Текст книги "Начало династии"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Или кто? – спросила Петронелла и тоже подошла к окну.
Элинор покачала головой и ничего не ответила.
Через несколько дней в замок прибыл гонец. Элинор спустилась во двор встретить его и угостить кубком подогретого вина.
– Худые вести привез вам, госпожа, – сказал гонец, прежде чем взял кубок. – Герцог умер. Не перенес поездки. Мне горько говорить вам это.
– Выпей, – сказала Элинор, – и войди в дом.
Она провела его в зал, усадила у очага, велела принести ему еды: гонец долго был в пути и очень устал. Но прежде всего она хотела его выслушать. И гонец поведал ей:
– Под конец он сильно страдал, но не отступил. Мы донесли его до святыни, он был счастлив. Он прямо на носилках и умер, прежде чем получил благословение. Просил похоронить его перед алтарем церкви святого Иоанна.
– Похоронили его?
– Да, ваша милость.
– Хвала Господу, он умер в мире.
– Его главная забота была, чтобы у вас все было хорошо.
– Значит, ему будет покойно на небесах. Посмотрев на нас, он увидит, что я могу сама позаботиться о себе.
– Перед самой смертью он получил подтверждение от короля, ваша милость.
Элинор задумалась. Значит, она выходит замуж. Замуж за сына французского короля. Не будь она наследницей Аквитании, Людовик Толстый не поспешил бы соединить с ней своего сына. Как же ей печалиться? Как ей оплакивать кончину отца, который стремился получить сына-наследника, чтобы оттеснить ее? Отца нет. Из его затеи ничего не вышло.
У Аквитании один-единственный наследник. Герцогиня Элинор.
* * *
Молодой Людовик пребывал в смятении. Он думал о предстоящей поездке в Аквитанию, где ему надлежало познакомиться со своей невестой и просить ее руки. Это чистая формальность. Их отцы уже решили, что они должны пожениться. Но ему хочется остаться в Нотр-Даме! Как ему милы церковные обряды, звонкое пение священников, запах ладана, убаюкивающие голоса молящихся! А вместо этого – пиры и празднества, да еще будут посвящать его в таинства брака.
Какая она, эта девочка, которую выбрали для него? Еще хорошо, что она на год младше. Часто принцев женят на женщинах значительно старше. Это было бы совсем ужасно. Вот если бы он был как остальные молодые люди, для кого ничего лучше баловства с женщинами не существует! Он слышал, как они смеются и хвастают своими любовными похождениями. Он же совсем не такой. Его влекут куда более серьезные вещи – глубокие размышления и молитвы. Он ищет уединения и духовного совершенства. Правитель же не может обособиться от жизни; он должен быть в гуще событий. А потом, это лишь вид, что правители правят, на самом деле ими самими правят министры. Им приходится вести войны! А мысль о войне страшила Людовика даже больше, чем мысль о любви.
Король лежит в Бетизи, и туда собрались самые влиятельные министры Франции, среди которых аббат Сюжер. Министры сразу одобрили брак молодого Людовика с Элинор Аквитанской. Подчинение богатых земель Юга короне Франции будет безусловно благом для всей страны. Король может быть уверен, что министры сделают все, чтобы ускорить женитьбу. Аббат Сюжер сам организует поездку молодого Людовика и будет при нем главным советником.
Король чувствовал, что конец его близится, а поэтому ему хотелось, чтобы поездка королевского посольства из Бетизи в Аквитанию прошла совершенно мирно. Никаких грабежей встречающихся по пути городов и деревень не допускается. Народы французского королевства и герцогства Аквитании должны знать, что это будет мирная миссия, нацеленная исключительно на общее благо.
– Король может быть уверен, что все его пожелания будут выполнены, – сказал аббат Сюжер.
Король послал за сыном. Бедный Людовик! Он так хотел посвятить себя церкви! Королю рассказали, что Элинор хотя и молода, но чувственна и вполне готова для замужества. Он надеялся, что она знает, как покорить молодого Людовика. А возможно, сын, увидев Элинор, судя по всему, самую привлекательную девушку во всем королевстве (и не только своими владениями), поймет, как ему еще повезло. Все это король и высказал молодому Людовику.
– Это большая удача не только для тебя, сын мой, но и для твоей страны, забота о которой – первейший долг короля.
– Я еще не король, – с дрожью в голосе ответил молодой Людовик.
– Пока нет, но все говорит о том, что вскоре ты им станешь. Правь хорошо. Вводи мудрые законы. Помни, что корона тебе досталась по воле Бога, так что верно служи Ему. О, мой дорогой сын, да хранит тебя Всевышний! Случись мне потерять тебя и тех, кого с тобой посылаю, мне тогда уже будет безразлично, что станет со мной и с моей страной.
Молодой Людовик преклонил колена перед отцом и получил его благословение.
Затем он со своим отрядом направился в Бордо.
* * *
Река Гаронна извивалась словно серебряная змея, переливаясь в ярких солнечных лучах, а замок Шато-Омбриер устремлялся в безоблачное небо. Принц стоял на берегу реки и думал, что еще немного, и ему придется встретиться лицом к лицу со своей невестой. Он боялся. Что он ей скажет? Она будет презирать его. Как ему хотелось вернуться обратно в Париж! О, этот покой Нотр-Дама! Аббат Сюжер совсем ему не сочувствовал. На это можно было рассчитывать, ведь он служитель церкви! Но Сюжер, как, впрочем, все остальные, думали только о том, что эта женитьба принесет Франции.
– Ваша светлость, нам надо сесть в лодки и переправиться в Бордо. Мадам Элинор знает, что мы приехали. Будет нехорошо, если мы задержимся.
Людовик собрался с силами. Оттягивать встречу бессмысленно. Что не сделаешь сегодня, придется делать завтра.
– Тогда пошли.
Он подъехал к замку во главе маленькой группы рыцарей. Знаменосец высоко держал его штандарт с изображением золотых лилий. Людовик смотрел на крепостную башню и думал, что, наверное, Элинор стоит у окна и наблюдает за ним.
Элинор действительно была там и радовалась виду золотых лилий – символу королевской власти. Хотя Аквитания сильна и богата, король все-таки по званию выше герцога или герцогини. Даже если его старшинство считать пустой формальностью, все равно он является сюзереном, а Аквитания – вассал Франции.
«Я буду королевой Франции», – сказала себе Элинор.
Она спустилась во двор. Сегодня свой наряд она продумала с особой тщательностью. Легкое голубое платье подчеркивало ее природное изящество, а тонкая талия, перехваченная поясом, украшенным бриллиантами, приковывала восторженные взгляды. Она распустила по плечам свои роскошные волосы, украсив голову лентой с драгоценными камнями. Элинор посмотрела на молодого всадника и протянула ему кубок гостеприимства.
«Молоденький, – подумала она, – будешь послушным». Сердце у нее радостно забилось.
Людовик смотрел на нее, пораженный. Он никак не ожидал встретить такое прекрасное создание; ее открытые глаза спокойно ему улыбались. Она показалась ему совершенством.
Принц соскочил с коня, поклонился ей и поцеловал руку.
– Добро пожаловать в Аквитанию, – сказала Элинор. – Прошу в замок.
* * *
– Мой принц довольно мил, – сказала она Петронелле, когда сестра зашла к ней вечером в спальню. – В этих франках есть благородство. В сравнении с ними некоторые наши кавалеры выглядят неуклюжими. Его манеры безупречны. Но поначалу в нем ощущается холодность.
– Это пройдет, раз он увидел тебя, – сказала всегда восхищенная Петронелла.
– Думаю, да, – рассудительно согласилась Элинор. – Но ведет он себя сдержанно. Его воспитывали как священника.
– Не могу вообразить тебя женой священника.
– Ну нет, о священнике мы забудем. Неужели придется ждать, когда закончатся все эти церемонии. Мне хотелось бы сейчас же заняться любовью.
– Тебе всегда хотелось любовника. Отца это беспокоило.
– Но это же естественно. И ты тоже хочешь.
Петронелла, вздохнув, посмотрела куда-то вверх:
– Увы, мне еще долго придется ждать.
Потом они пошептались, обсуждая мужчин двора и достоинства тех, кто годился, по их мнению, в любовники. Элинор вспомнила о некоторых амурных подвигах их деда.
– Он был величайшим любовником своего века.
– А ты его превзойдешь, – сказала Петронелла.
– Чтобы женщина – и такое, вот все удивятся, – рассмеялась Элинор.
– Ты ни в чем не уступишь мужчинам.
– Мне не терпится начать, – сказала Элинор и засмеялась.
* * *
Принц полюбил слушать, как поет Элинор, перебирая тонкими белыми пальцами струны арфы или лютни. В один из вечеров Элинор сказала ему:
– Я спою для вас мою собственную песню.
В песне говорилось о том, как сердце тоскует по любви, и о том наслаждении, какое любовь доставляет при полном удовлетворении.
– Откуда вам это известно? – спросил принц.
– Какое-то тайное чувство подсказывает мне это.
Ее глаза излучали обещание счастья, желание счастья захватило его. Он уже не думал беспрестанно о церковной торжественности; его стали занимать тайны, которые он откроет вместе со своей невестой.
Они часто играли в шахматы, и Элинор неизменно побеждала. Возможно, у нее больше игровой практики. Пока он постигал науку служения церкви, она проходила науку придворной жизни. Играли они непринужденно. Объявляя ему мат, она весело смеялась, в этом она вся. Молодые вместе гуляли по саду. Элинор показывала ему южные цветы и растения, рассказывая о тех, из которых готовят примочки и мази.
– От них кожа делается лучше и в глазах появляется блеск, – поясняла она, – а есть и такие, что разжигают любовь.
– Мне кажется, что для тебя следует сделать такую настойку…
Он порывисто схватил ее за руку и посмотрел в глаза:
– Нет, в этом нет никакой нужды.
– Значит, я для тебя достаточно привлекательна?
– Больше чем достаточно.
– Тебе хочется скорее жениться?
– Жду не дождусь.
Элинор отстранилась со смехом.
– Неплохо для моего монаха, – призналась она потом Петронелле.
Видя, как молодые сердца наполняются любовью друг к другу, аббат Сюжер счел, что оттягивать женитьбу дальше не стоит. Правда, Элинор еще носит траур по недавно скончавшемуся отцу, но это государственное бракосочетание, и чем скорее оно будет осуществлено, тем лучше для всех. Он сказал об этом принцу и удивился, как тот охотно дал согласие – это при всем своем недавнем нежелании. «Герцогиня Аквитанская – просто чародейка», – сказал себе аббат.
В июле молодых венчали.
Элинор облачили в ослепительный свадебный наряд, затем она села на коня под роскошной попоной и направилась по улицам Бордо в церковь святого Андрея Первозванного, где их венчал архиепископ Бордоский. Это был великий день! Еще год назад она боялась, что сводный брат отнимет у нее наследство. Но судьба повернула по-своему. Теперь ничто не препятствовало ее мечтам.
Она счастлива, и лишь маленькая печаль омрачала торжество: путь к нему пролег через смерть отца, которого она все-таки любила. Но теперь Элинор единовластная герцогиня Аквитанская, а очень скоро (в этом она не сомневалась, как не сомневался никто вокруг) она станет королевой Франции.
* * * Элинор расцвела. Она была предельно чувственна, и замужество пришлось ей по вкусу. Бедняга Людовик был не таким пылким, хотя он любил ее даже жарче, чем она сама могла бы его искусственно распалить. Элинор обожала любовь; она знала, что так будет, когда еще маленькой девочкой распевала в саду песни про любовь. Песни посвящались любви романтической. Элинор о ней мечтала, но хотела и любви плотской. Она могла бы стать непревзойденным мастером любви, но не в данном случае: это ее первый опыт, и ведет ее лишь природное чутье.
У молодых было славное время: дни проходили в свадебных празднествах, а ночи – в любви. Непрерывно звучала музыка. Элинор приучала его к балладам и романсам, она их исполняла блестяще. Молодожены были на вершине блаженства, но это не могло продолжаться вечно. Наступило время закончить ристалища и рыцарские турниры, принцу пора покинуть замок невесты и с молодой женой возвращаться в Париж.
На всем пути их приветствовал народ. Элинор теперь французская принцесса, а Людовик стал герцогом Аквитанским. Этот союз всем на пользу. Аквитанцы получили защиту под сенью золотых лилий, а французский король заключил в свои пылкие объятия сильного и богатого соседа. Союз сулит надежды на желанный мир. Это благоприятный ход событий, он радовал простых людей, для кого нет страшнее бедствия, чем набеги чужеземных войск, грабивших дома и захватывавших женщин.
Так молодые доехали до Пуатье, где их встретили очень радушно. Они разместились на ночь в гостеприимном замке. Неожиданно в отведенные им покои явился аббат Сюжер. По его лицу было видно, что принес он недобрые вести. Аббат был человеком, который не прибегает к осторожным выражениям. Он низко поклонился и сказал:
– Да здравствует король!
Людовик понял, что его опасения сбылись, а Элинор – что мечта ее осуществилась.
– Моего отца не стало, – сказал Людовик отрешенно.
– Он отошел в страшных муках, но теперь уж свободен от них. Если вы исполните его волю, вы будете править, как он завещал: мудро и справедливо.
– Это я буду стараться делать изо всех моих сил, – с жаром ответил Людовик.
Беззаботный медовый месяц закончился. В стране сталкивались противоборствующие стихии, и Людовик не мог оставаться безучастным. Не то чтобы французы хотели вместо Людовика другого короля, при правлении Людовика Толстого порядок соблюдался, просто не все его подданные получили то, на что рассчитывали. Теперь же, когда на троне оказался неопытный мальчик, можно было попробовать добиться своего. Через несколько дней после смерти Людовика VI восстал Орлеан.
Аббат Сюжер сказал королю, что пришло время употребить власть. То, как он поведет себя сейчас, имеет решающее значение. Он должен показать себя народу правителем великодушным, но твердым. С молодой женой следует попрощаться и спешно направиться к Орлеану, а оттуда – в Париж. Элинор со своим двором потихоньку последует туда же.
Людовик все воспринял как должное, во что еще совсем недавно было бы просто невозможно поверить, и во главе армии пошел на Орлеан. Ему надо действовать по-королевски. Нельзя, чтобы Элинор потеряла к нему уважение. Она – человек сильного характера и будет презирать его за слабость. Ему нельзя проявлять слабость.
Он помолился, испрашивая у Господа мудрости в принятии решений и силы для проведения решений в жизнь. С ним цветок, подаренный Элинор со словами, что он должен носить его у сердца, – роза из сада Шато-Омбриер. Она сама ее сорвала и засушила.
Романтичность и чувственность ее характера, желание видеть в нем кавалера, следующего законам рыцарства, восторгали Людовика. Элинор стремилась повелевать и оставалась при этом нежной и ласковой. Это его пленяло. Она ждала, что он с честью выйдет из нового испытания.
Людовик подошел со своей армией к Орлеану, и как же он обрадовался, когда жители города, увидев его во всей мощи, не стали настаивать на своих требованиях, а пришли умолять простить их дерзость. Усмирение оказалось легким, и Людовику не хотелось быть жестоким с побежденными; ему посоветовали казнить пару зачинщиков бунта, но наказывать остальных он не пожелал. Он даже пожаловал им некоторые реформы, из тех, что они просили.
Орлеанцы воздавали ему хвалу. На улицах, где они готовили заговор и мятеж, теперь раздавалось: «Вив ле руа!» – «Да здравствует король!»
Все уладилось. Людовик направился в Париж и там воссоединился с Элинор. Встреча была нежной; они очень соскучились друг без друга.
– Теперь надо подумать о коронации, – спустя некоторое время сказала Элинор.
Торжество назначили на декабрь, и оно состоялось своим чередом.
«Какой большой путь я преодолела всего за один год!» – думала счастливая Элинор.
ГРАФ И ПЕТРОНЕЛЛА
Элинор добилась всего, о чем только можно мечтать. Она – королева Франции! Насколько королевский двор великолепнее двора герцога Аквитанского, и насколько королевой быть лучше, чем наследницей герцога. Все вышло самым лучшим образом.
Элинор – предводительница двора, любима королем и обожаема всеми. А обожателей собралось немало. Поэты, трубадуры и те, кто желал обучиться правилам придворного этикета, окружали ее. Завоевать расположение королевы было непросто. Нужно обладать безупречными манерами, знать правила Садов Любви, уметь изящно выражать свои мысли и, совсем хорошо, – обладать красивым голосом. «Двор королевы Франции, – решила Элинор, – должен стать самым изысканным в мире».
Она – высший судия литературного дара: одних восхваляет, других осмеивает. Летние дни она проводила сидя в саду в окружении молодых мужчин и девушек, которых учила философии жизни. Придворные дамы должны ей повиноваться, восхищаться, пытаться во всем подражать, оставаясь ее бледной тенью. На этом фоне королева блистала еще ярче. А молодые кавалеры должны в нее влюбляться, страждать ее милостей и быть готовыми за них умереть; она же либо дарила милость, либо отказывала в ней. Страсть должна сжигать кавалеров. Они обязаны были посвящать ей стихи, слагать песни; талант поэта должен быть настоян на желании.
А рядом расцветала Петронелла – пышный цветок в теплой оранжерее. Она не менее хороша собой, и к тому же сестра королевы, так что кавалеры и ей посвящали свои стихи и романсы. Петронелла же, во всем подражая сестре, становилась все более нетерпеливой.
– Нам надо найти мужа Петронелле, – сказала Элинор королю.
– Как! Она же еще совсем ребенок!
«Бедняга Людовик, король-слепец, – подумала Элинор, – ты же ничего не смыслишь!»
– Некоторые плоды созревают раньше других. Мне кажется, Петронелла уже созрела.
– Ты думаешь? Тогда переговори с ней, подготовь. Надо осторожно поведать ей, что значит стать замужней. Для невинной девочки это может быть потрясением.
Элинор улыбнулась, но не стала посвящать Людовика в то, о чем они с Петронеллой уже много лет вели разговоры. Петронелла невинна? Девственница – возможно, но если ее не выдать замуж, таковой она останется недолго…
Людовик о других судит по себе. Его невинность ей мила… пока. Элинор чувствовала, что это ей начинает приедаться. Она стала засматриваться на пожилых и более опытных мужчин, у кого за спиной немало любовных приключений, а наивность мужа стала даже раздражать ее. Правда, ей все еще нравилось быть первой в отношениях с ним, разжигать в нем страсть, о присутствии которой у себя он даже не подозревал. Так что относительно Петронеллы она решила его не разубеждать, а поиском мужа для сестры следует заняться серьезно, подумала она.
* * *
Петронелла, несмотря на свою молодость, была не из тех, кто ждет указаний, как надо жить. Подобно своей сестре, она всему предпочитала страстное воркованье струн и песенное приглашение к любви.
Быть подростком ужасно. Так было, и так всегда будет. И даже когда у тебя такая чудная сестра, как Элинор, девочке ничуть не легче. Элинор пообещала найти мужа, а король возразил, считая, что она еще маленькая.
– Маленькая! – стонала Петронелла. – Король думает, что все такие же бесчувственные, как он сам.
– Потерпи, сестричка, – утешала Элинор. – Я так не думаю. Не дай тебе мужа, ты заведешь любовника. Но тут нужна осторожность. Лучше сначала выйти замуж. А начинать с любовника… Знаешь, это неприлично.
– Но мы же все время поем о любви, – хныкала Петронелла. – Какой же тогда в этом смысл?
На это Элинор не нашлась что ответить, а только повторила, что следует потерпеть. Ей и самой этой добродетели недоставало. Хотелось живых ощущений. То ли она устала от занятий со своим двором, то ли надоели ночи с серьезным мужем.
Пока она размышляла, как поскорее отыскать для Петронеллы подходящего мужа и устроить ее судьбу, в стране назревали тревожные события. Элинор всегда стремилась к приращению власти, а взлет от достоинства герцогини к королевскому величию ее только больше раззадорил. Мечтою всех французских королей было распространить свою власть на всю страну франков. Нормандия бесспорно принадлежала английской короне… Хотя не совсем бесспорно. Граф Анжуйский никак не мог согласиться, что его жена Матильда приходится внучкой Вильгельму Завоевателю, а родина Завоевателя Нормандия принадлежит кому-то другому. Естественно, графу хотелось восстановить справедливость, тем более у них с Матильдой есть сын-наследник.
В это время английской короной владел другой французский граф, Стефан Блуаский, и, хотя дела в английском королевстве обстояли из рук вон плохо, трон его держался довольно прочно. Тем не менее настоящей наследницей английского престола многие считали Матильду, дочь английского короля Генриха Первого, в то время как Стефан приходился ему всего лишь племянником; поэтому Матильда неустанно твердила мужу и сыну, чтобы те позаботились о возвращении семье того, что ей принадлежит по праву. Так что Элинор и Людовик в свои расчеты Нормандию пока не включают. А вот Тулуза… Элинор всегда заедала претензия герцогов Тулузских считать себя законными правителями этой провинции. Дело в том, что дед Элинор был женат на Филиппе Тулузской. Поэтому, считала Элинор, Тулуза должна принадлежать Аквитании.
Она обсудила это с Людовиком. Тот ее понял.
– Только хочу предупредить, – сказал он рассудительно, – герцог Тулузский вряд ли согласится с нами.
– Согласится он или нет, значения не имеет. Все дело в том, что ввиду женитьбы моего деда право на Тулузу за мной, и я не вижу причин, почему мне надо от этого права отказаться.
– Почему твои дед и отец не отобрали ее?
Элинор промолчала. Ей вовсе не хотелось вспоминать, что ни дед, ни отец не славились ратными подвигами. Отец совсем не был силен в политике, а деда интересовало только завоевание женщин, а не территорий. Элинор же совершенно другая. В ней все еще тлеет негодование, разожженное намерением отца обездолить сильную молодую женщину, обладающую всеми данными способной правительницы, ради еще не существующего дитя лишь на том основании, что оно могло быть мальчиком.
– То, что они когда-то разрушили принадлежащую им Тулузу, вовсе не означает, что я тоже позволю это, – наконец произнесла Элинор.
Людовик поежился. Жена порой его поражала.
– Но Тулуза же много лет независима.
– Ну и что! Когда дед уходил в крестовый поход, он оставил ее на попечение Раймона Сен-Жиля. Это был временный шаг.
– Но с тех пор Тулуза во владении этой семьи.
Он испытывает ее терпение! Элинор нахмурилась, а потом язвительно улыбнулась:
– Мой милый, дорогой Людовик, ну до чего ты добренький, всегда готов заступиться за своих врагов! Я тебя, конечно, обожаю за это, но так нельзя управлять страной.
Людовик не выносил, когда жена огорчалась. Она совершенно его подчинила. Ему иногда казалось, что она опоила его тем снадобьем, о котором упоминала, когда они гуляли по саду замка Шато-Омбриер. Ему постоянно хотелось заслужить ее похвалу. Конечно, она права, что ему надо выглядеть более воинственным. Отец предупреждал его о необходимости быть сильным и говорил, что из-за его церковного воспитания сделать это ему будет вдвое труднее.
– Как же ты предлагаешь поступить? – спросил Людовик.
Элинор ответила ослепительной улыбкой.
– Сначала нужно вызвать сюда всех вассалов и объявить им, что ты намерен идти на Тулузу войной, потому что все, что принадлежит короне по браку, должно быть ей отдано. Ты скажешь им, что ожидаешь, точнее требуешь, их поддержки. Это твое право и их долг. Разве они не вассалы?
– Должен тебе признаться, что мысль о войне мне не нравится.
– С этим чувством надо бороться, мой король.
– Надеюсь, ты всегда будешь рядом со мной.
Она взяла его за руку и вновь одарила ослепительной улыбкой.
– Всегда готова помочь и ободрить.
А ничего другого Людовику и не надо.
* * *
В саду вокруг Элинор собрались молодые дамы и придворные кавалеры. Эту молодежь направили сюда научиться у королевы хорошим манерам и знаниям, каких нигде больше не получить. Элинор любила заниматься с молодыми. Хотя бы таким путем она реализовывала свою тягу править. Они все смотрели на нее как на учителя. Под ее руководством они готовили себе туалеты, пели, сочиняли стихи и музыку, а также учились игре в шахматы. Элинор не выносила неграмотных. Сама она была обучена читать и писать и считала это обязательным для каждой воспитанной девушки, а равно и для молодого человека. По ее мнению, никакого различия между полами в этом отношении быть не должно. Элинор никогда не забывала, что ее будущее находилось под угрозой только потому, что она женщина.
Часы, проведенные со своим маленьким двором, – для нее отдохновение. Новые стихи или песня предъявлялись ей на одобрение; она вслух зачитывала сочинение или пела его, если это песня, и выносила свое суждение.
Элинор проповедовала рыцарственность, а это означало поклонение женщине. Мужчина должен обожествлять свою избранницу, быть благодарным ей за улыбку и терпеливо ждать награды за любовь. Он обязан сражаться за свою даму, и если надо – то и умереть за нее. В этом состоит смысл романтической любви.
Сама Элинор, щедро наделенная романтической чувственностью, наблюдала за мужчинами своего двора, часто представляя их в роли любовников. Богатое воображение дарило ей сцены любви, это ее сильно возбуждало, и она досадовала, что королева не может позволить себе подобных связей. Долг королевы произвести наследника для трона, и тут даже она, кто живет по собственным законам, понимала, что никаких сомнений относительно отцовства наследника французского престола допустить никак нельзя.
Королеве был очень симпатичен один человек, кузен Людовика по имени Рауль, граф Вермандуа. Он уже не молод, но личность сильная, с громкой славой героя на поле брани и на поприще любви. Он часто сидел возле ног королевы с любовной тоской во взоре, жестах и в голосе. Совершенно явно Рауль призывал ее отбросить щепетильность. Прямо этого он не говорил, хорошо зная, что в Садах Любви бесцеремонность не допускается. К тому же намеки возбуждали больше прямых слов, и свои чувства он выражал именно так.
Элинор нравилось, когда он сидел у ее ног, а его глаза горели страстью. Она представляет себе его в роли партнера в любовных утехах; это не то что Людовик! Бедный Людовик! У него никакого воображения, ей всегда приходилось брать на себя главенствующую роль. Это в общем не плохо, но как было бы чудно, как ее волновала и интриговала одна лишь мысль, что кто-то другой может руководить ею в любви.
Увы, она, к сожалению, должна родить французского наследника.
Рауль не сводил с нее влюбленного взгляда, его низкий голос звал ее и манил. Она сопротивлялась, а он становился все нетерпеливее. Граф явно настроился добиться расположения королевы, но, однако, он понимал, что на успех ему рассчитывать нечего… пока у нее не родится ребенок от Людовика. В романтичной атмосфере при дворе Элинор такие мысли вслух не произносились; возможно, так думалось ему, возможно – ей тоже, но полностью в этом уверенным быть нельзя.
«Бедный Людовик! – мелькало в мыслях у Рауля. – А вдруг он и не способен зачать наследника. Может статься, что по этой причине она захочет найти ему замену. Элинор женщина практичная; она не станет долго сомневаться». Граф был уверен, во всяком случае, сегодняшние сомнения королевы при известных обстоятельствах могут окончательно развеяться. Только ждать долго ему не хотелось. И хотя он продолжал сидеть у ног Элинор, его глаза поглядывали по сторонам, и в них загорался огонь при виде юной Петронеллы. «Какое восхитительное существо! – подумал Рауль. – Почти такая же красавица и, – он чувствует это, – столь же страстная». Чем дольше смотрел он на Петронеллу, тем более ею очаровывался.
Может быть, Петронелла и неопытна, но понимает все прекрасно и умеет хорошо читать пылкие взгляды, которые граф бросал в ее сторону: она не королева Франции, и сомнения королевы ей чужды; очень молода, не замужем, возможно, девственница (он вполне это допускает), однако как искушенному специалисту в этих вопросах ему известно, что из такого состояния девицы, как правило, стремятся выйти побыстрее. Существовало две опасности – ее родство с королевой и то, что она еще незамужняя. Но граф был храбрым человеком, а потом он так измучился, сидя у ног сестры. Рауль решил попытать счастья с Петронеллой.
Он подстерег девушку на аллее парка.
– Какой приятный сюрприз! – воскликнул граф.
– В самом деле, ваша милость? – игриво откликнулась она, склонив головку.
– Признаюсь, тут была маленькая военная хитрость.
– Что другим известно, признать всегда разумно.
«Это остроумие явно от сестры», – отметил он про себя.
– Вас приятно видеть одну.
– Право? Одна я выгляжу иначе?
– Да. А я вам как кажусь?
– При вашей репутации я, естественно, пугаюсь.
– Ах, эта репутация! Как жестока она! Как ложна! Как несправедлива!
– К вам относятся несправедливо?
– Конечно, если судить по тому, что обо мне говорят.
– Говорят, что за вами много побед.
– Мне кажется, на поле брани я не теряю своей чести.
– А на поприще любви?
– Любовь для меня не сражение.
– Да? Однако когда рассказывают о вас, то вспоминают ваши победы в любви, пожалуй, чаще, чем ратные.
– Могу только повториться: о, эти слухи. Вас ввели в заблуждение, скорее я бываю побежденным.
– Вашей супругой – это несомненно, а может быть, и моей сестрой королевой…
– Здесь вы не правы – не все так, как выглядит.
– Мне не понять вас.
Граф приблизился к ней на шаг и взял ее за руку.
– Нельзя смотреть на солнце, не отводя взгляда, – это опасно, оно может ослепить.
– Неужели вы на солнце сейчас глядите, ваша светлость?
– Прямо ему в глаза.
– И не боитесь ослепнуть?
– Я уже ослеплен невероятно. С ума схожу! – Граф схватил ее и поцеловал.
Петронелла вскрикнула, изобразив негодование, вырвалась и побежала по аллее туда, где толпился народ.
Это было началом.
* * *
К королю приехал граф Теобальд Шампанский. Он был известен как мудрый правитель своей провинции, хороший военачальник, и Людовик рассчитывал на его содействие в кампании против Тулузы.
Когда король принимал графа, Элинор при сем присутствовала. Ей хотелось, чтобы весь мир знал, что у Франции есть не только король, но и королева, поэтому настояла на своем присутствии при подобных встречах.
– Добро пожаловать в Париж, – сказал Людовик. – Надеюсь, ты в добром здравии.
– В отличном, сир.
– И так же готов к бою? – Если вы имеете в виду это дело с Тулузой, сир, то тут вам ничем помочь не могу. Не думаю, что Господь благословит такое дело.
Элинор нахмурилась:
– Может быть, вы объяснитесь?
– Конечно, ваше величество, – поклонился граф. – Я не могу присоединиться к тому, что считаю несправедливым в отношении графа Тулузского.
– Несправедливо отобрать то, что ему не принадлежит и на что он не имеет никаких прав?
– Как будто все права на владение у него имеются, ваше величество.
– Вам не известно, что Тулуза отошла к моему деду в связи с его женитьбой и он оставил Тулузу на попечение Сен-Жиля на время участия в крестовом походе?
