Текст книги "Легенда о седьмой деве"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Экономка замолчала, поднесла кружку к губам, сделала глоток, облизала губы и посмотрела на нас с триумфом.

– Мистер Джонни возвращается. Его отправили домой. После того как он опозорил себя связью с этой женщиной, они больше не хотят, чтобы он там учился.

Я уставилась в свою тарелку, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь из них заметил, какое впечатление произвело на меня это сообщение.

С приездом Джонни жизнь моя изменилась. Я понимала, что он вознамерился стать моим любовником, и тот факт, что я теперь жила в доме в качестве служанки, весьма забавлял его и радовал.

В день своего возвращения он сам разыскал меня. Я сидела в комнате и читала, когда вошел Джонни. Я в гневе вскочила, потому что он не спросил разрешения войти.

– Какая приятная встреча, прелестница, – произнес он и по-шутовски отвесил поклон.

– Будьте любезны, в следующий раз, когда я вам понадоблюсь, постучитесь.

– Это что, новая традиция?

– Это то, чего я ожидаю.

– Вы всегда ожидаете больше, чем получаете, мисс… Карлион.

– Меня зовут Керенза Карли.

– Я этого никогда не забуду, хотя в одном конкретном случае мне все-таки довелось называть вас Карлион. Вы стали еще красивее, дорогая моя.

– Что вам от меня нужно?

– Все, – ответил он, насмешливо улыбаясь. – Абсолютно все.

– Я – камеристка вашей невестки.

– Я знаю. Поэтому я и вернулся из Оксфорда. Видите ли, до меня дошла эта приятная новость.

– А у меня есть сведения, что вы вернулись домой совсем по другой причине.

– Конечно, есть! Слуги всегда подслушивают под дверью. Могу поклясться, все были в ужасе, когда узнали эту новость.

– Я не подслушиваю под дверями. Но, зная вас и зная, из-за чего обычно молодых людей отсылают назад…

– Вы так много знаете. А помнится, как однажды… Но зачем оглядываться в прошлое? Будущее обещает быть намного интереснее. Я с нетерпением жду нашего с вами совместного будущего, Керенза.

– Не вижу, что у нас с вами может быть общего.

– Не видите? Тогда придется вас научить.

– Я вполне довольна своим нынешним образованием.

– Никогда не следует останавливаться на достигнутом, милая Керенза. Это неразумно. Давайте начнем ваше обучение прямо сейчас. Например, вот так…

Джонни был готов схватить меня, но я сердито отстранилась. Он пожал плечами.

– Вам что, нужны долгие ухаживания? О, Керенза, эта такая трата времени! Вам не кажется, что мы и так упустили уже слишком много?

– Я работаю здесь… к несчастью, – с гневом произнесла я. – Но это не значит, что я ваша служанка. Поймите это… пожалуйста.

– Керенза, неужели вы не догадались, что единственное, чего я хочу, – это доставить вам удовольствие.

– Так это очень просто. Если вы будете держаться от меня подальше, я с радостью буду держаться подальше от вас – и это доставит мне большое удовольствие!

– Какие слова! Какое жеманство! Я бы никогда не подумал, что вы такая, Керенза! Значит, я не получу даже поцелуя? Ну, теперь я буду здесь… и вы тоже. Под одной крышей. Не правда ли, восхитительно?

Он ушел, бросив на меня зловещий взгляд, и я не на шутку испугалась.

На следующий вечер, сразу после обеда, Джастин, Джонни и леди Сент-Ларнстон уединились в гостиной ее светлости, и там состоялся серьезный разговор. Хаггети, который подавал туда вино, рассказывал нам в кухне, что мистера Джонни строго отчитывали за его проступки. Семейство серьезно обсуждало его будущее. Казалось, все они были очень озабочены – все, кроме самого Джонни.

Я убирала одежду Джудит в шкаф, когда она вошла. По ее приказу я стала расчесывать ей волосы. Ее это успокаивало. Хозяйка говорила, что у меня просто волшебные пальцы. Я поняла, что обладаю особым даром – у меня отменно получается ухаживать за волосами и делать прически. Это стало моим самым большим достижением в роли камеристки. Я пробовала разные укладки на голове хозяйки. Иногда я повторяла их со своими волосами. Это приводило Джудит в восторг. Будучи по натуре очень щедрой, она часто делала мне небольшие подарки, – если, конечно, не забывала. Но в основном все ее помыслы были о муже.

У нас установился особый ритуал подготовки ко сну. В тот вечер она выглядела весьма довольной.

– Ты знаешь о неприятностях с мистером Джонни, Керенза? – спросила она.

– Да, мадам, я кое-что слышала об этом.

– Это весьма огорчает, но кажется неизбежным. – Джудит пожала плечами и добавила: – Он совсем не похож на… своего брата.

– Да, мадам, невозможно себе представить более непохожих людей.

Джудит улыбнулась, очень довольная моими словами. Я заплела ей волосы и уложила косы вокруг головы. В своем струящемся неглиже она выглядела просто очаровательно.

– Мадам, вы сегодня особенно красивы, – сказала я ей, потому что мне захотелось сделать ей приятное – возможно, после того, что я услышала в кухне.

– Спасибо, Керенза, – мягко произнесла она.

Вскоре она отпустила меня, добавив, что в этот вечер я ей больше не понадоблюсь. Я пошла в комнату Меллиоры и увидела, что та сидит у окна и смотрит в сад, залитый лунным сиянием. Ее поднос с едой – символ уединенной жизни – стоял на столике рядом с ней.

– Наконец-то ты свободна, – заметила я.

– Ненадолго. – Меллиора усмехнулась. – Через несколько минут я должна идти в комнату сэра Джастина.

– Они заставляют тебя слишком много работать.

– Ничего не имею против. – Она просто светилась. Я подумала, что так, вероятно, должна выглядеть влюбленная женщина. «О, Меллиора, – мысленно воскликнула я, – боюсь, ты подвергаешь себя опасности!» – Бедный сэр Джастин, – продолжала она, – так больно видеть его беспомощным и вспоминать, каким он был раньше! Я вспоминаю папу…

– Это несправедливо, что тебе приходится ухаживать еще и за ним! – заметила я.

– Могло быть и хуже.

«О да, – подумала я, – ты могла бы работать как проклятая в доме, где не было бы Джастина. Ты это имеешь в виду?» Неожиданно для себя я заметила, что мое отношение к Меллиоре изменилось: раньше я бы высказала ей все, о чем думала. И дело не в том, что мы стали другими. Просто эта опасная ситуация была слишком деликатным делом, к тому же очень важным для Меллиоры, чтобы она захотела обсуждать его или прислушиваться к чьим-либо советам, даже моим.

– А теперь еще, – произнесла я, желая сменить тему, – вернулся Джонни.

– А… Джонни! Ну, это не такая уж неожиданность. Джонни всегда остается верен себе, – с самодовольным видом сказала Меллиора, подразумевая, что Джастин – совсем другое дело. Я вспомнила Джудит, говорившую почти то же самое. Две женщины, которые любят одного и того же человека – любят сильно и страстно. И обе, несмотря на свою непохожесть, стали жертвами этого глубокого чувства.

– Как бы я хотела, чтобы он не возвращался в Эббас! – воскликнула я.

– Ты его боишься?

– Ну, не то чтобы боюсь, однако он может сильно досаждать мне. Но не переживай, я смогу с ним справиться.

– Я в этом не сомневаюсь. – Меллиора повернулась и выглянула в окно. Я знала, что она думает вовсе не обо мне и не о Джонни. Все ее мысли были только о Джастине – и так будет впредь. Она одержима любовью, как и Джудит. Но, к счастью, Меллиора по натуре более уравновешенная.

Между нами порвались какие-то связи, потому что, чем больше крепло чувство Меллиоры к одному человеку, тем меньше времени оставалось в ее жизни для других. Потом я спросила ее, не слышала ли она что-либо о Киме. Подруга удивилась, и какие-то несколько секунд мне казалось, что она пытается вспомнить, о ком идет речь.

– Ким? Нет, он не станет писать. Он всегда говорил, что не силен в письмах, но когда-нибудь обязательно вернется.

– Как ты думаешь, он действительно вернется?

– Конечно. Он был абсолютно уверен, даже пообещал это. А Ким – такой человек, который всегда выполняет свои обещания.

Я была очень довольна. Я представляла, как однажды Ким вернется в Сент-Ларнстон, придет в Эббас. Я, казалось, слышала, его голос: «Керенза! Вы стали очаровательной леди!» А когда он увидит, что Меллиора одержима Джастином, то станет моим другом, а не ее. Я была уверена, что можно сделать жизнь именно такой, какой ты хочешь ее видеть. Но можно ли вернуть в свою жизнь тех людей, которые нам нравятся? Нужно будет спросить бабушку.

Меллиора сказала, что ей пора идти к сэру Джастину, поэтому я ушла от нее и вернулась к себе в комнату. Некоторое время я стояла у окна, думая о Киме и о той ночи, когда был бал-маскарад. Потом я подошла к зеркалу и зажгла свечи. Сильно ли я изменилась с тех пор? Я стала старше, мудрее и утонченнее. Последнее время я много читала. Я старалась стать достойной… Кима? Нет. Особы, которой собиралась стать.

Я вытащила шпильки, державшие волосы, тряхнула головой, чтобы кудри рассыпались по плечам. Густые, пышные, они были красивее, чем у Джудит. Я ловко собрала их в высокий узел. Где мой испанский гребень? Где моя мантилья? Я прикрепила их к волосам и восторженно замерла, глядя на свое отражение. «Нарцисс, – с иронией подумала я о себе. – Самовлюбленный Нарцисс!»

Я подошла к окну. Там, на лугу, стояли в кругу шесть камней, которые никогда не покидали моих мыслей. Я давно обещала себе прийти к ним в лунную ночь. А почему бы нет? Я свободна. Я думала, что Джонни сидит сейчас с братом и поэтому не опасен для меня. Настало самое подходящее время.

Вскоре я была на месте. Они казались особенно прекрасными в лунном свете! Как живые! Шесть дев! И я – седьмая. Неужели легенда не лжет? Неужели они и правда танцевали здесь, на лугу? И превратились в камни в наказание за прегрешения, и должны стоять тут многие столетия? Как им повезло! Внезапная смерть лучше, чем медленное угасание. Я подумала о седьмой деве – той, которую силой запихнули в нишу в стене и замуровали, обрекая на смерть. И мне стало так грустно!

И вдруг – чьи-то шаги! А потом тихий свист. Я прижалась к одному из камней, инстинктивно догадавшись, что сейчас произойдет.

– Значит, седьмая дева сегодня здесь?

Я разозлилась на себя за то, что пришла сюда. Джонни все-таки увидел, как я выходила из дома. В этот момент я его просто ненавидела. Он шагнул в каменный круг и, ухмыляясь, уставился на меня.

– Мисс Карлион собственной персоной! – воскликнул он. – Испанская сеньора!

– Я что, не имею права укладывать волосы так, как мне хочется?

– Очень даже имеете, особенно если вам это идет!

– Я бы хотела, чтобы вы меня не преследовали.

– Преследовать вас? Неужели я не могу навестить этих шесть дев, если мне хочется? Они ведь не ваша собственность, не правда ли?

– Ну, раз уж вы пришли полюбоваться девами, я покидаю вас.

– Не спешите. Я предпочитаю семь дев, а не шесть. Леди из камня не в моем вкусе. Но вот седьмая пытается заставить меня поверить, что она – из того же материала. Но я намерен доказать ей, что это не так.

– Вижу, вы никак не можете поверить, что мне не нужны ваши ухаживания.

– Это совершенно невозможно.

– Значит, вы еще более самонадеянны, чем я думала.

– Вот что я скажу вам, моя сеньора: при определенных обстоятельствах вы бы не отвергли моих ухаживаний.

– Я не понимаю.

– Вы всегда были слишком высокого мнения о своей персоне. Если бы я сказал: «Керенза, выходите за меня замуж!», вы бы очень серьезно обдумывали мое предложение. И вам не потребовалось бы много времени, чтобы осознать его выгоду. Вы так неприступны только потому, что думаете, будто я отношусь к вам, как к любой служанке.

У меня перехватило дыхание, потому что его слова вызвали в воображении картину моей жизни в Эббасе – такую, о которой я всегда мечтала. До сих пор это казалось мне недостижимым, но если бы я действительно вышла за Джонни, моя мечта стала бы реальностью. И я, потрясенная его словами, поняла, что это единственный способ реализовать ее. Однако почти сразу же я сообразила, что Джонни просто дразнит меня.

– Я не желаю слушать никаких ваших предложений, – высокомерно ответила я.

– Только потому, – рассмеялся он, – что вы знаете: то, что вы так хотите услышать, я никогда вам не предложу.

Я повернулась, готовая бежать, но он схватил меня за руку.

– Керенза, – начал Джонни, приблизив свое лицо к моему лицу, – и огонь желания в его глазах напугал меня. Стараясь не показать своего страха, я оттолкнула его руку, но он, по-прежнему ухмыляясь, не отпускал меня. – Я могу быть таким же непреклонным и решительным, как и вы.

– Вы просто не знаете, насколько я могу быть решительной, если речь идет о том, чтобы держаться от вас подальше.

– Ну что ж, тогда посмотрим, кто из нас победит, – сказал он.

Несмотря на все мои попытки, я не смогла высвободиться из его объятий. Он так крепко прижал меня к себе, что я даже почувствовала его зубы, когда он приник к моим губам. Я стиснула зубы. В этот момент я его ненавидела. И ненавидела так яростно, что даже получала удовольствие от своей ненависти. Но именно в это мгновение Джонни Сент-Ларнстон разбудил в моей душе эмоции, которые я никогда прежде не испытывала, и эти чувства были сродни страстному желанию. Вероятно позже, подумалось мне, когда я останусь одна, у меня будет возможность проанализировать свои ощущения. Скорее всего, мое желание было связано с этим домом, с новым положением в обществе, так сильно отличавшимся от моего нынешнего положения, с мыслями об исполнении моей мечты. Я так страстно хотела всего этого, что любой, кто был в состоянии дать мне все это, мог разбудить во мне это новое желание. Своими словами о браке Джонни подсказал мне неожиданную идею.

Но в одном я была абсолютно уверена: он не должен – ни на секунду! – усомниться в том, что вызывает во мне только презрение и стремление убежать от него.

Отстраняясь от молодого человека, я проронила:

– Вам следует быть осторожным. Я пожалуюсь, если вы будете преследовать меня. Учитывая вашу репутацию, ваши близкие, без всяких сомнений, поверят мне.

Конечно, я знала, что он почувствовал изменение в моем поведении и ожидал, что я сдамся. Но этими словами мне удалось сбить упрямца с толку – и, легко оттолкнув его, я освободилась. Затем, отвернувшись от него, я с видом победительницы пошла к дому.

Оказавшись в своей комнате, я посмотрела в зеркало. «Неужели это возможно? – спрашивала я себя. – Неужели Джонни Сент-Ларнстон действительно может сделать мне предложение? И если это так, приму ли я его?» Меня била дрожь. От надежды? Или от страха? От удовольствия? Или от отвращения? Я не знала.

Мою комнату заливал лунный свет. Внезапно я проснулась и села на кровати. Что-то разбудило меня. Мне угрожала опасность. Благодаря какому-то шестому чувству я понимала это. Я в ужасе уставилась в темноту. В комнате кто-то был. Я увидела силуэт человека, сидевшего в кресле и смотревшего на меня. Я сдавленно вскрикнула, когда фигура в кресле шевельнулась. Мне всегда казалось, что в Эббасе есть привидения. Теперь я знала это наверняка…

Раздался глухой смех – и я поняла, что мой ночной гость – Джонни. Я должна была догадаться раньше!

– Вы! – воскликнула я. – Как вы смеете!

Он сел на край моей кровати.

– Я очень смелый, Керенза. Особенно когда дело касается вас.

– Вам лучше уйти… немедленно.

– О нет! Разве вам не кажется, что мне лучше остаться?

Я вскочила с кровати. Он встал, но не попытался приблизиться ко мне. Просто стоял и смотрел на меня.

– Мне всегда было интересно, как вы заплетаете волосы на ночь. Две косы. Очень скромно! Я бы предпочел увидеть их распущенными.

– Если вы немедленно не уйдете, я буду кричать о помощи.

– На вашем месте, Керенза, я не стал бы этого делать.

– Но вы не на моем месте, – прошипела я и добавила: – Клянусь, я сейчас закричу!

– Ну почему бы вам не вести себя разумно?

– Почему бы вамне вести себя, как подобает джентльмену?

– С вами? Едва ли вас можно назвать леди!

– Я ненавижу вас, Джонни Сент-Ларнстон!

– Теперь вы говорите, как та маленькая деревенская девчонка. Но уж лучше вам ненавидеть меня, чем оставаться равнодушной!

– Вы мне безразличны… совершенно!

– Вам безразлична правда. Вы знаете, что ненавидите меня, и мечтаете, чтобы я занялся с вами любовью. Но чувствуете, что леди, которой вы так хотите стать, следует настаивать на браке, прежде чем принять любовника.

Я подбежала к двери и рывком открыла ее настежь.

– Даю вам десять секунд, Джонни Сент-Ларнстон, – сказала я. – И если вы не выйдете или попытаетесь прикоснуться ко мне, я закричу и разбужу вашего брата и его жену.

Он видел, что я не шучу, что готова сделать именно то, о чем предупредила его. На сей раз он потерпел поражение. Он прошел мимо меня в коридор. Глаза его горели от злости. Я очень испугалась, потому что поняла: Джонни ни секунды не сомневался, что этой ночью я стану его любовницей.

Я зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Прислонившись к двери, я почувствовала, что дрожу всем телом. «Разве я могу спокойно спать, зная, что в любой момент он может войти в мою комнату?» – спрашивала я себя. Я не рискнула ложиться и, подойдя к окну, выглянула наружу. Лунный свет заливал лужайку, а за ней на лугу виднелся круг каменных фигур.

Некоторое время я стояла у окна. Я слышала, как часы пробили полночь. И тут я увидела Джонни. Он шел прочь от дома, шел весьма целеустремленно. Я следила за ним, наблюдая, как он пересек поле и направился в деревню по дороге, которая вела на ферму Ларнстон Бартон. Интуиция подсказала мне, что, получив от меня отказ, Джонни направился к Хетти Пенгастер.

Я осторожно прошла по коридору к комнате Меллиоры и тихонько постучалась. Никто не ответил. Я вошла. Меллиора спала. Несколько секунд я стояла и смотрела на нее. Она лежала – такая красивая и невинная. «Меллиора, как и я, тоже беззащитна в этом доме, – подумала я. – Но Джастин никогда не придет в ее комнату без приглашения. И, несмотря на это, Меллиора более уязвима, чем я».

– Меллиора, – прошептала я, – не бойся, это я… Керенза.

– Керенза! – испуганно воскликнула она. – Что случилось?

– Уже все в порядке. Но я не хочу возвращаться в свою комнату.

– Что ты имеешь в виду? Что-то не так?

– Приходил Джонни. Я не чувствую себя в безопасности, когда он может вот так запросто являться ко мне и делать что ему вздумается.

– Джонни? – задумчиво произнесла она.

Я кивнула.

– Он пытается соблазнить меня. И я его боюсь…

– О, Керенза!

– Не пугайся. Я просто хочу спать с тобой.

Она подвинулась, и я скользнула в кровать.

– Ты вся дрожишь! – воскликнула она.

– Это было ужасно.

– А ты не думаешь… что тебе следует уйти отсюда?

– Из Эббаса? Куда?

– Не знаю. Куда-нибудь.

– Работать в каком-нибудь другом доме? Быть у кого-то другого на побегушках?

– Может, Керенза, это будет лучше для нас обеих?

В первый раз она призналась в своих собственных трудностях – и я испугалась. В этот момент я точно поняла, что никогда не захочу покинуть Эббас.

– С Джонни я справлюсь, – сказала я.

– Но эти последние события…

– …заставят всех понять, кто виноват, если мне придется пожаловаться на него.

– Керенза, ты такая сильная!

– Мне всю жизнь приходилось самой заботиться о себе. О тебе заботился твой отец. Не волнуйся за меня, Меллиора.

Подруга помолчала.

– Возможно, я волнуюсь за нас обеих, Керенза, – произнесла она после паузы.

– Я не желаю оказаться в еще худшем положении, – ответила я.

Она коротко вздохнула, и я почувствовала в ее вздохе облегчение.

– Но где нам еще удастся найти работу, чтобы не разлучаться? – спросила она.

– Да нигде!

– В конце концов, Сент-Ларнстон – наш дом.

Повисла тишина.

– Ты разрешишь делить с тобой комнату в будущем, пока Джонни дома?

– Ну ты же знаешь, что да!

– Тогда, – произнесла я, – мненечего бояться.

Мы обе еще долго не могли уснуть.

Джудит узнала, что я сплю в комнате Меллиоры, и, когда я намекнула о причине, она не стала возражать.

В последующие недели мы с Меллиорой снова сблизились, потому что делить одну комнату означало делиться секретами. И вскоре наши отношения стали такими, какими они были в доме священника до того, как мы переехали в Эббас и ее чувства к Джастину разобщили нас.

В это время я получила письмо от Дейвида Киллигру. Он писал, что все время думает обо мне. Его матушка была по-прежнему вполне здорова физически, но с каждым днем становилась более рассеянной и забывчивой. Он все время был занят, но пока не нашел приличного места, чтобы можно было обзавестись семьей.

Я уже забыла, как он выглядит, поэтому на мгновение мне стало неловко: Дейвид был так искренен со мной, а я какое-то время даже подумывала выйти за него – впрочем, как и сейчас в глубине души раздумывала над тем, выходить ли мне замуж за Джонни Сент-Ларнстона. «Что я за женщина, – задавалась я вопросом, – если готова ради выгоды вот так менять собственные взгляды и решения?» При этом я старалась оправдать себя. Я придумала себе мечту, и ее исполнение стало самой главной целью моей жизни, а ради жизненной цели не грех кое-чем поступиться. Я хотела добиться такого положения, чтобы больше не приходилось терпеть унижения. Я мечтала о том, чтобы обеспечить бабушке комфортную жизнь на старости лет, я хотела, чтобы Джо стал врачом. Ирония заключалась в том, что ключом к осуществлению всех моих мечтаний обладал Джонни, который, как я себя убеждала, мне ненавистен. И он едва ли захочет расстаться с этим ключом. Но что, если его немного подтолкнуть?..

Джонни следил за мной горящим взглядом. Он по-прежнему страстно желал добиться меня, но не предпринимал никаких шагов. Я подозревала, что он не раз приходил в мою пустую комнату. Он, несомненно, догадался, где я, но не осмелился явиться к Меллиоре.

Я по-прежнему слышала, как в супружеской спальне Джудит и Джастина раздаются истерические вопли – было очевидно, что моя молодая хозяйка чувствовала все большее беспокойство и не давала покоя своему мужу.

Что касается Меллиоры, она, казалось, пребывала в эйфории, и я, конечно, догадывалась, чем это объяснялось. Однажды я видела их с Джастином в саду. Они случайно встретились и, проходя мимо, просто перебросились словом. Потом я видела, как он смотрел ей вслед, а она обернулась и тоже взглянула на него. Несколько секунд они стояли не шевелясь и смотрели друг на друга. Они полностью выдали себя. Подозрения Джудит не были беспочвенными. Они любили друг друга – и признались в этом. Пусть не на словах, а только взглядами.

Мы сидели за столом, когда послышался звон колокольчика из комнаты сэра Джастина. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом Хаггети в сопровождении миссис Ролт поспешил наверх. Мы снова переглянулись, потому что колокольчик продолжал трезвонить до тех пор, пока они не дошли до комнаты. Мы понимали, что это необычный звонок. Через несколько минут мистер Хаггети вернулся в кухню и велел Поулору тотчас отправляться за доктором Хиллиардом. После того как он ушел, мы продолжали сидеть за столом. Но никто не ел. Миссис Солт печально произнесла:

– Вот увидите, это – конец. И если хотите знать мое мнение, то оно и к лучшему.

К счастью, доктор Хиллиард оказался дома и уже через полчаса приехал вместе с Поулором. Врач долго не выходил из комнаты сэра Джастина. В доме чувствовалось напряжение, все говорили шепотом, а когда доктор Хиллиард уехал, дворецкий сообщил нам, что у сэра Джастина был второй удар. Он все еще жив, но вряд ли протянет до утра.

Я поднялась в комнату Джудит, чтобы подготовить ее ко сну. Молодая хозяйка была тише, чем обычно. Она сказала, что Джастин сидит с отцом, что там собралась вся семья.

– Ну, это нельзя назвать неожиданностью, мадам, – заметила я.

– Рано или поздно это должно было произойти, – кивнув, согласилась она.

– Вы думаете, это… конец? – спросила я.

– Кто может сказать наверняка? Он ведь еще жив.

«Вскоре, – мелькнуло у меня в голове, – она станет леди Сент-Ларнстон, а ее муж – сэром Джастином, главой дома». Для меня это не имело никакого значения. Но для Меллиоры?.. Мне казалось, Джастину неприятно видеть, что его мать издевается над Меллиорой. Интересно, сделает ли он что-нибудь, дабы изменить ситуацию? Выдаст ли он свои чувства?

«Жизнь никогда не стоит на месте, – подумала я. – Чуть меняется там, чуть – сям… И то, что было нормальным и безопасным, уже не является таковым». Я вспомнила о седьмой деве из легенды, которая давным-давно размышляла недалеко от того места, где стояла я, и которая, принимая постриг, несомненно, надеялась, что всю свою жизнь проведет тихо и мирно, в безопасности. Потом она полюбила и отдалась своей любви – в результате ее ждала долгая мучительная смерть в монастырской стене.

Доктор Хиллиард приезжал два раза в день, и каждое утро мы полагали, что сэр Джастин умрет до захода солнца. Но он умирал целую неделю.

Меллиора находилась при нем неотлучно. Ее освободили от обязанности читать и собирать цветы. Я вернулась в свою комнату, потому что она проводила все время у кровати больного. Меллиора в течение тех шести дней почти не спала, но, казалось, не испытывала потребности отдохнуть. Она немного похудела, и ей это очень шло. Она словно светилась изнутри. Я, как человек, который знал ее очень хорошо, понимала: сейчас она счастлива, потому что знает о любви Джастина к ней.

«Возможно, – думала я, – эти идеальные, чистые отношения, незапятнанные физической близостью, будут продолжаться до конца их дней. Джастина никак не назовешь пылким любовником, а Меллиора, готовая ради него на все, наверняка приспособится к его темпераменту. Это будет возвышенная любовь, и сияющий меч условностей и приличий удержит их на расстоянии».

Как это не похоже на то вульгарное, пошлое чувство, которое Джонни испытывал ко мне и, вероятно, я – к нему!

Сэр Джастин умер, и атмосфера в доме разрядилась. Начались приготовления к похоронам. Все окна были занавешены, мы ходили по дому серьезные и притихшие. Хотя, честно говоря, никто по-настоящему не скорбел: во-первых, при жизни сэра Джастина не любили, а во-вторых, все давно смирились с неизбежностью его смерти. Это было лишь констатацией факта: «Сэр Джастин умер! Да здравствует сэр Джастин!» Слуги легко привыкали к новому обращению. Джудит стали называть госпожой, а вдовая леди Сент-Ларнстон постепенно отошла на второй план. Все слуги в доме носили черные креповые повязки на рукаве – дань уважения, как сказала миссис Ролт. В кухне собирали деньги на венок – и нам с Меллиорой предложили внести свою лепту. Появление венка вызвало немало волнений. На нем были слова: «Врата рая раскрыты пред тобой!» – это был выбор миссис Ролт.

Когда я спросила, действительно ли они полагают, что сэр Джастин попадет в рай, поскольку слышала, что его жизнь едва ли можно назвать примером для подражания, на меня посмотрели с испугом. Долл взвизгнула, глянув через плечо, словно она ожидала, что сейчас в кухню войдет тень сэра Джастина и убьет меня медной палкой, которую Дейзи принесла из мойки и забыла отнести назад.

Разве я не знаю, что негоже плохо говорить о покойных? Разве я не слышала, что покойные очищаются от грехов? Ну и что, что сэр Джастин силой брал девиц? Ну и что, что он отправлял мужчин, женщин и маленьких детей в плавучие тюрьмы или на каторгу за малейшие проступки, как, например, незаконное проникновение на его земли. Он умер – и потому свят!

Они меня сильно раздражали, ибо я не боялась привидения сэра Джастина. Но и пытаться им что-то объяснять было бессмысленно.

Гробовщики выполнили свою работу. Покрытые бархатными попонами лошади увезли свою священную ношу, и похороны закончились.

Теперь я больше не боялась Джонни. На самом деле я даже с нетерпением ждала встреч с ним. Пока сэр Джастин болел, я навещала бабушку и говорила с ней о Джонни.

Она долго думала, потом произнесла:

– Если Джонни упомянул о женитьбе, значит, он уже думал об этом.

– Только, – ответила я, – как о чем-то невозможном.

Бабушка покачала головой и с любовью посмотрела на меня.

– Керенза, – сказала она, – готова поклясться, что, если тебя одеть как леди и отвезти туда, где тебя никто не знает, они подумают, что ты – настоящая аристократка.

Я знала, что это правда, ибо работала над этим с максимальным упорством. Это был мой первый, самый главный шаг.

– Бабушка, – заметила я, – он никогда на мне не женится. Ему никогда не позволит мать. И брат не позволит.

Я сощурилась, подумав о Джастине, который отныне будет главой дома. Ведь у него есть тайна – любовь к Меллиоре. Но тайна ли это? Неужели об этом еще не заподозрили в людской? И все же он был очень уязвим. Мог ли он причинить мне вред, храня в сердце такую тайну?

– Не торопись с выводами, голубушка моя, – продолжала бабушка. – Кто может знать, что таит будущее? Еще недавно никто и предположить не мог, что ты когда-либо научишься читать и писать, как господа.

– Да уж, – согласилась я. Потом схватила ее за руку. – Бабушка! Ты можешь дать мне какое-нибудь зелье?..

Она отдернула руку и рассмеялась.

– А я-то подумала, что ты образованная девушка! Разве ты забыла, о чем я тебе говорила? Только ты можешь создать свое собственное будущее. Ты можешь получить все, что захочешь… если готова заплатить за это. Но ты не должна забывать, что придется платить. Да и цена может оказаться слишком высокой для тебя, Керенза! – Бабушка очень серьезно посмотрела на меня и добавила: – Запомни эти слова, дорогая, и никогда не забывай!

Я лежала на кровати Меллиоры и ждала, когда дом затихнет. Я собиралась пойти в свою комнату.

– Ты действительно этого хочешь, Керенза? – спросила подруга. – Разве ты в безопасности?

– В безопасности от Джонни! – презрительно произнесла я. – Не беспокойся за меня. Я знаю, как с ним управиться.

Она сцепила руки за спиной и уставилась в потолок. Выражение ее лица было восторженным.

– Меллиора, ты должна мне рассказать, – помедлив, заявила я.

– Рассказать?..

– Что-то ведь произошло, не так ли?

– Ты прекрасно знаешь, что произошло. Этот дом посетила смерть.

– Ну, это едва ли стало неожиданностью для домочадцев.

– Смерть – это всегда потрясение, независимо от того, ожидают ее или нет.

– Не сказала бы, что ты сильно потрясена.

– Разве нет?

Я чувствовала, что признание уже вертится у нее на языке. Ей хотелось рассказать, но этот секрет принадлежал не только ей. Однако я намеревалась выведать у нее как можно больше. Я, казалось, слышала голос бабушки: «Важно все знать…»

– Не пытайся обмануть меня, Меллиора. Что-то и вправду случилось!

Меллиора повернулась и в изумлении посмотрела на меня. Весьма обескураженная, она была похожа на пугливую газель, которая услышала шорох в кустах и, желая удовлетворить свое любопытство, двинулась вперед, однако тут же замерла на месте, ибо поняла, что разумнее убежать прочь. Но Меллиора не собиралась убегать от меня.

– И это, – продолжала я твердо, – как-то связано с Джастином.

– Сэром Джастином, – тихо поправила Меллиора.

– Я согласна, теперь он – сэр Джастин, глава дома.