Текст книги "Легенда о седьмой деве"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Понимаю.

– Поэтому, когда я увидала тебя там, на платформе… К тому же тебя зовут Керенза. Понимаешь, о чем я?

– Я думала, что вы меня пожалели.

– Я жалела всех людей, которые стояли на том помосте. Но не могла же я всех их привести домой, правда? Папа и так беспокоится о счетах. – Меллиора засмеялась. – Я рада, что ты пришла к нам.

Я смотрела на могильную плиту и думала о случае, который дал мне то, чего я хотела. Ведь все могло сложиться совсем иначе. Если бы маленькая Керенза выжила или ее звали не Керенза… где бы я сейчас была? Я вспомнила о поросячьих глазках Хаггети, о тонких губах миссис Ролт, о красном лице сэра Джастина – и меня охватил благоговейный страх перед этим стечением обстоятельств, которое называется Случайность.

После этого разговора на кладбище мы стали еще ближе, чем когда-либо прежде. Меллиоре хотелось верить, что я – ее сестра. Я ничего не имела против. Расчесывая ее как-то перед сном, я завела разговор о Джастине Сент-Ларнстоне.

– Что ты о нем думаешь? – спросила я и тут же заметила, что ее щеки порозовели.

– Ну, я полагаю, он очень красивый молодой человек.

– Намного симпатичнее Джонни?

– О, Джонни! – произнесла она презрительно.

– Вы с ним часто беседуете?

– С кем? С Джастином? Он, конечно, всегда очень добр ко мне, когда я там бываю, но он ведь так занят! В этом году он оканчивает университет и тогда будет постоянно дома. – Она едва заметно улыбнулась, задумавшись о будущем, о том времени, когда Джастин будет жить в Эббасе. Катаясь по округе, можно будет встретить его. А когда она поедет с отцом в Эббас, Джастин будет в поместье.

– Он тебе нравится? – спросила я.

Меллиора, застенчиво улыбнувшись, кивнула.

– Больше, чем… Ким? – уточнила я.

– Ким? О, он просто сумасброд! – Она смешно сморщила нос. – Мне нравится Ким, но Джастин… Он – настоящий рыцарь. Сэр Галлахэд или сэр Ланселот. Ким совсем не такой.

Я вспомнила, как в ту ночь Ким нес Джо через лес, к нашему дому. Не верится, чтобы Джастин сделал нечто подобное для меня. Я знала, что Ким обманул Меллиору, сказав, что мальчик просто упал с дерева. Мы с Меллиорой как сестры. У нас с ней будут общие секреты, приключения, вся жизнь… Может, она и предпочитает Джастина Сент-Ларнстона. Но рыцарем моей мечты скорее стал бы Ким!

У мисс Келлоу случился один из ее приступов невралгии, и Меллиора, которая всегда сочувствовала больным, настояла, чтобы та легла в постель. Она сама задернула шторы в комнате гувернантки и приказала миссис Йио, чтобы больную никто не беспокоил до четырех часов, – в это время подавали чай.

Устроив мисс Келлоу поудобнее, Меллиора заявила, что хочет отправиться на конную прогулку. У меня вспыхнули глаза, потому что она не отправилась бы без сопровождения – а мое общество она предпочитает обществу Белтера.

Меллиора села на своего пони, а я – на Сэри, которую обычно запрягали в двуколку. Я надеялась, что жители Сент-Ларнстона увидят меня, когда мы будем проезжать по деревне, – особенно Хетти Пенгастер, на которую я стала обращать особое внимание после того, как заметила интерес к ней Джонни Сент-Ларнстона. Однако мы встретили только деревенских ребятишек, которые посторонились, когда мы проезжали мимо. Мальчики тянули себя за чубы, а девочки приседали в поклоне. Мне это очень польстило.

Вскоре мы выехали к вересковой пустоши – и у меня захватило дух от этой красоты. Это было потрясающее зрелище. Нигде не было ни души – только вереск, небо да кое-где на равнине вздымались остроконечные скалистые холмы. В плохую погоду эти места выглядели довольно уныло. Но в тот день пустошь сверкала, а маленькие ручейки, бурлящие среди валунов и гальки, благодаря солнечным лучам превращались в расплавленное серебро. Капли воды, переливаясь на солнце, напоминали крошечные алмазы.

Меллиора легко сжала бока пони, переводя его в легкий галоп. Я последовала ее примеру. Мы свернули с дороги и теперь ехали по траве. Вскоре Меллиора остановила лошадь перед странным скоплением камней, и я, чуть позже подъехав к ней – ее пони был резвее, чем мой, – увидела три каменные плиты, которые поддерживали четвертую, покоящуюся на них.

– Жутко! – произнесла Меллиора. – Посмотри вокруг. Никого не видно. Мы с тобой здесь совсем одни, Керенза. Мы и вот это.Ты знаешь, что этотакое? Могильник. Много-много лет назад, три или четыре тысячи лет до Рождества Христова, люди, которые здесь жили, соорудили эту могилу. Эти камни невозможно сдвинуть с места, хоть всю жизнь старайся. Разве не странно… стоять здесь, рядом с этим сооружением, и думать о тех людях?

Я посмотрела на Меллиору. Ветер растрепал ее волосы, локонами спадающие на плечи. Она была как-то по-особенному хороша сегодня. И серьезна.

– Какие чувства порождает в тебе это место, Керенза?

– У меня такое ощущение, что нам отпущено очень мало времени.

– На что?

– На жизнь, на то, чтобы осуществить свою мечту, добиться того, чего хочется.

– Ты говоришь странные вещи, Керенза. И мне это нравится. Я не люблю, когда можно предугадать, что скажет человек в следующую секунду. Я всегда знаю, что скажет мисс Келлоу… и даже папа. Но не ты.

– А Джастин Сент-Ларнстон?

Меллиора отвернулась.

– Он почти не замечает меня. – В ее голосе звучала неприкрытая печаль. – Вот ты утверждаешь, что времени мало. Но ведь как долго приходится ждать, пока станешь взрослой!

– Ты так говоришь, потому что тебе всего пятнадцать лет. И когда тебе только пятнадцать, каждый год, кажется, длится целую вечность, потому что ты сравниваешь только с пятнадцатью годами. А когда тебе сорок или пятьдесят, год кажется короче, поскольку приходится сравнивать уже с прожитыми сорока годами.

– Кто тебе сказал это?

– Бабушка. Она мудрая женщина.

– Я о ней слышала. Бесс и Кит говорили о ней. Они говорили, что у твоей бабушки есть «силы» и что она может помогать людям. – Окинув задумчивым взглядом окрестность, Меллиора добавила: – Это называют дольменом. Папа говорил мне, что их построили кельты, корнуоллцы, которые были здесь задолго до англичан.

Мы привязали пони, пустив их щипать траву, а сами сели, прислонившись к камням. Меллиора рассказала мне о том, что говорил ей отец о памятниках древности в Корнуолле. Я внимательно слушала, чувствуя гордость оттого, что принадлежу к народу, который населял остров задолго до появления англичан и который оставил памятники на могилах усопших, до странности тревожащие душу.

– Мы, должно быть, находимся недалеко от владений Деррайзов, – заметила Меллиора. Она поднялась, давая тем самым понять, что готова снова сесть в седло. – Только не говори, что ты никогда не слышала о Деррайзах. Это самое богатое семейство в округе. Им принадлежат тысячи акров земли.

– Больше, чем Сент-Ларнстонам?

– Намного больше. Поехали. Давай поплутаем немного. Это так интересно: сначала заблудиться – а потом найти дорогу. – Меллиора, сев на своего пони, первая поскакала прочь. – Это довольно опасно! – крикнула она, обернувшись через плечо. Конечно, Меллиора опасалась скорее не за себя, а за меня, не столь умелую наездницу, как она. Натянув поводья, она вынудила пони остановиться. Я подъехала ближе, и мы пустили лошадей шагом.

– В пустоши легко заблудиться, потому что все выглядит одинаковым. Нужно найти межевые знаки, как вон тот остроконечный холм. Думаю, это холм Деррайз, и если это так, то я знаю, где мы находимся.

– Как вы можете это знать, если не уверены, что это тот самый холм?

Она рассмеялась.

– Поехали!

Мы двинулись в сторону холма. Дорога поднималась в гору. Теперь местность стала каменистой, а у подножия холма виднелось скопление огромных серых валунов, так что издали холм можно было принять за гигантскую человеческую фигуру.

Мы снова спешились, привязали пони к густому кустарнику и стали карабкаться вверх по холму, к его острому пику. Он был круче, чем нам показалось сначала, и, когда мы добрались до вершины, Меллиора смотрелась карликом рядом со сказочным гигантом. Она прислонилась к камню и заявила, что была права, утверждая, что это действительно владения Деррайзов.

– Посмотри! – крикнула она.

Проследив за ее взглядом, я увидела огромный особняк. Серые каменные стены, зубчатые башни с бойницами… Эта массивная крепость выглядела оазисом в пустыне, потому что дом стоял в окружении пышных садов. Я разглядела деревья, склонившиеся под тяжестью фруктов, и зелень обширных лужаек и газонов.

– Это поместье Деррайзов, – сообщила Меллиора.

– Оно похоже на замок.

– В самом деле. Знаешь, хотя эта семья считается самой богатой в восточном Корнуолле, на их роду лежит проклятие.

– Проклятие?! Это с таким-то домом и всем их богатством?

– О Керенза! Ты всегда думаешь только о материальных благах! Неужели ты никогда не слушаешь папины проповеди?

– Нет. А вы?

– И я – нет. Но я и без того знаю обо всех богатствах мира и тому подобном. В любом случае, несмотря на их богатство, над этой семьей висит роковое проклятие.

– Какое?

– Безумие. В этом роду есть сумасшедшие. Это иногда проявляется то в одном, то в другом представителе рода. Но теперь, как говорят люди, в этой семье нет сыновей-наследников, а значит, род Деррайзов закончится на этом поколении – и с ним семейное проклятие.

– Ну и хорошо.

– Они так не считают. Они хотят, чтобы их род продолжался. Люди всегда этого хотят. Не знаю, чем это объясняется.

– Это объясняется гордостью, – сказала я. – Словно ты никогда не умрешь, потому что частица тебя будет жить в твоих детях.

– Так чем же тогда дочери хуже сыновей?

– Дело в том, что дочери не носят имя родителей. Выйдя замуж, они становятся членами другой семьи – и род заканчивается, линия прерывается.

Меллиора задумалась.

– Выходит, что род Мартинов умрет вместе со мной. Подумать только! Ну, хоть род Карли будет продолжаться, ведь у тебя есть брат – ну, тот, который повредил ногу, когда упал с дерева.

Теперь, когда мы были очень близки, я не сомневалась, что могу доверять Меллиоре. Поэтому я рассказала ей правду о том давнем случае. Она выслушала меня молча.

– Я рада, что ты спасла брата. И рада, что Ким помог тебе.

– Вы ведь никому не расскажете?

– Конечно нет. В любом случае никто теперь ничего не сделает. Странно, правда, Керенза? Здесь, в тихой деревне, происходит столько удивительных событий, словно в большом городе, – и даже больше. Взять, например, семейство Деррайзов.

– Я до сегодняшнего дня никогда о них не слышала.

– Ты не знаешь этой истории? Я тебе расскажу. Двести лет назад в этой семье родился монстр – ужасный и отвратительный. Его поместили в потайную комнату и наняли сильного мужчину, чтобы он присматривал за ним. А потом сообщили всем, что ребенок родился мертвым. Они тайно привезли в дом тело умершего младенца и похоронили в родовом склепе. А монстр продолжал жить. Вся семья боялась его, потому что он был не только уродливым, но и злобным. Говорили даже, что сам дьявол был любовником матери этого чудовища. В семье родились другие сыновья, и со временем один из них женился и привез молодую невесту в свой дом. В первую брачную ночь они стали играть в прятки. Невеста решила спрятаться. Было Рождество, и тюремщику монстра захотелось присоединиться к веселившимся обитателям замка Он напился и уснул, позабыв о том, что оставил ключ в дверях комнаты того чудовища. Невеста не знала дома, не знала она и того, что никто и никогда не ходит в одно крыло здания. Считалось, что это крыло населено духами, хотя на самом деле это монстр издавал по ночам странные звуки. Девушка увидела ключ, торчащий в замке, повернула его – и монстр кинулся на нее. Он не причинил ей никакого вреда – она была такая нежная и красивая! Но она оказалась заперта в одной комнате с чудовищем. Бедняжка начала кричать – и кричала до тех пор, пока те, кто ее искал, не догадались, где она находится. Ее муж, угадав, что случилось, схватил ружье и, ворвавшись в комнату, застрелил монстра. Но невеста сошла с ума. А монстр, умирая, проклял весь род Деррайзов. Он предрек, что то, что случилось с невестой, будет повторяться снова и снова.

Я завороженно слушала эту легенду.

– Болтают, что нынешняя леди Деррайз тоже полоумная. В полнолуние она выходит в пустошь и танцует вокруг этого холма. С ней живет компаньонка, которая выполняет обязанности санитарки. Так что это проклятие – истинная правда. Говорю тебе, они все прокляты. Не нужно завидовать ни их богатству, ни их дому. Но теперь проклятие умрет, потому что род прервется. У них есть только Джудит.

– Дочь той дамы, которая в полнолуние пляшет вокруг холма?

Меллиора кивнула.

– А вы верите в историю шести дев? – спросила я.

Меллиора заколебалась.

– Ну, когда я стою в окружении тех камней, они кажутся мне живыми.

– Мне тоже.

– Когда-нибудь ночью мы с тобой пойдем и посмотрим на них. Мне всегда хотелось попасть туда в полнолуние.

– А вы думаете, что в лунном свете есть нечто особенное?

– Конечно! Древние бритты поклонялись не только Солнцу, но и Луне, как я полагаю. Они приносили светилам жертвы, и все такое. В тот день, когда я увидела тебя в стенной нише, мне подумалось, что ты – одна из них, седьмая дева.

– Я так и поняла. Вы выглядели тогда весьма странно, как будто повстречались с привидением.

– Той ночью мне приснился сон, – продолжала Меллиора. – Мне снилось, что тебя замуровали в стену в Эббасе, а я вытаскивала камни – до тех пор, пока не сбила руки в кровь. Я помогла тебе освободиться, Керенза, но сильно поранилась. – Меллиора отвернулась от великолепной панорамы и пристально посмотрела на меня. – Нам пора возвращаться домой, – сказала она вдруг.

Мы поехали назад – обе в мрачном расположении духа. Но потом нас вдруг охватило непреодолимое желание развеять нежданную грусть. Меллиора заметила, что нигде в мире нет столько легенд, как в Корнуолле.

– А почему? – спросила я.

– Наверное, потому что мы такой народ и подобные вещи случаются с нами.

Мы вдруг развеселились и начали рассказывать друг другу безумные истории о камнях и межевых метках, мимо которых проезжали. Стараясь превзойти друг друга, мы не замечали, что наши рассказы становятся все более нелепыми. Но мы обе, казалось, не особенно слушали собственные истории. Наверняка Меллиора думала о том своем сне, который, признаться, и у меня тоже не шел из головы.

…Время летело быстро, хотя дни были похожи один на другой. Я с головой окунулась в милую сердцу повседневность и, когда забегала навестить бабушку, рассказывала ей, что быть почти настоящей леди просто здорово. Бабушка заметила, что все дело в том, что я упорно шла к своей цели и что это хороший способ достигнуть того, о чем мечтаешь. У бабушки тоже дела шли хорошо – даже лучше, чем прежде. Она могла хорошо питаться тем, что я приносила ей из кухни священника, и тем, что приносил Джо из дома ветеринара. Только вчера Пенгастеры зарезали поросенка, и Хетти постаралась, чтобы хороший кусок бекона попал на стол бабушки Би. Она хорошо просолила мясо, и теперь бабушка была обеспечена едой на много дней вперед. Репутация бабушки стала еще лучше, чем раньше. Джо был счастлив на своей работе, а ветеринар, очень довольный мальчиком, иногда давал ему один-два пенса, когда тот справлялся со своими обязанностями особенно хорошо. Джо говорил, что в семье работодателя к нему относятся как к родному. На самом деле ему было все равно, как к нему относятся, лишь бы давали возможность ухаживать за его обожаемыми животными.

– Странно, что все так удачно сложилось, – сказала я как-то.

– Словно лето после тяжелой зимы, – согласилась бабушка. – Но не стоит забывать, дорогая, что зима может снова наступить – и она наступит непременно. Не может же быть лето круглый год!

Но мне казалось, что я буду жить в вечном лете. Только несколько мелких неприятностей омрачали мое счастливое состояние. Однажды я видела, как Джо ехал по деревне с ветеринаром, направляясь в конюшни Эббаса. Он стоял на запятках коляски, и мне показалось неприемлемым и оскорбительным, что мой брат едет, будто какой-то слуга. Меня больше устроило бы, если бы Джо сидел рядом с ветеринаром – как друг или помощник. А еще лучше, если бы он ездил в карете врача.

Мне по-прежнему было довольно неприятно, когда Меллиора шла в гости, надев свое лучшее платье и длинные белые перчатки. Мне хотелось быть рядом с ней, хотелось научиться входить в гостиную, вести легкие беседы ни о чем. Но меня, конечно, никто не приглашал. И миссис Йио не упускала случая напомнить, что лишь благодаря доброте мисс Меллиоры я нахожусь на положении привилегированной прислуги – почти на одной ступеньке с ее врагом, мисс Келлоу, хотя и не совсем так. Это были единственные мелкие неприятности в моей идиллической жизни.

Как-то мы с Меллиорой вышивали аккуратным крестиком наши имена и даты – что для меня было сущим наказанием, – и мисс Келлоу разрешила нам выбрать собственные девизы. Я выбрала фразу: «Жизнь в наших руках, и мы можем сделать ее такой, какой хотим». И поскольку это было моим кредо, я с любовью наносила каждый стежок. Девизом Меллиоры стали слова: «Относись к другим так, как хотел бы, чтобы относились к тебе». Она объяснила, что, если следовать этому девизу, нужно относиться ко всем дружелюбно, поскольку ты сам себе лучший друг.

Я часто вспоминала то лето. Мы сидели у открытого окна, делая уроки, или иногда под каштаном, на лужайке, занимаясь вышиванием, и разговаривали под аккомпанемент довольного жужжания пчел в дивно пахнущей цветущей лаванде. Сад благоухал ароматом разных цветов, запахами сосны и влажной теплой земли, которые иногда причудливо перемешивались с аппетитными запахами из кухни. Белые бабочки – их было несметное количество в тот год – порхали в бешеном танце над пурпурным златоцветом. Мне хотелось остановить мгновение и прошептать: «Сейчас! Вот оно!» Хотелось, чтобы так продолжалось вечность. Но время всегда было сильнее меня – оно все шло, неумолимо и безжалостно, – и как только я говорила «сейчас», оно тотчас оказывалось в прошлом. Я знала: за живой изгородью находится кладбище и могильные плиты постоянно напоминают о том, что никто из нас не властен над временем. Но мне всегда удавалось повернуться к нему спиной. Мне так хотелось, чтобы то лето не кончалось! Возможно, это происходило на интуитивном уровне, ведь то лето стало окончанием жизни, в которой я нашла для себя комфортное местечко, удобную нишу.

Годом раньше Джастин Сент-Ларнстон окончил университет, и теперь мы видели его гораздо чаще. Иногда я встречала его, когда он проезжал по деревне. Меллиора говорила, что он обязан был помогать вести дела в поместье, чтобы подготовиться и накопить опыт к тому времени, когда поместье станет его собственностью. Если со мной была Меллиора, он учтиво кланялся и даже улыбался, правда, довольно меланхолично. После таких встреч Меллиора хорошела на глазах, была непривычно тиха, словно погружалась в приятные мысли. Она считала, что день удался.

Ким, который был чуть младше Джастина, все еще учился в университете. Я с удовольствием думала о том времени, когда он закончит учебу. Тогда, возможно, мы чаще будем видеть его в деревне.

Однажды мы сидели на лужайке со своим вышиванием. Я закончила вышивать девиз и перешла на точку после слова «хотим», когда на лужайку прибежала Бесс и кинулась прямо к нам.

– Мисс, из Эббаса пришли ужасные вести! – вскричала она.

Меллиора побледнела и уронила иголку в траву.

– Какие вести? – спросила она, и я поняла, что она подумала о Джастине и о том, что с ним, возможно, произошло нечто ужасное.

– Сэр Джастин. Говорят, он упал и потерял сознание. К нему приезжал врач и сказал, что он очень плох. Поговаривают, что он не выживет.

Меллиора заметно расслабилась.

– И кто это говорит?

– Мистер Белтер слышал это от их старшего конюха. Тот сказал, что хозяин совсем плох.

Бесс вернулась в дом, а мы остались сидеть на лужайке, но работать больше не могли. Я понимала, что Меллиора размышляет, какие последствия это может иметь для Джастина. Если его отец умрет, он станет сэром Джастином и Эббас будет принадлежать ему. Я не знала, почему печалилась Меллиора, – то ли она не могла спокойно слышать о чьей-то болезни, то ли она поняла, что пропасть между ней и Джастином стала еще шире.

Следующую новость принесла мисс Келлоу. Каждое утро гувернантка читала объявления в газете, потому что, как она объясняла, ей было интересно узнать о рождении, смерти и браках в знатных семействах, где она раньше работала.

Она вошла в классную комнату с газетой в руках. Меллиора бросила на меня красноречивый взгляд и незаметно скорчила мину. Вероятно, она хотела сказать: «Сейчас мы услышим, что сэр такой-то женится или умер. И что когда она служила в его доме, к ней относились как к члену семьи. И какая замечательная жизнь у нее была до того, как она опустилась до места гувернантки в доме нищего деревенского священника».

– Сегодня в газете есть нечто очень интересное, – произнесла мисс Келлоу.

– Да? – Меллиора, как обычно, выразила искреннюю заинтересованность. «Бедная Келлоу! – часто говорила она мне. – Жизнь у нее не очень веселая, пусть уж получает удовольствие от разговоров о своих богатых и именитых знакомых».

– В Эббасе готовятся к свадьбе.

Меллиора не проронила ни слова.

– Да, – добавила мисс Келлоу со сводящей с ума медлительностью, которая означала, что она хочет, чтобы мы оставались заинтригованными как можно дольше. – Джастин Сент-Ларнстон помолвился и скоро женится.

Я и не представляла, что когда-нибудь смогу так остро почувствовать чужое отчаяние. В конце концов, какое мне дело, на ком женится Джастин Сент-Ларнстон? Но бедная Меллиора! Она так долго жила мечтами о нем! Даже из этого я извлекла урок. Как глупо просто мечтать, ничего не делая для осуществления своей мечты! А что делала Меллиора? Только очаровательно улыбалась ему при встрече; наряжалась с особой тщательностью, когда ее приглашали в Эббас на чай. И все это время он видел в ней всего лишь ребенка.

– На ком он женится? – осторожно осведомилась Меллиора.

– Странно, что об этом объявили именно теперь, – продолжала мисс Келлоу, все еще стараясь оттянуть развязку. – Сэр Джастин болен и может умереть в любой момент. Хотя, вероятно, они как раз поэтому так и торопятся.

– На ком?

Мисс Келлоу больше не могла держать в себе эту новость.

– На мисс Джудит Деррайз, – произнесла она.

Сэр Джастин не умер, но, будучи теперь парализованным, был прикован к постели. Мы больше никогда не видели, как он едет верхом на охоту или бродит по лесу с ружьем на плече. Доктор Хиллиард посещал его два раза в день, а в деревне чаще всего задавали один и тот же вопрос:

– Вы не слышали, как он сегодня?

Все ожидали, что сэр Джастин умрет, но он продолжал жить, и в конце концов местные жители смирились с фактом, что хозяин Сент-Ларнстона пока не собирается переходить в мир иной.

После того как Меллиора услышала новость о свадьбе Джастина, она заперлась у себя в комнате и не хотела никого видеть – даже меня. «У меня разболелась голова, – сказала она, – и я хочу побыть одна».

Когда я все-таки пришла к ней, она держала себя в руках, но была бледна.

– Эта Джудит Деррайз! Она одна из них, из обреченных, из проклятых. Она принесет несчастье Сент-Ларнстонам. Именно это меня и расстраивает.

Тогда я подумала, что ее чувства к Джастину были, наверное, не очень глубокими. Он просто был героем ее детских мечтаний, а я вообразила, что ее страсть к нему была такой же сильной, как мое желание вырваться из того круга, в котором я родилась. Этого не может быть! Иначе ей было бы далеко не безразлично, на ком он собирался жениться. Так я думала. И мне казалось это довольно разумным.

Причины откладывать свадьбу не было, и спустя шесть недель после того, как мы увидели объявление в газете, она состоялась.

Кое-кто из жителей деревни Сент-Ларнстон ходил в церковь в поместье Деррайз, чтобы посмотреть на венчание. Меллиора нервничала и ломала голову, получат ли они с отцом приглашение. Но волноваться было незачем: приглашения так и не последовало.

В день свадьбы мы вместе сидели в саду, мрачные и подавленные. Это было похоже на ожидание чьей-то казни.

Вести приносили слуги, и, надо сказать, это была довольно эффективная система шпионажа. Слуги из дома священника, из Эббаса и поместья Деррайз образовали некую цепочку, и мы быстро узнавали все новости.

На невесте было необыкновенное платье из атласа и кружев, а ее фата и веночек из флердоранжа передавались из поколения в поколение в роду Деррайз. Мне стало интересно, надевала ли его та невеста, которая увидела монстра и сошла с ума. Я спросила об этом Меллиору.

– Она была не из рода Деррайзов, – заметила Меллиора. – Она была из другой семьи, поэтому и не знала, где держали того монстра.

– А ты встречала Джудит?

– Только однажды, когда она приезжала в Эббас. Это было в один из домашних приемов, которые давала леди Сент-Ларнстон. Джудит – очень высокая, стройная и красивая девушка. У нее черные волосы и большие темные глаза.

– Ну, по крайней мере, она красивая. Как я понимаю, Сент-Ларнстоны станут теперь богаче, да? За ней ведь дают хорошее приданое?

Меллиора, рассердившись, что случалось с ней крайне редко, повернулась, взяла меня за плечи и встряхнула.

– Прекрати говорить о богатстве! Прекрати думать о нем! Неужели в этом мире нет ничего, кроме денег? Говорю тебе, она принесет несчастье в Эббас! На ней лежит проклятие, на них всех лежит проклятие!

– А какое нам до этого дело?

Ее глаза потемнели от ярости.

– Они – наши соседи! Конечно, нам есть до этого дело!

– Не понимаю, какое именно. Им ведь до нас нет дела. Почему мы должны о них беспокоиться?

– Они – мои друзья!

– Друзья! Они не очень-то о тебе беспокоятся, даже на свадьбу не позвали!

– Я и не хотела идти на его свадьбу.

– Тем не менее могли бы хотя бы пригласить.

– О, Керенза! Прекрати! Все равно теперь уже не будет, как прежде, говорю тебе! Ничего уже не будет по-прежнему. Все изменилось, неужели ты не чувствуешь?

Да, я это чувствовала. Еще не очень ощутимо, но что-то менялось. И причина в том, что мы уже не были детьми. Меллиоре скоро исполнится семнадцать, мне через несколько месяцев – тоже. Мы будем причесываться, как юные леди. Мы повзрослели – и с тоской вспоминали солнечные дни нашего детства.

Жизни сэра Джастина уже ничего не угрожало, а его старший сын привел в Эббас молодую жену. Наступило время радоваться. И Сент-Ларнстоны решили дать бал. Он должен был состояться в конце лета. Хозяева надеялись, что вечер будет теплым и гости смогут полюбоваться не только роскошью дома, но и красотой парка.

Были разосланы приглашения. Пришло приглашение и для Меллиоры и ее отца. Молодожены провели медовый месяц в Италии, и в честь их возвращения решили дать пышный бал-маскарад. Мы слышали, что это было желание сэра Джастина, хотя сам он и не сможет присутствовать на празднестве.

Я точно не знаю, что чувствовала Меллиора, – в ее настроении взволнованность от предвкушения встречи с Джастином легко сменялась глухой меланхолией. Она сильно изменилась и уже не была такой безмятежной и невозмутимой, как раньше. Я очень завидовала, что она поедет на бал, и не могла этого скрыть.

– Как бы я хотела, чтобы ты поехала на бал, Керенза! – сказала она. – Как бы я хотела увидеть тебя там! Этот старинный особняк ведь и для тебя что-то значит?

– Да, – призналась я, – это своего рода символ.

Она кивнула. Как это часто бывало, наши мысли оказались созвучны и мне ничего не пришлось ей объяснять. Несколько дней Меллиора задумчиво хмурилась, а когда я напоминала о предстоящем бале, она нетерпеливо отмахивалась. Спустя четыре дня после получения приглашения, она вышла из кабинета отца с очень серьезным видом.

– Папе нездоровится, – с грустью произнесла она. – Я знала, что он уже некоторое время чувствует себя неважно.

Я тоже это знала: кожа преподобного Чарльза с каждым днем все больше желтела.

– Он говорит, – продолжила Меллиора, – что не сможет поехать на бал.

А я-то гадала, какой костюм он наденет. Трудно было представить, что священник может выглядеть как-то иначе.

– Это значит, что и ты не поедешь?

– Ну, не могу же я поехать одна.

– О, Меллиора…

Она нервно пожала плечами, а днем поехала с мисс Келлоу на прогулку на своем пони. Я слышала, как двуколка проехала мимо моих окон – и почувствовала себя задетой, потому что Меллиора не позвала меня с собой.

Вернувшись, она ворвалась в мою комнату. Глаза ее горели, щеки разрумянились. Усевшись на мою кровать, она стала на ней прыгать, потом остановилась, склонила голову набок и спросила:

– Золушка, ты хочешь поехать на бал?

– Меллиора! – ахнула я. – Ты имеешь в виду…

Она кивнула.

– Ты приглашена. Ну, не конкретно ты, поскольку она понятия не имеет… Но в любом случае у меня есть приглашение для тебя. Это будет так весело, Керенза! Гораздо интереснее, чем поехать с папой или с сопровождающим, которого бы он мог для меня найти.

– А как тебе это удалось?

– Сегодня днем я заехала к леди Сент-Ларнстон. Так случилось, что она принимала гостей дома и у меня появилась возможность поговорить с ней. Я рассказала, что папа заболел и не сможет прийти на бал, но у меня гостит подруга. Потом я спросила, нельзя ли передать его пригласительный этой подруге? Леди Сент-Ларнстон была очень добра ко мне.

– Меллиора… Но если она узнает?

– Не узнает. Я изменила твое имя на тот случай, если оно известно ей. У нее создалось впечатление, что ты моя тетя, хотя я этого не говорила. Это же будет бал-маскарад. Она встретит нас на лестнице. Ты постараешься выглядеть старше… достаточно взрослой, чтобы сопровождать юную барышню на бал. Это так здорово, Керенза! Нам нужно решить, что мы наденем. Костюмы! Ты только представь! Все будут выглядеть просто великолепно! Кстати, ты будешь мисс Карлион.

– Мисс Карлион… – пробормотала я. – А где я возьму костюм?

Меллиора снова склонила голову набок.

– Тебе придется засесть за шитье. Ты же знаешь, у папы проблемы с финансами, поэтому он не может дать денег на покупку нарядов. Нужно будет соорудить два костюма вместо одного.

– И каким же это образом?

– Не сдавайся так легко! Вспомни-ка свой девиз: «Жизнь в наших руках, и мы можем сделать ее такой, какой хотим». Не следует отступать, едва завидев первое препятствие! – Она внезапно обняла меня и, прижав к себе, воскликнула: – Как здорово иметь сестру! Помнишь слова твоей бабушки о том, что нужно делиться?

– Если ты делишься своей радостью, то удваиваешь ее. Если делишься бедой, то уменьшаешь ее вдвое.

– Так оно и есть. Я очень рада, что ты поедешь со мной! – Меллиора отстранилась от меня и снова села на кровать. – Сначала нужно решить, в каких костюмах мы отправимся на бал, а потом уже приниматься за дело. Представь, что ты будешь выглядеть, как дама на портретах в Эббасе. О, ты должна их увидеть! Думаю, тебе, Керенза, подойдет бархат. Из тебя получится замечательная испанка. Если собрать твои темные волосы и надеть мантилью… – Она мечтательно улыбнулась.