно мне это было нужно. Я не вернулась бы сюда и под страхом смерти.

– Что-то еще, миледи?

– Прошу вас, сир, передайте Ее Величеству, что я молю о прощении для моего мужа и готова служить ей как угодно в уплату этого долга.

Секретарь как-то неопределенно двинул губами.

– Я передам вашу просьбу королеве, – сказал он кисленько. – А сейчас, будьте так добры, покиньте кабинет.

В коридоре поджидали фрейлины. Я была готова поклясться, что Изабелла нарочно привела их сюда.

– Каждому по заслугам, леди Стенсбери, – она даже не пыталась скрывать, какое удовольствие получала от происходящего. – Ведь говорила же я вам «не задирайте нос».

Я схватила ее за плечо и толкнула в стену. Ударившись спиной, Изабелла охнула.

– Я тебе его сейчас сломаю, если не заткнешься.

Угрожать фрейлине королевы увечьями, едва освободившись из Тауэра, было крайне неразумно, но ярость взяла верх. Я действительно была готова ударить ее и сделала бы это, если бы другие девушки, не оттащили меня.

– Дикарка! Еретичка! – вопила Изабелла.

Она делала это показательно громко, чтобы привлечь внимание, и добилась своего – на нас глазели все вокруг. Поборов желание плюнуть мерзавке в лицо, я развернулась и пошла прочь. Хотелось быстрее сбежать от позора, но я шла, гордо подняв голову. Пусть видят, что не сломали меня.

Впереди был небольшой закуток, и я нырнула туда, скрываясь в спасительной темноте. Привалилась к стене и обессилено сползла на пол.

– Леди Стенсбери.

Я вздрогнула и подняла голову. Рядом стоял Дадли.

– Вставайте, – он протянул мне руку.

– Сэр Роберт, – я наспех поправила прическу и отряхнула подол. – Как вы здесь оказались?

– Меня послала Елизавета, – Дадли улыбнулся. – Она знает, что случилось с вами и никогда не бросает друзей в беде. – Идемте же. Я отведу вас в тихое место, незачем нам светиться у всех на виду.

Дадли привел меня в небольшую комнату, судя по всему, кабинет, и усадил на диван.

– Насколько мне известно, королева еще не подписала приговор вашему мужу.

Я покачала головой.

– Это хорошая новость. Но меня беспокоит Поул. Он чрезвычайно настойчив, и давно точит зуб на семью виконта. Состояние Марии ухудшается, а у ее постели днями напролет вьются советники. Вам нужно попасть к ней на аудиенцию и сделать это тогда, когда она будет одна.

– Это мне и без вас известно, – хмуро ответила я. – Вот только меня к ней и на пушечный выстрел не пускают.

Дадли немного помолчал.

– Я могу вам помочь.

Дадли был скользким типом, и я не строила иллюзий на его счет, но выбора не осталось. Сейчас он был единственным, кто мог помочь, и если есть хоть один шанс, что так я могу помочь Ричарду – упускать его нельзя.

– Я проведу вас в покои Марии через черный ход. Сейчас с ней только врач и две фрейлины, – шепотом сказал он. – Следуйте за мной, леди Стенсбери.

Мы шли незнакомыми узкими коридорами, где почти не было людей. Оставалось лишь гадать, откуда Дадли все это известно. Прав был Ричард, когда говорил, что такие, как он, способны пролезть в любую щель.

– Пришли. – Дадли остановился у неприметной двери. – Отсюда вы попадете в комнату прислуги, а из нее в королевские покои. И не бойтесь, вас не схватят. Я знаком с гвардейцами, что стоят у главного входа, – он улыбнулся. – Они работают на меня.

Он оказался даже еще опаснее, чем я поначалу предполагала. Как все-таки хорошо, что мы играем на одной стороне.

– Зачем вы делаете это, сэр Роберт? – я потянулась к ручке.

– Зачем помогаю вам? – уточнил он. – Вы и ваш муж еще можете принести пользу Елизавете. От мертвых толку немного. – Он не стал лукавить.

– И все равно спасибо.

Дадли заговорщицки подмигнул.

– Сочтемся как-нибудь. А сейчас ступайте, не теряйте время, у вас и так его мало.

В комнате прислуги никого не было – возможно, тоже не без участия Дадли. Стараясь идти как можно тише, я подошла к двери в противоположной стене. По ту сторону едва различались негромкие голоса: два женских и один мужской. Я узнала его – он принадлежал королевскому лекарю.

Было страшно, но раз уж я забралась так далеко, отступать глупо. Я осторожно толкнула дверь. В покоях царили полумрак и отвратительный запах.

– Леди Стенсбери? – лекарь удивленно вскинул голову. – Что вы здесь делаете?

Фрейлины испуганно уставились на меня, а с кровати послышался хриплый кашель.

– Ваше Величество, – не обращая на них внимания, я подошла к постели. – Это леди Стенсбери.

Мария выглядела совсем уж нехорошо. Лицо осунулось еще больше, так что глаза казались запавшими внутрь черепа. Тонкие губы были искусаны до крови, а изо рта исходило зловоние.

– Ради Бога, простите меня за эту дерзость, – я упала перед ней на колени. – Вы знаете, зачем я здесь.

– Леди Стенсбери, вам сюда нельзя! – одна из фрейлин очнулась и попыталась оттащить меня. – Уходите сейчас же!

Но я лишь оттолкнула ее.

– Вы были так добры ко мне, вы подарили мне свободу, а сейчас я прошу вас сохранить жизнь моему мужу. – Я схватила ее горячую иссушенную руку. – Умоляю, проявите милосердие!

Королева находилась в сознании, взгляд ее был ясен, но она молчала. Только смотрела на меня с болью, раздражением и… да, я видела уважение в ее глазах. Что ж, возможно, это хороший знак.

– Я готова служить вам, как угодно, сделаю все, что вы скажете, Ваше Величество.

За парадными дверями раздался шум. Судя по всему, сюда ломились стражники, но кто-то сдерживал их. Времени оставалось все меньше.

– Его казнь ничего не изменит, вы и сами это знаете. Но вы ведь не мстительный человек, я уже поняла это. Сначала я думала, что увижу перед собой чудовище, фанатичку, и, ненавидела вас, когда сожгли мою подругу. Но я ошибалась. Вы не монстр.

Мария закашлялась.

– Я не желаю вам зла, и ваша сестра тоже не желает.

С неожиданной силой она отдернула мою руку. Морщась от боли, приподнялась и посмотрела в глаза.

– Уходите, леди Стенсбери, пока я снова не отправила вас в Тауэр.

***

– Ты сделала все, что могла, и даже больше, – сказал Томас.

Эбигейл была в гостях у священника, когда я вернулась. Дома меня встретил кузен, и впервые на моей памяти мы говорили по душам.

– Не уверена.

– Так всегда кажется, – он пожал плечами. – Особенно, когда случается что-то плохое. Знаешь, Лиз, – Томас сел рядом и посмотрел на меня. – Я восхищаюсь тобой. Всегда восхищался, откровенно говоря. Только признавать хотел. Ну и завидовал еще. Мне казалось, что тебе всего досталось больше. А еще эти деньги… – он почесал лоб. – Ты прости, что я их промотал.

Я уже давно не злилась на него. Он и Эбигейл были единственными моими родственниками, и как бы мы не ругались, они оставались моей семьей. Да, не умели любить так, как «нужно», но все же пытались, хоть и по-своему.

– Прощаю, – я накрыла его руку своей.

…Каждый день я просыпалась в мучительном ожидании. Меня по-прежнему не допускали к Ричарду, а от Бриджесса не было никаких вестей. Молчал и Дадли. От служанки, что была со мной при дворе, я узнала, что он по-прежнему оставался в Уайтхолле.

Эбигейл уже не пыталась уговорить меня ехать в Нортумберленд, только вздыхала. Каждый день мы ходили в церковь. Тетка всегда была религиозной, я же делала это больше из надобности, но теперь впервые в жизни молилась от сердца. Верила ли я, что кто-то там, наверху, слышит меня? Не знаю. Хотела верить.

Я очень рано осознала то, что каждый человек является кузнецом своей судьбы, и привыкла рассчитывать лишь на собственные силы, но когда их оказалось недостаточно, была готова поверить даже в такую эфемерную помощь.

Что-то удерживало королеву от подписания приговора, и это вселяло надежду. Но рядом с ней были Поул и его советники, жаждущие очистить страну от «неверных», а, учитывая состояние Марии, склонить ее было не так уж сложно.

– Элизабет!

Томас яростно молотил в дверь моей комнаты, но спросонья я не сразу узнала его голос. Не дождавшись ответа, он пинком распахнул дверь, и влетел в спальню, едва не уронив туалетный столик.

– Что случилось?

Остатки сон как рукой сняло. Я вскочила с постели и набросила халат. Время было раннее, и комнату заполнял предрассветный сумрак. Томас стоял возле меня, держа в трясущихся руках подсвечник с зажженной свечой, и тяжело дышал.

– Пришел этот… – он, напрягся, вспоминая, – Дадли. Он ждет внизу. Говорит, что-то срочное.

– Идем. – Я побежала к двери.

С бешено колотящимся сердцем спустилась по лестнице, подвернув ногу, но не почувствовала боли.

– Сэр Роберт.

Он повернулся. С его плаща и шляпы стекала вода, а лицо выражало крайнее волнение.

– Есть новости.

Впервые на моей памяти Дадли пренебрег светскими условностями, и я не знала – считать это плохим знаком, или хорошим.

– Говорите же. – Я вцепилась в перила так, что заболели пальцы.

Дадли немного помолчал. Это продолжалось пару-тройку секунд, но мне показалось, что минула вечность.

– Королева скончалась.

Комментарий к Глава 22. Пьеса сыграна

Итак, это последняя глава. Остался только эпилог

группа в контакте – https://vk.com/lena_habenskaya

========== Эпилог ==========

Эбигейл говорила, что это было Божьим проведением, Томас называл удачей, а Дадли настаивал на закономерности. Пожалуй, каждый из них был прав, но я не задумывалась над этим – Ричард остался жив, и это главное.

Его освободили через неделю – тогда, когда пришел приказ от Елизаветы, тогда еще не коронованной королевы. Если все же говорить о причинах, то, как бы странно это ни звучало – благодарить нужно было покойную Марию. Судьи приговорили Ричарда к смерти, и ей ничего не стоило отправить его на эшафот росчерком пера, но она не сделала этого. Что остановило ее руку? Очевидно, мы никогда этого не узнаем. Но важно другое, по крайней мере для меня: что бы ни говорили о ней в народе, сколько бы ни называли «Кровавой Мэри», я знаю, что это неправда. Мария не была чудовищем – лишь заложницей обстоятельств и просто несчастной женщиной.

– Теперь вам ничего не грозит, – сказал Дадли, когда мы сидели в гостиной дома Эбигейл. – И, конечно, для вас найдется достойное место при дворе Ее Величества.

Мы с Ричардом переглянулись.

– Да, да, – улыбаясь, продолжил Дадли. – Елизавета не забывает своих друзей.

Как бы ни хотелось мне поскорее вернуться в Нортумберленд, нам пришлось задержаться в Лондоне до коронации. Церемония прошла с размахом, а когда новоиспеченная королева появилась перед народом, восседая на белой лошади, ее приветствовали, словно богиню. Вездесущий Дадли заботился о ее репутации, когда она еще звалась «леди Елизаветой».

Дворец и столица праздновали восшествие новой звезды, а мы теперь оказались в числе особо приближенных. За ужином сидели по правую руку от королевы, и те, кто еще недавно не упускали возможности унизить меня, откровенно заискивали. Я соврала бы себе, если б сказала, что мне это не льстило, но выставлять напоказ вновь обретенное положение не собиралась.

В течение следующих трех недель Уайтхолл изменился до неузнаваемости. С него будто пыльную тряпку сорвали – исчезли мрачность и напряжение, даже света и воздуха, казалось, стало больше. Страх и подозрительность на лицах сменились уверенностью, в коридорах зазвучал смех, но, конечно, оставались и те, кто жаждал возвращение Англии в лоно католичества.

– Я не собираюсь устраивать гонения на папистов, – сказала Елизавета. – Пусть оставят свои распятия, если только не будут проповедовать.

Королевские покои, где еще недавно обитала Мария, перешли в ее распоряжение. Правда, теперь их было трудно узнать: Елизавета поменяла здесь практически все.

– Оставьте нас, – она сделала жест фрейлинам.

Девушки поклонились и вышли за дверь. Мы остались с глазу на глаз.

– Я ведь так толком и не поблагодарила вас, Лиз, – сказала она. – Примите же сейчас мою благодарность.

– Принимаю с удовольствием, – я улыбнулась. – Но должна признаться, что отчасти мои мотивы были эгоистичными.

В ответ на мои слова королева пожала плечами:

– Не вижу ничего постыдного. Напротив, – она чуть склонила голову на бок и выразительно посмотрела на меня, – ценю вашу откровенность. Было бы странно, если бы вы рассуждали иначе. У вас есть семья.

Елизавета замолчала и теперь внимательно изучала меня. Я знала, о чем она думает, и что сейчас скажет.

– Я предлагаю вам остаться в Лондоне. В моем окружении не так много тех, кому я могу доверять, и на чью верность могу рассчитывать. И, конечно, вы будете вознаграждены по заслугам.

Она не пыталась купить меня, но и отпускать не хотела. Год назад я бы многое дала за возможность остаться при дворе, но сейчас прелести дворцовой жизни уже не казались столь привлекательны. Ричард придерживался того же мнения. Парой дней ранее мы обсудили этот вопроса и единогласно пришли к решению.

– Это большая честь, Ваше Величество. – Елизавета поймала мой взгляд и улыбнулась. Она все поняла. – Но… нет. Однако, если понадоблюсь, я всегда к Вашим услугам.

Королева улыбнулась.

– Это ваше право, леди Стенсбери.

Через месяц мы уже были дома. Признаюсь, в определенный момент я уже потеряла надежду вернуться сюда, и когда это случилось, почувствовала, что нахожусь там, где должна. События последних месяцев многое перевернули во мне – вещи, которые прежде казались важными, отошли на второй план. Роскошь дворцов не заменит тепло домашнего очага, а останься мы в Лондоне, о покое можно забыть.

Королева хотела сделать нас своими агентами, но незаменимых нет, а «свято место пусто не бывает», как любила выражаться Эбигейл. Найдутся и другие. Тетушку это решение огорчило, она уверяла, что близость к Елизавете вознесла бы нас к самым вершинам, и была права. Но чем выше взлетаешь, тем больнее падать – это я знала не понаслышке.

Но я не жалела о том, что пришлось пережить: так я поняла, чего хочу на самом деле, и что для меня есть самое важное. У меня был Ричард, Маргарет, и маленькая Анна, а через несколько месяцев на свет появился Уильям – мы назвали его в честь моего отца. Думаю, он был бы счастлив.

Конечно, положение обязывало нас время от времени навещать двор: вскоре после коронации Елизавета пожаловала Ричарду титул графа и тысячу акров земли. А еще через некоторое время поняла, что на севере мы принесем ей больше пользы, чем в столице. Нортумберленд граничил с вечно мятежной Шотландией, но Ричард и с ними нашел общий язык.

Уже в первые месяцы ее правления в народе говорили, что настал «Золотой Век», несмотря на то, что после нескольких лет дворцовых переворотов страна была разорена и истощена. Филипп Испанский, получив отказ в предложении руки и сердца, грозил пойти на Англию войной, французы как всегда юлили – заключая союзы с тем, с кем это выгодно в данный момент.

Да, угроза сохранялась, но есть ли смысл страшиться будущего? Зачем бояться того, что еще не случилось и, возможно, никогда не случится? Страх мешает человеку жить настоящим, поддавшись ему так легко пропустить самое важное.

Я не знала и не могла знать, что ждет нас, наших потомков, и тех, кто придет после них. Но кое-что было известно наверняка.

Я – счастливая женщина.

Я – леди Элизабет Стенсбери из Фитфилд-Холла.

И это моя история.