Текст книги "Король замка"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Он не должен похищать изумруды. Что бы он ни внушал себе, это будет кража, и если его схватят… Ужасно. Какое горе обрушится на семью, к которой я так привязалась!
Увещевать его бесполезно. Остается одно: найти изумруды раньше него. Если камни находятся в замке, они должны быть в темнице, поскольку в oubliette их точно нет.
Сегодня мне никто не помешает: вряд ли кто-нибудь остался в замке. Я вспомнила, что у двери в темницу видела фонарь, и пообещала себе, что на этот раз зажгу его и обыщу все как следует.
Я прошла в центральную башню замка, спустилась по каменной лестнице и, очутившись у подземелья, открыла угрожающе скрипнувшую кованую дверь.
На меня дохнуло холодом, но я, полная решимости продолжать поиски, засветила фонарь и подняла его над головой. Из мрака выступили влажные, покрытые плесенью стены с вырубленными в них нишами и торчащими кольцами, к которым раньше крепились цепи.
Унылое, мрачное, отталкивающее место, все еще населенное – после стольких лет – тенями безвестных мужчин и женщин, погибших в жестокую эпоху.
Где же может находиться тайник?
Я шагнула в темноту, и у меня по спине пробежал холодок ужаса. Как будто на себе я испытала чувства, обуревавшие узников, брошенных в подземелье. Меня охватили страх и отчаяние.
Все мое существо рвалось на воздух, к людям. Каждой клеточкой своего тела я ощущала опасность. Мои чувства обострились до предела, как у всякого в минуту большого настоящего риска. Я знала, что в подземелье не одна. За мной кто-то наблюдал. Мне пришло в голову, что, если кто-то притаился в темноте, почему бы ему не напасть на меня прямо сейчас… Кто бы то ни был, он ждет, что я буду делать и бросится на меня с первым же моим движением. О Жан-Пьер, ты не сможешь причинить мне зло – даже ради изумрудов Гайара!
У меня дрожали руки. Я презирала себя. Я была ничем не лучше слуг, боявшихся зайти сюда. Меня, как и их, пугали призраки прошлого.
– Кто здесь? – крикнула я довольно твердым голосом.
Ответом мне было только гулкое эхо.
Я сознавала, что должна уходить не мешкая. Именно это мне подсказывал инстинкт самосохранения. Уходить немедленно и больше не возвращаться сюда одной!
– Есть здесь кто-нибудь? – повторила я и вслух добавила: – Никого тут нет.
Я не понимала, зачем произнесла эти слова. Возможно, хотела заглушить охвативший меня страх. Там, во мраке, притаился не бестелесный дух. Живого человека я опасалась больше, чем покойника. Стараясь двигаться с осмотрительной неспешностью, я повернула к двери. Задула фонарь и опустила его на место. Потом прошла за дверь и поднялась по каменным ступеням, а, оказавшись наверху, поспешно отправилась к себе.
Никогда больше не пойду туда одна. Я живо представила, как дверь захлопывается передо мной и неведомая опасность настигает меня. Неважно, что именно могло произойти, но моя мечта навсегда остаться в замке вполне могла осуществиться.
Я приняла решение. Мне нужно срочно поговорить с графом.
Особенностью Гайара было то, что виноград давили традиционным способом – ногами. В других местах появились прессы, но в Гайаре почитали старые обычаи.
– Новым методам не сравниться со старинными, – заметил однажды Арман Бастид. – Никакое вино не имеет такого вкуса, как наше.
Теплый воздух наполняли звуки шумного веселья. Собранные ягоды ссыпали в огромный чан слоем в три фута толщиной. Давильщики уже до блеска отскребли ступни и ноги, музыканты настраивали инструменты. Всюду царило оживление.
Я никогда не видела ничего подобного, и эта сцена, залитая лунным светом, казалась мне фантастической. Я завороженно наблюдала, как давильщики в коротких белых шортах, босые, залезли в чан и начали танец.
Я узнала старую песню, которую в первый раз слышала от Жан-Пьера. Теперь она приобретала особый смысл:
Кто станет беден,
Кто станет богат…
Глубже и глубже погружались танцоры в багряное месиво; лица их сияли, они дружно пели песню. Музыка звучала все громче, музыканты обступили чан. Ведущая партия принадлежала скрипке Армана Бастида. В оркестре были так же аккордеон, треугольник и барабан. Некоторые давильщики держали в руках кастаньеты. Они друг за другом двигались по чану.
По кругу танцоров пустили бутылку коньяка. Они шумно выражали свой восторг, пение становилось все громче, танец – зажигательнее.
Мельком я увидела Ива и Марго. Шальные от восторга, они плясали вместе с другими детьми, вопили и смеялись, подражая движениям взрослых.
Женевьева, с растрепавшимися волосами, тоже была среди них. По ее возбужденному таинственному виду и беспрестанным быстрым взглядам, я поняла, что она разыскивает Жан-Пьера.
Неожиданно возле меня оказался граф. Он радостно улыбался, и я, догадавшись, что он искал меня, ощутила прилив восторга.
– Дэлис! – позвал он, и звук моего имени в его устах наполнил меня счастьем. – Вам нравится праздник?
– Никогда не видела ничего подобного.
– Приятно, что у нас нашлось нечто, чего вы никогда не видели.
– Я хотела поговорить с вами, – произнесла я.
– А я с вами. Но не здесь. Тут слишком шумно.
Граф увлек меня прочь от толпы, и я вдохнула свежего воздуха. В тот вечер даже у луны был пьяный вид. Казалось, что с неба на нас смотрит чье-то смеющееся лицо.
– С тех пор, как мы разговаривали в последний раз, прошло немало времени, – начал он. – Я никак не мог решить, что вам сказать. Мне все хотелось обдумать… Чтобы не показаться опрометчивым… импульсивным. Вам бы это не понравилось.
– Да, – откликнулась я.
Мы вышли на дорогу к замку.
– Сначала вы скажите, что хотели, – попросил он.
– Через несколько недель я закончу работу. Мне пора уезжать.
– Вы не уедете.
– Разве на это есть причина?
– Мы вместе найдем причину… Дэлис.
Я резко повернулась к нему. Время шуток прошло. Я узнаю правду, даже если выдам себя с головой.
– Что же это могла быть за причина?
– Я прошу вас остаться, потому что ваш отъезд станет причиной моего несчастья.
– Что вы этим хотите сказать?
– Что не позволю вам уехать; что хочу, чтобы вы остались здесь навсегда и замок стал вашим домом; что люблю вас.
– Это предложение?
– Пока нет. Сначала нужно кое-что обсудить.
– Но вы решили больше не жениться.
– Я встретил женщину, которая заставила меня передумать. Я даже не подозревал о ее существовании, тем более не мечтал, что судьба приведет ее ко мне.
– Вы уверены? – спросила я, и голос выдал мою радость.
Он стоял неподвижно, взяв меня за руки и торжественно глядя мне в лицо.
– Как никогда в жизни.
– Но не предлагаете мне выйти за вас замуж?
– Дорогая моя, я не хочу, чтобы из-за меня вы впустую растратили свою жизнь.
– Я растратила бы ее впустую… если бы полюбила вас?
– Дэлис, не надо «если». Скажи, что любишь. Давай будем откровенны друг с другом до конца. Ты любишь меня?
– Я так мало знаю о любви. Но если я уеду отсюда и никогда снова не увижу тебя, то уже не смогу быть счастливой.
– Для начала достаточно. – Он наклонился ко мне и нежно поцеловал в щеку. – Но как ты можешь испытывать такие чувства… ко мне?
– Не знаю.
– Не обманываешься ли ты, думая обо мне? Мне бы этого не хотелось. Я бы не позволил себе жениться, пока не уверился бы, что ты поняла, что я за человек. Ты когда-нибудь думала об этом, Дэлис?
– Я старалась не мечтать о том, что представлялось мне несбыточным, но втайне все же думала.
– Ты считала это несбыточным?
– Я не представляла себя в роли роковой женщины.
– Слава Богу!
– Мне казалось, что я всего лишь непривлекательная женщина – уже немолодая, но способная позаботиться о себе. Из тех, кто решительно отбросил глупые романтические мечтания.
– Ты плохо себя знаешь.
– Если бы я сюда не приехала, то непременно стала бы такой женщиной.
– Если бы мы никогда не встретились? Но это случилось… и что же? Мы начали осторожно стирать пыль, плесень… Ты понимаешь, о чем я говорю. Но теперь мы вместе. Дэлис, я никогда не отпущу тебя, но ты должна быть уверена…
– Я уверена.
– Ты стала чуть беспечнее, чуть романтичнее. За что ты полюбила меня?
– Не знаю.
– Мой характер явно не вызывает у тебя восторга. К тому же, ты слышала немало сплетен обо мне. А если я скажу, что добрая половина этих сплетен – правда?
– Я вовсе не ожидала, что ты окажешься святым.
– Я бывал безжалостным, даже жестоким… вероломным, эгоистичным, надменным. У меня было много женщин. Вдруг я опять стану таким?
– Я к этому готова. Я самонадеянна, как гувернантка. Спроси у Женевьевы.
– Женевьева, – задумчиво пробормотал он и вдруг рассмеялся.
Граф обнял меня за плечи. Я прильнула к нему. Он разжал объятия в тот момент, когда он мог взять меня на руки и мы забыли бы обо всем на свете, кроме радости быть наконец вместе.
– Дэлис, – сказал он, – ты должна твердо решить.
– Я… Кажется, нельзя решиться тверже, чем я уже решилась.
– И ты согласна принять меня таким?
– Это мое самое заветное желание.
– Несмотря на все, что тебе известно?
– Мы начнем сначала, – пообещала я. – С прошлым покончено. Неважно, какими мы были до нашей встречи. Сейчас это не имеет значения. Важно, кем мы станем вместе.
– Про меня не скажешь, что я добрый человек.
– А что такое доброта?
– С твоим появлением я стал лучше.
– Поэтому мне необходимо остаться.
– Любовь моя, – с нежностью произнес он и прижал меня к груди. Потом отпустил меня и развернул к Шато-Гайару.
Замок высился перед нами, как волшебный дворец, залитый лунным светом. Его башни пронзали темно-синее полуночное небо.
Я чувствовала себя настоящей сказочной принцессой и сказала об этом графу.
– Той самой принцессой, которая потом жила долго и счастливо.
– Ты веришь в счастливые развязки?
– Я не верю в пожизненное блаженство. Но мы сами будем строить свое счастье.
– Твоей уверенности хватит на нас двоих. Мне это нравится. Ты всегда добиваешься того, что намечаешь. Думаю, даже выйти за меня замуж ты решила несколько месяцев назад. Дэлис, когда о наших планах станет известно, пойдут самые разные слухи. Ты не боишься?
– Мне нет дела до сплетен.
– Я просто не хочу, чтобы у тебя оставались какие-нибудь иллюзии.
– Полагаю, самое худшее мне известно. Ты привез сюда Филиппа, потому что решил никогда не жениться. Что с ним теперь будет?
– Филипп вернется в свое поместье в Бургундии и забудет, что когда-то был кандидатом в наследники Шато-Гайара. В любом случае, ему пришлось бы долго ждать моей смерти. Кто знает, не получил ли бы он наследство в таком преклонном возрасте, когда человека уже ничто не волнует?
– Наследником мог стать его сын. Возможно, он печется о его будущем.
– У Филиппа никогда не будет сына.
– Но уже есть жена! Я слышала, что она была твоей любовницей. Так?
– Была когда-то.
– И ты выдал ее за Филиппа, который не может иметь детей, чтобы она родила сына тебе?
– В принципе, я способен и на такое. Я ведь говорил тебе, что я негодяй, верно? Но ты поможешь мне справиться с пороками. Никогда не покидай меня, Дэлис.
– А ребенок? – спросила я.
– Какой ребенок?
– Ребенок Клод.
– У нее нет детей.
– Она сама мне сказала, что беременна… от тебя.
– Это невозможно, – произнес он.
– Но если она твоя любовница…
– Бывшая любовница. Твое благотворное влияние стало сказываться на моем поведении почти с первой встречи. С тех пор, как она замужем за Филиппом, между нами ничего не было. Не веришь?
– Верю. И я счастлива. Клод просто хотела выпроводить меня. Но теперь это не имеет значения. Сейчас уже ничего не имеет значения.
– Возможно, ты слышала и о других моих грехах – прошлых и нынешних.
– Все они в прошлом. Меня заботит лишь настоящее и будущее.
– Как я мечтаю о той минуте, когда у нас будут общие заботы!
– Давай считать, что эта минута уже наступила.
– Ты само очарование, я восхищаюсь тобой. Кто бы мог поверить, что я услышу такие слова из твоих уст!
– Я бы сама не поверила этому. Ты, наверное, околдовал меня.
– Дорогая, нам надо расставить все точки над «i». Спрашивай, о чем хочешь. Ты должна узнать все самое худшее. Что еще тебе говорили обо мне?
– Что ты отец ребенка Габриеллы.
– Нет, его отец – Жак.
– Я уже знаю. И еще знаю, как ты помог мадемуазель Дюбуа. У тебя доброе сердце.
Граф обнял меня за талию и, когда мы проходили по подъемному мосту, сказал:
– Я прошу тебя не упоминать лишь об одном. Никогда не спрашивай о моем прошлом браке.
– Ты считаешь, мне есть, о чем спросить?
– До тебя дошли кое-какие слухи, конечно.
– Да, кое-что я слышала.
– В наших краях это – самые стойкие сплетни. Уверен, половина округи считает меня убийцей. В их глазах ты прослывешь очень храброй женщиной, коли выходишь замуж за человека, который – как всем известно – убил предыдущую жену.
– Как она умерла?
Он молчал.
– Расскажи, – настаивала я. – Я тебя очень прошу.
– Не могу.
– Почему?
– Пойми меня, Дэлис.
– Но тебе известно, отчего она умерла?
– От большой дозы опиума.
– Но почему? Как именно это произошло?
– Никогда меня об этом не спрашивай.
– Я считала, что мы должны быть откровенны друг с другом… Всегда.
– Поэтому я ничего не могу сказать тебе.
– Неужели ответ столь ужасен?
– Довольно ужасен, – подтвердил он.
– Я не верю, что ты ее убил, и ни за что не поверю.
– Спасибо тебе… Спасибо, любимая. Давай больше не будем об этом говорить. Обещай мне.
– Но мне надо знать правду.
– Вот этого я и боялся. Теперь ты смотришь на меня по-другому, ты в нерешительности. Вот почему я до сих пор не просил тебя выйти за меня замуж. Я не мог сделать тебе предложение, пока ты не задала этот вопрос и не услышала мой ответ.
– Но ты не ответил.
– Ты слышала все, что я в состоянии сказать. Ты станешь моей женой?
– Да… Пусть кто угодно говорит мне, что ты убийца. Я не верю и не поверю никогда.
Он поднял меня на руки.
– Ты дала слово и никогда об этом не пожалеешь.
– Ты опасаешься признаться мне…
Наши губы соединились в поцелуе. Сдавшись, я обняла его – ошеломленная и восторженная, как в романтическом сне.
Но, когда граф отпустил меня, лицо его было мрачным.
– Сплетен не избежать. Люди всегда будут шептаться у нас за спиной…
– Пусть.
– Наша жизнь не будет безоблачной.
– Это будет жизнь, о которой я мечтаю.
– У тебя появится падчерица.
– Которую я уже люблю.
– С ней уже сейчас трудно. А может стать еще труднее.
– Я попробую заменить ей мать.
– Ты уже много сделала для нее, но…
– Ты словно решил убедить меня не выходить за тебя замуж. Ты хочешь услышать «нет»?
– Я не позволил бы тебе сказать «нет».
– А если бы я тем не менее тебе отказала?
– Я заточил бы тебя в темницу и держал там.
При этих словах я вспомнила о ключе и рассказала графу о находке.
– Я надеялась вернуть тебе давным-давно потерянные изумруды, – закончила я.
– Если ключ – от тайника с сокровищами… Тогда я подарю их тебе.
– Ты думаешь, это ключ к изумрудам?
– Мы можем проверить.
– Когда?
– Прямо сейчас. Поищем вместе!
– Где ты собираешься искать?
– В подземелье. В одной камере есть такие же лилии, как на ключе. Вполне возможно, они укажут на тайник. Идем?
Вдруг я вспомнила, что кроме нас поисками клада занят Жан-Пьер. Надо опередить его. В случае удачи он украдет камни и покроет позором свою семью.
– Да, лучше пойти в подземелье прямо сейчас, – согласилась я.
Граф сходил на конюшню и принес фонарь. Засветив его, мы отправились в подземелье.
– Кажется, я знаю, где мы найдем тайник, – говорил граф. – Много лет назад, когда я был мальчиком, подземелье исследовали и обнаружили нишу, украшенную королевскими лилиями. Это бросалось в глаза: лилии на тюремной стене – необычное украшение. Очевидно, они вырезаны неспроста.
– Неужели тогда никому не пришло в голову проверить, нет ли в камере тайника?
– На тайник не было ни единого намека. В конце концов, все решили, что цветы ухитрился вырезать какой-то несчастный узник. Правда, было непонятно, как он прикрепил их к стене и каким образом работал без света.
Мы добрались до входа в темницу и распахнули железную дверь. Теперь я была с графом, и меня не пугали мрак и сырость подземелья. Все мои страхи исчезли. Это было символично. С ним я была готова встретить любую опасность.
В одной руке граф держал фонарь, другую подал мне.
– Ниша где-то здесь, – сказал он.
Из темноты на нас дохнуло гнилью и плесенью. Моя нога коснулась железного кольца с ржавой цепью. Ужасно! Тем не менее я не боялась. Вдруг у моего спутника вырвался возглас:
– Смотри!
Приглядевшись, я увидела геральдические лилии. Их было двенадцать, и они располагались на равном расстоянии друг от друга на стене ниши, примерно в шести дюймах от пола.
Отдав мне фонарь, граф наклонился и попытался сдвинуть первый цветок. Тот не поддавался: был прочно вделан в стену. Тогда граф начал проверять одну за другой все лилии. На шестой он остановился.
– Ага! – произнес он. – Кажется, эту я расшатал.
Потом вдруг радостно вскрикнул. Подняв фонарь повыше, я увидела, что лилия отделилась от стены. За цветком оказалась замочная скважина. Ключ легко вошел в нее и повернулся в замке.
– Ты не видишь здесь двери? – спросил граф.
– Раз есть замок, должна быть и дверь, – ответила я и постучала по камню. – Здесь пустота!
Граф надавил плечом на стену. Раздался скрежет и, к нашему восторгу, часть кладки сдвинулась.
– Дверца, – прошептала я.
Поддавшись нашим усилиям, небольшая дверь внезапно распахнулась, и у графа вырвался ликующий возглас. Я встала рядом с ним, и покачивавшийся у меня в руках фонарь осветил нечто вроде шкафчика в стене – небольшое углубление примерно два на два фута. Внутри него лежала шкатулка – должно быть, серебряная.
Граф вынул шкатулку из тайника и взглянул на меня.
– Похоже, мы нашли изумруды.
– Открой же ее! – сгорая от нетерпения, воскликнула я.
Как и дверь, шкатулка вначале не поддавалась, но наконец крышка откинулась. Нашим взорам открылись кольца, браслеты, ожерелье, пояс и диадема – драгоценности с отреставрированного мною портрета.
Мы стояли над шкатулкой, и вдруг я поняла, что все это время граф смотрел на меня, а не на камни.
– Вот мое настоящее сокровище, – медленно произнес он, и я знала, что он имеет в виду не изумруды.
Это было счастливейшее мгновение. Дальнейшее было похоже на падение в пучину отчаяния с заоблачных вершин счастья.
Железная дверь подземелья скрипнула, во мраке послышался шорох, и мы насторожились. Кому понадобилось следить за нами? Граф привлек меня к себе и крепко обнял одной рукой.
– Кто здесь? – крикнул он.
Из темноты выступила какая-то фигура.
– Значит, вы их нашли! – Это был голос Филиппа.
Взглянув ему в лицо, я ужаснулась. Озаренный неровным светом фонаря, он показался мне каким-то другим, незнакомым человеком. Да, у него были черты Филиппа, но куда подевалась его вялость и утонченная женственность? Перед нами стоял отчаявшийся человек. Было видно, что он на что-то решился.
– Ты тоже их искал? – спросил граф.
– Вам повезло больше. Значит, это вы, мадемуазель Лосон… Я так и думал, что вы их найдете.
Граф сжал мое плечо.
– Ступай наверх, а я… – начал он заботливо, но Филипп перебил:
– Стойте на месте, мадемуазель Лосон.
– Ты сошел с ума? – холодно спросил граф.
– Нет. Отсюда не уйдет ни один из вас.
Граф, все еще прижимая меня к себе, шагнул вперед, но Филипп вскинул руку, и он тут же остановился. Филипп держал ружье.
– Не будь дураком, Филипп, – сказал граф.
– На этот раз тебе не уйти, кузен, как тогда в роще.
– Отдай ружье.
– Нет, оно мне пригодится. Я хочу убить тебя.
Граф стремительным движением заслонил меня собой. Филипп хохотнул – его смех прозвучал как-то особенно зловеще в этом подземелье.
– Ты не спасешь ее. Я убью вас обоих.
– Послушай…
– Хватит, мне и так приходилось слишком часто тебя слушать. Теперь твоя очередь.
– Ты собираешься убить меня, чтобы завладеть моим имуществом?
– Правильно. Если бы ты хотел жить, тебе не следовало бы затевать женитьбу на мадемуазель Лосон и искать изумруды. Надо было оставить кое-что и для меня. Благодарю вас, мадемуазель, это вы привели меня к этим камням. Теперь они мои. Теперь здесь все будет моим.
– Ты думаешь, тебе удастся скрыть… убийство?
– Все продумано заранее, Лотер. Я хотел застать вас вдвоем… как сейчас. Вот только не ожидал, что мадемуазель Лосон будет столь любезна, что сначала найдет мои изумруды. Так вот, лучшего и желать нельзя: убийство и самоубийство. Не мое самоубийство, кузен. Я еще хочу пожить… пожить по своим правилам, без твоей тени за спиной. Предположим, мадемуазель Лосон взяла ружье в оружейной галерее и застрелила тебя, а потом себя. Ты здорово подыграл мне – твоя репутация говорит сама за себя.
– Филипп, ты идиот.
– Хватит болтать. Время действовать. Ты будешь первым, кузен. Все должно произойти своим чередом.
Я увидела, как поднимается дуло ружья, и попыталась заслонить графа, но он твердо держал меня за своей спиной. Невольно зажмурившись, я услышала оглушительный грохот и затем… тишина. На грани обморока, я открыла глаза.
На полу боролись двое мужчин – Филипп и Жан-Пьер.
Но я не удивилась и вряд ли даже поняла, что происходит. Я только знала, что не погибну в темнице, но потеряла все, ради чего стоило жить, ибо на полу, истекая кровью, лежал тот, кого я так любила.
