Текст книги "Гробница Фараона"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Останови его. Мужчина слушает свою возлюбленную. На него падет проклятие царей Египта.
Я кричу и просыпаюсь. Сижу в постели. Камин погас, только угли тлеют. Из окна просачивается лунный свет. Я встаю и открываю дверь в соседнюю комнату, ожидая увидеть саркофаг, таким живым был мой сон. Но комната пуста. Быстро закрываю дверь и возвращаюсь под одеяло.
Когда мы вернемся из Египта, я обязательно все поменяю в доме, решаю я. Темные заросли вырубим, посадим цветущие кусты, красные фуксии, голубые и розовые гиацинты. Заменим темноту яркостью красок.
В таком настроении я заснула.
Да, без Тибальта все иначе, а может просто я позволяю себе думать о неприятном, что находится в моем подсознании, и нет Тибальта, чтобы развеять мои сомнения.
Мрачный дом, намеки относительно Табиты, бесшумные египтяне, неотрывно сопровождающие меня взглядом и бессловесно говорящие мне одно и то же: останови эту экспедицию, либо встретишься с проклятием и будут еще мертвецы.
О, Тибальт, возвращайся скорее, и все будет хорошо.
* * *
Каждое утро я с надеждой выходила к завтраку, ожидая увидеть письмо от Тибальта с сообщением, что он на пути домой. Никаких писем.
Я спустилась к столу. Табита держала в руках письмо.
– О, Джудит, мне необходимо уехать на несколько дней.
– Что-то случилось?
– Да. Мой родственник болен, мне надо ехать.
– Конечно, только раньше я не слышала, что у тебя есть родственники.
– Этот живет в Суффолке, туда долго добираться. Мне придется выезжать немедленно.
– Сегодня?
– Да. Я успею на лондонский поезд, отправляющийся в 10 часов 30 минут. Сначала мне придется поехать в Лондон, а оттуда в Суффолк. Ты обойдешься без меня?
– Конечно, – сказала я.
Табита поспешно встала из-за стола. Она смущена, показалось мне. Наш кучер отвез ее на станцию.
Я смотрела на отъезжающую Табиту и думала о словах няни Тестер. Что она говорила? «Он уезжает, и ее вызывают».
Как же она могла предвидеть? Но именно это ей и удалось.
Я поднялась в комнату няни. Она стояла у окна, завернувшись в старомодный фланелевый халат.
– Значит, она уехала, – сказала она. – Да, миледи, она уехала. Разве я не говорила тебе?
– Откуда вы знали?
– Есть вещи, которые я знаю. У меня еще есть глаза, они далеко глядят за теми, кто мне небезразличен.
– Так я вам небезразлична?
– Неужели ты сомневалась? Ты мне понравилась с первой секунды, когда я тебя увидела. И я сказала себе: буду присматривать за этой до конца своих дней.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Но мне неприятно видеть, как к тебе относятся. У меня болит здесь. – Она постучала там, где должно находиться сердце. – Он уезжает… и она едет к нему. Рассказывает сказки, что ездит к родственникам… Почему ее вызывают, только когда его нет? Он послал за ней. Сегодня ночью они будут вместе…
– Прекратите! Это вздор, вы несправедливы.
– Ты всегда так говоришь, дорогуша.
– Всегда? Но вы впервые высказали мне эти ужасные подозрения.
– Я видела, все к тому идет. Теперь и ты увидишь, если присмотришься. Он всегда хотел ее… Он женился на тебе из-за денег… только из-за денег. А для чего ему эти деньги? Чтобы поехать и выкапывать умерших. Как нехорошо. Неестественно.
– Няня, вы не в себе.
Я посмотрела на ее дикий взгляд, пылающие щеки. Не без удовлетворения заметила, что у нее заплетается язык.
– Разрешите, я помогу вам лечь.
– Почему лечь? Это я должна укладывать тебя, дорогуша.
– Вы знаете, кто я?
– Как же не знать. Разве не я растила тебя с трех недель отроду?
– Вы меня с кем-то спутали. Я – Джудит, леди Трэверс… супруга Тибальта.
– Да, миледи. Я знаю, вы – моя хозяйка. И много хорошего вам это дало? Я бы хотела, чтобы вы вышли замуж за какого-нибудь простого, хорошего джентльмена, кто больше думает о своей жене, а не о том, как выкапывать мертвых.
– Я сейчас принесу вам горячего молока, и вы заснете.
Я спустилась в кухню и велела Эллен согреть молока.
– Надо отнести его няне, она плохо себя чувствует.
– Мы думаем, теперь ей будет лучше, ведь миссис Грей уехала. Боже, миледи, как она ненавидит миссис Грей.
Я ничего не ответила. Когда я отнесла молоко няне, она засыпала.
* * *
Табита вернулась с Тибальтом. На обратном пути она вновь заехала в Лондон. Тибальт закончил свои дела, и они вместе вернулись домой.
Я ощущала неловкость. Мне хотелось задать ему столько вопросов, но как приятно, что он вернулся и рад встрече со мной.
Он очень доволен. Финансовые проблемы решены, и мы уезжаем в марте, а не в феврале, как он надеялся, но мы задержимся всего на пару недель.
– Теперь мы будем очень заняты, – сказал он. – Мы должны все подготовить к отъезду.
Он прав. Нужно думать лишь об экспедиции.
В марте мы отправились в Египет.
ДВОРЕЦ ШЕФРО
Величественный дворец Шефро возвышался в стороне от деревни, сверкая золотом. Меня удивило, что могущественный Хаким-паша передал все это великолепие в наше распоряжение.
К моменту нашего приезда во дворец я была совершенно очарована непривычной, засушливой, экзотической землей фараонов. Действительность ничуть не уступала самым смелым ожиданиям, которые зародились в моем сердце после просмотра нескольких картинок в книге. Я очень мало знала об этой стране.
Несколько членов экспедиции отправились раньше остальных, взяв с собой основную часть снаряжения. Они подготовят площадку для проведения раскопок.
Хадриан, Эван и Теодосия, Теренс Гелдинг и Табита отплывали из Саутгемптона вместе с нами, но мы с Тибальтом задержались в Каире на несколько дней и должны были приехать во дворец Шефро позже остальных.
За день до отъезда я отправилась в коттедж «Радуга». Доркас и Элисон прощались со мной словно навсегда. На ужин мы пригласили Сабину с Оливером. Я видела, как жалеют мои тетушки, что я не вышла замуж за Оливера.
Я обрадовалась, когда вечер подошел к концу, а на следующий день на борту парохода началось мое грандиозное приключение.
Чудесно плыть на корабле, жаль только, что мы не одни. Бедная Теодосия первые несколько дней не выходила из каюты, хотя море не слишком штормило. Все разговоры шли только об экспедиции. Я удивлялась, как много знает Табита.
Залив проплыли спокойно и, когда достигли Гибралтара, Теодосия уже могла выходить на палубу. Эван оказался внимательным и заботливым мужем, почти все время он проводил с Теодосией, когда она болела. Я невольно задумалась, как поступил бы Тибальт, если бы я также плохо переносила качку, как и моя сестра.
Мы приятно провели день в Роке, ездили на коляске по городу, любовались окрестностями. Потом остановка в Неаполе. Стоянка продолжалась два дня, и мы отправились в Помпеи. Раскопки шли полным ходом, но уже можно было видеть значительную часть погребенного города. Я шла под руку с Тибальтом по каменным мостовым, которые до 79 года после Рождества Христова были оживленными улицами. Меня охватило волнение, и я сказала Тибальту:
– Как хорошо, что ты выбрал профессию, которая возвращает человечеству эти сокровища.
Его радовал мой интерес, он показывал мне руины зданий, где до извержения Везувия жили люди, рассказывал об их укладе. Несколько веков город оставался погребенным под землей. Только сто лет назад археологи впервые обнаружили его.
Вернувшись на корабль, мы до полуночи говорили о трагической судьбе города. В Порт-Саиде мы сошли с корабля и поехали в Каир, где у Тибальта были дела.
Я много читала о Египте. В коттедже «Радуга» или потом, в Кеверал Корте, я часто в воображении переносилась на эту непонятную, странную землю. Однако мои фантазии не шли ни в какое сравнение с действительностью, меня волновала и возбуждала эта страна.
Страна золотого песка, где царствует солнце и порой весьма безжалостно. Здесь сразу же ощущаешь дыхание веков. Впервые увидев пастуха в белых одеждах со стадом коз, я подумала, что нахожусь в эпохе Ветхого Завета. Страна очаровала меня. Я чувствовала: здесь может произойти, что угодно, – либо удивительное, либо ужасное. Здесь прекрасное сочеталось с уродливым, и я постоянно испытывала приливы энергии, волнения и страха.
Мы остановились в маленькой гостинице, выходившей окнами на Нил, из моего окна виден берег реки и золотые горы Мокаттам, они совершенно не похожи на буйную зелень и туманную сырость Корнуолла. Здесь повсюду царствует солнце – оно неумолимо жжет землю. Если доминирующей краской Англии можно назвать зеленый цвет, то главный цвет в Египте – желтый. На каждом шагу сталкиваешься с древностью, это поражает. Люди ходят в белых одеждах и сандалиях, отовсюду доносится запах приготавливаемой пищи, гордые верблюды пренебрежительно вышагивают по улицам. Меня удивил крик муэдзина с минарета, призывавшего людей к молитве. Люди становились на колени и возносили хвалу Аллаху. Тибальт водил меня по лавкам и магазинчикам, они казались глубокими пещерами: там интересно, но страшновато. Темные глаза людей внимательно наблюдали за нами. Мы шли по узким улочкам, булочники пекли хлеб и обсыпали его орешками или семечками, работали ювелиры. Продавец воды привлекал к себе внимание, бряцая медными кружками, а за открытыми дверями, скрестив ноги, сидели мужчины: они ткали или шили. В воздухе пахло ароматизирующими маслами и верблюжьим навозом (им топили печи).
Я никогда не забуду тот день – толпы толкающихся людей на шумных улицах, запах духов и навоза, быстрые взгляды черных глаз, призыв к молитве и мгновенный отклик людей.
– Велик Аллах и Мохаммед – пророк его.
Как часто предстоит мне слышать эти слова, и они неизменно волнуют меня.
Мы остановились у одного магазинчика, который представлял собой хижину с открытой дверью. Внутри сидел мужчина, он делал огранку камням, рядом лежали образцы колец и брошек.
– Надо купить тебе кольцо с жуком-скарабеем, – сказал Тибальт. – Он принесет удачу в Египте.
На подносе лежало несколько таких колец, и Тибальт выбрал одно.
– Это турмалин. Видишь, на нем выгравирован скарабей, он считался священным в Древнем Египте.
Человек встал со стула и быстро подошел к нам. Он поклонился, его глаза заблестели при виде потенциальных покупателей. Продавец начал торговаться с Тибальтом, подошли несколько ребятишек и стали наблюдать. Они не отводили глаз от меня и Тибальта. Видимо, мы казались им странными.
Тибальт подал мне кольцо. Жука обрамляли мелкие иероглифы. Тибальт перевел надпись: «Благослови тебя Аллах».
– Это кольцо на счастье. Каждый мужчина должен купить такое своей возлюбленной, если они приехали в эту страну.
Я надела кольцо на палец. Дети восторженно закричали. Мы распростились и отправились дальше, нам вслед неслись благословения торговца.
– Торговаться необходимо, иначе они огорчаются, – объяснил Тибальт. – Сегодня ты выглядишь счастливой, Джудит.
– Я так счастлива, что меня это пугает.
Он сжал мою ладонь.
– Если бы ты загадала желание, то какое?
– Чтобы я была такая же счастливая все дни.
– Ты просишь от жизни очень многого.
– Почему? Мы вместе… у нас общие интересы. Не понимаю, почему мы не можем всегда быть счастливы, как сегодня. Разве жизнь не такая, какой мы ее делаем?
– Существуют и посторонние факторы.
– Они не испортят нашего счастья.
– Дорогая Джудит, я верю, что ты в состоянии справиться даже с ними.
Назад в гостиницу, в теплую ночь, напоенную ароматами Египта, в небе огромная луна, от которой светло, как днем.
Это самые счастливые дни моей жизни, потому что сейчас мы одни в экзотической стране. Мне бы хотелось оставаться наедине с Тибальтом, а не ехать к остальным. Абсурдная мысль, мы за тем и приехали в Египет, чтобы провести экспедицию.
* * *
На следующий день мы поехали к пирамидам – последнему чуду древнего мира. Вид сфинкса привел меня в неописуемый восторг. Мне нравилось ехать на верблюде. Тибальт с улыбкой наблюдал за мной. Сто тысяч человек в течение двадцати лет создавали это чудо, рассказал Тибальт, камни добывали в горах Мокаттам и доставляли сюда через пустыню. Я молча взирала на чудо, созданное руками человека.
Мы слезли с верблюдов и пошли в пирамиду Хеопса. Согнувшись, мы вошли в усыпальницу, где стоял саркофаг из красного гранита.
Затем вновь верхом на верблюдах. Мы вернулись в гостиницу в приподнятом настроении.
Думаю, что вечером я выглядела потрясающе. Мы ужинали за отдельным столиком в ресторане, отгороженные от других посетителей пальмами. Я уложила волосы в высокую прическу и надела зеленое бархатное платье, которое к моему отъезду сшила Сара Слоупер. Я постоянно трогала розовый турмалин на кольце, помня слова Тибальта, что это подарок любящего мужчины, и в чужой стране он принесет удачу его возлюбленной.
Сидя напротив Тибальта я не переставала удивляться чуду, свершившемуся со мной, и неожиданно меня поразила мысль: если Тибальт женился на мне только ради денег, то меня это не тревожит. Я заставлю его полюбить себя. Я вспомнила разговоры, будто наш покойный лорд Биконсфилд женился на Мэри Энн из-за ее огромного состояния, но в конце своей жизни он сказал, что теперь женился бы на ней по любви. Так будет и у нас. Но я глупая и романтическая натура и надеюсь, что все-таки Тибальт женился на мне не из-за наследства.
Тибальт наклонился ко мне и взял за руку.
– О чем ты думаешь, Джудит?
– Как все удивительно.
– Вижу, что пирамиды произвели на тебя большое впечатление.
– Я даже не мечтала, что когда-нибудь увижу их. Сколько всего нового и волнующего происходит со мной! А ты что-то опечалился, Тибальт?
– Я подумал, что тебя скоро перестанет волновать новизна. Ты будешь воспринимать действительность как должное, мне бы этого не хотелось.
– Мне не верится, что так будет.
– Знакомство порождает пренебрежение… или по крайней мере безразличие. Я чувствую: пока мы с тобой находимся в Каире, мне все представляется в новом свете, ведь я смотрю на мир твоими глазами.
Какая восхитительная, волшебная ночь.
Бесшумные официанты в белых костюмах подали вкусный кебаб. Невозможно поверить, что это всего лишь баранина на гриле. Я сказала Тибальту, что приправа тахения имеет вкус божественного нектара. (Позже я выяснила, что ее готовят из кунжутного семени, растительного масла, белого соуса и чеснока.)
Он прозаически ответил, что я просто проголодалась.
– Голод придает вкус всем блюдам без исключения.
Но я подумала, что все оттого, что я счастлива.
Потом мы ели еш ес серайя – великолепную смесь из меда, теста и сливок. Мы пили розовую воду и напиток из фруктов и ореха под названием кхосаф.
Да, невозможно забыть этот вечер. После ужина мы сидели на террасе и смотрели на Нил, пили кофе по-восточному и лакомились десертом.
Звезды казались очень близкими в небе цвета индиго, у наших ног нес свои воды Нил, по которому когда-то царица Клеопатра торжественно проплывала на барке. Мне хотелось сохранить в памяти подобные мгновения и переживать их заново.
– У тебя способность быть счастливой, Джудит.
– Если так, то мне повезло. Это значит, я умею сполна наслаждаться своим счастьем.
Я подумала, но если я в полной мере могу наслаждаться счастьем, значит, и горе буду переживать с такой же силой. Кажется, эта мысль осенила и Тибальта.
Но я не буду думать об этом на берегах Нила в эту романтическую ночь.
* * *
Когда мы приехали во дворец Шефро, остальные участники экспедиции там уже обосновались, и Табита стала хозяйкой.
– Хаким-паша – один из богатейших людей Египта, – сказал Тибальт, – нам повезло, что он благодушно относится к нашей работе. Он мог бы помешать сотнями способов, но вместо этого помогает нам. Он сдал нам дворец за мизерную плату, просто чтобы мы чувствовали себя независимо, и это большая помощь с его стороны. Я уверен, ты с ним встретишься. Когда отец здесь работал, то паша часто навещал нас.
Я стояла в холле дворца и с восторгом смотрела на прекрасную лестницу из белого мрамора. Пол был выложен мозаичными узорами пастельных тонов, а на цветных стеклах окон изображены картины путешествия умерших по морю и страшные опасности, ожидающие их на пути, пока они не доберутся до бога Солнца.
– Я тебе потом расскажу эту легенду. А вот и Табита идет к нам, – сказал Тибальт.
– Наконец-то вы приехали! – она смотрела на Тибальта смеющимися глазами. – Уж думала, что не дождусь вас.
– От Каира сюда долго добираться.
– Я уже начала думать о всяких неприятностях.
– А вот это зря. Правда, Джудит?
– Я покажу вам вашу комнату. Потом ты сможешь познакомиться с дворцом, а Тибальт, я знаю, захочет посмотреть на состояние работ на раскопках.
– Ты права, – согласился Тибальт.
– Тогда пообедаем сначала. Мустафа и Абсалам работают на кухне, я думаю, они подадут нам не только египетские, но и английские кушанья, что нам более придется по вкусу. Но давайте пройдем в вашу комнату.
Табита повела нас по величественной лестнице, мы прошли по галерее, где стены были украшены в том же стиле, что и пол в холле. Главный мотив рисунков – фараоны, они всегда изображены в профиль, они преподносят дары богам. Я остановилась полюбоваться этими фигурами и великолепием красок. На потолке изображен бог Солнца Амон-Ра, его символы – ястреб и баран, мне вспомнился рассказ Тибальта, что египетские боги обладают не только всеми человеческими достоинствами, но дополнительно каждый из них наделен одним качеством животного. А бог Амон-Ра даже двумя. Под ним изображен его сын Осирис, бог подземного царства, он судил мертвых, приплывших к нему по реке жизни, рядом Айсис, возлюбленная Осириса, и их сын Хорус…
– Как красиво изображены фигуры, – сказала я.
– Иначе это было бы святотатством над богами, – ответил Тибальт.
Он взял меня под руку, и мы пошли в комнату, приготовленную для нас. Я уставилась на огромную кровать, стоявшую на возвышении. С потолка над ней свисала сетка от комаров.
– Это спальня паши, когда он останавливается в этом дворце, – объяснила Табита.
– Как можно здесь спать?
– Нужно. Мы пользуемся всеми комнатами дворца и вполне понятно, что наш руководитель займет лучшую спальню. Помнишь, твой отец тоже здесь жил.
В смежной комнате – мраморная ванная, в центре статуя, на стенах рисунки обнаженных фигур. По одной стороне комнаты – зеркала, напротив стоит туалетный столик, занавешенный золотыми шторами, а зеркальная оправа сделана из халцедона, розового кварца, аметиста и лазурита. Эти камни применены и в убранстве спальни.
– Здесь слишком роскошно. Мы почувствуем себя царственными особами.
– Паша предупредил слуг, что за малейшее наше недовольство они понесут суровое наказание. Они все трясутся от страха.
– Он такой властный?
– Он правит на своих землях, а слуг считает рабами и требует от них абсолютного подчинения. Мы его гости, а если они будут относиться к нам без должного уважения, он сочтет это личным оскорблением.
– А что случается с теми, кто нарушит его волю?
– Их тела находят в Ниле. Иногда их лишают руки или уха.
– Великолепно, – сказала я, скрывая дрожь, – здесь красиво, но страшновато. Очень зловеще.
– Это Египет, – сказала Табита и положила руку мне на плечо. – Приводи себя в порядок и спускайся обедать. А потом ты, Тибальт, наверное, захочешь провести совещание?
Она ушла.
– Ну, что ты думаешь? – спросил меня Тибальт.
– Я не могу разобраться в своих ощущениях. Мне бы больше понравилось, если б здесь не было такого великолепия. А паша… как будто дьявольская натура.
– Он милейший человек и так подружился с моим отцом! У него в этих краях огромная власть. Ты скоро его увидишь.
– А где он живет, если отдал нам свой дворец?
– Дорогая, это всего лишь один из его дворцов. Вероятно, самый роскошный, но он посчитал бы дурным тоном не отдать лучшее своим гостям. Ты должна познакомиться с этикетом, это крайне важно. Не грусти, узнаешь со временем. Давай умоемся, и я горю желанием узнать, что тут у них происходит на раскопках.
Все изменилось. Вторая любовь – его профессия – одержала верх.
* * *
Гостиная с тяжелыми шторами освещалась люстрой, в которой горело не менее ста свечей. Солнце зашло, но здесь не было сумерек, почти сразу наступала ночь. Вся компания собралась поздороваться с нами. Их присутствие создавало во дворце более благоприятную обстановку. Я усмехнулась, представив себе, как слуги из дома Гиза сказали бы, что от этого дворца у них мурашки бегают по спине.
Мы расселись за большим столом – Хадриан, Эван, Теодосия, Теренс Гелдинг и другие археологи, которых я не знала. Тибальт сидел на одном конце стола, я – на противоположном.
– Наконец-то ты приехала, Джудит, – приветствовал меня Хадриан. – Как тебе нравится это кушанье, куфта? Лично я предпочитаю ростбиф из доброй старой Англии, но никому об этом не говори. Осирис может не впустить меня в рай, когда придет время.
– Хадриан, ты очень непочтителен, держи свои мысли при себе. Как знать, кто может их услышать?
– Узнаю нашу Джудит, – обратился Хадриан к Эвану. – Не успела приехать и уже говорит нам, что делать, а что нет.
– В данном случае она права, – улыбнулся Эван. – Никогда не знаешь, что именно услышат и как поймут. Наверняка слуги все слушают и докладывают паше. И, без сомнений, твой юмор по ошибке могут расценить как непочтительность.
– Чем вы занимались, пока ждали Тибальта? – поинтересовалась я.
– Изучали местность, собирали рабочих, – в общем, подготовились к работе. Подожди, пойдешь на площадку и сама увидишь, какую деятельность мы там развернули.
– Да, немного отличается от раскопок в долине Картера, – вставил Эван.
– И у нас много сложностей, – продолжал Хадриан. – Многие рабочие помнят смерть сэра Эдварда и считают: он умер потому, что так пожелали боги.
– Встречается противодействие?
– Думаю, да. Как ты считаешь, Эван?
Эван сурово кивнул.
Я посмотрела через стол на Тибальта, он оживленно беседовал с сидевшими рядом мужчинами. А с другой стороны от него сидела Табита. Я с ревностью заметила, что она время от времени делает справедливые замечания, ее с уважением слушают.
Я почувствовала, что уже потеряла Тибальта.
После обеда Тибальт пошел осматривать площадку раскопок, мне позволили его сопровождать. Несмотря на поздний час, работа шла полным ходом. Луна хорошо освещала землю, воздух свежий, поэтому рабочие предпочитали работать ночью, чем днем под лучами палящего солнца.
Огромные холмы в лунном свете выглядели скорее зловещими, чем красивыми. Маленькие колышки отмечали район поиска, рядом стояла хижина, тут и там инструменты землекопов; в рабочих совершенно не чувствовалось романтики.
Тибальт оставил меня на попечении Хадриана. Тот улыбнулся и цинично произнес:
– Ну что, ты ожидала другого?
– Именно так я себе все и представляла.
– Ну конечно, ты ведь ветеран долины Картера.
– Мне кажется, есть много общего. Просто там искали бронзовые предметы, а здесь пытаются отыскать вход в гробницу.
– Может, мы находимся на пороге ценного открытия в археологии.
– Вот будет радость, когда мы его сделаем.
– Но мы пока ничего не открыли, и тебе надо научиться вести игру осторожно. Вообще-то тебе придется многому научиться.
– Чему именно?
– Быть хорошей, послушной женой археолога.
– А что это означает?
– Не жаловаться, когда ваш лорд и повелитель отсутствует в течение нескольких часов кряду.
– Я собираюсь участвовать в его работе.
Хадриан рассмеялся:
– Мы с Эваном археологи, но уверяю тебя, даже нам позволено делать только не слишком ответственную работу. А ты надеешься, что тебе позволят?
– Я жена Тибальта.
– В нашем мире, дорогая Джудит, существуют только археологи… мужья и жены – это между прочим.
– Я знаю, я всего лишь дилетант… пока.
– Но ты будешь недолго терпеть, да? Вскоре ты нас всех пристыдишь, даже великого Тибальта?
– Безусловно, я научусь у вас всему, чему возможно, и буду интересоваться…
Хадриан смеялся.
– Не сомневаюсь. Но кроме интереса проявляй не меньшую осторожность. Это мой тебе совет.
– Мне не нужны твои советы, Хадриан.
– Еще как нужны. Вот сейчас ты ждешь Тибальта, я же вижу. Он будет занят еще несколько часов. Конечно, он мог бы подождать до утра и посвятить первую ночь во дворце Шефро новобрачной. Будь я на его месте…
– Ты не на его месте, Хадриан.
– Да, я упустил свой шанс, но запомни мои слова: Тибальт останется таким, какой он есть. С твоей стороны будет бесполезно стараться его переделать.
– Кто сказал, что я собираюсь сделать его другим?
– Поживем – увидим. Давай я отведу тебя во дворец, ты ведь не против погрузиться в ванну, сделанную из халцедона?
– Так называется этот камень?
– Да. Величественно, правда? Интересно, что сказала бы леди Бодреан о дворце. Она бы не одобрила, что ее бывшую компаньонку сравнивают с ней хотя бы в разговоре.
– Я хотела бы, чтобы она видела, какую комнату я здесь занимаю.
– Это твой мстительный характер, кузина Джудит. Ведь ты моя кузина, знаешь?
– Мне это только что пришло в голову. Как твои дела?
– Дела, какие? Романтические или финансовые?
– И те и другие.
– Ужасно. Финансовые всегда в таком состоянии, а любовные… ведь я не знал в свое время, что ты богатая наследница и упустил свой шанс в жизни.
– Не слишком ли много ты о себе воображаешь? Не думаешь же ты, что я позволила бы жениться на мне из-за денег?
– Женщины, на которых женятся из-за денег, не догадываются об этом в момент свадьбы. Не думаешь ли ты, что жених, падая на колени перед богатой невестой просит оказать ему честь разделить с ней ее богатство?
– Да, они действуют более тонко.
– Конечно.
– Но ты все-таки думаешь, что тебе было бы достаточно и пальцем пошевелить, как мое состояние перешло бы к тебе.
– Я просто поделился с тобой секретом, ведь уже ничего не изменишь. Пойдем, я доставлю тебя во дворец.
На мулах мы доехали до берега реки, там нас ждала лодка. Мы переплыли на ней реку и оказались у дверей дворца.
Мы вошли во дворец, и в холл пришла Теодосия.
Она сказала, что Эван на раскопках, и Хадриан заметил, что ему тоже пора возвращаться.
– Можете быть уверены, мы не вернемся до утра. Тибальт – суровый начальник: сам работает, как черт, и ждет такого же рвения от других.
Хадриан ушел, и мы остались с Теодосией.
– Джудит, пойдем ко мне в комнату, поговорим, – предложила она.
Я пошла за ней по галерее. Комната Теодосии и Эвана была не такая роскошная, как наша, но тоже большая, темная, на полу бухарский ковер. Теодосия закрыла дверь и обернулась ко мне:
– Джудит, мне здесь не нравится. Я возненавидела это место, как только мы сюда приехали. Я хочу домой.
– Почему? Что случилось?
– Я чувствую, здесь страшно, мне это не нравится. Я не могу сказать Эвану, ведь он работает здесь. А может, он даже не поймет меня. Мне так неспокойно. Ну, ты-то никогда ничего не боялась… А я хочу вернуться домой. Почему они не могут оставить фараонов в покое в их гробницах. Ведь так и следует. Они ведь и не подозревали, на какие трудности будут обрекать себя люди, чтобы попасть туда, куда им не следует.
– Но, дорогая моя, цель археологии – открыть секреты прошлого.
– Это совсем другое, одно дело – находить орудия труда или оружие, кафель римского периода или водопровод. Но мне не нравится, когда они лезут к умершим. И мне это никогда не нравилось. Вчера ночью мне приснилось, что мы нашли гробницу, а в ней саркофаг, точно такой, как стоял в Гизе. И кто-то поднялся из саркофага, срывая с себя повязки. Я закричала: «Прекрати, Джудит». А потом всмотрелась, там была не ты.
– А кто же?
– Я. Думаю, это было предупреждение.
– Теодосия, ты становишься мнительной и даешь работу своему воображению. Обычно этим занимаюсь я.
– Когда здесь живешь, поневоле разыгрывается фантазия. Тут повсюду тени прошлого. Этому дворцу несколько сот лет. Всем храмам и гробницам – тысячи лет. Как я рада, что ты приехала, Джудит. Теперь будет лучше, потому что ты рядом. Эти люди так преданы своей профессии, да? Но тебя я хорошо знаю и могу с тобой поговорить.
– Ты беспокоишься об Эване?
Она кивнула:
– Я постоянно думаю, что с ним может случиться то же, что и с Эдвардом.
Чем я могла успокоить ее? Разве я не боюсь за Тибальта?
– Естественно, что мы волнуемся. Просто мы любим своих мужей, а если любишь, то глупеешь. Если бы мы могли взглянуть на все рационально, спокойно, со стороны, мы бы поняли, насколько беспочвенны наши страхи.
– Да, Джудит. Скорей всего, ты права.
– Почему ты не ложишься? Неужели будешь ждать возвращения Эвана?
– Видимо, нет. Кто знает, когда они вернутся. Мне стало намного лучше после твоего приезда.
– Так и должно быть. Не забывай, что мы сестры, хотя и наполовину.
– Да, я рада этому, – сказала Теодосия.
Я улыбнулась ей, пожелала спокойной ночи и мы простились.
Я шла по галерее. Как тихо. Тяжелые бархатные шторы отгораживают меня от окружающего мира, ноги тонут в толстом ковре. Внезапно я остановилась, почувствовав, что не одна на галерее. Оглянулась – никого. Но меня не покидало чувство, что за мной следят.
По спине пробежал холодок. Я поняла, почему боится Теодосия. Она более робкая и впечатлительная.
Теперь я явно слышала тихие шаги. Кто-то у меня за спиной. Я резко обернулась.
– Абсалам! Мустафа! – крикнула я.
Они поклонились и одновременно сказали:
– Миледи!
Их темные глаза внимательно смотрели на меня и я спросила:
– Что-нибудь случилось?
Они переглянулись:
– Да, но еще не слишком поздно, миледи.
– Не поздно? – переспросила я.
– Возвращайтесь домой. Уезжайте. Так лучше. Требуйте, вы молодая жена. Он не может отказать своей возлюбленной.
Я покачала головой.
– Вы не понимаете. Это работа сэра Тибальта… его жизнь.
– Его жизнь… Это была жизнь сэра Эдварда… а потом его смерть.
– Не беспокойтесь, все будет хорошо. Они найдут, что ищут, и вернутся домой.
– Тогда… слишком поздно, миледи, – твердил Абсалам (или Мустафа).
Второй смотрел на меня печальными глазами.
– Пока не слишком поздно.
– Спокойной ночи, я пойду в свою комнату, – сказала я.
Они ничего не ответили, но продолжали мрачно смотреть на меня.
* * *
Я лежала без сна и в мигающем свете свечей рассматривала рисунки на потолке. Теперь я узнала фигуру Амона-Ра, великого бога Солнца – он принимал дары от роскошно одетого человека, видимо, фараона. По краю изображены иероглифы – странные значки, полные смысла. Интересно, пока я нахожусь здесь, не смогу ли я хоть немного выучить их язык. Я знала, что много ночей буду лежать вот так, одна.
Нужно быть готовой. Я ведь ожидала этого, но мне хотелось бы, чтобы Тибальт понял, мое самое большое желание – жить с ним общей жизнью.
Он вернулся в два часа ночи. Я вскрикнула от радости и села в кровати. Он подошел и взял меня за руки.
– Почему не спишь, Джудит?
– Я слишком взволнована, чтобы спать. Я представляла себе, чем ты занимаешься на площадке.
Он засмеялся.
– Пока ничего волнующего не происходит. Мы просто делали разметку, где будем копать и все подготавливали к началу работ.
– Вы будете продолжать с того места, где остановился сэр Эдвард?
