Текст книги "Знак судьбы"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Я поздравила себя с тем, что услышала их раньше, чем они меня заметили. Иначе пришлось бы все объяснять, а мне совсем не хотелось признаваться, что я ходила к цыганам – даже мисс Карсон.

Я развернулась и тихо пошла домой.

После этого я еще раз ходила к цыганам. Роза Перрин сидела на ступеньках фургона и плела корзину, как в тот раз, когда я впервые ее увидела.

Она сказала мне, что Зингара уже уехала: нужно выполнять условия контракта. Люди в театрах очень любят ходить на ее выступления, сказала Роза, и она часто поет и танцует в больших городах – даже в Лондоне.

Мы немного поболтали. Роза спросила, понравилась ли мне Зингара.

– Очень, – ответила я.

Старуха сжала мои руки и сказала:

– Ты ей тоже очень понравилась.

В Коммонвуд-Хаусе что-то неуловимо изменилось. Но не поведение миссис Марлин – она была такой же капризной, как и прежде. Миссис Бартон уверяла, что хозяйка стала еще хуже. Она не ждала, пока закроется дверь, и начинала распекать доктора Марлина – снова и снова мы слышали, как она напоминает ему, что дом куплен на ее деньги и доктор всем обязан ей. Казалось, ей всем хотелось причинить боль. А поскольку Аделину было легче всего обидеть, миссис Марлин выделяла девочку и особенно сильно придиралась к ней. Она посылала за старшей дочерью и засыпала ее вопросами, чтобы проверить успехи в учебе. Аделина впадала в панику, терялась и путалась. Миссис Марлин сокрушалась, что родила такое жалкое создание, и намекала, что причина в неадекватности доктора Марлина и что ее вины в неполноценности дочери нет.

Мисс Карсон ждала, когда дрожащая, расстроенная Аделина выйдет из комнаты матери. Она вела девочку наверх, в классную комнату, где обнимала ее и вытирала слезы, приговаривая что-нибудь утешительное. Гувернантка уверяла Аделину, что она замечательно справляется с уроками и не должна обращать внимания на тех, кто утверждает обратное. Никто не причинит девочке вреда, пока мисс Карсон здесь. Сначала им придется иметь дело с ней.

Я обычно шла за ними следом и тоже старалась утешить Аделину. Она слушала и улыбалась. Обвив шею мисс Карсон руками, девочка прижималась к гувернантке.

К счастью, настроение Аделины легко менялось, и вскоре гувернантке удавалось убедить ее, что все хорошо – до следующего наводящего ужас вызова к матери.

Когда миссис Марлин в очередной раз потребовала, чтобы Аделина явилась к ней, мисс Карсон пошла к хозяйке вместо девочки. Эстелла, Аделина и я крутились у двери, ожидая, что произойдет.

Мы слышали громкий голос миссис Марлин и тихие ответы мисс Карсон. Спустя некоторое время гувернантка вышла. Лицо ее горело, глаза сверкали. Она выглядела очень сердитой. Я тогда испугалась, что ее уволят – и мысль о том, что ей придется уехать, приводила меня в отчаяние. Мы с Аделиной любили нашу гувернантку, и даже Эстелла признавала, что она «совсем неплохая».

Мисс Карсон поднялась к себе в комнату и закрыла дверь. Переполняемая дурными предчувствиями, я не выдержала и пошла к ней.

Она сидела на кровати и смотрела прямо перед собой. Я кинулась к ней, и она крепко обняла меня.

– Вы нас не покинете?! – со страхом воскликнула я.

Она не ответила. Вид у нее был несчастный, и я испугалась, что ей велено уехать.

– Я могла бы быть счастлива… так счастлива в этом доме, – сказала гувернантка печально, словно самой себе.

– Не уезжайте, – умоляла я, – не покидайте нас! Аделина этого не перенесет… и я тоже. Мы любим вас.

– Мое милое дитя, – ответила она, – я тоже вас люблю. Люблю этот дом, люблю… – Ее губы задрожали, когда она продолжила: – Миссис Марлин сказала, что я должна уехать. Она очень злая. Она ни о ком не думает, кроме себя. Бедный доктор… Что я говорю?! Ничего… ничего нельзя сделать, кроме…

Мне в голову пришла мысль: если миссис Марлин дала ей расчет, сделать ничего нельзя. Миссис Марлин всегда добивается того, чего хочет.

Я подумала о том, как плохо будет без мисс Карсон. Нечего будет ждать, разве что приезда дяди Тоби – а он так редко приезжает! Наверное, будут еще цыгане и Зингара – но у нее контракт. Ей так трудно вырваться.

Доктор вернулся домой. Мы все ждали, что произойдет, когда он пойдет в комнату к жене. Он всегда направлялся к ней, вернувшись с работы.

Из комнаты доносились крики миссис Марлин. Она, несомненно, очень рассердилась. Наконец доктор вышел из ее комнаты. Его лицо было белым как мел. Он пошел прямо в комнату к мисс Карсон и долго пробыл там.

Я так и не узнала, что именно произошло, но мисс Карсон не уехала. Доктор каким-то образом настоял на своем, как когда-то, когда миссис Марлин хотела отослать меня в сиротский приют, а он решил оставить.

В доме чувствовалась какая-то неуверенность. Никто не мог сказать, что случится дальше. Слуги шептались за закрытыми дверями. Казалось, мисс Карсон получила отсрочку. В любом случае, она осталась.

После этого она не появлялась в комнате миссис Марлин. И Аделина тоже. Бедная девочка была избавлена от этих пугающих визитов и знала, что именно мисс Карсон спасла ее.

Аделина была очень дружелюбной, и больше всех на свете она обожала мисс Карсон. Лицо девочки светилось от радости, когда она видела гувернантку. Аделина наблюдала за ней с неизменной улыбкой. Я знала, что она чувствовала себя в безопасности только в присутствии мисс Карсон.

Меня все больше занимало поведение доктора. Я стала чаще его видеть. Он очень изменился – проявлял все больший интерес к нашим занятиям, хотя раньше – до тех пор пока не приехала мисс Карсон – совсем не интересовался ими. Он часто заходил в классную комнату и спрашивал, как у нас идут дела.

Его появление не вызывало никакого испуга или тревоги. Мисс Карсон гордилась успехами Аделины, потому что теперь девочка немного читала, чего не умела делать до ее приезда.

Аделина вспыхивала от удовольствия, когда мисс Карсон говорила, что она должна почитать для отца и показать ему, какой она стала умницей. Девочка, сосредоточенно хмурясь, открывала книгу и, водя пальцем по строчке, читала:

– Три маленьких утенка плескались у пруда. Им солнышко светило, и пела им вода. Да только этим лодырям не крякать и не петь – давным-давно пора уже за партами сидеть.

Мисс Карсон хлопала в ладоши, когда Аделина поднимала глаза, гордая своими достижениями, и искала восхищения на лицах слушателей. Доктор присоединялся к аплодисментам. Аделина была довольна собой – и совершенно счастлива.

Интересно, думал ли доктор, так же, как я, о том, как сильно разнятся мисс Карсон и миссис Марлин?

Потом он интересовался, как дела у Эстеллы и у меня, и гувернантка показывала наши работы.

– Хорошо, хорошо. Это просто отлично, – говорил он, глядя на мисс Карсон.

– Я подумала, неплохо бы начать заниматься с ними французским, – сказала она однажды.

– Замечательная идея!

– Я постараюсь…

– У вас, я уверен, отлично получится, – сказал доктор, ласково улыбнувшись нам всем, включая гувернантку.

Он, вне всякого сомнения, одобрял то, что она делала, и я часто думала, какой счастливой была бы жизнь в доме, если бы не миссис Марлин.

Генри вернулся из школы. Он очень подружился с Лусианом Кромптоном и часто ходил в Грандж. Камилла тоже училась в школе, и когда она приехала на каникулы, мы были приглашены к чаю. Она рассказывала нам истории о школе, от которых волосы ставали дыбом, и Эстелла ей очень завидовала. Но я бы не променяла мисс Карсон ни на какие волнующие, отчаянные приключения.

Прошел еще один год. Атмосфера в Коммонвуд-Хаусе, кажется, постепенно менялась. Я часто слышала, как доктор смеялся. Даже когда он выходил из комнаты миссис Марлин, где она яростно упрекала и бранила его, у него не было того угнетенного, печального выражения, какое я видела раньше. Я часто слышала, как он напевает себе под нос что-то из опер Гилберта и Салливана, которые многие пели в то время. Ничего подобного он никогда прежде не делал.

А потом миссис Марлин стало еще хуже, ее все чаще беспокоили боли. Мы испытали некоторое облегчение, потому что доктор Эверест назначил ей препараты, обладавшие седативным действием, после которых она впадала в дрему. На первом этаже воцарялась тишина, и колокольчик умолкал.

Мисс Карсон казалась счастливой. Ее лицо светилось, и она была просто красавицей. Конечно, не такой, как Зингара, но от нее исходил какой-то внутренний свет. Аделина была счастлива. Она ходила и напевала себе под нос:

– Звездочка, свети, свети. Что ты на моем пути? Знак, посланье, маячок или просто пустячок?

Каждый раз, когда я слышу эту песенку, я мысленно возвращаюсь в те дни и, конечно, понимаю, что то были только предвестники бури, которая должна была вот-вот разразиться и накрыть всех нас.

Но тогда мы были счастливы. Даже Эстелла не вздыхала по школе.

Я замечала, что слуги постоянно шепчутся, но тотчас замолкают, как только появляется кто-то из детей. Что-то странное происходило в доме. Я размышляла, что это могло быть. В Коммонвуд-Хаусе была мансарда, которая состояла из комнаток неправильной формы со скошенными потолками. Именно там спали слуги. Под мансардой, на четвертом этаже была комната для игр и наши спальни – моя, Аделины, Эстеллы, Генри и, конечно, няни и Сэлли. Комната мисс Карсон была на третьем этаже. На втором этаже располагалась хозяйская спальня, в которой раньше спали доктор и миссис Марлин, а теперь – один доктор.

Не знаю, почему я проснулась в ту ночь, но я проснулась. Может, из-за полной луны, которая светила через окно прямо на мою кровать. Я открыла глаза и уставилась на нее. Казалось, луна была совсем рядом.

А потом я внезапно что-то услышала. Будто кто-то закрыл дверь. Я сразу подумала об Аделине – ее комната была рядом с моей. Мисс Карсон говорила нам, что мы должны быть внимательны к Аделине и всегда относиться к ней так, будто она такая же, как мы – и никогда не давать понять, что она отличается от нас.

Я встала с кровати и открыла дверь. Все было тихо, Аделины нигде не было. Я увидела, что дверь в ее комнату закрыта. Поэтому убедила себя, что мне просто показалось, будто я что-то услышала. Может, это даже было во сне. А потом снизу до меня донесся звук. Перегнувшись через перила, я увидела мисс Карсон. Она украдкой шла по коридору, стараясь двигаться бесшумно. Она спустилась на второй этаж и подошла к хозяйской спальне. Потом тихо повернула ручку двери и вошла внутрь. Я была потрясена. Зачем ей нужно было видеть доктора в такое время? Может, что-то случилось с Аделиной? Но тогда гувернантка должна была выйти из ее комнаты. А, судя по всему, она шла не оттуда.

Я немного подождала. Ничего не произошло. Шли минуты, а дверь в спальню доктора оставалась закрытой. Я была еще маленькая и не понимала, что это может значить. Конечно, позже мне все стало ясно.

С мисс Карсон что-то происходило – что-то изменилось. Иногда она замирала, уставившись в пространство, словно видела что-то, чего не могли заметить остальные. Ее лицо становилось нежным и прекрасным – и немного удивленным. Потом кто-то из нас что-нибудь говорил и выводил ее из задумчивости. С нами она была добра, как всегда.

Более того, что-то странное происходило в доме. Няня Гилрой казалась довольной, словно ее что-то развеселило, но при этом она не одобряла того, что происходит. Однако я и раньше замечала, что ей доставляли удовольствие определенные события, особенно если они, по ее выражению, были «шокирующими». Например, когда жена булочника сбежала с коммивояжером, няня назвала это событие отвратительным, а сама сидела, ухмыляясь, и говорила, что жена булочника плохо кончит, но так ей и надо! Няня, казалось, злорадствовала по этому поводу. Мне она никогда особенно не нравилась, но теперь я ее невзлюбила еще больше.

Однажды мисс Карсон сказала, что ей придется отлучиться – нужно с кем-то повидаться, поэтому ее не будет несколько дней. Когда она уехала, Аделина запаниковала. Она боялась, что ее мать пошлет за ней, и, спускаясь на первый этаж, жалась ко мне и держалась за руку.

Через неделю мисс Карсон вернулась. Аделина еще больше льнула к ней.

– Не уезжайте, – повторяла она.

Мисс Карсон, казалось, готова была заплакать. Она крепко обняла Аделину и сказала:

– Я не собираюсь уезжать отсюда, дорогая. Я хочу остаться с тобой навсегда. Мне хотелось бы остаться здесь, с тобой, Кармел, Эстеллой и…

Это произошло в сентябре. Лусиан и Камилла, которые отдыхали на каникулах дома, должны были вскоре возвращаться в школу. Лусиан был по-прежнему добр ко мне, хотя и был намного старше. Он всегда уделял мне внимание, беседовал со мной. Эстеллу это бесило, отчего я вдвойне ценила его внимание. Ей нравился Лусиан, и она всегда старалась сделать так, чтобы он говорил только с ней.

Погода стояла жаркая и душная. Том Ярдли утверждал, что в воздухе пахнет грозой. Мы на самом деле слышали время от времени далекие раскаты. Оглядываясь назад, я думаю, это весьма символично, учитывая то, что потом произошло в Коммонвуд-Хаусе.

Миссис Марлин стало немного лучше, и последние несколько дней Том Ярдли вывозил ее кресло через французское окно куда-нибудь в тенистое место в саду, где она подолгу сидела – читала или дремала.

В тот день Лусиан и Камилла пришли в Коммонвуд-Хаус и мы все пили чай в гостиной на первом этаже. Поскольку миссис Марлин была в саду, мы не боялись шуметь.

Лусиан, как всегда, завладел беседой; он был старше Генри и казался нам взрослым, поэтому мы уважали его и, когда он говорил, слушали не прерывая.

Он читал книгу о добыче опалов в Австралии. Эта книга явно захватила его. Он рассказывал нам об этих камнях. Аделина тоже присутствовала при этом. Она всегда хотела принимать участие в происходящем, и Лусиан включал ее в нашу компанию.

– Они просто великолепны, – говорил он с энтузиазмом, который всегда демонстрировал, когда его что-то по-настоящему интересовало, и слушателю хотелось разделить эту увлеченность. – Представьте, как они ищут эти камни, как находят великолепные образцы. Цвет камней просто великолепен. Они сверкают красным, синим и зеленым. Но их называют черными опалами. Есть еще и молочные опалы. Их находят в других местах. У моей матери есть черный опал. Она редко его надевает и хранит вместе с другими драгоценностями в банке.

– Говорят, опалы приносят несчастье, – сказала Камилла, – поэтому наша мать и хранит его в банке. Она думает, что если он и принесет несчастье, то банку, а не ей.

Лусиан засмеялся.

– Вовсе нет! Она хранит его там, чтобы он был в безопасности. Он очень ценный.

– У моей матери тоже есть опал, – сказал Генри. – Он в кольце. Она иногда носит его.

– Может, именно из-за этого с ней и произошел несчастный случай, – сказала Камилла, пытаясь найти подтверждение своей теории о несчастьях, которые приносит опал.

– Ерунда, – тут же возразил Лусиан. – Как может камень приносить неудачу? Люди просто говорят, что он приносит несчастье, потому что он такой хрупкий. Вы же знаете, как рождаются все эти истории: люди преувеличивают, а потом появляются суеверия. Я бы хотел посмотреть на перстень вашей матери.

– Он принадлежит нашей семье уже много лет, – сказал Генри. – Он в ее шкатулке для драгоценностей.

– Она его редко носит, – вставила Эстелла. – Конечно, когда-нибудь он станет моим. Опал обрамлен маленькими алмазами.

Лусиан продолжал рассказывать нам, как добывают опалы, сортируют их, гранят и придают желаемую форму. Он заметил, что, как это ни странно, их находят только в определенных местах.

После чая Генри заявил, что ему нужно поехать в деревню – купить кое-что для своего велосипеда. И Лусиан решил составить ему компанию.

– Но вы вернетесь? – спросила Аделина.

– Думаю, да, – ответил Лусиан.

Мы провели Камиллу в нашу классную комнату и стали играть в загадки. В эту игру, по словам Камиллы, девочки играют в спальнях после того, как выключают свет.

Еще до отъезда мальчиков в деревню миссис Марлин вернулась в комнату. Но потом, поскольку погода была хорошей и ей стало лучше, она опять захотела посидеть в саду. Поэтому Том Ярдли снова вывез ее в сад, и в доме воцарилась тишина.

Лусиан и Генри не вернулись. Мы пошли провожать Камиллу в Грандж. Миссис Марлин по-прежнему была в саду.

Затем я поднялась к себе в спальню – и вскоре после этого начались неприятности.

Что-то произошло на первом этаже, и я спустилась, чтобы выяснить, что случилось.

Аделина была очень расстроена. Она сидела на полу в комнате матери. Рядом валялся перевернутый вверх дном ящик бюро. Вокруг было разбросано его содержимое. Очевидно, она хотела открыть бюро, выронила ящик, и теперь все валялось на ковре. Аделина не знала, что делать, и позвала на помощь, надеясь, что кто-то из нас, скорее всего мисс Карсон, придет и поможет ей выпутаться из этой ситуации до того, как миссис Марлин обнаружит, что она заходила в спальню и полезла в бюро.

К несчастью, ее крики услышала миссис Марлин. Том Ярдли оказался рядом, и он покатил ее кресло в дом. В спальне миссис Марлин увидела Аделину, которая сидела на полу. Содержимое ящика валялось вокруг. К этому времени появилась няня Гилрой. Хозяйка устроила душераздирающую сцену. Стоя в холле, я могла наблюдать за ней через открытую дверь. Миссис Марлин с отвращением смотрела на Аделину.

– Я только хотела показать Лусиану… – всхлипывала Аделина. – Просто показать… Я не хотела… Он просто выпал, когда я потянула…

– Прекрати этот нелепый плач, – велела миссис Марлин. – Ярдли, поднимите все и положите на место.

Том Ярдли повиновался.

– Подойди сюда, – резко приказала миссис Марлин съежившейся от страха Аделине. – Ты, глупая девчонка, когда же ты хоть немного поумнеешь?!

– Я просто хотела показать Лусиану кольцо с опалом. Я только хотела…

– Молчать! Как ты посмела зайти в мою спальню и открыть ящик?

– Я только хотела…

По лестнице спустилась мисс Карсон.

– Что случилось? – спросила она меня.

– Думаю, Аделина зашла и открыла ящик, а он упал на пол, – ответила я. – Лусиан говорил об опалах, и Аделина хотела показать ему кольцо своей матери.

– Бедняжка. Нельзя с ней так обращаться, будет только хуже.

– Ты будешь наказана, – сказала миссис Марлин. – Пойдешь в свою комнату и останешься там, в темноте.

Аделина закричала от ужаса. Тогда мисс Карсон зашла в комнату. Аделина вскрикнула от радости, кинулась к ней и повисла на гувернантке, обняв ее.

– Все в порядке, – сказала мисс Карсон девочке, – тебе никто не причинит зла.

Аделина по-прежнему всхлипывала и прижималась к мисс Карсон.

– Как вы смеете вмешиваться?! – воскликнула миссис Марлин. – Какая наглость! Нет, это уже слишком! Немедленно покиньте этот дом!

– Нет, нет!

– Я ушам своим не верю! – воскликнула миссис Марлин. – Тут что, все с ума посходили? Мисс Карсон, как вы посмели войти сюда?!

– Аделина не хотела сделать ничего плохого. И не сделала ничего плохого, – твердо проговорила гувернантка. – Пойдем, Аделина.

Девочка схватила мисс Карсон за руку, а миссис Марлин изумленно уставилась на них. Гувернантка направилась вместе с Аделиной к двери и вышла в коридор. Потом она вдруг слабо вскрикнула, пошатнулась – и наверняка упала бы, если бы няня Гилрой не подхватила ее. Мисс Карсон скользнула вниз, на ковер, закрыв глаза. Она была очень бледна.

– Она потеряла сознание, – сказала няня Гилрой с удовлетворенной ухмылкой. – Просто потеряла сознание.

– Что здесь происходит? – требовательно произнесла миссис Марлин из спальни.

– Гувернантка упала в обморок, мадам, – объяснила няня. – Я о ней позабочусь.

В холл выбежала миссис Бартон.

– Что стряслось?

– Гувернантка упала в обморок, – сказала няня как-то многозначительно, и мне эта ее многозначительность показалась знакомой. Словно она спрашивала миссис Бартон: «Ну, что я вам говорила?»

Следующие мгновения были похожи на ночной кошмар. Я услышала, как Аделина всхлипывает:

– Проснитесь! Проснитесь! Не дайте ей меня обижать!

А няня шептала миссис Бартон:

– Энни скоро будет здесь. Может, нужно, чтобы она осмотрела гувернантку?

Она подтолкнула миссис Бартон локтем в бок, и та ухмыльнулась, словно у них был какой-то общий секрет, какая-то шутка.

Потом, к моему облегчению и к радости Аделины, мисс Карсон открыла глаза.

– Что?.. Что?.. – пробормотала она.

– Вы упали в обморок, дорогая, – произнесла миссис Бартон.

Мисс Карсон огляделась по сторонам – изумленно и испуганно. Аделина стояла рядом с ней на коленях, прижимаясь к ее руке.

– Не падайте в обморок! – причитала она. – Оставайтесь здесь… со мной!

– Я помогу вам встать, дорогая, – сказала миссис Бартон. – Вам лучше пойти прилечь.

– Вот-вот, пойдите прилягте, – сказала няня. – Вы пережили нервное потрясение!

Мисс Карсон направилась в свою комнату. Няня и миссис Бартон пошли с ней, и мы с Аделиной последовали за ними.

Меня потрясла сцена, свидетелем которой я стала. Я вошла в комнату к мисс Карсон. Она лежала на кровати, уставившись в потолок. В ее глазах плескался страх.

– Полежите тут немного, – сказала миссис Бартон. – Вам нельзя расстраиваться.

Я заметила, что уголки губ няни поползли вверх в знакомой ухмылке. Потом ее взгляд упал на нас с Аделиной.

– А вы что здесь делаете? – спросила она. – Ну-ка, ступайте отсюда!

Я взяла Аделину за руку, и мы вышли.

– Мисс Карсон не заболела? – взволнованно спросила Аделина.

– С ней все будет в порядке, – успокоила я ее.

– Они не отошлют ее прочь?

– О нет-нет! – воскликнула я не очень уверенно и сжала ее руку. Мне нужно было успокоить Аделину. Невыносимо было видеть ее лицо, перекошенное от страха.

Няня Гилрой вышла следом за нами. Она схватила Аделину за руку и увела.

Я пошла в свою комнату. Я понимала, что происходит что-то ужасное. Мне казалось, что мисс Карсон получит приказ паковать вещи и убираться. Миссис Марлин никогда не позволит своим слугам говорить с ней так, как говорила мисс Карсон. Однажды она уже собиралась ее уволить. На сей раз этого не избежать. Как и Аделина, я была совершенно несчастна и не представляла, каким станет дом без нашей гувернантки.

Когда в половине седьмого пришла Энни Логан, чтобы обслужить миссис Марлин, няня Гилрой отвела ее наверх, в комнату мисс Карсон. Я открыла дверь и перегнулась через перила. Я видела их в коридоре.

– Будет лучше, если вы осмотрите ее, Энни. Она потеряла сознание. Я хочу сказать, девушки не теряют сознание просто так. Может, с ней что-то случилось?

Потом они вошли в комнату и закрыли за собой дверь. Я крутилась рядом, ожидая их. Когда они наконец вышли и спустились вниз, в кухню, чтобы выпить традиционную чашку чаю, мне снова пришлось ждать. Они сидели там некоторое время с миссис Бартон. Как мне хотелось услышать, о чем они говорят!

Потом дверь открылась и няня сказала:

– Думаю, это будет правильно. Обязательно нужно сообщить мадам. Нет, ну вы только подумайте! Я все время подозревала. И я знаю, что вы тоже.

Энни Логан с няней и миссис Бартон пошли в комнату к миссис Марлин. Я не могла слышать, что они ей сказали. Впервые миссис Марлин не кричала. Потом они вышли и Энни уехала на своем велосипеде, а няня и миссис Бартон снова вернулись в кухню, чтобы поболтать.

Когда пришел доктор, миссис Бартон сказала ему, что хозяйка хочет его видеть немедленно. Я знала, что они собираются обсуждать будущее мисс Карсон. Постепенно я совершенствовала навыки шпионажа, и мне удалось кое-что подслушать.

День был жарким, и французское окно, ведущее из комнаты миссис Марлин в сад, было открыто. Я подобралась как можно ближе и спряталась за кустом. Я не могла слышать каждое слово, но кое-что мне удалось уловить, особенно когда миссис Марлин повышала голос, как она всегда делала, когда раздражалась. А она очень разозлилась.

– Какая дерзость! Говорить мне, как я должна относиться к собственной дочери!

Потом доктор еле слышно пробормотал что-то, но я не могла разобрать, что именно.

– И ты будешь защищать эту потаскуху? Это уже последняя капля! Она немедленно уедет! Будет совершеннейшим позором оставить ее! Ты уволишь ее… или… предоставишь это мне? Пусть переночует, а потом – вон из дома!

Доктор, должно быть, вышел из комнаты, потому что воцарилась тишина. Я пробралась в дом и, повинуясь импульсу, пошла в комнату к мисс Карсон. Я постучалась, и когда она услышала мой голос, то разрешила мне войти.

Я переступила порог. Аделина лежала на кровати рядом с мисс Карсон и обнимала ее. Девочка плакала, и гувернантка успокаивала ее. Меня захлестнули эмоции, и я тоже кинулась к мисс Карсон. Мы втроем в обнимку лежали на кровати. Потом вошел доктор. Он побледнел и выглядел несчастным.

– О папа! – воскликнула Аделина. – Не позволяй мисс Карсон уехать!

– Мы должны сделать все возможное, чтобы она осталась, – ответил доктор.

– Да, да, да! – крикнула Аделина.

– А теперь, дети, – произнес он, – мне нужно сказать мисс Карсон нечто важное. Кармел, уведи, пожалуйста, Аделину.

Мы поднялись с кровати, и Аделина подбежала к отцу. Она взяла его за руку.

– Пожалуйста… ну, пожалуйста… пусть она останется!

– Милое мое дитя, – сказал он, наклонился и поцеловал ее. Ничего подобного я раньше не видела. – Я сделаю все, что в моей власти, – пообещал доктор. Потом он ласково улыбнулся мне и, взяв Аделину за руку, я увела ее из комнаты.

Это была странная ночь. Я почти не спала. Утром, когда я проснулась, меня охватило дурное предчувствие. Я знала, что этот день будет очень важным.

Конечно, это был день, когда Генри уезжал в школу. Он должен был уехать в десять утра, как всегда. Раньше в этот день все иное отходило на второй план. Так было и теперь.

Генри провел вечер с Лусианом в Грандже, и, казалось, ничего не знал о вчерашних событиях. Но с другой стороны, Генри никогда особенно не интересовался тем, что не касалось непосредственно его. А мисс Карсон играла очень незначительную роль в его жизни. Он не осознает – и не захочет понять, какой трагедией станет для нас ее отъезд.

Доктор отвез сына на станцию. Там Генри встретится с Лусианом, и они поедут в школу вдвоем. Попрощавшись с ними, доктор поедет в свой приемный кабинет и не вернется до второй половины дня. Это казалось странным после вчерашней драмы – жизнь вернулась в обычное русло. Но, конечно, все было не так, как всегда; эта тишина была предвестником шторма. Миссис Марлин будет настаивать, чтобы мисс Карсон уехала. Сможет ли доктор воспрепятствовать этому?

Мисс Карсон чувствовала себя не очень хорошо и не могла давать уроки. Эстелла была очень этому рада. Она знала, что вчера произошла ссора между гувернанткой и матерью, и дала мне понять, что ей известно что-то, о чем она не хочет мне говорить. Эстелла ушла повидаться с Камиллой, которая уезжала в школу только через несколько дней.

Я не пошла вместе с ней. Мне не хотелось уходить из дома, потому что я не знала, что может произойти в Коммонвуд-Хаусе.

Миссис Марлин оставалась в своей комнате и вела себя очень тихо.

Я слышала, как няня сказала миссис Бартон:

– Хозяйка расстроена. А кто бы не расстроился? Вот погодите, онвернется, тогда и начнется фейерверк!

Было что-то странное в этой тишине. Она наполнила весь дом. Но тишина закончится, когда доктор вернется домой, потому что наступит время «фейерверка».

Однако все произошло еще до того, как он вернулся. Том Ярдли вошел в комнату миссис Марлин узнать, не хочет ли она, чтобы он вывез ее кресло в сад. Казалось, нашему садовнику на роду написано делать важные открытия.

Французское окно было открыто, поэтому он постучал и окликнул хозяйку. Ответа не последовало, и Том заглянул в комнату. Миссис Марлин лежала на кровати. Том подумал, что она все еще спит, и уже собирался уйти, когда услышал какой-то булькающий звук, который показался ему очень странным. Он решил, что лучше рассказать об этом, поэтому пошел в кухню. Там была миссис Бартон, поэтому он рассказал ей.

Они вместе пошли в комнату хозяйки. Миссис Марлин не издавала ни звука; но им показалось, что она выглядит как-то странно, и миссис Бартон сказала, что будет нелишним послать за доктором Эверестом.

Том отправился за доктором, но тот поехал к пациенту, и прошел целый час, прежде чем он прибыл в Коммонвуд-Хаус. Когда он приехал, то увидел, что миссис Марлин умерла.