Текст книги "Медное царство"
Автор книги: Виктория Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
– Не серчай на Ванюшу, душа моя, – мягко осадил ее Темнополк, – отчего бы не поведать? Не велика тайна.
– И мне интересно, – смущенно спросила волчица, прижавшись боком к Ване, – расскажешь?
– Расскажу, куда денусь, – Темнополк улыбнулся. – Я, друзья мои, с малых лет на службу здесь поставлен, под разным началом ходил, сейчас у лешего из Горе-леса тружусь. Вестник я, вестник ночи, вестник мары. Темнополком кличут меня, государем мрака, Темной Ноченькой.
– Постой! – воскликнул Ваня. – Так это ты черный всадник?!
– Я, – кивнул Темнополк.
– Но почему ты хотел убить меня? – с изумлением спросил Иван. – Почему мне снова и снова нужно было от тебя спасаться?
– Такова моя роль, – с грустью проговорил Темнополк. – Днем я готов служить добру и свету, днем я живу так, как того хочется моему сердцу. Но ночью я не хозяин себе – я служу лишь тьме и мраку, я несу гибель всем, кого встречаю на своем пути, будь то зверь или человек, друг или враг. Это не мой выбор, выбрали за меня. Мой родитель, Васильян Светлый, первый государь Медного царства, страстно желал иметь детей, но дожил до преклонных лет, так и не имея наследника. И тогда он дал обет, великий обет: если небо смилостивится над ним и даст ему дитя, он отдаст своего первенца на службу силам дня или ночи. И спустя год царица-мать родила тройню – двух моих братьев и меня. Братьям дали имена Ярополк и Святополк, и, когда обоим сравнялось по восемнадцати лет, отец отдал их на служение алому рассвету и белому дню. Красным всадником стал брат Ярополк, Днем Белым стал брат Святополк, оба стали служить добру, свету и миру. Меня же нарекли Темнополком, предводителем тьмы, и когда мне исполнилось восемнадцать лет, отдали на служение ночи. Долго плакала моя бедная мать, не желая расставаться со мной, ибо любила меня больше всех детей, но и она не могла пойти супротив данного обета и в положенный час благословила меня на верную службу. Много лет прошло с той поры. В своем долгом пути я обрел силу и мудрость, но мне не дано сойти с моего гибельного пути, и каждый день, когда на землю спускаются сумерки, я седлаю своего коня и отправляюсь в дорогу.
Темнополк замолчал, и долгое время еще никто не мог проронить ни слова. В наступившей тишине слышно было только, как потрескивает свеча и как тяжело дышит Иван. Наконец Темнополк улыбнулся и проговорил:
– Но это все так, мелочи. А рассказал я единственно для того, чтобы вы знали, что с наступлением темноты следует держаться подальше от меня, – тут Темнополк развел руками, – как бы мне ни хотелось, но ночью я не друг вам.
– Не оправдывайся, – погрозила ему Яга, – в том нет твоей вины.
– Может быть, и нет, – тихо сказал Темнополк, – а может быть, и есть. Но, – тут он улыбнулся и посмотрел на Ивана, – Ваня хотел нам что-то сказать. Говори.
Ваня поежился, словно бы от холода, но наконец решился:
– Я говорил о том, что все вы мои друзья. Я говорил о том, как я благодарен вам и как предан. Отныне жизнь моя принадлежит вам, и я готов расстаться с головой ради любого из вас. Все вы дороги мне, каждый по-своему. Но мой путь… – тут он запнулся, – мой путь не закончен. Вы помогали мне с самого начала, и я спрашиваю сейчас: кто из вас согласится помогать мне до самого конца? Я должен спасти Светлояру. Я должен…
– Ума ты набраться должен, дурень эдакий! – возмущенно воскликнула Яга. – Помогать ему кто согласится! А то кто-то помогать ему отказывался! Ты что, чума, эдакая, неужто и вправду решил, что провели за рученьку по царям, кто за птицей, кто за девицей, и вся недолга, с глаз долой – из сердца вон? Нет, милок, теперь ты так просто от нас не отделаешься, взялся за гуж – не говори, что не дюж!
Ваня с удивлением поднял на нее глаза и увидел, что она не шутит. Он посмотрел на Темнополка, по лицу того бродила странная улыбка.
– Темнополк?
– Ты плохо думаешь о нас, Иван, – мягко сказал тот, – но это не беда. Просто пойми наконец: бросать начатое не в наших правилах. И не в наших силах. Мы с тобой до конца.
– Я с тобой до конца, – в который раз повторила Веста и потерлась носом о Ванину ногу, – разве я могу оставить тебя?
– Я с вами, – кивнул и Пересвет, – мне теперь назад дороги нет.
Иван стоял, переводя изумленный взгляд с Яги на Темнополка, с Весты на Пересвета, и молчал, не зная, что можно сказать. Наконец он тихо проговорил:
– Спасибо…
– Ну тебя с благодарностями твоими, – грубо отмахнулась Яга, – дело надо делать, а не бобы разводить. Ты чего встал? – уставилась она на Темнополка. – Ты все еще тут? Сумерки давно уже по земле гуляют, а ну-ка давай быстро в дорогу сбирайся!
– Да чего мне собираться, долго, что ли, – пожал плечами тот, однако потуже завязал кушак и поправил плащ, – раз пора, значит, так тому и быть. К рассвету буду. Вас найду.
– Да уж, немудрено найти, – улыбнулась Яга и приобняла его за шею, – до завтра, мой любезный друг.
– До завтра, – улыбнулся Темнополк, нежно ее целуя, и, поклонившись всем, быстрыми шагами вышел из горницы.
– Но мне интересно вот что, – сказала Яга, когда за ним закрылась дверь, – мне интересно, что мы будем делать теперь. Не знаю, как вы, но я лично не представляю, как мы будет вызволять царевну Светлояру из ее плена. Скажу больше, я даже не знаю, где она сейчас. Я ничего не вижу.
– А откуда ты вообще знаешь так много? – решился наконец выспросить ее Иван.
Яга только фыркнула:
– Работа такая, друг Ивашка. Все знать, все ведать. Кое-что приходит само, разворачивается во снах, словно свитки с чудными письменами. Что-то узнаю своими силами – много тварей земных и небесных у меня на службе, пчелы и муравьи, лисы и совы. Все приносят мне вести, благие и горькие, темные да светлые. Но сколько я ни выспрашивала про то, где ныне Светлояра, сколько ни выпытывала, что сотворила с ней царица Рогнеда, никто не смог принести мне ответа. Никто. Так что нам придется действовать вслепую.
Тут Яга развела руками и непривычно ласково посмотрела на Ивана.
– Ты, Ваня, не робей. Вслепую, нет ли, а коли столько уже вместе пройдено, дальше куда как легче идти будет. Это я тебе точно говорю.
– Спасибо, – еле слышно проговорил Ваня, – спасибо тебе.
– Рано пока спасибо говорить, – покачала Яга головой, – скоро только сказка сказывается, нам же еще много чего переделать надобно, прежде чем благодарствовать да сердцем умиляться. Я тебе вот что скажу: нечего нам и думать о том, чтобы Светлояру твою из полона выручать, покамест все Медное царство в руках Рогнеды находится.
– Но что же тогда делать? – удивился Иван. – Не воевать же со всем медным войском! У нас на то сил не хватит.
– Не воевать, – подал свой голос Пересвет, – куда нам до эдакой битвы! Но ты уже испытал себя в бою с царицей и показал, что на тебя можно положиться не только в долгом пути, но и в горячей битве.
– Я не воин, – Ваня потупился, – это все меч-кладенец.
– Кладенец не кладенец, – усмехнулась Яга, – да только дело не в мече, а в сильных руках да крепком плече. Не каждому такое оружие в руках удержать удается, так что радуйся тому, что и сам жив остался, и Рогнеде навредить сумел. А теперь мы должны вот что сделать…
Яга помолчала немного, подумала и негромко заговорила, смотря на Ваню немигающим взглядом:
– Царица Рогнеда, знамо дело, с Золотым царством возни большой не затевала, воевать там не с кем, да и незачем. Все то войско за одним только ей понадобилось – припугнуть царей державных как следует, чтобы знали, с кем дело имеют. А сейчас, понятно, со дня на день готовится она стать царицей трех государств, закатить пир горой да царя Еруслана погостить зазвать, медом хмельным попотчевать, кушаньями знатными угостить. Да только царь Еруслан дюже хитер, прийти-то придет, да не один. Приведет он с собой войско великое, все земли повытопчет, от простого люда одни косточки оставит да на костях тех поваляется-покатается. Это уже как пить дать, ничего не попишешь, и так все словно день ясно.
– Погоди, – перебил ее Ваня, – но тогда как же мы сумеем выручить Светлояру? Если завяжется такая война и великая битва, как мы сумеем хотя бы узнать, где она?
– Так и сумеем, – раздраженно ответила Яга, – втихомолку под шумок все и провернем. Ты не робей, не впервой мне такие дела обделывать.
– Ну хорошо, – осторожно кивнул Ваня, – я тебе верю. Тогда что же нам делать сейчас?
– Затаиться и ждать, что же еще можно придумать? А когда разразится битва, тогда и будем действовать.
– Хорошо, – сказал Иван, – вот только…
– Что еще? – поморщилась Яга. – Что еще не нравится?
– Все не нравится, – твердо проговорил Ваня. – Не нравится то, что все, что мы делаем, сводится к одному – спасти царевну Светлояру.
– А чего ты еще хотел? – изумилась Яга. – Каких еще пирогов да пряников?
– А таких, – Ваня так и сверкнул глазами, – отчего бы нам не сделать что-то ради всего Медного царства? Ты ругаешь Елисея и говоришь, что он плохой царь, но и ты признаешь, что Рогнеда гораздо хуже! Ты говоришь, что Медному царству настанет конец, когда придет время ее властвования, ты говоришь что Еруслан сровняет Медное царство с землей и выстроит здесь какую-то обитель для чародеев… Неужели нельзя ничего изменить? Почему мы не можем этому противостоять? Я многое понял здесь, и самое главное – это то, что и один в поле воин! Что даже я, не солдат и не маг, простой человек, ничего не стоящий сам по себе, могу ради своей цели горы ворочать! Но ведь и ты – и все вы – вы больше, чем обычные люди! Вы многое знаете и многое можете, неужели никто, никто из вас не может спасти Медное царство?
Под конец Ваня перешел почти на крик, голос его гремел, заполняя собой всю горницу, эхом уносился куда-то под потолок.
– Тише ты, – Яга осторожно тронула его за плечо, – разошелся как! Обидели его, видите ли, нет у царства, дескать, защитников! А хотя, Ванюша, – тут Яга улыбнулась, – прав ты, дружок. Рада я несказанно услышать таковые слова, уж и не думала, что дождусь их от тебя. Не печалься, Иванушка, и не горюй, были бы только мы живы, а там, глядишь, Медное царство из пепла воспрянет. Не токмо ради одной Светлояры решила я тебе помогать, чуяло мое сердце, что и ты не последнюю роль сыграешь в грядущей войне. В этом-то и была моя корысть, друг мой. Видимо, я не ошиблась. Знай же, что ждать начала великого сражения нам осталось недолго. Завтра с утра, только лишь встанет ясно солнышко и красный всадник промчится, славя новый день, у медных ворот будет стоять целое полчище воинов, каких ты сроду не видел. Ладные да статные, сильные да ловкие богатыри, ростом каждый в целую сажень, силой каждый вдесятеро против самосильного воина изо всех трех держав. И не будет с ними сладу и уговору, будет одна только битва великая, когда победит Еруслан заведомо, а воины медные полягут мертвыми все как один.
– И что же делать? – снова перебил ее Ваня. – Что мы сможем сделать против целой армии?
– Всего лишь встать за час до рассвета. Встретить медное войско, которое придет с победой, принесет золотые и серебряные знамена, обе державные короны.
– И что потом?
– Посмотрим, – пожала плечами Яга и бросила лукавый взгляд на Пересвета, – утро вечера мудренее. Так, что ли?
– Так, – улыбнулся Пересвет и приложил палец к губам.
– А пока спите, – Яга махнула рукой, – надо набраться сил. Встретимся за час до рассвета.
И она, перекинув на грудь тяжелую косу, выскользнула за дверь.
– Доброй ночи, – шепнул Ваня ей вслед.
– Доброй ночи, – кивнул Пересвет, посчитав, что Иван обращался к нему, – не знаю, как вы, а мне страшно хочется спать.
Он свернул свой плащ поудобнее и улегся на пол, привалившись спиной к стене. Уснул тут же и вскоре уже вовсю храпел. Иван постоял еще, подумал и последовал его примеру. Немного поворочался и наконец устроился на жесткой рогожке, заляпанной кровью. Веста подошла к нему и, не говоря ни слова, легла рядом, вытянув лапы и положив морду Ване под мышку. Засопела жарко, что-то невнятно пробурчала и затихла. Ваня приобнял волчицу одной рукой. Ему очень хотелось сказать ей что-то хорошее, поведать, как сильно он успел к ней привязаться, но Ивану казалось, что об этом и говорить сейчас немыслимо. Кто знает, что ответит ему волчица? А вдруг поднимет на смех или, еще того хуже, вздумает обидеться? Долго он сидел рядом, не зная толком, с чего начать и о чем говорить, но, подумав еще немного, решился на задушевный разговор.
– Веста, милая моя Веста, – торопливо зашептал Иван на ухо волчице, – что мне делать, милая моя, верная подруга? Я меняюсь, беспрестанно меняюсь, и знала бы ты, как меня пугают эти перемены! Мое сердце становится горячим, словно бы в нем поселилось пламя, мою душу разрывают сотни сомнений, но единственное, что мне сейчас становится более или менее ясно, – это то, что назад пути нет! Прошлое словно закрылось от меня серой пеленой, я не помню своего дома, всеми своими помыслами я только здесь! Я не представляю, что будет со мной потом, после того как я пройду свой путь, я не хочу больше покоя – только в дороге я нашел и обрел себя, только здесь я понял, зачем живу на свете! Что мне делать? Скажи мне, направь меня, ведь ты намного мудрее, намного опытнее. Почему я меняюсь? И как меняюсь – я все тот же Ваня, которым был раньше, или на моем месте совсем другой человек, более сильный, более смелый, более горячий? И почему больше всего на свете мне хочется, чтобы рассвет так и не наступил, хочется остаться здесь с тобой в беспокойном ожидании, в тревоге и сомнениях? Что со мной, милая Веста? Что со мной случилось?
Волчица перевернулась на бок и всхрапнула. Ваня посмотрел на нее и грустно улыбнулся:
– Ты уже спишь… Прости, что докучаю тебе пустыми речами. Спокойного тебе сна и доброй ночи, моя белая волчица.
Утро подкралось незаметно – еще бы, в горнице не было ни одного окна. Если бы не пришедшая вовремя Яга, все бы дружно проспали.
– Просыпайтесь, олухи! – заорала она с порога, да так, что бедная Веста с перепугу стукнулась мордой об пол.
– Рассвело давно! Утро на дворе! Петухи уже надорвались, а вы все спите, чурбаны несусветные! – не унималась Яга. – Вы что, решили все дело загубить, охальники эдакие?
Ваня открыл глаза и резко сел, спросонок не понимая, где он и чего от него хотят. Пересвет и вовсе вскочил на ноги, напрочь позабыв о низком потолке, мигом набил шишку на темени и, тихо шипя, опустился на пол.
– Случилось-то чего? – спросил Ваня. – Неужто ночь уже пролетела?
– Болван, – беззлобно махнула на него рукой Яга, – и как ты только уродился такой, беспутная твоя головушка! Вставайте, добры молодцы, красны девицы, – обратилась она уже ко всем, – чего разлеглись? Время не ждет! Да и Далмат тоже.
– Это как Далмат? – изумился мигом проснувшийся Иван. – Откуда Далмат?
– Оттуда и есть, – пожала Яга плечами, – в сенях дожидается. Право, я и не ожидала, что он в такого дюжего молодца обернется, он и в юные годы никогда эдаким могутным хлопцем не бывал. Признавайтесь, бесстыжие, сколько ему яблок скормили?
– Четыре, – улыбнулся Ваня, – а что?
– Да уж ничего, – сурово хмыкнула Яга, – оно и видно. Далмат-то не один притащился. Никак нет, други мои, он и доченьку свою ненаглядную приволок. Будет сватать – не пугайтесь дюже, он с этой девкой который год мается, все с рук сбыть пытается, да не за парня из своего царства, а за чужеродного молодца, да такого, чтобы всем статьям отвечал – и собой хорош, и за душой не грош.
– Он мне ее сватал, – осипшим голосом проговорил Ваня, – ох и силен царь-батюшка, всего умучил, еле я от него ноги унес!
– А то! – усмехнулась Яга. – Помнится, он еще Темнополка в зятья прочил, так я ему тогда едва глаза не выцарапала, чтобы на чужое добро не зарился, срамник эдакий.
– А что, – задумчиво протянул Пересвет, – видал я царевну Калину, ничего себе такая. Али попытать счастья?
– Попытай, попытай! – радостно схватил Ваня его за руку. – Попытай, голубчик, ввек не забуду!
– А что такого-то? – удивился Пересвет. – Чего ты так суетишься?
– А, – махнул рукой Ваня, – сам увидишь!
– Далмат – это, значит, раз, – начала загибать пальцы Яга, – однако же я сложа руки не сидела и кого надобно призвала. Братцы мужа пожаловать готовы, несравненные деверя, слыхали уже давеча – Ярополком и Святополком кличут.
– Ярополка я знаю, – кивнул Иван, – виделись уже, помнишь? А со Святополком увидеться не довелось, каков он из себя?
– Словно бы Темнополк, только ростом пониже будет, – улыбнулась Веста, – знаю я его, сколько раз одной дорогой шли!
– Ну, раз знаешь, оно и к лучшему, – рассеянно сказала Яга. – И Темнополк будет с нами, авось супротив трех верных вестников мало кто устоит. Да все одно – мало нас слишком, чтобы на сумеречное войско войной идти!
– Не мало, – выступил вперед Пересвет, – я вчера вечером пораскинул умишком и вот что удумал…
Тут он замолчал и посмотрел куда-то вверх, очевидно, собираясь с мыслями. Начал негромко:
– Войско медное исстари было под царевым предводительством. Воины наши славные, воины наши верные все как есть за царем Елисеем идти готовы. Не все Рогнеде доверяют, не всем идти на Серебряное да Золотое царство в охотку было. Уж и ропот, шепоток ходил в рядах – дескать, опоила Рогнеда царя-батюшку колдовским зельем да за его спиной дела и ворочает. А не попробовать ли мне выйти войску навстречу да не сказать ли слово свое верное? Мол, воины верные, бойцы славные, отчего идете за той, кто гибель державе нашей замышляет?
– Думаешь, послушают, поверят? – с сомнением вопросила Яга.
– Попробую, – пожал Пересвет плечами, – а чего терять?
– Ну, попробуй, – согласилась Яга, – главное, чтобы еще хуже не было.
– И так все хуже некуда, – пробурчал Ваня.
Он совершенно не выспался и был не в самом лучшем настроении. Веста, хоть ей и самой было не лучше, старалась всячески подбодрить друга. Она осторожно толкала его мокрым носом, забегала вперед и смотрела ласковыми глазами, трогала лапой и отбегала, повизгивая, всем своим видом показывая, что ей очень хочется заслужить Ванино одобрение. Иван молча покивал ей, пару раз потрепал по голове и махнул рукой. С утра не хотелось ничего говорить, вчерашнее романтическое настроение испарилось, словно бы его и не было. Больше всего на свете сейчас Ване хотелось уснуть.
– Ну, чего встали? – грубо окликнула Яга. – Пойдемте медное войско встречать. Победители, как-никак!
Иван рассеянно кивнул и, положив руку Весте на шею, медленным шагом отправился прочь с постоялого двора. Заспанный хозяин проводил всю компанию недовольным взглядом, но ничего не сказал: накануне ему заплатили гораздо больше положенного. Волчица на ходу потянулась, зевнула во всю пасть, показав целый ряд белоснежных зубов, и печально проговорила:
– Вот бы сейчас не шагать невесть куда, а мирным сном почивать где-нибудь на лесной полянке…
– Ага, – подхватила Яга, – спать-почивать, птичек заливистых слушать и жизни радоваться, покамест не доберется царь Еруслан до твоей полянки и не свернет твою глупую шею!
Веста обиженно промолчала. Заговорил Ваня:
– Я одного не понимаю: если Медное царство так уж царю Еруслану занадобилось, то отчего же он стал ожидать, когда Рогнеда присоединит к своему владению еще и другие державы? Зачем они ему?
– Не просто другие державы, – важно поправила его Яга, – а Золотую и Серебряную державы! Ты, Ивашка, видно, совсем не разбираешься в том, где да что находится в нашем краю. Оно и неудивительно. Так знай, друг мой, Сумеречный чертог находится на самом что ни на есть западе, как раз там, куда закатывается каждый вечер ясное солнышко. Медное же царство суть восточная держава, новый день рождается как раз у его границ. А Золотое и Серебряное царства лежат аккурат посередке, одно за одним. Они-то и мешают Еруслану в его великой мечте о Студенце, городе магов и чародеев.
– Чем мешают? – не понял Ваня.
Яга пояснила:
– Я не спрашиваю тебя, как ты добирался от Медного царства до Золотого, – и сама знаю. Леший и тот ногу сломит, путник заплутает, птица перелетная с дороги собьется. А царь Еруслан мечтает провести прямой мост от Сумеречного государства до своего великого града, который так и видит он в своих мечтах, грезах да чаяниях, и чтобы мост тот был весь из горного хрусталя, без единого гвоздика выстроен, чтобы, как огонь, горел, как птица, пел, сердце радовал. Да только как построишь дот мост – по земле али по небу, когда на пути его встречаются два царства великие? Вот и решил Еруслан захватить обе державы руками Рогнеды-царицы, а уж после все с землей сровнять, с прахом и пеплом смешать, назвать мастеров со всех мест, дабы построили мост великий прямо на пепелище. Такие вот, – вздохнула Яга, – у него задумки. Таков он, Еруслан-царь.
– Да уж, – хмыкнул Ваня, – задумки у него знатные, да только выйдет ли?
– А отчего бы не выйти, – спокойно сказала Яга, – очень даже выйдет.
– Не выйдет! – так и рявкнул Иван. – Покуда мы живы, не бывать тому!
– Экий ты! – усмехнулась Яга и больше не сказала ни слова.
На улице путешественников поразила огромная и неизвестно откуда взявшаяся толпа, валом валившая к городским воротам. В основном это были дети и женщины, все в праздничных одеждах, многие несли в руках цветы и пучки ароматных трав.
– Это еще что такое? – спросил Ваня, стараясь перекричать толпу. – Куда они идут?
– Знамо дело, победителей встречать да чествовать! – прокричал ему в ответ Пересвет.
– Вот еще задача! – сокрушенно воскликнул Иван. – Как же мы теперь к воротам проберемся?
– Да уж проберемся как-нибудь! – решительно воскликнула Яга и, ухватив Ваню и Пересвета под руки, начала продираться сквозь толпу разряженных и смеющихся людей.
Она так усердно работала локтями, что вскоре оказалась уже в самой гуще. Ивана давили со всех сторон, он едва мог дышать и только поминутно оглядывался, ища Весту. А той приходилось хуже всех, ей наступали на лапы, толкали в бока и спину, пробовали хватать за холку. Наконец волчица не выдержала и, рявкнув как следует, тяпнула кого-то за руку. Укушенный взвыл, схватившись за раненую конечность, завопил: «Волк, волк!» – и народ тут же стал расступаться, с испугом глядя на разозленную Весту.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно проговорила волчица и, прихватив зубами Ваню за рукав, нетерпеливо потребовала: – Ну пошли, что ли?
Иван вздохнул с облегчением и быстро зашагал, на этот раз надежно вцепившись рукой в длинную шерсть на волчьей шее. Весте было немного больно, но она понимала, что уж лучше идти так, чем потеряться в такой толчее. Следом еле поспевали Яга с Пересветом, причем Яга что-то громко говорила Пересвету на ухо, но что – было непонятно.
Наконец добрались до ворот, здесь было свободнее, и толпа не так сильно напирала.
– А Далмат-то где? – вспомнил Иван. – Ты же говорила, что он нас ждет!
– Вон он, – показала Яга рукой куда-то вдаль, – во-он, подле рыжей лошади стоит дожидается.
Ваня посмотрел, но поначалу увидел только одну лошадь, когда же пригляделся получше, то приметил и царевну Калину, которая сидела там же на корточках. Далмата нигде не было, Иван было обрадовался, что ему не придется больше увидеться с назойливым царем, как вдруг его хлопнули по плечу.
– А, Ванюша, – пропел прямо над ухом знакомый голос, – дружок дорогой!
Ваня похолодел, думая, что сейчас ему опять начнут сватать Калину, и уже внутренне приготовился высказать все, что он думает по этому поводу, но, когда он обернулся и увидел царя Далмата, сразу понял, что это излишне. Помолодевшее лицо царя избороздили глубокие морщины, лоб рассекал длинный шрам, заканчивавшийся где-то под волосами.
– Здравствуй, Ванюша, – повторил царь, – вот мы и встретились.
– Здравствуй, Далмат, – поклонился Ваня, не отпуская волчицу, – хорошо бы в другое время свидеться!
– Хорошо бы, – помрачнел Далмат, – да уж куда там, коли беда неминучая грядет! Друг твой, что ли? – Он кивнул на Пересвета.
– Друг, – коротко ответил Иван, – царевич Пересвет.
– О как, – покачал головой царь, – поди, и не помнит меня уже. А я в былые годы его на руках качал, когда еще царь Елисей в силах был.
– Здравствуй, Далмат, – протянул руку Пересвет, – рад я, что серебряный владыка здесь с нами.
– С вами, – печально повторил царь и обратился к Весте, – тебя-то я, милая, и не приметил. Ты прости уж старика.
– Да уж какого там старика, – усмехнулась волчица, – ты себя-то, Далмат-батюшка, видел али нет?
Далмат смущенно кашлянул. Тут наконец не выдержала Яга:
– Ну как, друга, дело будем делать али лясы точить? Гляньте-ка, войско медное уже на подходе!
– На подходе, – раздался позади голос Темнополка, – я уж думал, не успею.
Яга радостно вскрикнула и обняла мужа за шею. Тот похлопал ее по спине рукой и отстранил немного от себя. Поцеловал в лоб и тихо сказал:
– Время пришло.
– Пришло, – согласилась Яга.
В этот миг запели боевые рога, запели звонко и торжествующе, в их звуках слышалась радость победы, слава и гордость. Толпу охватило ликование, разнеслись крики и возгласы.
– Они что, не понимают? – шепнул Ваня на ухо Весте.
Та, подумав, ответила тихонько:
– Понимают. Но какая разница, все это ничто по сравнению с торжеством победителей!
– Может быть, – протянул Иван.
И тут все увидели медное войско. Будто огненное зарево надвигалось на Медное царство – до того сверкали доспехи воинов. Расшитые знамена, факелы и драгоценная сбруя коней, копья с пунцовыми лентами, прикрепленными к наконечникам, щиты с самоцветными узорами – все это горело, переливалось и сияло так, что было больно глазам.
– Скоро солнце встанет, – тревожно проговорил Далмат, которого уже просветили относительно замысла Пересвета, – успеешь ли?
– Успею, – уверенно кивнул тот, – надо успеть.
– Хорошо бы, – с беспокойством кивнул царь, – надеюсь, что успеешь.
– Все мы надеемся, – тихо сказала Веста.
Тем временем медное войско подошло совсем близко, крики в толпе стали громче, в воздух полетели шапки и цветы. Пересвет быстро проговорил Далмату:
– Можно я возьму твоего коня?
– Бери, – с удивлением сказал тот, – а твой где?
– Не смог его взять, толпа велика, – признался Пересвет, – спасибо тебе.
Он вскочил на рыжего скакуна и помчался навстречу медному войску.
– Верные воины царя Елисея! Я царевич Пересвет!
Какой-то воин повыше других ростом и в доспехах, украшенных самоцветными каменьями, сделал знак рукой, и все полчище остановилось, ожидая команды.
– Здравствуй, Пересвет, – зычно проговорил он, – раз ты сам пришел к нам, мне надлежит только отвести тебя к нашей царице!
– К вашей царице! – с горечью воскликнул Пересвет. – Неужто к той, которая отдаст вас под пяту Еруслану во имя своей безумной жажды власти? Опомнись, Радимир! Ведь ты же друг мне!
– Не время говорить о дружбе, царевич, коли дело касается чести и совести! Кто смеет говорить речи, подобные твоим, наводить тень на нашу царицу Рогнеду? Да мне следует убить тебя на месте за такие слова!
– Остынь, Радимир! – проговорил Пересвет уже мягче. – В чем моя вина пред тобой, что ты, словно пес, готов броситься на меня с раскрытой пастью? Или я солгал тебе в чем-то, или чем-то тебя обидел – отчего нет больше мне веры?
– В чем мне верить тебе? – воскликнул Радимир. – Ты предал нас, ты предал свое верное войско, покорное твоему слову и твоей воле! Ты сошел с пути воина, изменил своему царю, а разве есть вера изменнику?
Вокруг наступила полная тишина. Пересвет медлил с ответом, и слышно было, как стучит копытами оземь конь царя Далмата. Наконец Пересвет заговорил:
– Война, говоришь, Радимир? О, то война была, когда изгоняли мы мечом и пламенем полчища проклятых южан, осаждающих наши земли! О, то война была, когда мы рука об руку с тобой, Радимир, несли смерть и ужас народам севера, не желавшим платить дань царю нашему Елисею! Но надо ли обагрять меч кровью невинных людей, все помыслы которых сводились лишь к доброй дружбе и добрососедству? Враг ли нам был покоренный царь Далмат, недруг ли нам был царь Кусман? Много ли славы принесли тебе победы над державами, которые не оказали никакого сопротивления, сдались без крови, без честной битвы? Скажи, Радимир! Скажи всем, что принесли тебе эти победы!
Радимир молчал. Пересвет продолжил:
– Царь Елисей безумен, и мы все это знаем! Ты можешь говорить, что не веришь досужим слухам, но ты знаешь, что это так! Ты знаешь, что царица Рогнеда опоила нашего царя и своего мужа колдовским зельем и единолично правит Медным царством, отдавая приказы один другого гибельнее! Ты знаешь это, Радимир, и ты продолжаешь идти вперед? Но знаешь ли ты то, что не успеет еще взойти солнце, как у этих стен будет стоять войско, равного которому нет во всех землях! Сумеречное войско придет сюда, но не для того, чтобы отпраздновать великую победу, а для того, чтобы ровнять наши города с землей, душегубствовать и нести смерть всему сущему!
– Нет! – в отчаянии закричал Радимир. – Этого не может быть!
– Опомнись, Радимир! – воскликнул и Пересвет. – Неужели ты сам не догадывался о коварстве царя Еруслана? Зачем ему, великому владыке, заключать мир с Медным царством, которому со всей своей армией не устоять против сумеречного войска? Он испепелит Медное царство и построит вечный город чародеев, тот самый град, о котором уже слагают песни бродячие певцы в его чертоге! Радимир! Опомнись!
Радимир стоял белый как снег, даже его огненно-рыжие волосы, казалось, тронула седина. Лицо его исказила такая гримаса боли, что оно стало похожим на маску. Радимир долго молчал, наконец заговорил глухим голосом так, как будто ему было больно говорить:
– Я подозревал это. Не думал только, что все может быть так скоро. Думал, надеялся, вдруг все станет по-прежнему. Вдруг царь Елисей, тот царь, которому я поклялся служить вечно и верно, опомнится. Но, видимо, этому не суждено быть… Не суждено.
Он замолчал. Молчал и Пересвет, глядя куда-то в землю.
– Друг! – воскликнул наконец Радимир. – Брат! Царевич!
Тут он подошел к Пересвету и упал перед ним на колени. Пересвет сошел с коня и положил руки Радимиру на плечи.
– Встань, друг, – сказал он мягко, – встань, брат мой!
Радимир поднялся и посмотрел Пересвету в глаза. Сказал так тихо, что его услышали только воины, стоящие очень близко:
– Спасибо, царевич, что заставил меня вспомнить о моем долге. Спасибо за то, что снял пелену с моих глаз. Теперь будто наяву я вижу все то зло, которое совершил по приказу царицы. Моя вина в том, что я был глух и слеп. Но теперь все будет по-иному.
С этими словами Радимир развернулся к войску и закричал громким раскатистым голосом:
– Воины мои верные, воины мои славные! Коли есть среди вас те, в коих уже были ростки сомнения, коли были среди вас те, кто слушал одно только свое сердце, низкий вам поклон, братья, вы были правы, а я был неправ! Простите меня, братья мои!
