Текст книги "Начало династии"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Им я и стану.
– Должен стать.
– Можешь не сомневаться. Никто не сможет мне помешать добиться своего. Ни один человек, – твердо сказал Генрих, а про себя подумал: «И ты, отец. Я стану королем Англии, а Элинор будет моей королевой».
– Остерегайся священников. Они все время стремятся править. Ты представляешь государство, а государство и церковь все время вели борьбу за главенство и будут бороться всегда.
– Я это хорошо знаю и распоряжаться собой никому не позволю. Никому!
– Я прощаюсь с тобой, сын мой. Предсказание сбывается. Свинья погубила сына французского короля, а купание в реке сгубило сына Фулка Анжуйского. И обе смерти предвещал Бернар.
– Не обращай ты внимания на эти предсказания. Ты веришь им и тем самым можешь накликать беду.
– Нет, сын мой. Она уже стоит здесь. Ты не ощущаешь ее? Прощай. Будь мудрым правителем. Хорошо женись и заведи добрых сыновей. Человек должен иметь сыновей.
Жефруа Плантагенет умолк и под утро скончался.
Предсказание Бернара полностью сбылось. По пути к матери Генрих обдумывал свое нынешнее положение. Он обладает большим достоянием, и смерть убрала одно из препятствий на пути к женитьбе. Ему всего восемнадцать лет. Он еще может подождать.
* * *
Упокоилась душа и этого упрямого аббата Сюжера, назначенного Людовиком Толстым наставлять сына на верный путь. Он был славным человеком, по его кончине глубоко скорбели и устроили ему пышные похороны в Сен-Дени.
Теперь ничто не мешало Элинор добиться расторжения брака. Оставалось получить согласие самого Людовика, но тот уже устал спорить. Видимо, смирился с тем, что им придется расстаться. Он решил, что основанием для этого послужит близкое родство, хотя все знали, что настоящая причина – супружеская неверность.
Элинор это не смущало. Она все еще красавица, не стара, способна рожать детей, а сверх всего, она – богатейшая женщина в Европе. Смерть убрала препятствие для расторжения брака, и сопротивление Людовика оказалось сломленным. Теперь вопрос состоял только в том, на каком основании это будет узаконено.
Чувства Людовика к жене были настолько сложные, что он сам в них разобраться не мог. В глубине души он чувствовал, что, если Элинор раскается, даст ему слово оставить свой бесстыдный образ жизни, он с готовностью примет ее обратно. Она все еще его пленяет; он готов простить ей все прегрешения, стань она снова любящей женой. Он любил ее, и богатые земли Аквитании на его чувство влияния не оказывали. Но вместе с тем ему хотелось покойной, мирной жизни, чего с Элинор, он это понимал, невозможно. Остается только разорвать брак, но покажи она ему хоть какой-нибудь знак раскаяния, с искренней радостью он бросился бы ей навстречу!
Он снова и снова представлял себе Элинор с любовниками. «С собственным дядей! – вновь восклицал он про себя. – Это самое немыслимое». И при каждом воспоминании его охватывал гнев. Как-то он себя так распалил, что решил: «Я расстаюсь с ней из-за ее адюльтеров». И с этим намерением созвал своих министров.
Королю Франции нельзя поддаваться чувствам, он не может помышлять об отмщении – увещали его. Его главная забота – благополучие Франции. Если он расторгает брак из-за адюльтера, он не может больше жениться, ибо по закону церкви единожды женатый остается женатым до конца своих дней. А королю нужно обязательно жениться. У него пока лишь две дочери, а по салическим законам древних романских племен дочери не могут наследовать французский трон. С другой стороны, если он разорвет брак по причине близкого кровного родства, такого препятствия для повторного брака не будет, поскольку родство делает брак незаконным, супруги не считаются состоящими в браке и свободны вступать в новый брак.
Таковым было окончательное решение. Брак расторгается по причине близкого кровного родства Людовика и Элинор.
Это решение устраивало всех.
* * *
Элинор с нетерпением ожидала исхода заседания совета министров под председательством архиепископа Бордоского. Она поселилась в замке вблизи церкви Прекрасной Девы, где проходило заседание совета. Элинор сидела у окна и не спускала глаз с дороги. В любой момент может появиться гонец, и она узнает, свободна она или нет. Узнав решение, она тут же отправится к Генриху, и они, не откладывая, поженятся. Ей останется только попрощаться с Марией и Аликс. Это единственное, что по-настоящему огорчало ее. Она удивлялась сильному чувству привязанности к дочерям; но, к сожалению, они не могли заменить ей Генриха. Элинор содрогалась при мысли, что до конца своих дней придется прожить с Людовиком ради дочек, которые все равно через несколько лет выйдут замуж и покинут ее.
Нет, на это она не способна: слишком сама полна жизни, слишком чувственна и слишком себялюбива, чтобы жертвовать ради других. Ей нужен Генрих. Она это поняла за несколько недель их знакомства. Ей близка его сильная, чувственная и такая же самолюбивая натура. Ничто ее не могло остановить – ни дочери, ни молодость Генриха, он на одиннадцать лет младше ее, Элинор решила, что новым мужем может стать только Генрих.
И вот, сгорая от нетерпения, она ждала известий. Наконец во двор замка въехали два епископа, сопровождаемые еще двумя особами. Элинор выбежала им навстречу.
– Господа, ваше решение.
– Можно нам войти в замок? – спросил с укоризной епископ Лангре.
– Нет, – крикнула она в нетерпении. – Я не могу ждать. Приказываю вам сейчас же все мне сказать.
Епископ колебался некоторое время, но все же уступил и сказал:
– Совет вынес такое решение: ввиду близкого кровного родства ваш брак с королем объявляется недействительным.
Больше Элинор ничего не надо. Она не могла сдержать радости.
– Прошу вас в замок, друзья. Вас ждет угощение! – воскликнула она.
Свободна! С Людовиком ее больше ничего не связывает! Не надо дольше терпеть его нудного общества, конец мучительной зависимости! Она свободна, чтобы соединиться со своим любимым.
Элинор не хотела и не могла ждать. И как только проводила епископов, тут же приступила к сборам в дорогу. Прежде всего надо известить Генриха, что она едет к нему.
– Скачи как можно быстрее, – сказала она гонцу. – Передай герцогу Норманнскому, что Элинор Аквитанская приветствует его. Передай ему, что она направляется в свой родной город Бордо и там с нетерпением будет ждать его.
* * *
Как легко на сердце и как хороша весенняя дорога! Пасха – лучшее время года, и перед глазами простираются тучные земли Юга!
Чем дальше к югу, тем больше людей выходило приветствовать Элинор. Они рады ей. Ходило много слухов о ее беспутном поведении в замужестве с королем Франции, но для южан это – романтичные приключения. Она выглядела великолепно на своем коне, с развевающимися волосами, в платье с длинными рукавами, ниспадающими до пола. Настоящая королева, и она снова с ними. В девичестве она была украшением дома отца. Ей посвящались песни менестрелей, и она сама сочиняла и пела баллады, посвященные любви и настоящим рыцарям. Никто не удивлен, что она пришлась не ко двору на холодном Севере. Она вернулась, и это хорошо.
Когда она проезжала владения графа Блуаского, ей повстречалась группа всадников. Во главе ехал молодой человек приятной наружности.
Приблизившись, он снял шляпу, галантно раскланявшись с ней.
– Вы действительно королева всех королев, – сказал он.
Элинор понравилось такое обращение, и она ответила ему легким поклоном.
– В путешествии из Парижа в Бордо, – продолжал встречный, – вам нужен приличный замок для ночлега. Хотя мой замок Блуа, я знаю, вас недостоин, но он тут близко, и я приглашаю вас. Лучшего приюта здесь не найти. Если вы соблаговолите принять приглашение, сочту за честь быть вашим слугой.
– Мы будем рады, – ответила Элинор, – а вы – Теобальд, граф Шампанский.
– Узнав меня, вы мне оказываете честь.
– Я знала вашего отца.
«Он много мне попортил крови, – подумала она. – Конфликт с ним после замужества Петронеллы привел к сожжению Витри и крестовому походу».
Тот старший Теобальд умер два года назад. Это был один из его сыновей; ничего не скажешь, молод и хорош собой, только слишком самовлюбленный. Они ехали рядом по направлению к замку Блуа, Теобальд был горд собой: ему удалось пригласить в свой замок красавицу Элинор. Она видела его восхищенный взгляд, но это ее совсем не трогало. Она тосковала по одному-единственному человеку, по Генриху, герцогу Норманнскому.
Въехав во двор замка, Теобальд соскочил с коня и приказал подать кубок гостеприимства. Пока несли кубок, он стоял и держал ее коня за уздцы. Взяв кубок, отпил из него сам и преподнес Элинор. При этом их взгляды встретились. Смотрел он дерзко и не мог скрыть чувства предвкушения.
«Глупец!» – думала Элинор. Неужели он предполагает, что она готова кинуться на шею всякому и что достаточно быть просто мужчиной, чтобы получить ее благосклонность? Неужели он думает сравняться с Раймоном Антиохийским, Саладином, а главное – с Генрихом Норманнским? Если так, она проучит наглеца!
– Вы мне оказываете большую честь, – говорил он, помогая ей сойти с коня. – Хочу сказать, что сделаю все возможное, чтобы вы не спешили с отъездом отсюда.
– Ваша милость любезны, – ответила Элинор. – Мы направляемся в мой город Бордо и спешим.
– Но это вам не помешает здесь заночевать.
– В самом деле, и я вам благодарна за гостеприимство.
– Добро пожаловать, я вам обещаю, здесь все к услугам столь прекрасной дамы.
Граф лично проводил Элинор в отведенные для нее покои.
– Это лучшая комната в замке. Здесь я живу. – Увидев ее смущение, добавил: – Я буду по соседству и позабочусь о вашей полной безопасности.
«С этим графом надо быть поосторожнее. Он слишком развязен», – подумала Элинор.
Она сразу догадалась, что на уме у этого хвастунишки. Ему следует преподать хороший урок.
Элинор велела принести в комнату багаж, и служанки переодели ее в бархатное платье с длинными рукавами, отделанное горностаем. Она распустила по плечам свои дивные волосы и в таком великолепии спустилась в общий зал. Теобальд приказал подать на ужин самое лучшее мясо, а музыкантам исполнить гимн в честь посещения замка королевой. Ничто, чем могло быть отмечено памятное событие, не было забыто, все принесли и исполнили. Элинор усадили на самое почетное место. Теобальд сидел рядом, и чем ближе становилась ночь, тем призывнее и развязнее он глядел на нее.
Это немного забавляло Элинор, и она подумала: «Он явно хотел заполучить меня, раз я стала свободна. Раньше мужчины льнули ко мне из-за репутации, теперь станут приставать из-за богатства. Интересно, что больше влечет этого нахала?»
Она решила немного поиграть с Теобальдом. А тот тем временем, обращаясь к Элинор, произнес:
– Сегодня наступил самый счастливый момент для моего замка.
– Будем надеяться, что их у него будет еще немало.
Теобальд оживился. Не значит ли это, что она решила у него остаться?
– Это может случиться, если только вы согласитесь здесь поселиться.
– Зачем, ваша милость, когда у меня есть собственные замки за пределами Блуа?
– Это верно, у вас много прекрасных замков. Но хотел бы, чтобы этот тоже был вашим.
– Вы слишком щедро распоряжаетесь своими замками, мой юный друг. Не потому ли, что ими владеете всего два года? Что скажет ваш благородный отец, увидев с небес, как вы раздаете то, что он вам оставил?
– Да он будет рад, узнав, что я предлагаю вместе с замком.
– Что же?
– Мое сердце, руку и все свое достояние.
– Вы предлагаете женитьбу?
– Да.
– Знаете, я думаю, тут вы не одиноки. Когда у женщины много богатых владений, просто поразительно, сколько мужчин готовы в нее влюбиться.
– Просто вы самая прекрасная женщина в мире. Что вам принадлежит Аквитания, тут никакой роли не играет.
– Я ни за что не вышла бы замуж за человека, не знающего истинной цены земли и богатства. Мне кажется, от него не стоит ждать помощи в управлении моим владением.
– О нет, я тому обучен. Скажу вам так: будь вы последнею служанкой, я все бы отдал ради вас.
– Вас надо понимать так: если я вам приглянулась, вы готовы взять меня в постель на ночь, на две. Я не могу выйти замуж за человека, столь открыто лгущего мне.
– Я вижу теперь, вы слишком умны для меня.
– Вы так считаете? Не советую жениться на женщине умнее вас. Это путь к несчастью.
– О, Элинор, во всей Франции вас знают как королеву любви. Шутки в сторону. Я действительно готов на вас жениться. Умоляю, подумайте о моем предложении.
– Мне нечего думать. Я не могу выйти за вас замуж. Поищите себе другую невесту.
– Я не оставлю надежду.
– Без надежды как найти утешение! Но давайте послушаем ваших прекрасных менестрелей.
Молодой граф был забавным, а его страстная мольба ее даже удивила. Она не провела в замке и нескольких часов, как получила предложение. «Нет, детка, – думала она, – ты хватил лишку. Куда тебе до моего Генриха!» Она непременно расскажет ему об этом молодом нахале, и они вместе посмеются. А может быть, она сложит об этом балладу. О, как ей хотелось поскорее к любимому!
Но вот торжественный прием закончился. Элинор вернулась в отведенные ей покои. Она сидела задумавшись у расстеленной постели, пока служанки ее раздевали, расчесывали волосы и помогали улечься.
– Четверым из вас придется сегодня лечь в этой комнате, а один из офицеров пусть ляжет в дверях. Может быть, ночью у нас будет посетитель, – сказала она прислуге.
Служанки рассмеялись:
– Неужели граф осмелится заявиться!
– Он прямо намекал, а я по глазам видела, что он задумал. Нам не помешает быть готовыми.
Элинор оказалась права. Молодой граф попытался пробраться в ее спальню. Он наткнулся на офицера, лежавшего под ее дверью, тот вскочил и выхватил меч. Граф приказал ему посторониться, но тот ответил, что действует по приказу королевы. И пока он жив, здесь никто не пройдет.
– Шум из ничего, – проворчал граф и, раздраженный, вернулся к себе.
Когда Элинор рассказали о ночном приключении, она долго смеялась. Провести в замке Блуа еще одну ночь она не захотела и приказала своим слугам потихоньку приготовиться к отъезду.
Утром к ней пришел граф. Он был безупречно учтив. Он просил ее остаться в замке еще на день, потому что в округе объявилась банда разбойников, а завтра он соберет эскорт и проводит ее до безопасного места.
Элинор забеспокоилась. Она догадалась, какую недобрую повадку обрел вместе с наследством этот молодой человек. Он может задержать ее как пленницу, заставить насильно принять его ухаживания и держать в замке, пока она не согласится выйти за него замуж. Можно было не сомневаться, планы какого рода зреют в голове молодого графа. Нельзя сказать, что она испугалась, больше удивилась. Вот наглец! Всего два года как стал здесь хозяином, а ведет себя как настоящий разбойник.
Она еще раз его проучит. Элинор сделала вид, что поверила ему.
Вечером опять был пир и снова звучала музыка. Она заметила, как настойчиво он следит, чтобы ее кубок был полон вина. Неужели он думает, что она столь наивна? И Элинор сама заставила его напиться до беспамятства. Она разведала, что он действительно послал за охраной. Только не для того, чтобы ее сопровождать, а чтобы охранять здесь в замке. Она знала, что делать. Она приказала всем своим людям приготовиться сегодня же тайно покинуть замок. Как только все стихнет, они проберутся к своим лошадям, подготовленным заранее. Они незаметно выскользнут, и, когда утром граф проснется, гостей уже в замке не будет.
Элинор – прирожденная авантюристка. Ей доставило удовольствие дать графу маленькое поощрение, сделать вид, что он ее может заинтересовать, если будет держаться в рамках, какие не умалят ее достоинства. Но торопить ее не следует. Ей удалось убедить захмелевшего графа, что ей нужно дать время, тогда она охотнее примет его ухаживания. Граф решил этой ночью не тревожить Элинор, и план ее побега удался. Она со своими людьми спокойно покинула Блуа, а когда сластолюбивый хозяин замка утром проснулся, ему осталось лишь проклинать себя и своих подручных, давших ускользнуть из рук такой добыче.
* * *
Элинор от души смеялась, глядя на замок Блуа, удалявшийся в предрассветной дали. Даже если он пошлет за ней погоню – догнать ее уже невозможно.
– Мы направляемся в Анжу, – сказала она своим спутникам. – Там мы будем в полной безопасности, потому что это земли графа Анжуйского, а граф Анжуйский является герцогом Норманнским, и если я попаду ему в руки, большего удовольствия для меня нет, потому что за него я хочу выйти замуж.
Элинор ликовала, когда они наконец въехали в графство Анжу.
Но радость ее оказалась преждевременной. Выехав на открытое место, она увидела всадника. Это был молодой человек, который, подъехав, попросил разрешения сообщить королеве нечто важное. Юноша рассказал, что ранее состоял на службе Генриха Плантагенета, теперь герцога Норманнского, но недавно был переведен в услужение к брату Генриха, Жефруа Плантагенету.
– Ваше величество, я остаюсь верен герцогу Норманнскому и приехал предупредить вас, что через четыре мили вас ждет засада. Жефруа хотел захватить вас, спрятать в своем замке и держать там, пока вы не согласитесь выйти за него замуж. Он возненавидел брата, потому что тот получил огромное наследство, тогда как ему достались только три замка в Анжу.
Элинор громко рассмеялась.
– Примите этого молодого человека, теперь он будет служить у меня. Я обещаю тебе, мой друг, что отныне ты переходишь на службу герцога Норманнского, потому что кто служит у меня, тот служит также и ему. Спасибо за предупреждение. Мы поменяем наш курс. Мы направимся в Пуатье, и вы скоро увидите этот мой город.
С осторожностью они поехали дальше. И она оказалась не лишней. Уже двое пытались завладеть рукой богатой невесты.
– Никому не взять силой то, что я могу дать по доброй воле сама, – сказала Элинор.
Когда они приехали в Пуатье, Элинор закрылась в своем замке и послала оттуда гонца к Генриху с известием, что ждет его и, как только он приедет, они тут же поженятся.
* * *
Она знала, что он примчится к ней, но как томительно ожидание! А жениться им надо быстро, так, чтобы Людовик не прослышал, за кого она собирается выйти замуж. Как герцогиня Аквитанская она вассал короля, и он может запретить эту женитьбу, если пожелает, а помешать браку Аквитании и Нормандии хотелось не одному Людовику.
Наконец Генрих приехал. Она встретила его прямо у ворот. С великой радостью они обнялись и сразу же стали обсуждать, где и как устроить венчание, которое решили провести немедленно. Без торжественной церемонии им не обойтись, хотя она им вовсе не нужна. Они уже близки, им не терпелось скорее соединиться.
Венчание назначили на Троицын день, но безо всяких празднеств, какие обычно сопровождают бракосочетание знатных людей. Это им может только помешать.
Тем не менее Людовику донесли, что Генрих Норманнский и Элинор находятся в Пуатье и собираются жениться. Король был вне себя. Его мучила ревность, а потом их женитьба объединяла Аквитанию с Нормандией и делала Генриха Норманнского самым могущественным бароном Франции. Он приказал Генриху Норманнскому немедленно явиться в Париж. Но такие приказания Генриха не страшили. Вместо Парижа он отправился с Элинор в святой собор, и в теплый Троицын день Элинор стала законной женой Генриха Норманнского.
КОРОЛЕВА АНГЛИИ
Когда Людовик узнал о женитьбе Элинор и Генриха, он пришел в ярость, какую редко когда испытывал. Прежде всего ему была невыносима мысль, что она ушла к этому юнцу. Генрих Норманнский неотесанный мужлан; он хоть и учен, но невоспитан, а Элинор такая утонченная. Что их связывает? Впрочем, он знал. Это необузданная чувственность, одинаково влекущая их и отпугивающая его. Но дело не в одной ревности. Тут была еще и политика. Генрих Норманнский стал самым могущественным человеком во Франции. Кроме Нормандии, он теперь будет хозяином в Аквитании, Мэн и Анжу; иными словами, ни у кого во Франции, включая самого короля, больше нет таких обширных земельных владений.
Министры сокрушались по поводу расторжения брака короля и его последствий: они ведь предупреждали Людовика об этом, он не должен был отпускать Элинор. После их расставания не прошло и нескольких недель, а географическое и политическое лицо Франции стало уже другим! По мнению многих, Генрих обладал чертами своего великого прадеда. Он несомненно представляет собой ветвь могучего Завоевательского древа. В нем как бы возродился Вильгельм Завоеватель, покоривший Англию. Если он, владея таким куском Франции, еще и Англию приберет к рукам, а дело идет к этому, какую же огромную он получит власть! Употребить эту власть он сумеет, сомневаться в этом не приходится.
Людовик подробно обсудил ситуацию со своими советниками. У таких людей, как Генрих, много врагов. Один из них его брат Жефруа Анжуйский. Он зол на Генриха за то, что тот получил от отца все, тогда как ему достались всего три замка. Правда, в завещании отца предусматривалось, что, когда Генрих станет королем Англии, графство Анжу должно перейти к Жефруа, но, зная Генриха, получить графство он не надеялся. Генрих очень не любил расставаться с тем, что ему попадало в руки. Если Жефруа намерен владеть Анжу, ему надо получить его до того, как за спиной Генриха окажется мощь Англии.
Другим противником Генриха был Юстас, сын нынешнего английского короля Стефана. Юстас, конечно, надеется получить английскую корону после смерти отца. Матильде не удалось отнять ее у Стефана, так почему корону должен получить ее сын? То, что у Матильды преимущественное право на английский трон, для Юстаса ничего не значит. Он не намерен отказываться от трона и будет за него драться.
Вот два надежных союзника, на которых указывали министры Людовику. Оба обижены на Генриха, и обоим есть за что бороться. Если образовать союз и совместно выступить против него, то появится шанс победить Генриха.
Людовик созвал всех заинтересованных на совет для обсуждения плана совместных действий. Юстас и Жефруа пришли в восторг от возможности отомстить Генриху. Они оба люто ненавидели его за бесцеремонность и хамские манеры, а его врожденное самомнение и замашки политической фигуры мировой величины вызывали у них жгучую зависть.
В семейном кругу Жефруа всегда был на втором месте. Так уж повелось, что Генрих был любимцем отца, а с матерью, которую они все старались избегать из-за злого языка и характера, Генриха роднила страшно упрямая и своенравная натура. Было похоже, будто все амбиции и претензии Матильды, а они были непомерными, полностью передались старшему сыну. Жефруа всегда жил в тени Генриха и ненавидел его за это.
Так же страстно ненавидел Генриха и Юстас. Если Жефруа был слабохарактерным, то Юстаса слабым назвать было нельзя. Это человек устремленный; он страждал власти и порой негодовал на своего нерешительного отца. В достижении цели Юстас не останавливался ни перед чем. Он горяч, а его стремление к власти далеко превосходило умение и способность эту власть завоевать и удержать.
Таковы оказались главные политические партнеры Людовика. Для закрепления союза Людовик предложил Юстасу в жены свою сестру Констанцу.
– Будет хорошо, если сестра французского короля со временем станет королевой Англии, – сказал он.
Громче оповестить мир о своей поддержке претензий Юстаса на английский трон Людовик не мог, потому что брачные узы считались самым прочным фундаментом союза.
– Есть еще одно дело, не терпящее отлагательств, – сказали королю министры. – Теперь вашему величеству можно снова жениться, и это нужно сделать срочно. Вам необходим сын-наследник. Народ ждет его.
С неохотой, только в силу необходимости, Людовик женился на дочери кастильского короля Альфонсо тоже по имени Констанца.
* * *
Генрих и Элинор были бесконечно счастливы в браке. Они – люди одного склада. Оба до предела чувственны и ценят это друг в друге больше всего. Но их объединяла не только чувственность. Элинор импонировала решительность и честолюбие Генриха. А его пленяло ее умение быстро схватывать его мысль, когда он делится с ней своими планами.
Что за женщина Элинор! Такой прекрасной и соблазнительной Генрих в жизни не встречал, и вместе с тем – светлая голова; ей надо держаться его уровня, и она вырастет в политического деятеля. То, что она на двенадцать лет старше, на их отношениях никак не сказывалось. У нее молодое тело и зрелый ум.
Их союз оказался крепок, как они и рассчитывали.
Когда Генрих сказал, что собирается ехать в Англию, чтобы договориться со Стефаном, а если потребуется, то вступить с ним в борьбу, Элинор не стала его отговаривать. Разлука для нее горе, но она понимала, что он должен уехать. Им на роду написано быть королем и королевой Англии, а если ради этого придется пострадать, то тут уж ничего не поделаешь. Она, как и Генрих, ни на мгновение не сомневалась в его успехе. Они наслаждались друг другом в постели, которая, перестав быть их тайной, ничуть не утратила для них своей прелести, и с таким же удовольствием говорили о будущем, когда пресыщались бурной страстью.
– Стефан – странный человек, – размышлял вслух Генрих. – Мне трудно представить его своим врагом. Вот и мать называет его своим недругом, и в то же время, когда о нем говорит, выражение ее глаз становится теплее.
– Тот, кто захватил твой трон, – узурпатор и главный враг.
– А все же мне как-то трудно видеть в нем врага. Он проявил в отношении меня непонятную доброту. Когда я был в Шотландии, чтобы начать против него поход, и не получил там поддержки, на которую рассчитывал, он дал мне денег и возможность вернуться обратно в Нормандию. Что ты скажешь о таком человеке?
– Что он дурак, – ответила Элинор.
– В какой-то мере это так. Но, видимо, не совсем. И знаешь, не похож он на настоящего врага.
– Перестань, любовь моя, он же отнял у твоей матери корону. Собирается вместо тебя на трон посадить Юстаса. Ты должен считать его настоящим врагом.
– Конечно. У людей бывают странные влечения. Мне хочется поближе узнать Стефана.
– Оставь в покое его характер, лучше займись его короной, которая принадлежит тебе по праву.
– Это верно. Скоро я отправлюсь в Англию и займусь.
Так проводили они последние дни медового месяца, но любовная идиллия подходила к концу, и начиналась трудная борьба за английский престол.
* * *
Они поехали в Фале, где Элинор встретилась с грозной Матильдой, графиней Анжуйской, дочерью английского короля Генриха I, известной еще как императрица ввиду первого брака с германским императором.
Наконец-то эти две женщины встретились.
Матильда, конечно, была довольна женитьбой своего сына на богатейшей женщине Европы. Сильный характер в Элинор она тоже оценила.
Элинор знала о прошлом матери своего мужа и считала, что та повела себя в жизни неправильно. И вот эта неудачница, не сумевшая обуздать свои страсти, перед ней. Она все еще хороша собой, но характер ее суров. Этим Генрих, молодой муж Элинор, на нее очень похож. Пока же ничего плохого она от Генриха не видела, а по слухам он бывает весьма крут. «Он никогда не повысит на меня голоса, – говорила себе Элинор. – А вдруг? Ну что ж, герцогиня Аквитанская не из тех, кто испугается вспышки мужского раздражения».
Матильда вспоминала былое и сетовала, что если бы она была помоложе, то поехала вместе с Генрихом. Англичане – странный народ, понять их непросто. Они провозгласили ее королевой в Кентербери, и предстояло сделать то же в Лондоне, как вдруг они восстали, и, когда она со своей свитой направлялась на званый обед, толпа ринулась на штурм королевского дворца, так что она едва сумела бежать.
Генрих знал подробности случившегося. Когда они с Элинор остались одни, он ей рассказал, что Матильда повела себя во время коронации столь вызывающе, что англичане не снесли ее оскорбительного высокомерия.
– Надеюсь, – доверительно говорила потом Матильда своей невестке, – Генрих не позволит себе ругать англичан, по крайней мере, пока надежно не усядется на троне.
Сомнений на этот счет у Элинор не было; Генрих слишком умен, чтобы повторять глупости, какие позволила себе совершить его мать.
А Генриху не терпелось скорее попасть в Англию и там на месте решить вопрос с наследованием трона. Для этого надо поставить Стефана в такие условия, чтобы тот поклялся сделать его своим прямым наследником. Генрих Плантагенет должен сделать это. Обе близкие женщины его поддерживали: ему нельзя терять время и надо немедленно отправляться в Англию.
Не успел он собраться, как пришло тревожное известие. На него готовится нападение. Юстас намерен отбить у него Нормандию, а собственный брат – захватить Анжу.
Генрих обрушил на них проклятия, но, поразмыслив, счел удачей, что о предательстве брата и планах Юстаса узнал до своего отъезда. Теперь уезжать нельзя. Сначала надо разделаться с Юстасом и Жефруа, ополчившимися на него с помощью и благословения бывшего мужа Элинор, французского короля.
* * *
Когда Генриху противостоит противник, значительно превосходящий его по силам, его талант военачальника проявлялся наиболее ярко. Отложив планы завоевания английской короны, он немедленно занялся упрочением своих позиций в Нормандии. Сделать это совсем не просто. У него теперь обширные владения и много такого, что надо оборонять и удерживать в своих руках. Но Генрих не испугался и не растерялся, а смело вступил в противоборство с коалицией французского короля.
– Пусть Людовик только сунется ко мне! Я покажу ему, кто из нас настоящий мужчина.
– Ну мне-то это показывать не надо, – говорила ему Элинор. – Ты, конечно, победишь, ни на миг в том не сомневаюсь. Что касается хвастуна Юстаса, ты быстренько проучишь его, как выступать против законного наследника Англии. А твой братец просто дурак. Вспомни, какую он хотел сыграть со мной шутку!
Бывшая императрица Матильда тоже заявила о своей поддержке сына. Пусть он не робеет. С ним две женщины, любящие и преданные! Они присмотрят за его достоянием, а он все силы может бросить на борьбу с врагами. Все так и вышло, хотя потребовалось на это несколько месяцев. Он побил своего глупого брата Жефруа, разгромил в сражении Юстаса, и в результате всего Людовик запросил мира. Генрих не стал упиваться своей победой. Им овладела жажда завоеваний. Теперь было самое время нанести удар по Англии.
Как всякий толковый полководец, он начал с определения своих возможностей. Прежде всего он может спокойно положиться на жену и мать, они опытные правительницы и успешно его заменят здесь. Как хорошо, что он не женился на пустой и жеманной девице. Элинор прожила дольше, чем он, и набралась ума. А теперь все интересы и помыслы этой удивительной женщины служат только ему. Характер матери с годами не стал добрее, и отношение других к ней не улучшилось, а Элинор, при всей своей гордости и властности, умеет располагать к себе людей. При этом они обе глубоко преданы сыну и мужу, и лучших опекунов своих владений Генриху не найти.
