Текст книги "Медное царство"
Автор книги: Виктория Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Когда наконец все закончили плескаться, Ваня спросил:
– А теперь что? Прямо в Медное царство?
– Туда, – кивнул Темнополк, – теперь уже совсем недалеко. Погляди-ка!.
Ваня посмотрел, куда указывал ему Темнополк, и увидел знакомое сияние, которое сперва принял за пожар.
– Это оно?
– Оно, – кивнула Яга. – Ну, тронулись, что ли?
Пересвет, который уже успел задремать, недовольно открыл глаза, понял, что она не шутит, и со вздохом взобрался на коня. На спину Весте сел Ваня, Темнополк с Ягой оседлали своего Темновеста, и всей компанией поскакали прочь из радушной рощи прямо во владения царя Елисея. Дорогой Ваня шепнул волчице на ухо:
– А как тебя примет царь Елисей?
– Леший его знает, – отмахнулась та, – понятия не имею.
– Ну все-таки, – не отставал Иван, – как думаешь? Узнает ли тебя? Или ты в чем-то провинилась перед ним?
– Перед ним – ни в чем, – посерьезнела Веста, – а узнать – не узнает. И вот еще что…
Тут волчица остановилась и лапой стащила с шеи драгоценный сапфир. Несколько секунд она смотрела на него, а потом протянула Ивану:
– Держи вот. Спрячь как следует!
– Хорошо, – Ваня, ничего не понимая, покорно спрятал камень за пазухой, – а зачем?
– Надо так, – строго сказала волчица, – не спрашивай зачем.
– Хорошо, – согласился Иван, – не буду. А что это за камень такой, спросить можно?
– А то тебе Пересвет не рассказал! – усмехнулась она.
– Рассказал, – Ваня кивнул, – что это сапфир князя Ингвара, но откуда же он у тебя?
– Подарили, – усмехаясь, сказала Веста.
– Знаю, что подарили, – поморщился Иван, – но почему? И почему такой же камень на груди у Пересвета?
– А вот, – с нарочитой строгостью проговорила волчица, – не время еще, Иванушка, рассказывать тебе обо всем. Придет срок – сам узнаешь.
– Ну ладно, так и быть, – грустно согласился Ваня, – тогда буду ждать.
– Вот и молодец, – улыбнулась Веста. – Гляди-ка! Вот мы и прискакали!
У самого подножия огромной горы лежало, раскинувшись на много верст, Медное царство. Окружала его большая стена, до того высокая, что, если смотреть на ее верх, с головы падала шапка. Сияла она на солнце, словно пламя, била в глаза сотней огненных лучей. Дубовые ворота, обитые медными листами, оказались заперты на замок, два дюжих молодца стояли справа и слева и спрашивали у каждого прохожего и перехожего, кто таков и по какой надобности едет в Медное царство. Пересвет так и охнул:
– Никогда при Елисее ворота на замок не запирались!
– То ли еще будет, – покачала головой Яга, – уж если я готова пойти на выручку врагу моему, царю Елисею, значит, весь мир с ног на голову перевернулся!
– Но согласись – это неслыханно! – горячился Пересвет.
– Почему же неслыханно, – пожал Темнополк плечами, – в других государствах так и заведено. А кое-где и вовсе не пускают в стольный град без специальной бумаги о семи печатях.
– Это еще зачем? – удивился Пересвет.
– Не знаю, да только так оно и есть.
– Ну и ну, – только и сказал Пересвет. – Братцы, как же мы пройдем мимо этих богатырей? Не говорить же мне, что я царевич, они меня мигом под стражу возьмут!
– А ты не говори, – усмехнулась Яга, – скажи, что ты простой воин, дескать, храбро сражался, был ранен и теперь отпущен к своим на заслуженный покой. А как отлежишься да раны залижешь – снова в бой пойдешь.
– Врать нехорошо, – Пересвет покачал головой, но тут же добавил: – А что поделать! Придется.
Все двинулись прямиком к воротам. Стражники уже давно поглядывали в их сторону и сейчас, не дождавшись, пока подъедут Ваня с Вестой, начали выспрашивать:
– Кто идет? Откуда прибыли?
– Едвига, знахарка из лесного княжества, – высокомерно кивнула Яга. – Муж мой, Берсень Берестович, рыбарь.
– Рыбарь, говоришь? – спросил один из стражников, поглаживая толстое брюхо. – А где же твоя рыба и снасти?
– За снастями в Медное царство и едем, – ответила за Темнополка Яга, – в нашей глуши не купить.
– Ясно, – грустно сказал стражник, уже представивший, как он будет есть ароматную уху. – А ты кто таков? – обратился он к Пересвету.
– Градко Зарубыч, – представила его Яга, – воин царя Елисея, раненный в бою, на побывку едет.
– Ты, баба, помолчи, – поморщился стражник, – пущай сам сказывает, где воевал и к кому едет. А то, может, он вовсе и не раненый, а беглый солдат.
– Ах ты, дубина! – взъярилась Яга. – Так-то ты, расподлая твоя душа, обращаешься с воинами медного войска?! Хорошо же тебе рассуждать, чурбан эдакий, когда сам сидишь в тепле да довольстве рядом с домом, в ус не дуешь и дерешь почем зря пошлину с бедных путников! Ишь ты какой, мздоимец окаянный! Да неужто ты решил, что беглый вояка вздумал из войска притопать прямиком в стольный град? Да неужто ты решил, что не схоронился бы он под кустом и под листом, пережидая войну да напасти? Дурная твоя голова! Да неужто ты…
– Ладно, ладно, – взмолился бедный стражник, не ожидавший такого нападения от простой знахарки, – коли вы без поклажи, так проходите быстрее.
– Подождешь, – мстительно заявила Яга, – вон с нами еще парнишка едет!
– А это еще кто?
– Это Ерш Ежесил, плотник.
– Плотник, – обрадовался второй, до сих пор молчавший стражник, – вот это хорошо! Вот это нам кстати! А не возьмется ли он починить нам ворота?
– Не возьмется! – строго сказала Яга. – Он к самому царю едет, в его покоях лестницу починять!
– Эге! Важная птица! – зацокал стражник языком. – А что за зверь с ним такой чудной?
– Это ты зверь, – Яга подняла кверху тонкий палец, – а это ручной волк, Ерш Ежесил его царю на потеху везет!
Веста хотела возмутиться, но быстро смекнула, что стражникам ни к чему знать, что она умеет говорить, и промолчала. Первый, наиболее упитанный страж снял замок и навалился плечом на створку ворот. Второй постоял, почесал затылок и пару раз тоже потолкал ворота, которые никак не хотели поддаваться. Тогда слез с коня Темнополк и, поплевав на ладони, взялся за дело сам. С его помощью все пошло куда как веселее, и вот уже створки ворот, скрипя, начали медленно открываться. Не дождавшись, пока они откроются полностью, Яга пустила Темновеста шагом, и он, едва не задев головой верхней арки, вошел в город. Следом двинулись Веста с Иваном и Пересвет. Замыкал шествие Темнополк, который остановился, чтобы помочь стражникам закрыть ворота.
– Да как же вас, – удивился он, – таких малосильных и на такое дело поставили?
– Никого дюжее не нашлось, – грустно развел руками стражник, – остальные все на войну ушли.
– Плохо дело, – посочувствовал Темнополк, – ну да не беда, чай, вернутся воины по домам – вас сменят.
– Сменят, – стражник с удовольствием закивал, – я-то ведь простой приказчик, а это брат мой, он и вовсе ткач. Мы даром что дюжие, а к тяжелому труду непривычные.
– Эх, – Темнополк похлопал его по плечу, – ну ничего, друг, держись, немного осталось.
– Хорошо бы, – вздохнул стражник и, кивнув, пошел обратно на свой пост за воротами.
Темнополк догнал Ягу и лихо вскочил в седло.
– Ну, во дворец?
– Во дворец, – кивнула она, – проводим Ваню до самой площади, там и дожидаться будем. Только Пересвета спрятать надобно, не ровен час, узнают его.
– Надо, – согласился Пересвет, – но только куда мне деться, да так, чтобы в любой час к вам на выручку поспеть?
– Схоронишься на любом постоялом дворе, там смотрят только на то, сколько монет у тебя в кошеле. А как прознать, где мы да что с нами, это не твоя забота. Я сама тебя покличу, если будет надобность.
– Да откуда ты все знаешь? – не выдержал Ваня. – И про то, что со мной приключилось, и про все…
– Оттуда и знаю, – хмыкнула Яга, не вдаваясь в подробности, – положено мне так – и всего делов.
– Ну ладно, знай, – милостиво разрешил Иван.
Пересвет снял с седла серебряную клетку и протянул ему:
– Держи, брат. Не скрою, дюже рад от нее избавиться, ну и говорлива же оказалась птаха твоя! Клетку трясет, прутья грызет, щебечет и щебечет, ничем ее не заткнуть!
– Она еще и кусается знатно, – поделился с ним Ваня, – а это вообще зарез, чуть палец мне не оттяпала.
– Ну и птичка, – охнул Пересвет, – и на кой же царю Елисею такое счастье?
– Красива больно.
– Ну разве что… – пожал Пересвет плечами, – по мне так свернуть проклятой голову и чучело набить.
Птица, услышав угрозу, возмущенно захлопала крыльями, но Иван с такой силой тряхнул клетку, что всякая охота буянить у огнецветки мигом отпала.
– Пойдешь по той дороге, – начала Яга, обращаясь к Пересвету, – там свернешь налево, увидишь вывеску…
– Да что ты мне рассказываешь, – добродушно перебил ее тот, – я же здесь родился!
– Родиться родился, да дюже переменился, слушай, что тебе говорят! – рявкнула на него Яга. – Войдешь в дверь под вывеской, окажешься в харчевне, спросишь хозяина, его Гостяйкой кличут. Проси горницу без окон, что подле кухни. Будет Гостяйко отказываться да отнекиваться, ты ему золото посули, он и станет посговорчивее. В той горнице ты схоронись да нас жди-поджидай, а коли услышишь посвист тонкий, знай, что это я тебя на помощь кличу. Тут уж времени даром не теряй, седлай коня да скачи прямиком к площади. Все понял?
Пересвет молча кивнул и, поклонившись всем, быстро помчался по улице, указанной Ягой.
– Ну, одного молодца вроде пристроили, – вздохнула Яга довольно, – поехали дальше.
Снова тронулись в путь, на этот раз уже без задержек. До дворца доехали быстро, Ваня еще успел удивиться, как же изменился город. Во многих домах ставни были наглухо заколочены досками, некоторые колодцы были завалены тяжелыми каменными глыбами, лавки и трактиры были заперты, а некоторые и вовсе хранили следы от пожаров. Нигде не было видно ни души. Медное царство запомнилось Ивану многотысячными толпами и разряженными людьми, теперь же его поражала давящая тишина, которая словно накрыла город огромным куполом. Даже солнце над головой и то было какое-то зловещее, как будто бы оно выжигало заброшенный город своими жаркими лучами. Наконец впереди показалась городская площадь, непривычно тихая и безлюдная. Дворец казался огромным зверем, который словно зубами ощерился медными колоннами, щурился черными глазами-окнами и готов был в любой момент броситься на незваных гостей. Ване очень не хотелось идти туда, но он подумал о том, что в Сторожевой башне было куда как страшнее, и смело сказал:
– Ну, мы пошли.
– Не боишься? – хитро прищурилась Яга. – Небось душа в пятки ушла?
Иван задумался над ее словами, но с удивлением обнаружил, что страх исчез, словно и не было его. Снова появилась странная уверенность в том, что у него все получится, снова захотелось рваться вперед, в бой.
– Не боюсь! – воскликнул он и спокойно взглянул на медный дворец.
Дворец как дворец, колонны да крыша, окна, закрытые резными ставнями. Стены расписаны дивными узорами, а что больно мрачный – так с чего бы обители грозного царя быть уютным домиком?
– Пойдем, Веста, – сказал Ваня и погладил волчицу по голове, – мы справимся.
– Обязательно справимся, – подтвердила она и быстро взобралась по деревянным ступеням на огромное крыльцо.
Иван толкнул дверь рукой в полной уверенности, что она крепко заперта, но, к его удивлению, та широко распахнулась, пропуская гостей в просторные сени. Ване стало немного не по себе, он ожидал какого-то подвоха, но все было спокойно, слышно было только, как где-то наверху тихо капает вода. Веста огляделась, увидела справа широкую лестницу, крытую расписным ковром, и побежала по ней наверх.
– Хорошо ты здесь ориентируешься, – одобрил Иван, он-то здесь все уже позабыл.
– Ты бы здесь столько прожил, тоже каждый уголок бы знал, – хмыкнула волчица.
Она поднялась по крутым ступеням до самого верха и пошла прямо по длинному коридору, тускло озаренному факелами. Дошла до самого конца и поскреблась лапами в большую дверь, обитую золотыми и медными пластинами. Ваня слез, навалился плечом, и дверь широко распахнулась, да так, что он едва устоял на ногах. За дверью оказалась зала, уже знакомая Ивану, с мраморной лестницей и пурпурным балдахином. На троне крепко спал царь Елисей, а его храп далеко разносился по всем уголкам просторного помещения, отдавался раскатистым эхом и смолкал где-то под потолком.
– Надо его разбудить, – тихонько шепнула Веста Ване на ухо. – Я останусь здесь, внизу, спрячусь за колоннами, а ты иди к нему наверх, если что – прыгай ко мне.
– Тут же высоко! – возразил Иван.
– Ничего, не глиняный, не разобьешься, – хмыкнула волчица, – иди давай!
– Иду, – покорно кивнул Ваня, – только вот…
Он не договорил, махнул рукой и, потрепав Весту по макушке, быстро взбежал наверх по мраморной лестнице. Остановился прямо перед царем Елисеем и начал трясти за рукав:
– Батюшка царь! Не изволь гневаться!
Батюшка царь только всхрапнул, да так могуче, что Ваня даже подпрыгнул.
– Батюшка царь!
Елисей не просыпался. Иван дергал его за руки, тянул за одежду, под конец даже, рассердившись, пару раз дернул за бороду, но все было напрасно.
И вдруг в тишине, нарушаемой только царским храпом, раздались чьи-то шаги. Ваня вздрогнул, посмотрел вниз и успел только увидеть, как прочь убегает Веста, поджав хвост и даже, кажется, слабо поскуливая. По зале шла женщина, при одном только взгляде на которую Иван сразу понял, что это и есть сама царица Рогнеда.
– Он не проснется, – сказала она негромким приятным голосом, – теперь уже никогда не проснется.
Ваня вздрогнул и, решив, что бежать некуда, сам спустился по ступенькам вниз. Только тут он сумел как следует рассмотреть царицу и все никак не мог отвести от нее глаз.
Царица Рогнеда была прекрасна. Льдисто-голубые глаза лучились холодным светом, черные брови почти сходились на переносице. Кожа царицы была белая, как мрамор. Светлые косы спускались чуть ли не до пола, были они перекинуты на грудь и в каждую вплетена голубая лента. На Рогнеде был длинный белый летник, перетянутый широким красным кушаком, на груди красовался сложный рисунок из драгоценных камней. Широкие рукава были перехвачены выше локтя жемчужными зарукавниками, а по краю оторочены серебряной тесьмой. На левой руке Рогнеды не было мизинца, поэтому она старалась прятать покалеченную руку в длинный разрезанный рукав. Царица медленно ступала ногами в красных сафьяновых сапожках и, улыбаясь, приближалась к нему.
– Здравствуй, Иванушка!
Ваня замер, пораженный ее красотой, и не сразу сообразил, что надо ответить на приветствие. Наконец он опомнился:
– Здравствуй, царица!
– Зачем пришел? – спросила Рогнеда и, не дожидаясь, пока он ответит, показала рукой на клетку с огнецветкой. – Что, добыл?
– Добыл, – кивнул Ваня, – царь Елисей обещал мне за птицу-огнецветку…
– Отдать в жены свою дочь, мою падчерицу, Светлояру-царевну, – закончила за него царица.
– Да, – согласился Иван, – как мне его разбудить?
– Никак, – отрезала царица, продолжая улыбаться, – забудь о Светлояре. Я не отдам свою падчерицу замуж за простолюдина. Я вообще ее никому не отдам!
Тут Рогнеда расхохоталась и, взяв серебряную клетку из Ваниных рук, распахнула дверцу. Птица-огнецветка шустро выбралась наружу и, взмахнув смятыми крыльями, уцепилась когтями за рукав царицы. Зловеще что-то каркнула, точь-в-точь как ворона, а царица, взмахнув рукой, подбросила ее в воздух. Огнецветка, кувыркнувшись в воздухе, наконец взлетела и, покружив немного по зале, вылетела в растворенное окно.
– Вот и все, – тихо проговорила Рогнеда, взяв Ваню за подбородок, – у тебя больше нет выкупа за царевну. Твой путь был лишен смысла с самого начала. Возвращайся домой. Здесь тебе больше нечего делать.
– Не лишен, – со слепой яростью проговорил Иван, – пока я здесь, все имеет свой смысл и цель!
– Вот как? – насмешливо спросила Рогнеда. – Значит, имеет?
– Имеет, – твердо сказал Ваня. – Царица! Отдай мне Светлояру!
– Ты не понял меня, Иван? Я никому не отдам свою падчерицу в жены. Она не невеста тебе более!
– Она никогда не была моей невестой! – закричал Ваня, собрав всю волю в кулак. – Отпусти ее, царица! Что тебе проку с пленницы?
– Ах вот ты как заговорил, – усмехнулась Рогнеда, – чай, и Светлояра тебе уже не мила?
– Отдай, – повторил Иван, глядя в пол, – отдай добром, царица!
– Никогда! – расхохоталась она ему в лицо. – Ступай прочь! Прочь!
И тут Ваня почувствовал, что его телом овладевают какие-то странные силы, доселе ему незнакомые и неведомые. В голове помутилось, перед глазами все поплыло, но уже через мгновение он видел все гораздо четче и яснее, чем прежде. Руки и ноги будто одеревенели, налились свинцом и потеряли чувствительность, но и это ощущение длилось недолго, сменившись вдруг воздушной легкостью, да такой, что, казалось, стоит только захотеть, и можно смело взлететь к потолку. Но Ваня не взлетел, вместо этого его рука сама собой потянулась к мечу и, подчиняясь какой-то непонятной силе, подняла его над головой. Запястье будто ожило, меч пару раз прокрутился в руке, засияв странным светом, и тут рука сама собой пошла вперед, чертя в воздухе странные узоры. Рогнеда едва успела отскочить, как меч со свистом рубанул воздух и снова пошел в атаку, увлекая за собой Ванину руку.
Улыбка сползла с лица царицы. Она оскалилась, показав острые белые клыки, и, подобрав полы одежды, быстро проговорила:
– Хочешь драться? Изволь!
Руки Рогнеды сами собой превратились в птичьи лапы и отчаянно замолотили по воздуху. Тело начало быстро съеживаться и обрастать черными перьями, со звоном упали вниз драгоценные серьги и зарукавники, змеями взвились ленты, вспыхивая голубым пламенем. Еще миг – и на месте Рогнеды оказался уже знакомый Ивану огромный черный ворон с искалеченным крылом. Но, несмотря на рану, летал он превосходно, взлетал к самому потолку и камнем падал вниз, на Ваню, который так лихо орудовал мечом, что не успевал сам себе удивляться. Во все стороны летели перья, Иван разрубил ворону ногу и срезал несколько острых когтей, но тот только еще злее на него бросался и яростно рвал Ванины плечи и руки. Рубаха уже потемнела от крови, от нее остались одни лоскутья, но Ваня не чувствовал ни боли, ни усталости. Снова и снова взмахивал он мечом, который светился все ярче и ярче, накалялся так, что жег руки и оставлял в воздухе огненные полосы.
Наконец Иван обессилел. Мощь, которая появилась в его теле, стала угасать, пока не исчезла совсем. Тут Ваню повело в сторону, руки повисли, как плети, и он рухнул на пол, увидев в последний миг, как черный ворон, распластав крылья, летит, чтобы разорвать ему горло. А потом сознание Ивана угасло, но ворон так и не сумел до него добраться, потому что из-за двери белым вихрем вылетела обезумевшая Веста и с диким воем бросилась на черную птицу. Мощным ударом лапы она сбила ворона на пол, схватила зубами и, рыча, стала трепать изо всех сил, тряся головой так, что сама еле устояла на ногах. Но ворон был не простой птицей, и он, пропоров когтями губу волчице, вырвался из ее зубов, а затем, теряя перья, вылетел в то самое окно, через которое улетела огнецветка.
– Иванушка! – подергала Веста Ваню за руку. – Иванушка!
Ваня не отзывался. Волчица тыкала его носом в живот, облизывала, перекатывала с боку на бок и наконец придя в отчаяние, начала кричать уже в полный голос:
– Иванушка! Иванушка! Иванушка!
– Что с ним?
Веста быстро обернулась, лихорадочно сверкая глазами. Увидела Ягу и воскликнула:
– Я испугалась Рогнеды! Я бросила Иванушку! Что делать теперь? Мне не жить, если он мертвый лежит!
– Живой он, живой, – успокоила ее Яга, – только после сражения с царицей Рогнедой и первейший богатырь на ногах не устоит.
– А почему он не откликается? – недоверчиво спросила Веста. – Почему у него глаза закрыты?
– Положено так, – хмыкнула Яга, – видишь, дышит? Значит, живой. А открыты у него глаза или закрыты, неважно. Понести его сможешь?
– Смогу, – быстро ответила волчица, – только положи его мне на спину.
Она еще раз облизала Ваню и легла рядом, вытянув окровавленные лапы. Яга осторожно приподняла бесчувственного Ивана и уложила его на волчью спину.
– Пойдем отсюда.
– Пойдем, – согласилась Веста и пошла осторожно, стараясь не растрясти раненого.
Яга ступала рядом, одной рукой придерживая Ванину голову, а в другой держа меч-кладенец, который она не забыла подобрать. В дверях они замешкались и обе оглянулись на царя Елисея, который продолжал крепко спать, сидя на своем медном троне.
Из дворца выбрались благополучно, никто не попадался на их пути, даже вода и та перестала капать. На улице их встретил Темнополк, он с тревогой посмотрел на Ваню, но, увидев спокойное лицо Яги, тоже успокоился.
– Что с ним?
– Сражался с Рогнедой, – усмехнулась Яга и протянула Темнополку меч, – твоим мечом.
– О как, – удивился Темнополк, – силен оказался Иванушка, не всякого кладенец слушаться будет! Светлояра где?
– В башне, где еще быть.
– А Елисей что?
– Спит крепким сном и спать будет, пока Рогнеда с него заклятие не снимет, – нахмурилась Яга. – Я, грешным делом, хотела уж его зарубить сонного, но во сне и зверя меч не сечет. Вот как пробудится, тогда и будем счеты сводить, – она помрачнела и добавила: – Если, конечно, проснется.
– Ладно, – кивнул Темнополк, – а сейчас куда пойдем?
– К Пересвету, – ответила, подумав, Яга, – если он все не перепутал и не завалился куда-нибудь в кабак, полный царских соглядатаев.
– Да ладно тебе, – рассмеялся Темнополк, – он, может, и странный, но уж не совсем дурной.
– Больно ты его знаешь! – возразила Яга.
Темнополк приложил палец к губам и тихонько произнес:
– Я его знаю чуть больше, чем ты.
– Откуда? – вскинулась Яга.
– Да уж знаю, – загадочно проговорил он и тут же спросил у нее: – Ты собираешься и дальше помогать Ивану?
– Конечно, – ответила Яга с удивлением, – или ты предлагаешь бросить его раненого?
– Да я не об этом, – махнул Темнополк рукой, – раненым не бросают ни друга, ни врага. Я имею в виду, будешь ли ты ему помогать и впредь? Как я понимаю, огнецветка ему не пригодилась, а Светлояру царица Рогнеда нипочем не отдаст. Как теперь быть?
– Утро вечера мудренее, – неопределенно протянула Яга, которая, видимо, и сама думала о том же. – Сначала Ваню на ноги поставим, да и сами отдохнем. А там уже решим, как быть.
– Хорошо, – кивнул Темнополк, – тогда пойдем скорее к Пересвету. Скоро закат, а там и до сумерек рукой подать. Мне пора в путь.
– Мы туда и идем, – Яга пожала плечами, – быстрее нельзя, не ровен час, Ваню загубим. А ты не спеши, раз солнце еще не село, всяко успеешь.
– Ну ладно, – неохотно согласился Темнополк, который всегда боялся опоздать.
До постоялого двора добрались быстро, хотя Веста старалась идти как можно медленнее, попутно изводя Ягу вопросами: «Ну как он?»
– Да нормально, нормально все! – ярилась Яга, отвечая сначала довольно ласково, а под конец уже почти крича. – Да откуда я знаю?! Я тебе что, лекарка?!
– Извини, – пробормотала Веста, – просто я волнуюсь.
– А то я не вижу! – воскликнула Яга. – А то я слепая!
У самых дверей Ивана бережно взял на руки Темнополк и, стараясь, чтобы Ванина голова лежала ровно, внес в горницу. Хозяин попытался возмутиться и заявил, что здесь-де не лечебница, но, увидев золото, успокоился.
– Друг наш здесь должен быть. Высокий, светловолосый. Видал? – нетерпеливо спросила Яга.
– Видал, видал, – поспешно закивал хозяин, – пришел запыхавшийся, много заплатил, но велел дать плохонькую горницу у самой кухни. Он, что ли?
– Он самый, – кивнула Яга, – ну, веди нас.
Хозяин поклонился и повел постояльцев к странному своему гостю.
Горница и вправду оказалась маленькой и темной, потолок был до того низок, что Темнополку приходилось стоять согнувшись. Света не было; хозяин засуетился, заохал и быстро сбегал за свечой. Поставил медный подсвечник на большой сундук в углу и, поклонившись, удалился, плотно прикрыв за собой дверь. Темнополк уложил Ваню на рогожку, лежащую под окном и сел перед ним на корточки, с беспокойством щупая ему лоб и считая удары сердца.
– А Пересвет где? – спросил он не оглядываясь. – Должен был быть тут.
В неровном свете свечи Яга с трудом различила Пересвета, который спал на полу, положив под голову свернутый плащ.
– Пересвет!
Тот не проснулся, а только заворочался во сне, широко раскрыв рот и вздыхая. Яга подошла и легонько стукнула его в бок носком сапога.
– Вставай, беда случилась!
Пересвет вскочил как ошпаренный и несколько мгновений озирался по сторонам, тараща глаза и не понимая, кто его разбудил. Наконец он увидел Ягу, Темнополка, улыбнулся, но тут заметил бесчувственного Ваню и перепуганную Весту.
– Что случилось? – тревожным шепотом спросил он. – Что с Иваном? Жив?
– Жив, – быстро ответил Темнополк, – после битвы с Рогнедой в себя никак прийти не может. Яга! Свечу сюда!
Та подала свечу и села рядом. С Ваниной шеи она осторожно сняла янтарный амулет, начала расстегивать рубаху, вытащила два молодильных яблока и усмехнулась:
– А Ваня, гляди-ка, не прост! Запасливый, что твой хомячина!
– Это я присоветовала, – смущенно сказала Веста, хотела она добавить еще что-то, но тут Яга увидела голубой сапфир и присвистнула:
– Ох! А это еще что такое?
– Это мое, – волчица быстро положила лапу на сапфир, взяла его зубами и притянула к себе. – Надеть поможешь?
– Помогу, – с изумлением проговорила Яга. – Вот уж не думала, что такое в руках держать придется!
Она накинула шнурок с камнем на шею Весте и, удивленно на нее глядя, спросила:
– Да кто же ты такая, душа моя?
– А то ты не догадываешься, – грустно усмехнулась волчица, – ты ведь все знаешь, все ведаешь.
– Все, да не про всех. Про тебя вот ничего и знать не положено. Скажешь, что ли?
– Нет, – помотала Веста головой, – не время пока.
– Ну не время, значит, не время. Быть по сему! – согласно кивнула Яга. – Давай лучше Ванькой займемся. Говоришь, сильно она его попортила?
– Не знаю, – с отчаянием в голосе заговорила Веста, – это я смалодушничала! Испугалась Рогнеды, убежала. Но потом поняла, что не быть, не жить мне без Иванушки, воротилась, да поздно было, рвала царица тело его когтями, клювом острым в глаза метила! Бросилась я на нее, подмяла под себя, но в зубах не удержала – силы не те, упустила. А Ваня, гляжу, бездыханный лежит, и волос на нем не шелохнется!
– Ну, положим, – хмыкнула Яга, – не такой уж и бездыханный, а Рогнеды испугаться немудрено, в свое время и я от нее порядком побегала. Это ныне, в пору как пришла, ничего не устрашусь, а тебе и убояться не грех. Так что не бери в голову, нет в том твоей вины.
С этими словами она наконец стащила с Вани рубаху, обнаружила у него на груди множество кровоподтеков и начала прощупывать ребра, ища повреждения. Иван захрипел, из носа у него потекла струйка крови. Яга, нигде не обнаружив переломов, перекатила Ваню на живот, осмотрела, ощупала и спину. Убедилась, что, кроме глубоких царапин, ссадин и ушибов, у Ивана ничего нет, и гневно всплеснула руками:
– Да что же вы мне голову морочите!
Она с досадой шлепнула Ваню по лопаткам и вскочила на ноги. Веста посмотрела на нее с недоумением и страхом:
– Ты чего?
– Это я чего? – рассердилась Яга. – Это вы чего! Делов-то: поцарапала Ивашку пташка, так сразу надо комедию ломать! Ты чего разлегся? – Она пнула Ваню в бок. – В тяжелораненого играть вздумал? Не на тех напал, чтобы вздыхали да охали! А ну-ка, вставай!
Ваня открыл глаза, нашел взглядом Весту и улыбнулся ей одними глазами. Та, радостно взвизгнув, бросилась к нему, улеглась рядом и начала зализывать царапины шершавым языком. Иван потерпел некоторое время, потом начал хихикать и слабо отмахиваться:
– Веста, брось! Перестань, щекотно же!
– Лежи уж, – беззлобно сказала волчица, перевернула его и, толкнув несильно носом, спросила: – Ты чего и в самом деле будто неживой? Раны-то не смертельные вовсе!
– Испугался дюже, – признался Ваня, – чувствую, весь в крови, а ворон все не унимается. Думал, конец мне пришел, тут в голову меня стукнули, помутилось все, я и не помню, что дальше было.
– Не помнит он, как же! – возмутилась Яга.
Впрочем, говорила она уже без былой злобы и даже подала Ване руку, когда он решил наконец встать. Его немного шатало, во рту был отвратительный железный привкус, нос плохо дышал, и очень хотелось пить. Опираясь на Весту, Ваня кое-как добрался до сундука и, переставив свечу на пол, на него уселся.
– Мутит меня, – пожаловался он волчице, – жарко очень и пить охота, мочи нет.
Темнополк молча протянул ему свою флягу, и Ваня долго пил, с наслаждением чувствуя, как в теле разливается приятный холодок. Выпив до половины, он вытер рот ладонью и только тут понял, что на нем нет рубахи. Веста увидела его недоуменный взгляд и быстро объяснила:
– Яга сняла с тебя рубаху. Она была вся в крови и порвана в клочья.
– Ага, – кивнул Ваня, – а как же я теперь?
– Держи, – улыбнулся Пересвет, – таскал с собой подкольчужную рубаху вместе со всеми доспехами, нельзя же мне, в самом деле, показываться здесь как медному воину. Меня и так узнать могут запросто, а в доспехах и подавно. Надевай. Если велика – смело режь рукава.
Иван благодарно посмотрел на Пересвета и взял из его рук белую рубаху го грубого холста. Была она и в самом деле велика – еще бы, Пересвет был преизрядной стати, – но, как ни странно, Ване она пришлась как раз впору, а в плечах сидела, пожалуй, даже впритык. Иван заправил рубаху в штаны, которым тоже сильно досталось от птичьих когтей, подпоясался кушаком и, отбросив волосы со лба, решился наконец сказать:
– Спасибо вам, друзья мои. Вы первые, кого я могу в самом деле назвать своими друзьями. Шутка ли, сколько лет я живу на белом свете, и только здесь я нашел тех, кто стал мне по-настоящему дорог. Вы помогли мне, не ведая, что я за человек и какие у меня цели. Вы жертвовали для меня всем, вы протягивали мне руку, когда я падал, и ради моей нелепой мечты шли со мной. Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас? И смею ли я сейчас просить о том, о чем хочу попросить?
Ваня замешкался и оглядел всех собравшихся. Белая волчица Веста стояла, потупившись, будто была чем-то смущена, Пересвет с улыбкой смотрел на Ваню и снова набивал свою трубку, Темнополк, покусывая ус, стоял, опершись рукой об стену. Яга же, как обычно, была беспокойна и нетерпелива; не дожидаясь, когда Ваня соберется с мыслями, она спросила:
– Так чего ты замолчал-то? С благодарностью твоей мы опосля разберемся, ты давай дело говори!
– Я и говорю, – смутился Ваня, – только не все сразу, дай сообразить хотя бы!
– Соображай, – хмыкнула Яга, – только скорее, Темнополку в путь пора отправляться.
– Я соображаю, соображаю, – замялся Иван, окончательно сбитый с толку, и вдруг он вспомнил то, о чем давно хотел спросить: – Слушай, а в какой путь на ночь глядя ему завсегда трогаться надобно?
– Куда надо, туда и надобно, – сердито отрезала Яга, – тебе что за дело?
