Текст книги "Легенда о седьмой деве"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Итак, по окончании трапезы хозяев в людской собиралось довольно много народу. Миссис Ролт и миссис Солт заботились о том, чтобы у нас на столе всего было вдоволь. И если уж на то пошло, мы питались даже лучше, чем те, кто садился за стол в парадной столовой. Мне, признаться, нравились эти довольно откровенные разговоры, потому что от прислуги ничего не ускользало – касалось ли дело дома, где они работали, или событий в нашей деревне.

Долл всегда могла развлечь нас историей о приключениях ее родственников на шахтах. Миссис Ролт даже говорила, что от некоторых ее рассказов у нее мурашки бегают по телу, и придвигалась к мистеру Хаггети в поисках защиты. Но мистер Хаггети не очень откликался на это движение: он обычно был слишком занят тем, что ощупывал мою ногу под столом. Он полагал, что таким образом дает понять, что я ему нравлюсь.

Миссис Солт, как всегда, рассказывала истории из своей жизни с «ним» – от этих историй волосы вставали дыбом. А Поулоры и Треллансы делились своими наблюдениями о том, как обустраивается на новом месте священник с семьей и как миссис Хэмфилл – настоящая проныра, которая умеет пролезть в любую дыру, – успевает сунуть нос к тебе в кухню еще до того, как ты смахнешь пыль со стула, чтобы предложить ей сесть.

В свой первый вечер за ужином в людской я узнала, что Джонни уехал в университет и несколько недель его не будет в Эббасе. Я обрадовалась, надеясь, что в его отсутствие смогу утвердиться в своем статусе в господском доме.

Я быстро привыкла к здешнему распорядку. Моя хозяйка была отнюдь не злой – наоборот, милой и даже щедрой: она без сожаления отдала мне зеленое платье, которое ей уже надоело. Да и обязанности у меня были не очень сложные. Я с удовольствием укладывала ей волосы, которые, к слову, были у нее гораздо тоньше, чем у меня. А еще я приводила в порядок ее наряды. У меня оставалось достаточно свободного времени, чтобы я могла пойти в библиотеку и, взяв книгу, часами сидеть в своей комнате и читать, ожидая, когда молодая хозяйка позвонит и позовет меня.

У Меллиоры жизнь была совсем не такой легкой, как у меня. Леди Сент-Ларнстон стремилась в полной мере пользоваться услугами компаньонки. Меллиора должна была читать ей по несколько часов в день, заваривать ей чай – часто даже среди ночи, – массировать голову, когда у леди болела голова – а это случалось довольно часто, – передавать ей сообщения, сопровождать хозяйку в карете, если та отправлялась в гости. В общем, Меллиора редко бывала свободна. Еще до окончания нашей первой недели в Эббасе леди Сент-Ларнстон решила, что, поскольку Меллиора умело ухаживала за своим больным отцом, она может помочь и по уходу за сэром Джастином. Поэтому бедняжке приходилось не только прислуживать леди Сент-Ларнстон, но и сидеть у постели парализованного хозяина.

Мне было так жаль Меллиору! Несмотря на то, что она обедала в своей комнате и к ней обращались почти как к леди, ее участь была гораздо тяжелее, чем моя. Я, например, ходила к подруге, как только моя хозяйка уезжала из дома. Джудит имела привычку устраивать долгие прогулки верхом, часто в одиночестве, – и тогда я отправлялась в комнату Меллиоры в надежде, что застану ее там. Однако нам редко удавалось долго побыть вдвоем – звонил колокольчик, и Меллиора была вынуждена покинуть меня. Тогда я сидела и читала – до ее возвращения.

– Меллиора, – сказала я ей однажды, – как ты можешь это выносить?

– А ты как можешь? – в свою очередь спросила она меня.

– Я – совсем другое дело. Я не избалована. И потом, мне не приходится так тяжело работать, как тебе.

– Значит, так суждено, – говорила она философски.

Я с удивлением посмотрела на подругу. Да, я действительно видела, что она довольна. Удивительно! Неужели она, дочь священника, которая всегда получала то, чего хотела, которую баловали и обожали, так легко смирилась со своим положением, опустившись до уровня прислуги? «Она, должно быть, святая», – думала я.

Мне нравилось лежать на кровати и смотреть на Меллиору, сидевшую на стуле и готовую в любой момент по первому зову встать и поспешить к хозяйке.

– Меллиора, – спросила я как-то днем, – что ты думаешь об этом месте?

– Об Эббасе? Это чудесный старый дом!

– Он будоражит твое воображение? – спросила я.

– Да. И твое тоже, правда?

– А о чем ты думаешь, когда старуха так над тобой издевается?

– Я стараюсь ни о чем не думать и не принимать близко к сердцу.

– Мне кажется, я бы не смогла прятать свои чувства, как ты. Мне повезло. Джудит не такая уж и плохая.

– Джудит… – задумчиво повторила Меллиора.

– Ну хорошо, миссис Джастин Сент-Ларнстон. Она очень странная. Всегда кажется чересчур взволнованной, словно жизнь – ужасно трагичная штука… словно она боится… Вот видишь, я уже начинаю говорить такими же рваными фразами, как она.

– Джастин с ней несчастлив, – медленно произнесла Меллиора.

– Я считаю, Джастин настолько счастлив, насколько он вообще может быть счастлив с кем-то.

– Что ты в этом понимаешь!

– Я знаю, что он холодный… как рыба, а она горячая, как раскаленная печь.

– Ты говоришь ерунду, Керенза.

– Разве? Я их вижу чаще, чем ты. Не забывай, что моя комната рядом с их спальней.

– Они ссорятся?

– Он не станет спорить и ссориться. Он для этого слишком холоден. Ему ни до чего нет дела, а она… слишком привязана к нему. Джудит не вызывает у меня неприязни. В конце концов, если он ее не любит, зачем же тогда женился?

– Прекрати! Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты не понимаешь…

– Да, да, знаю! Он – прекрасный доблестный рыцарь. Он всегда был для тебя таким.

– Джастин – хороший человек. Ты его просто не понимаешь. Я знаю его всю жизнь…

Внезапно дверь комнаты распахнулась, и на пороге появилась Джудит. Глаза ее сверкали, ноздри нервно трепетали. Она посмотрела на меня, лежащую на кровати, перевела взгляд на Меллиору, которая вскочила со своего стула, и воскликнула:

– О!.. Я не ожидала…

Я встала с кровати и спросила:

– Вы хотели видеть меня, мадам?

Ярость ее тут же испарилась, и я поняла, что она испытала огромное облегчение.

– Вы искали меня? – подсказала я ей.

Во взгляде Джудит промелькнула благодарность.

– О да, Карли, я… я думала, что ты можешь быть здесь.

Я подошла к двери. Джудит все еще медлила.

– Мне… я бы хотела, чтобы ты пришла пораньше, – наконец вымолвила она. – Без пяти или без десяти минут семь.

– Да, мадам, – ответила я.

Она наклонила голову и вышла. Меллиора потрясенно уставилась на меня.

– Что это значит? – прошептала она.

– Сейчас объясню, – сказала я и улыбнулась. – Она выглядела удивленной, не так ли? Знаешь, почему? Потому что увидела здесь меня, а ожидала найти…

– Кого?

– Джастина.

– Она что, с ума сошла?

– Ну, она же из Деррайзов. Помнишь, когда мы катались по пустоши, ты рассказала мне их историю?

– Да, помню.

– Ты говорила, что в их роду бывают сумасшедшие. Ну, Джудит сходит с ума… по своему мужу. Она думала, что он здесь, с тобой. Поэтому и ворвалась вот так. Разве ты не заметила, как она обрадовалась, когда увидела, что человек, с которым ты разговариваешь, это я, а не он?

– Но это же просто сумасшествие какое-то!

– Ну, в некотором роде, наверное.

– Ты хочешь сказать, что она ревнует Джастина ко мне?

– Она ревнует Джастина к любой привлекательной женщине, которая попадает в поле его зрения.

Я посмотрела на Меллиору. Она не могла скрыть от меня правды. Она любит Джастина Сент-Ларнстона – всегда любила. Мне стало не по себе.

Я больше не носила бабушке корзинок с едой. Представляю, как раскричались бы миссис Ролт или миссис Солт, вздумай я заговорить об этом. Но я по-прежнему находила время иногда повидать ее. В один из моих визитов бабушка спросила меня, не смогу ли я по дороге в Эббас занести ее травяной сбор для Хетти Пенгастер. Я знала, что Хетти – одна из ее постоянных покупательниц, и согласилась.

Именно поэтому в тот жаркий вечер я шла из дома бабушки на ферму Бартон, принадлежащую Пенгастерам. Я заметила, что в поле работает Том Пенгастер, и вспомнила, что Долл намекнула Дейзи, будто они с ним встречаются. Он будет хорошей парой для Долл, подумала я. Бартон – процветающая ферма, а Том, в отличие от его слабоумного брата Рубена, который перебивается случайными заработками, много работает и однажды унаследует ее.

Я прошла под высокими деревьями, на которых гнездились грачи. Каждый год в Бартоне отстрел грачей превращался в целую церемонию, а пироги с мясом грачей, которые пекла миссис Пенгаллон, повариха на ферме Бартон, считались истинным деликатесом. Один такой пирог обязательно отсылали в Эббас, и его благосклонно принимали. Совсем недавно миссис Солт рассказывала, как она подавала его со взбитыми сливками и как миссис Ролт съела слишком много, так что потом ей стало плохо.

Я подошла к конюшне – там были стойла для восьми лошадей и два денника – и направилась к хозяйственным постройкам. Я увидела голубятню; птицы ворковали, и казалось, будто они монотонно повторяют: «Гули-гули, пора гулять, пора гулять!»

Проходя мимо мостика, я столкнулась с Рубеном Пенгастером, который шел к голубятне с птицей в руках. В Корнуолле говорят, что в каждом стаде обязательно есть паршивая овца, – это означает, что кто-то сильно отличается от окружающих и воспринимается ими как неполноценный. Рубен был той самой паршивой овцой в семье Пенгастеров. Слабоумные всегда казались мне отталкивающими, и, хотя стоял ясный день и ярко светило солнце, я не смогла сдержать дрожь, когда Рубен подошел ко мне своей странной походкой. Лицо у него было пухлое, как у ребенка, глаза – ярко-голубые, а волосы – цвета соломы. Его опущенная челюсть и влажные приоткрытые губы выдавали в нем умственно отсталого.

– Привет! – воскликнул он. – Куда идешь?

Рубен гладил голубку по голове, и было заметно, что он больше сосредоточен на птице, чем на мне.

– Я принесла Хетти кое-какие травы, – ответила я.

– Травы для Хетти! – Он рассмеялся высоким детским смехом. – А зачем они ей? Чтобы сделаться красивой? – Выражение его лица стало воинственным. – Наша Хетти и без них красавица. – Он упрямо выдвинул нижнюю челюсть, словно готовился наброситься на меня за то, что я могу предположить обратное.

– Хетти сама должна решить, нужны ей эти травы или нет, – резко ответила я.

Снова зазвучал его детский смех.

– Да, правда, – согласился он. – Но Сол считает, что она – редкостная красавица.

– Ну, наверное, так и есть.

– Можно считать, она уже помолвлена, – продолжал Рубен с хитрой улыбкой на губах. Было совершенно очевидно, что он обожает свою сестру и гордится ею.

– Надеюсь, они будут счастливы.

– Будут. Сол – большой, хороший. Капитан Сол… Шахтеры с ним – как шелковые, с Солом-то. Если Сол говорит уйти – они уходят. Если Сол говорит прийти – они приходят. Мистер Феддер, наверное, не такой важный, как наш капитан Сол Канди.

Я была готова согласиться со всем, лишь бы отдать травы и поскорее уйти.

– А где Хетти сейчас? – спросила я.

– Ну, наверное, в кухне, со старой матушкой Пенгаллон.

Я заколебалась, раздумывая, не отдать ли ему пакет и попросить отнести его Хетти, но потом отказалась от этой идеи.

– Тогда я пойду разыщу ее, – сказала я.

– Я тебя отведу к ней, – пообещал Рубен и зашагал рядом со мной. – Гули-гули-гули, – бормотал он птичке и этим сразу напомнил мне, как Джо лежал на полке и лечил поломанную лапку птицы. Я обратила внимание, какие у Рубена большие руки и как нежно он держит голубя.

Он привел меня к задней двери фермы и глазами указал на коньковую черепицу, украшавшую крышу. У стены стояла лестница. Он, наверное, работал на крыше дома.

– Некоторые черепицы отвалились, – объяснил Рубен, подтверждая мою догадку. – Это нехорошо. А вдруг маленькие человечки придут в полночь поплясать? – Он снова рассмеялся своим высоким детским смехом, который начинал меня раздражать – да так сильно, что мне захотелось, чтобы этот слабоумный оставил меня в покое. Я знала, что он намекает на так называемые «дорожки пикси» – коньковые черепицы, по которым, как принято считать, пикси поднимаются ночью на крышу и танцуют там. Если эти черепицы поломаны или отпали, пикси злятся, а гнев пикси приносит в дом неприятности и неудачи. Мне показалось естественным, что человек, о котором говорят, что пикси отобрали у него разум, верит в подобные сказки.

– Но сейчас все в порядке, – продолжал Рубен. – Я об этом позаботился. А потом решил взглянуть на своих пташек.

Он провел меня через моечную с каменным полом в коридор, выложенный широкими каменными плитами. Потом распахнул дверь в огромную кухню с двумя высокими окнами и выложенным красной плиткой полом. Там был открытый очаг, большая печь и массивный обеденный стол. На дубовых балках висели свиные окорока, куски бекона и пучки трав.

За столом сидела миссис Пенгаллон и чистила картофель. С тех пор как умерла миссис Пенгастер, она служила на ферме поварихой и экономкой. Миссис Пенгаллон, крупная, спокойная женщина, выглядела непривычно грустной. Хетти Пенгастер тоже была здесь. Она гладила блузу.

– Ну и ну! – воскликнула она, как только мы вошли. – Боже милостивый! Неужто Керенза Карли? Какая честь! Заходите, если, конечно, снизойдете до таких, как мы!

– Отстань от нее, – перебила Хетти миссис Пенгаллон. – Это же Керенза Карли! Заходи, дорогуша. Скажи-ка, ты сегодня нигде не встречала моего Табса?

– Вы что, потеряли своего кота, миссис Пенгаллон? – спросила я, не обращая внимания на Хетти.

– Я его уже два дня ищу, голубушка. Это на него совсем не похоже. Он и раньше пропадал где-то целыми днями, но к ужину всегда являлся. Мурлыкал, выпрашивал свое блюдце молока…

– Мне жаль, но я его не видела.

– Я так беспокоюсь. Ну что с ним могло приключиться? А вдруг он попал в какой-нибудь капкан? Это так ужасно, дорогая! Я просто не могу ни о чем другом думать! Даже решила пойти к твоей бабушке. Может, она мне что-нибудь скажет? Она же чудеса творит! Вон как она помогла миссис Томз! Теперь ей намного легче дышать – а ведь она делала только то, что велела ей твоя бабушка: брала паутину, скатывала в шарик и глотала. Просто волшебство! А твоя бабушка – замечательная женщина.

– Да, – согласилась я, – она замечательная женщина.

– Скажи ей, как увидишь, что у меня уже прошел ячмень на глазу – с тех пор как я потерла глаз хвостом моего Табса, как она мне велела. Бедненький Табс, где-то он теперь? Просто ума не приложу! Прямо покоя мне нет, пока он не найдется.

– Может, его где-то еще кормят, миссис Пенгаллон? – предположила я.

– Не думаю, дорогая. Он хорошо знает, где его дом. Он никогда так надолго не пропадал. Он у меня домашний, мой Табс. Ох ты, горе-то какое! Вернется ли он когда-нибудь ко мне?

– Я поищу его, – пообещала я.

– И спроси бабушку, не может ли она помочь.

– Хорошо, миссис Пенгаллон, только я сейчас к ней не пойду.

– Ну конечно, – сердито вмешалась Хетти, – ты же теперь в Эббасе работаешь, вместе с Долл и Дейзи. Долл ухлестывает за нашим Томом, поэтому она рассказывает нам обо всем. Бог ты мой! Я бы ни за что не работала на эту семейку!

– Не думаю, что у тебя появится такая возможность, – ответила я.

Рубен, который внимательно смотрел на нас все время, пока мы говорили, рассмеялся вместе с Хетти.

– Я принесла тебе твои травы, – холодно произнесла я.

Хетти схватила пакет и сунула в карман платья. Я развернулась, собираясь уходить.

– И не забудь попросить бабушку, – напомнила миссис Пенгаллон. – Я ночами не сплю, все думаю, что случилось с моим Табсом.

В этот момент я заметила, как Хетти и Рубен обменялись взглядами. Меня поразили их глаза – в них было что-то… недоброе.

У них наверняка общий секрет, подумала я. То, над чем смеются эти двое, вряд ли покажется смешным кому-то другому. Мне почему-то захотелось поскорее покинуть эту кухню.

Я была слишком занята своими собственными проблемами, чтобы заметить, что происходит с Меллиорой. Я часто слышала громкие голоса, которые доносились из соседней комнаты. Я поняла, что Джудит упрекала мужа в том, что он не обращает на нее внимания. Эти сцены становились регулярными, и, несмотря на мое хорошее отношение к хозяйке, сочувствовала я – если это чувство можно так назвать – Джастину, который едва ли обращался ко мне и осознавал мое присутствие только тогда, когда Джудит смущала его своими экспрессивными проявлениями любви. Думаю, он не любил свою жену, и представляла, как она утомляла его бесконечными требованиями доказывать свои чувства.

И все же я смирилась с этим положением вещей и не заметила ни растущего напряжения, ни его эффекта для трех людей, которых это касалось: Джастина, Джудит и… Меллиоры. Думая только о себе, я на время забыла, что жизнь Меллиоры может так же круто измениться, как и моя.

Произошли два очень важных события. Во-первых, я случайно узнала, что приключилось с котом миссис Пенгаллон. Долл проболталась и выдала секрет. Она спросила, не даст ли бабушка Би таких же травяных сборов, как для Хетти Пенгастер, – ей тоже хотелось улучшить цвет лица. Я сказала, что знаю, какие это травы, и в следующий раз, когда пойду навестить бабушку, принесу ей этот сбор. При этом я ненароком упомянула, что, передавая Хетти травы, слышала, как миссис Пенгаллон беспокоилась о своем коте.

Долл захихикала.

– Миссис Пенгаллон больше никогда не увидит своего кота, – сказала она.

– Он, наверное, нашел себе новый дом?

– Да, под землей.

Я вопросительно посмотрела на Долл, и она пожала плечами.

– Его убил Рубен. Я как раз была там, когда он это сделал. Он был просто бешеный. Старый кот поймал одного из его голубей, а он… поймал старого кота. И убил его голыми руками.

– А теперь не осмеливается сказать об этом миссис Пенгаллон!

– Рубен говорит, что поделом ей. Она, мол, знала, что кот охотится на его голубей! Ты же видела, где у них голубятня и дом? За голубятней есть квадратный палисадник, там он и закопал голубя… да и кота тоже. И невинная жертва, и убийца – рядом. Так сказал Рубен. В тот день он просто взбесился! Совершенно обезумел, честное слово!

Я сменила тему, но не забыла этот разговор. Чуть позже я отправилась к бабушке и рассказала ей о коте и о том, что выяснила.

– Он закопал труп за голубятней, – сообщила я бабушке, – поэтому, когда миссис Пенгаллон спросит тебя, ты будешь знать, что ей сказать.

Бабушка была довольна. Говоря о своей репутации провидицы, она повторяла, как важно замечать все, что происходит вокруг. В жизни нельзя игнорировать ни одной мельчайшей детали, ведь неизвестно, когда это может пригодиться.

В тот раз я не захватила травяной сбор для Долл, потому что не хотела, чтобы она знала о моей встрече с бабушкой. На следующий день миссис Пенгаллон пришла к бабушке и стала умолять использовать ее магию, чтобы найти кота. Бабушка, разумеется, направила ее в маленький палисадник, расположенный за голубятней Рубена. Когда миссис Пенгаллон увидела свежую землю и обнаружила останки своего любимого кота, ее переполнили горе от нежданной потери и гнев на жестокого убийцу. Она была потрясена сверхъестественными силами бабушки Би, и после того, как эмоции улеглись, несколько дней в деревне только и говорили, что о бабушкином могуществе.

К дверям ее дома снова стали приносить подарки и подношения, так что у нее был настоящий пир. Я навестила ее, и мы вместе посмеялись над этим происшествием. Я знала, что у меня самая умная бабушка в мире, и мне хотелось походить на нее.

Я захватила травы для Долл, и ее вера в них была так велика, что они ей очень помогли – прыщи на ее спине полностью исчезли.

У бабушки Би сверхъестественные силы. Она знает о событиях, свидетелем которых не была. Она может лечить болезни. С таким человеком нельзя не считаться, а поскольку все знали, что она души не чает в своей внучке, то ко мне тоже стали относиться очень осторожно.

И тот факт, что мы сами, своими силами добились такого положения, просто повернув счастливую случайность себе на пользу, был вдвойне приятен. Ко мне вернулась мечта. Я хотела добиться всех целей, которые себе поставила. Я верила, что у меня все получится.

Мы сидели за общим столом и ужинали. День выдался утомительным. Джудит поехала кататься с Джастином. Они отправились на прогулку рано утром. В своей жемчужно-серой амазонке с изумрудно-зеленой отделкой у горла она выглядела обворожительной. Когда Джудит была счастлива, она становилась просто красавицей. В тот день она светилась счастьем, потому что Джастин был с ней. Но я знала, что это продлится недолго: Джудит, которая всегда была бдительной, хватит малейшего жеста, едва заметного изменения в голосе Джастина, чтобы тут же вообразить, что она надоела своему мужу. И тогда начнутся неприятности: она будет задавать бесчисленные вопросы, страстно требовать ответа, любит ли он ее по-прежнему и как сильно. Я часто слышала, как она начинала говорить все громче, а он – все тише. Чем больше распалялась Джудит, тем более отстраненным становился Джастин. Думаю, он не мог держать ее под контролем, поскольку просто не справлялся с ней. И он, судя по всему, понимал это, ибо иногда я видела на его лице явное облегчение, когда Джудит выходила из комнаты.

Но в то утро они выехали в хорошем настроении, и я была очень рада, так как это означало, что у меня появится свободное время, чтобы навестить бабушку. Надеяться провести время с Меллиорой не имело смысла: леди Сент-Ларнстон следила за тем, чтобы ее молодая компаньонка была занята весь день. Бедная Меллиора! Мой удел был легче, чем ее доля, но в иные моменты мне казалось, что она выглядела очень счастливой, хотя в другое время я, признаться, не была в этом уверена. Одно я знала точно: Меллиора очень похорошела с тех пор, как мы перебрались в Эббас.

Я провела утро с бабушкой, а под вечер Джудит вернулась домой одна. Она была так расстроена, что решила довериться мне – думаю, ей просто нужно было с кем-нибудь поговорить.

Они провели ленч с родителями и уехали от них вместе, а потом… Джудит замолчала, и я догадалась, что они поссорились. Я представила, как она и Джастин обедали в том мрачном доме. Возможно, за ленчем присутствовала ее мать – со слегка отсутствующим видом, – и они не знали, что она сделает в следующий момент. Дом был полон теней; над ним, как всегда, нависала мрачная легенда о монстре. Я подумала, что Джастин, возможно, раскаивается в душе, что женился на этой женщине, и теперь ломает голову, зачем он это сделал. Я представила, как он бросил какое-нибудь замечание, произнес фразу, которая расстроила ее, а затем последовали страстные требования проявить любовь к ней. В следующее мгновение – ссора.

Они покинули Деррайз вместе: он сердито хлестал коня, подгоняя все быстрее, лишь бы уехать прочь от жены, избавиться от ее общества, а она безутешно рыдала. Припухшие глаза Джудит свидетельствовали о том, что она плакала. Придя в себя, она попыталась догнать его, но поняла, что потеряла его след и расстроилась еще больше.

Она вернулась в Эббас в надежде найти мужа, а когда оказалось, что его нет дома, ее, как всегда, захлестнули ревность и беспокойство.

Я чинила один из ее нарядов, когда Джудит ворвалась ко мне в комнату.

– Керенза, – сказала она, уже зная, что мне не нравится, когда меня называют по фамилии. У нее было очаровательное качество стараться сделать приятное всем и каждому, если только для нее это было несложно, – где компаньонка?

– Мисс Мартин? – запинаясь, пробормотала я.

– Ну конечно, конечно. Где она? Найди ее… немедленно.

– Вы хотите поговорить с ней?

– Поговорить с ней? Нет. Я хочу знать, здесь ли она.

Я поняла. И тут же мимоходом подумала, не может ли Джастин быть сейчас с Меллиорой. Какой приятной и спокойной спутницей покажется ему Меллиора после этой требовательной, страстной женщины! В этот момент я наконец осознала, какая опасная складывается ситуация, – не для меня, конечно. Однако все, что касалось Меллиоры, касалось и меня тоже, потому что наши судьбы стали неразделимы. Я могла бы долго с грустью размышлять на эту тему, если бы то, что вскоре после этого произошло, не затронуло меня лично.

Я тихо сказала, что поищу Меллиору, потом отвела хозяйку в ее комнату, убедила лечь в постель – и ушла.

Мне не потребовалось долго искать подругу – она была в саду с леди Сент-Ларнстон, которая срезала розы. Меллиора шла рядом и держала корзину и садовые ножницы. Я слышала властные команды леди Сент-Ларнстон и кроткие ответы Меллиоры.

Вернувшись к хозяйке, я доложила ей, что Меллиора в саду с леди Сент-Ларнстон. Джудит немного расслабилась, но, поскольку женщина казалась совершенно измученной, я немного беспокоилась, думая, что она может заболеть. Она сказала, что у нее болит голова, и я стала массировать ей лоб, виски и втирать в кожу одеколон. Потом я задернула шторы, чтобы она заснула. Но не прошло и десяти минут, как Джудит снова потребовала меня к себе.

Мне пришлось расчесывать ее длинные волосы. Она утверждала, что это ее успокаивает. Но с каждым новым звуком, доносившимся со двора, она кидалась к окну, надеясь, что это вернулся Джастин.

Такая ситуация не могла длиться долго. Я понимала, что рано или поздно что-то обязательно случится. Чувствуя, что собирается гроза, которая, естественно, должна была разразиться, я начала тревожиться за Меллиору.

Вот в таком настроении я спустилась в холл и пошла ужинать с другими слугами. Я очень устала, потому что эмоции Джудит в какой-то мере передались мне, да и Меллиора не шла у меня из головы.

Как только все уселись за стол, я сразу поняла, что у миссис Ролт есть какие-то новости и она с нетерпением ожидает возможности их выложить. Но у нее была привычка придерживать самое интересное как можно дольше. Когда экономка ела, она всегда оставляла самые лакомые кусочки напоследок, и было забавно наблюдать, как она в предвкушении поглядывала на них. Именно так она сейчас и выглядела.

Миссис Солт разговаривала с ней в своей неторопливой манере. Она говорила о муже, но единственным человеком, который действительно слушал миссис Солт, была ее дочь Джейн. Долл теребила свои волосы, в которые вплела новую голубую ленту, и шепотом хвасталась Дейзи, что эту ленту ей подарил Том Пенгастер. Хаггети сел рядом со мной, чуть придвинув свой стул ближе ко мне.

– Там, наверху, сегодня неприятности, не так ли, дорогуша? – спросил он, дохнув мне в лицо.

– Неприятности? – переспросила я.

– Ну, я имею в виду молодоженов…

Миссис Ролт наблюдала за нами, поджав губы; в ее взгляде затаилось неодобрение. Она убеждала себя, что я завлекаю бедного мистера Хаггети. Такая мысль нравилась ей больше, чем правда, – а миссис Ролт была из тех женщин, которые всегда предпочитают верить только в то, во что им хочется верить. Глядя на нас, она хитро улыбалась и думала о новости, которой собиралась удивить.

Я не ответила мистеру Хаггети, потому что мне не нравилось обсуждать Джудит со слугами на кухне.

– Ха! – продолжал Хаггети. – Приезжает она, в страшном гневе. Я сам видел.

– Ну, – напыщенно вставила миссис Ролт, – это только доказывает, что не все в мире решают деньги.

– Думаю, мы должны быть благодарны этому, – вздохнув, смиренно произнес Хаггети.

– Неприятности могут случиться с любым человеком, – продолжала миссис Ролт, давая мне понять, какую именно новость она придерживает, – будь ты хоть бедняком, хоть благородным господином.

– Вы правы как никогда, моя дорогая. – Хаггети снова вздохнул.

Миссис Солт принялась разрезать сдобный пирог, который она испекла утром, а миссис Ролт дала знак Дейзи наполнить кружки элем.

– Как я понимаю, грядут неприятности, – сказала миссис Солт. – Тот, кто уже переживал беду, всегда чувствует ее приближение. Вот и со мной то же самое. Я помню…

Но миссис Ролт не дала поварихе удариться в воспоминания.

– Такие отношения можно назвать игрой в одни ворота, а это никого не устраивает, если хотите знать мое мнение, – перебила она ее. – От этого никому никакого толку.

Хаггети согласно закивал и перевел взгляд своих выпуклых глаз на миссис Ролт. Одновременно он продолжал прикасаться ногой к моей ноге.

– И заметьте, – сказала миссис Ролт, которая всегда старательно делала вид, что хорошо знает об отношениях между полами, – мистер Джастин, по-моему, не тот человек, который может влипнуть в такие неприятности.

– Вы имеете в виду его отношения с другой женщиной, дорогая? – переспросил Хаггети.

– Именно это я и имела в виду, мистер Хаггети. В этом-то и беда. Одна из них дышит холодом, а другая – жаром. Одной ему мало, подавай двух.

– Это сумасшедшая семейка, – вставил мистер Трелланс. – У меня брат работал у Деррайзов.

– Мы все знаем эту историю, – прервала его миссис Ролт, и он замолчал.

– Говорят, – взволнованно вклинилась Долл, – что в последнее полнолуние…

– Хватит, Долл! – Миссис Ролт не могла позволить, чтобы младшие слуги обсуждали хозяйские семьи. Это привилегия старших слуг.

– Я помню, как однажды, – задумчиво произнесла миссис Трелланс, – видела здесь мисс Мартин… Это случилось еще в то время, когда ее отец был жив. Вот ведь красавица! Она приехала верхом, и мистер Джастин ссадил ее с лошади… И я тогда сказала мужу: «Какая красивая пара!» А Трелланс добавил, что если дочка священника когда-нибудь станет хозяйкой Эббаса, то лучше и красивее ее не найдешь.

Миссис Ролт сердито глянула на миссис Трелланс.

– Ну, теперь она здесь компаньонка. А компаньонки никогда не становятся хозяйками.

– Конечно, теперь-то это невозможно… Он ведь уже женат, – вставила миссис Солт. – Хотя мужчины есть мужчины… – Она покачала головой. За столом воцарилось молчание.

– Мистер Джастин – не любой другой мужчина, – резко произнесла миссис Ролт. – И не стоит думать, что все мужчины такие, как твой муженек. Я могу утверждать обратное… – Она едва заметно улыбнулась, и ее глаза зло блеснули. – А если говорить о неприятностях…

Мы все молчали в ожидании, когда она продолжит. Экономка подошла к самому интересному и, полностью завладев нашим вниманием, готова была поделиться с нами.

– Сегодня вечером ее светлость послала за мной. Она сказала, чтобы я приготовила комнату для одного человека. При этом она была очень недовольна, уверяю вас. Случилась серьезная неприятность. Хозяйка предупредила, что, как только приедет мистер Джастин, он должен зайти к ней. Мне велели караулить мистера Джастина и попросить его подняться к матери. Я сидела и ждала его, и скоро он появился. Она… миссис Джастин… была внизу, вся в слезах. Она кинулась к нему: «О, дорогой! Дорогой, где ты был?»

За столом раздалось хихиканье, но миссис Ролт не терпелось продолжить.

– Но я это быстро прервала. «Ее светлость приказала вам явиться к ней немедленно», – доложила я. Мистер Джастин казался таким довольным! Что угодно – только бы избавиться от нее с ее «дорогой, дорогой». Он сразу направился к ее светлости. Я знала, что произошло, потому что все слышала. Я натирала пол около ее комнаты и слышала, как она говорила: «Это из-за какой-то женщины. Это такойпозор! Слава богу, что отец уже ничего не понимает. Если бы он узнал, это убило бы его!» И тогда я сказала себе: беда может прийти не только к таким простым людям, как мы, но и к господам.