Текст книги "Медное царство"

Автор книги: Виктория Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Иван долго не мог заснуть. Он вдыхал свежий ночной воздух, врывавшийся в царскую опочивальню из открытого окна, обнимал Весту за шею, чувствуя непонятную нежность. Он не мог не признать, что волчица ему нравится, более того, она нравилась ему настолько, что было даже удивительно: как это зверь может вызывать такие странные, будоражащие душу чувства. Конечно, не раз приходила Ивану мысль, что Веста не простая волчица, он вспоминал и царицу Рогнеду, умеющую обращаться в ворона и волка, вспоминал встречу в колодце с царевной лягушкой, и думал, думал, думал… Потом незаметно для себя он уснул и во сне видел Весту в золотой короне, грустную отчего-то Светлояру и царя Далмата, который уговаривал Ваню стать его зятем. Дальше Иван провалился в глубокий сон без сновидений, да так и проспал до самого рассвета.

– Ваня!

Громогласный бас заставил Ивана подпрыгнуть. Он дернулся, ударился головой о кровать и прикусил язык. Было очень больно, зато весь сон слетел мгновенно, и Ваня осторожно открыл глаза. Сначала он ничего не увидел перед собой, потом все-таки догадался развернуться и уткнулся носом в чью-то могучую ногу.

– Ваня!

Ваня поднял голову и обомлел. Перед ним стоял царь Далмат, но в каком виде! Где его былые морщины, где согбенная спина и седые волосы! Над Иваном нависал добрый молодец, статный, как сосна, и крепкий, как железо.

– Далмат? – недоверчиво спросил Ваня и поднялся на ноги.

Далмат, уперев руки в боки, добродушно расхохотался:

– Далмат и есть, Ванюшка! Экие яблоки-то оказались! Прибавилось силушки, поди, еще поболе будет, чем в молодые годы!

– Ну и ну! – только и смог сказать Ваня и обошел царя Далмата кругом.

Живая вода и молодильные яблоки и в самом деле сотворили чудеса: царь сбросил лет тридцать и был до того хорош, что хоть сейчас на доброго коня да в жаркий бой. Ивану пришла в голову мысль:

– Царь-батюшка! А что если тебе набрать молодцев покрепче да всем вместе и изгнать прочь всю эту нечисть? Войско-то ушло к Золотому царству, здесь осталась малая часть. Ежели взяться всем вместе да поднажать как следует – к вечеру здесь и духу не останется от чужаков!

– Славно, Ваня, славно, – кивнул Далмат, – я сам о том думал. Да только где ты их наберешь – молодцев этих? Все, кто был, или полегли, или в полон взяты. Разве что три моих верных богатыря – Будимил, Будимир и храбрый витязь Будислав. Но где они ныне, в каких краях, не ведаю.

– А разве они не воевали вместе со всеми, когда медное войско подошло к стенам города? – удивился Иван.

Царь только плечами пожал:

– Не воевали, Ванюша. Осерчал я на них больно за то, что они тебя в покои дочери моей допустили, да и на младшего, Будислава, по сию пору гнев держу: ишь, чего удумал, с Калиной шашни заводить! Вот и прогнал всех троих с глаз долой, из сердца вон. А сегодня уже сколько раз пожалеть успел – мои-то богатыри хоть и на водку больно падкие, да только в бою полусотни лучших вояк стоят! Коли они бы все вместе сейчас навалились да со мной потрудились, порубили бы мы всех врагов до единого!

– Да, – вздохнул Иван, – жаль, что ты их прогнал, царь-батюшка! Но тут уж ничего не поделаешь. А теперь, – тут Ваня поклонился, – не гневайся, государь, но пора мне товарищей будить да в путь-дорогу отправляться.

– Куда это еще? – недовольно поморщился царь. – Отчего остаться не хочешь? Али я тебе наскучил?

– Что ты, царь Далмат, – взмахнул Ваня руками, – разве может мне надоесть твое царское величество? А только птица огнецветная, что ты мне за службу подарил, мне не для утехи и не для забавы нужна. Должен отвезти я ее в державу медную, царю Елисею на поклон. Обещался мне владыка Медного царства за нее дочь свою, Светлояру-царевну отдать. Невеста она моя, – добавил Ваня.

– Ишь ты, – так и хлопнул в ладоши Далмат, – чего выдумал, за семь верст киселя хлебать! Коли тебе так жениться на царевне приспичило, бери мою Калину! И девка сама хороша, и приданое…

Тут царь завел свою прежнюю песенку, сводящуюся к тому, что Иван должен непременно стать его зятем. Ваня как мог отнекивался, поначалу вежливо, потом уже грубее, наконец не выдержал и, взвыв, бросился будить Весту. Царь не отставал:

– Да погоди! Куда ты, чумной! Тебе же, дураку, такую невесту предлагают! Такую девку! Все при ней: и лицом пригожа, и статью…

– Веста, – простонал Иван, – вставай, милая!

Волчица шумно вздохнула и потянулась. Открыла глаза и посмотрела на Ваню:

– Здравствуй, Иванушка!

– Доброе утро, – облегченно улыбнулся Иван и, оглянувшись на царя с тревогой, быстро зашептал ей на ухо: – Спасай, милая, мне тут снова Калину сватают, я уж не знаю, куда деваться!

– А ты чего же? – хихикнула волчица. – Она что, девка и впрямь ничего, бери – не пожалеешь!

– А, чтоб вас! – в сердцах воскликнул Ваня и пошел будить Пересвета под непрекращающийся бубнеж царя Далмата.

– Пересвет!

– …а в приданое дам я торговых городов сколько стребуешь…

– Вставай, Пересвет!

– …свадьбу, коли захочешь, сыграем с размахом, музыкантов назовем столько, что и раньше не бывало, и впредь не будет…

– Пересвет! – заорал Ваня в бешенстве. – Да вставай же!

Царь будто ничего не замечал и продолжал как ни в чем не бывало:

– Царство поделю по-братски. Половина тебе – половина мне, как хошь, так и правь. А как войдешь в пору, да сам станешь царствовать…

Но тут, к счастью для Ивана, как раз проснулся Пересвет и зевнул до того громко, что колыхнулся полог над кроватью.

– Доброе утро, Иван!

– Доброе, доброе, – пробормотал Ваня, окончательно одуревший от назойливого сватовства.

– Здравствуй, Пересвет, – улыбнулась подошедшая Веста, – ну как, в дорогу, что ли? Теперь наш путь лежит в Медное царство!

– В дорогу, – кивнул Пересвет, взял из рук Вани клетку и завернул ее в" попавшийся под руку коврик.

Птица попыталась что-то вякнуть, но так почему-то и не решилась, ограничившись жалким писком, больше похожим на кваканье.

– Ну, вперед, – кивнул Иван, – давай веди меня, Пересвет!

Тот взял его за ворот рубахи и, вежливо кивнув царю, пошел из горницы. Веста, ткнув на прощание носом царя в живот, шустро побежала за ним. Только тут Далмат опомнился:

– Куда?! А как же свадьба?

Иван простонал и понесся вперед, волоча за собой Пересвета. Тот, с трудом держа в руках тяжеленную клетку, еле поспевал, боялся ненароком придушить Ваню, но в то же время и не мог отпустить его ворот, зная, что стражники будут особо зорко следить за тем, как он обращается с пленником. В коридоре, где еще вчера шла развеселая гулянка, сегодня было все прибрано и вычищено до блеска. Четверо подтянутых стражей стояли у четырех дверей, крепко сжимая боевые топоры. Как по команде, они низко поклонились царевичу Пересвету, и только один из них осмелился робко у него поинтересоваться:

– Как прошел допрос, государь?

– Хорошо, – коротко ответил Пересвет, – царь Далмат уже почти готов передать царствование великой царице Рогнеде.

– Вот это новость так новость! – восхитился стражник и тут увидел в руках у Пересвета серебряную клетку. – А птичку ты куда нести изволишь?

– В подарок царю Елисею, – честно признался тот, – по личной просьбе.

– Эвон оно как! – глубокомысленно протянул страж. – А я и не знал, что царь Елисей птичками интересуется.

– Интересуется, – ответил Пересвет уже на ходу, – потому и просил меня.

– Угу, угу, – согласно закивал страж, – ну, значит, обрадуете батюшку.

Пересвет открыл дверь и быстро пошел прочь. Пару раз еще попадались на пути воины и стражники, но все были уже уведомлены о том, что ночью к царю Далмату явился сам царевич, и не задавали никаких неприятных вопросов.

Из дворца все выбрались спокойно, если не считать того, что уже на крыльце птица решила подать голос. Но на нее никто не обратил внимания, а Пересвет, дотолкав Ваню до ворот, с шумом поставил клетку на землю.

– Конь мой где? – строго обратился он к дежурившим стражникам.

Те, поклонившись, хором ответствовали:

– В конюшне, государь!

– Привести, да поживее! – приказал Пересвет.

Один из стражников еще раз поклонился и быстро побежал за Хранимиром. Остальные молча стояли, вытянувшись в струнку и ожидая, что же скажет грозный царевич. Но Пересвет молчал, еще крепче сжимая Ванин ворот, и о чем-то крепко думал. Через несколько минут из конюшни прибежал запыхавшийся стражник, ведя в поводу могучего коня. Хранимир был перекован, грива заплетена в мелкие косички, сбруя начищена до блеска.

– Молодцы, постарались, – одобрительно кивнул Пересвет, взобравшись в седло, – кто главный конюший?

– Я, царевич, – нахально соврал стражник, бегавший за конем, – Мишатой Остромирычем люди зовут!

– Молодец, Мишата, – похвалил его Пересвет, – хорошо свое дело знаешь!

Стражник довольно засопел, а Пересвет, тычком усадив Ваню перед собой, легонько ударил Хранимира по бокам. Конь взвился и помчался стрелой, Веста побежала следом.

– Эх, – хлопнул Мишата в ладони, – хорошо дело слажено! Теперь и царь отметит, а главное, царица не забудет: еще бы, уважил сынка!

Остальные завистливо на него посматривали, коря себя за нерасторопность. А тем временем царевич мчался по улицам города, которые уже заливали красные рассветные лучи. У ворот он чуть не столкнулся грудь в грудь с воином верхом на вестовом коне, обругал его и поскакал дальше. А если бы Пересвет догадался затребовать у вестового грамоту, которую тот вез от самой царицы Рогнеды, то прочитал бы в ней, что царица требует взять его, Пересвета, в полон как изменника и привезти к ней на суд и расправу. Но этого сделать он почему-то не догадался, зато наконец отпустил Ваню.

– Ну что, брат Иван, дальше со мной поедешь или на волчице верхом?

Ваня посмотрел на Весту. Та улыбнулась, видя его недоумение, и со смехом сказала:

– Видно, суждено мне тебя на себе возить, да я и не отказываюсь, мне уже и непривычно как-то одной бежать. Слезай-ка ты, Иванушка, с Хранимира и залезай ко мне на спину.

Ваня покраснел, но все-таки спрыгнул с коня и, потрепав Весту по голове, забрался на нее верхом.

– В путь! – звонко сказала волчица. – До вечера надо нам добраться до Медного царства. А время не ждет, – она тревожно взглянула на небо, – не успеем оглянуться – уже и солнце сядет. В путь!

– В путь, – повторил Пересвет и похлопал Хранимира по спине, – никогда ты не подводил меня, друг, не подведи и сейчас. Быстрее ветра донеси до самых медных ворот!

Конь всхрапнул и, встрепенувшись, поскакал вслед за Вестой.

Ехали долго, солнце уже успело подняться высоко, да так и застыло на одном месте, посылая на землю раскаленные лучи. Было душно и жарко, снова где-то вдалеке заворчал гром, но в небе пока не появилось ни единого облачка. Дорога шла вдоль пшеничного поля, налитые колосья слабо покачивались на ветру, васильки тянули вверх свои синие головки. Справа текла река, узкая и вся заросшая травой, на другом ее берегу виден был луг с травой, пожухлой от зноя. Поле давно закончилось, теперь путь шел через небольшую березовую рощу, деревья в ней росли редко, так что от солнца не было никакого спасения. После рощи началось еще одно поле, ячменное, за ним снова пшеничное, а потом уже до самого горизонта тянулась равнина, заросшая ковылем. Ваня, убаюканный ее однообразием, начал клевать носом, зато Весту, как ни странно, тянуло поговорить.

– Скоро в Медном царстве будем, – начала она, – а там и с Елисеем свидишься, огнецветку отдашь.

– Угу, – сонно пробурчал Ваня и покосился на клетку со зловредной птицей, которая оставила в его памяти только мрачные воспоминания.

– А там, – продолжала волчица, – и Светлояру увидишь.

– Светлояру-то? – мигом проснулся Иван. – Это да, увижу.

– Увидишь, – медленно проговорила Веста, и Ване почему-то показалось, что в ее голосе проскользнула грусть.

Он насторожился:

– Что ты?

– Ничего, – быстро ответила волчица, – за тебя радуюсь. Невесту наконец получишь.

– Да, невесту… – Ваня ненадолго задумался, – только почему невесту? Мы с ней не собирались пожениться.

– Как это? – удивилась Веста. – Ты же ее любишь.

– Люблю… – еще задумчивее произнес Иван и будто бы с удивлением переспросил: – Люблю?

– Любишь, – подтвердила волчица подозрительно дрожащим голосом, – иначе зачем бы ты отправился в такой путь!

Ваня не ответил, стараясь правильно подобрать слова. Наконец он со вздохом сказал:

– Я не знаю царевну Светлояру. Я знаю Свету, с которой мне было хорошо и спокойно. И любовь моя к ней спокойная. Я не готов на подвиги и безумные поступки ради нее. И я не впаду в печаль, если ее со мной нет.

– Но ведь ты, – Веста не могла поверить, – ведь ты уже совершил подвиг и безумство! Ты отправился в путь, и не просто куда-то, а сам не зная куда! Ты столько повидал и столько сделал для того, чтобы быть с ней! Ты не можешь ее не любить.

– Не могу, – согласился Иван, – и мне сложно объяснить тебе то, что я сейчас чувствую. Я любил и люблю не саму Светлану, и тем более не царевну Светлояру, я люблю быть с ней, я люблю покой и уют рядом с ней. Я люблю не человека, а чувства. Чувства, которые он у меня вызывает. А Светлана вызывает у меня уверенность в том, что и завтра все будет так же спокойно. Но чем дольше я здесь, – тут Ваня тяжело вздохнул, – тем больше я понимаю, что мне уже не нужен покой. Я изменился. Мне теперь не стать прежним. И самое главное, что я здесь понял, это то, что мой путь стал важнее цели. Важнее Светлояры. Кроме того…

Он замешкался, волчица нетерпеливо спросила его:

– Что ты хотел сказать?

– А, неважно, – отмахнулся Ваня и с улыбкой добавил так тихо, что она не смогла расслышать: – А кроме того, я встретил тебя…

Веста замолчала. Быстро бежала она по ковыльному ковру, жадно вдыхала аромат травы, запах свежего ветра, теплой земли. На шаг позади волчицы скакал Пересвет, порядком измученный дорогой. Он плохо спал ночью, несколько раз просыпался и беспокойно осматривался по сторонам, часто задерживал взгляд на спящей царевне и, улыбаясь, снова ложился на пол. Крепко задремал он только после третьих петухов, но тут уже потихоньку начало рассветать, проскакал далеко за серебряными стенами красный всадник, и взошло солнце. С тяжелой головой и слипающимися глазами оседлал Пересвет верного своего Хранимира, хотел плеснуть в лицо холодной водой, но решил, что не стоит терять время на такие мелочи, а теперь вот жалел. Сухой степной воздух усыплял, от начинающейся жары сильно клонило в сон. Царевич Пересвет клевал носом, тряс головой, но ничего не помогало, перед глазами было только какое-то белесое марево, мысли путались, и ему приходилось делать значительные усилия, чтобы удержаться в седле.

– Ты ничего не слышишь? – Голос волчицы был тревожный.

– Что, – с трудом ворочая языком, спросил Пересвет, – что такое?

– Ничего, говорю, не слышишь?

Пересвет прислушался, но не услышал ничего, кроме шелеста травы.

– Ничего, – вяло произнес он, – ничего нет.

– Эх, – досадливо пробурчала Веста и обратилась к Ване: – А ты что-нибудь слышишь?

– Нет, – ответил Иван и тут же насторожился. – Погоди-ка! Кажется, что-то слышу!

– Ну что, что, – торопливо спросила волчица, – что именно?

– Кажется, – осторожно сказал Ваня, – кто-то песню поет. Или просто громко ругается.

– Ругается, – подтвердила Веста, – и хорошо, однако же, ругается!

Тут наконец и Пересвет различил сначала какой-то невнятный гул, а потом, подъехав поближе, и обрывки разговора.

– Да ты чего творишь, дурная твоя голова! – вопил громкий женский голос, одновременно и ругая, и вразумляя кого-то. – Я тебе что говорила, пенек ты эдакий? Говорила: раздобудь нам хворосту! Ты на кой целое дерево приволок, злыдень? Чего я теперь с этим бревном делать буду?!

Приглушенный бас что-то ей отвечал, но что именно – слышно не было.

– Ты чем думал, олух? – не унималась дама. – Где ты посреди степи топор возьмешь?!

Ваня наконец узнал и голос, и манеру говорить и радостно зашептал на ухо волчице:

– Да это же Яга! И Темнополк наверняка там же!

– Какая это Яга? – удивленно спросил Пересвет. – Та самая, что ли, о которой ты мне рассказывал?

– Она, она, – закивал Ваня, – вот это здорово!

– Очень здорово, – подавленно хмыкнула Веста, – теперь подумай, как ты будешь перед ней за Медногрива отчитываться.

Иван нахмурился и потер лоб. Сказал задумчиво:

– А что можно поделать? Коня не воротить, не бегать же мне от Яги по всем царствам! А повинную голову меч, как говорится, не сечет.

Веста только фыркнула. Она крепилась изо всех сил, но и ей было страшно – о силе Яги ходили легенды, и что она сделает с тем, кто погубил ее любимого коня, даже подумать было жутко. Но Ваня был прав, скрываться и прятаться было глупо, так что волчица смело подъехала к пылающему костру, рядом с которым сидела, уже не ругаясь, Яга, а рядом с ней притулился и смущенный Темнополк. Пересвет, подъехав первым, спешился, отвесил низкий поклон и проговорил:

– Доброго вам дня, добрые люди!

– Люди! – расхохоталась Яга и кивнула Темнополку. – Нет, ты слышал?

– Слышал, – улыбнулся Темнополк и протянул Пересвету руку, – и ты здравствуй, добрый человек. Кто таков будешь? Куда путь держишь?

– Пересвет, сын Рогнеды, – представился тот и быстро оглянулся на подъехавших волчицу и Ивана, – мы с товарищами едем в Медное царство к царю Елисею на поклон.

– Ну и ну, – присвистнула Яга, – это кто там? Ванька, ты, что ли?

Ваня спрыгнул со спины Весты и, потупившись, подошел к ней.

– Ну, здравствуй, здравствуй, – ехидно прищурившись, начала Яга, – а чего это ты, милый, коня сменил? Али разонравился тебе мой Медногрив?

– Нет, не разонравился, – еле слышно пробормотал Ваня и весь похолодел в ожидании суда и расправы.

Яга не заставила себя долго ждать.

– Ах, не разонравился, значит! – начала она подозрительно мягким голосом. – Значит, полюбился тебе мой конек?

– Полюбился, – кивнул Ваня, понимая, что отступать уже некуда.

Яга помолчала несколько секунд и вдруг разразилась такими воплями, что страшно стало даже ко всему привыкшему Темнополку.

– Ты чего же творишь, Ванька-разбойник! Ты же не колченогую кобылицу сгубил! Я тебе поверила, как брату родному, лучшего коня своего под честное слово отдала и что получила взамен? Проворонил, проспал, ушами прохлопал! Остались от Медногрива рожки да ножки!

– Не было у него рожек, – простонал Иван.

Яга разошлась еще больше:

– Не было, говоришь? Верно, не было! Сейчас у тебя будут! Как превращу тебя в козленочка – будешь знать, как чужих коней губить!

– Не кричи! – свистящим шепотом произнесла подошедшая волчица и немигающим взором уставилась Яге в лицо. – Кому как не тебе знать, что Иванушка не виноват! Я его коня съела, с меня и спрос будет.

– С тебя, говоришь? – с подозрительным спокойствием проговорила Яга. – Ну, раз с тебя…

Она взмахнула рукой, явно готовясь сотворить какое-то заклятие, сорвались уже с пальцев голубоватые огоньки, но тут Ваня упал на колени и обнял Весту за шею. Закричал, с отчаянием глядя на Ягу:

– Не трогай ее! Превращай меня во что пожелаешь, но только не трогай ее!

Яга опешила. Щелкнула пальцами, задумчиво стряхнула пламя на землю. Помолчала, плюнула с досадой:

– А ну вас к лешему. Оба болваны, что один, что другая.

Иван вздохнул и зарылся лицом в белую волчью шерсть. Сердце отчаянно билось в груди, только сейчас Ваня понял, как сильно успел он привязаться к Весте и как много она для него значит. Он осторожно погладил ее по мягкому, будто бы бархатному уху, легонько поцеловал в нос, покрытый короткой шерстью, в самый кончик носа, который оказался холодным и мокрым, в глаза, в пушистые бугорки над глазами, где росли длинные черные волоски.

– Не бойся, она не тронет, – тихо шептал он ей, крепко обнимая и прижимая к себе.

Веста дрожала всем телом, но не от страха, как думал Ваня, а от одного ей ведомого чувства, незнакомого, но почему-то очень приятного. Глаза у волчицы были закрыты, голову она склонила Ивану на грудь и тихонько посапывала носом, вздыхая и постепенно успокаиваясь.

– Ну, наобнимались? – рявкнула Яга, устав созерцать подобную идиллию. – Может, делом займемся? Решим, как дальше быть?

Она ворчала и ругалась, но по голосу было понятно, что Яга больше не сердится. Первым заговорил Пересвет, поняв, что сейчас толку от товарищей не добиться.

– Я царевич Пересвет…

Яга не дала ему договорить:

– Знаю, что Пересвет. Можешь не рассказывать, как ты от своих отбился и как дурней в Серебряном царстве провел, это я и без тебя знаю. А вот ты, поди, и не знаешь, что на тебя охота началась. Тут уж матушка твоя расстаралась, хочет живьем поймать и в Сторожевую башню заточить. Будешь там на пару с сестрицей названой жить-поживать да добра наживать. Тьфу!

Яга со злостью хлопнула себя по бедрам и подбежала к сидящему Темнополку:

– А ты чего сидишь? Я тебе что сказала? За хворостом ступай, здесь мы и без тебя разберемся! Работничек, тоже мне! Думал, ночь отмахал, теперь отдыхать можно? Не дождешься у меня! Взялся за гуж – не говори что не муж, давай живо, чтобы одна нога здесь, а другая там!

– Не дюж, – осторожно поправил ее удивленный Ваня, полностью уверенный в том, что ослышался.

– Кому как, – сварливо ответила Яга, довольно посматривая вслед удаляющемуся Темнополку, – пока ты коня моего губил да кобылиц отлавливал, другие не зевали и времени зря не тратили. Обручились мы давеча…

– Вот оно как! – изумился Иван и тут же спохватился: – Ну тогда поздравляю!

– И без поздравлений тошно, – Яга только рукой махнула, – давай уж, рассказывай, что вы без меня наворотили. Я что-то знаю, что-то не знаю, так что говори как есть!

Ваня вздохнул и стал сбивчиво рассказывать о том, что с ним произошло с той поры, как простился с Ягой и Темнополком. Когда дошел до того момента, когда он вместе с кобылицами убегал от птичьего полчища, Яга насторожилась и стала просить, чтобы он постарался вспомнить все подробности. Ваня припомнил, что у ворона он срубил едва ли не крыло целиком, ворон упал на землю, широко раскрывая окровавленный клюв.

– Ну ты хорош! – восхитилась Яга. – А я все тебя ругала, мол, не годишься ни на что! А тут на тебе – самой Рогнеде навредить сумел!

– Какой Рогнеде? – удивился Ваня. – Это был просто большой ворон.

– Экий ты, право, дурень, – не удержалась Яга, – это и была сама царица Рогнеда! Умеет она обращаться и в зверей, и в птиц. Тут прослышала я, что какой-то молодец отсек ей мизинец начисто на левой рученьке! А вон оно что, оказывается, ты расстарался!

– Неужели это была она? – Иван никак не мог поверить. – Зачем же она на меня нападала?

– Это она на тебя еще не нападала, – усмехнулась Яга, – иначе не сносить бы тебе головы. Так, пугнуть хотела, да кобылиц златогривых погубить, ты, считай, под горячую руку ей попал. А то, что тебя почти не тронула, так, видать, не ожидала от царского пастуха такой прыти.

– Вот как, – задумчиво проговорил Ваня, – никогда бы не подумал.

– Не подумал, говоришь? – Яга так и расхохоталась. – Да я тебе давно говорила, что нечего тут думать, делом надо заниматься! Добыл, что ли, птицу-огнецветку?

– Добыл, – улыбнулся Иван, – да не один добыл, товарищи подсобили!

– Товарищи – это хорошо, – одобрила Яга, – товарищи да друзья-приятели – это пуще всякого добра да богачества будет! Так ты, говоришь, сейчас прямиком к Елисею во палаты метишь? На поклон ему огнецветку понесешь?

– Да, – кивнул Ваня, – все, как обещался, исполнил. Теперь дело за самим Елисеем.

– Что у него за дела, – фыркнула Яга, – али не знаешь, что теперича Рогнеда всем в Медном царстве заправляет! Елисей совсем плох стал, опоила его царица зельем, состарила раньше времени, теперь ждет не дождется, когда он помрет, чтобы полновластной хозяйкой Медного царства стать!

– Не бывать тому! – воскликнул Пересвет, сверкая гневными глазами. – Пусть она моя мать, но и Елисей – названый батюшка! Хоть он и суров с нами был, поблажек да спуску никому не давал, да только люблю я его как отца родного! Не позволю я матушке сгубить Елисея-царя! Раньше сам голову на плаху положу, а батюшку в обиду не дам.

– Хорош, хорош, – кивнула Яга, – всем ты, царевич, хорош, горяч только безо всякой меры. Елисей – враг мой извечный, сгубил он Василену-красавицу, племянницу мою родную, за то ему и прощения нет. Да только мир мне дороже всякой мести будет, худо при Елисее жилось, а Рогнеда и вовсе зверь будет. Сама царство долго в руках держать не сумеет и другим не даст. Не терпит она боярскую волю, не слушает она стариков седобородых, все своей головой решать думает, а власть пуще самое себя любит. На том она головушку свою и погубит, если еще не погубила. Слыхал ты, верно, что заключила царица Рогнеда военный союз с владыкой Ерусланом, царем Сумеречного государства?

– Слыхал, – помрачнел Пересвет, – как не слыхать!

– А слыхал ли ты про то, что над Рогнедой Еруслан насмехается да со свету сжить решается?

– Не слыхал, но думаю, что так и есть.

– И все так думают, – назидательно проговорила Яга, – а что с того толку! Я тебе больше скажу: как захватит Рогнеда Золотое царство да как объявит себя владычицей трехдержавной, соберет Еруслан могучее войско, пойдет войной на Рогнеду-царицу. И тут уж не обессудь – с землей сровняет Медное царство, следа от него не останется, и построит на его месте град Студенец.

– Что это за город такой? – удивился Иван. – Зачем он Еруслану?

– А затем, что давно он мысль вынашивал, как бы собрать в одном месте всех магов да чародеев великих, чтобы их руками всем светом править. И где такому граду быть выстроенным, как не на землях Медного царства! Край тот непростой: там небо с землей сходятся, звезды ночами падают, месяц белый по воде, как посуху, гуляет.

– Я что-то там ничего особенно не заметил, – признался Ваня, – город как город.

– Да что с тебя взять, – махнула на него Яга рукой, – ты дальше своего носа ничего не замечаешь, и, как только на тебя царевна Светлояра клюнула, ума не приложу.

– Это я на нее клюнул, – усмехнулся Иван, – я и понятия не имел, что она царевна. Мне, если честно, неважно, какого она рода и племени. Я ее сейчас только из плена хочу спасти.

Яга посмотрела на него как-то по-особому проницательно и, погрозив ему пальцем, спросила:

– Ой ли! Так уж ты по своей ненаглядной Светлоярушке соскучился?

Ваня мудро промолчал и, заметив на себе лукавый взгляд волчицы, быстро сменил тему:

– Птица-огнецветка у Пересвета, клетка серебряная к седлу привязана. Как бы нам теперь во дворец к царю Елисею попасть?

– Так и попасть, – пожала Яга плечами, – главное, чтобы с Рогнедой не встретиться. Да это не беда, царица, как я знаю, сейчас черным вороном кружит над Золотым царством, ей не до тебя. Так что к Елисею смело можем идти, никого не опасаясь и не робея.

– Хорошо, – кивнул Ваня, – тогда не будем терять времени. Поехали?

– Поехали, – согласилась Веста, – залезай ко мне на спину. Пересвет, где ты там?

– Шустрые какие! – возмутилась Яга. – А я, думаете, так здесь посреди степи и останусь? Не бывать тому! Я с вами поеду. Только Темнополка подождать надо, опять он где-то загулял.

– Здесь я, здесь стою, – рассмеялся Темнополк, – все думаю, заметишь ты меня али нет.

Яга оглянулась и с изумлением увидела Темнополка, стоящего у нее за спиной с охапкой хвороста в руках. Где он его раздобыл в степи, было загадкой, но еще более удивительным было то, что подкрался он к Яге совершенно беззвучно и теперь хохотал, глядя на ее испуганное лицо.

– Что, не ожидала? – ухмылялся он. – А я таков, знамо дело!

– Эх ты, – Яга с досадой толкнула его в грудь обеими руками, – нашел время шутки шутить! Бросай хворост да костер туши, пора в путь трогаться, в Медное царство возвращаться!

– Ну пора так пора, – согласился Темнополк, пожил хворост на землю и быстро затоптал костер.

Яга тем временем прихорашивалась, поправляла толстую косу и оглядывала себя в маленькое зеркальце, которое было у нее за поясом. Оставшись собой вполне довольной, она поочередно оглядела сначала Весту, потом Пересвета, а потом взглянула на Ваню и всплеснула руками:

– Это еще чего такое?

– А что? – смутился Ваня, не понимая, о чем речь.

– Сапоги твои где? – возмущенно воскликнула Яга.

– А, сапоги, – вздохнул Ваня, – сапоги, они…

И он вкратце рассказал о своем ночном приключении. Яга немного его поругала, но не слишком, думая, видимо, о чем-то своем. Темнополк в это время уже седлал коня и ждал, когда Яга скажет свое слово.

– Поехали, – наконец проговорила она задумчиво, – ну, руку-то ты жене подашь или как?

Темнополк протянул руку, и Яга ловко взобралась на коня впереди него.

– Поехали! – повторила она требовательнее.

Ваня сел верхом на волчицу, и все вместе быстро поскакали вперед, к Медному царству. Пересвет ехал немного позади, дремал, позволив Хранимиру самому выбирать себе дорогу.

– Во дворец пойдешь один, – начала Яга, – мне туда дорога заказана, да и Темнополку тоже.

– Не один, – возразила Веста, – я не брошу Иванушку. Мы пойдем к Елисею вместе.

– Да что ты понимаешь! – возмутилась было Яга, но, заметив холодный взгляд волчицы, осеклась на полуслове.

– Не сердись, – виновато улыбнулся ей Ваня, – мы с Вестой вместе столько всего пережили, что расстаться не сможем! Да и боязно мне одному к царю Елисею на глаза показываться, он же меня казнить хотел!

– Я не сержусь, – неожиданно ласково ответила Яга, – я все понимаю.

– Спасибо тебе, – искренне сказал Иван, – чем бы мне отблагодарить тебя?

– Больно сдалась мне благодарность твоя, – уже прежним ворчливым тоном заговорила она, – эка невидаль! Ничего мне от тебя не надо, у меня своя корысть!

– Какая корысть? – заинтересовалась Веста.

– Своя! – строго сказала Яга, и больше от нее ничего нельзя было добиться.

Солнце поднялось высоко и припекало уже довольно сильно. Очень хотелось в тень, но степь стелилась до самого горизонта, нигде не было видно ни единого деревца, только мелкий кустарник выставлял из земли свои колючие лапы. Волчица бежала, тяжело дыша, с высунутого языка капала слюна и мгновенно высыхала, не успев долететь до земли.

– Далеко еще? – осторожно спросил ее Ваня, поглаживая по ушам. – А то, может, остановимся где передохнуть?

– Никаких остановок! – рявкнула на него Яга. – Теперь уже до Медного царства без привала!

– Да и толку нет, – мягко добавил Темнополк, – нигде ни реки, ни ручейка, вмиг здесь изжаримся! Одно скажу: есть, не доходя до самого царства, рощица небольшая тенистая, там и отдохнем немного.

– Какой еще отдых?! – возмутилась Яга.

– Остановимся в роще, – сказал Темнополк таким тоном, что всем стало ясно – спорить с ним бесполезно.

Прошло еще около часа изматывающего пути, кони сильно притомились, про волчицу и говорить не приходилось – она готова была упасть без сил в любую минуту. Но вот наконец степь кончилась, и путники вошли в рощу, про которую говорил Темнополк. Она и вправду оказалась тенистой, росли в ней стройные березки и хлипкие осины со стволами, покрытыми серым мхом. Где-то вдали журчал родник, и волчица, хрипло вздохнув, быстро помчалась к нему. Ваня спрыгнул с ее спины и побежал своим ходом, то и дело спотыкаясь о камни и корни. В тени одинокой рябины действительно был родник, струйка ледяной воды пробивалась на свет из-под большого камня, разливаясь в небольшой, но довольно глубокий ручей. Веста примчалась первой и, войдя в воду, стала шумно пить. Иван последовал ее примеру, ступил в ручей босыми ногами, с наслаждением ощутил, как отступает усталость, и, зачерпнув воды в ладони, вдоволь напился. Тем временем подошли и остальные. Пересвет и Темнополк напоили своих коней, Яга, засучив рукава, сунула под струю воды голову и долго фыркала, вздрагивая от холода.