Текст книги "Начало династии"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– В таком случае, ваше величество, мне не понятно, почему до сих пор это не было востребовано обратно.

– Потому что только сейчас это дело может быть решено, но это не значит, что его совсем не следует решать. Лучше уж поздно, чем никогда.

– Я остаюсь при своем мнении, ваше величество.

– Вы забываете, что можете навлечь на себя неудовольствие короля и королевы.

Граф поклонился и спросил позволения удалиться.

Когда он вышел, Элинор взорвалась:

– Наглый пес! Как он смеет поучать нас!

– Он вправе высказать свое мнение, – возразил Людовик мягко.

– Разве мы не король и королева? Как можно сносить оскорбление в собственном замке! Вот увидишь, его милость граф Шампанский горько пожалеет об этом!

Людовик успокаивал королеву, но уговоры Людовика не помогли, королева осталась неумолимой.

* * *

После аудиенции у короля Теобальд направился в апартаменты к своей сестре, жене графа Вермандуа. Сестру он нашел в расстроенных чувствах. Расстроен был и Теобальд. Его сильно огорчил тон, каким осудила его королева за отказ поддержать кампанию против Тулузы.

– Что с тобой, Элинор (сестру его звали так же, как и королеву), почему такая печальная? Опять Рауль тебе изменил?

Сестра пожала плечами.

– В том нет ничего необычного.

– Жалею, сестра, что ты вышла за него замуж, хоть он и кузен короля. Кто теперь его пассия?

– Не знаю. Не пыталась выяснить. Мне кажется, что лучше оставаться в неведении.

– Но нельзя оставлять его в неведении твоих переживаний.

– Конечно, он знает, только это ничего не дает. Сейчас он слишком сильно увлечен и больше ни о чем не может думать. Все делается втайне, конечно. Не сомневаюсь, это какая-то женщина, обманывающая своего мужа, как Рауль обманывает меня.

– Тебе его не переделать, Элинор.

– Боюсь, что да. Он будет гоняться за женщинами, пока ноги носят.

– Я поговорю с ним.

Сестра покачала головой.

– Лучше не надо. Видно, таким, как мне, судьба уготовила иметь неверного мужа… Порой мне кажется, что нам лучше было бы родиться в бедности… Ты посмотри, как разбросало нашу семью. Детство прошло так быстро… В большой семье, как наша, младшие не успевают хорошо узнать старших, как те уже покидают родное гнездо… Я часто думаю о брате Стефане…

– О короле Английском? Да, вспоминай его почаще и молись за него. Он нуждается в наших молитвах.

– Помню, как мы все радовались, когда он завоевал корону.

– М-да, и плакали, когда Матильда решила ее отнять.

– Мне хотелось бы видеться с ним почаще. Но это удается, лишь когда он приезжает в Нормандию.

– Бедняга Стефан, видно, нелегко носить корону.

– Ты, значит, предвидел это, Теобальд. У тебя было больше прав на английскую корону, чем у Стефана. Ты самый старший у нашей матери, и Вильгельм Завоеватель тебе такой же дед, как Стефану.

– Стефан рос в Англии. Тогда король Генрих и решил сделать его наследником.

– Если бы муж Матильды не умер и она осталась бы в Германии, в Англии не было бы этих ужасных войн.

– Но она дочь короля, и многие считают ее прямой наследницей английского трона. Стефан наш брат, и я буду помогать ему, чем смогу, но Матильда, как ни говори, дочь короля. И это нельзя забывать.

– Бедный Стефан, дай Бог, чтоб у него все было хорошо. Какую ношу ему приходится нести!

– У него хорошая жена. Ни у кого нет такой.

– Но и ей он изменяет. Есть ли хоть один верный муж?

Теобальд погладил сестру по руке.

– Не бери близко к сердцу неверность Рауля. Уж такой он есть. Королева Стефана вынуждена мириться с этим. Забудь это и ты.

– Что делать, я так и поступаю, Теобальд, но мы говорим не о том. Хуже, что ты вызвал недовольство королевы, это может повлечь за собой серьезные последствия.

– Боюсь, и короля тоже.

– Но главное – королевы. Она правит двором и мечтает расширить королевство, чтобы обрести больше власти. Мне кажется, она мстительна.

– Я сумею защитить себя и свои земли, Элинор. Король молод и неопытен. Жалко, что его женили на такой властолюбивой женщине. Аббат Сюжер умный человек, и Людовик Толстый оставил своего сына в хороших руках… не считая, конечно же, рук жены. Да кто мог знать, что эту девчушку так увлекут государственные дела…

– Королева намеревается править. Ты едешь обратно в Шампань?

– Да. Счел нужным приехать сюда и объяснить свое положение королю. Лучше самому изложить свои соображения, когда с чем-то не согласен.

– Удачи тебе. Хорошо, что увиделись. Еще мне бы хотелось встретиться со Стефаном.

– Лучше не надо. Если он появится в Нормандии, жди больших неприятностей.

– В Нормандии всегда что-то происходит.

– И боюсь, это надолго. Пока Анжу ведет себя тихо, но там подрастает сын графа. Говорят, что Генрих Плантагенет уже настоящий воин и хочет не только Нормандию, но и всю Англию.

– Опять война… опять беда!

– Когда на трон несколько претендентов, этого не миновать. А тут еще новая беда… Тулуза. Но ты не бойся, Элинор. Я знаю короля, он не охотник до войны. Ничего с этой Тулузой у них не выйдет, вот увидишь. Наверное, не я один отказываюсь поддержать его.

Брат с сестрой попрощались.

Королева смотрела, как граф Шампанский выехал из замка во главе своей кавалькады.

– Да как он смеет насмехаться над королевой! Он поплатится за это. Будь проклят! – не справившись со своими чувствами, воскликнула Элинор.

* * *

Ночь опустилась на замок. Петронелла завернулась в плащ и выскользнула в сад. Никто из встречных и мысли бы не допустил, что это может быть сестра королевы. Скорее всего подумали бы, что это одна из придворных дам спешит на свидание. Петронелла знала, что ее назовут своенравной и бесстыдной, но она почему-то не боялась этого, более того, она не страшилась и грозившего ей бесчестья. Что она могла поделать? Когда Рауль ее обнимает, силы и твердость оставляют ее; она уже почти согласилась, но потом, испугавшись, разрыдалась и сквозь слезы шептала: «Я не могу, я не смею!»

А он, нежно покусывая ей ушко, уговаривал: «Нет, можешь и смеешь!»

Теперь она знала, что не устоит и сдастся. Но не об этом ли слагают песни? В них поется о нежном ухаживании, о возвышенной любви, о рыцарях, идущих на смерть за своих дам, но куда лучше просто любить, чем умирать! Смерть ужасна своей кровью и болью, а любовь прекрасна. В ней желание, страсть и бурное ее удовлетворение, которое ей еще неведомо. Но она испытает это, и скоро. Ее собираются выдать замуж. А вдруг ее выдадут из государственных интересов за немощного старика? Вот Элинор выдали за Людовика. Правда, он король, но совсем не интересный. В этих делах он совершенно ничего не смыслит, как говорила сама Элинор. Если ее выдадут за такого, она обязательно заведет любовника. Кого-нибудь вроде Рауля…

Рауль! Она идет к нему и в этот раз не сможет отказать. Он просто не допустит этого. Петронелла вспомнила, как в прошлый раз он говорил сердито: «Я страдаю слишком долго». И эти сердитые ноты в его голосе бросали ее в трепет. Она решилась – сегодня.

Рауль ожидал ее в кустах, и как только она приблизилась, он крепко обнял ее, прижимая.

– Рауль, я не смею…

– Я знаю место.

– Мне надо возвращаться.

Он только рассмеялся.

– Сестра будет гневаться. Тебя заботит гнев королевы?

– Сегодня мне все неважно, кроме тебя.

Она сделала вид, что хочет уйти, но оба знали, что это притворство.

В кустах нашлось укромное местечко.

– Сюда может кто-нибудь прийти, – запротестовала Петронелла.

– Нет, никто нас не потревожит.

– Я должна возвращаться.

– Ты должна быть со мной.

Он взял ее на руки и с нежностью опустил на землю.

– Мне ничего не остается, как подчиниться, – сказала она.

* * *

Элинор быстро разглядела перемены, произошедшие в сестре, и угадала их причину. Она позвала Петронеллу в спальню и, когда они остались одни, потребовала:

– Лучше расскажи все сама.

Петронелла широко открыла глаза, изображая удивление и непонимание. Элинор взяла ее за плечи и встряхнула.

– Не строй из себя невинность, детка. Кто он?

– Элинор, я…

– Я же все вижу. От меня ты ничего не можешь утаить. Если бы ты крикнула с башни: «У меня любовник», – ты не могла бы это выразить яснее.

– Не знаю, почему…

– Нет, ты еще ребенок. И дурочка к тому же. Тебе надо было сначала дождаться замужества.

– Как поступила ты…

– Ты знаешь, я была девственницей, когда вышла замуж за Людовика. Иначе нельзя. Теперь мы ищем мужа для тебя. Кто твой любовник? Может быть, мы выдадим тебя за него. Я поговорю с Людовиком.

– Эт-то невозможно, – заикаясь, прошептала Петронелла.

– Почему?

– Он… уже женат.

– Как ты глупа!

– Я ничего не могла поделать, Элинор. Я не хотела этого. Сначала это было как игра… как песня и разговор о любви… а потом…

– Да знаю я. Ты ничего мне нового не скажешь. Тебе надо было посоветоваться со мной, рассказать, что за тобой начали ухаживать. Кто он?

– Рауль…

– Граф Вермандуа?

Петронелла кивнула.

Элинор охватила ярость. Тот, кто восхищался ею, кто уверял, что лишь она ему желанна, что все другие женщины для него не существуют! И все это время он крутил любовь с сестрой!

– Не могу в это поверить. Он же стар…

– На десять лет старше тебя. Для мужчины это совсем не много.

– И ты ему отдалась!

Петронелла горделиво вскинула свою чудную головку:

– Да, и не жалею. И снова пойду на это. Ты тоже так бы сделала, если бы не король.

Элинор снова тряхнула сестру за плечи.

– Не забывай, с кем ты разговариваешь! У меня есть долг, как у королевы. А ты себя ведешь как последняя потаскушка.

– Почти все придворные дамы делают то же. Они сидят с тобой, толкуют о высокой любви, а по ночам бегают к любовникам. Стихи и романсы любовь не заменяют, ты сама это знаешь.

– Она еще будет меня учить! Давай не будем тратить время на препирательство. Тебе надо срочно выйти замуж. Об этом сейчас следует говорить и думать.

– Я люблю Рауля, – сказала Петронелла твердо.

– А он любит тебя, надо думать.

– О, еще как!

– Но не в такой мере, чтобы уберечь тебя от похоти своей.

– Да это же любовь!

– Притом он понимал, чем это тебе грозит. Он знал, что женат, и ты знала тоже. Он женат… – Элинор остановилась, и на лице ее появилась странная улыбка. – Он женат, – медленно проговорила она, – на женщине, носящей мое имя. Она сестра нашего надменного Теобальда Шампанского

– Рауль ее не любит, – поспешила вставить Петронелла. – Их брак невсамделишный. Они когда-то были любовниками. Она его совсем не понимает.

– Это он тебе все наговорил. Так все мужья-гуляки говорят. Она не понимает одного, сестренка: почему она должна оставаться верной женой, когда он путается с другими, сколько ему заблагорассудится. Я, кстати, это тоже не понимаю. Опять мы отвлеклись. Печально то, что ты не девственница, но не менее печально и то, что очень скоро ваше безумство в любви может принести плоды… Я поговорю с королем. Мы должны тебя немедленно выдать замуж.

– Если вы выдадите меня за другого, от Рауля я ни за что не откажусь.

– А если это будет Рауль?

Петронелла радостно забила в ладоши:

– Ах, если бы!

– Над этим надо подумать.

* * *

Королева приняла Рауля, графа Вермандуа, очень холодно.

– Я крайне недовольна.

– Надеюсь, не мной, ваше величество.

– Кем же еще! Я узнала о ваших отношениях с моей сестрой. Она мне призналась, что вы совратили ее. Что вы на это скажете?

– Что человек, ослепленный солнцем, ищет утешения у луны.

– Хватит этих метафор насчет солнца и луны. Я их наслушалась довольно. Вы хотите сказать, что раз не добились меня, то обратили свой взор на сестру?

Он склонил голову.

– Сестра не будет рада, если я передам ей ваши слова.

– Ваше великодушие и благоразумие не позволят вам сделать это.

– Никто и ничто не в силах помешать мне сделать, что я пожелаю.

– Вы – закон, а наша воля – повиноваться вам. Что вы повелеваете мне сделать, ваше величество? Только скажите, и я сделаю или умру, стараясь.

– Кое-что, не столь великое, как подвиги Геракла.

– Я сделаю это, лишь бы доказать вам свою преданность.

– Советую быть осторожней. Как-нибудь я могу задать вам задачу непосильную.

– Ничто мне так не тяжко, как быть возле вас и не иметь возможности любить вас.

– Вы говорите так, будто не собираетесь жениться на другой женщине.

– Жениться? – Он моментально насторожился. – Увы, я уже женат.

– На женщине, которую вы не так уж страстно любите, я полагаю.

– Жена есть жена. Но когда я стою пред неотразимой, мне остается только сложить оружие.

– Вы говорите обо мне или о сестре?

– Мои чувства вам известны. И в поклонении вам я не одинок.

– А Петронелла? Вы любите ее?

– Она напоминает вас. Что мне еще сказать?

– Если бы вы были свободным, вы женились бы на ней?

– Со всей душой.

– Я не спрашиваю, будете ли вы ей верным мужем. Знаю, что спрашивать напрасно. Она вами увлечена.

– Как мне хотелось бы стать свободным!

– Вы могли бы, если бы нашлись кровные связи с вашей женою.

– Я их не знаю…

– Вы бестолковы, граф. Между нашими родами такие связи существуют. В течение столетий между ними столько смешанных браков, что стоит поискать как следует, и такие связи отыщутся.

– Если они найдутся…

– Если! Их надо найти. Их должно найти. Вы совратили мою сестру. Насколько я знаю, она уже беременна. Виновник вы. Не забывайте, она сестра королевы. Вы женитесь на ней?

– Если отыщется верный повод считать мой брак недействительным.

– Значит, такой повод надо найти, – сказала королева твердо и жестом показала, чтобы Рауль удалился.

Элинор осталась довольна. Петронеллу надо обязательно выдать замуж за совратителя; и как удачно, что жена Рауля приходится сестрой ее врагу Теобальду. Будет ему наукой, как насмехаться над королем и королевой.

* * *

Элинор пребывала в замешательстве. Граф Теобальд в своем противлении оказался неодиноким; немало других вассалов оставили призыв короля без внимания. Было ясно, что идти на войну из-за Тулузы страна не желает. Желание захватить Тулузу исходило от одной королевы и только немного от ее покорного мужа.

И тем не менее Элинор не отступила, и вскоре они выехали из Парижа вместе, готовясь осадить и захватить Тулузу. Все свои планы Элинор привела в действие. Спешно шло расследование отношений между предками Рауля и его жены. Королева считала: если как следует в них покопаться, кровные узы всегда найдутся. Епископы уже сидели за работой, хорошо зная, что навлекут на себя августейшее неудовольствие, если необходимое не будет найдено.

Людовику же этой войны совершенно не хотелось. Он ненавидел гибель людей и совсем не желал наказывать невинных. Одержав свою победу под Орлеаном, он даровал своим подданным бунтовщикам то, что они требовали: отменил жестокий закон, по которому у людей отрубали пальцы, если они не платили налога. Какой в этом смысл, вопрошал он, если пальцы нужны, чтобы заработать на уплату налога? Мысль о неизбежных страданиях простого народа для него мучительна; но что он может поделать? Элинор неустанно твердит, что Тулуза должна быть ее, а значит, и его, кроме всего прочего, она не может простить оскорбления, нанесенные Теобальдом Шампанским.

– Неужели мы позволим нашим подданным с нами так обращаться? – вопрошала Элинор. – Если так, то мы не правители!

Спорить с женой Людовик не мог и во всем с ней соглашался. Поэтому-то они маршем двигались на Тулузу.

Людовик, любуясь, невольно стал думать, что было бы неплохо присоединить эту провинцию со столь плодородными землями к своим. Людовик слегка приободрился. Глаза Элинор буквально излучали сияние. Людовик, взглянув на нее, подумал, что их делает такими сияющими и страстными: очарование красотой окружающего пейзажа или отмщение? Людовик не знал. А Элинор, ничуть не сомневаясь, представила, как они быстренько овладеют Тулузой и в результате будет повержен не только граф Тулузский, отказавшийся вернуть то, на что у него нет прав, но и наглый Теобальд. А когда он узнает, что брак его сестры с графом Вермандуа будет признан недействительным, это станет ему двойным унижением! Пусть знает, как быть непочтительным с королевой Франции… и другим будет неповадно. Она преподаст урок всем.

Увы! К глубокому сожалению Людовика и Элинор, Тулуза оказалась хорошо укрепленной, а Людовику скоро стало ясно, что пришедшие под его знамена вассалы воевать не желают. Они встали лагерем неподалеку от замка. Вскоре стало ясно, что на осаду потребуется много времени, и тут один за другим стали подходить соратники Людовика и напоминать, что они согласились выступить с ним, но их договоренность не предполагала долгой осады, они к ней не готовы.

Людовик был в растерянности.

– Прикажи им остаться, – кричала Элинор.

Но Людовик дал им свое королевское слово, нарушить которое он не мог. Ради сохранения своей чести он должен был Элинор возразить.

Так король оказался против защитников замка почти в одиночку, и приходилось выбирать одно из двух: либо отступить, либо понести неминуемое поражение. Пришлось с унижением отступить. Ничего другого не оставалось, как вернуться в Париж и отложить завоевание Тулузы, пока не отыщется другое надежное средство подчинить провинцию короне.

Королева плакала с досады, воображая, как Сен-Жиль и Теобальд Шампанский посмеиваются над королевской незадачливостью! Намерение отомстить возросло с еще большей силой, и первый удар будет нанесен по сестре Теобальда. Епископы выполнили поручение королевы и отыскали наличие кровной связи между Раулем и его женой. Значит, его женитьба будет признана недействительной, и он сможет жениться еще раз.

– Это очень хорошо, что твой кузен женится на моей сестре, – радостно сообщила Элинор королю.

* * *

И вот наступил тот день, когда граф Шампанский с удивлением увидел, как во дворе его замка появилась скорбная процессия – сестра в сопровождении нескольких слуг. Он поспешил ей навстречу.

– В чем дело, Элинор, что привело тебя к нам?

Какое-то мгновение она не могла произнести ни одного слова, спешившись, она бросилась к брату в объятия.

– Мне некуда деться, – наконец произнесла она, рыдая.

– А где твой муж?

– У меня нет мужа.

– Скажи, что все это значит? Рауль умер?

– Нет. Просто он больше мне не муж.

– Но это же чепуха. Ты же замужем за ним. Я же присутствовал на вашем венчании. Пошли в дом, сестрица.

Они расположились в его кабинете, и Элинор, сбиваясь, поведала историю о том, что объявились кровные узы и это сделало их брак недействительным. Она перестала быть женой Рауля; она никогда не была замужем, и венчания с Раулем никакого не было. Более того: Рауль уже женился на другой. Состоялась грандиозная свадьба, на которой присутствовали король с королевой.

– А кто же невеста?

– Петронелла.

– Что? Сестра королевы?

– Именно, сестра королевы.

– Чудовищно! Это – заговор.

Элинор печально поддакнула.

Теобальд пришел в ярость. Это не только бесчестье сестры, оскорбление нанесено всей семье! Конечно, это все интриги королевы. Она заставила епископов объявить брак недействительным, и они это сделали, страшась ее недовольства. И что она на них так взъелась? Скорее всего, устроив бесчестье его сестре, она тем самым мстила ему за отказ поддержать их в захвате Тулузы.

– Я этого не потерплю, – сказал Теобальд. – Сегодня же пошлю депешу в Рим. Изложу это дело папе и докажу, что это настоящий заговор, с целью оскорбить меня через позор моей несчастной сестры.

– Может быть, папа не разрешит расторжения моего брака, как думаешь?

– Конечно! Основания выдвинуты беспочвенные. Я заставлю Рауля взять тебя обратно и докажу, что женитьба на Петронелле незаконна. На ней одной окажется бесчестье, а не на тебе, сестра.

– Знаешь, Рауль с большой охотой взял новую жену.

– Когда у меня будет решение папы, он будет умолять тебя вернуться.

Теобальд сразу же принялся составлять прошение папе по делу обиженной сестры. Он посоветовался с Бернаром Клэрво, и тот вызвался немедленно дело обиженной сестры отвезти в Рим.

* * *

Петронелла была безумно счастлива своим замужеством. Она буквально вся светилась радостью. Глядя на нее, Элинор почувствовала себя немного обделенной. Конечно, ее замужество дало ей корону Франции, которую она не променяла бы ни на что другое, но еще хотелось бы и такого мужа, как Рауль, вместо монахоподобного Людовика.

Она решила, что тянуть с рождением наследника не следует. Это нужно стране и ей самой. И она в этом должна преуспеть, как во всем остальном.

Размышления о наследнике были прерваны прискакавшим из Рима гонцом.

Элинор завела правило присутствовать при официальных встречах короля и при чтении посланий. Послание оказалось чрезвычайной важности. Папа считал, что совершено беззаконие. По наущению королевы и епископов граф Вермандуа прогнал свою законную жену и женился на сестре королевы. Папа не видел оснований, чтобы признать брак графа Вермандуа и сестры графа Шампанского недействительным. Папа отлучает графа Вермандуа от церкви; он обязан отказаться от женщины, с которой сейчас живет, и вернуться к своей жене.

Элинор пришла в ярость.

– Это оскорбление сестры королевы Франции! Как его святейшество не понимает этого!

– Дражайшая моя, нам не следовало позволять Раулю бросать свою жену.

– Какую жену! Та его женитьба неправедна. У них слишком близкое кровное родство.

Король печально на нее посмотрел.

– Твоя любовь к сестре сильна, и ты позволила чувству ослепить себя. Петронелле следовало искать себе мужа в другом месте.

– Теперь он ее муж. Она живет с ним открыто. Ты понимаешь, что это значит? Кто тогда ее возьмет замуж?

– Я думаю, найдется немало таких, кто захочет соединиться с сестрой королевы Франции.

– А я не намерена терпеть эту наглость.

– Это вердикт папы, любовь моя.

– Ты знаешь, что это проделки Теобальда. Он решил посмеяться над нами. Я не успокоюсь, пока не выгоню его из Шампани.

– Шампань ему принадлежит по праву, моя дорогая. Провинция не зависит от Франции.

Королева сощурилась.

– Людовик, порой мне кажется, ты меня не любишь.

– Можешь не сомневаться, что люблю и очень.

– И все же позволяешь, чтобы меня оскорбляли.

– Теобальд сделал лишь то, что сделал бы всякий на его месте: встал на защиту чести своей сестры.

– А что будет с честью моей сестры?

– Замужество ее с моим кузеном неразумно.

– Почему неразумно, если он не женат, ибо женитьба на сестре Теобальда не считается! Почему им, полюбившим друг друга, не освятить свой союз!

– Потому что он уже женат.

– Да говорят тебе, что не женат. Его женитьба незаконна. Он женат на Петронелле, и мы проучим этого Теобальда.

– Как это?

– Мы завоюем его земли. Мы сровняем его замки с землей. Говорю тебе, мы отомстим Теобальду!

– Нас никто не поддержит.

– Тогда мы сделаем это самостоятельно. У меня есть верные подданные в Аквитании. Они пойдут за мной, куда я пожелаю.

– Нет, Элинор, нельзя, чтобы решение о ведении войны зиждилось только на чувстве обиды.

Глаза королевы сверкали гневом. Ничтожество, монах, и за него ее выдали замуж! И что она получила за это – одну корону!

Король, не выдержав натиска разбушевавшейся Элинор, вынужден был подчиниться.

* * *

Элинор решила объявить войну с намерением опустошить Шампань и проучить строптивого графа. Одно повергало королеву в уныние: она оказалась замужем за человеком, не способным доставить ей полного удовлетворения. У нее есть корона, но она к ней уже привыкла, и теперь ей хотелось мужа, покорение которого доставило бы ей удовольствие. А управляться с Людовиком было слишком легко, единственный вопрос, требующий от нее каких-то усилий – это война. Но она быстренько с ним справится, и на то у нее есть свои приемы. Его нежелание воевать только раззадорило Элинор, и она с наслаждением повела войну с ним самим.

Петронелла с Раулем наслаждались любовью и друг другом, и, глядя на их союз, Элинор решила, что они должны остаться вместе. И в этом деле отступать она не намерена.

Тем временем она беспрерывно досаждала Людовику: неужели он струсил? Как он может допустить, чтобы мелкие правители крошечных провинций смели ему перечить? Он будет стоять в стороне и наблюдать, как порочат сестру его жены? Это же равносильно оскорблению жены! Пока Людовик безуспешно уговаривал ее смириться, произошло еще одно серьезное событие. Оказался вакантным престол архиепископа в Бурже. Элинор с Людовиком подобрали достойного, идеально подходившего на этот пост человека. И вдруг пришло известие из Рима, которое их совершенно обескуражило: архиепископом в Бурже папа назначил Пьера де ла Шатра.

– Как он смеет вмешиваться в дела, касающиеся только нас и больше никого на свете! – возмутилась Элинор.

В этом Людовик ее поддержал. Ведь архиепископов во Франции назначает только король.

Людовик по подсказке Элинор ответил на послание папы, что, пока он жив, не допустит, чтобы Пьер де ла Шатр стал архиепископом в Бурже.

Тогда папа позволил себе передать Людовику невероятно возмутительные слова.

«Французский король – сущий ребенок. Ему надо научиться отвыкать от дурных привычек».

Подобное заявление не могло не рассердить Людовика.

– Видишь, – кричала Элинор, – тебя совершенно не уважают. Это потому, что ты позволяешь оскорблять себя. Ты слишком снисходителен. Посмотри на Теобальда Шампанского. Если бы ты пошел походом на Шампань и опустошил ее, папа не посмел бы разговаривать с тобой как с мальчиком.

Нет, этого Людовик сносить не стал, и, когда папа вдобавок ко всем уже нанесенным оскорблениям еще отлучил его от церкви, Людовик перешел к действиям. Он твердо решил, что следует немедленно покарать графа, который посмел стать на сторону противников короля.

* * *

Королевская армия, направлявшаяся на Шампань, была малочисленной. Король радовался всякому союзнику, отдавая себе отчет в том, что соратников ничто, кроме военной добычи, не интересует. В результате чего к армии Людовика присоединилось немало бродячих искателей приключений.

По мере продвижения в глубь владений ненавистного королеве человека эти приставшие отряды вопреки приказу короля стали заниматься грабежом. Людовик видел, как его солдатня выгоняет из домов жителей, насильничает, грабит, съедает и выпивает припасы бедняков. Он вынужден был наблюдать все то, о чем раньше только слышал, что, собственно, и делало саму мысль о войне для него невыносимой. Король пытался остановить бесчинства, но ему никто не подчинился.

Элинор, сопровождавшая его в этом походе, смотрела на короля с презрением. Что это за король, кого не слушается войско и кто содрогается от одной только мысли о войне! Для нее – это земля врага. И пусть теперь Теобальд узнает: стоит ли насмехаться над королем! Если король слаб, то королева не из таких.

Так они подошли к стенам города Витри.

Оборона города оказалась непрочной, и очень скоро войско короля заполнило улицы города, грабя и убивая всех подряд. Старые, немощные, женщины и дети в панике бежали от солдатского сброда, примкнувших к королю отрядов и закрылись в деревянной церкви.

– Остановитесь, остановитесь! – кричал король. Но на него никто не обращал внимания.

Войско пришло сюда ради убийства и грабежа, и сдержать его было невозможно. И тут произошло такое, воспоминание о чем потом будет преследовать Людовика до конца его дней.

В церкви укрылись женщины и дети; малыши прижимались к своим матерям, а матери молились о спасении малышей. Но солдаты короля не знали пощады. Они не стали взламывать двери церкви. Они ее подожгли. Когда пламя стало разгораться и повалил густой черный дым, стали слышны крики людей, их мольба о помощи и проклятия убийцам.

– Прекратите! Прекратите! – умолял Людовик, но и тут его не слушали. А к тому же было поздно. В церкви заживо сгорели тысяча триста человек.

* * *

Король лежал в своем походном шатре, бессмысленно глядя перед собой. Элинор сидела рядом.

– Я слышу их крики, – тихо проговорил Людовик.

– Не слышно ни звука. Они все погибли.

– Все погибли! – заплакал король. – Невинные люди. Дева Мария, помоги мне! Мне никогда не избавиться от их крика!

– Им надо было проклинать своего графа. Им следовало присягнуть тебе на верность.

– Эти люди ни в чем не виноваты. Они же ничего не знали о нашей ссоре!

– Ты должен попытаться уснуть.

– Уснуть! Если засну, они мне приснятся. Я чувствую запах дыма. Мне никогда от этого не отделаться. Как трещало горящее дерево!

– Дерево было старое и сухое.

– А маленькие дети… Они проклинали нас. Представь мать… с малышками на руках.

– Это война, – сказала Элинор. – Не стоит задумываться об этих вещах.

Но Людовик не мог не задумываться. Он сказал, что дальше он не пойдет.

– Уступить сейчас будет означать победу Теобальда, – возразила ему Элинор.

– Мне все равно. Меня тошнит от войны и убийства, – причитал, плача, король.

– Напрасно судьба сделала тебя королем.

– Это верно. Мое сердце отдано церкви. Я часто думаю, что надо было отказаться от короны.

– Как ты, сын короля, можешь отказаться?

– Мне порой кажется, что Господь недоволен мной. Мы уже шесть лет женаты, а детей у нас нет.

– Да, долго нас заставляют ждать, – согласилась Элинор.

– Что мы сделали… или не сделали? Чем я прогневил Бога? – Король затрясся. – Сердце мне подсказывает: сожжение Витри – это смертный грех.

– Перестань думать об этом

– Я не могу, не могу не думать, – простонал король.

Элинор стало ясно, что в таком состоянии он командовать армией не сможет.

– Нам надо вернуться в Париж, – сказала она.

Людовик с радостью согласился:

– Да, распускаем армию. Возвращаемся. Войну объявляем оконченной.

– Нет. Армия останется здесь, а мы вернемся в Париж, у тебя возникли неотложные государственные дела. Там передохнешь и забудешь про Витри. Ты должен знать, что на войне такое случается.

* * *

Война продолжилась. Министры умоляли короля прекратить бессмысленную войну. Король был готов с ними согласиться, но боялся осуждения королевы. Людовик не мог разобраться в своих чувствах к жене. Она будто его околдовала. Что бы он ни возразил королеве, стоило ей упрекнуть его за слабость, он тут же уступал.

Приехал аббат Клэрво, предсказавший гибель принца Филиппа, после чего стал считаться едва ли не пророком. Аббат осуждал королевскую политику и пришел просить короля согласиться на мир. Элинор не желала даже слушать об этом и стала с жаром объяснять аббату, что согласие на мир означает бесчестье для ее сестры и, хотя это лишь одна из причин, побудивших Людовика начать войну, это очень важная причина.

– Такая война гневит Господа, – сказал ей аббат. – Разве это не очевидно? Господь отвернулся от вас во всех ваших начинаниях. Король пребывает в скорби. После сожжения Витри он не знает покоя.

– Это было и до Витри, – заметила Элинор с горечью. – Он оставляет меня бездетной… Говорят, вы вершите чудеса… Не могли бы вы сделать хотя бы одно и для меня?

Аббат подумал и сказал:

– Получите вы благословение на ребенка или нет – это все в руках Господних.

– Как все, что происходит и случается. Но про вас говорят, что вы можете сотворить чудо. Сделайте это для меня!