Текст книги "Легенда о седьмой деве"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

Оставшись без мужа, я не могла назвать себя вдовой. Что же случилось с Джонни? Это тайна сбивала всех с толку, как и загадка смерти Джудит. Стараясь сохранять спокойствие, я сказала Карлиону, что его отец уехал на некоторое время. Это объяснение вполне удовлетворило мальчика. Он, по моим наблюдениям, никогда не был особенно сильно привязан к Джонни. Что касается меня, то я была готова к двум возможным сценариям: возвращению мужа или жизни без него.

Разговоры о немедленном открытии шахты прекратились. Я подозревала, что к ним вернутся позже. Мне дали небольшую передышку, принимая во внимание шок, который я испытала после исчезновения мужа.

Как это бывало раньше, со всеми своими проблемами я обратилась к бабушке. Она почти не вставала с постели, и мне было горько осознавать, что каждый раз, когда я ее навещала, она становится все слабее. Бабушка велела сесть у ее кровати и внимательно посмотрела на меня.

– Значит, теперь ты потеряла своего Джонни, – сказала она.

– Не знаю, бабушка. Может, он еще вернется.

– А ты этого хочешь, голубка моя?

Я промолчала, потому что никогда не могла обманывать бабушку.

– Ты не знаешь, что будет дальше, Керенза? Не похоже, чтобы это заставило другого брата вернуться, да?

Я кивнула.

– А дочка священника?

– Меллиора думает обо мне больше, чем о себе.

Бабушка вздохнула.

– Да, решать придется старшему, – сказала она. – Если исчезновение брата не заставит его вернуться, то уже ничто не заставит.

– Поживем – увидим, бабушка.

Она чуть наклонилась и схватила меня за руку.

– Ты хочешь, чтобы твой муж вернулся, девочка моя? – Бабушка хотела получить ответ немедленно. Мне показалось, что она почему-то очень озабочена.

– Не знаю, – честно ответила я.

– Керенза, – после паузы произнесла бабушка, – ты помнишь… – Она перешла на шепот и еще крепче сжала мою руку. Я почувствовала, что она собирается рассказать мне что-то очень важное.

– Что, бабушка? – так же тихо спросила я.

– Я вот все думаю…

Она смежила веки и снова замолчала. Я пристально смотрела на нее. Ее губы беззвучно шевелились, словно она говорила сама с собой.

– Ты помнишь, – заговорила она наконец, – как я укладывала тебе волосы в узел и закалывала их гребнем с мантильей, которую подарил мне Педро?

– Да, бабушка. Я всегда буду хранить эти вещи. Я часто закалываю волосы гребнем и надеваю мантилью.

Бабушка откинулась на подушки. В ее глазах появилось озадаченное выражение.

– Педро было бы приятно взглянуть на свою внучку, – пробормотала она. Но я знала, что она совсем не это хотела сказать.

Мы с Меллиорой сидели в гостиной, как в прежние времена, когда вместе жили в доме священника. Мы обе чувствовали это и стали еще ближе.

– Пришла пора ожидания, Меллиора, – сказала я. – Но скоро жизнь изменится.

Она кивнула, и иголка в ее руках замерла. Она шила рубашку для Карлиона и, занятая шитьем, выглядела женственной и беспомощной.

– Вот уже много дней, как о Джонни ничего не слышно, – задумчиво продолжала я. – Как ты думаешь, когда они прекратят поиски?

– Не знаю. Скорее всего, его объявят пропавшим без вести – до тех пор, пока не узнают что-то новое.

– Что, по-твоему, с ним случилось, Меллиора?

Она не ответила.

– Его не очень-то жалуют в Сент-Ларнстоне, – сказала я. – Ты помнишь, как он злился в тот день, когда в него запустили камнем? Может, кто-то из жителей деревни убил его, потому что он не хотел открывать шахту? Вопрос ведь касается их жизни. Они знают, что я согласна открыть эту шахту.

– Ты…Керенза.

– Теперь я буду хозяйкой Эббаса… если только…

– Эббас принадлежит Джастину, Керенза… И всегда принадлежал ему.

– Но он уехал, и в его отсутствие всем управлял Джонни. А когда он вернется…

– Я не думаю, что он когда-нибудь вернется, – перебила меня Меллиора. – Я не говорила тебе этого прежде, но Джастин сейчас готовится принять важное решение. Он полагает, что останется в Италии и вступит в монашеский орден.

– Правда? – Не знаю, удалось ли мне скрыть радость в голосе, но внутренне я ликовала. Джастин станет монахом! И никогда не женится!

Я вдруг представила, как Меллиора сидит дома и терпеливо ждет его, как Пенелопа Одиссея. Я бросила на нее быстрый взгляд.

– А ты, Меллиора? Ты ведь его так любила! Ты все еще любишь?

Она помолчала.

– Ты такая практичная, Керенза. Ты меня никогда не поймешь. И посчитаешь меня глупой.

– Пожалуйста, постарайся мне объяснить. Мне очень важно… твое счастье. И меня всегда глубоко печалят твои беды.

– Я знаю, – улыбнулась она. – Иногда ты сердилась при упоминании имени Джастина. Я понимала, что это оттого, что ты жалела меня. Джастин был героем моих детских грез. Я обожала его с детства. Я идеализировала его. Он был наследником богатого дома, а Эббас так же много значил для меня, как и для тебя. Джастин казался мне самим совершенством, и мысль о том, что однажды он обратит на меня внимание, стала моей сокровенной мечтой. Сказочный принц женится на дочери дровосека и сделает ее королевой. Это все детские фантазии, понимаешь?

Я кивнула.

– Мне казалось, что, если он уедет, ты больше никогда не будешь счастлива.

– Я тоже так думала. Но наша идиллия была только мечтой – его любовь ко мне и моя – к нему. Будь он свободен, мы бы поженились и, возможно, наш брак был бы удачным. Я по-прежнему обожала бы его, была бы ему хорошей, покорной женой, он – нежным, любезным супругом. Но в наших отношениях всегда была бы некая мечтательность, нереальность, бескровность. Именно тыпомогла мне это понять.

– Я? Но как?

– Своей любовью к Карлиону. Своей обжигающей страстью. Ревностью, которую я замечала, когда тебе казалось, что ребенок слишком привязан ко мне или Джо. Твоя любовь – безумное, всепоглощающее чувство. Думаю, это и есть настоящая любовь. Если бы ты, Керенза, любила Джастина и была на моем месте, разве ты рассталась бы с ним? Позволила бы ему уехать? Нет! Ты бы уехала с любимым человеком или осталась бы с ним. Ты бы боролась за право жить вместе. Это и есть любовь. Ты никогда не испытывала этого к Джонни. Но я знаю, как сильно ты любила брата Джо и свою бабушку. Но теперь всю свою любовь ты отдаешь Карлиону. Когда-нибудь, Керенза, ты полюбишь мужчину, ибо это и есть твое предназначение. Надеюсь, и я когда-нибудь полюблю кого-то… по-настоящему. Мы все еще молоды – и ты, и я. Но мне понадобилось больше времени, чтобы повзрослеть, чем тебе. Теперь я созрела, Керенза. Но пока ни одна из нас не состоялась. Ты меня понимаешь? Но это обязательно случится.

– Откуда такая уверенность?

– Мы вместе росли, Керенза. – Подруга мягко улыбнулась. – Между нами есть незримая связь, которую невозможно разорвать.

– Меллиора, ты сегодня говоришь такие мудрые вещи!

– Потому что мы обе освободились… освободились от прежней жизни. Мы можем начать все заново. Джонни мертв, Керенза. Я в этом уверена. Думаю, ты права. Но его убил не какой-то один человек, а несколько, потому что он стоял у них на пути, не позволяя воспользоваться средствами, необходимыми для их существования. Они убили его, чтобы их жены и дети смогли выжить. Ты свободна, Керенза. Голодные жители Сент-Ларнстона освободили тебя. И я свободна… свободна от своей мечты. Джастин вступит в монашеский орден, и я больше не буду сидеть и мечтать за шитьем, не буду ждать писем, не буду вздрагивать, когда кто-то приходит в дом. И в душе у меня покойно и тихо. Я стала женщиной. Я словно обрела свободу. И ты тоже, Керенза. Тебе меня не обмануть. Ты вышла за Джонни и мучилась с ним только ради этого дома, ради того положения, которое тебе хотелось получить, ради возможности стать леди Сент-Ларнстон. Ты получила то, о чем всегда мечтала, так что все долги оплачены. Теперь мы на пороге новой жизни – и ты, и я.

Я посмотрела на нее и подумала: она права. Отныне никаких упреков. Мне больше не придется содрогаться при взгляде на игрушечного слона. Я не разрушила жизнь Меллиоры, когда спасала Эббас для Карлиона, и мне больше не о чем сожалеть.

Повинуясь внезапному порыву, я подошла к Меллиоре и обняла ее. Она улыбнулась мне, и я, наклонившись, ласково поцеловала ее в лоб.

– Ты права, – сказала я, – Мы свободны.

В течение нескольких последующих недель я сделала два важных открытия.

Ко мне приехал семейный стряпчий. Он привез мне ошеломляющие вести. Я узнала, что вот уже несколько лет состояние Сент-Ларнстонов постепенно приходило в упадок, что семье нужно было тщательно экономить финансовые средства. Приданое Джудит Деррайз несколько улучшило ситуацию, но оно должно было выплачиваться частями, на протяжении нескольких лет. Но так как Джудит умерла, не имея детей в браке, остаток ее приданого выплачиваться не будет. Пристрастие Джонни к карточным играм ускорило катастрофу, которую при соблюдении мер строжайшей экономии можно было предотвратить. Если бы Джудит была жива, этих неприятностей не было бы.

Джонни, оказывается, заложил часть собственности, чтобы оплатить карточные долги, и через несколько месяцев придется возвращать заем. Другого выхода, кроме как продать Эббас, не остается.

Ситуация была сродни той, которая угрожала семье несколько поколений назад. Тогда Ларнстонов выручила шахта, которая, став источником богатства, позволила семье по-прежнему жить в старинном особняке. В ближайшие несколько месяцев необходимо предпринять решительные действия.

– Какие? – спросила я.

Стряпчий доброжелательно посмотрел на меня. Ему было жаль меня. Муж исчез. Отчеты о больших суммах денег, принадлежащих поместью, отсутствуют. Но они прошли через руки Джонни, и, вероятно, он проиграл их за карточным столом. В любом случае Джонни исчез и оставил меня собирать по крупицам все, что я смогу спасти для сына. Джастин намерен отойти от мирской суеты и всей своей собственности, кроме небольшого дохода, который пойдет на монастырь, где он собирается провести остаток дней.

– Думаю, миссис Сент-Ларнстон, – сказал стряпчий, – вам следует переехать из Эббаса в Довер-Хаус, который сейчас пустует. Если вы будете жить там, это значительно снизит ваши расходы.

– А Эббас?

– Вы можете сдавать его. Но я сомневаюсь, что это решит ваши проблемы. Вам, возможно, придется продать Эббас…

– Продать Эббас! Он принадлежал семье Сент-Ларнстон на протяжении нескольких поколений.

Он пожал плечами.

– В наши дни многие поместья меняют владельцев.

– Но мой сын…

– Он еще мал и не так уж много времени провел в этом доме, – возразил стряпчий и, увидев мою растерянность, мягко добавил: – Но до этого может и не дойти.

– Есть еще шахта, – сказала я. – Она уже когда-то спасла Эббас. Она спасет его и теперь.

Я попросила Сола Канди прийти ко мне. Я не понимала, почему волнения по поводу открытия шахты внезапно прекратились, поэтому решила тотчас взяться за дело и выяснить, есть ли в шахте олово.

В ожидании Сола я стояла у окна в библиотеке и смотрела на луг перед домом, на каменные фигуры дев. Все это будет выглядеть совсем иначе, когда шахта начнет работать. Я буду наблюдать, как шахтеры идут на работу и с работы со своими бурами и деревянными лопатами. Нам могут понадобиться машины и механизмы. Я плохо разбиралась в этом деле и ничего, кроме того, что рассказывала бабушка, не знала. Однако мне было известно, что некий Ричард Тревисик изобрел паровой двигатель, который поднимает руду, дробит ее и выдает на-гора.

Как, наверное, будет странно – весь этот шум, суматоха вблизи старинного дома. Но ведь так уже бывало! Кроме того, теперь существуют современные механизмы, которые помогут сохранить фамильный особняк.

Олово означало деньги, а деньги должны спасти Эббас. Я с все большим нетерпением ждала, когда Хаггети доложит, что Сол Канди пришел и ждет меня.

– Сразу ведите его сюда! – воскликнула я.

Он вошел, держа шляпу в руках, но мне показалось, что ему не хочется встречаться со мной взглядом.

– Садитесь, – сказала я. – Я думаю, вы догадываетесь, зачем я пригласила вас.

– Да, мадам.

– Ну, вы знаете, что о моем муже нет никаких новостей, что сэр Джастин далеко и не может управлять здешними делами. Некоторое время назад вы возглавили делегацию, и я делала все, чтобы убедить мужа дать разрешение на исследование шахты. Теперь я собираюсь объявить об этом разрешении. Если в Сент-Ларнстоне есть олово, то у всех, кто хочет работать, появится возможность трудоустроиться.

Сол, разглядывая носки своих ботинок, нервно мял в руках шляпу.

– Мадам, – сказал он после довольно продолжительной паузы. – Ничего не выйдет. Шахта Сент-Ларнстона – всего лишь пустой отвал. В ней нет олова, так что никакой работы в этих краях для нас не будет.

Меня охватил ужас. Все мои планы по спасению Эббаса в одно мгновение были уничтожены этим медлительным великаном.

– Чепуха! – воскликнула я. – Откуда вы знаете?

– Потому что мы уже проверили, мадам. Мы сделали это до того, как мистер Джонни… до того, как пропал мистер Сент-Ларнстон.

– Вы проверили?

– Да, мадам. Нам нужно думать, на что жить. Поэтому мы с некоторыми шахтерами работали по ночам. Я спускался вниз и теперь совершенно уверен, что в шахте Сент-Ларнстона нет олова.

– Поверить не могу!

– Но это правда.

– Вы спускались туда один?

– Я подумал, что так лучше всего – там есть опасность обвала. Мне нужно было просто посмотреть.

– Но… Я… я приглашу экспертов, чтобы они проверили…

– Это обойдется вам недешево, мадам… а мы, шахтеры, узнаем олово. Мы всю жизнь работаем в шахтах, мадам. Так что нас не обманешь!

– Значит, вот почему прекратились все разговоры об открытии шахты!

– Да, мадам. И я, и другие шахтеры… мы все собираемся в Сент-Агнесс. Там для нас найдется работа. Лучшее олово в Корнуолле добывают именно там. Мы уезжаем в конце недели и забираем своих жен и детей.

– Понятно. Ну, тогда больше не о чем говорить.

Сол посмотрел на меня, и его взгляд напомнил мне взгляд спаниеля. Он словно просил прощения. Конечно, Сол понимал, как мне нужно это олово, потому что всем было известно, что для Эббаса настали тяжелые времена. Теперь уже и Хаггети, и миссис Ролт, да и все остальные слуги Эббаса задумывались над тем, как онибудут жить.

– Мне очень жаль, мадам, – напоследок сказал Сол.

– Я желаю вам удачи в Сент-Агнессе, – ответила я. – Вам и всем, кто едет с вами.

– Спасибо, мадам.

Только после его ухода я осознала весь смысл происшедшего.

Я поняла, что люди, которых я видела из окна, были шахтерами. В ту ночь они спустились в шахту и выяснили, что в ней нет олова. Внезапно меня поразила мысль: это было до того, как погиб Джонни. Значит, они уже знали, что шахта не может ничего им дать. Зачем же тогда убивать хозяина? Какой в этом смысл? Итак, эти люди не убивали Джонни. Тогда кто? И может ли быть такое, что Джонни жив?

Я обсудила этот вопрос с Меллиорой. Постепенно моя подруга снова становилась жизнерадостной, словно она освобождалась от чар, которые наложил на нее Джастин. Это была та самая Меллиора, которая защищала меня на ярмарке в Трелинкете. Ее любовь к Джастину делала ее робкой и терпеливой Гризельдой, но теперь она стала прежней Меллиорой.

– Ты видишь себя милосердной богиней, которая управляет нами, – говорила мне подруга. – Все мы для тебя словно мелкие царьки, которых ты поставила управлять своими странами. И если мы правим не так, как тебе того хотелось бы, ты отнимаешь власть и начинаешь править за нас.

– Что за глупости!

– Вовсе нет, если взглянуть глубже. Ты хотела управлять жизнью своего брата Джо… Джонни… жизнью Карлиона…

«И твоей тоже, Меллиора, – подумала я с запоздавшим раскаянием. – Если бы ты только знала это! Я действительно управляла твоей жизнью!» Когда-нибудь мне придется рассказать ей об этом, потому что я не успокоюсь, пока не признаюсь во всем.

Я решила, что мы должны переехать в Довер-Хаус. Стряпчие взяли управление поместьем в свои руки. Поулоры и Треллансы остались в своих домишках и продолжали работать. Миссис Ролт по-прежнему выполняла обязанности экономки в Эббасе, а Флоренс Трелланс иногда приходила помочь ей.

В Эббасе осталась вся мебель, и я надеялась, что при бережном уходе ее удастся сохранить до того времени, когда Карлион вырастет и – дай-то бог! – позволит себе жить там. Эти временные меры были вполне удовлетворительными. Каждый день я ходила в Эббас, чтобы проверить, все ли в порядке.

Карлион был доволен жизнью в Довер-Хаус. Мы с Меллиорой вместе учили его. Он был способным учеником, хотя и не блестящим. Я часто замечала, как он с тоской смотрит в окно, особенно если погода была солнечной. Каждую субботу он ездил к своему дяде Джо и сопровождал его во время визитов. Я видела, что эти дни были для сына настоящим праздником.

Мы могли рассчитывать только на двух возможных арендаторов. Но одному из них Эббас показался слишком большим, а другой заявил, что здание чересчур мрачное. Я уже подумывала, что дом так и будет стоять пустым в ожидании нашего возвращения.

Меня всегда поражало, что важные события, как правило, происходят внезапно. Мне казалось, что должны быть какие-то предупреждающие знаки, какие-то подсказки, предвидение… Однако так случается нечасто.

В то утро я встала довольно поздно, просто проспала. Одевшись, я спустилась к завтраку и увидела, что меня ожидает письмо от агентов, которые занимались домом. Они сообщали, что сегодня днем меня навестит клиент, и выражали надежду, что мне будет удобно встретиться с ним в три часа дня.

За завтраком я рассказала об этом Меллиоре.

– Интересно, что на этот раз не понравится? Порой мне кажется, что мы никогда не сдадим этот дом.

Около трех часов я отправилась в Эббас. Я с горечью думала о том времени, когда не смогу приходить в этот дом по собственному желанию. Но, возможно, мы подружимся с новыми жильцами и будем получать приглашения отобедать в доме. Как странно идти в Эббас на обед в качестве гостьи! Я вдруг вспомнила тот день, когда приезжала сюда на бал.

Несчастная миссис Ролт грустила о прежних временах. Я была уверена, что она скучает о сплетнях за круглым столом.

– Не знаю, куда мы катимся, – ворчала она каждый раз, когда видела меня. – Бог ты мой, Эббас теперь такой тихий и печальный! Я никогда не видела его таким!

Я знала, что она тоже хочет, чтобы здесь появились жильцы – кто-то, за кем можно шпионить, о ком можно посплетничать.

Вскоре, сразу после трех часов, раздался громкий стук в парадную дверь. Я была в библиотеке, а миссис Ролт поспешила в холл, чтобы принять посетителя. Мне стало грустно. Не хотелось, чтобы кто-то жил в Эббасе, хотя я и понимала, что это – необходимо.

В дверь постучали, это явилась миссис Ролт. Вид у нее был смущенный и потрясенный. А потом я услышала голос. Миссис Ролт шагнула в сторону – и мне показалось, что я сплю. Это было похоже на сон. Мечта, которую я так долго лелеяла, вдруг стала реальностью.

Ко мне шел Ким.

Думаю, это были самые счастливые недели в моей жизни. Теперь уже трудно вспомнить, как все происходило. Я помню, как Ким сжал меня в объятиях, помню его лицо, близко-близко, его смеющиеся глаза.

– Я не разрешил им упоминать моего имени. Хотел сделать вам сюрприз.

Я помню, как миссис Ролт стояла в дверях и тихо причитала: «Вот ведь жизнь! Вот ведь жизнь!» И мне хотелось повторять вслед за ней: «Вот ведь жизнь! Вот ведь жизнь!» Потому что это вдруг стало действительно важным.

Ким почти не изменился, и я сказала ему об этом. Он пристально посмотрел на меня и произнес:

– А вы изменились. Я всегда говорил, что вы превратитесь в обворожительную женщину. Теперь вы стали именно такой.

Как описать Кима? Веселый, полный оптимизма, насмешливый и в то же время нежный. Обладая отменным чувством юмора, он никогда не позволяет себе обидных шуток. Думаю, все это и делало его особенным. Он смеялся вместе с вами, а не над вами. Он давал почувствовать, что вы ему нужны – так же нужны, как и он вам. Возможно, я смотрела на него сквозь розовые очки, потому что любила. Я поняла это, едва он вернулся, и любила с той самой ночи, когда он отнес Джо в безопасное место.

Ким рассказал, что его отец уже умер. Но как только он вышел в отставку, они вместе поселились в Австралии и купили там ферму. Они купили ее дешево и зарабатывали деньги, выращивая скот. Потом Ким решил, что заработал достаточно, и, продав ферму по очень высокой цене, вернулся домой богатым человеком. Ну и как мне нравится такая история о достижении успеха?

Я решила, что история просто замечательная, прекрасная. И вообще, все прекрасно – потому что он вернулся.

Мы столько говорили, что я не заметила, как пролетело время. Я рассказала ему обо всем, что произошло со дня его отъезда: как мы с Меллиорой работали в Эббасе, как я вышла замуж за Джонни.

Ким взял меня за руки и внимательно посмотрел в лицо.

– Значит, вы замужняя дама, Керенза?

Я рассказала об исчезновении Джонни, о том, что вскоре после смерти Джудит уехал Джастин, что для нас наступили тяжелые времена и именно поэтому нам приходится сдавать Эббас.

– Сколько же всего произошло! – воскликнул он. – А я ничего этого не знал!

– Но вы наверняка думали о нас! Иначе вам вряд ли бы захотелось вернуться.

– Я постоянно думал о вас. Часто говорил себе: «Что-то там дома происходит? Однажды я поеду и все увижу…» А тут Керенза вышла замуж за Джонни, а Меллиора… Меллиора, как и я, так и не создала семью. Я должен увидеть Меллиору. И вашего сына. Я должен увидеть его! У Керензы сын! И вы назвали его Карлионом! О, я помню мисс Карлион. Да, Керенза, это так похоже на вас!

Я отвела его в Довер-Хаус. Меллиора вместе с Карлионом только что вернулись с прогулки. Она изумленно смотрела на Кима, словно перед ней стояло привидение. Потом, смеясь и почти плача, как мне показалось, кинулась к нему в объятия.

Я наблюдала за ними. Они встретились как старые друзья. Но любовь уже захлестнула меня с головой. Мне не понравилось, чтобы он хоть на минуту отвлекал от меня свое внимание.

Я ходила к бабушке Би каждый день; у меня было такое чувство, что мне недолго осталось ее навещать. Я присаживалась к ней на кровать, и мы говорили о прошлом. Временами казалось, что она полностью погружается в прошлое и бродит по его лабиринтам, не в силах найти выход. Но иногда ум ее прояснялся.

Однажды она сказала мне:

– Керенза, ты сейчас необыкновенно хороша. Это красота влюбленной женщины.

Я вспыхнула, потому что боялась говорить о своем чувстве к Киму, – у меня возник какой-то суеверный страх. Хотелось забыть, что он когда-то уезжал, и начать новую жизнь, наполненную иными эмоциями. А еще я была расстроена, ибо с каждым днем все яснее понимала, что хочу выйти замуж за Кима. Но как я могла это сделать, если не знала, жив ли мой муж.

Бабушка оживлялась, когда заходил разговор о Киме, и проявляла даже некоторую настойчивость.

– Он вернулся, голубка моя. Я никогда не забуду ту ночь, когда он принес Джо из леса. С той ночи он всегда был нашим другом.

– Да, – согласилась я. – Мы тогда так испугались, а бояться, как оказалось, не стоило.

– Ким – хороший человек. Именно он поговорил с мистером Поллентом о нашем Джо. Я никогда не забывала, чем обязан этому человеку твой брат, и от всего сердца благодарна ему, честное слово!

– Я тоже.

– Я вижу. Но есть еще кое-что, что я хотела бы видеть, внучка.

Я ждала, что скажет бабушка, и она тихо продолжила:

– Между нами, Керенза, никогда не было никаких преград. И не должно быть. Я бы хотела видеть тебя счастливой в браке, голубка моя. Этого еще не было.

– С Кимом? – тихо спросила я.

– Да. Он тебе подходит.

– Я тоже так думаю, бабушка. Но возможно, я никогда не узнаю, суждено ли мне выйти замуж еще раз.

Бабушка закрыла глаза, и я уже решила, что она вновь углубилась в свои воспоминания. Но она внезапно произнесла:

– Это всегда вертелось у меня на языке, но я каждый раз говорила себе: «Нет! Лучше не нужно!» Однако я больше не буду молчать, Керенза. Я не думаю, что протяну долго, дитя мое.

– Не говори так, бабушка. Я не перенесу, если тебя не станет.

– О, дитя мое, ты всегда была для меня утешением. Я часто вспоминаю тот день, когда ты и Джо появились на пороге моего дома. Вы нашли свою бабушку Би! Это был один из самых счастливых дней в моей жизни – а я прожила много дней! Это огромное счастье – выйти замуж за любимого человека, Керенза, и родить ему детей. Думаю, в этом и есть главный смысл жизни. Добиться высокого положения – стать выше, чем те люди, среди которых ты родилась, – и заполучить большой дом – это еще не все. И я бы хотела, Керенза, чтобы ты испытала такое же счастье, какое испытала я. А испытать его можно и в глинобитной хижине. Ты должна познать это счастье, Керенза, потому в тебе горит огонь любви. К тому же, если я не ошибаюсь, ты свободна.

– Бабушка, так ты знаешь,что Джонни мертв?!

– Я не видела, как он умер, но знаю, что происходит. – Бабушка вздохнула и добавила: – Думаю, я права…

Я склонилась над кроватью. Может, она бредит? Действительно ли она думает о Джонни или опять блуждает в своих воспоминаниях?

Бабушка, словно прочитав мои мысли, мягко улыбнулась.

– Нет, Керенза, голова у меня ясная. И теперь я расскажу тебе все, что случилось и привело к этому. Я долгое время молчала, потому что не была уверена, стоит ли тебе знать об этом. Помнишь тот вечер, когда ты пришла ко мне из Эббаса? Ты была камеристкой той леди, которая упала с лестницы. Тогда ты переполошилась, увидев тень у окна. Ты помнишь, Керенза?

– Да, бабушка, помню.

– Это была Хетти Пенгастер. Она хотела убедиться, что ее визит ко мне останется в тайне. Девушка была на пятом месяце беременности и очень боялась, что ее тайну откроют. Ведь у нее, как известно, очень строгий отец. Она давно была помолвлена с Солом Канди, но забеременела не от него. Бедняжка переживала, хотела избавиться от ребенка и начать все сначала. Она поняла, что Сол – единственный, кто ей нужен, и проклинала тот день, когда ответила на ухаживания другого мужчины.

– Это был ребенок Джонни? – тихо спросила я.

– Я спрашивала у нее, кто отец ребенка, но она не призналась, – продолжила бабушка. – Хетти объяснила, что не может сказать, ибо ее возлюбленный велел никому не говорить. Она только намекнула, что он пообещал помочь ей. Ему придется это сделать, заявила Хетти. Она собиралась встретиться с ним на следующий вечер и заставить его сделать что-нибудь. Хетти верила, что он может жениться на ней. Но я думаю, она сама себя обманывала. Потом девушка ушла от меня. Она совсем запуталась. С одной стороны, она боялась своего сурового отца, а с другой – не знала, как поступить с Солом, с которым была помолвлена. Ни для кого не секрет, что Сол из тех людей, которые вряд ли позволят отнять у них то, что принадлежит им по праву…

– Но она не сказала тебе, что отец ребенка – Джонни?

– Нет. Но я подозревала, что это так. Я видела, как Джонни увивается за тобой, и решила все разузнать. Я спросила Хетти, не боится ли она, что кто-то увидит ее с тем мужчиной и расскажет Солу и ее отцу об этих свиданиях. Она ответила, что нет, потому что они всегда встречаются на лугу, около дев и старой шахты. А там безопасно, так как люди не любят ходить туда, когда стемнеет. Я не на шутку встревожилась и решила во что бы то ни стало выяснить, с кем встречается Хетти. Мне просто необходимо было знать это… из-за тебя.

– Бабушка, наверняка это был Джонни! Конечно, он. Я всегда знала, что Хетти ему нравится.

– Я весь день была сама не своя. И все повторяла: «Керензу может постичь такая же судьба, как была у меня!» Я вспоминала, как ходила к сэру Джастину и изменяла Педро, а после пыталась убедить себя, что все происшедшее – к лучшему. Думая о Педро, я заколола волосы гребнем, надела мантилью. Потом села и задумалась, что буду делать, когда выясню, что Джонни – отец ребенка Хетти. Но сначала нужно было удостовериться в этом. Вечером я пошла на луг и стала ждать. Я спряталась за самым большим камнем и увидела, как они встретились. Благодаря молодому месяцу и ярким звездам было достаточно светло чтобы наблюдать за этой парочкой. Хетти плакала, а он ее увещевал. Я не слышала, о чем говорили молодые люди, потому что они не подходили близко к каменным фигурам. Думаю, Хетти боялась этих дев. Может, она думала, что, как и они, превратится в камень. Они стояли возле шахты. Мне кажется, она угрожала ему, что бросится вниз, если он не женится на ней. Я знала, что Хетти этого не сделает. Она только пугала его. Но Джонни действительно испугался. Думаю, он пытался убедить ее уехать из Сент-Ларнстона. Когда я подошла ближе, чтобы услышать, о чем они говорят, до меня донеслось: «Я убью себя, Джонни. Я брошусь в шахту!» А он ответил: «Не говори глупостей. Ничего подобного ты не сделаешь. Ты меня не проведешь. Возвращайся к отцу и все ему расскажи. Он позаботится о том, чтобы вовремя выдать тебя замуж». Она сильно рассердилась, подошла к шахте и замерла на краю. Я хотела крикнуть ему: «Не трогай ее! Она не сделает этого!» Но он схватил ее за руку… Я услышала, как она вдруг вскрикнула, а потом… Джонни остался один.

– Бабушка, он убил ее?

– Я не уверена. Я не очень хорошо видела. Но даже если бы видела, не стала бы этого утверждать. Какое-то мгновение Хетти стояла на краю, угрожая, что бросится вниз, – а через секунду ее не стало.

Вот теперь все стало на свои места: странности в поведении Джонни, его желание уехать, страх перед тем, что шахту могут снова открыть. Я посмотрела на бабушку, вспомнив, что он, вероятно, пришел ко мне сразу после этого и предложил выйти за него замуж.

– Сначала он не двигался и стоял, как эти каменные девы, – медленно продолжала бабушка. – Потом с безумным видом огляделся по сторонам и в лунном свете заметил меня. Мои темные волосы были забраны вверх и заколоты гребнем с мантильей. Он позвал: «Керенза!» Он произнес это тихо… почти шепотом, но в тишине ночи я расслышала его зов и кинулась бежать. Я бежала быстро, как только могла, – мимо каменных дев, через луг. Когда я добежала до дороги, я услышала, как он снова зовет меня: «Керенза! Керенза, вернитесь!»

– Бабушка, – задумчиво произнесла я. – Джонни подумал, что там стояла я. Он решил, что я все видела.

Она кивнула.

– Я вернулась домой и всю ночь просидела, думая, что мне делать. А утром Меллиора Мартин принесла мне твое письмо. Ты сбежала в Плимут, чтобы выйти замуж за Джонни Сент-Ларнстона.

– Понятно, – пробормотала я. – Он предложил мне выйти за него, чтобы подкупить и заставить молчать. А я-то думала, что он жить без меня не может. Господи, что же это был за брак?!

– Ну, что касается Джонни, то он хотел обезопасить себя, чтобы его не обвинили в убийстве. А ты… ты всегда мечтала быть хозяйкой большого дома. Ты придумала себе большую мечту, Керенза. И дорого заплатила за это.