Текст книги "Начало династии"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Он рассмеялся:
– Что я слышу! Это говорит женщина, спавшая с собственным дядей.
Элинор замахнулась, но он перехватил руку и отбросил ее.
– Запомни, – сказал король. – Хозяин здесь я, а ты такая же подданная, как все.
– Я… подданная? Да ты всего лишь норманнский герцог. Я же тебе Аквитанию дала!
– Это было. Теперь я король Англии.
– А я – королева.
– Моей милостью. Запомни. Я сейчас же могу заточить тебя в башне какого-нибудь замка.
– Что?.. Да как ты смеешь!
– Король Англии смеет все.
– Значит, ты изменял мне… даже когда мы… с первых дней!
– Я же был долго один. Неужели ты думаешь, что я месяцами могу обходиться без женщин? Это была женщина легкого поведения. Только и всего.
– И в моей детской должен воспитываться ублюдок женщины легкого поведения вместе с моими детьми!
– Он королевских кровей.
– И ты думаешь, я это позволю?
– Да, мадам, я так думаю. И если только ты посмеешь что-нибудь ему сделать во вред, я тебе устрою такое, что ты пожалеешь, что родилась на этот свет, клянусь тебе!
– Неужели ты думаешь, что я способна мстить детям?
– Нет, я так не думаю. У тебя хватит ума понять это.
– Генрих, я сама правительница. Я никому не позволю так обращаться со мной.
– Я обращаюсь со всеми так, как сочту нужным.
– Я столько сделала для тебя…
– И я для тебя. Женился на тебе… на разведенной, на двенадцать лет старше.
– Я возненавижу тебя за это.
– Пожалуйста. Мы зачнем новых сыновей в ненависти. Давай сейчас же приступим к этому.
Элинор попыталась вырваться, но этот разговор возбудил его, и он уже не выпустил ее. Трудный шаг, так его пугавший, был пройден. Она знает, что у него есть ребенок от другой, что он поселится в ее детской, что она примет этого мальчика, как принимает сейчас его самого. Устоять против него она не может.
Ей придется расстаться со своими романтическими грезами и забыть о песнях своих трубадуров. В жизни все происходит по-другому. Такие мужчины, как он, когда находятся без жен, должны иметь других женщин. Он считает ее достаточно опытной, чтобы понять это. В будущем им придется надолго расставаться, а других женщин… их легионы. Ей надо привыкнуть к этому, и если появятся еще один или два внебрачных ребенка, которых он пожелает привести во дворец, они будут приведены.
Элинор приняла это. Она реалистка и не стала противиться тому, что было неизбежно. Но отношение ее к Генриху с того дня переменилось. Она больше не старалась ему угождать; теперь на первом месте было то, что хотелось и было удобно ей самой.
В детской появился маленький Жефруа, обаятельный карапуз. Король особо приглядывал за ним, заботясь, чтобы тот не чувствовал себя среди сводных братьев обделенным. Королева этого мальчика не замечала, а к Ричарду она испытывала совершенно необъяснимую нежность, о существовании которой в себе она даже не подозревала.
* * *
С переменой в отношениях они стали видеть друг у друга недостатки, каких раньше вовсе не замечали. Генрих стал часто казаться Элинор грубым, немыслимо одетым, его обветренные руки стали ей неприятны. Хотя он тверд в своих решениях, ей теперь казалось, что ведет он себя не по-королевски. Хотя тут она была не совсем права. Он добился того, что его воля исполняется немедленно и беспрекословно. Ей не нравились чисто внешние проявления, его поведение на людях, простота в одежде и то, что он не садился за стол, а часто ел стоя, как будто на это у него совсем нет времени. Она вспоминала изысканные обеды в замке отца и при дворе Людовика, поэтому вид стоящего за едой короля ее безмерно возмущал. У него участились приступы ярости. Теперь в ее присутствии он даже не пытался себя сдерживать. Она могла наблюдать, как он катается по полу и от злости грызет тростник. Временами ей казалось, что он сходит с ума: глаза принимали дикое выражение, ноздри раздуты, и он действительно напоминал свирепого льва, с которым его часто сравнивали. Из-за этой ярости его все боялись. И в то же время Элинор должна признать, что люди относились к нему с большим уважением. Все у Генриха подчинено одной цели: сделать Англию великой и не выпустить из рук ни единого клочка земли. Он желал быть для народа тем, кем был его великий прадед, могущественный Завоеватель. Хотя похожи они не были. Великий Вильгельм был сосредоточен на одних завоеваниях. Он был женат и, несмотря на длительные разлуки, оставался практически безупречно верным супругом. Вильгельм был чувственно холодным, а Генрих – нет. Элинор думала об этом и грустила, ей жалко ушедшего чувства, потому что Генрих по-прежнему ей необходим. Она не жалела об этом своем замужестве. Ругала себя за то, что наивно идеализировала отношения с мужем. Была сверх меры романтичной, а Генрих – страстный земной мужчина. Они одинаково хотели властвовать и повелевать, поэтому ее гордость страдает, оттого что вынуждена мириться с его неверностью. Ее особенно мучило воспоминание о том, как она преданно мечтала о нем, когда он развлекался со шлюхами, а с одной спутался настолько, что привел в королевскую детскую ее ребенка. «Сколько же он наделал таких детей по всей стране?» – думала она с досадой.
Желая усмирить Элинор, Генрих уделял этому ребенку особое внимание, и Элинор его невзлюбила. Генрих настоял, чтобы между детьми никакого различия не делалось. Но когда они вырастут, все будет иначе, размышляла Элинор. Тогда молодому господину Жефруа придется усвоить свое отличие от законных детей короля. Элинор понимала, что Генрих нахваливает своего сына ей назло, и поэтому старалась делать вид, что это ее совсем не задевает.
Малютка Ричард – ее главная радость и утешение. Он обещает быть очень красивым и уже проявляет характер, своим криком быстро добивается желаемого, чем приводит всех нянек в восхищение. Генрих же его не замечал. Порой Элинор казалось, что крошка Ричард понимает это, потому что стоило отцу к нему приблизиться, как он начинал сердито визжать.
Перемену в отношениях Генрих тоже заметил. Элинор – слишком сварливая, решил он; всем королям нужна кроткая жена, готовая беспрекословно повиноваться. Вот Стефану с его Матильдой повезло; она была умной женщиной, очень много сделала для укрепления положения мужа и вместе с тем никогда его не бранила и всегда старалась угодить. «Когда бы женился на такой, как моя мать, то запел бы по-другому», – ухмыльнулся Генрих, вспомнив яростные стычки отца и матери. Стоило им сойтись вместе, у них немедленно начиналась перепалка, они кричали друг на друга и оскорбляли последними словами. Сколько ненависти у них было друг к другу! Мать была на десять лет старше отца. А он – на двенадцать лет моложе Элинор. Это что – семейный обычай: молодые мужья, старые жены и бурное супружество?
Свой брак и брак своих родителей он, конечно, сравнивать не мог. Отец с матерью презирали и ненавидели друг друга с самого начала. Как у них могли родиться три сына, просто трудно представить. Но они исполнили свой долг, и вот он, слава Богу, старший сын.
А как у него теперь с Элинор? Он не жалеет о своей женитьбе на ней. Она принесла ему Аквитанию, и королева она, какой можно гордиться. Другой такой элегантной женщины он не знает. Она умеет подобрать себе великолепные наряды и носит их с изяществом и достоинством. Где бы она ни появлялась, на нее обращают внимание; одним словом – королева, какой королева и должна быть. Англичане относятся к ней с подозрением, как они относятся ко всем иностранцам, но любят смотреть на нее, и она того стоит.
При этом она гордая женщина. Робкий мужчина неминуемо окажется у нее под каблуком. Генрих вспомнил Людовика Французского. Все годы их супружества Элинор ни во что его не ставила. Он с улыбкой представлял себе, как она приехала в Антиохию и увидела там своего красавца дядю. Очень быстро она уже оказалась у него в постели, а потом еще, кажется, и в постели у неверного! У него есть что ей сказать, если она еще раз учинит ему допрос. Теперь их жизнь с Элинор превращается в сражение. Это его возбуждало, он готов сразиться и вовсе не против такой жены. Тем более она дала ему Аквитанию. Разве можно жалеть о женитьбе на Аквитании? Элинор во всех отношениях настоящая королева, при том условии, что у нее есть муж, способный ее усмирить. После того как она усвоила, что воля короля – это закон, он вполне доволен своей супружеской жизнью. Дети у них еще будут. Она доказала, что может рожать сыновей, а он не будет возражать и против еще одной дочери или двух. Это отличные фигуры в политической игре. Удачное замужество дочери – это лучший способ заключения прочных союзов. Но она должна понять, что он – король и заставит повиноваться себе. Она его королева и заслуживает уважения, но все это ей дано его милостью, и она должна быть ему благодарна.
Однако требовать этого от нее – значит хотеть того, чего еще никому получить не удавалось, а это и делает их отношения такими возбуждающими. Рождение детей оказало на Элинор свое влияние. Боясь испортить свои восхитительные высокие и твердые груди, она не кормила детей сама, но многочисленные за короткий срок беременности несколько испортили ее фигуру. Она родила ему четверых, да еще двух дочерей Людовику. Женщина, которая произвела на свет шестерых детей, едва ли может остаться наядой, какой она была в юности. Такого физического влечения к ней, как раньше, у него уже нет. Неодолимое желание обладать ею, какое испытывал в начале их супружества, уступило место страсти, корни которой лежат в стремлении подчинить ее себе.
Но в глубине души Генриху хотелось отношений совсем другого сорта. Идеально, когда женщина его обожает, послушна, верна во всех отношениях и полностью подчиняет свое Я служению ему. А такие женщины есть. У покойного Стефана, например, была такая. С такой женщиной Генрих был бы добрым и нежным. Такой он не изменил бы. А Стефан разве не изменял? Всем известно, что изменял, но ее чувства к нему никогда не менялись, и она поступала очень умно, продолжая верно служить своему мужу. Правда, таких женщин, как Матильда Болонская, на свете не много, и Элинор в их число не входит.
Генрих доволен: Элинор поняла, что сохранять ей верность он не намерен и, как король, будет жить и развлекаться где и как ему вздумается, а все его подданные, будь то королева или последний слуга, должны знать эту королевскую волю, и никто никаких вопросов задавать ему не смеет.
* * *
Генрих нигде не оставался подолгу. Если он на Юге, то его интересовало, что делается на Севере. Он постоянно ездил по стране, не говоря, куда конкретно направляется. Это означало, что все и всюду должны быть готовы встречать его в любой момент с отчетом, и горе тому, кто не исполняет его приказов. Простые люди горячо это приветствовали, они видели, как это сразу повлияло на восстановление законности и порядка. Ни один разбойник-барон не смел теперь совершить набег или нападение. Стоило узнать об этом королю, и виновный сразу же подвергался наказанию. Англия ожила. У нее снова сильный король.
Элинор – это была приятная новость для Генриха – снова беременна. Она же плакала с досады:
– Во что я превратилась? В животное, с единственным предназначением плодить потомство?
– Это предназначение женщины, – ухмылялся Генрих.
– Тогда вот что тебе скажу. После этого я ухожу на долгий отдых.
– Три сына было бы неплохим счетом, – соглашался он.
Он стал ей ненавистен. Моложе ее, полон сил и энергии, снова собирается в поездку высматривать хорошеньких девушек, почитающих за честь быть совращенными королем и уже знающих, что родят они от него ребенка и он будет воспитан в королевском дворце. Ведь он привел от потаскухи в детскую этого Жефруа. Элинор ненавидит его за то, что он молод и волен поступать, как ему заблагорассудится.
И вот Генрих, поднявшись ранним утром, объявляет, что отправляется в очередную поездку по стране. Какая сразу поднялась суматоха! Слуги вскакивали с постелей, невыспавшиеся грумы торопились к своим лошадям. Уловив настроение людей, кони начинали резвиться; повара, официанты и вся челядь, сопровождающая короля, торопливо собирали нужные в поездке вещи и припасы. Король собрался, а он не любил промедлений.
Элинор наблюдала за происходящим из окна. Все его боятся, но никто не желает остаться дома. Гнев короля заставляет трепетать, а грубый одобрительный возглас вызывает восторг. С неохотой Элинор признает, что он настоящий король. Вот он громогласно дает распоряжения, и все мечутся как безумные. Тащат его кровать. Кто-то ляжет с ним следующей, думает она со злостью. Ему больше удовольствия доставляет постель, а не застолье. Так что званых обедов в пути не будет, вздыхает Элинор.
Генрих поднял голову и увидел ее в окне. Он шутливо ей поклонился. Его отъезд больше королеву не печалит, как в былые дни. Иначе она была бы рядом, просила бы возвращаться поскорее, думать о ней, как она будет думать о нем. Теперь все не так. Теперь она узнала, что он развратник и изменник. Не мог сохранить верность, даже когда они были на вершине любовной страсти. Пусть отправляется к своим шлюхам. Она рада побыть без него. А еще посмел выгнать Бернара де Вентадура. Почему? В самом деле приревновал или только притворился, что ревнует? Многое Элинор в нем не понимала. Наверное, поэтому она не перестает о нем думать.
И вот Элинор Аквитанская, изящная леди, изысканного вкуса и редкой культуры, покровительница искусств, стала простой женщиной, ожидающей королевской милости в постели, даруемой, как она начинает думать, исключительно ради потомства. Это и есть романтика любви, о которой пели ее трубадуры?
Свое утешение она находила только в общении со своими детьми, особенно с Ричардом. Он рос дивным ребенком, а скоро у нее будет еще один. Года не прошло, как она родила Ричарда, и снова отяжелела! Королева взяла Ричарда на руки и прижалась лицом к его мягкой крошечной головке.
– Король уехал, Ричард, – тихо сказала она.
Кроха радостно загугукал, словно все понял. Элинор рассмеялась и прижала его к груди. С этим прелестным ребенком она забывает о разочарованиях с мужем.
ПРЕКРАСНАЯ РОЗАМУНД
Генрих направился в Шропшир. Вступив на престол, он приказал разрушить все замки, возведенные как укрепленные гнезда баронов-грабителей. Это породило ненависть к нему тех, кто такие замки возводил, и Генрих понимал, что без постоянного контроля за этими землями разрушенные замки будут восстанавливаться. Ему донесли, что именно это происходит в Шропшире, причем такое сообщение поступило от сэра Уолтера Клиффорда, у которого к тому же завелась тяжба с сыном вождя одного из уэльских племен. Поэтому Генрих и держал путь к замку сэра Уолтера, чтобы заодно разрешить возникший спор.
Сэр Уолтер вышел встретить короля во дворе своего замка, подал ему кубок гостеприимства, из которого сначала отпил сам, чтобы показать, что вино не отравлено, и собственноручно придержал стремя, когда король слезал с коня. Потом он проводил короля в залу, где собралась вся семья.
Вся семья в сборе: леди Клиффорд и шесть ее дочерей. Некоторые уже замужем, их мужья стоят возле. Внимание короля привлекла самая младшая, совсем еще юная, красивее которой он, кажется, еще никогда не встречал. Генрих задержался около нее и сказал:
– У вас очаровательная дочь, сэр Уолтер.
– Ваш комплимент она запомнит на всю жизнь, милорд.
– И я не скоро забуду такую красавицу. Как тебя звать, девица?
– Розамунд, сир.
– Розамунд? – удивился король. – Это значит Роза Мира, да?
Он прошел в отведенные ему покои.
Все повара замка, сбиваясь с ног, готовили блюда, достойные короля; непритязательные вкусы короля в еде были хорошо известны, но каждый хозяин дома старался угостить его как можно изысканнее. Король того ожидал, хотя сам никогда пиршеством не увлекался. Восхитительный стол накрыт в главной зале. Генрих вышел, уселся во главе стола и велел, чтобы дочь сэра Уолтера села рядом, затем он принялся за еду в некоторой задумчивости. Сейчас белокурая девица показалась ему пленительно красивой, и он поймал себя на том, что сравнивает ее с брюнеткой Элинор. Девушка походила на свежераспустившийся цветок. Она готова во всем королю угодить, немного напугана его вниманием и тем ему еще больше нравилась.
– Слушай, я еще не встречал такой приятной девицы, – сказал ей Генрих ласково. Потом взял ее нежную белую ручку, подержал ее в своей, приложил к ней свою грубую ладонь и рассмеялся. – Эта рука, детка, держит все нити управления страной. Это сильная рука, Роза Мира, хотя не такая красивая, как у тебя.
– И хорошо, что она такая, сир. Ваша рука и должна быть такой.
– Верно сказано! Правильно думаешь о своем короле. Ведь какой он ни есть… он все равно король. Ты это хотела сказать, розочка моя?
– Да, сир. Так и должно быть, разве нет?
– Ваша дочь порадовала меня, сэр Томас. Она – редкой красоты и изящества.
Генрих весь вечер не отпускал от себя девушку, а когда расставались на ночь, спросил:
– У тебя уже есть любовник, милая?
Она очаровательно вспыхнула и ответила «нет».
– Тогда сегодня он у тебя будет, и это будет король.
* * *
Генрих в замке задержался. Розамунд ему совершенно вскружила голову. Отец с готовностью уступил ее королю, а сама Розамунд, хотя и была девственница, тоже не протестовала; она считала себя обязанной угодить королю и только радовалась, что смогла доставить ему удовольствие.
Мать же пригорюнилась. Она мечтала, что дочка выйдет замуж, обзаведется собственной семьей, как ее старшие сестры. Сэр Уолтер утешал ее как мог:
– Ничего, Розамунд немало получит сама и принесет пользу нашему дому. Если у нее будет ребенок, король позаботится о нем. Не уступи ему, он может разозлиться. Говорят, король в гневе страшно лют.
– Надо было спрятать дочерей.
– Будет тебе. Ничего хорошего из того не вышло бы.
Розамунд сразу влюбилась в короля. Величие власти покорило ее совершенно. Девочка смущалась своей женской неопытности, боялась, что чем-то может не угодить королю. Генрих ее успокаивал, объясняя, что невинность и есть ее главное очарование.
Оторваться от Розамунд оказалось для него не просто, и, собираясь уезжать, он говорил ей:
– Мне никогда не забыть это время в вашем замке.
– Я тоже запомню это навсегда, – отвечала Розамунд.
– Но ты не печалься.
– Не печалиться я не смогу, если вы уедете.
Какая прелесть! Как не похожа на Элинор. Может, этим она и обвораживает? Розамунд – сплошная нежность и признание его полного превосходства. Она не столь знающа, как Элинор, но достаточно образованна. Короля просто обожает, а для человека, окруженного расчетливым угодничеством, видеть ее полное бескорыстие было наслаждением.
– Мне нужно ехать, сладкая моя Розочка. Дорого бы дал, чтобы остаться и побыть с тобой еще.
Уэльсцы взбунтовались. Генрих приказал собрать всех лучников Шропшира и двинул их со своим войском против Овэйна Гвиннедда. Произошло ожесточенное сражение, обе стороны понесли тяжелые потери.
Генриху рассказывали, что дед его, Генрих I, часто ходил на Уэльс и там встретил принцессу Несту, которую любил больше всех своих многочисленных женщин. Он часто ездил к ней, а королева ничего не знала о его страстном увлечении. Один из сыновей Несты, также названный Генрихом, теперь воевал на стороне англичан. Во время сражения этот Генрих, сын Несты, был убит, а Генрих-король был на волоске от гибели. И если бы не храбрый английский воин, ставший на пути врага и сразивший его своим мечом, короля тоже ждала верная гибель.
Уэльсцы бились ожесточенно, но король сломил их сопротивление. Он загнал уэльсцев обратно в леса и укрепил пограничные крепости. Однако не одни уэльсцы докучали королю. Ему надо спешно возвращаться в Лондон, иначе как ему знать, все ли спокойно на других границах. Так шло со времен Вильгельма Завоевателя.
Но сначала ему хотелось вновь увидеть и еще немного побыть с Розамунд. Лишь в жарких схватках с врагами он не думал о ней. Другие женщины перестали для него существовать, его неудержимо влекло к этой чудной девочке.
Приезд короля стал еще одним праздником для всего замка. А сам король был глубоко тронут тем, как побледнела Розамунд, когда он рассказывал о пережитом на войне, о том, как его храбрые солдаты спасли ему жизнь и дали возможность самому все это ей рассказать. Той ночью, лежа с ним рядом, Розамунд сказала, что у нее будет ребенок.
– Розамунд! – воскликнул король взволнованно. – Я люблю тебя всем сердцем. Я знал много женщин, но никого не любил, точнее, только раз любил так, как теперь люблю тебя. Не думай, что я говорю просто так и что ты больше меня не увидишь. Я приеду к тебе… еще и еще.
Трепещущая от счастья, она нравилась ему все более. Удивительно, ничего не хотела ни для себя, ни для ребенка, ничего от него не ждет, как все другие, ни о чем не просит. Ему вспомнились нахальные выклянчивания Гикенаи и дерзкие требования Элинор. Эта – воистину Роза Мира.
– Я найду для тебя дом и буду часто приходить. Я стану тебе мужем во всех отношениях, кроме названия, и ты вырастишь нашего ребенка. Ты будешь довольна?
– Если мне будет дано видеть вас время от времени, я буду жить ради этих встреч и молить Бога об этом.
– Я буду приходить при всякой возможности, а их у меня будет предостаточно, можешь быть уверена. Я полюбил тебя, Розамунд, и ты станешь моей верной женой. Не будь я уже женат, женился бы на тебе, твой ребенок стал бы моим законным сыном… или законной дочерью. Но у меня есть жена, ревнивая и могущественная. Если она узнает о твоем существовании, то может причинить тебе зло. Но ты не бойся, я тебя в обиду не дам. Найду тайное жилище, и только мы с тобой будем знать это райское местечко, где обитает моя настоящая жена.
Когда расставался с ней в первый раз, он никак не ожидал, что этому будет продолжение. Ему не привыкать давать обещания, которые он тут же забывал. Но с Розамунд все происходило иначе. Генрих не мог ее забыть. Влюбился в Розамунд, как влюбился ранее в Элинор, и даже сильнее, потому что у Розамунд нет богатого приданого, а Элинор всегда сопровождала тень золотой Аквитании. Он решил подыскать для Розамунд дом в Оксфорде, где он часто бывал, или поблизости от него, но в итоге выбрал Вудсток.
* * *
В заморских владениях Генриха никогда спокойно не бывает. Когда они с Элинор в Англии, то в Нормандии, Анжу, Мэн или даже Аквитании всегда что-то происходит. Подданным неведомы заботы правителя, им безразлично, какое из владений он ценит больше. Для Генриха все его звания – это еще и ответственность. Он прежде всего король Англии. Это его главный титул. Но он также герцог Норманнский, герцог Аквитанский, граф Анжу и Мэн. В каждом случае – он правитель и судья. Впрочем, у его предшественников на троне были те же заботы.
Чтобы облегчить себе нелегкую задачу управления разбросанными по белу свету владениями, Генрих обдумывал различные варианты политических союзов и пришел к выходу, что ему нужен сильный и надежный союзник. Таким мог бы стать лишь один монарх в Европе – французский король Людовик. Но как он отнесется к человеку, отнявшему у него когда-то жену? Людовик уже давно женат на другой. Может быть, у него больше нет неприязни к бывшему сопернику? Как бы там ни было, Людовик – король. Личные обиды не должны заслонять дела государственные.
У Людовика две дочери. Хотя нет, эти дочери, Мария и Аликс, от Элинор, значит, на них рассчитывать не приходится. Но у него уже есть дочь от второго брака. Не обручить ли своего сына Генриха с этой девочкой? Помолвка ничему не помешает. Если потом, когда дети подрастут, он решит, что этот брак ему ни к чему, отменить помолвку большого труда не составит. Но в данный момент, когда дети еще в колыбели или едва вышли из нее, такой союз будет полезен обоим монархам. Но согласится ли с этим Людовик? Генрих в душе его презирал: слабый человек! Элинор много рассказывала о нем, и если тот действительно так противился их разрыву, как она передавала, а потом все-таки отпустил ее, то он к тому же дурак. И все же, если ему толково все изложить, он должен с Генрихом согласиться.
Самому ехать к Людовику с таким предложением не стоит, продолжал рассуждать Генрих. Человеку, который отнял у него жену, лучше в Париже не показываться. Надо направить к Людовику своего посла. Такой человек у Генриха есть. Это его канцлер Томас Беккет. Генрих высоко чтит своего канцлера, как не уважает больше никого во всем королевстве. Он доверяет Лестеру и Ричарду де Луси, а Беккетом он восхищается и попросту его любит. Генрих даже считает Томаса гением. Для такого деликатного поручения лучше человека не найти. Он пошлет Беккета во Францию, а сам тайно посетит Вудсток, где в королевском лесу строится домик, маленький рай, куда он поселит свою Розамунд и где она родит ему ребенка.
Приняв решение, Генрих времени даром не терял. Как только эта мысль у него созрела, он тут же послал за Томасом.
