Текст книги "Легенда о седьмой деве"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Мама! – закричал Карлион, как только увидел меня. – Дядя Джо приехал полечить Поникара.

Поникаром он назвал пони, сократив слова «пони Карлиона». Он придумывал собственные названия всему, что любил.

Я стояла возле двуколки и смотрела на него, и сердце мое переполняла радость, что я вижу его живым и невредимым. Я едва сдерживала слезы.

Джо заметил мое состояние.

– Я послал Эсси, как только он появился, – мягко сказал брат, – потому что представил, что ты чувствовала.

– Спасибо, Джо, – отрывисто произнесла я.

– Он – настоящий мужчина… сам привез меня на двуколке. Что дальше?

– Сам правил двуколкой, – повторил Карлион, счастливо улыбаясь. – Пошли лечить пони, дядя Джо.

– Да, пожалуй, пора пойти посмотреть, как там старый пони.

– Мы его быстро вылечим, да, дядя Джо?

– Ну, уж в этом-то я уверен.

Между ними возникла дружба, и меня это беспокоило. Я бы не хотела, чтобы будущий сэр Карлион сильно сближался с ветеринаром. Он, конечно, должен признавать, что это – его дядя, но им не следует часто встречаться. Если бы Джо был врачом, все было бы по-другому.

Я подхватила Карлиона из двуколки.

– Дорогой, – попросила я, – в следующий раз не уходи без предупреждения.

Его счастливая улыбка потухла. Джо, вероятно, объяснил ему, что я буду беспокоиться. Он обнял меня за шею и тихо произнес:

– В следующий раз скажу.

Какой же он у меня славный! Мне было неловко видеть, как тепло он относится к Джо, – и в то же время приятно. Это же мой брат, который когда-то так много для меня значил – и значит до сих пор, хотя он меня сильно разочаровал.

Я наблюдала, как Джо заходит в конюшню. Его хромота всегда трогала меня и напоминала о той ночи, когда Ким принес его в наш дом. У меня заныло сердце – но не из-за воспоминаний о прошлом. Не могла же я, состоявшаяся, успешная женщина, вернуться в то время! Но мне отчаянно захотелось узнать, где сейчас Ким и что он делает.

Джо осмотрел пони.

– С ним ничего серьезного, как я понимаю. – Он задумчиво поскреб макушку.

– Я тоже думаю, что с ним ничего серьезного, – повторил Карлион и почесал затылок.

– Сдается, мы сможем его вылечить.

Карлион заулыбался. Он не отводил взгляда от своего чудесного дядюшки Джо.

Обед в тот вечер едва ли можно было назвать удачным. Днем у меня не было возможности поговорить с Джонни о счетах за вино, и, сидя за обеденным столом, я думала только о них. Феддеры – не очень интересная пара. Джеймсу Феддеру было под шестьдесят, а его жене – чуть меньше. У меня с ней не было ничего общего.

Меллиора обедала с нами, хотя я и не пригласила еще одного мужчину для ровного счета. Просто Джеймс хотел обсудить с Джонни кое-какие дела. После обеда в столовой мы оставили их, чтобы они могли поговорить за бокалом портвейна.

Я с облегчением вздохнула, когда мы с Меллиорой и миссис Феддер прошли в гостиную, и еще больше обрадовалась, когда пришло время провожать гостей.

День выдался утомительным. Сначала потрясение, связанное со счетами, потом пропажа Карлиона, а потом – этот скучный обед, который совершенно не вдохновил меня.

В спальне я решила обсудить с мужем вопрос о счетах. Мне показалось, что он выглядит уставшим, но это дело было слишком важным и не терпело отлагательств.

– Хаггети обеспокоил меня сегодня, Джонни, – начала я. – Дворецкий показал мне два запроса от поставщиков вина. Он говорит, что эти поставщики отказываются поставлять нам вина до тех пор, пока не будут оплачены счета.

Джонни пожал плечами.

– Это… унизительно, – добавила я.

Муж зевнул, притворяясь безразличным, хотя я подозревала, что он встревожен не меньше, чем я.

– Дорогая Керенза, люди моего круга не обязаны оплачивать счета, как только они поступают.

– Значит, такие люди, как ты, имеют привычку ждать, чтобы торговцы отказывались отпускать нам продукты?

– Ты преувеличиваешь.

– Так мне сказал дворецкий. Я не припомню, чтобы такое случалось, когда здесь был Джастин.

– Зато здесь случалось многое другое, чего нет сейчас. Например, жены не падают загадочным образом с лестницы и не разбиваются насмерть. – Он пытался сменить тему. Точно так же, как я, он пытался найти оправдание, когда чувствовал свою вину.

– Счета нужно оплатить, Джонни.

– Чем?

– Деньгами.

– Найди деньги, – сказал он, пожав плечами, – и я оплачу счета.

– Мы не сможем принимать гостей, если нам нечем будет их угостить.

– Хаггети должен найти кого-нибудь, кто будет нас снабжать.

– И появятся другие неоплаченные счета?

– У тебя плебейское мышление, Керенза.

– Я рада, ибо это значит, что я стараюсь оплачивать свои долги.

– О, не говори мне о деньгах.

– Джонни, скажи откровенно, у нас трудности? Финансовые проблемы?

– С деньгами всегда проблемы.

– Правда? А когда Джастин был здесь?

– Во времена Джастина все было организовано безупречно. Он ведь такой умный – во всех отношениях!.. Но, к сожалению, его ум сыграл с ним злую шутку.

– Джонни, я хочу знать все!

– «Все знать – значит все простить», – процитировал он с легкомысленным видом.

– У нас нет денег?

– Да, нет денег.

– И что ты намерен с этим делать?

– Молюсь и уповаю на чудо.

– Джонни, насколько все плохо?

– Не знаю. Но мы выпутаемся. Всегда выпутывались.

– Нам нужно во всем разобраться вместе… как можно скорее.

– Как можно скорее?

Мне в голову внезапно пришла одна мысль.

– Ты не просил денег у Джеймса Феддера?

Он рассмеялся.

– Все совсем наоборот, моя дорогая супруга. Феддеру нужен добрый друг, который придет ему на помощь. Но он обратился не по адресу.

– Он хотел, чтобы ты одолжил ему денег?

Джонни кивнул.

– А что ты сказал?

– О, я дал ему незаполненный чек и сказал, чтобы он сам вписал туда нужную сумму. У меня в банке столько денег, что недостачу в несколько тысяч я просто не замечу.

– Джонни, я серьезно!

– Серьезно, Керенза, я сказал ему, что сам в трудном положении. В любом случае шахта Феддеров скудеет. Нет смысла продолжать в ней работу.

– Шахта! – воскликнула я. – Ну конечно же, шахта!

Муж недоуменно посмотрел на меня.

– Я знаю, что это не доставит нам удовольствия, но если это – единственный способ… И если там, как говорят, есть олово…

Джонни сжал губы. Глаза его сверкнули.

– О чем ты говоришь?! – спросил он.

– Если это – единственный способ… – повторила я.

– Ты… – прервал меня Джонни, едва не задохнувшись. Он говорил так тихо, что я едва расслышала его. – Ты…предлагаешь такое?! О чем ты думаешь? – Он схватил меня за плечи и грубо встряхнул. – Да кто ты такая?! Ты что, думаешь, что можешь управлять всем Эббасом?

На мгновение в его глазах загорелась такая злоба, что я испугалась. Мне показалось, что он меня ненавидит.

– Открыть шахту, – продолжал он, – когда ты не хуже меня знаешь…

Он поднял руки. Джонни невероятно разозлился, и я подумала, что он собирается ударить меня. Потом он резко отвернулся. Муж лег с одного края кровати, я – с другого. Я знала, что он не спал до глубокой ночи.

Это был самый беспокойный день, и события этого дня никогда не уйдут из моей памяти. Я до сих пор иногда вижу миссис Ролт и миссис Солт, стоящих передо мной, Хаггети со счетами от виноторговцев, Карлиона, который едет с Джо и держит поводья лошади в своих трогательных пухлых пальчиках, и Джонни – с белым от злости лицом.

«Неудачный день», – подытожила я. Зашевелились семейные привидения, открылся шкаф, в котором хранился давно забытый скелет.

С тех пор все дни были беспокойными. Мое внимание сосредоточилось на Джонни, потому что я внезапно поняла: муж не в состоянии управлять поместьем, его неумелые действия могут повлиять на будущее Карлиона.

Я мало что понимала в бизнесе, но знала, как легко некомпетентные люди могут попасть в неприятности. Я пошла к бабушке, взяв с собой Карлиона. Сын был в восторге, когда узнал, куда мы направляемся. Я сама правила маленькой двуколкой, которую всегда брала, если ездила недалеко. Карлион стоял передо мной и держал поводья так же, как с Джо. Он все время болтал о своем дяде Джо. Дядя Джо сказал, что у лошадей такие же чувства, как у людей. Дядя Джо сказал, что животные понимают, о чем мы говорим, и надо быть очень внимательным, чтобы не обидеть их. Дядя Джо…

Наверное, следовало радоваться, что именно благодаря мне у сына есть такой горячо любимый дядя.

Эсси вышла нас встретить – как всегда, она очень смущалась в моем присутствии. Она привела нас в комнату бабушки. Бабушка лежала в кровати – сегодня ей немного нездоровилось. Ее черные волосы были заплетены в две косы. Она, как мне показалось, выглядела старше, чем обычно. В доме Поллентов она как будто чувствовала себя не в своей тарелке, хотя Эсси делала все возможное, чтобы старушке было у них хорошо. На окнах висели чистенькие занавески из канифаса, кровать была застелена стеганым покрывалом – но все это было не в бабушкином стиле. В ней чувствовалась какая-то покорность, смирение, словно она пришла в этот дом дожидаться смерти, подумала я в смятении.

Карлион вскарабкался на кровать и обнял старушку. Она несколько минут поговорила с ним. Мальчик вежливо отвечал на вопросы и сосредоточенно следил за ее губами, но я знала, что он страстно хочет увидеться со своим дядей Джо. Эсси уже сказала Джо, что мы приехали, и, когда он вошел, Карлион соскочил с кровати и кинулся к моему брату. Джо подхватил его на руки и поднял высоко над головой.

– Значит, ты приехал помочь мне, да?

– Да, дядя Джо. Я приехал помочь тебе.

– Ну, мне сегодня утром нужно поехать на ферму к Пенгастеру. Там заболела одна из лошадей. Я думаю, что все, что ей требуется, – это запаренные отруби. Как считаешь, партнер?

Карлион склонил голову набок.

– Да, я тоже думаю, что все, что ей нужно, – это запаренные отруби, партнер.

– Как насчет того, чтобы поехать со мной и взглянуть на нее? Я скажу тете Эсси, чтобы она завернула пирожков, если вдруг нам захочется перекусить.

Карлион сунул руки в карманы. Он стоял, опираясь всем весом на одну ногу, как Джо. Он сутулился – и я знала: он всегда так делает, когда радуется.

Джо смотрел на меня, и глаза его сияли от удовольствия. Что я могла сказать?

– Тогда тебе придется привезти его назад.

Джо кивнул.

– Думаю, я сегодня буду в ваших краях. Мне нужно заглянуть на конюшню в Эббасе.

Карлион внезапно рассмеялся.

– Нам лучше отправиться прямо сейчас, партнер, – сказал он. – Утро будет хлопотным.

Когда они ушли, Эсси отправилась вслед за ними, чтобы завернуть им пироги в дорогу.

– Хорошо, что они вместе, – сказала бабушка и рассмеялась. – Но ты так не думаешь, голубка моя. Теперь твои брат недостаточно хорош для тебя.

– Нет, бабушка, это неправда…

– Тебе не нравится, что мальчик играет в ветеринара, да? Но Джо так счастлив, когда видит мальчика, – да и Карлион счастлив быть с Джо! Надеюсь, когда-нибудь у Джо будет сын. Но до этого, голубушка, не жадничай, поделись своим ребенком. Вспомни, как ты раньше любила брата. Вспомни, как хотела, чтобы у него, как и у тебя, было все самое лучшее. Ты рождена для любви, Керенза, девочка моя, и ты любишь всем сердцем, всей душой. Это очень хорошо, когда ты делаешь что-то в полную силу, потому что только так можно сделать все как следует. Твой мальчик достоин такой привязанности, но не пытайся давить на него, девочка моя. Не делай этого!

– Я никогда не стану принуждать его.

Бабушка накрыла ладонью мою руку.

– Мы с тобой понимаем друг друга, внучка. Я знаю твои мысли, потому что ты думаешь так же, как и я. Тебе тревожно. Ты приехала поговорить об этом.

– Я пришла повидаться с тобой,бабушка. Тебе хорошо здесь?

– У меня старые кости. Они скрипят, голубка моя. Теперь я уже не собираю травы – суставы плохо гнутся. Я слишком старая, чтобы жить в одиночестве, – так они мне говорят. Жизнь моя заканчивается, и мне повезло, что у меня есть удобная кровать, где я могу погреть свои косточки.

– Не говори так, бабушка.

– Что толку закрывать глаза на правду? Скажи мне, что привело тебя ко мне? О чем ты хотела поговорить со своей бабушкой?

– О Джонни.

– А! – Воскликнула она и задумалась. Казалось, перед ней замелькали картины прошлого. Так часто бывало, когда я говорила о своем браке. Для нее это была больная тема. Бабушка была счастлива тем, что моя мечта осуществилась, что я стала хозяйкой Эббаса, но я чувствовала, что ей хотелось, чтобы это произошло по-другому.

– Боюсь, он тратит деньги… деньги, которые должны достаться Карлиону.

– А не слишком ли далеко вперед ты заглядываешь, голубушка? Там же есть еще один.

– Джастин? Он не представляет опасности… пока.

– Откуда тебе знать? Он может передумать и жениться.

– Если бы он думал о браке, то уже сказал бы об этом. Он редко пишет Меллиоре, но когда пишет, не упоминает о браке.

– Мне жаль дочку священника. Она была так добра к тебе.

Бабушка наблюдала за мной, но я не осмеливалась посмотреть ей в глаза. Я никогда не говорила ей о том, что сделала в тот день, когда нашла Джудит на лестнице.

– А ты с Джонни? – спросила бабушка. – Вы охладели друг к другу?

– Иногда мне кажется, что я ничего о нем не знаю.

– Мало кто из нас может заглянуть в душу другого человека, каким бы близким он ни был.

Я задумалась. Знает ли бабушка о моем секрете, смогла ли она, обладая особым даром, открыть эту тайну?

– Что мне делать, бабушка? – тряхнув головой, спросила я. – Я должна заставить его прекратить бросать деньги на ветер. Я должна сохранить наследство Карлиона.

– А ты можешь это сделать, Керенза?

– Не уверена.

– А! – Она глубоко вздохнула. – Я боюсь за тебя, Керенза. Иногда я просыпаюсь ночью, лежу, думаю, и мне все это кажется таким странным. Признаться, мне страшно за тебя. Я часто размышляю об этом твоем замужестве. Скажи-ка мне, Керенза, вот если бы ты могла все вернуть обратно… если бы ты снова стала незамужней девушкой и могла выбирать, каким был бы твой выбор? Осталась бы незамужней, свободной и пробивала бы себе дорогу в этом мире, став гувернанткой или компаньонкой, – ведь у тебя было для этого образование – или выбрала бы Эббас и необходимость выйти для этого замуж?

Я, потрясенная вопросом, недоуменно посмотрела на нее. Отказаться от Эббаса, от моего положения, моей гордости и достоинства… от моего сына? И это ради того, чтобы быть привилегированной прислугой в чьем-то доме? Тут и думать нечего! О таком браке, как мой, можно было только мечтать. Да, Джонни далеко не идеальный муж. Да, я не люблю его – и никогда не любила. Но мне ни на минуту не нужно задумываться, чтобы ответить на бабушкин вопрос.

– Я сделала правильный выбор, выйдя за Джонни, – сказала я, а потом добавила: – Для себя.

Бабушка задумчиво улыбнулась.

– Теперь я довольна, – сказала она. – Я больше не боюсь за тебя, дорогая. Почему я сомневалась? Ты с самого детства знала, чего хочешь. А эта новая проблема… Не бойся. Вот увидишь, все будет хорошо. Ты заставишь мистера Джонни Сент-Ларнстона плясать под твою дудку.

После разговора с бабушкой я почувствовал себя лучше. Возвращаясь в Эббас, я убеждала себя, что буду настаивать на том, чтобы Джонни делил со мной заботы о поместье. Я выясню, насколько велики наши долги. Ну а то, что меня раздражает интерес Карлиона к работе Джо… У всех детей бывают такие порывы. Мальчик перерастет, когда поедет в школу, а потом – в университет.

Справиться с Джонни было нелегко. Стоило заговорить с ним о деньгах, он становился резок, грубил мне, и все же я чувствовала, что за его показной беспечностью скрывается настоящая тревога.

– Ну хорошо, – как-то согласился он со мной, – я тебе все расскажу. И что ты сделаешь? Поправишь дела одним взмахом волшебной палочки?

Я возразила, что мне просто необходимо быть в курсе, тогда я могла бы с кем-нибудь посоветоваться.

– Нам, милая женушка, нам не советы нужны, а деньги. – Тогда давай сократим расходы.

– Блестящая идея! Вот ты и начинай.

– Мы оба начнем. Давай подумаем, где мы можем сэкономить.

Он положил руки мне на плечи и воскликнул:

– Умница ты моя! – Потом, нахмурившись, добавил: – Но будь еще мудрее, любовь моя, и не суй свой нос в мои дела.

– Но, Джонни… Я твоя жена!

– Ты добилась этого положения шантажом и подкупом.

– Что?!

Он громко рассмеялся.

– Ты забавляешь меня, Керенза. Никогда не встречал человека, который бы так успешно играл свою роль. Какая чопорная леди! Даже у моей матери не было такого апломба знатной дамы. Мне кажется, что тебе следует жить при дворе. Мы здесь, в Сент-Ларнстоне, для тебя слишком примитивны.

– Мы можем поговорить серьезно?

– Я и говорю серьезно. Не лезь в мои дела!

– Джонни, если существует выход, я найду его. Нам нужно думать о будущем Карлиона!

Он встряхнул меня.

– Керенза, я тебя предупреждаю! Мне не нужны твои советы. Мне не нужна твоя помощь.

– Но это касается нас обоих!

Он оттолкнул меня и пошел прочь.

У меня появилось неприятное чувство: его явно беспокоит не только отсутствие денег, но и что-то другое. Однако Джонни не признается, в чем причина его волнений. Иногда у меня создавалось впечатление, что он меня ненавидит. Тем не менее я была полна решимости все выяснить.

Бывали дни, когда Джонни уезжал в Плимут и не возвращался до позднего вечера. Другая женщина? У меня вдруг появилось подозрение, что именно она разоряет его. Мне не было дела до себя самой, но я беспокоилась о Карлионе.

Джонни был беспечным, неаккуратным человеком. Порой он забывал запереть свой стол. Что касается меня, то для сына я готова была подслушивать, рыться в чужих бумагах, воровать. Итак, заглянув в письменный стол Джонни, я узнала все, что хотела узнать.

Мой муж играл в карты. Этим объяснялись и его частые поездки в Плимут, и большая часть его долгов. Этому надо положить конец, решила я.

Я ужасно разозлилась на Джонни. Едва он вернулся, я набросилась на него и сразу выложила, что мне все известно. На что, интересно, он рассчитывает? Выиграть состояние? По его лицу я поняла, что попала в точку.

Он снова накричал на меня и выбежал из комнаты.

Мы с Меллиорой обедали вдвоем. Она всегда чувствовала мое настроение и, конечно, догадывалась, что моя озабоченность связана с поместьем.

– Все пошло кувырком с тех пор, как… – начала подруга.

Я не ответила. Меня всегда раздражало, когда она ссылалась на Джастина.

Меллиора замолчала и опустила глаза. Я знала: подруга думает о том, что все могло быть по-другому. Видела ли она себя, как я видела ее – сидящей за этим же столом рядом с улыбающимся, счастливым Джастином, который доволен своим браком? Думала ли она о сыне – будущем сэре Джастине, который мог бы в это время спать в детской?

Я разозлилась на нее.

– Последнее время дела в Эббасе идут не очень хорошо.

Она играла ножом и вилкой.

– Керенза, скоро здесь, в округе, многие обеднеют.

– Ты имеешь в виду, когда закроется шахта Феддера?

Меллиора подняла на меня полные грусти глаза и кивнула.

– Это случится очень скоро, – сказала она. – А потом…

– Похоже, мы все переживаем нелегкие времена, – не смогла удержаться я. Мне хотелось знать, что у нее на уме, поэтому я продолжила: – Меллиора, ты в последнее время ничего не слышала о Джастине?

– Уже месяца два, как я ничего не получала, – ответила она. Ее голос звучал довольно ровно. – Тон его писем заметно изменился.

– Изменился? – переспросила я, не зная, почувствовала ли она страх в моем голосе.

– Мне кажется, Джастин стал более… спокойным. Смирившимся…

– У него… кто-то появился?

– Нет. Просто он обрел… душевный покой.

– Если бы Джастин действительно любил, – сказала я резко, – он бы тебя никогда не оставил, Меллиора.

Она неотрывно смотрела на меня.

– Существует разная любовь, Керенза. Возможно, тебе трудно это понять.

Я испытывала презрение к ним обоим – к Меллиоре и Джастину. Не было нужды порицать их. Они просто не способны на глубокую, страстную любовь. Любовь в их понимании должна быть приличной и пристойной. Это не любовь. И мне незачем изводиться муками совести за то, что я сделала. В конце концов, если бы они на самом деле любили друг друга, то не расстались бы ни при каких обстоятельствах. Единственная, настоящая, любовь – та, ради которой люди готовы пожертвовать всеми земными благами.

Вдруг до нас донесся какой-то непривычный шум – топот ног, чьи-то громкие голоса.

– Что происходит? – спросила я, и мы обе притихли, прислушиваясь к приближающимся голосам.

Раздался громкий трезвон колокольчика, потом – тишина и шаги Хаггети. И вновь шум шагов. В столовую вошел дворецкий. Я подняла голову и взглянула на него.

– Да, Хаггети?

Он откашлялся.

– Там целая делегация, мадам. Они хотят видеть мистера Сент-Ларнстона.

– Вы сказали им, что его нет дома?

– Да, мадам, но не думаю, что они мне поверили.

– Что за делегация?

– Это люди с шахты Феддера, мадам. Думаю, среди них Сол Канди.

– И они пришли сюда? – уточнила я. – Но зачем?

Похоже, Хаггети был в замешательстве.

– Мадам, я говорил им…

Я знала, зачем пришли эти люди. Они намерены обследовать шахту Сент-Ларнстона и посмотреть, есть ли там олово. Если шахта может обеспечить их работой, то им нужно получить эту работу. А почему нет? Это стало бы решением проблем. Шахта уже спасала Эббас. Может, попробовать еще раз?

– Я встречусь с этими людьми, – произнесла я. – Проведите их в библиотеку.

Хаггети явно колебался. Я холодно посмотрела на него, и он, выйдя из столовой, отправился выполнять мое приказание.

Я приняла прибывших шахтеров в библиотеке. Сол казался огромным и мощным. Настоящий лидер, подумала я, и снова удивилась, что он нашел в Хетти Пенгастер. Сол был главным среди этих людей, поэтому я обратилась к нему:

– Вы пришли поговорить с моим мужем, но его нет дома. Он обсуждает со мной свои дела, поэтому, если вы потрудитесь сказать мне, зачем пришли, я смогу передать ему ваши слова.

В этот момент я заметила скептические взгляды некоторых из членов делегации. Наверное, они не верили, что Джонни нет дома, а может, не хотели разговаривать с женщиной.

Сол и я присматривались друг к другу. Думаю, он вспомнил, что я – внучка бабушки Би, и потому решил поговорить со мной.

– Мадам, – начал он, – нам доподлинно известно, что шахта Феддера закрывается. Многим из нас придется туго. Мы думаем, что в Сент-Ларнстоне есть олово, и хотим это выяснить. В том случае, если наше предположение подтвердится, мы хотели бы получить работу.

– Это кажется вполне справедливым, – согласилась я и, заметив облегчение на лицах переговорщиков, продолжила: – Как только муж вернется, я сообщу ему о вашем визите. Он обязательно рассмотрит этот вопрос.

– Мадам, это дело нельзя откладывать в долгий ящик. Наверняка все в деревне успокоятся, если мы начнем готовиться к спуску.

– А почему вы так уверены, что в Сент-Ларнстоне есть олово?

– Ну, еще наши деды рассказывали нашим отцам, а отцы – нам, что шахту закрыли совершенно внезапно, по одной лишь прихоти, если хотите знать. Конечно, это закончилось неприятностями. Однако сейчас наступают тяжелые времена, и господа должны забыть о своих прихотях.

В его словах звучала угроза. И хотя я не люблю угроз, мне была понятна справедливость их рассуждений.

– Не беспокойтесь, я передам мужу, что вы приходили, – заверила я их.

– И передайте, что мы еще придем.

Я кивнула, и они чинно удалились. Я вернулась к Меллиоре. Она была очень бледной.

– Керенза, – сказала подруга, не скрывая своего восхищения, – есть ли что-нибудь, чего ты не смогла бы сделать?

Я ответила, что не вижу ничего особенного в том, что я сделала, и подумала: «Вот и решение моих проблем! Шахта будет снова работать. И Эббас будет спасен для сэра Карлиона».

Джонни вернулся поздно ночью. Я не спала. Еще до того как начался наш разговор, я увидела в его глазах отчаяние и поняла, что он в очередной раз проигрался. «Тем лучше, – подумала я. – Теперь он вряд ли будет противиться тому, чтобы Сол со своими людьми обследовал шахту и выяснил, стоит ли начинать там работы». Я села на кровати и, как только Джонни вошел в спальню, воскликнула:

– Джонни, к нам приходила целая делегация!

– Что?

– Сол Канди и несколько шахтеров приходили сегодня днем. Они хотят, чтобы ты открыл шахту Сент-Ларнстона.

Он сел на кровать и молча посмотрел на меня.

– Я знаю, что тебе это не нравится, – продолжила я, – но ведь это выход для нас. То, что когда-то сработало, может сработать снова.

– Ты что, с ума сошла?! – вскинулся Джонни. Он неуверенно встал, подошел к окну и, отдернув штору, уставился в темноту.

– Ты пил, – упрекнула я мужа. – О, Джонни, неужели ты не понимаешь, что в этой ситуации нужно хоть что-нибудь делать! Люди собираются открыть шахту, нравится тебе это или нет!

– Если они вступят на мою землю, я их всех отдам под суд за нарушение границ чужих владений.

– Послушай, Джонни. Необходимо что-то предпринять. Когда шахта Феддера закроется, наступят тяжелые времена. Неужели ты позволишь, чтобы наша шахта простаивала, когда она может обеспечить людей работой…

Когда он повернулся, я увидела, что у него дрожат губы. Я не представляла, что он в таком плохом состоянии.

– Ты прекрасно знаешь, что в шахту лезть нельзя.

– Я знаю только, что нам следует действовать, а не сидеть сложа руки, Джонни.

– Что?

– Мы должны показать людям, что готовы открыть шахту. Что они подумают, если мы откажемся?

Он смотрел на меня так, словно собирался убить.

– К этой шахте никто не приблизится, – процедил он сквозь зубы.

– Джонни!

Он вышел из комнаты. И больше не вернулся, ибо провел ночь в гардеробной.

Джонни был непреклонен. Он заявил, что не намерен открывать шахту. Я никогда не замечала в нем такого упрямства. Он сильно изменился. Раньше он всегда был легкомысленным и беспечным, и я не понимала этой перемены в его характере. Почему он так суров в этом вопросе? Он никогда не заботился о гордости семьи, как это делал Джастин.

Джастин! У меня появилась идея написать ему. В конце концов, Джастин все еще был главой дома. Если он даст свое разрешение начать разведку в шахте, этого будет достаточно.

Однако я колебалась. Я представила, как Джастин получит письмо и решит, что это довольно серьезный повод для того, чтобы вернуться. Потом представила, как он заслужит одобрение жителей деревни. Возможно, они даже будут готовы забыть обстоятельства его отъезда, если он вернется и откроет шахту.

Нет, я не могу писать Джастину.

Жизнь в деревне постепенно менялась. Всем угрожала катастрофа. Теперь деревенские жители неохотно снимали картузы при встрече. Мы, семья Сент-Ларнстонов, могли бы обеспечить их работой, но отказываемся сделать это.

Однажды, когда Джонни проезжал по деревне, кто-то запустил в него камнем. К счастью, камень не попал в цель, но это был нехороший знак. Мне никогда не было так неуютно в собственном доме, как в эти дни. Я не пыталась уговаривать и увещевать мужа, который, как мне казалось, от этого только еще отчаяннее упрямился. Джонни почти перестал бывать дома – он тихо возвращался за полночь и крадучись проходил в гардеробную. Он явно избегал меня.

В этот день я рано легла спать. Так не может продолжаться долго, убеждала я себя. Что-то случится, что-то произойдет. Джонни уступит. Лежа без сна, я размышляла, что Джонни вернется не раньше полуночи, – а может, и позже. Но я должна еще раз поговорить с ним, как бы это его ни злило. Я должна напомнить мужу о том, что у него есть обязательства перед собственным сыном. Какая глупость – эта их семейная гордость, если она заставляет его противиться неизбежному!

Я мысленно прокручивала наш разговор, как вдруг, не отдавая себе отчета, встала с кровати и подошла к окну. У меня была привычка стоять у окна и смотреть на выстроившиеся в круг каменные фигуры на лугу. И сейчас их вид привел меня в восторг, пожалуй, даже больший, чем обычно. Ни одна из моих проблем, повторяла я себе, не может сравниться с их проблемами. Вероятно, именно поэтому их вид всегда действовал на меня успокаивающе.

Я замерла. Один из камней пошевелился. Одна из дев ожила! Нет. Там кто-то есть… Какой-то человек с фонарем! И там не один, а несколько фонарей… Огни двигались возле каменных фигур, наводя на меня ужас. В какое-то мгновение я сумела разглядеть фигуру человека; на нем был какой-то шлем. Я внимательно следила за ним. Потом увидела другие фигуры, тоже в шлемах. Они стояли в кругу камней…

Я должна была узнать, кто это и что они там делают. Поэтому я быстро надела какую-то одежду, вышла из дома и направилась через лужайку к лугу, но там уже никого не было. Я увидела камни, которые походили на танцующих женщин, внезапно застывших на месте, и высившуюся неподалеку старую шахту, которая стала причиной столь серьезных разногласий.

Мне на ум пришла неожиданная мысль: может, это был Сол с товарищами? Они встретились тут, чтобы обсудить дальнейшие действия. Очень подходящее место для сбора! Но они уже ушли. Я стала в кругу камней, размышляя о том, что будут делать дальше Сол и его товарищи. Внезапно я подумала о шести девах, а точнее, о седьмой, которая нетанцевала с ними в ту роковую ночь. Запертая, замурованная, обреченная на смерть!

Глупые, странные мысли. Но чего еще можно ожидать, когда стоишь в центре каменного кольца, освещенного сиянием звезд?

В ту ночь я не слышала, как пришел Джонни, – вероятно, уснула, поэтому у меня не было возможности поговорить с ним. Утром он встал поздно и уехал. Он поехал в Плимут и, скорее всего, пошел в свой клуб, где и провел весь день.

Позже мы выяснили, что он уехал из клуба около полуночи. Но домой он не явился. Утром я увидела, что его кровать в гардеробной осталась нетронутой. Весь день я ждала возвращения мужа, решив, что откладывать разговор больше нельзя.

На следующий вечер Джонни снова не приехал. И когда после его исчезновения прошли еще сутки, мы заподозрили, что с ним что-то случилось.

После расспросов выяснилось, что он уехал из клуба два дня назад. Сначала мы подумали, что кто-то, зная о крупном выигрыше Джонни, проследил за ним и ограбил. Но оказалось, что Джонни, наоборот, сильно проигрался и, когда уезжал, не имел при себе никаких денег.

Тогда были организованы поиски и начато следствие.

А когда прошла неделя и никаких следов Джонни так и не нашли, я осознала, что он действительно исчез.